сабж

Роман, как город Брюгге, вызывает одновременно «глубокий восторг и ужасную скуку».

Все-таки никто не умеет так, как Мьевиль, изобретать инопланетян и другие миры. У всех остальных авторов они все похожи на людей, если не внешне, то психологически и общественным устройством. И миры похожи на человеческие. У Мьевиля же всегда или почти всегда срабатывает невероятная фантазия, это какая-то суперспособность создавать чужое, кардинально отличное от человеческого. Совсем другое, не просто «гнвоерк», но гнвоерк с другим социальным устройством, другим способом общения, другой базовой логикой и ценностями. Такой мир ариекаев, на котором люди и немногочисленные другие расы — гости, живущие под куполом с разрешения Хозяев, которые милостиво позволили им тут поселиться, наладить контакт и снабжают базово необходимыми вещами.

Мне нравится, как инопланетяне-ариекаи введены в текст: история начинается глазами героини-девочки, которая в этом мире родилась и выросла, и Хозяева для нее — другие, но при этом привычные, нормальная часть повседневности. Они есть, и они вот такие. Этим объясняется то, что мы так ни разу и не встретим полного портрета ариекая — как не придет в голову описывать в романе, как в принципе выглядят собаки, но может много раз упоминаться, что они виляют хвостом. Мне лично так и не удалось вообразить ничего достаточно складного. Зато вот про культуру ариекаев, и особенно их Язык, базовую составляющую их культуры, читатель узнает все больше на протяжении всего романа, потому что героиня сама начала задаваться вопросом о том, как это устроено, только уже вернувшись на родную планету взрослой. До этого для нее и всех остальных было само собой разумеющимся, что несмотря на близкое соседство и регулярные встречи, общаться с Хозяевами могут только специально избранные люди — Послы. Ребенок не задумывается, как они это делают, и не акцентирует внимание на том, что каждый Посол «един в двух лицах». Ариекаи что-то делают с девочкой для своих целей, что-то непонятное и смутно описанное, но не вредное, зато отличающее ее в их глазах от других людей.

Это самое интересное — начало, а дальше идет очень утомительный многостраничный рассказ о юности и взрослой жизни героини: как она выучилась, уехала с родной планеты, вышла замуж и т.д. Героиня скучна сама себе, и муж ее тоже, и читать про них скучно, и ничего на этом отрезке текста не происходит сколь-нибудь стоящего. Включая длинный период, когда героиня уже возвращается в город, но никакое действие, составляющее основной сюжет романа, еще не началось. Скучность этой части усиливается за счет манеры изложения: это не текущие события, которые происходят прямо сейчас, а формат воспоминаний, в сокращенном, сглаженном виде, с рассуждениями и отступлениями — подходящий стиль для исторических мемуаров, но не лучший для фантастического романа. За этим тягомотным ритмом даже не замечаешь сразу, что наконец в последней трети текста начинается какое-то действие.

Тут наконец раскрывается полностью и уникальность Хозяев как инопланетной расы, особенность их Языка как определителя мировоззрения и мировосприятия. То, что поначалу представляется забавным ксенологическим казусом — вроде того, что ариекаи на своим языке не могут лгать, а выучившие его люди могут так же, как на любом другом, — только приоткрывает завесу над огромной разницей между этими видами, на уровне физиологии, которую не решить обычной дипломатией.

Концепт Языка ариекаев, безусловно, лучшая идея и находка в романе и уникальная в фантастической литературе. Мьевилю удалось создать не просто целую инопланетную расу, но и конфликт, достаточный для интересного сюжета, на базе лингвистических различий, причем речь не о том, что герои друг друга не понимают и начинают понимать (в отличие от Чана и тому подобных историй про контакт). Разные расы давно друг друга понимают, сотрудничают, торгуют, но не понимают, насколько Язык имеет для них разную ценность и значение в жизни вообще. Даже не смотря на то, что ариекаи со своим языком рождаются, а людей, способных на нем говорить, специально *выводят* — для людей он остается просто еще одним языком, а для ариекаев же — ключевым способом познания мира. Все это герои-люди узнают через конфликт, только когда в этом способе что-то ломается, и в мире наступает глобальная катастрофа, захватившая сначала Хозяев, а потом и гостей.

Честно скажу, внезапное, быстрое и успешное открытие «лекарства» вызывает сомнения с точки зрения достоверности, хотя, конечно, сюжет этого требует, и плох был бы роман, если бы все просто убили всех. Хорошо передана атмосфера хаоса, непонимания, неорганизованности, которая сопутствует разным этапам наступления ариекайской катастрофы, хотя на мой вкус, некоторая интенсивность не помешала бы действию и тут. Из того, что я читала, пожалуй, идеальная «скорость» действия только в «Шраме», а в других романах встречается то же топтание на месте, которое несколько сбивает эффект от невероятного мира и существ.

"У Сунь Хань-вэя, командира в цзянаньской императорской гвардии, к конюшне был конь, у которого каждую ночь светилось место над хвостом, будто полыхало огнем. Остальные кони ржали в испуге. Хань-вэй решил, чтоб это оборотень, выхватил меч и отрубил ему голову.

Через несколько месяцев его перевели на должность областного правителя в Лучжоу."

Зато есть постоянно повторяющийся мотив, который для китайца, видимо. является нормой, а меня неизменно восхищает. Это тема бюрократии. Период, когда создавался сборник Сюй Сюаня, был довольно бурный в китайской истории, создавались и рушились царства, происходили всякие военные перевороты, войны и тд. По тексту много раз встречается упоминание "ложного У" (что живо вызывает в памяти "Магазинчик Бо") — государства У, которое было непризнанным, как Абхазия, поэтому его и называли ложным. Но политическая нестабильность, видимо, не слишком повлияла на бюрократическую основу государственного строя, систему назначения и функционирования чиновников, все эти экзамены на чин и восхождение по карьерной лестнице, которое, видимо, является пределом мечтаний для каждого амбициозного китайца. И что еще веселее, все это отражается в потустороннем мире. Очень распространенный сюжет такой: герой как-то случайно погибает, попадает на условный тот свет, где его встречает чиновник. Чиновник сверяется с гроссбухом, выясняет, что произошла ошибка, и герою "не положено" — и отправляет его обратно, и тот оживает. Не знаю, как в вас, а в меня это вселяет большую радость. Где-то что-то организованно! Не ангел с демоном борются за твою душу, а все, что тебе положено, чинно отражено в учете.

Еще не менее прекрасен концепт загробного правосудия не как чего-то само собой разумеющегося, а как обычного судебного процесса. Героя несправедливо обидели, он собирается умирать и говорит домашним "положите мне в гроб побольше бумаги и кистей, я буду жаловаться". В неизвестном живым героям загробном мире, видимо, жалобе дают ход, обидчик героя оказывается наказан в мире реальном. Все очень честно и логично, граница между двумя мирами довольно условная.

Подумала, что наверняка должны быть какие-то исследования про потустороннюю китайскую бюрократию, весь этот неписаный, но очевидный загробный административный кодекс — было бы очень интересно прочитать.

Ну и наконец, есть историйки, которые для меня лично вообще не связаны ни с какой логикой — и для автора, видимо, тоже, в чем он честно признается, что добавляет комизма:

"Один плотник в Цзянькане расколол большое дерево, а в нем оказалось примерно пять цзиней мяса. Оно пахло, как вареная свинина.

Это из тех вещей, что не имеют разумного объяснения."

сабж

Очередной роман из цикла про Галактического Консула, Константина Кратова. Каждый раз, когда смотрю на датировку книг Филенко, удивляюсь, на самом деле: 90-е и 2000-е, а по ощущениям — как 60-е. Как Стругацкие мира Полудня, в котором галактика комфортна, изведана, подчинена человеческому разуму. У Филенко — не только человеческому. То, что мне больше всего понравилось в первых книгах цикла и остается неизменным — это концепт устоявшегося содружества разных галактических рас, основанный на разуме и сотрудничестве. Есть, конечно, и соперничество, и недопонимание, и прочее, но базис разума и сотрудничества присутствует всегда, более того, его придерживаются все расы. Это очень обнадеживает, конечно, во все времена, когда совершенно одинаковые люди не могут друг с другом договорится. Это даже больше напоминает Эйкумену Ле Гуин — только у Филенко уровень интеграции и интенсивности взаимодействия между инопланетянами гораздо выше, поэтому "правители Эйкумены" не какая-то далекая теория, а вот конкретные герои на сцене.

Поэтому мир Филенко — это мир очень уютный прежде всего. Разумеется, в нем есть локальные конфликты и вызовы — иначе на чем было бы строить сюжет. Но они именно что локальные, и возможны-то только потому, что в силу профессии герой оказывается на рубеже контакта с новыми видами, которым еще только предстоит рассказать, как устроена Вселенная, и уговорить их на сотрудничество. Риск и напряжение есть — но почти во всех случаях оказывается, что причиной было банальное недопонимание, а не чистое зло и агрессия. Автор гуманист и в этом аспекте, и в общем, вполне прав: как известно, не надо объяснять злым умыслом то, что объяснимо глупостью.

Конкретный роман, "Эпицентр", по сути, скорее набор отдельных "контактных" эпизодов из жизни героя, разной степени интересности, и только в последних двух частях появляется полноценный сюжет "нового контакта на новой планете". Это самое интересно, в остальном тоже читабельно, но можно было бы обойтись и без вставного текста, который сюжету ничего не приносит, зато занимает место (как я понимаю, автор кроил роман из повести и добавил по этому поводу всякой "бахромы"). У меня лично наибольшее противление вызывают интерлюдии на тему "разобрался бы ты со своими бабами". Увольте, если я беру фантастику про инопланетян, я хочу почитать фантастику про инопланетян — а вместо этого в половине текста автор подсовывает мне очень медленные и очень скучные истории о том, как непроста личная жизнь героя, которые даже любительницы женских романов вряд ли оценят. Впрочем, этого не так много и это не настолько плохо, чтобы нельзя было поскучать ради интересных новых историй про контакты, так что я и дальше буду его читать.

сабж

Так вышло, что вся Алиса Селезнева в детстве прошла мимо меня, и даже кино я не смотрела. Притом, что что-то другое у Булычева читала. Решила наконец восполнить этот пробел и начала вроде бы с самого начала.

"Девочка" — это, собственно, не повесть, а сборник коротких веселых рассказов о разных приключениях маленькой девочки Алисы из будущего. Они действительно рассчитаны на детей, мне сложно судить, но я бы сказала, лет на 5-6, по крайней мере, для меня это тот же формат, что и "Простоквашино". Рассказы очень милые и радостные, фантастические детали не столь важны, сколько общее ощущение счастливого беззаботного детства. И что особенно приятно для любителя именно фантастики — это ощущение безопасного фантастического будущего, в котором есть и другие расы, и инопланетные звери, и результаты неудачных научных экспериментов — но все исключительно милые и ничем не грозящие гиперактивной Алисе. В них нет никакого напряжения, никакой особой интриги, потому что сразу понятно, что все кончится хорошо. Так что это детская литература именно для детей, а не для взрослых. Посмотрим, что дальше будет.

Помимо этого и бытовые условия, в которых творятся чудеса, зачастую самые забавные. К примеру, св. Ромарих (ум. 653) должен быть по праву святым покровителем промышленной безопасности, потому что буквально все чудеса в его житии относятся к тому, как при строительстве базилики то каменщиков завалит только что сложенной стеной, то кто-то кинет с верхних лесов что-то тяжелое и попадет кому-то по голове, то черепица с крыши рухнет на голову зодчему — и при этом все на удивление оставались живы и здоровы. В общем, каски и страховочные тросы, а также правила охраны труда должны быть имени св. Ромариха.

Другой замечательный св. Сигиранн каждый день по Божьему чуду ловил рыбы ровно по головам братии и кормил их, пока один раз рыб не поймалось на одну меньше. Святой заподозрил неладное, и после допроса с пристрастием выяснилось, что он "доводил почти до тошноты тех, кому приходилось есть рыбу каждый день". Но в итоге взроптавший бедолага был посрамлен, и все равно ему пришлось есть эту рыбу, а также петрушку и вареный лук.

Моя любимая история — про Фому Бекета, совершенный сюр про ежа-беглеца. Один дьякон увидел во сне, что король Англии на охоте увидел пробегающего ежа, и все стали охотиться за ним. При этом в свите короля были сплошь уроды, хромые, кривые и тд. Ежа не поймали, но спустился густой туман, а за ним кровавый дождь. Король вернулся к себе в палаты, но крыша была худая, кровавый дождь капал на него, а потом он и вовсе в нем утоп. Спрашивается, при чем тут Фома Бекет? Об этом его житие умалчивает :D

До знакомства с этой прекрасной работой Иванова я была уверена, что жития святых — вещь очень скучная и интересующая разве узких специалистов. Однако чем дальше, тем больше убеждаюсь, то по степени веселого безумия они подчас ничем не хуже ирландских и исландских саг и приносят читателю много радости.