— Осторожней! Здесь тротуаров для нас не проложили!

Они шли, почти ничего не видя в клубящихся пыльных тучах. Стоял беспрерывный, несмолкаемый грохот — в метре от них проносились какие-то тяжелые машины. Внезапно справа они заметили в осевшем на миг пыльном облаке странное здание с узкими, похожими на крепостные бойницы окнами.

— Я узнаю его — мы почти у цели. Скоро можно будет снять скафандры. Это архив!

Мари, как всегда, оказалась права. Еще две минуты торопливых, но в то же время осторожных шагов сквозь пыльный мрак и грохот — и отважные путешественники счастливо обняли друг друга: Станислав и Маша Кузякины благополучно дошли улицей Дзержинского до самой улицы Поповича!

С. Михайлов.

---

От автора: В этом рассказе — никакой фантастики. Попробуйте, как Кузякины, пройти от здания областной типографии до улицы Поповича! Вы, как и они, не сможете здесь дышать без респиратора — из-за пыли, поднимаемой могучими колесами самосвалов и прочей техники века НТР. Ваше платье или костюм любой расцветки, если вы рискнете идти без скафандра, к концу пути станет одного цвета — серо-седого, равно как и волосы — от той же пыли. Вы, как герои моего рассказа, будете шарахаться от машин и мечтать хоть о плохоньком деревянном тротуаре в две доски шириной. И у финиша на ваших запылившихся устах будет один вопрос: почему ответственные руководители, направляя по улице Дзержинского поток транспорта (мера, эта, понимаем, вынужденная — из-за ремонтных работ на проспекте Мира) не проявили заботы о ее жителях и пешеходах ну хотя бы на уровне регулярного появления здесь машины-«поливалки»?

---

Южно-Сахалинск.

Потом они научились подражать походке и угловатым движениям роботов,приучились смотреть, не мигая, каким-то отсутствующим взглядом, и лица их стали так же невыразительны и бесстрастны, как плоские лица роботов.

Конечно, любая новая мода всегда кого-то раздражает.

Профессор хорошо помнил, как лет 50 назад молодые ребята, в том числе и он, начали отпускать бакенбарды и бороды — и это тоже кое-кому не нравилось. А до этого в моде были прически а ля Тарзан...

Однако у новой моды были и более серьезные признаки, они-то и тревожили профессора.

Веселиться и грустить, смеяться и плакать — это считалось теперь по меньшей мере старомодным. И вообще проявление каких бы то ни было чувств настоящие робники считали дурным тоном.

— В наш век,— говорили они,— когда мы в состоянии смоделировать любую эмоцию и разложить лабораторным путем на составные части любое чувство, до смешного несовременны и нерациональны сантименты.

А прослыть несовременным или нерационально мыслящим — на это не осмелился бы ни один робник.

Робники хорошо учились, потому что это было разумно. Робники не пропускали лекций, потому что это было бы неразумным.

Всеми поступками робников руководил разум. Нет, впрочем, не разум, а что-то гораздо менее значительное — рассудок, рассудочность, рассудительность.

Раз в две недели, по субботам, робники устраивали вечерники, пили, танцевали. Мозгам нужен был отдых.

Робники интересовались только наукой, потому что это было современным. Робники не влюблялись, не говорили о любви, потому что это считалось старомодным.

Логика и математика. Будем, как роботы!

Что это: мода или нечто пострашней? И если это только преходящая мода, то почему она так долго держится?

— Я не могу без тебя понимаешь, не могу! — услыхал вдруг профессор чей-то взволнованный голос. — Когда тебя нет, я думаю о тебе, мне становится радостно, как только я вспомню, что мы встретимся. Я не знаю, как назвать свое состояние. Мне и грустно, и хорошо оттого, что грустно. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Конечно, милый…

«Э, нет, — обрадованно подумал профессор, — есть еще настоящие чувства и настоящие люди!» И это наполнило его такой благодарностью к тем, чей разговор он нечаянно подслушал, что он не удержался и заглянул в лабораторию, из которой доносились эти голоса.

В лаборатории никого не было, кроме двух роботов.

Старый профессор покачал головой. Он совсем забыл об этой распространившейся среди роботов дурацкой моде: роботы старались теперь подражать всем человеческим слабостям...

В. БАХНОВ.

-------------------------

(*) Публикация в "Комсомольской правде" немного отличается от текста в сборнике "Фантастика 1966".

------------------------------------------------------ ------------------------------------------------------ --------------

Комсомольская правда № 15, 19 января 1966, с. 3

------------------------------------------------------ --------

Вот такими рисунками бывают испещрены целые страницы буржуазных газет. Их содержание – бесконечные «подвиги» бесконечных «сверхчеловеков», пробивающих себе дорогу с помощью пистолета или яда.

Комикс из газеты «Нью-Йорк геральд трибюн».

------------------------------------------------------ -----

P.S. Может быть можно определить фрагмент какого комикса опубликован в Комсомольской правде? Или это имитация наших художников?

Конечно, можно прикрыть черный рынок насильственными методами. А что это даст? Вопрос не так прост.

Нужно четко отделить «овнов от козлищ», спекулянтов, наживающихся на недостатках нашей книжной торговли, от людей, для которых черный рынок — своеобразный обменный клуб книголюбов. Нам кажется, что в обмене книгами, в продаже и покупке книг с рук, если не преследуется цель наживы, ничего плохого нет. Есть книги, которые всегда будут стоять на вашей книжной полке, станут спутниками вашей жизни. И есть книги, нужные на один раз. Между тем они представляют определенную материальную ценность, они могут потребоваться другим людям, выбрасывать их на свалку было бы варварством. Между тем продать их в букинистический магазин бывает и сложно и хлопотливо. Даже собрания классиков покупают там не всегда. Так, сейчас московские букинисты неохотно берут тридцатитомники Ч. Диккенса и М. Горького, пятнадцатитомное собрание Г. Уэллса, двадцатидвухтомное собрание А. Островского и т. д. А если в собрании сочинений не хватает одного тома, то продать его практически невозможно. Практически невозможно и докупить у букинистов этот том: раз они не покупают разрозненных собраний, то, естественно, и не продают.

Положение, на наш взгляд, ненормальное. Нужно резко расширить сеть букинистических магазинов, разработать систему цен, которые позволяли бы любую книгу сдать в магазин и приобрести ее там. И тогда букинистические магазины превратятся в своеобразные «обменные клубы».

Но, конечно, эти магазины не прекратят спекуляции редкими изданиями. Мы убеждены, что борьба с этим злом должна вестись Не принудительными, а экономическими методами. Какими же? В нашей стране сложилось довольно нелепое положение с книжной торговлей. С одной стороны, несмотря на острую нехватку бумаги, полки, прилавки и склады забиты книжной продукцией, нераскупаемой, стареющей и списываемой в убытки. С другой стороны, существует огромный спрос на ряд изданий, порождающий спекуляцию. Нельзя не отметить и другого явления: на целый ряд книг установлены каталогом чрезвычайно высокие цены только потому, что они давно не переиздавались.

Надо четко представлять себе, что по совершенно очевидным причинам нецелесообразно издавать тех или иных авторов массовыми тиражами. Ясно и другое: некоторые давно не выходившие книги и не могут быть изданы в большом количестве, они не найдут покупателя. Таким образом, возникает потребность в издании ряда книг малым тиражом и необходимость продажи их тем, кому они адресованы, кто в них наиболее остро нуждается.

Эту задачу, вероятно, лучше всего решить введением дифференцированной цены. Общеизвестно, что в нашей стране самые дешевые книги. И это правильно. Учебники, политическая и научная литература, издания классиков должны быть общедоступными. Но кто сказал, что ВСЕ выходящие у нас книги должны быть дешевыми? Есть книги нужные, как воздух. А есть книги — «предметы роскоши», рассчитанные на любителя, на специалиста. Такая книга может выходить небольшим тиражом и стоить дорого, и все-таки это будет выгодно и государству и читателю.

Выпуск таких «коммерческих» книг начисто подорвет спекуляцию, в корне подорвет позиции черного рынка, позволит специалисту и любителю купить нужное ему издание в государственном магазине.

М. Васильев, Р. Леонидов.

---------------------------------------------------

Валентин Вологдин. Нацелены к орбитам корабли (стихотворение) // Комсомольская правда № 16, 20 января 1966, с. 3

Нацелены к орбитам корабли.

                  Памяти С. П. Королёва.

…Вот так — в бою,

                    на скорости,

                                  на вдохе,

В размахе напряженного крыла...

Минуты не оставлено эпохой,

Чтобы закончить срочные дела.

А в памяти —

            рассветы дымной медью.

Косматый шар вздымается, слепя.

Ракета

Дрогнет.

Чуточку помедлит.

И оттолкнёт

       планету

                      от себя.

Снега, снега

                по космодромным плитам:

Степные вьюги — траурной трубой...

Но корабли

Нацелены к орбитам

По плану, утвержденному тобой.

А звёзды ждут

                и ловят позывные,

А молодость торопится — пусти!

И вечный труд,

И каждый шаг — впервые.

И нет конца

             великому пути.

Валентин ВОЛОГДИН, космический врач.

-------------------------------

Перевод в текстовый формат ЛысенкоВИ