"Семейские в Бурятии" : фотоальбом/ Афтор Н.Н. Ефимов. — Красноярск: ООО "Ситалл", 2015 — 268 стр. Тираж 500 экз.

Этот фотоальбом вышел в ознаменование 250-летия прибытия первых переселенцев-старообрядцев в Забайкалье. Добротное и интересное фотодокументальное издание показывает штрихи из повседневной жизни семейских так, словно бы приоткрывая завесу над культурой повседневности этого некогда очень обособленного и самобытного субэтноса. Книга является своеобразной попыткой показать современное состояние традиционной культуры семейских в Бурятии.

Фотоальбом издан при поддержке Администрации Главы Республики Бурятия и Правительства Республики Бурятия, Министерства культуры Республики Бурятия и Национальной библиотеки Республики Бурятия.

Николай Николаевич Ефимов — выпускник Иркутского госуниверситета отделения журналистики, член Союза журналистов СССР и России, заслуженный работник культуры Республики Бурятия, ветеран труда.

Л.Е. Элиасов "Народная поэзия семейских", Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1969 — 175 стр., тираж — 5000 экз.

Очень малотиражное по советским меркам, но уже, в некотором роде, хрестоматийное издание легендарного этнографа Элиасова, в котором собраны плоды практически тридцатилетних поисков этнографического материала по народному поэтическому творчеству семейских. Книга знакомит нас и с носителями фольклорной традиции, сюжетами и жанрами поэтических произведений народного фольклора, бытовавших среди старообрядцев Забайкалья.

Ф.Ф. Болонев. "Календарные обычаи и обряды семейских " — Улан-Удэ : Бурят. кн. изд-во, 1975, 96 стр., тираж — 4000 экз.

Фирс Федосович Болонев — также легендарный этнограф-исследователь старообрядчества, покинувший нас в 2018 году, сохранил для научного сообщества огромное количество этнографического материала по семейским, практически каждый из исследователей традиционной культуры Забайкалья считал своим долгом подарить ему свою книгу, тем печальнее сейчас видеть некоторые из них на аукционных платформах. Очень рад был найти этим летом чудесного сохрана издание "Календарных обычаев...", нечитанное, и не рассыпающееся, что для нашего мягких книжек местного книгоиздания 60-70-х голов — огромная редкость. В книге показан весь спектр календарного цикла крестьян-хлеборобов, характерный и для старообрядцев, но, безусловно, учитывая некоторую обличительную конъюнктуру этнографической литературы того времени, все те архетипы давнего славянского языческого мировоззрения ,то в них есть, указаны в контексте подоплеки, лишающей, с точки зрения советской науки, древлеправославие, старообрядчество той самости и святости, что носители этой культуры хранили и берегли. И, тем не менее, сам фольклорный материал и источники его сохранены в книге очень бережно ,что позволило позже использовать их в более современных, уже не настолько ангажированных переизданиях и новых работах, которых, безусловно, у Фирса Федосовича было очень много.

Дашинима Дугаров, выдающийся ученый-исследователь, профессор, доктор исторических наук, кандидат искусствоведения, заслуженный работник культуры России и Бурятии, лауреат Государственной премии Республики Бурятия, член Союза композиторов России, фольклорист, музыковед, этнограф, член Международной организации «Европейский семинар по этномузыкологии» (ESEM), заслуженный ветеран Сибирского отделения АН СССР.

Д.С. Дугарову принадлежит множество трудов по изучению бурятского музыкального фольклора. В ходе фольклорных экспедиций он записал сотни народных напевов, положил начало научному изучению бурятских народных песен. Научно-исследовательская деятельность его многогранна. Ряд работ относится к этномузыковедению, к музыкальной этнографии, культурологии, истории, религиоведению, этнохореографии. В круг его фольклорных интересов попали области Горного Алтая, Тувы, Якутии, Хакасии. Монголии, что дало почву для сравнения песенности бурятской и других народов.

По его инициативе при кафедре фольклора Института культуры (ныне ВСГИК) были открыты этнологическое отделение, а затем диссертационный совет по защите кандидатских диссертаций по этнологии и фольклору, который он возглавлял до его закрытия в 2001 г.

Книги Дашинимы Санжиевича «Бурятские народные песни. Песни хори бурят», «Бурятские народные песни. Песни селенгинских бурят», «Бурятские народные песни. Песни западных бурят», «Исторические корни белого шаманства: на материале обрядового фольклора бурят», «О музыке эхирит-булагатского эпоса», «Бурятский героический эпос» стали основополагающими исследованиями в области изучения бурятского музыкального фольклора.

Мероприятие было организовано родной для меня кафедрой этнологии и народной художественной культуры ВСГИК (бывшей кафедры этнографии и фольклора ВСГАКиИ), поэтому было вдвойне приятно не только почтить память великого ученого своим выступлением, но и поприветствовать и послушать видных представителей этнографического научного сообщества. Доктора исторических наук, композиторы и этнокультурологи — все люди. которых связывал учитель и наставник — Д.С. Дугаров.

Среди поднятых на круглом столе были новые сведения по этнографии бурят, историческим корнямм традиционных бурятских верований и их синкретизму с древнеиндоевропейскими архетипами, начало изучению которых положил Д.С. Дугаров.

Кроме того, приятно было увидеть в добром здравии своих учителей, профессоров Дашиеву Надежду Базаржаповну и Николаеву Дариму Анатольевну, автографы которых я с удовольствием принял в дар на книгах, вышедших из под их пера в последние годы.

Продолжая погружаться в мир японской мультипликации, вдохновленной фольклором, нельзя не заметить и этот детский мультфильм. Снят он был в 2007 году по девичьей манге "Миери и волшебный лес", придуманной Хидэдзи Ода. Это аниме, а принципе, действительно детское, и расчитано на детей 10-13 лет. Причем, социальная и психологическая тематика здесь подана бережно, не упираясь в острую проблематику, оставляя некоторую светлую надежду, и, что редкость в японском искусстве, без ярко выраженной откровенности и жесткости сцен.

Что ж, перед нами маленькая девочка Миери, которая внезапно встречается в лесу с местными духами, и, поскольку она видит их — те провозглашают ее хранительницей здешних лесов. Проходит 10 лет, и, после долгих размолвок родителей, находящихся на грани развода, девочку отправляют в далекую деревню, где она давно не была и даже не помнит своих бабушку и дедушку. Здесь, как обычно мы видим противостояние урбании Токио и патриархальной незыблемой сельской Японии со старым многовековым укладом. Бабушка показывает Миери коллекцию своих этнографических экспонатов, среди которых присутствует даже шаманский бубен из Сибири. Отправившись погулять в лес, она встречает странных и забавных существ, которые возвращают ее в мир детства, и она меняясь сама, способна помочь и повлиять на ряд мелких и больших событий.

В целом, просматривая этот мультфильм, несложно увидеть тот путь, которому следуют сценарист и режиссер фильма — это, безусловно — "Там, где живут чудовища" Мориса Сендака, и истории о муми-троллях Туве Янссон. Все эти нелепые и по-детски забавные вариации ёкай рассчитаны не только на японского зрителя. они должны вызвать интерес и у зрителя европейского. И хотя в сценах подготовки "пугания" подрядчиков строительства плотины существа лукавят, что только в "страшном" виде их может увидеть обычный человек, видно, что излишнюю страшность лесных духов убрали для возрастного рейтинга.

Если вернуться к первоисточнику, то, пролистав цифровую версию манги, понимаешь .что мультфильм следует ей дословно, не развивая никаких побочных тем, и, что интересно, не раскрывая и самих персонажей. Видимо ,японский ребенок изначально знает всех этих духов в лицо. Обособленно от них стоит лишь призрак девушки-самоубийцы юрэй, который действительно изначально жутковат и в своем "страшном" облике схож с изображениями на старинных гравюрах. В мультфильме же призрак нужен лиш для того. чтобы поднять рейтинг девочки Миери как среди ёкай, так и среди деревенских ребят, к которым она поначалу относится по-снобски, со столичными замашками. Образ забитого ребенка "в себе" у сценаристов тоже не получился, потому что героиня словно только и ждет, чтобы проявить себя. Она показана очень самоуверенной и сильной, возможно это и смотивирует потенциальных зрителей этого аниме.

Вторая половина мультфильма сосредоточена на борьбе со строителями плотины, вестма успешной, где ёкай показывают все свои способности к пуганию, но, в принципе, здесь сюжет следует классической сказочной традиции. Ёкай и должны пугать людей.

Сам же мульфильм становится похож на лайт-версию "Принцессы Мононоке", но без крови и откровенных жестоких сцен. Некоторые моменты прямо точь в точь аппелируют к шедевру Миядзаки. В то же время и сам экологический подтекст настолько явен, что дополнительно его обыгрывать не пришлось.

В итоге, у создателей получился экранизированный комикс с обилием уникальных существ и небольшим социально-психологическим подтекстом, интересный для юных зрителей, и поучительный ровно настолько, насколько, например "Хи-Мен" и "Ши-ра".

Мы в ответе, за тех, кого приручили... Эта, ставшая практически крылатой, аксиома, выведенная летчиком-мечтателем экзюпери в полной мере говорит не столько об отношениях животного и его хозяина-человека, но о понимании и духовной связи между зачастую разными существами, когда встреча становится радостным событием, а расставание или смерть — тяжелой утратой.

Во многом, как мне кажется, Кэйити Хара хотел снять детский фильм, ориентируясь на классику японской детской литературы и мультипликации. Именно поэтому, за основу мультфильма о дружбе мальчика и каппы (японского водного духа-ёкай), он взял то, что ему самому запало в душу и сформировало, как личность — это и литературная основа, роман-трилогия Масао Когурэ "Удивительные приключения Каппы", и работы Кэндзи Миядзава, которые также были экранизированы, и мультфильмы 1980-х годов, которые в то время несли социальный и философский подтекст, не ставя во главу угла развлекательный компонент.

Итак, в первых кадрах — Япония эпохи Эдо (достаточно часто используемое японскими авторами время), время самураев и бесконечной борьбы. Это достаточно неоднозначное время — время расцвета поэзии иискусства, но и сильного расслоения общества, социального неравенства и обеднения большого числа населения, при возвеличивании сегуната. Часто в фильмах об этом периоде очень остро показывается и упадок духовности.

В поздний час два каппы, отец и сын сидят среди ночного поля, окруженные полем, наполненным светлячками, и рассуждают о драконах, придя к заключению о том, что люди, в целом, опаснее любого из них. Кадры затемненного поля и маленьких огоньков, как мне показалось, легкий оммаж к творчеству Исао Такахаты и его "Могиле светлячков". Трагедия, перекликающаяся с фильмом Такахаты не замедляет появиться в кадре — внезапная и чудовищная потеря приводит к трагедии еще более чудовищной.

Следующие сцены и сюжет происходят уже в современном Токио. мальчик находит засохшего каппу-ребенка и оживляет его (собственно, и само название существа "каппа" — означает "речное дитя"). Так начинается история со многими смыслами, во многом интересная, но не всегда веселая.

События настолько стремительные, но это сделано специально, чтобы ребенок не отвлекался на поиск смыслов, а просто смотрел мультфильм, а взрослые немного призадумались.

Часто сцены мультфильма отсылают нас и к произведениям Астрид Линдгрен. "Волшебное лето" — это, безусловно и произведение об одиночестве. Одинокий каппа ищет подобных себе, одинокий мальчик с любящей семьей (чем не Малыш из "Карлсона") и одинокая девочка с неполной семьей — все они неразрывно связаны предопределенностью и судьбой, сплетенной еще только зарождающейся дружбой и грядущими испытаниями.

Неслучайно, в разговоре и упоминание о Кэндзи Миядзава и его "Ночи на галактической железной дороге", книги о дружбе и ее философском осмыслении. Это и мультфильм 1985 года, отрисовке стилистики мультипликации той поры продолжает следовать Хара на протяжении всего фильма.

Пасторальные пейзажи потаенных уголков Японии, еще не тронутых урбанизацией и неспешность этих мест, в сравнении со спешкой столичного Токио, соединяется кадрами быстро проезжающего между ними поезда. Большое количество хронометража уделено Тоно, городку с фольклорной туристской составляющей, где особенно четко выделен интерес к каппам, как местной достопримечательности. Здесь остались старые храмы и пруды, где обитали каппы. Здесь множество достопримечательностей старой Японии, полное погружение, даже доехать в этот городок можно на старом паровозе. Однако, режиссер и здесь говорит нам — вот это все ненастоящее — это всего лишь память, и ничего живого тут нет. Но его пытливый взолр направляет нас дальше и вот перед нами ночь в отеле — старинном доме с давней историей, и дух-призрак девочки, говорящий юному каппе, что никаких капп она не видела вот уже 100 лет. Обыватели в деревне мечтат поймать каппу, ведь по слухам за него дают много денег — 10 миллионов иен. Вспомните "Карлсона", как те же обыватели выискивали "летающий бочонок", и что из этого вышло. Мальчик и каппа находят несколько уголков нетронутой природы — здесь и горная река с рыбой, где так привольно купаться, и тропические пляжи Окинавы, места, где хочется побывать ,но не всегда можно остаться.

Ну, а в Токио каппа стал предметом охоты СМИ, что приводит к сложной и невыносимой жизни для семьи мальчика. Кульминацией становится выступление и показ существа по телевизору. Потомок самурая, убившего отца юного каппы показывает отрубленную руку и рассказывает семейную легенду. Хара продолжает показывать нам суть своего фильма. А было ли все так, как говорят сказки. Ведь в сказках каппа ест не только огурцы, но и людей, о чем рассказывает и ученый-потомок самураев. В ужасе, нам снова представляется оммаж уже в сторону классического мирового кинематографа — это "Кинг Конг". Каппа взбирается на высочайшую точку Токио, в отчаянии, избегая толпы, но понимая. что ее можно избежать только на высоте.

Но, как и говорит юная девочка-несмеяна — о каппе, как о сенсации забудут очень скоро, именно поэтому ливень, вызванный внезапно появившимся драконом, гонит толпу в укрытия, и самого дракона никто не увидел и не заснял. В этом мире нет места чуду, говорит нам режиссер.

Собственно, весь посыл фильма еще и непреклонное мнение самого автора — ведь и у мальчика и у него самого почти одинаковые имена Коити Уэхаре = Кэйити Хара. Случайность ли это? Разумеется нет, в одной из финальных сцен устами каппы он говорит об этом.

Мультфильм чудесный, грустный и заставляющий думать и мечтать, но смысл его и в том. чтобы не рассказать об этих скрытых смыслах и посылах детям, смотрящим мультфильм вместе с вами. До поры.

Данный кинофильм является сокровищем югославского кино, и вписан в его историю наравне со знаменитой «Битвой на Неретве», но, разумеется, о нем мало кто знает, а между тем…

Вобрав в себя традиции советского кинематографа в экранизации фольклорной классики, памятуя о наследии Гоголя, югославы решили вывести на широкий экран рассказ фольклориста Милована Глишича «Спустя девяносто лет». При всей своей наивности и простоте, этот литературный опус о вампирах XIX века является наиболее ранним их упоминанием в художественной прозе, гораздо раньше, чем у знаменитого Стокера. Впрочем, в отличие от рассказа Глишича, являющегося переработкой балканского фольклора, фильм не только реконструирует восточноевропейскую традицию о вампирах и методах борьбы с ними, но и, по сути, открывает нам ту сторону югославского кино, которая относится к тематике хоррора и ужаса.

Вкратце о сюжете. В давние времена в деревне Зарожье стояла мельница, и хозяином ее был Сава Саванович, мельник, ставший вампиром, убивавший селян, убитый и похороненный, но не умерший. Мельница простаивает, а каждый, кто волей судьбы решит на ней поработать становится жертвой злого духа. Молодой человек Страхиня очень любит дочь нынешнего хозяина мельницы Радойку, но отец против их любви. Боясь вампира, никто не хочет работать на мельнице, а компания полупьяных от раки местных гуляк во главе со священником, ходит и вызнает все про Саву Савановича, и подговаривают Страхиню поработать на мельнице, обеспечив мукой село, и получить тем самым благосклонность отца Радойки. Далее все идет так, как бы снял сербскую хтоническую феерию режиссер «Вия». Страхиня всю ночь дерется с вампиром, и одолевает его, все вроде бы хорошо. Но надо найти могилу вампира, где, вбив кол, селяне упускают бабочку, являющуюся воплощением души вампира, что приводит к трагическому финалу фильма. Впрочем, именно это и отличает сценарий от фольклорной традиции – здесь сказка заканчивается плохо.

Что интересного в самом фильме. Разумеется, очень колоритные персонажи. Пьяные селяне в четниковских шапках-шайкачах (все же народных шапках, без кокард) практически идентичны гоголевским казакам, такие же веселые, и хмельная ракия позволяет им иронично и весело ловить вампира, в то время как главный герой, разумеется, серьезен и переживателен.

Режиссер показывает нам несколько особенностей отображения образа вампира в сербском фольклоре, совсем немного отличающийся от восточноевропейского фольклора в целом. Нечистая сила любит воду, поэтому мельница издревле считалась нехорошим местом, а мельники нередко были в представлении крестьян колдунами. Сам вампир не ест хлеба и презрительно перебирает муку, для него бесполезную. При показе самого вампира звучит какой-то дикий какофонический саундскейп, сродни крикам обезьян, а вампир покрыт шерстью, как и обращенные им жертвы.

После нахождения могилы вампира традиционно вбивается кол в грудь мертвеца, это общеизвестный факт, причем суеверие было настолько сильным, что среди королевских указов времени 1300-х годов есть упоминания о запрете на подобное осквернение могил. Однако, из произведения мы узнаем. Что вбить кол недостаточно, необходимо успеть убить вылетевшую из вампира бабочку. Что, конечно же, не успевает сделать пьяная компания сербских селян. Вампир продолжает убивать, и в один прекрасный миг вселяется в Радойку, мстя одолевшему его Страхине. Собственно, после преображения битва с вампиршей продолжается всю ночь, и ведет она себя сродни гоголевской Панночке, однако финал здесь такой же трагичный – смерть главного героя и открытый конец с бабочкой, сидящей на его челе.

В целом, фильм, несмотря на свою старомодность, очень динамичный и даже веселый, во многом фольклорный, со множеством элементов балканской традиции, и рекомендован для просмотра этнографам.

Что же до бабочки-души вампира, то можно рассказать еще и о таком феномене в биологии, как бабочка-вампир Calyptra

Calyptra (лат.) — род бабочек из семейства Erebidae. Для имаго некоторых видов рода, как исключение для отряда чешуекрылых, известно питание кровью и слёзной жидкостью млекопитающих (лакрифагия). Например, Calyptra eustrigata, обитающая на территории от Индии до Малайзии; и Calyptra thalictri, Calyptra lata. Самцы питаются слёзной жидкостью и кровью крупных животных. Самки же питаются соком плодов (цитрусовые, персики, сливы и др.) и растений. У этих видов кончик хоботка сильно склеротизован и модифицирован для прокалывания кожи млекопитающих и питания кровью