Очень Эпический Роман. Размах, охватывающий несколько столетий будущего Земли и окрестных планет. Несколько других разумных рас, причем с над-человеческим разумом и суждениями. Внезапное нападение неизвестных инопланетян, уничтожившее биосферу Земли. Межпланетную войну между людьми. Концепт дальнейшей эволюции человечества в некое единое сверхсущество (как пчелиный рой, который вместе ого, а каждая отдельная пчела туповата).
Все бы хорошо, только все это классное рассказывается в основном в сокращенном перескаже — помните, как в начале "Звездных войн" идут титры, объясняющие, на чем будет строиться сюжет. Окей, начало очень интересное. Начать большой роман со сцены, как была уничтожена жизнь на Земле — круто, конечно.
Печально, что эти "титры" так и остались в книге самым интересным. За продумыванием сложной механики и истории своего мира автор забыл написать интересных живых персонажей и не сумел написать достаточно стоящее действие, адекватное этой механике. В итоге весь этот эпический бэкграунд у него кажется чересчур прекрасным задником профессионального театра, на котором бесталанные школьники играют любительскую пьесу.
Начнем с того, что в основе конфликта — противостояние двух натуральных "кис", одна из которых: дочка супер-влиятельного в постапокалиптическом мире правителя, полнейший аналог какой-нибудь современной девочки-тусовщицы, дочки олигарха, которую непонятно зачем папаня отправил на действительно важную миссию. Никаких новых талантов девица в себе, увы, не открывает, а так и остается в вечном амплуа избалованного дитяти. Это как если бы на переговоры по ядерному разоружению отправили Пэрис Хилтон, короче. Вторая тоже вполне себе кисо, и довольно юная, и признанный лидер планеты, и гениальный ученый (в чем конкретно проявляется эта гениальность, правда, мы так и не увидели). Подробно описывается, как обе выяглядели и во что были одеты. В контексте вышеописанного постапокалипсиса, уничтожения Земли и пр. это не то чтобы комично, а как-то супер-странно. Такое впечатление, что основные актеры напились, а вместо них пустили играть уборщицу и монтажника сцены.
Другой значимый персонаж — классический образчик наемника, который действует столь же классическими методами, преимущественно старым добрым мордобоем (да, во времена, когда человечество ушло с Земли и покорило дальние планеты, это все еще самый эффективный способ решения конфликтов среди профи).
В общем, инопланетяне, сунувшиеся со своим хитрым заговором в гнездо этой шушеры, ушли практически обиженные, что их никто не заметил, потому что все были слишком заняты собой. И им, бедняжкам, пришлось приложить много усилий, чтобы обратить на себя внимание.
Не хочется пересказывать этот путанный сюжет. Персонажи тычутся во все стороны и совершают какие угодно поступки, только не соответствующие разуму. Отчасти это даже интересно, потому что гарантирует некоторую свежесть событий, но потом начинает слегка раздражать. Особенно странно выглядят длинные околонаучные постороения автора на контрасте с тем, кто у него сейчас выступает на сцене. Сюжет очень живой, но при этом совершенно бестолковый, и как и почему роман заканчивается именно на одной странной точке, а не на любой другой, я не берусь объяснить.
В общем, идея постапокалиптического мира — хороша, хотя детали хромают (если на Земле Ударом пришельцев было уничтожено прям все-все, то как-то быстро природа восстановилась за 200 лет до банального "дачного" состояния). Персонажи — просто провал, ни логики, ни характеров. Сюжет интересный, но странный. Наукообразность можно было бы урезать, а то итоговый монолог пришельца — как четвертая часть "Войны и мира", такая же длинная, необязательная и скучная.
Только читая вторую трилогию (которая нравится куда меньше), четко сформулировала, чем же мне так понравилась первая. На контрасте, во второй этого нет: 1 Глокта, 2 магия. Ни из кого из молодых героев Аберкромби не удалось создать такой яркий и нестандартный персонаж, как Глокта. Были шансы у Вик, но ей слишком не достает шарма и чувства юмора. Были шансы у Савин, но Аберкромби все их закопал в Вальбеке — тут-то и стало видно, кто чего стоит. По сути, Глокта так и остается единственным, кто после тотального разрушения собственной жизни стал еще лучше и сильнее — на остальных же мы наблюдаем тотальное разрушение, и точка. Впрочем, интересно, что дальше будет с Молодым Львом — может, это его попробуют так же повернуть? Хотя это будет совсем странно, после того, как всю вторую книгу автор объяснял нам, что герой не просто редкий тупица, а натуральный клинический кретин.
Что до магии, то в "Первом законе" она добавляла прелесть неизведанного, собственно фэнтезийную часть — все эти жуткие Едоки, и Дом Делателя, и Семя, которое, как звезда-полынь, несет всем смерть от радиации. В "Эпохе безумия" история все больше катится в какую-то унылую социалку в духе Мьевиля — бедные против богатых, угнетенные против угнетателей, законы рынка, вот это все. Только у Мьевиля есть еще и крутейший магический мир, а у Аберкромби — не очень внятный, скажем, 16 -17 век.
Самое обидное в "Проблеме с миром" — это то, что для строительство своего дурацкого и склеенного на соплях сюжета автору пришлось ломать всех выведенных в предыдущих книгах героев об колено. Вам казалось, что Савин — умная, осторожная, находчивая, и опыт Вальбека должен был научить ее трезво оценивать свои силы? Ничего подобного, как выяснилось, после травмы в Вальбеке она всеми силами стремиться создать еще более фатальную ситуацию и вообще не оценивает ни шансы, ни последствия возможных исходов. Это точно тот персонаж, да? Или, к примеру, вам казалось, что Молодой Лев — "хороший парень", пусть туповатый, но все же не полный идиот, и уж точно не трус и не предатель? А нет, полный идиот и предатель, причем совершенно на пустом месте. Зачем все заварушка понадобилась статистам типа Ишера и Барезина, вообще не объясняется. В итоге сюжет романа построен на том, что одна группа героев внезапно спятила и на совершенно пустом месте решила устроить гражданскую войну с другой группой героев, которая офигевает от происходящего не меньше, чем читатель.
А еще вот скажите мне — почему, собственно, Савин не могла сказать Орсо, что он ее брат? Ну риали, почему? Что произошло бы? В любом случае — явно не гражданская война. И на этой совершенно тупейшей интриге в духе индийского кино строится все драма книги. Если приземлить на нашу историю — в схожие времена для царственных особ жениться на кузинах было в порядке вещей, да и тайная полусестра вряд ли кого бы так сильно напугала — тем более что никакой христианской морали в качестве запрета у них не было, и вряд ли были так велики знания о последствиях кровосмешения, чтобы быть таким препятствием.
Всю дорогу поведение внезавпно окретиневших Лео и Савин страшно раздражает, так что исход в итоге доставляет моральное удовольствие, но, увы, не интеллектуальное. Из всех персонажей приятна только Рикке, но и ее поменяли: из веселой и нестабильной девицы она внезапно становится какой-то чуть ли не всесильной провидицей — неожиданная трансформация.
В общем, роман представляет собой через неузнаваемых героев, будто старых персонажей "переписал" автор фанфиков, удивительный кретинизм которых и образует основу сюжета. Глокту жалко, остальные мало интересны.
Давно собиралась перечитать все рассказы ВВК кучей, а то от большинства у меня остались какие-то совсем обрывочные воспоминания более чем 20-летней давности. Я очень люблю Набокова, но тут даже сама удивилась, насколько хороши его рассказы и насколько они отличаются и от простеньких стихов, и от вычурных романов, в которых не всегда читатель может точно показать пальцем, что вот сейчас происходит. Придется даже признать, при всей любви к романам, что именно в малой форме Набоков с моей точки зрения безупречен и достигает гармонии стиля и сюжета (в романах все переваливается в стиль, конечно). Причем практически везде, и сюжет практически везде настолько необычен, строен и вообще хорош. И все это — с непривычным таки для Набокова человеческим измерением, психологизмом не показушным, без специального концентрирования на нем, но настолько отчетливым и важным для целого, что он перекрывает собой все стилистические упражнения. Это очень удивительно, но правда. Чего стоит мое любимое "Облако, озеро, башня" с ужасной, просто ужасной человеческой трагедией, которую не завуалировать никакими художественными приемами, никаким кажущимся фантастическим в своей жестокости поворотом сюжета. В этом весь Набоков как автор короткой прозы: слегка усыпив внимание читателя привычным плетением фраз и неторопливым развитием истории с многочисленными художественными, мало относящимися к делу подробностями, он подкладывает бомбу там, где ее, в общем, не ждешь. Как в "Весне в Фиальте", как в "Картофельном эльфе".
Впрочем, есть и прекрасные рассказы вполне "классического" толка, без финального пуанта жути, даже скорее комические. "Венецианка", по-моему, вообще образец идеального рассказа с т.зр. гармонии всех частей и аспектов. Также и "Удар крыла" — совсем другой, странный, жутковатый, но как-то ровно жутковатый, и при этом все равно необычайно интересный.
Что удивительно — в сборнике, который в принципе охватывает все рассказы Набокова, нет ни одного слабого, и при этом более ранние рассказы в целом ничуть не хуже более поздних (хотя сборник "Весна в Фиальте", конечно, вне конкуренции). А еще — очень жаль, что "Solus Rex" остался недописанным, судя по двум главам, это был бы страшно интересный роман.
Третий том состоит преимущественно из Пушкина и Державина. Вот уж не думала, что буду с интересом читать о том и о другом, но ошиблась!
"Державин" — собственно, биография Гаврилы Романыча, написанная Ходасевичем, совершенно серьезный исторический труд, основанный на детальном изучении и творчества его, и эпохи. Мне было удивительно интересно, и должна признать со стыдом, что я открыла для себя много нового об историческом периоде в целом, точнее, посмотрела на известные события с совсем другой стороны, в других деталях. К примеру, я понятия не имела, что Державин лично и активно участвовал в подавлении Пугачевского восстания — причем не как представитель армии, а как представитель некой тайной службы, надзирающей за настроениями в командных верхах (что было разумно, настроения были нестабильные). И я знала, конечно, что Державин был Екатерининским придворным и достиг при ней всяческих высоких постов, но не все эпическое многообразие его карьерных взлетов и падений на государственном поприще — такое, что на несколько жизней бы с лихвой хватило.
Вообще ощущение было, что читаешь очень хороший исторический роман, в котором ради человеческой достоверности главным персонажем выведен один из придворных, но такой, который везде успел побывать лично, и трем царям служил, и Пугачева видел, и возвышался, и падал не один раз. Тот факт, что это известный всем со школьной скамьи нудноватый "старик Державин", как-то выпадает из видимости вплоть до последних страниц, когда заглавный персонаж уже становится под старость таким, каким изобразил его Пушкин и каким знаем мы все.
Удивительно, что художественная проза Ходасевича (несколько рассказов в этом же томе) какая-то совершенно вяленькая, ни сюжета, ни характеров особо. А вот биографии, как и мемуары — шикарные. Может, дело в том, что он не особо умеет выдумывать характеры из ничего, но зато совершенно мастерски реконструирует их на основе материала. Как бы там ни было, Державин совершенно как живой, а в юности и вовсе сильно напоминает одного моего коллегу (именно характером и жизненной позицией). И тут даже нельзя сказать про персонажа, нравится он или не нравится, как про выдуманного героя в художественной литературе: настолько понятны и внутренне логичны все его действия и поступки, настолько из известных исторических событий и источников выведен характер, что этот вопрос уже не стоит.
Время было ужасно интересное, к слову, и Державин был замешан в самой гуще его, отчего книга, конечно, стала еще занимательнее.
"Жизнь Василия Травникова" — короткая, но совершенно блестящая мистификация, на которую в свое время повелось все окружение Ходасевича и повелись бы все остальные, если б уже не знали этого анекдота. Это выдуманная Ходасевичем биография некоего поэта 18-начала 19 века, по занимательности много превосходящая многие художественные произведения. Травников тоже встает как живой, а подробности его биографии достойны пера Достоевского или Щедрина. Впрочем, присмотревшись и уже зная отгадку, несложно увидеть в угрюмом мизантропе и затворнике Травникове портрет самого Ходасевича — не такого, какой он был на самом деле, а тот идеальный образ себя, который он вылепил и стремился демонстрировать по мере сил. Гораздо более жесткий и неприятный, конечно, чем реальность, но и гораздо более "чистый" и "литературный".
Подборка статей "Пушкин" объединяет вполне серьезные литературоведческие изыскания, посвященные подчас довольно узким предметам, например, таким, как самоповторы или самозаимствования у Пушкина. Не скажу, чтобы меня особо интересовал этот жанр, да и конкретно Пушкина я не безумный поклонник — но Ходасевич очень хорошо и интересно пишет, и под его рассмотрением до оскомины знакомые строчки приобретают совершенно новое значение и взаимосвязь. В общем, это действительно интересно, и тем более интересно, что предмет общеизвестен, но выводы совершенно новы, без всяких школьных банальностей и воздыханий. Часть статей касается именно техники стиха у Пушкина, слов, рифм, образов; часть — тем и отголосков его собственной биографии. Вынуждена на этом моменте признать, что школьная ненависть к Пушкину у меня наконец совсем прошла.
Завершающая книга цикла "Земноморье", написанная более 30 лет позднее "Волшебника Земноморья". По моим ощущениям, Ле Гуин пыталась сделать ее такой же — но она все равно вышла другой, потому что и автор изменился, и мир изменился.
Я и, наверное, все любили основной цикл, "Волшебник Земноморья", за его умную, проработанную притчевость. Несмотря на то, что это полноценные фантастические романы в вполне полноценным фантастическим сюжетом, все равно в основе каждого из них лежит не рассказ о захватывающих приключениях героев, а совершенно другой базис юнгианского толка. Первый роман — про борьбу со своим Ид, понятно, с темной стороной себя, про самопознание. Второй — про себя и другого, установление связи и взаимопомощь не в практическом смысле, а в смысле, что эта связь помогает самим героям лучше понять или изменить себя. Третий — про отказ от себя и передачу не только опыта, но и власти, в конкретном случае — в руки молодого короля. В общем, три блистательные первые романа цикла потому и блистательны, что помимо прекрасного фантатического мира каждый из них основан на совершенно четкой психологической концепции. Принято называть это все "философским", но на мой взгляд, это никакая не философия, а самая что ни на есть психология в классическом смысле слова, то есть не "кухонная", а "научная", причем по разделу старой классики, и тот же Юнг тут будет первым референсом.
Со второй трилогией, "Сказания Земноморья", все хуже именно потому, что этого психологического базиса в ее произведениях нет. Оголтелый феминизм, переходящий в мужененавистничество в "Техану" — так себе психологическая база по сравнению с глубокими и не завязанными на социальную конъюнктуру идеями первой части цикла. Сборник рассказов и повестей по-своему милый, но в них тоже нет ничего, кроме картинок полюбившихся нам мест, это не то чтобы фанфик, но в отрыве от историй про Геда вряд ли они могли бы быть особо интересны.
И, наконец, завершающий роман, "На иных ветрах" — тоже, увы, вроде и с сюжетом, но никакого четкого психологического базиса я в нем не вижу. Напротив, сюжет для Ле Гуин нехарактерно "прыгающий", неясно, какие действующие лица в следующую минуту выйдут на сцену и куда все повернется. Конечно, она все красиво свела в конце, так, что никаких провисших линий, несыгравших персонажей и невыстрелевших ружий не осталось. Ле Гуин мастер, в конце концов, этого никто не отрицает. Но все равно у меня осталось ощущение какой-то необязательности отдельных действий и событий. К примеру, принцесса из Каргада — ее могло бы не быть, и это ничего бы не изменило. Альдер мог бы не прощаться со своим даром "чинильщика". Тенар могла бы вообще не приезжать. Более того, кто не читал "Dragonfly" из предыдущего сборника, тому будет непонятно, что происходит в конце книги. С одной стороны, эта неожиданность в сюжете создает некий новый интерес, который обычно вещам Ле Гуин подобного толка не присущ; я очень люблю Ле Гуин, но моя любовь никогда не была основана на любопытстве, "а что же произойдет дальше". Сам строй ее классический романов таков, что он не держит читателя в напряжении в плане именно сюжета, потому что от и до ясно: произойдет то, что должно произойти, сиди и терпеливо смотри, как разворачивается идеально спланированная и продуманная картина, и знай, что происходящие на бумаге *внешние* события — суть отголоски тех психологических идей, что хочет тебе донести автор. Поэтому, кстати, это идеальный young adult: Ле Гуин моралистичная по своей сути, не тратя на чистую мораль ни одной строчки.
Так вот, более активный и неожиданный сюжет подогревает в читателе любопытство, но в итоге это любопытство не находит своего оправдания в какой-то неожиданной концовке: конец-то вполне традиционен в духе Ле Гуин: освобождение мертвых и отказ от жизни вечной как лейтмотив "человеческого удела". Всяк сверчок знай свой шесток. Но она кажется такой слабенькой и нелогичной потому, что на протяжении всего текста этой концепции как-то не находится никакого подтверждения в событиях и действиях персонажей: все заняты своими сиюминутными проблемами, Альдер не может спать, Лебаннен не хочет жениться, у Геда козы забираются в чужой огород. Масштаб и четкость сюжета не позволяют внятно оформиться базовой идее в сознании читателя. И это очень печально, потому что чем больше я думаю про пафос финальных аккордов, про концепцию разделения единого племени на свободных драконов и связанных землей и имуществом людей — тем больше она мне нравится. Не она, даже, а концепт сознательного принятия своего удела и своего выбора, ницшеанская по сути идея "как становятся самими собой". По Ле Гуин: путем отказа от всех других путей и возможностей, самоограничения, по сути. Эта идея воплощается в судьбах задействованных персонажей, но недостаточно и даже слегка комично. Первый пример: Лебаннен, который не хотел жениться на навязанной каргадской принцессе, а в итоге таки женился, потому что это оказался со всех сторон лучший выбор (и политически удобно, и народ-то ее полюбил, и Тенар очень настаивала), и он просто смирился. Для такой высокой идеи — реализация какая-то фарсовая.
облако тэгов
