Немного о сербском кинематографе. В целом, большинство фильмов, которые хорошо выходят у сербских режиссеров – это либо социальные драмы, либо философские притчи, либо социальные притчи на тему недавних балканских войн.

И вот здесь следует заметить, что для балканских народов понятие идентичности очень велико и важно. Важны невидимые связи между прошлым и настоящим, важна вера, которая столько времени была причиной этнических разногласий между близкородственными народами. Возможно, именно поэтому, даже в жанре мистики и ужасов посыл о возвращении к корням актуален.

Вкратце о сюжете. В маленькую деревню в Сербии приезжает отчаявшийся мужчина, чтобы поработать на кладбище сторожем. С этого времени с ним начинают происходить странные вещи, преследовать видения, и, в конечном счете, он понимает, что не может выбраться из этого зловещего места.

На самом деле, когда я видел немногочисленные отзывы на этот кинофильм, то редко где было сказано что-то хорошее. Думаю, в первую очередь, потому что кино достаточно затянутое и нудное, а в течение всего действа почти ничего не происходит, включая неожиданный финал.

Однако, в защиту фильма следует сказать немного слов, чтобы прояснить ситуации. Этот некоммерческий фильм (этакий инди фолк-хоррор) в артхаусном стиле больше напоминает нам не о вампирической традиции Валахии или Балкан, а рассказывает об умирающей глубинке, где немногочисленные жители тихо увядают, как и весь окружающий их космос, пространство привычности и повседневности. Если уж говорить о типично вампирской сказке Югославии, следует вспомнить о «Бабочке» (1973), которая всецело показывает нам мир, сродни гоголевской Диканьке, с жизнерадостными местными жителями, и не менее жизнерадостными колоритными вампирами. Тогда к чему все показанное в «Вампире»?

Ну, во-первых – это тоска по родине, которую режиссер (одновременно сценарист и главный герой-актер – Бранко Томович) воплотил в погребальном плаче, причитаниях и трауре. Стоит посмотреть на кладбище, красной нитью проходящее через весь фильм. Большинство надгробий новые.

Второе. Учитывая то, что режиссер уроженец Германии, он в душе все равно помнит о малой родин. Будучи этническим сербом, все равно ощущает незримую связь со своим народом, что передается в фильме через то, что каждый из жителей деревни пытается разговаривать с главным героем, уроженцем Лондона, чьи предки – выходцы из этой же самой деревни, на сербском диалекте, он с печалью смотрит на то ,как люди танцуют хору, как они пьют ракию, но не может до конца киноленты понять всей этой атмосферы, он неприкаянно скитается по лабиринта улиц деревушки и, в сущности, его персонаж – это кафкианский юноша. Нигде он не находит покоя, а его сны превращаются в кошмары. Каждое мероприятие, в котором он принимает участие – это траурные поминки.

Третье. Посмотрим на примечательное имя главного героя. Это очень важно в контексте самой киноленты. Итак, это имя практически нарицательное – Арнаут. Арнауты – это небольшая этническая общность албанцев, православных по вероисповеданию, однако обособленных от, например, таких же православных сербов. Вымирающий субэтнос. Хотя еще один интересный факт, в XVIII веке среди официально зарегистрированных хронистами вампиров был Павле Арнаут.

Собственно, кульминация всего этого артхаусного произведения не самолюбование режиссера, снимающего самого себя в антураже балканских пейзажей. Это, скорее всего, переосмысление тягот человека, вынужденного быть космополитом в большом государстве, но неожиданно осознающего себя частью чего-то былого, почти забытого. Неслучайно, Арнаут ходит по кладбищу, всматривается в надгробия, разговаривает со священником, пытается говорить с селянами, меланхолично наблюдает за народными танцами. Он, с точки зрения современности, очень далек от всего этого. Он живой мертвец без корней – вампир, который должен переродиться, осознать себя частью своей общности посредством инициации. Возможно, образ вампира для таких метафор грубоват, но зрелищен, и именно поэтому режиссер интерпретирует свои мысли так, чтобы задеть за живое, не напугать, но вызвать какие-то неприятные ощущения, задуматься.

Этот фильм – тризна по ушедшему, похоронные причитания по людям, забывшим свои корни, на что несколько раз намекается повторением отдельных сцен, раскрывая их смысл

Впрочем, то, что выпущено в итоге, слишком эклектично для среднего зрителя, не понимающего метафорических посылов, а мечтающих о фильме на вечер.

Хотя, возможно, это просто мои домыслы, и "Вампир" — просто скучный малобюджетный фильм ужасов, о чем я неоднократно читал.

Будучи впечатлительным, легко заметить дьявола за правым плечом. Среди режиссерских поисков в последнее время очень часто возникает замысел инициации главного героя, его посвящения и раскрытия, как личности. Неуверенность и отрешенность ребенка, замкнутого и живущего в своем мирке — это своеобразное клише для жителей мегаполиса. И только испытание может пробудить человека в человеке.

В фестивальной киноленте "В лесу" режиссера Жиля Маршана мы снова встречаем этот типаж. Молчаливый ребенок, выстраивающий вавилонские башни из кубиков, отгораживает себя от детского психолога незримым барьером, но признается, что испытывает страх перед неизведанным. А этим становится встреча с отцом, которого он не видел уже год.

Далекая страна Швеция, куда приезжают два маленьких брата-француза, угрюмый неспящий отец, в конце концов вывозящий их далеко в лесной дом, стоящий на берегу озера — все это незримые архетипы, складывающие незатейливый сюжет в мозаику из мифологем. Кронос, пожирающий своих детей, Дом на пограничье между лесом и водой, смерть, как предчувствие и тишина глуши, где даже птицы не показывают свои голоса. Бесконечное одиночество, и завершающий все действо покой, когда три озера пройдены не зря, а уродливый лик страха оказывается неожиданным лекарством от него же.

Унылое французское кино...

И, тем не менее, Дэвид Лоури предлагает нам адаптацию аллитерационной поэмы XIV века, неизвестного авторства, рассказывающую нам об образах еще более древних.

Итак, чтобы не мудрствовать лукаво, расскажу вам несколько путеводных нитей сюжета, без спойлерных моментов.

Повествование следует из довольно простого зачина. На рождественский королевский вечер приходит странный рыцарь с веткой падуба в руке, и предлагает праздничную забаву, сразиться с ним, и если воин победит его, то через год, он должен вернуть долг крови. Мечтающий стать рыцарем, Гавейн принимает вызов, не подозревая, что Зеленый рыцарь неуязвим. Через год он отправляется в путь, чтобы принять свою судьбу.

На самом деле в фильме есть две очень четкие линии, неоднократно подкрепляемые операторскими приемами. Первый – это сказка для простолюдинов – нам неслучайно намекают на ярмарочный лубок, потому что ряд съемок именно так и выглядит. Здесь сюжет линеен – рыцарь сражается с неведомым врагом и его настигает рок. Второй потаенный сюжет не линеен, и представляет собой полный значений и смыслов истинный рыцарский путь, воплощенный и в песнях миннезанга, и в традиции раннего авантюрного романа. Это Поиск, поиск собственного Я, отдаваясь на волю Фортуны. Именно поэтому повествование идет и прозаически, и, временами стихотворно, словно мы смотрим одновременно два фильма.

Немаловажна и символика цвета, наиболее частыми для зрителя представлены красный и зеленый. Красный, как цвет мирского, профанного, недаром нам показываются и поле битвы, и кровь, и красные воды. И зеленый, как цвет одновременно и новой жизни, и тлена. Все бренно, но все и возрождается, кстати, именно поэтому стоит внимательно посмотреть и короткий фрагмент после титров.

Кроме того, мы можем увидеть очередной раз прием с поеданием псилоцибов, намекая, что Гавейн мог путешествовать вглубь себя, не путешествуя никуда на самом деле. Впрочем, фильм показывает нам инициационный процесс становления юноши, превращая его в мужчину через смерть, боль, испытания и искушение.

Еще один момент вызывающий хихиканье у публики – мужской поцелуй Гавейна и аристократа лорда Бертилака. Здесь довольно неприглядно обыгрывается пари, заключенное между ними, описанное в поэме. Лорд Бертилак предлагает добытого на охоте оленя, взамен на то, что гость его дома получил за день. И Гавейн возвращает ему поцелуй, подаренный ему коварной женой лорда. Собственно, на этом моменте сюжет фильма и оригинального произведения несколько расходятся. Кстати, еще один потаенный смысл произведения – это противостояние Англии и Уэльса, в фильме об этом намекают только небольшие отсылки к тому, что идет война. Собственно, более древние смыслы поиска себя и своих внутренних качеств, показанные в произведении можно найти в кельтских легендах о Кухулине, несколько более увлекательных, но напрямую являющихся источником вдохновения оригинальной поэмы. Ну, и конечно, мотив Игры, который также очень важен в традиционной культуре.

Еще одним интересным моментом является то, что большими буквами нарочито нам было показано, что фильм – всего лишь адаптация куртуазного романа. И, тем не менее, есть очень важный момент. Рыцарь во время своего Поиска совершает акты добродетели, и чтит даму. Не смея отказать, но и сохраняя честь, именно поэтому, он принимает поцелуи леди Бертилак, но при этом на третий день своего пребывания в их замке не отдает лорду подаренный ей пояс, тем самым навлекая на себя позор. В фильме все показывается только через призму эгоизма и малодушия героя.

Хочется отметить отличную операторскую работу в фильме, она мистично завораживает, а вот достаточно неплохой саундтрек временами совершенно не к месту.

По своей структуре вся аутентика фильма сводится к тому, что мы в свое время увидели в фильме «Хагазусса», все, что происходит на экране – лишь антураж для психологических переживаний персонажей, превращая сюжет в некоторый спектакль с притчевой составляющей.

Собственно, весь фильм строится на аскетичной игре актеров с минимумом диалогов и максимальной привязке к общей атмосфере. Здесь следует отметить операторскую работу Эли Аренсона – великолепные холодные горы, ветер треплющий траву, и люди, кажущиеся неуместными песчинками в этом нездешнем мире.

Как, я и говорил выше, фильм, по сути, является притчей, причем с отсылками к христианским образам. Все события начинаются в сочельник, образы агнцев (начиная от символизма рождения ягненка, хлева, и заканчивая агнцем, как символа жертвы), символика жизни и смерти, имя главной героина-матери, вторичность ее мужа по отношению к событиям. Фильм разделен на три главы, где в первой мы видим чудо, во второй части – все, что связано с мирским, а в третьей – кульминацию, где потустороннее смешивается с человеческим, показывая неуместность их союза. Поэтому и, казалось бы, главный персонаж фильма – этакий трикстер, статист, безмолвный символ происходящего.

И вот здесь можно перейти к отсылкам. Наверное, главной составляющей важности именно исландского в этом кино – параллели с одним из главных произведений детской литературы Исландии – книжки о принцессе Диммалимм художника и актера Муггура, завершающую часть из которой читает герой-отец символичной дочери. Ведь сказки должны заканчиваться хорошо. Однако следующая литературная отсылка должна отрезвить внимательного зрителя. Мать-героиня в часы досуга обращается к чтению книги Булгакова «Собачье сердце», чей сюжет напрямую намекает нам и на развязку фильма, которая в третьей части, к слову превращается в фантасмагорический сюр, ну да ладно. Думаю, что для привлечения интереса к фильму всех этих слов достаточно, все остальное будет спойлером, а количество юморесок, появившихся после просмотра, позволяет сказать, что кино, в принципе, и неплохое.

Люди, оказавшись изолированными во время пандемии, испытали некоторый культурный шок, осознав, что незначительная оплошность, всего один шаг могут довести человека до крайности безумия в изолированном пространстве. И вот тогда в людях просыпаются те архетипы, что лишь дремали, ждали своего часа. И так обыватель, скептик, человек науки и человек искусства оказываются перед чем-то первобытным, показывая свою настоящую сущность. Когда искусство становится ритуалом, наука превращается в магию, а рутина в жертвенность.

В фильме очень хороший визуальный ряд, великолепная эмбиентная музыка, создающая атмосферу, контрастирующая с первобытными звуками того же эмбиента, оказавшегося в руках человека далекого от искусства.

А что в сухом остатке? Это впечатления. Не думаю, что фильм понравится многим. Однако те, кто очарован атмосферой «Солнцестояния», таинством «Ритуала» и визуальным контрастом «Аннигиляции» вполне найдет в кинокартине что-то свое.