Сегодня исполнилось бы 89 лет замечательному фантасту Владимиру Ивановичу Савченко (1933 — 2005).

О писателе подробнее см. здесь: https://fantlab.ru/autor766

Владимир Савченко, Василий Головачёв, Геннадий Прашкевич. "Киевкон-2003".

На снимке: Геннадий Прашкевич, Владимир Савченко, Василий Головачёв. Ну и я с ними. Киев, 2003 год.

Недавно обзавёлся любопытной книгой воспоминаний писателя Сергея Снегова (1910-1994), известного своими фантастическими произведениями (космическая опера в трёх томах "Люди как боги" и др.), а также книгами о первооткрывателях ядерной энергии ("Прометей раскованный") и советских физиках-ядерщиках, создателях атомной бомбы ("Творцы"). Сборник рассказов "В середине века" вышел в Калининграде в 1996 году и вместил в себя 18 лет, проведённых Сергеем Александровичем в тюрьмах и лагерях. В тёмно-синий том с портретом Снегова вошли почти все рассказы из двух ранее выходивших прижизненных его книг об этом периоде: «Норильские рассказы» (1991) и «Язык, который ненавидит» (1992).

Сергей Снегов. В середине века: (В тюрьме и на зоне): Сб. рассказов. – Калининград: «Янтарный сказ», 1996. – 493 с.

Писателя арестовали в 1936 году в Ленинграде, куда он, опасаясь ареста, перебрался из Одессы. В Одессе Снегов преподавал в университете, когда в середине тридцатых комиссия, проверяющая идеологическое состояние одесских вузов, посетила его лекцию и обнаружила у молодого доцента «чудовищные отклонения от истинного марксизма-ленинизма и возмутительные несогласия с испытанной партийной линией». Кстати, из биографической книги Анта Скаландиса «Братья Стругацкие» (я писал о ней) помню, что отец братьев Натан Залманович Стругацкий, в гражданскую – боевой комиссар, а в 1937 году – начальник краевого управления искусств в Сталинграде тоже из-за угрозы немедленного ареста срочно выехал в Ленинград и там его как бы «забыли», оставили в покое… Снегову уйти от безжалостной машины репрессий и в северной столице не удалось. Вернувшись к жене и маленькой дочке после очередного рабочего дня на заводе «Пирометр», куда он устроился инженером-расследователем по высоким температурам, Снегов обнаружил у себя на квартире оперативника из ГПУ с ордером на обыск и арест.

В середине века. Фронтиспис с портретом Сергея Снегова.

Мне посчастливилось несколько раз лично встречаться с Сергеем Александровичем, писатель дважды (в 1988 и 1989 гг.) приезжал в Сосновый Бор, выступал у нас в КЛФ «ФантОР», был у меня дома, мы с ним даже выпивали.

В середине века. Титул.

В те годы Сергей Александрович ещё не так откровенно рассказывал о времени репрессий, тем не менее, эта тема не оставалась закрытой. Например, когда я спросил его, как он относится к теории времени Николая Козырева, Снегов оживился и начал с того, что на зоне они с астрономом и философом Козыревым спали в бараке на соседних нарах и очень дружили. Позднее Снегов написал об этом в рассказе «В хитром домике над ручьём». Уж не знаю, по какому несчастливому совпадению именно эта вещь в сборник «В середине века» не вошла. Возможно, потому, что в рассказе Снегов прямо называет имя человека, из-за которого Козырев оказался в заключении. Но зато в книге полно других, не менее интересных воспоминаний Сергея Снегова, в том числе – о десяти месяцах следствия, на которое его отвезли, как особого важного преступника, из Питера в Москву, и будущий писатель провёл их на Лубянке и в Бутырке.

Я (слева) веду встречу с писателем Сергеем Снеговым в нашем КЛФ. Сосновый Бор, февраль 1989 г.

Завершает сборник "В середине века" эссе под названием «В мире иллюзий и миражей. Опыт автобиографии», написанное Снеговым незадолго до смерти.

Тим Скоренко. Стекло. – М.: Издательство АСТ, 2021. – 380 с. – (Мастера интеллектуальной фантастики).

«Стекло» Тима Скоренко. Жестокий экскурс в изнанку сознания. Метафизическое ожерелье причудливых историй. К прочитанному при желании можно пристегнуть какую угодно основную тему – от апокрифического толкования евангельских мотивов до демонстрации коллекции отвратительных человеческих пороков и личностных аномалий. Демонстрации избыточно, гипертрофированно мерзкой, с целями для меня не вполне ясными (даже ярый поборник справедливости в романе – безжалостный убийца). В первую очередь, конечно, вот это вот всё про желание любой ценой достичь власти, быть у власти, сохранить власть. Хоть в секте, хоть банде, хоть в государстве. А ещё эта книга про любовь и ненависть, про бесконечный выбор, про создание миров, про время, про заснеженную сендуху (тут я неожиданно оказался в любимом пространстве Геннадия Прашкевича) и про Стекло, которое может заставить людей и вселенную замереть в холодном кристаллическом безмолвии (привет от Курта Воннегута с его «льдом-девять» в «Колыбели для кошки»).

Что чувствует читатель?

Восхищение, смешанное с омерзением, ближе к финалу – предчувствие долгожданного катарсиса, гипнотическое успокоение: всё стекло...

Издательская аннотация:

Стекло нельзя ни обработать, ни уничтожить. До него нельзя даже дотронуться, поскольку прикосновение к Стеклу превращает всё живое в Стекло. Но у Стекла есть источник — таинственное место на севере, откуда оно медленно расползается, захватывая всё бо льшую и бо льшую территорию.

Тринадцать человек — неудачников, изгоев, преступников, искателей приключений — идут к источнику через снежную пустыню, и каждый несёт свой крест, свою историю. Пересекаясь, эти истории сплетаются в причудливую сеть, охватывающую десятки судеб, городов, поколений и времён. А возглавляет экспедицию таинственный Проводник — то ли Мессия, то ли искусный мошенник, то ли и тот и другой одновременно.

Дмитрий Глуховский. Пост. — М.: Издательство АСТ, 2021. — 432 с.

В романе «Пост» Дмитрия Глуховского всё достаточно просто, и даже сюжет, в основном, линейный. «Пост» это – постап, хоррор и антиутопия в одном переплёте. Автор рассказывает нам про обманутую и обречённую страну, концентрируясь на судьбе нескольких персонажей. Их история не требует дополнительных разъяснений, надо просто дочитать роман до конца. А дочитать нетрудно, потому как книга беспросветная, но увлекательная. Можно и не читать, выпущена аудиоверсия «Поста» в исполнении автора. Глуховский говорит, что аудио и печатный вариант несколько отличаются, для книжного издания он подбирал местами другие слова. Действительно, слова бывают разные. Императорская власть в романе подобрала для взбунтовавшегося населения слова особенные, магические, предающие анафеме, «выблевала в мир зло» от которого спасает только полная глухота, протыкание барабанных перепонок...

И какой бы вариант для ознакомления с «Постом» вы не выбрали, ощущение полнейшей безнадёжности и безысходности, робко перебиваемое финальной нотой надежды, обеспечено.

Издательская аннотация:

После короткой и яростной Гражданской войны от прежней России осталась лишь небольшая часть, которая называет себя Московской империей. Восточные границы ее проходят всего в нескольких сотнях километров от столицы, по Волге — отравленной, превратившейся в непреодолимую преграду. С самого Распада никто не приходил в Московию из-за Волги.

Сама тысячелетняя Москва стоит незыблемо, надежно защищенная со всех сторон охранными постами. Тут проводит смотр казачьих войск сам император. Лучших из лучших, храбрейших из храбрых он выберет, чтобы послать их в темные земли, которые когда-то были частью великой России, — пока их не охватил мятеж и они не были преданы анафеме.

Пётр Гордашевский. Их было четверо. – М.: Детгиз, 1959.

Не так давно приобрёл ещё одну книжку, которую помню по далёкому детству – фантастическую повесть Пётра Фиофилактовича Гордашевского «Их было четверо». Вышла она в «Детгизе» в 1959 году и более не переиздавалась. О том, как группа отважных 14-летних путешественников (в составе Тимы, Ван Лина, Виктора и Кати) тайно проникает во время отъезда отца Тёмы в его секретную, но из рук вон плохо охраняемую лабораторию. Превратившись с помощью сложного аппарата под названием «уменьшитель» в крохотных человечков, подростки исследуют почву и перемещаются внутри корня и ствола дерева в зелёный лист. Описываются приключения миниатюрных ребятишек и, конечно, присутствует научно-популярная составляющая, ненавязчиво знакомящая юных читателей с физиологией растений, описывающая поведение различных бактерий и простейших.

Их было четверо. Внутренние иллюстрации В.Медведева.

Я прочёл повесть «Их было четверо» лет в шесть, как только читать научился. Не исключаю, что именно она, вместе с ещё с несколькими вовремя попавшими в мои руки фантастическими книжками и привила мне непреходящую любовь к фантастике. Вот только напрочь не помню, откуда я её взял? Из школьной или поселковой библиотеки, или у кого-то из знакомых? В моём личном собрании её раньше не было. А, может, она и принадлежала нашей семье в те давние годы, но попросту исчезла, это ведь бывает с книгами...

В то время я встретил несколько книг, написанных в подобном ключе, каждая со своей изюминкой: «Необыкновенные приключения Карика и Вали» Яна Ларри, «В стране дремучих трав» Владимира Брагина… Они и сейчас у меня есть в нескольких изданиях. Ещё помню «Эльмис профессора Рембовского» польского писателя Тадеуша Ункевича. Отрывок из романа Ункевича в 1963 году с продолжением печатала «Пионерская правда», иллюстрируя текст рисунками Нади Рушевой. К сожалению, полностью этот любопытный роман в СССР так и не был издан.

Все перечисленные выше книги представляют собой приключенческие квесты с биологическим уклоном, наполненные исследованиями окружающего мира и решением возникающих по ходу путешествия задач и проблем. Всё это я с интересом читал в начале шестидесятых, но биологом почему-то не стал...