Дочитала этот роман исключительно из чувства долга и чтобы потом иметь больше оснований высказать свое "фи". Порывалась бросить его на 50, 200, 600 странице — за весь текст занудное впечатление от начала не изменилось ни на йоту. Я даже не могу сказать, что роман плох чем-то конкретным. Правильнее будет сказать, что он ничем не хорош. В смысле, вообще ничем. Ни персонажи, ни сюжет не занимают ничуть. Один раз мелькнуло только что-то человеческое в воспоминаниях героя про свое детство с Анной Стентон — и все, да и эти воспоминания, очень лиричные и даже слегка сопливые, в духе Фицджеральда, были к остальному тексту не пришей кобыле хвост.

Роман рассказывает о неком политике локального масштаба в Америке первой половины прошлого века. Как он выбивался из грязи с князи, а потом всех построил так, что они стали называть его Хозяин и вилять хвостом. Политик, откровенно говоря, не вызывает никаких чувств именно в силу того, что он ну очень обычный такой политик средней руки. А именно наглый, агрессивный, заинтересованный только в сохранении и увеличении власти, может, и делающий что-то на благо управляемых им людей, но опять же исключительно с целью захапать как можно больше власти и влияния. И больше в нем нет вообще ничего. Была бы карикатурная фигура, если бы такие люди не встречались так часто.

Повествование ведется от лица другого персонажа, который по сути служит у Хозяина мальчиком на побегушках, хотя он давно уже не мальчик. И если фигура Хозяина еще может вызывать какое-то уважение, потому что этот человек знал, чего хочет, и добился этого, то с героем — увы. Поскольку все изображается его глазами, его поступки и действия как-то сложно оценивать, — рассказчик всегда подсознательно представляется персонажем симпатичным, потому что читатель видит мир его глазами, а случаи, когда рассказчик несимпатичен сам себе, не так уж часты. Но если задуматься, герой-повествователь очень мало из себя представляет — все его поступки и жизнь вообще, начиная с истории с Анной в далеком детстве и заканчивая шантажом человека, который его воспитал и заменил ему отца, — выглядят как-то очень глупо и подленько, если абстрагироваться.

Вообще от романа, вероятно, из-за особенностей рассказчика, возникает впечатление, что все происходит как-то вяло и в полусне, несмотря на все интриги, предательства, мелкие и крупные пакости, которые сопровождают политику и личную жизнь. Видно, что герои делают, но совершенно не видно, чтобы они при этом что-нибудь чувствовали на более глубоком уровне, чем элементарные опасения за свою шкуру. К счастью, настоящая жизнь устроена совсем не так, и обычно у людей бывает больше разных эмоций по разным поводам. Я не видела, чтобы герои испытали хоть одну сильную эмоцию помимо самых простых, тех, которые работают на инстинктивном уровне, — и поэтому они сами не вызывают никаких эмоций. От текста остается чувство усталости и грязи, какое бывает, когда в жаркий день много ходишь по пыльному городу. Все эти подковерные игры, виски, описания того, как герои неопрятны и вообще неприятны, вызывают слабое желание пойти помыть руки. Про историю этих людей можно, конечно, читать, но лучше бы не тратить своего времени, потому что ничего не получаешь взамен.

Удивительно, как в этом романе сплелись два сюжетных хода: один совершенно неожиданный, а другой совершенно банальный и угадываемый на первых 50 страницах. Если говорить о глобальном сюжете, той его части, которая ведет от завязки к цели, то это квест "пойти туда — не знаю куда, найти то — не знаю что". Один из классических борхесовских сюжетов о скитаниях и цели пути. В целом не могу сказать про эксплуатацию именно этого сюжета ничего плохого; то, что он стар, как мир, не делает его хуже. "И узнали, что птица Симург — это все они вместе и каждая из них в отдельности". Герой тоже узнал, что он двигался, как ни странно, в правильном направлении. В целом такой сюжет — хороший крепкий фундамент, на котором можно построить что угодно, от дворца до халупы.

Дяченко построили дворец, этого нельзя отрицать. Прелесть романа в данном случае — не в цели скитаний главного героя, который в юности уходит из дома по следам загадочного старика Бродячей Искры, после посещения которого в домах рождаются маги. Прелесть — в самом процессе его поисков, и его жизни, которая, казалось бы, проходит мимо, но несмотря на это оказывается куда более насыщенной, чем у многих других.

Главный герой — собственно Варан — вообще удивительный персонаж вышел. Ему с одной стороны сочувствуешь, а с другой стороны — не воспринимаешь его как отдельную совершенно постороннюю личность с чуждым тебе характером. Во всяком случае, я его так ощущаю изнутри: за исключением юношеской дури все поступки, действия и ценности Варана мне настолько понятны и симпатичны, что, кажется, я бы сама на его месте действовала бы так же. И я вполне могу понять, почему Варана так захватила идея найти Бродячую Искру, что он положил на ее алтарь свою жизнь (не в смысле умер, а положил возможность осесть, быть счастливым с кем-то, достигнуть больших высот на каком-то поприще. В общем, пожертвовал стабильностью). А потом уже настолько привык к чувству цели, что просто не мог остановиться. Многие из нас живут, твердо осознавая каждый миг, зачем конкретно они это делают? Увы. Так что безумное на первый взгляд поведение Варана в целом (несмотря на очень разумные отдельные действия) вполне объяснимо: он на психологическом уровне попал в волну, которая захватила и понесла. И обещание, данное сто лет назад магу, который и другом-то не был по большому счету, не имеет особого значения — оно было поводом, а не причиной. Именно в этом моменте, мне кажется, основное достоинство романа. Не в удивительном антураже странного мира Империи и окрестностей, а в самом герое, его мотивации и действиях. Дяченкам удалось пройти по очень тонкой грани и вывести персонаж, отчаянный поиск которого кажется не безумным, а напротив — самым правильным и достойным из всего сделанного.

При этом из персонажей больше всего задел тот самый, сюжетный ход вокруг которого оказался для меня совершенно неожиданным — маг Подорожник. С самого начала, с первого его появления и до конца в его линии чувствовалось что-то неправильное, выходящее из ряда вон. Неправильное появление, неправильные невнятные ухлестывания за девчонкой Варана, неправильный конец. Подорожник как-то отчаянно не вписывается в стандартные рамки классификации персонажей по функциям в тексте, в нем слишком много случайного, болезненного и необычного. Даже не могу внятно объяснить, почему он кажется таким интересным. Но его путь, который, собственно, косвенно раскрывается в романе, представляется мне даже более интересным, чем путь Варана.

Отдельно нужно сказать о мире: это здорово и ужасно интересно. Фантазия Дяченок впечатляет, в мире Империи встречаются и подводные города, и живые леса и поля, и бог еще знает что. Даже если бы в романах про Искру не было ничего кроме мира, их следовало бы прочитать чисто ради эстетического удовольствия.

Кто это — Эрих фон Манштейн, немецкий командир, во время Второй мировой — от генерал-лейтенанта до генерал-фельдмаршала. Начал еще с Польской кампании в 39 году, потом Франция, потом — Восточный фронт, Россия. Первая крупная и интересная операция — Крымская кампания, за занятие Крыма вообще и Севастополя в частности он и получил генерал-фельдмаршала. Дальше — командование группой армий "Юг" (aka "Дон"), попытки деблокировки армии Паулюса из Сталинградского котла, Курская и Орловская дуги, оборонительные бои с отходами на территории Украины вплоть до весны 44, когда его отправили "в резерв", заменив Моделем.

Что пишут Все поголовно, кто пишет о мемуаристах по Второй мировой войне, особо выделяют Манштейна как не просто поставщика интересной инфы "из первых рук", а еще и автора, обладающего (в отличие от прочих немецких командующих) хорошим литературным стилем и даже талантом. Тут они привирают. Особых стилистических достижений я там не заметила (и не особых — тоже).

Еще говорят, что Манштейн был необычайно талантливым стратегом и вообще командующим. Тут сложно судить, потому что вообще сложно судить о качестве его командования, потому что, с одной стороны, все описываемые решения и действия выглядят очень взвешенными, а с другой, Манштейн постоянно пишет о том, что наиболее адекватные инициативы профессиональных военных наталкивались на стену сопротивления Гитлера и иже с ним. Опять же, на счету Манштейна и блестяще удачные кампании (Крым), и крайне сомнительные с точки зрения как общей цели, проф. этики (Сталинград).

ИМХО Текст Манштейна, действительно, отличается от других мемуаров немецких командующих, что мне доводилось читать. Прежде всего, несмотря на то, что у Манштейна действительно был очень широкий "кругозор" в силу его положения командующего одной из трех групп немецких армий на Восточном фронте, он не пытается восстановить детально весь ход событий на этом направлении. Потому что если сравнивать с Типпельскирхом или Гудерианом, у них текст выглядит примерно следующим образом: "такого-то числа такая-то группировка в составе стольки-то таких-то девизий и стольки-то других выдвинулась на двадцать километров на юго-восток и заняла такой-то населенный пункт. Следующего числа..." — и дальше по новой. Надо прилагать изрядные усилия, чтобы за этим обилием цифр и дат составить какое-то общее представление о ходе боевых действий — особенно учитывая не идеальное, скажем, знание географии Украины.

Манштейн пишет о кампаниях более в общем, в основном не детализируя без необходимости цифры, даты и топонимы. Но при этом у него как раз все становится гораздо прозрачнее и понятнее не профессионалу. Вообще два самые замечательные раздела в книге — описание Крымской кампании и попыток деблокирования 6 армии и всей ситуации вокруг нее. В обоих случаях Манштейн рулил всеми процессами, так что имел возможность описать не только ход боевых действий, но и процесс принятия решений, и возможные варианты действий, и все согласования решений с Гитлером, и оценить перспективы, риски и тд. Именно этим, имхо, текст Манштейна и отличается в выгодную сторону от остальных мемуаров. Он теоретизирует, прикидывает варианты, пытается оценить, как развивалась бы ситуация, если бы было принято другое решение, или, например, что нужно было бы сделать СССР, чтобы избежать поражений на конкретных фронтах. В целом большая часть книги — это именно оценка и переоценка обстановки, поиск, принятие и приведение в действие необходимых решений, вопросы стратегии и тактики. Все изложено очень логично и очень внятно, действительно интересно посмотреть, как оно происходило изнутри.

Как и все остальные, Манштейн тоже пишет, что Гитлер очень сильно вставлял палки в колеса немецкой военной машины, с одной стороны, пытаясь все контролировать на каждом шагу (в том числе отдавая прямые приказы нижестоящим командирам через голову их начальства), а с другой, очень осторожничал и затягивал время с принятием необходимых решений. Сталинград, в частности, Манштейн сваливал на Гитлера, который давал ЦУ держаться до последнего, несмотря на принципиальную невозможность. В общем, по Манштейну, если бы Гитлер предоставил профессиональным военным самим принимать оперативные решения, воевали бы они куда эффективнее. На базе сопоставления с другими источниками я даже склонна ему верить. У нас, опять же, было то же самое, "ни шагу назад" звучало с обоих сторон и для обоих сторон было одинаково неудобно.

Книга не позволяет составить общее мнение о ходе войны, но Манштейн не задавался такой целью. Зато очень хорошо, детально и логично описаны операции, которыми он непосредственно руководил. Пожалуй, второй его креатиф я тоже хочу почитать.

Определенно, после "Улисса" надо было сделать перерыв с художкой. Все воспринимается как-то неправильно и слишком просто. Как если долго поднимал тяжелые предметы, а потом вдруг поднял легкий — и по привычке делаешь слишком большое усилие. Вот и я читала Брэдбери и думала: неужели он хочет нам сказать именно то, что написал? Как-то подозрительно это все Опыт забавный, хоть подход и неправильный.

В целом роман показался мне очень легковесной. Даже, признаюсь, чрезмерно (с учетом скидок см. выше, конечно). Имхо, текст не тянет на роман, а по содержанию своему только на рассказ. Ведь история, по сути, всего одна: как мальчишка и старик идут и приходят к тому, чтобы сесть и поговорить и рассказать друг другу много интересного. Если формально смотреть, то выглядит очень мило, связь поколений, улыбающиеся причесанные детки на коленях у улыбающихся благообразных стариков, все умиляются. Только для Брэдбери это как-то ненатурально и вообще совсем не его уровня сказочка. А вот собственно почти-фантастики, которой так очаровательны не-фантастические вещи Брэдбери, я там не нашла. Зато нашла нечто совсем другое.

Ребенок сбивает на велосипеде старого человека так, что тот ломает ногу. Да даже если не ломает! Если бы это был мой ребенок, я бы его порола до посинения за такое! Потому что сегодня он не подумал, а завтра решил, что ему все можно, и на других людей наплевать. Когда ребенку три года, это еще простительно, но когда 13 — эээ. У него точно нет задержки развития? А довести пожилого человека до смерти — и ни на секунду не то что не испытать угрызений совести, а даже не задуматься об этом!

Или взять всю эту воображаемую "войну" против племени стариков, которую вела детвора. Да, такое бывает сплошь и рядом. Много у кого, наверное, в детстве во дворе был какой-то человек, которого дети выбирали своим воображаемым "врагом" и придумывали про него всякие злобнические истории насчет того, что он пришелец с Марса и по ночам ест живых циплят. Только всем этим обычно занимаются дети в возрасте ну 6, ну 8 лет. Но никак не 13-14. Даже со скидкой на соответствующую эпоху — мозги-то внутри человека растут с одинаковой скоростью вне зависимости от того, сколько лет прошло с убийства Линкольна. Неужели эти дети даже примерно не представляли, простите за каламбур, откуда дети берутся (этот эпизод с зародышами должен был бы умилить, а меня просто разозлил)?! Не верю. Все нормальные люди как-то интересуются этим вопросом сами — а у наших детей, складывается впечатление, в голове две извилины, одна из которых отвечает за еду, а вторая за проказы. В целом я о детях лучшего мнения.

Притом, что текст очень здорово написан, очень по-брэдберевски изящно, мягко и романтично, по содержанию он вызывает скорее отторжение. Такое впечатление, что автор пытался изобразить некое идеальное сферическое детство в вакууме — и так перестарался, что дети получились с одной стороны дураками, а с другой стороны моральными уродцами. Образность образностью, но здравый смысл не должен уж настолько сильно страдать. Текст вызвал у меня какую-то идеосинкразию, потому что я ясно вижу, какое впечатление он должен был бы производить на читателя, и ясно вижу, почему в преломлении моего собственного опыта и представлений о том, как должна быть устроена эта жизнь, он производит впечатление совершенно обратное.

Джойс удивил еще раз. Откровенно говоря, я морально была готова к чему-то не просто сложному, а еще и чудовищно занудному. Как если стиль Роб-Грийе умножить на объемы и событийность Томаса Манна, скажем В итоге вышло забавно, потому что мне ни полсекунды не было скучно это читать, и я от текста не уставала, несмотря на объемы, сложность и комментарии.

Думаю, дело в том, что "Улисс" написан стилистически очень по-разному. В первой части это еще не так заметно, а потом стилистическая вакханалия набирает обороты, читаешь и думаешь, ух ты, и так бывает. На это интересно посмотреть чисто технически, тем более, что исполнение блестящее и перевод тоже.

Про сюжет нет особого смысла говорить, потому что сюжет в данном случае — дело совершенно десятое. Как и пресловутые параллели с Гомером — весьма и весьма условны, не говоря уж о том, что в большинстве случаев это не параллели, а анти-параллели (грубо говоря, там, где у Гомера герой, у Джойса предатель и тд. Например, там, где у Гомера верная до дури Пенелопа, у Джойса жена, которая во время ночных "странствий" мужа радостно трахалась с кем-то другим, имя коим легион). Вообще параллелизм с Гомером становится явным по прицнипу "ищите и обрящете" — сам Хоружий замечает, что при должной степени вдумчивости в тексте Джойса можно обнаружить параллели с чем угодно, хоть с Гомером, хоть с Гайдаром. Так что общераспространенное мнение по поводу того, что в рамках одного дня повторяются все приключения Одиссея, по сути, большое заблуждение. Одиссей — не более, чем очень далекое сравнение, с огромной долей иронии. Цитирую Набокова: "Нет ничего скучнее затяжных аллегорий, основанных на затасканном мифе; после того как роман вышел частями, Джойс тут же вычеркнул псевдогомеровские названия глав, увидев, на что нацелились ученые и псевдоученые педанты. И еще: один из них по имени Стюарт Гилберт, введенный в заблуждение насмешливым перечнем, составленным самим Джойсом, обнаружил, что каждая глава соответствует определенному органу — уху, глазу, желудку и т. д., но эту унылую ахинею мы также оставим без внимания. Все искусство до некоторой степени символично, но мы кричим: "Держи вора!" — критику, который сознательно превращает тонкий символ художника в сухую аллегорию педанта, тысячу и одну ночь в собрание храмовников." (ВВН зайка, как всегда)

Про героев, собственно, можно сказать еще меньше. Они видятся то изнутри, то глазами некоего отсутствующего рассказчика, и при этом поданы настолько, гм, детально, что ли, что уже не вызывают сами по себе никаких эмоций. Сам наш Одиссей — Леопольд Блум, еврей в Ирландии, вещь сама по себе уже курьезная ("почему в Ирландии никогда не было гонений на евреев? — да потому что их никогда сюда не пускали!"), чем-то странно и неуловимо напоминает мне профессора Пнина, хотя видимых причин для сходства вроде бы нет. Другие главные действующие лица — юный Стивен Дедал, за которым Блум по неясной и читателю, и самому себе причине следует, и большей частью присутствующая за кадром, в мыслях Блума, его жена-изменница. Кроме них — еще огромное количество действующих лиц и статистов, включая тени родителей гамлета Улисса. Но в целом, кто появляется в тексте и что делает — не так важно.

Основное содержание и ценность романа, собственно, заключаются в том, *как* он написан. А про это как раз очень сложно говорить, потому что "своими словами" не перескажешь, и в общем тоже сложно охарактеризовать. Действительно, почти в каждой главе (за исключением похожих глав первой части разве что, через которые надо просто волевым усилием продраться) есть свои характерные стилистические особенности, свои "фишки", за счет чего главы выглядят так, будто они из разных романов. Причем начало, действительно, самое тяжелое для чтения и понимания — а потом то ли я привыкла, то ли Джойс стал понятнее В любом случае, начиная со второй части все становится гораздо, гораздо интереснее. Джойс, в отличие от пресловутого Роб-Грийе, при всей своей стилистической вычурности чем не страдает, так это занудством — за его экспериментами *действительно* интересно наблюдать.

Плюс ко всему, перевод совершенно шикарный. А учитывая объем и сложность романа, искренне считаю, что переводчики совершили подвиг, достойный воспевания в веках. Ибо. Отдельные фразочки и выражения до сих пор у меня где-то мелькают в подкорке и периодически всплывают, типа "одинокий облумок, гыгы!" Или вот, нежно любимое и иногда актуальное: "Я так без нее страдал, без этой вот пинты. Я заявляю официально, я чуял, как она, родимая, прошла в самое недро брюха и сделала вот так: буль!" — читаешь и прямо представляешь себе такого довольного почти мультяшного персонажа)) Учитывая, сколько в тексте игры слов, сколько всяческих аллюзий, стилей разных эпох и лиц, местных говоров и акцентов — страшно даже представить, какой это чудовищно огромный труд, на самом деле. Не знаю, на каком уровне нужно знать английский, чтобы прочитать его и суметь оценить все прелести, переданные в переводе, — явно лучше среднестатистического носителя языка.

По сути, все, что можно сказать по стилистике и содержанию отдельных глав, уже сказано в комментариях и другими джойсоведами. Ни разу не будучи специалистом в вопросах литературы, могу только отослать к более ученым источникам, коих множество. Скажу только про отдельные главы — исключительно личные впечатления без попыток анализа.

эпизод 12 — какую потрясающе смешную штуку можно сделать, только смешивая "низкий штиль" кабацких разговоров и гиперболизацию описаний!

эпизод 13 — "монолог" Герти так тщательно спародирован, что становится аж противно. Единственное место в романе, где хотелось, чтобы поскорей уже закончилось.

эпизод 14 — имхо, крутейший эпизод в романе, написанный разными литературными стилями (причем разных эпох, от древних к новым) и так же переведенный. Низкий поклон переводчикам, потому то, если задуматься, задача кажется очень страшной. Не просто опознать стили Джойса, но и найти аналоги в русском языке и восстановить это все. Признаюсь, из первых страниц поняла не все слова...

эпизод 15 — как там было, "если в начале фильма Феллини на стене висит ружье, в конце карлик-клоун будет резать им торт для оперной дивы-травести"?) Окологаллюцинаторный бред в публичном доме, очень красочно и бредово, наводит на мысли о "Дон Жуане" (Феллини).

эпизод18 — не знаю, почему сплошной текст без знаков препинания так всех пугает. Да, поток сознания, со страшно в нем разве что то, что в метро не сразу найдешь строчку, где остановился, а так читается очень легко и с лету, это вам не "Шум и ярость". Мама моя в аське точно так же пишет, и еще более непонятно, и ничего Другое дело, что контент — гм. Если Джойс таки выводит не женщину Молли Блум, а Женщину в платоновском смысле, у которой на пятьдесят страниц мыслей только две — про мужчин и про тряпки — искренне сочувствую Джойсу. Для гармонии стоило бы добавить главу от Бойлана, который думал бы про секс, выпивку и футбол.

Комментарии читать действительно интересно (во всяком случае, в той части, которая касается разборки разных планов и комментирования вопросов перевода). Более того, комментарии к "Улиссу" (которые по объему равны примерно трети, если не половине романа) забавны тем, что они действительно меняют восприятие текста. Переводчик дает свои трактовки, именно литературоведческого плана, и это, в общем, очень интересно почитать, притом, что остается четкое чувство грани: вот здесь Джойс, а вот здесь Хоружий. Комментарий замечателен еще и тем, что переводчик, что называется, больший монархист, чем сам король. И Джойс-то уже достаточно безумный автор со своими стилистическими играми и приметами времени. Но ему проще, он писал о том, что знал и что было для него повседневным и общеизвестным. А вот героические подвиги комментатора по выкапыванию информации, какие аллюзии обыгрываются, какие строчки из какой современной песенки цитируются и что сказали по этому же поводу другие комментаторы Джойса — это уже за на грани фантастики! В сочетании текст + комментарии воспринимаются уже как совсем другое произведение, акценты получаются несколько переставлены и впечатление от текста меняется. Ближайший сходный пример, что приходит в голову — текст + комментарии в "Бледном пламени", хотя там, конечно, надо сначала читать одно, а потом другое. Степень дотошности комментатора вызывает во мне буквально awe, священный трепет, иногда, впрочем, уходящий так далеко за грани разумного, что сменяется весельем. Например, следующий волшебный пассаж, над которым я ржала в метро так, что люди оборачивались:

Комментарий к эпизоду 15 ("Цирцея"):

"(557) "Пизда гавкает" — гавкающая (лающая) утроба — древний мифологический и фольклорный мотив; по некоторым источникам, лай Сциллы раздается из ее лона (Овидий, "Письма с Понта", IV, 10, 25). Весьма возможно, этот мотив был представлен в дублинском уличном фольклоре, как он представлен в русском, ср.: Не хочу тебя ебать, / Таня Караваева, / Из пизды твоей собака / На меня залаяла. Здесь, как и у Джойса, лай лона соединен с ситуацией сексуального отказа, конфликта. Но связь Тани Караваевой с Беллой Коэн, Сциллой, а ткже с Анной Караваевой еще остается научной проблемой."

вот так если б "Улисса" не прочитала, и не узнала бы о таком знаменитом персонаже отечественного фольклора, как Таня Караваева...

А если серьезно, то вопрос чтения — не чтения комментариев — как кому больше нравится. Мне в любом случае интересно почитать, что другие пишут про заинтересовавшую меня книгу, так что я читаю статьи-каменты около и вокруг вне зависимости от того, прилагаются они к тому или нет. А так, без разъяснений того, кто такие были упоминаемые в тексте персонажи и как называлась песенка, два слова из которой цитируются одним из статистов, вполне можно обойтись — все равно это и не нужно, и не запоминается. Комментарии литературоведческого плана же очень хороши, на мой вкус.

Общее впечатление от романа — что это было аццки, просто неимоверно круто. Чес-слово, я приверженец классических романных форм и стилей, любитель ФМ и тд. Но вот "Улисс" на моей практике оказался единственным текстом, про который я могу сказать, что отход от классического построения и, гм, упора на сюжет и персонажей, оказался очень интересным, мастерски сделанным и вообще оправдывающим существование — не знаю, жанра, метода, новых форм. Ничего подобного в этом стиле (ээ, таким лит. методом? наверняка есть научное название) я больше не видела, все остальные попытки и Джойса (если брать "Портрет", за "Поминки" ничего не скажу), и других, выглядят откровенно слабее. Подозреваю, что ничего круче в этой области литературы, действительно, не существует.