Роман «Худеющий», во многом, определили судьбу писателя Ричарда Бахмана. Быть может, именно потому, что из всех романов этого писателя, он наиболее соприкоснулся со стилем Стивена Кинга, этим писателем и являющимся. В целом, для этой части творчества Кинга всегда социальные проблемы и жестокая ирония над общественными стереотипами и канонами всегда стояла выше ужаса, просто окружая повествование неким мистическим ореолом. Говорят, что Стивен Кинг вдохновился на написание «Худеющего» под влиянием похода к врачу-диетологу, обращение с пациентами которого настолько разозлило писателя, что он написал этот роман.

Но, расскажем немного и о фильме. В целом, вся та натянутость сюжета, которая так не нравится зрителям «Худеющего», в первую очередь, как мне кажется, связана с желанием угодить конечному потребителю, будь то больные ожирением американцы, либо даже носители ВИЧ-инфекции. Однако, в конечном итоге, атмосфера напряженности у режиссера получилась.

К слову, сам режиссер также столкнулся с проблемами со здоровьем во время съемок, быть может, поэтому, тематика докторов и лечения достаточно болезненна в этом ключе. Игра главного героя, так раскритикованная в свое время из-за комедийности и неискренности подачи персонажа, как по мне, кажется необоснованной. Фильм четко разделен на «до» и «после». Веселый преуспевающий жиробас, внезапно перечеркнувший всю свою жизнь одним лишь моментом. И самое ужасное, что дело здесь уже не в цыганском проклятье, или в потере веса, а в том, что в отчаянии и помешательстве главный герой совершает те же ошибки, что и доктор Луис в “Pet Sematary”. Все ужасы и демоны, по Бахману, лишь внутри психики человека, и все непоправимые поступки совершаются лишь по воле некого рока колеса судьбы, неизбежно ведя к трагедии.

Тем не менее, фильм хороший и интересный. Стивен Кинг сам появляется в нем в эпизодической роли, что и было каноном экранизаций, согласованных с писателем. Некоторые сцены фильма отсылают нас и к другим экранизациям – «Верхом на пуле», «Доктор Сон» и даже «Мгла».

«Вечер нашептывает случайным прохожим странные мысли. На набережной еще не горят фонари и с затемненных скамеек слышны отзвуки голосов. Над рекой гуляет ветер, отражая последние солнечные лучи от запыленных летним зноем стеклопакетов. Я иду по разбитому асфальту, порывы холодного воздуха с берега бросаются мне в лицо холодными каплями. Холодает. Перебегаю через дорогу, водители сигналят вслед и что-то кричат. На обочине останавливаюсь, и иду, поглубже натягивая бейсболку на лицо, чтобы не видеть закатное солнце… Еще несколько минут, и становится темно и сыро. Загораются первые окна в одинаковых квадратах квартир. Я останавливаюсь, поднимаю воротник старой куртки, клетчатый подклад отражает фары автомобилей, где-то слышен звон разбитого стекла, пьяные вопли и детский плач. Все это смешивается в удивительной атмосфере вечера, сливается с моими мыслями. Я все бреду по улице, и сердце отбивает навязчивый и монотонный ритм…»

Дебютный альбом улан-удэнской группы Taxon Lazare «Наружу», выпущенный в 2015 году воронежским Shadowplay Rec., оказался достаточно выверенным для того, чтобы стать популярным среди любителей олдскульной электроники, разбавленной Electropop и Minimal, отраженной через поэзию, уместную в коллективе, исполняющем русский рок. Однако при прослушивании голос воспринимается, как еще один инструмент, воздействующий на слушателя, и не оставляющий следа в памяти, на предмет запоминания того, о чем поет вокалист, поэтому не сильно напрягает. Тем не менее, мелодии очень ритмичны и легки. Наверняка этот альбом очень понравится автолюбителям, как фоновый аккомпанемент к шороху колес, вгрызающихся в дорогу холодными осенними вечерами, или вполне может стать саундтрэком к вечеринке, где обсуждается новомодный писатель, а снобы попивают коктейли. Но и тот, кто бредет по улицам в полном одиночестве, найдет в альбоме что-то и для себя. Буклет, оформленный уникальными индустриальными и городскими пейзажами может стать тонким намеком для неофита — приобрести этот диск в свою коллекцию, чтобы вечер, полный шорохов и света чужих окон стал озвученным гимном легкой грусти от прожитых лет.

Taxon Lazare '2017 "Чайнатаун" (EP), (Shadowplay Records — SPR159, 300 numbered copies, cardsleeve)

«Гаснут вечерние огни, но еще тлеет огонек сигареты, освещающий сбитые кулаки серых окраин. Над крышами домов парят облака, прикрывая наготу молодой луны. Это тишина холодных подъездов, скрипящих несмазанными петлями дверей, непривлекательные рисунки на стенах, полумрак и сырость… Но все еще играет откуда-то с востока незатейливый, но манящий мотив загадочный, и невероятно легкий, словно серебряные лучи бесстыдной молодой луны…»

Осенняя хандра действительно отступает под напором этой мелодичной и ненавязчивой пластинки, созданной под впечатлениями от путешествий по восточным землям. Привычные слуху мелодии проекта теперь обрамлены азиатским колоритом, и залихватскими поэтическими оборотами. Приятная на слух музыка наверняка больше подойдет любителям прокатиться по ночному городу в старой «Королле», ну, а мне, пожалуй, приоткроет завесу над незнакомыми мне ландшафтами захолустий чайнатаунов, где гидом выступает автор проекта Taxone Lazare.

Отличный макси-сингл, неожиданной изюминкой которого стали миксы на двухлетней давности хиты, среди которых я отмечу убойный ремикс от Terminal Zero, оживляющий и без того хитовый трек. Достойный релиз.

Taxon Lazare ‘2020 “Прощай, ностальгия” (selfreleased, digital release)

«В осенних сумерках горели фонари, тускло мерцая в облаке смога, спустившегося из частного сектора, где уже светились огни муравейников, отапливаемых углем. Чуть ниже, по линии в сторону станции Наушки, прогремел состав, где в чреве вагонов все так же перекатывались черные камни. Угольный пепел оседал на белый пуховик Lacoste, оставаясь на ткани снежинками ядерной зимы, Сигаретный пепел стряхивался на грязные сугробы. Вдалеке стенали провода трамвайных линий, и пепел стремился в сторону золоотстойника ТЭЦ-1, прямо по молодому льду тихой реки цепко карабкаясь о крутые берега Кирзавода.

Тлеющая сигарета отражалась в глазах мистическим светом кварталов, молодых новостроек, потеснивших пятиэтажки глянцевым блеском одноразовых стройматериалов. От ПВЗ и Шишковки веяло неуютным ветром, горел в тишине вечера замок Пентагона. Задубевшие кроссовки месили грязь растаявшего не по сезону снега, и серебрилась за сплетениями дорожных развязок Селенга. Черный пепел оседал на непроглядной глади воды, припорошенной шугой, и летели черные вороны среди одиноких в сумерках островов».

Третий полноформатник Taxon Lazare однозначно превзошел по мастерству предыдущие альбомы одного из лучших синти-поп проектов нашей страны. Разноплановые по мелодике песни, исполненные все тем же уверенным бархатным вокалом, на сей раз задел за живое не только самим фактом исполненных песен, но и определенной долей ностальгии по ушедшему, ностальгии по утраченному. Не угрюмому плачу по детству, но оптимистичной памятью тех, кто навсегда оставил родной город ради мнимого счастья чужих мегаполисов. Возвращаясь вновь и вновь, терпя поражение, в переплетениях горестей и печалей, именно память помогает встать с ледяной дороги, поскользнувшись на ее неровной глади. Мозаика советского будущего уже загорожена новыми колоссами из бетона и пластика, но еще теплится в мареве закатного солнца уют городских окраин, и надписи на старых стенах все еще хранят магическую вязь уже никому не понятных слов.

А вот в этом случае и сказать особо нечего. Римейк фильма 1984 года, вроде бы, должен подогреть интерес к классическому произведению Кинга, и освежить впечатления у тех, кому нравился старый. Но, как и в случае с "Кладбищем домашних животных", все свелось только к переосмыслению произведения на новый лад. В 1984 году, Дрю Бэрримор, которая была знакома многим по своим трогательным персонажам еще с "Инопланетянина" воспринималась именно как девочка, для которой внутренний мир был важнее неуемных способностей. Здесь же, юная Чарли — вполне себе волевая и самодостаточная девочка, в одной из сцен ее даже назвали практически молодой женщиной. матриархальная семья с безвольным отцом, чьи жалкие метания несколько расстраивают, а к концу фильма только раздражают. Это фильм именно о куче комплексов, чувстве вины и всем том, что так мило для современного американского общества, плюс — опять же нарочитая повестка с целью угодить определенным слоям общества, не говоря уже о том. что все способности несчастных людей сводят к какой-то марвеловской сути супергеройства. И в фильме совершенно нет пасхалок, характерных для кино с пометкой "Кинг".

Что действительно приятно в фильме — это саундтрек. Он по-настоящему хороший, и выдержан в той самой стилистике 80-х годов. Как ни странно, его написал знаменитый Джон Карпентер, возможно все эти годы хранивший их в закромах, чтобы воплотить сейчас. Наверное, многие знают, и о том, что именно Карпентер должен был снимать первый фильм. Музыка атмосферна и великолепно напоминает нам о старых фильмах второй половины 80-х.

А вот фильм вряд ли кто-то пересмотрит. Я точно нет.

Руководителем и модератором секции выступил известный поэт Амарсана Улзытуев (г.Москва), а спикерами — Афанасий Мамедов – писатель, журналист, редактор, литературный критик (г. Москва) и писатель Ника Светлая, автор издательства АСТ, пишущая в жанре young adult, победитель прошлогоднейлитературной мастерской, где она представила свой рассказ "Арьяна", написанный в стиле "этнохоррор".

Мной, на суд критиков было представлено несколько рассказов из цикла "Забайкальские страхи".

Несмотря на ожидаемые волны критики и споров, в отличие от подобных мероприятий, в которых мне доводилось выступать ранее, семинар прошел в достаточно дружелюбной и уютной атмосфере, закончившись далеко за девять часов вечера.

Произведения, рассмотренные в секции "Проза" были достаточно разноплановыми. Вкратце поделюсь впечатлениями.

Анжела Базарон "Чудотворец и Старуха"

С творчеством Анжелы базарон я познакомился пару лет назад на страницах журнала "Байкал". Это достаточно опытный прозаик, активно использующая в своем творчестве как мифологические бурятские мотивы, так и буддийские представления о перерождении. Именно поэтому в ее рассказах есть место сплетению разных временных локаций, зачастую орнаментом обрамляющих философский посыл произведения. на этот раз нам удалось познакомиться с творчеством автора на стезе драматургии. "Чудотворец и Старуха" — это пьеса-фантазия, инспирированная повестью Даниила Хармса "Старуха", однако перенесенная во временной промежуток современности, в Сибирь. В центре повествования этой миниатюрной пьесы лежит противоборство писателя, находящегося в творческом кризисе и старухи, в образе которой воплотилась сама Смерть. Очень яркой канвой здесь пролегает и само время, отображенное упоминанием часов, как неработающих, так и идущих. Собственно, невольный читатель замечает, что само действие происходит как бы замедленно. Здесь и быстро распитая бутылка водки с более удачливым писателем, хвастающимся своим материальным благополучием, но совершенно одиноким в своем мнимом счастье, здесь и перемежающиеся события из мира реального — образы Горького, ясно намекающие нам на круг писателей, которые творили во временном пространстве горьковской поры, и, разумеется, на самого Хармса. невольно пьеса сплетается с нотками религиозности, однако лишь для того, чтобы показать джертвенность Хармса. Финалом произведения становится символическая победа Писателя над Смертью, в ходе которой он перестает быть зависим от времени в своем микромире. и наконец может написать свое произведение. тем самым, оживляя на страницах творения Хармса. В целом, подобная пьеса отлично смотрелась бы в виде небольшого артхаусного фильма.

Евгений Попов "Мяукающие пальцы"

Мне удалось прочитать только это произведение Е. Попова, представленного на семинар. В принципе, я до этого уже читал произведения автора, и вот что удалось подметить. Во многом, автор пытается быть контркультурным, этаким бунтарем, но все равно, за кажущимся видом этакого рокера и "неформала" (неформала десятых годов, надо сказать) видится все равно достаточно открытый и домашний паренек, который надевает социальную маску протеста, которая, как мне кажется, рано или поздно либо приведет его к карьере нового Буковски или Паланика, либо он просто вырастет из этого напусконого образа. Что до произведения, то, в целом это очень похоже на прозу начала нулевых, которая мне так нравилась (Козлов, Денежкина и, разумеется субкультурная проза и сетевые дневники отдельных персонажей тех лет). Но все равно, Евгений подходит к творчеству интеллигентно, слэнговые обороты и мат он вставляя аккуратно, отчего в его сюжет немного не веришь. Впрочем, рассказчик он неплохой, предполагаю, что если бы подобное он рассказывал за бокалом пива в баре "Хармс" (есть такое молодежное пивное заведение в нашем городе) — было бы на порядок интереснее. Но ,в целом, для меня подобные инспирации в творчестве позволяют упомянуть одно емкое словесное выражение о годах молодости — away days. А в целом, в годы "Фактотума" тот же Буковски писал что-то более пьяное и более маргинальное, поэтому, предополагаю, что в рассказе мы видим более опытную социальную прозу, которой все такие немного не хватило бунтарства и смелости сделать все жестче и интереснее.

Ирина Белоусова "Светский разговор"

Автор призналась, что ее любимым автором является Юрий Коваль. Отчасти, ее рассказы инспирированы стилем Коваля, но, безусловно формируют свой собственный. Я бы не назвал эти новеллы миниатюрами, как таковыми, скорее это некие притчи, потому что некоторый назидательный смысл в них присутствует. в отличие от того же Коваля, ведь по сути тот же "Листобой" — это уютные обрывки повседневности, обрамленные неким языковым диалектным шармом, а здесь все же литературное возобладало над простонародным, и рассказы стали серьезнее. В принципе, "Светский разговор" вполне мог бы стать интересным комиксом, настолько он лаконичен, но излишняя серьезность, словно листобой унесла легкий шарм миниатюры.

Святослав Марковец "Сражение войны"

На суд Мастера (на саомм деле в этом слове есть ореол тайны и сопричастности к некому внутреннему кругу) были представлены две главы из разных частей романа-эпопеи, во многом инспирированном фэнтези-составляющей. Это, безусловно, философское и антивоенное произведение, которое можно вдумчиво читать. И я не сомневаюсь, что в тведой обложке это будет прочитано многими, и с большим интересом. Мне очень понравилось начало главы 19, которое сразу отразилось в моем мозгу яркими образами. "...Лес встретил Ладу длинными тенями" — это следовало бы обрамить эмбиентной атмосферой или неплохо было бы нарисовать... А в целом, повествование очеь ровное и неспешное, читать подобное надо вдумчиво, не по диагонали. Единственное, что так, или иначе останавливало мой взгляд — это смешение разных традиций, имен и понятий, но возможно это сделано специально. Сам автор — достаточно интересный и начитанный молодой человек, одновременно любящий и Моэма, и Толкина, и Ремарка. На самом деле, мне показалось, что в его естестве как раз и отобразился тот самый "ремарковский юноша".

Алексей Гергенов "Еще одна тайна Дальневосточной республики"

Я думаю, некоротые из читателей Фантлаба могли видеть этот рассказ, потому что он, собственно, и писался в рамках одного из фантлабовских конкурсов. Это романтический истерн, написанный во временной локации 1922 года. очень романтичная история о двух влюбленных подростках, пытающихся сбежать в Маньчжурию на аэроплане. Однако некоторые исторические, технические и топографические огрехи несколько ломают волшебство этого, в целом, неплохого произведения. Я бы с удовольствием посотрудничал с Алексеем, чтобы этот рассказ стал лучше и захватил умы любителей Юзефовича и Гражданской войны в Забайкалье.

Александр Мраков "Забайкальские страхи"

Собственно, о себе и сказать нечего. Никто меня не еритиковал и не давал советов. Я скромно рассказал о сути своего литературного цикла, раскрыл тот чудесный мир магического реализма Забайкалья, который я так надеялся воплотить в своих рассказах, о быличках, об Александре Черкасове и его великолепном творчестве, и о том, почему я пишу именно в границах XIX века.

Ознакомиться с моим циклом можно вот здесь:

https://author.today/work/178591

В целом, я благодарен всем организаторам и участникам мастерской за чудесный литературный вечер.

Александр Мраков «Герои үлигеров в творчестве Намжила Балдано»

В фольклоре бурят улигеры занимают немаловажное место, являясь одновременно памятниками традиционной литературы, и частью шаманистской традиции, во многом не только не уступая широко известным эпическим произведениям, но и в чем-то раскрывая более глубинную семантику мифопоэтических образов, характерных, в целом, для всего евразийского мира. По своей структуре улигеры являются повествовательными литературными памятниками, рассказывающими о древних временах, героях-полубогах, зачастую, насчитывая от 5 до 20 и более тысяч стихов. В этих словоформах мифология тесно сплеталась с историческими фактами. Улигеры исполнялись певцами-улигершинами, которые наизусть могли рассказывать их, подыгрывая себе на хууре — старинном щипковом музыкальном инструменте со струнами из конского волоса. Улигершины-сказители не просто исполняли известные им сказания, но и дополняли их, привносили что-то новое, изображая подвиги богоподобных богатырей, героические сцены сражений, при этом, делая свое исполнение поистине уникальным и неповторимым.

Героический эпос бурят состоит из более чем двухсот оригинальных произведений, среди них такие как "Аламжи мэргэн", "Айбуурай мэргэн", "Буха хара хубуун" и др. Центральным эпическим памятником бурят является эпос "Гэсэр", который по объему, эпичности и историческому значению стоит наравне с такими памятниками народной мысли как карело-финская "Калевала", киргизский "Манас" и другими. Существует множество вариантов эпоса, он широко известен в Монголии и Китае. Наиболее архаичным, первозданным являются западно-бурятские варианты "Гэсэра". Начиная с 16-17 веков, появляются улигеры о реальных исторических героях — Шоно-баторе, Шилдэ занги, Бабжа-барас баторе и другие. Иногда бурятские традиционные улигеры переплетались и с буддистскими элементами, синкретизируя шаманскую традицию с образами ламаистской традиции.

Удивительный мир бурятской народной поэзии с приходом русских привнес в свою структуру не только волшебные элементы, но и бытовые, рассказы о животных, характерные для русской сказочной прозы.

Благодаря большому вниманию бурятских ученых, исследования улигеров, начиная с выдающихся работ Цыбена Жамцарано, и по настоящий момент, имеют широкий спектр для фольклористских, филологических и культурологических научных трудов, основанных на полных текстах бурятских героических эпосов «Абай Гэсэр хубуун», «Шоно-батор», «Аламжи мэргэн», «Еренсей» и других. И, тем не менее, при всем многообразии научных исследований в разных сферах, драматургическая и музыкальная составляющая этих образцов эпической бурятской традиции рассмотрена недостаточно хорошо, хотя именно стилистика исполнения характеризует, зачастую, принадлежность различных вариантов улигеров к разным этнокультурным традициям. Так, для западно-бурятской традиции характерна распевная ритмическая стилистика, где улигер исполняется, зачастую в речитативной манере от начала и до конца. А вот в восточно-бурятской технике исполнения улигеров неотъемлемой частью является сочетание не только напевной части, но и прозаических частей, стихов и монологов героев и персонажей.

Именно поэтому, очень важным для осмысления бурятской традиционной поэзии было привнести ее элементы и в драматургию, когда на сцене сочетается театральная зрелищность, вкупе с сохранением фольклорных и поэтических бурятских поэтических форм. Одним из основоположников использования бурятского фольклора в драматургии был Народный писатель, народный артист Бурятии, заслуженный деятель искусств РСФСР – Намжил Гармаевич Балдано. Балдано вошел в историю бурятской культуры, как автор сводного варианта героического эпоса «Абай Гэсэр», его поэтической обработки,написания либретто для балета «Красавица Ангара», и ряда постановок бурятских улигеров на театральной сцене.

Как автор драматической поэмы «Энхэ Булат-батор», написанной по мотивам народных исторических песен, Намжил Балдано стал одним из основоположников нового вида национального искусства, бурятской оперы.

Первая бурятская опера «Энхэ Булат-батор» с большим успехом прошла на первой декаде бурятского искусства в Москве в 1940 г., благодаря яркости образов, стройности развития и красочности языка, а также музыкальной части, созданной на основе бурятской народной песни.

Либретто балета «Красавица Ангара» написано на основе бурятских народных легенд о величавом Байкале, его своенравной дочери Ангаре и могучем богатыре Енисее. Драматург с особым трепетом отнесся к обработке фольклорного материала и создал удивительную сказку о верности и благородстве, привнеся в структуру повествования и русскую фольклорную традицию, создавая образ содружества двух народов, основа которого была заложена Балдано еще в пьесе «Побратимы».

На волне патриотических настроений Балдано была написана пьеса «Бабжа Барас-батор», изображающая героическое прошлое бурятского народа, его неравную борьбу против маньчжурских захватчиков. Бабжа Барас-батор неоднократно воспевался в песнях и преданиях бурятского народа, смешивая фольклорную и историческую традицию, стал примером опоры и надежды своего народа. В пьесе Балдано Бабжа Барас-батор ищет поддержки у русских казаков, с помощью которых побеждает пришельцев, стремящихся поработить бурятские племена. В роли Бабжи в то время выступил Л. Линховоин.

По мотивам бурятского героического эпоса «Гэсэр». Балдано были написаны либретто балета «Сын земли», трехактная драма «Сердце Гэсэра».

Таким образом, после кропотливой тридцатилетней работы с фольклорным материалом, сводный текст эпоса был представлен на театральной сцене.

Архаичный эпос воспринимался сказителями, как нечто сверхъестественное, что не допускает изменения текста. Однако с развитием человеческого общества, с изменением мировоззрения людей происходят изменения и в их эпическом творчестве. Драматургическое осмысление бурятской эпической традиции, воплощенное Намжилом Гармаевичем Балдано, несомненно, является высокохудожественным вариантом сохранения живой традиции, а жанровая специфика, заложенная им дает предпосылки для живой и многогранной систематики фольклорных произведений в современной культуре.