Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей»

Прежде всего «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818) не «образец» и не «пример» литературы XIX века, а совершенно новаторская, революционная вещь, далеко опередившая своё время.

Не буду повторять, что многие считают его первым научно-фантастическим произведением в мировой литературе. Но, разумеется, его не ограничишь рамками сайенс фикшн, готики и тому подобного. Роман сам по себе принадлежит прежде всего Большой Литературе. Многие жалуются на медлительность действия, скучность описаний — это свидетельство собственной «клиповости» мышления таких читателей. Кому действительно интересна подлинная жизнь того времени, так не скажет, Разумеется, в романе живая жизнь начала позапрошлого века отражена как в зеркале, что свидетельствует об уровне литературного произведения. Чисто стилистически и композиционно произведение — продукт своего времени, с оговоркой: один из лучших. Одновременно он намного живее и динамичнее написан, чем большинство прочей литературы начала XIX века.

В нём заключён огромный философский потенциал, который не до конца осмыслен до сих пор. Возможно, полностью осознать его смогут, лишь когда человечество окажется перед очередным реальным Апокалипсисом, выпущенным из научных лабораторий продажными или безумными учёными.

И всё же самое главное для меня — это то, что автором оказалась женщина, вернее девушка в возрасте 21 года, да ещё в Викторианской Англии! Даже самые образованные современные ей авторы-мужчины выглядят довольно бледно и мелко на фоне собранных в её романе научных, философских и этических проблем. Если кто ещё носит шляпу, то перед Мэри Шелли её надо непременно немедленно снять!

«Таких учёных надо раскулачивать и показывать всем чтоб так вот больше не было! Вы не учёный а говно вот вы кто. Я такой же учёный и не вам учить меня как жить надо. Я почище вашего жизнь знаю Я посрать хотел я срать с вами рядом не сяду а не то что. И я про вас всем раскажу какой вы учёный. Вы не учёный а обдрисный мудак. Вот вы какой учёный.» (рукопись, найденная в хижине, в которой целый год прятался созданный Франкенштейном монстр)

Книга, преподносимая многими как первое в истории литературы произведение в жанре научной фантастики. Штош, посмотрим...

Застрявший во льдах путешественник пишет своей жене письма, в одном из которых рассказывает о подобранной за бортом интересной личности. Личность и впрямь была интересной — узнав о цели их плавания, всячески отговаривала их плыть дальше. Он-де тоже в своё время уже заплыл за буйки дозволенного...

Дальше следует долгий рассказ о чисто английском (зачёркнуто) швейцарском семействе благородных людей, самое начало которого (как и любое другое повествование о благородных людях) донельзя нудное и клишированное. И девушки там красивые, как луна, и мужчины мудрые и рассудительные... Завидую авторине, которую, видимо, окружали по праву рождения именно такие люди.

В один прекрасный день мученик науки Виктор Франкенштейн покинул отчий дом и шесть лет учился в университете на чужой планете. Там он оказался одержим навязчивой идеей создания живого существа из говна и палок, в чём раскаивался всю свою оставшуюся жизнь. А вот если бы он внимательнее к отцу прислушивался, этого бы не было, инфа 100%

Созданное им существо было безобразно шокараул. А когда оно ожило, Витя начал очень странно себя вести. В дальнейшем ему всё бОльшего и бОльшего труда стоило сдерживать себя, особенно после того, как пришла весточка из родных мест. Его собственное создание прикончило маленького мальчика и подбросило улики оказавшейся поблизости воспитаннице благородного дома Франкенштейнов. Воспитанницу, к слову, самый гуманный суд в мире приговорил к усекновению головы. А наш учёный только и мог мямлить о её невиновности. А о том, кто на самом деле убил ребёнка, он сказать не мог; в противном случае, не избежать ему (как всякому уважающему себя учёному) карательной психиатрии.

Дальше — больше. Гомункул убил его друга. Виктор не стал рассказывать, кто именно его убил; в противном случае, не избежать ему (как всякому уважающему себя учёному) карательной психиатрии.

Гомункул убил его девушку. Виктор не стал рассказывать, кто именно её убил; в противном случае, не избежать ему (как всякому уважающему себя учёному) карательной психиатрии.

Гомункул убил (зачёркнуто) отец учёного умер сам от нервных потрясений, И ТОЛЬКО ТОГДА, когда от всей семьи остался он один, Витя наконец-то решился кому-то рассказать всю правду. В дурку никто его не упрятал.

(«Франкенштейны умерли

Умерли все

Остался один Виктор»)

(Правда, он уже отлежал перед этим в дурке, ну да не суть.)

Незадолго до того, как семейное древо Франкенштейнов стало редеть, Витя наткнулся на след своего детища и имел с ним (с детищем, а не со следом) долгий разговор при луне. Детище оказалось с понятиями. Если вкратце, оно было готово полюбить весь мир, но его никто не понял и оно научилось ненавидеть. Ему ничего больше не было нужно, кроме хоть кого-нибудь, кто разделит с ним его одиночество и избавит от тяжкой судьбы. Обычное такое человеческое желание. Гораздо более человеческое, чем даже желания самих людей. И лишь в силах того, кто создал его таким, было даровать ему это счастье.

Витя срочно отплыл в Англию, дабы уединиться для ненавистной ему работы. Но где-то на середине задался вопросом — а вдруг подруга монстра будет такой же злой? — и уничтожил монстродевку. Узнав об этом, сотворённое им чудище пришло в ярость. А будь Франкенштейн более вменяемым, кто знает, какая бы любовная линия могла получиться...

В общем, остаток жизни Франкенштейн посвятил мести, но своей цели так и не достиг. Его во время погони по треснувшему северноледовитоокеанскому льду подобрали моряки, на корабле которых он умер от крайнего физического и нервного истощения. Да и пёс с ним, сопсна.

У ложа покойного искренне горевало его создание, оказавшееся куда бОльшим заложником ситуации. Образ этого существа — один из сильнейших образов в мировой литературе по моему скромному мнению. Вопросы добра, зла, человеческой морали, меры ответственности и допустимых пределов научного любопытства были подняты милой девушкой Мэри Шелли на совершенно новый уровень. А я уже хотела после первых пяти десятков страниц убрать книгу куда подальше...

Вывод: это НЕ научная фантастика (как, например, у Герберта Уэллса) и НЕ хоррор (как у Лавкрафта). Но философская составляющая определённо заставляет задуматься.

Писательница написала этот роман, когда ей было 19 лет и это удивительно, ведь роман стал классикой мировой литературы, готической литературы и является одним из первых ив жанре научной фантастики.

Писательница была женой известного английского поэта Перси Биши Шелли. Однажды они проводили время в любопытной компании: Мэри Шелли, Перси Шелли, Байрон и Полидори . Все они читали истории о привидениях. В итоге Байрон предложил, чтобы каждый написал свой страшный рассказ. Так появился набросок Мэри Шелли, который впоследствии стал её самым известным романом, который был опубликован в 1818 годугоду, сначала без указания имени автора.

В этом романе переплетаются и романтизм, и научная фантастика, и готика. Это не поверхностная страшилка о рукотворном мостре, как это часто представленно в экранизациях книги. Конечно, классические фильмы студии Universal любопытны для просмотра, особенно для фанатов хорроров и людей, интересующихся историей кино, но они не отражают сути романа, либо искажают её, расставляют инные акценты, меняют сюжет и характеры персонажей. Эти фильмы, скорее некий фанфик, их надо воспринимать отдельно от романа, а не как его экранизацию. Тут мне было обидно за фильм 1994, который изначально был подан как фильм-экранизация романа, но подло не передавший корректно характеры и превративший всё в какой-то любовный треугольник в финале, что было ужасно. Мотивы в этом фильме тоже исковеркали, а местами просто не раскрыли. Что важно отметить, «демон», которого создал Виктор Франкенштейн в фильмах не силён интеллектом, чего не скажешь о персонаже книги. Также в фильмах он собран из мёртвых, но как он был собран в романе не описывается и это важно.

Итак, роман более глубок и является продуктом своего времени со знаком минус. Эпоха Просвещения, вера в прогресс и волю человека-покорителя природы — это окружало Мэри Шелли, эта эпоха выразилась в волевом, фанатичном характере Виктора Франкенштейна. Но выражено это лишь для того, чтобы выразить затем скепсис в прогрессе и безграничности человеческой воли. Виктор создал жизнь, но не смог принять то что он создал и взять ответственность за своё творение, он оказался несовершенным, как всё человечество вцелом. Он бежал, оставив своё создание в жестоком мире, где оно вынужденно было приспосабливаться и выживать, тоскавать от одиночества и отсутствия ласки и любви. Отвергнутое создателем оно ищет привязанности, но находит лишь гонение и жестокость со стороны людей, так как они боятся его внешнего вида. Всё это приводит к трагическим последствиям. В конце романа Виктор, умирая понимает что он виноват, что не сделал своё создание счастливым, что кровь погибших на его руках.

Мерри Шелли задаётся вопросом, способен ли человек нести ответственность за сотворенное им, если он сам не совершенен, к каким последствиям может привести необузданная жажда открытий и может ли их человек предвидеть. Она сомневается в исключительно положительной роли прогресса, а также в том, что воля человека безгранична в покорении природы. И всё это в контексте совершенно противоположных взглядов той эпохи.

Я не могу принять или опровергнуть эти мысли, что лежат в основе романа. Мне интересны разные точки зрения, особенно хорошо поданные. Это интересная книга, она действительно достойна считаться мировой классикой.

Впервые взяв в руки эту книгу, я и не догадывалась насколько мое сознание было «замусорено» расхожими киноштампами, мало соответствующими действительности.

От истории о Викторе Франкенштейне и его монстре я ждала следующего:

1) Франкенштейн — так зовут монстра, а не его создателя;

2) у ученого есть горбатый помощник-уродец по имени Игорь;

3) В момент оживления монстра обязательно должна была идти гроза, от удара молнии которой он и оживет;

4) Ученый уже достаточно стар, честно говоря, я свято верила, что он — настоящий сумасшедший злобный ученый;

5) Жертва истории — не монстр, и не Виктор, а окружающие люди, которых чудовище и убивает;

6) Наконец, что в конце истории местные крестьяне приходят с вилами и факелами к замку Франкенштейна, замок поджигают, ученого убивают. Монстра тоже убивают, когда он пытается защитить Франкенштейна.

Как же я рада, что мои ожидания в итоге не оправдались.

«Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли — филигранно выписанная трагедия, мрачная и запоминающаяся история о человеческой жажде славы и признания.

Говоря о Викторе Франкенштейне, на ум сразу приходят заезженные, но от этого не теряющие своей актуальности истины, о том что благими намерениями выложена дорога в ад, о том, что у каждого поступка есть свои, часто не предсказуемые последствия.

Стремление в одночасье заслужить славу и признание на научном поприще, привело молодого ученого к величайшей драме в его жизни.

Аналогия с Прометеем, я думаю, тут не уместна. Франкенштейн взялся за оживление монстра исключительно в своих интересах, что в общем-то в 20 лет вполне объяснимо..., ну да не о том речь.

Виктор вложил много сил в воплощение в жизнь своей идеи, но вот что делать дальше, когда монстр уже ожил, он не представлял. Вряд ли Франкенштейн вообще надеялся на успех эксперимента.

В итоге опасное существо, не имеющее представления о окружающей действительности, было предоставлено самому себе.

Легкомыслие Виктора Франкенштейна стало маленьким камушком, который привел к фатальному камнепаду всей его жизни, под лавиной которой исчезли все, кто ему был дорог и он сам.

А монстр... В конце концов он главная жертва, жертва людской жестокости и враждебности к иным, не похожим на основную массу. Люди не умеют принять даже своих собратьев, чем либо отличающихся от них, не важно в худшую или лучшую сторону. Так что у создания Франкенштейна не была и грамма шанса.

Посмотрим правде в глаза: более беспомощного, пафосного и поверхностного текста из тех, что чудом остались известны, я сразу и не вспомню. Не говоря уж о том, что он написан целиком и полностью штампами: все «положительные» герои там как один отличаются исключительной красотой и душевными качествами, «нежным сердцем», благородством, мужеством, одаренностью и тд, все отрицательные — исключительно злобные уроды. Причем за громкими эпитетами по отношению и к тем, и к другим не стоит никаких реальных фактов, которые бы их оправдывали. Единственное *исключительное* качество, которое действительно подтверждается поведением положительных героев — это их исключительная умственная неполноценность. И если «Мадам Бовари» — это «роман про дуру». то «Франкенштейн» — это роман про имбецила. Потому что даже до полного идиота раза с третьего (то есть после очередной жертвы его безымянного существа) должно было дойти, что пора, наверное, в консерватории что-то поменять — но до Виктора не дошло до последнего, и он умер, пафосно ощущая себя несчастной жертвой.

Вообще из мужских персонажей в мировой литературе Виктор Франкенштейн — какой-то исключительный образчик полного отсутствия всех тех качеств, которые традиционно являются достоинством мужчины, как то: решимость, смелость, способность принимать на себя ответственность. Полнейший слюнтяй и рохля, в общем, до последнего так и не признавший даже самому себе никакой вины. Я так и представляю, как он, найдя очередной труп члена своего семейства, ложится на тахту и заявляет: «Уруру, ах я, несчастная жертва!» Убить хочется, в общем))

Забавно, на самом деле, как совершенно слабые и проходные по сути своей вещи внезапно становятся базисом для целого культурного пласта (и очень неплохого). «Франкенштейн» Мэри Шелли, как и, скажем, «Дракула» Стокера — вещи более чем посредственные, даже на фоне литературы своей эпохи. Но зато сколько всего прекрасного создано с использованием их первоначальных идей!

Я, в общем-то, ничего особенного от этого текста и не ждала и послушала его исключительно для общего образования. С одной стороны, я понимаю, что пафос и штампы — это в какой-то степени примета эпохи, такой общепринятый способ заполнять пустоты в тексте — но беда в том, что этот текст почти полностью состоит из подобных пустот.

Пожалуй, единственное интересное направление, в котором можно было бы рассматривать этот текст — это то, как «милые, сердечные, добрые люди» травят белых ворон. Но про это написано много гораздо более стоящего и серьезного.

Известнейший во всем мире роман «Франкенштейн» считается первым по-настоящему научно-фантастическим произведением. А написан он был юной девятнадцатилетней английской леди, супругой известного поэта Перси Шелли. Стоит отметить, что писательское мастерство было у Мэри буквально в крови: ее отцом был писатель-философ Уильям Годвин. Интересна и сама идея создания романа – он был написан, по сути, на спор. В 1816 году она приехала со своим мужем в гости к лорду Байрону, который ради развлечения предложил ей и ее мужу сочинить какие-нибудь страшные истории. Что-либо стоящее получилось только у юной леди. По одной из версий, идея «Франкенштейна» пришла к Шелли во сне, а затем она воплотила свой кошмар на бумаге. Книга имела успех ещё при жизни автора, но подлинная слава пришла к ней после развития кинематографа. Готическая литература была очень популярна в начале XIX века, но «Франкенштейн» смог дать ей вторую жизнь, объединив мистику и науку. На долгие годы образ Монстра Франкенштейна стал олицетворять необузданную силу, вышедшую из-под контроля. Не обошлось и без критики. Во-первых, девушка-писательница была для того времени редким и удивительным явлением. Во-вторых, некоторых оскорбляло слово Творец, применяемое к обычному человеку.

На первый план в романе выходит идея создания жизни. В то время многие грезили воскрешением мертвой материи при помощи живительной силы электричества. Именно эту научную мысль и взяла за основу Мэри Шелли. Несмотря на то, что наука в настоящий момент ушла далеко вперёд, и по сей день многие учёные считают молнии, бьющие в первичный океан, одним из факторов появления жизни на Земле. Об этом нам говорит теория Опарина-Холдейна и более новая теория биопоэза Джона Бернала.

Начинается роман с писем путешественника Роберта Уолтона, который отправляется в экспедицию к полярному кругу. Корабль, путешествуя по ледяному морю, сначала встречает проносящегося по льдине человека огромного роста. Однако эта удивительная встреча не была единственной. Позже экипаж корабля находит на дрейфующей льдине тяжелобольного человека – Виктора Франкенштейна. Спасённый рассказывает Уолтону свою удивительную историю. Постепенно между двумя молодыми людьми завязываются доверительные отношения, перерастающие в дружбу.

Виктор Франкенштейн – талантливый учёный, познавший тайны жизни. Его пытливый ум жаждет все новых и новых знаний, порой запретных для общества. Однажды в своей тайной лаборатории из отдельных частей трупов он создаёт существо, наделенное разумом. Однако было оно настолько уродливо, что учёный в ужасе отрекается от своего детища. Всепоглощающий страх и чувство вины от содеянного преследуют молодого ученого. Вскоре он начинает подозревать, что его создание убивает людей, а одной из жертв становится младший брат Франкенштейна. Монстр же при встрече рассказывает создателю свою печальную историю. Оказалось, что он, несмотря на отталкивающую внешность, не обделён острым умом, умеет чувствовать, переживать, любить и ненавидеть. Встретив одну французскую семью, он долго наблюдал за их жизнью и проникся искренними чувствами. Монстр захотел стать им другом, но обернулось это настоящей катастрофой. Кто же будет любить столь уродливое существо? И тогда монстр попросил у своего создателя сделать ему спутницу жизни. За отказ он обещал забрать у Франкенштейна все, что тому дорого. Мы можем наблюдать, как чувство любви к ближним сменяется в этом существе ненавистью. При его рассказе я невольно проникся сочувствием к этому монстру, одинокому и несчастному, отвергнутому даже своим создателем.

Роман буквально изобилует тонкими философскими изречениями. Второе название романа – «Современный Прометей» – буквально отсылает читателей к богоборческим настроениям романа. Виктор Франкенштейн, как древнегреческий Прометей, похитил у богов пламя жизни и использовал на свое усмотрение. Однако это и дар, и проклятие одновременно. Стремясь даровать жизнь, учёный несёт лишь смерть, сопровождающую его на всем пути. В отличие от Творца, Франкенштейн не смог полюбить и простить свое творение. Сам же монстр оказывается не злым по своей природе – это люди своим отношением сделали его таковым. Окружающие не смогли рассмотреть добро за столь уродливой внешностью, и оттолкнули его. Обратную ситуацию мы можем видеть в романе Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», где извращённый монстр скрывался за прекрасным лицом юноши. Прося понимания и снисхождения, монстр натыкается на злость и отвращение собственного творца. В романе Мэри Шелли масса интереснейших мыслей. Писательница рассуждает о важности любви к человеку. По ее мнению, это гораздо главнее, чем слепая жажда познаний. Посягнув на сокровенное, Франкенштейн был наказан смертью близких и до конца жизни испытывал лишь страдания, как и античный Прометей. Однако в отличие от титана, Виктор не жаждет подвига во благо людей, а горит лишь желанием признания. Его мотивы корыстны. Современный Прометей – не герой, а амбициозный гений. Создав жизнь, он не смог разглядеть в ней живую человеческую душу.

Для меня в романе нашлись и минусы. Логика поступков Виктора иногда вызывала у меня недоумение. Его действия порой предстают хаотичными и непродуманными. Из-за его спеси и упрямства погибают невинные люди. Его решения приводят к всё новым и новым смертям, расширяясь как снежный ком. Во всем он винит лишь свое создание, не замечая, что сам становится виновником происходящего.

Итог: «Франкенштейн» стал по-настоящему знаковым произведением для современной литературы. Отсылки к нему мы можем найти в массе как классических, так и современных романов и фильмов. Считаю, что с ним нужно ознакомиться не только поклонникам фантастики, но и любителям литературы в более широком смысле.

«Франкенштейн, или современный Прометей» Мэри Шелли, 288 страниц

Виктор Франкенштейн одаренный и старательный учёный. Он нашел то, чего никому не удавалось — разгадку зарождения жизни. Благодаря этому Виктор создаёт творение, но получается лишь огромный монстр, который готов разрушить жизнь своего создателя...

Давайте признаем тот факт, что во всем случившемся виноват сам Виктор. Не в том, что он открыл тайну, которую возможно не следовала узнавать, а в том, как он поступил со своим творением. Не зря говорят «Мы в ответе за тех, кого приручили». В случае Виктора — в ответе за тех, кого создали. Он же ввел в этот мир новую жизнь. Создавая ее, он видел, какой жуткой и страшной будет творение, но все равно продолжал эксперимент, никак не задумываясь о последствиях для родившейся твари. И даже после того, как все свершилось, он просто бросил это создание на произвол судьбы. А оно было словно младенец в теле великана, не понимало, что происходит и знало лишь лицо своего отца. Если бы Виктор хоть немного подумал, он бы не допустил всего того клубка трагичных событий, который снежным комом слепил из всех этих случайностей и огрехов.

Вот так и вышло, что недальновидность Виктора, а также его дальнейшее нежелание как-то разрешить проблему, даже полное отсутствие интереса к Созданию, привело к стольким трагедиям и смертям.

Да, Монстр со временем понимал, что делал, и я не хочу сказать, что он не виновен в своих поступках. Но одиночество толкает и людей на самые безумные вещи.

Забавный факт в том, что в какой-то момент мы читаем историю, которую рассказывает персонаж, которую ему рассказал другой персонаж и в этом повествовании есть ещё история внутри истории. Вот такая матрёшка получилась)

Мне немножко не хватило чего-то, возможно накала событий. К финалу уже не остаётся никаких ставок, а лишь бесконечное сожаление и тоска.

В любом случае я рада, что познакомилась с этим знаменитым романом и поставила очередную галочку напротив классической фантастической литературы.

«Франкенштейн, или Современный Прометей» — самый известный роман Мэри Шелли. В узких умах широких масс название произведения укладывается в слово, а в микроскопических — выступает именем пресловутого чудовища.

Заядлый киноман не найдёт в книге ни тени Карлоффа, ни воскрешающей молнии, ни Нефертитиобразной невесты Франкенштейна — на что, наверняка, люто возмутится: «Где же ужасы, экшн, Де Ниро?». Но роман врастал в культуру неравномерно, и ныне выпирающие его скрюченные ветви в оригинале — лишь три побега да пол-аппендикса. Отдельные драматические сучья вовсе отсохли: их обтесали творцы экранизаций и фанфиков.

Прежде чем говорить о самом произведении — пара слов об истории создания. Известный английский кутила и развратник Лорд Байрон, попортивший орду лондонских леди, колесил по Европе, выискивая место позлачнее. Удар пал на тихую виллу Диодати в Женеве. Поскребя по сусекам, новый жилец решил сэкономить на освящении дома и пригласил в гости Мэтью Грегори Льюиса — мастера ужаса той эпохи, визит коего разом распугал всех местных призраков в радиусе трёх километров, а аура мэтра кошмаров осела в здании ещё на несколько десятилетий.

И вот однажды к Байрону наведалась назревающая чета Шелли: поэт-вольнодумец Перси с 19-летней супругой Мэри. За разгулом весёлой троицы героически присматривал личный доктор лорда Джон Полидори.

Долгий ливень загнал квартет под крышу, где страдающие от безделья аристократы за неимением привычных английскому духу привидений взялись соревноваться в выдумывании мистических историй. Наиболее интересная интерпретация тех событий — в романе Федерико Андахази «Милосердные».

Надышавшись флюидов Льюиса, Мэри занемогла. В горячке девушка наблюдала, как некий мужчина копошится над простёртым на койке чудовищем. С её слов, этот образ дал толчок к написанию сперва рассказа, а затем — полноценного романа. Черновая версия текста на ближайшем вечернем капустнике пришлась по нутру слушателям, сочинившим весьма посредственные вещи, знакомые сегодня лишь литературным некрофилам.

Трудно оценить, каков настоящий вклад в итоговое произведение самой Мэри; не исключено, что пока она нежилась на супружеском ложе, талантливый муж плакал при свече, правя бредни возлюбленной, — но тайну эту Перси Шелли, утонув, унёс на дно Средиземного моря.

Из работ того времени «Франкеншейн, или Современный Прометей» выделяется фантастическим элементом — его нестандартностью, поскольку мертвецы, зомби, призраки, демоны и вампиры уже отметились в чьём-либо творчестве, и даже инопланетяне побывали на страницах великого Вольтера, но чудовище, созданное наукой, — большой прорыв, заслуживающий уважения. Наверное, невозможно пересчитать всех тех безумных учёных, чья утроба — сочинение Мэри Шелли.

Безусловно, научная фантастика, как и литература ужаса, обязана львиной долей мотивов роману английской писательницы, присматривающему за ней доктору Полидори и флюидам Льюиса, увы, не заставшего издание «Франкеншейна, или Современного Прометея», ибо долг призвал на тот свет, где прозябали непуганые души.

И всё же роман Мэри Шелли — не ужасы в современном их понимании. На момент публикации уже печатали Уолпола, Льюиса, Радклифф, Ли — но преобладающая часть литературы той эпохи пользуется готическим антуражем лишь как сценой для спектаклей иного калибра. Вот и «Франкеншейн, или Современный Прометей» — вовсе не страшилка, а притча о… — и здесь безграничный потенциал для интерпретации: Боге и человеке, создателе и творимом, природном и научном, относительности добра и зла. Ткань произведения хорошо сидит на любой идее, а уж какую из них предусмотрела юная писательница — вопрос открытый, но второстепенный, ибо великие книги любят за получаемые эмоции, а не за нравоучения и проповеди.

Нельзя отрицать — произведение Шелли вобрало множество черт своей эпохи, что отразилось и на персонажах, и на стиле, и на подаче. Модный тогда эпистолярный стиль даёт обрамление роману: всё начинается с письма некого путешественника и заканчивается тем же, отчего на первый взгляд кажется, будто книга состоит из писем, кои неистово, упряжками белых медведей, шлёт рассказчик сестрице в Лондон — но с пятого заголовка повествование меняет форму, раскрываясь по принципу шкатулочной литературы, — и перед читателем уже история, излагаемая главным героем, учёным Виктором Франкеншейном, в юности вознамерившимся укротить смерть.

Изнеженного торопливой беллетристикой любителя хорроров введёт в ступор длинная биографическая экскурсия в прошлое протагониста — но это именно то, что издавалось во времена Шелли, а потому только так и никак иначе мог выглядеть «Франкеншейн, или Современный Прометей», заимствующий отдельные пассажи и приёмы у предшествующих и современных себе произведений.

Настоящая демоническая жилка проступает в описаниях опытов молодого исследователя: автор подробно, с отличной художественной силой, вырисовывает болезненное, почти одержимое состояние главного героя. Роман движется к кульминации — явлению чудовища, полного вопросов о своём месте в этом мире. Зыбка и неоднозначна грань плохого и хорошего: практически невозможно сказать, кто из главных героев злодей, а кто — жертва, роли меняются, каждый хоть раз ошибся.

Неожиданно вид собственного творения не вызывает у Франкенштейна отцовского трепета, и он, не попытавшись оценить широту души монстра, даёт стрекача в родные угодья. Но чудовище выслеживает незадачливого учёного с просьбой о конструктивной беседе. Отказать кладбищенскому ассорти с габаритами 2x2 метра — дело опасное, чем страшилище и пользуется, приседая на уши, судя по количеству страниц, на очень продолжительное время.

От лица монстра излагается самая интересная и интригующая часть романа, способная похвастать даже юмористическим эпизодом со стариком, бродившим по лесу. Ход с обучением чудовища — изящное решение, отличающее произведение от многих линейных и неизобретательных работ любой эпохи. Нарастает драма, изгой вызывает сострадание, Шелли входит в кураж, а на смену вопроса о человеке в роли Творца приходит трагедия «чужого» в мире людей — речь, конечно, не о любимце Гигера.

Увы, писательница совершает непростительный промах: чудовище просит Франкенштейна сделать ему пассию, но тот в последний момент отказывается, опасаясь, что тварюги начнут размножаться, — нелепым и неубедительным выглядит учёный, не подумавший создать бесплодную женщину.

Конфликт сказывается на близких Виктора: чудовище проводит фатально-воспитательные работы с невежливым юнцом, братом учёного, одаривает лебединой шеей его невесту, но, когда родственники заканчиваются, полагает за лучшее, по доброй русской традиции, отправиться в ссылку под ледяную шапку планеты.

«Надо гнать, раз бежит», — думает Франкенштейн и мчит по следу беглеца. Так они и петляют в снегах, до инфаркта пугая белых медведей, пока учёный не отдаёт концы на экспедиционном судне, а чудовище, раздосадованное такой оказией, сообщает путешественнику, чьи письма открывали роман, что намерено уйти дальше в северные земли, чтобы умереть, как подобает мужчине.

Этот сюжет нельзя назвать захватывающим по современным меркам. В своё время он тоже не служил эталоном, но тематическая новизна, открытость для трактовок, ряд сильных эпизодов и пара архетипичных образов заложили пласт мрачных мотивов, откуда уже более полутора веков мастера разных мастей выкапывают всё более глубокие идеи и образы.

«Франкенштейн, или Современный Прометей» — роман, не интересный современному читателю. Лучший эффект произведёт опосредованное знакомство через производные работы режиссёров и поздних писателей. Но огрехи и несовременность — то, что нужно простить молодой писательнице, подарившей миру культовую историю, ознакомиться с которой стоит хотя бы, чтобы узнать её оригинальную версию.

Высокую оценку можно поставить разве что за выслугу лет, новаторство относительно своего времени и влияние на культуру. Сама история наивная, предсказуемая и нелепая.

Виктор Франкенштейн эмоционален сверх всякой меры. Как часто бывает у не слишком умелых писателей, гениален исключительно за кадром. Как только автор начинает более подробно описывать его жизнь, Виктор превращается в недоумка, не понимающего что и зачем он делает, и что ждёт его в будущем.

Остальные персонажи приторно сладкие ангелочки, существующие исключительно для контраста с чудовищем и его преступлениями.

Многие моменты вызывают недоумение. Например:

— Франкенштейн наконец сумел оживить существо, почему-то страшно перепугался и… пошёл спать. Серьёзно? Ни поговорить с ним, ни провести измерения или опыты, ни обездвижить, ни даже уничтожить, раз уж так не понравился результат, Виктору почему-то не пришло в голову.

— Чудовище месяцами жило в пристройке дома Феликса и Агаты, ночами кололо дрова, расчищало тропинки от снега и выполняло прочую работу. И обитатели дома ни разу не проснулись от издаваемого работой шума? Не замечали следов? Как?

— Опасения, что если создать женщину для чудовища, то она наплодит подобных детей, не имеют смысла. У Франкенштейна есть все возможности сделать её бесплодной.

— Как этакая выделяющаяся громадина настолько умело и незаметно следила за Виктором, особенно в городах? Причём исключительно своими силами, ни к кому за помощью в этом деле чудовище обратиться не могло.

Легко понять, почему современные читатели так часто жалеют монстра, созданного Виктором Франкенштейном. Я и сама его пожалела. Вместо жуткого чудища я неожиданно увидела нечто вроде руссоистского дикаря, который жил себе спокойно, пытался быть для симпатичной семьи Де Лэси этаким добрым домовым и стал убийцей только в ответ на человеческую агрессию.

Труднее понять самого «современного Прометея». Его ужас и ненависть при первом взгляде на свое творение совершенно иррациональны. «А-а-а!!! У него кожа сухая!!! Чудовище!!!» После чего бедняга сваливается в нервной горячке. И в дальнейшем свято убежден, что «монстр» мечтает не меньше, чем уничтожить все человечество, и никакие аргументы уже не действуют. Впрочем, семейство Де Лэси реагирует на «демона» точно так же, и это еще менее понятно: ну, бродяга, грязный, уродливый, неужели это повод сразу кидаться с дрекольем?

Кажется, что в этом одном из первых научно-фантастических произведений заложен мощный заряд страха перед наукой. «Они приобрели новую и почти безграничную власть; они повелевают небесным громом, могут воспроизвести землетрясение и даже бросают вызов невидимому миру», — говорит об ученых Франкенштейн с дрожью ужаса. Для него ученый — все еще «адепт тайных знаний», вроде средневековых алхимиков-некромантов, занятый чем-то жутким и, наверное, греховным. Каким бы ни было создание Франкенштейна, добрым или жестоким, оно пугает своего творца (и, похоже, Мэри Шелли) самим фактом своего существования. Как сознается сама писательница, «что может быть ужаснее человеческих попыток подражать несравненным творениям создателя?» Поскольку я этого страха не разделяю, то кровь в жилах не стыла, и нервной дрожи тоже не было. Однако (не говоря о том, что всегда полезно знакомиться с истоками жанра) чтение доставило удовольствие. Книга Мэри Шелли — прекрасный образец классической прозы.

Я не устану повторять, что писать рецензии или просто отзывы на классические произведения — дело неблагодарное. Всё уже давно было сказано профессиональными критиками до нас. Однако, раз уж я взяла за правило писать маленькие отзывы на каждую прочитанную книгу, опишу тут свои впечатления.

Во-первых, я не думала, что история столь расширена и глубока, каковой она является на самом деле. Не знаю, почему, видимо, поверхностные знания и слухи вложили в мою голову мысль, что на создании монстра всё и закончится. Однако нет, на этом всё лишь начинается!

Во-вторых, я искренне не понимала парочки фактов из изложенного. У меня есть ряд вопросов к обоим главным героям. Например, почему Монстр ушел в первую ночь? Почему он не остался? Почему Виктор его не удержал, бросил на произвол судьбы, не занялся своим творением? Однако его рассуждения насчет просьбы безымянного его творения кажутся мне очень и очень обоснованными.

В-третьих, как и все, подверженные влиянию популярной культуры, я считала, что монстр был порождением молнии. Так вот — ни словечка об этой самой роковой молнии в тексте нет. Гроза, ненастье — да. Но способ возникновения жизни, открытый Виктором Франкенштейном, останется для нас навеки тайной.

Сама книга состоит из условных трех частей, в виде матрешки. Начало — дневник-письма-рассказ капитана судна, который слушает рассказ Виктора, излагаемый тут полностью, который, в свою очередь, излагает рассказ своего создания. Завершается это небольшой сценой, где разрубаются все узлы. До сих пор не могу решить, как бы я поступила на месте героев, и, думаю, в этом и есть главная загадка этой книги — все герои без исключения достойны и осуждения, и соучастия.

Очень печальная история о том, как тяжко быть ученым и идиотом в одном лице. Можно пытаться сделать скидку на дату написания романа, но, будем откровенны, кое-что в ученых неизменно ещё с Античности: значение эстетической составляющей для них просто ничтожно по сравнению с самим открытием. Да даже создав разумную соплю на паучьих лапках, едва ли какие-то эмоции, кроме восторга и отеческой любви, могли пробудиться в творце, особенно столь одержимым своей идеей. Ну а наш несчастный Франкенштейн, по всей видимости слишком изнеженный своими мерзкими экспериментами с человеческой плотью, не смог выдержать зрелища натянувшейся на кости кожи и впал в продолжительную горячку. Переживания молодого генетика описаны очень красочно и убедительно, но все его поступки настолько идиотские, что любая попытка сопереживать ему встречает колоссальное сопротивление здравого смысла.

Например, его решающий аргумент, из-за которого он отказался от затеи с созданием жены, был таков: монстры начнут скрещиваться и создадут расу супермутантов, которая решит истребить всех человеков. Возникает резонный вопрос, неужели ученому, создавшему разумное существо, не хватит ума сделать его стерильным? Почему, когда монстр вполне конкретно сказал, мол, на твою брачную ночь свершится месть, многострадальный Франкенштейн не сумел сложить два плюс два и прикинуть, что раз он лишил монстра жены, то наиболее очевидным будет решение монстра отнять у Франкенштейна невесту? Вместо этого страдалец уверил себя в том, что именно он станет мишенью чудовища и оставил возлюбленную одну в комнате. Хорошо хоть не к дереву привязал, чтобы уж точно ей ничего не угрожало. Что, в конце концов, мешало ему, после потери всех родных и отказа констебля в помощи, продать своё имение, нанять профессиональных следопытов, за деньги готовых охотиться хоть за драконом, и организовать полноценный план «Перехват»? В общем, вопросов много, но больше всего меня волнует один единственный: почему в северных селениях все боялись чудовище Франкенштейна, он же настоящая находка — сколько дров может за раз носить, кабана голыми руками заборет, бабу на скаку остановит, а в ответ требует всего-лишь немного любви...

Создание Франкенштейна стоит в паноптикуме монстров для меня на одной ступени с Дракулой – оба они чудовища эпохальные, культовые. Однако «Франкенштейн» написан гораздо раньше – в самом начале девятнадцатого века. И в чём-то время написание чувствуется – по крайней мере, именно на это я перекладываю его огрехи. А их, увы, не мало.

Они тут и в манере повествования – слишком часто оно отходит от сути, подолгу упиваясь красотами природы и описаниями путешествий (хотя бы того путешествия по Англии – его уже много). Сами они может быть и красивы, но стоит только вспомнить, что это всё рассказывает сам Франкенштейн, а в конце ему ещё и сил не хватает продолжить – так сразу неуместность этих красот бьет в глаза. С логикой тоже бывает бедновато.

Да и так, в общем-то, всё написано довольно монотонно, с непременным пафосом ужасных явлений, сердечных раскаяний и многословных восхищений. Отчасти именно из-за этого, я и не скажу, что роман хоть чем-то напугал или вызвал тревогу. У него, в общем-то, своя точка давления. Он не страшен (для меня лично) даже на фоне таких же слегка архаичных готических романов – в них есть хотя бы атмосфера, все эти замки, мрачные поместья, призраки, гремящие цепями… «Франкенштейн» давит муками душевных угрызений, душевных мытарств. Представить состояние героя,

С другой стороны, вот как-то не особо переживалось за Франкенштейна. То ли уличённый мной в эгоизме и отвращении к своему созданию, ведь отвращение было ещё до преступлений – вот так человек науки! – он вызывал лишь слабое сопереживание, и то, в пиковые моменты трагичных событий. То ли дело его «монстр». Уж он-то вышел фигурой трагичной. За него переживалось больше, особенно после его рассказа. Его мне было проще понять. И как бы автор не пытался вызвать симпатию к нашему учёному, даже через похвалы Уолтона, оно не очень-то возникает (ИМХО); а будто бы наоборот, подчёркивает ту муку вечного одиночества (ведь и сам Уолтон уповал на своё одиночество и понимал муку этого ощущения). Одиночество – главная, красная нить романа. И создание Франкенштейна – это концентрированное одиночество, доходящее до крайней своей стадии, до грани добра и зла.

И ещё одна мысль, которая не очень красит человечество и Франкенштейна как его представителя – это что, выходит, даже для просвещённого и тонко чувствующего человека, каким был и Франкенштейн, главное в человеке внешность? А ведь уродство не перечёркивает человеческого в том, кто им обладает – но перечёркивает оное в тех, кто по нему о человеку судит. И выходит никто в этом романе такого испытания не выдержал. Даже лучшие умы и сердца. Если, всё-таки Франкенштейна можно к ним отнести – некоторые сомнения-то есть.

А «монстра» его жалко. Очень жалко. А иногда – нет. И в этом тоже было что-то – как жалость остужалась преступлениями, а потом возникала вновь. Это сложное чувство – а я люблю сложные чувства в литературе, они делают всё гораздо реалистичней. И последние слова его горько трогают, так как даже это чувство к своему создателю, жалость и ненависть, эти душевные терзания и осознание своих преступлений – они мне более понятны, чем эгоизм и отвращение «учёного» Франкенштейна.

А впрочем, и что он за учёный? В этом тоже есть примета времени – ведь по роману, в те времена наука не сильно-то и отошла от алхимических учений, над которыми потешался один из профессоров немецкого университета. И Франкенштейн, даже оттолкнув все магические учения, ударившись в науку, не слишком отходит в представлении автора от адепта тайных наук. Как вам его изучение мёртвых тел? И существо своё он создаёт не магией и некромантией, а наукой, вон даже находится в Англии учёный, который продвинулся в чём-то похожем на его дело. Впрочем, это так к слову – любопытный момент; некоторый взгляд на учёного начала девятнадцатого века, ведь художественное произведение вполне может быть таким взглядом, и какие-то общие вещи может отражать.

Классический роман об искусственном человеке, но я восприняла эту книгу как историю самого Франкенштейна – слабого, малодушного, трусливого и безответственного человека. Будут спойлеры, сразу предупреждаю.

Итак, Франкенштейн (давайте звать его Виктором для краткости, потому что его создание тоже носит фамилию создателя) считает себя ученым, увлеченным естественными науками. Еще в юности он загорелся идеей создать искусственного человека, целую новую расу людей, более совершенных, чем сотворенные Богом. Спустя несколько лет напряженных исследований он делает искусственное существо, в которое остается только вдохнуть жизнь. Виктор оживляет свое творение и настолько сильно пугается этого монстра, что убегает без оглядки из дома. Интересно, чему он так испугался? Он же видел свое творение неживым, должен был за время работы привыкнуть к его малоэстетичному облику?

Далее Виктор просто бросает чудовище на произвол судьбы, делает вид, что его никогда не было и надеется, что неудачный экземпляр благополучно сгинул. Да, и еще убегает от проблем, свалившись с горячкой. (Я не знаю, почему писатели того времени так любили при любом душевном потрясении укладывать своих героев на несколько месяцев в постель с острым менингитом).

Так бы поступил настоящий ученый? Разве настоящий ученый, окрыленный успехом, не стал бы изучать свое творение, каким бы жутким оно ни было? А этот «ученый» немедленно бросил все свои научные занятия.

Спустя некоторое время чудовище наконец встречается со своим создателем и выражает желание поговорить. Реакция Виктора примерно такая: изыди, чудовище, не хочу тебя слушать. Слушать все-таки пришлось, и чудовище упрекает Виктора в том, что он бросил его на произвол судьбы, ничему не научил, ничего не объяснил. Чудовище не понимало, кто оно, почему его так пугаются. Оно тянулось к людям, оно хотело понимания и любви, оно искренне привязалось к семье, за которой наблюдало. Реакция Виктора? Никакого раскаяния, только обвинения в жестокости: ты бесчеловечный убийца. А о том, что даже человеческих детей нужно воспитывать чтобы они выросли достойными людьми, Виктор не слыхал?

Далее Виктор идет на сделку, обещает создать женщину в пару своему одинокому творению. И малодушно тянет время. Когда тянуть дальше невозможно, все-таки приступает к работе. Когда искусственная женщина (такая же уродливая) уже готова, осталось только ее оживить, Виктора опять переклинило, и он ее разрывает на куски.

Что ж тут удивительного, что чудовище полностью разочаровалось в человеческом роде и пообещало отомстить?

В общем, в этой истории чудовище вызывает у меня только сочувствие, а главным злодеем и виновником всех бед я считаю его творца, у которого не хватило ни ума, ни сердца позаботиться о своем творении.

Это произведение можно смело и без каких-либо оговорок включить в список выдающихся книг на все времена. Многие вообще считают его первым научно-фантастическим произведением, с которого началась фантастика, как таковая, которая исследует не только научное открытие, не только самого ученого, но и социальные последствия таких изменений, не забывая при этом обычных человеческих чувств от самых высоких проявлений характера, до самых низких побуждений. Книга, которую читали, читают и будут читать всегда. Не вижу причин для обсуждения каких-то деталей, это абсолютно излишняя вещь, читатель должен получать удовольствие от текста, наслаждение от эмоций, удовлетворение от работы собственного мозга по мере осмысления информации. А потому рекомендую читать, перечитывать и почаще сравнивать эталон с тем, что издают сейчас.