Мне наконец-то пришли последние тома из 13-томного собрания сочинений, изданного "Культурной революцией", и я начала его читать по порядку. Кстати, еще раз низкий поклон издательству и лично главреду за этот проект — наконец-то у нас есть хорошее и полное собрание сочинений Ницше на русском! Если кому интересно, наверное, еще можно заказать по интернету с сайта издательства, я именно так делала.

Возвращаясь к собственно изданию — в первой части первого тома, ясно дело, работы молодого Ницше, которые куда больше филология, чем философия. Не знаю, то ли это мое странное впечатление, то ли действительно принято считать "Рождение трагедии" его первой собственно философской работой (во всяком случае, я открыла этот том именно с таким предубеждением, притом, что читала в последний раз "Рождение трагедии" сто лет назад и уже тогда не полюбила). На фоне всех остальных представленных работ, а именно — его докладов и иных сочинений сугубо *профессионального* характера становится очень заметно, что "Рождение" — всего лишь одна из целой череды таких работ. Возможно, чуть дальше зашедшее и несколько более смелое (или менее обоснованное и менее профессиональное), но все же из той же породы. Это заметно и потому, что многие мысли и даже длинные цитаты, первоначально вошедшие в "Сократ и греческая трагедия" и "Дионисийское мировоззрение", потом практически дословно повторены в "Рождении трагедии", да и сама тема идет оттуда же, только представлена под чуть иным углом.

Тут я должна констатитровать, что в техническом плане болезнь, видимо, пошла Ницше на пользу (как и взросление), потому что четкость и законченность афоризмов последующих вещей не идут ни в какое сравнение с этим бесконечным растеканием мысию по древу, перепрыгиванием с одного на другой предмет, отходами в сторону, общим многословием и невнятностью строения. Да, я никогда не любила "Рождение" ни как философскую, ни как псевдофилософскую работу. Оценить же ее филологическую часть мне не дает полное незнакомство с наукой в целом и предметом исследования в частности — из греческой трагедии я читала всего ничего, и особого интереса к ней, признаюсь, не испытываю. Более того, работы Ницше интереса к ней не пробуждают. Сомневаюсь, что с профессиональной точки зрения это так уж хорошо, во всяком случае, ни одна из работ не оставляет ощущение восторга от открытия того, что, казалось, лежало на самом видном месте в тексте, но чего ты не замечал, пока тебе не ткнули пальцем (как бывает от самых лучших подобных). И доводы его, и выводы кажутся мне достаточно сомнительными, несмотря на всю мою огромную юношескую любовь к Ницше. Читать его приятно, потому что его вообще приятно читать, но ранние вещи есть ранние вещи. Пожалуй, небольшие и более краткие и цельные работы мне даже более симпатичны, чем само "Рождение трагедии", то же "Сократ и греческая трагедия". И то, что Ницше говорит о современном восприятии, выглядит куда интересней и достоверней, чем его выводы о трагедии в Греции (хотя кто я, собственно, чтобы об этом судить). "Почти всякая эпоза и всякий уровень образованности хотя бы раз пытались с глубокой досадой избавиться от гревок, ведь, мысленно сравнивая себя с ними, они чувствовали, как все самобытное и, казалось бы, полностью оригинальное, все, что служило для них предметами искреннего восхищения собою, внезапно становится бесцветным и безжизненным, съежившись до размеров неудачной копии, даже карикатуры".

Собственно, конечно, я зря ругаюсь — Ницше хорош даже в таком лайт-варианте, хотя сравнения с моими любимыми вещами, "Веселой наукой" и "Антихристом" это гораздо слабее. Определенно не те вещи, с которых стоит начинать знакомство с Ницше, но зато после прочтения всех его "программных" произведений интересно вернуться назад и посмотреть, что было в начале и в развитии. К тому же, подозреваю, многие вещи, скажем так, "в контексте", в выверенных переводах и с приличными комментариями будут восприниматься несколько иначе.

сабж

Все-таки чем дальше в лес, тем меньше в М-Фрае становится сюжета и больше — чистого эскапизма с нотками бытового фетишизма (еда вся эта, кофе, про который расписано на пять страниц; мало что в литературе отвращает меня так, как подобные смакования банальных процессов). Эскапизм — дело, конечно, хорошее, но в меру, и он не должен перевешивать — потому что если эскапизма в книге больше, чем действия, весь эффект от него пропадает, что характерно. Потому что когда нет хотя бы абстрактной угрозы страшного реального мира, зачем нужен весь этот эскапизм, могущество и комфорт одновременно? А все разговоры с Максом в "Кофейной гуще" уже давно стали разговорами из серии "кукушка хвалит петуха": к нему приходят бывшие коллеги и рассказывают, какой он великий и могучий, и он им — то же самое.

Эта история, про Нумминориха и магические сны — пожалуй, самая эскапистская из всего, поскольку тема сна вообще предполагает. А в данном случае рассказывается еще и про людей, которые в волшебном мире Ехо умудрились быть настолько недовольны, чтобы захотеть исчезнуть в собственном управляемом сне и в итоге справиться с этой задачей. В нашем мире они бы, видимо, полезли в петлю, едва научившись ходить. В итоге роман получился таким эскапизмом в квадрате, что на мой вкус немного перебор. Хотя не скажу, что сюжет неинтересный — он просто очень плавный, мягкий, без малейшего напряжения. Читать приятно, но азарта нет. И чувства опасности тоже нет, и чем дальше, тем больше его недостает. Тут с самого начала понятно, что будет милый, плюшевый, спокойный и совершенно беззубый текст, так и идет. Самые первые книги про Ехо были куда динамичнее и пожестче, а сюжеты Тихого города легко читаются и так же мгновенно забываются. Милая вещь, но куда слабее самых лучших из серии.

Остается надеяться на тот задел на новую серию про сновидцев, который сделан в конце — что из этого выйдет.

сабж

Как порядочный тролль, я взялась это читать только потому, что название смешное, не имея ни малейшего представления о конкретном произведении, да и о моногатари как жанре вообще — крайне смутное. С другой стороны, абсолютно непредвзятое отношение обеспечило мне два тома удовольствия, хотя назвать эту вещь своеобразной — это охарактеризовать ее слишком мягко.

"Повесть о дупле" (неизвестный японский автор, век примерно 10, et cetera) так и не определилась, что же она, собственно, такое. С одной стороны, зачин (первые пара глав) — чистой воды мифология, некий герой волшебным образом получает от будды волшебные же музыкальные инструменты, игра на которых способна "двигать солнце и светила". В этом мире действуют будды, боттхисатвы и демоны, герои априори обладают нечеловеческими дарованиями и вообще все совершается по волшебству, но эта лафа быстро заканчивается.

Далее следует кратковременный и несколько странный эпизод с, собственно, дуплом (тм), в котором поселяется дочь умершего героя со своим сыном, решившая ни с того ни с сего удалиться от мира. И как только волшебная граница пройдена, текст становится одновременно и несколько скучнее, и изрядно смешнее, конечно, для европейского человека, полностью чуждого этой странной культуре, в первую очередь. К примеру, дочь героя, живущую в одиночестве, посещает заблудившийся юноша, и после этого, сообщает нам автор, "она уже была не та, что прежде". Переводчик же на это сообщает нам в комментариях, что таким тактичным образом автор уведомляет читателя о беременности героини. При этом во второй части книги весьма спокойно и без всяких экивоков описано, как многочисленные другие героини беременели и рожали, и никого это уже не смущает. Вот что значит, войти во вкус!

Возвращаясь к сюжету, быстро отойдя от дупла, текст превращается на всю первую половину в какой-то недо-любовный роман. Далее действует уже юноша, рожденный этой девицей из дупла, который влюбляется в местную первую красавицу. У первой красавицы и кроме него ухажеров полно, и половина текста (я не шучу) проходит в том, что они пишут ей стихи, всячески чахнут и сохнут, а девица на них плевать хотела.

Единственным развлечением среди этого повального разгула эмо служит описание того, как герои ходят друг к другу в гости и дарят подарки. Видимо, дарение того-сего по малейшему поводу было крайне важной частью культуры, учитывая, как подробно оно расписано. Более того, ,дарят почему-то преимущественно одежду, причем без различения пола и возраста. Я понимаю, конечно, что за отсутствием активного денежного обмена одежда была своеобразным эквивалентом денег, но читать в очередной раз, как принц пришел к министру, а тот подарил ему штаны на подкладке, жутко смешно.

Помимо этого еще увлекательно выглядят бесконечные игры в ранги и посты. "Левый министр был назначен первым министром, а правый министр — левым, левый генерал стал правым министром..." Все это напоминает историю о том, как Карлсон переодевал носки.

Ко второй части опротивевшая история с недоступной девицей наконец сходит на нет, и сюжет начинает напоминать семейную сагу в расширенном варианте: по сути, намечается противоборство двух придворных семей за место "поближе к солнцу", а также за то, чей же именно ребенок станет наследником престола. Впрочем, нельзя сказать, чтобы сюжет состоял именно в этом, да и напряжения или противостояния ярко выраженного нет — все идет слишком мягко, плавно и непредсказуемо. Вторая половина повести гораздо интересней и живей, и герои неожиданно тоже кажутся очень живыми. Хотя временами, глядя на их поведение, особенно на женщин, думаешь, что они совершенно безумные и в рамки нашего общества это не лезет ну никак. Во второй половине как-то более четко видны становятся характеры героев — но только второстепенных. Основные мальчики и девочки как изначально были наделены всеми человеческими достоинствами, нереально красивы, изящны и одарены, так и остались. Формальная сторона взаимоотношений в основном построена по принципу "кукушка хвалит петуха", но в контексте чужой культуры это воспринимается как должное и удивления не вызывает.

Пожалуй, из всех персонажей живым и настоящим от и до (а также симпатичным именно с человеческой точки зрения) кажется только император Судзаку. Который, видимо, в силу своего сана может позволить себе говорить иногда то, что думает, а не вежливые банальности, и делать то, что хочется (или по крайней мере пытаться), а не только размазывать сопли. Во всяком случае, только к нему я лично прониклась какой-то человеческской теплотой. Не так уж хорошо быть японским императором, когда ты даже пределы своего дворца покинуть не можешь, не изыскав предварительно оправдывающий исторический прецедент.

Все это время о волшебных музыкальных инструментах ("кото") вспоминают только в контексте "ты бы, герой, поиграл нам что-нибудь. — не хочешь? — ну и ладно", и никак нельзя сказать, что сюжет вертится вокруг них. Но в финале неожиданно круг замыкается, и взрослый герой вместе со своей дочерью устраивает большой концерт на тех самых, полученных его дедом волшебных инструментах для всех-всех остальных, включая двух императоров. По неожиданности и общему эффекту этот концерт напоминает пир в конце "Андерграунда": несмотря на то, что в этот раз никакой видимой магии или мистики нет, она все равно чувствуется в воздухе. И остается только восхищаться, как красиво все это проделал автор.

На самом деле, в романе очень много всего, о чем следовало бы сказать, но так можно никогда не закончить. Это настолько другая культура и другая эпоха, что постоянно прыгаешь со своей собственной, привычной точки зрения на ту, на которой стоит автор, пытаясь понять, нормально вообще ведут себя герои или нет и как надо оценивать их слова и поступки. Очень много стихов-танку, между прочим, причем по примечаниями понимаешь, что они действительно непереводыми, поскольку построены на омонимии. Очень необычны отношения полов, к примеру, женщины практически не имеют по тексту имен и называются либо "пятая дочь Васи", либо "жена Васи", либо "мать Васи", либо "госпожа из дома напротив". И даже полигамия так не смущает, как то, что обидевшаяся, как всегда, на что-то выдуманная женщина может просто уйти в дом родителей, а муж не будет иметь права зайти туда и вернуть ее. И говорят с женщинами, кроме собственных ближайших родственниц, не просто через ширму, а еще и через слуг! И подобных моментов — множество.

Но дело, на самом деле, не в этом. Замечательный переводчик написал прекрасные комментарии к каждой главе и скучноватую статью, в которой объяснил весь смысл насчет постижения божественного через музыку и тд, не буду про это говорить. Хотела сказать, что текст удивительно мягкий и плавный, он не надоедает, несмотря на изрядное однообразие, и доставляет немалое удовольствие именно как процесс. Пожалуй, я готова почитать еще что-нибудь этого жанра и эпохи.

сабж

Смутное ощущение, что роман Пратчетта про Стражу попробовал написать кто-то другой, такой очень старательный подражатель. Который тщательно упомянул, все отличительные черты героев (Ваймс и бекон, Вилликинс и подручные инструменты и тд), попытался построить сюжет по типу последних книг Птерри и даже тщательно вставил в текст некоторое количество узнаваемых, но не смешных шуток. Только, как с поддельными елочными игрушками, шутки эти на вид как настоящие, а радости от них никакой. Вместо юмористического романа с легким языком и забавными персонажами — сага о толерантности во главе с Ваймсом, который внезапно обрел сверхспособности, спасибо хоть, что не стал вампиром внеземной красоты и силы.

Не то чтобы все так плохо, на самом деле — читается с интересом, потому что это симпатичнейший и почти родной после стольких книжек мир, да и вообще экшна порядочно. Но если сравнивать с первыми романами про Стражу — труба сильно пониже. Я бы сказала, что "не смешно" — это основная проблема. Пратчетта читаешь первым делом затем, чтобы было смешно, а потом уже за всем остальным. Склонна думать, что дело в переводе, потому что, как ни грустно это признавать, лучше Жикаренцева все равно никто не переводил/редактировал, и все издания без его участия сильно слабее.

В целом и сюжет этой вещи нельзя назвать особо оригинальным, или это мне так выпало читать, но последние романы Птерри, что я читала, все как на подбор — про толерантность, сил уже нет. В "Незримых академиках" толерантность к оркам, в "Шмяке" — к гномам, а тут наконец до гоблинов добрались, которых специально для этого достали с дальней полки и почистили. Сюжет формата "это ужасное существо на самом деле наш друг и брат, давайте все дружить" хорош один раз, да и то должен быть оправдан какой-то окружающей интригой (которая в "Шмяке" вышла очень хороша, а в "Незримых академиках" не вышла вообще). Перебирать все возможные расы для этой цели как-то скучно, да и вообще в юмористическом фэнтезийном романе не ожидаешь подобных проповедей. И если "Шмяк" вызывает и симпатию, и интерес к означенным в нем расам, то "Снаффу" это не удалось — описываемые гоблины как рождали в сознании образ Голлума в гоблинском же переводе, так и рождают.

Жаль, что в романе нет классического конфликта Ваймс-Витинари, который украшает эту серию, как ничто. Я по-прежнему считаю, что в первых книгах про Стражу эти моменты "выяснения отношений" — самые лучшие.

Да и образ антагонистов, вообще говоря, тут не удался. Молодой лорд Ржав, о котором столько намеков, так и не появляется на сцене, его вообще как-то тихо сливают. Записной злодей Стратфорд выглядит бледной тенью, таким героем-функцией. И уж никак не сравнится со своим же идеальным воплощением, TeaTime'ом, который и пугает, и привлекает одновременно. Стратфорд просто скучный, как и, увы, большинство других "функциональных" персонажей. Радовало все, что относилось к сюжетам про Стражу вообще, и не радовало то, что нового в конкретном романе.

сабж

Собственно, тому, что уже однажды читал Тутуолу или любые другие африканские сказки и мифы, данная книжка ничего не прибавит. Несмотря на разные локальные отклонения, все они примерно одинаковы в своем специфическом африканском безумии. Переплетение мифологического сознания и идеи о духах, зомби и тд с приметами нашего времени вроде телевизора и христианских миссионеров. Сюжет прост: спасаясь от очередной локальной войнушки, маленький мальчик забегает в лес духов и скитается там до взрослого возраста, попадая из лап одних духов в лапы других. Духи всячески над ним издеваются, проявляя немалую изобретательность. Приключения его местами довольно неприятные, но это совершенно не страшно. Впрочем, в отличие от европейских сказок, герой не вызывает ни капли сочувствия и в самих историях нет ни капли морали. Зато выдумок, некоторые из которых, кажется, могли быть порождены только наркотическим сознанием — сколько угодно. Читается романчик за одни день, без малейшего напряжения. Он вообще очень легок в своем безумии, так что чтобы полностью расслабить мозг могу рекомендовать.