сабж

Еще чуть-чуть — и меня упороло бы основательно. Во всяком случае, ничего из *новых книг* (в смысле, не бессмертной классики) со времен Сюзанны Кларк не вызывало у меня такого интереса, слегка фанатского. Притом, что судя только по обложке — я бы ни в жизнь такое не купила))

У Медведевич оказался удивительно хорошо прописанный и необычный мир — а в фэнтези это, наверное, большая часть успеха. Псевдо-европейским средневековьем разной степени безграмотности у нас никого не удивишь, в последнее время и псевдо-древнерусскими мирами (от которых хочется закрыться двойным фейспалмом прям сразу — тоже. У Медведевич он псевдо-арабский, также околосредневековый. Такой мир уже сам по себе — непростая задача, и автор просто блестяще с ней справилась. В бэкграунде чувствуется очень большая работа научного плана, которая вылилась в огромное количество мелких, но создающих очень определенный колорит деталей, терминов, названий, имен, несущественных сюжетных моментов. Я, конечно, ни разу не специалист, но даже если 80% из всего этого придумано, а не взято откуда-то из реальной истории того периода и региона — придумано невероятно удачно. Мир халифата, все города, опасные кочевые племена, таинственные "сумеречные народы" на дальней границе — встают как живые. В той части, в которой я могу худо-бедно оценть адекватности воссоздания именно антуража, а именно в части кочевых племен, которые очевидным образом олицетворяют в этом мире татаро-монгол — сделано на высшем уровне. Да и в целом нигде не остается ощущение фальши и высосанности из пальца — скорее наоборот, временами возникает чувство, что подобного материала у автора еще много, едва ли не больше, чем сюжета.

Для меня хороший фантастический мир — это главная приманка в подобной литературе. "Ястреб халифа" — лучший из многих как по оригинальности мира, так и по его проработке. Чувствуется, что автор предпринял усилия, сопоставимые с усилиями профессора, и они не пропали даром) За весь текст мне резануло глаз только трижды: гейс, имя тебе легион и опасное лето (привет муми-троллям), но для такого большого объема такие маленькие неуместности — простительны, думаю, и хороший редактор легко бы их вычистил. Зато все остальные очень обильные детали, цитаты и термины — очень хороши, но при этом совсем не кажутся избыточными. Текст с ними легко читать, и чтобы следить за сюжетом, совершенно не нужно разбираться во всех именах, названиях, званиях и терминах — Медведевич в этом плане *профессиональный* автор, а не "старательный", то есть разумно ограничивает поток своей эрудиции так, чтобы он не повредил сюжету.

Сам сюжет — это отдельная история, shameful pleasure. Я понимаю, почему "Ястреб халифа" называют фанфиком — не по очень далекой относимости к миру Сильмариллиона (очень-очень далекой: говорят, что главный герой — нолдо, каким-то чудом забредший на восток), а по самой сути. Восточный шейх, повинуясь некоему указанию астрологов и советчиков, за большие деньги покупает пленного представителя магического народа и ставит его своим полководцем, чтобы сопротивляться набегам кочевников. Пленник связан хитроумным магическим контрактом и вынужден служить "короне", пусть периодически и показывая свой норов. Разумеется, он оказывается гениальным полководцем, помимо этого периодически колдует, при этом обладает эльфийскими статями, а также страдает от своего проклятия и общей нецивилизованности окружающих (вполне обоснованно). Забавно, кстати, что первоначально все его достижения в качестве "магического полководца" сводятся к тому, что и так советовал бы здравый смысл: наладить дисциплину в армии, наказывать провинившихся, запрещать армии грабить и насиловать мирных жителей и т.д.

В грубом и сокращенном описании все это звучит, конечно, ужасно, но дело не в том, что, а в том, как. Нерегиль Тарег у Меведевич — персонаж очень интересный и при этом не вызывающий особой симпатии. И интерес он представляет прежде всего тем волшебным (по меркам халифата) миром, из которого происходит, особенностями и своего народа, и своей культуры, которая, видимо, изрядно отличается от культуры описанного мира. Нам видно только краешек этого мира, но хочется узнать больше. Собственно, "эльфичность" героя автор очень мало эксплуатирует — и все упоминания про "тонкие запястья", это идолище женских романов, тоже стоило бы вычисчить хорошему редактору)) Большей частью сюжет состоит из войн, которые постоянно ведут войска халифа под командованием нерегиля, и описания этих войн и осад весьма детальные и кровавые, но без мартиновского смакования. Скорее, кровавость тут — необходимый признак эпохи, и в этом есть определенный мрачный эстетизм и привлекательность, как он есть для европейца в фигуре Саладина, например.

Забавно, кстати, что наиболее симпатичным, разумным и адекватным персонажем оказывается юный халиф, который держит нерегиля на магическом поводке. Притом, что его pov дан достаточно детально, приходится признать, что в плане человеческих качеств именно халиф даст форы всем остальным героям. Зато фигура его жены, Айши, которая появляется как Мэри Сью (умная-образованная и думает не только о драгоценностях и мужчинах) и начинает вызывать оправданное раздражение, под коней оказывается какой-то размазанной, скорее картонкой, чем характером — или слухи о стоящем характере были сильно преувеличены.

Отношения персонажей находятся на периферии сюжета (что к лучшему), а в центре все-таки — войны, мятежи и прочие околовоенные мероприятия, а также немного магии. Медведевич удалось сделать изрядное количество кампаний разными и захватывающими, так, что они не надоедают, по крайней мере, мне. Мне вообще очень импонирует концепция защиты государства, и именно к государству, а не к личности халифа привязан магический контракт нерегиля. Для фэнтези это очень взрослая идея, что ли.

Наверное, из длиннющего отзыва не очень понятно, чем же я так впечатлилась — но лучше я не объясню. Тут же побежала и купила остальные книги на бумаге, что я вообще с литературой на русском очень редко делаю)) Считайте за рекомендацию.

сабж

Триста страниц безостановочного позитива. Прекраснейшая детская книга для детей и взрослых про счастливое шкодливое детство в маленьком армянском городе. Вначале я по случайности прочитала "детскую" версию, и она мне так понравилась, что пошла купила "взрослую", полную. Честно говоря, не понимаю, на кого рассчитана "детская", на пятилетних, что ли. Например, в "детской" у девочки Манюни есть оба родителя, а во "взрослой" — теоретически, конечно, тоже, но они в разводе. Мне кажется, взрослые сильно преувеличивают список "запретных" для детей тем, и своим сюсюканием и неловкими попытками скрыть какие-то житейские правды только всех раздражают, а о пресловутых житейских правдах все равно прекрасно знают все дети.

В этом плане полная "Манюня" очень хороша именно тем, что в ней нет никакого сюсюкания, никаких "милых деточек". Несмотря на то, что героини — две девочки-подружки примерно десятилетнего возраста, Абгарян совершенно не использует избитые стандартные приемы "детской" тематики, а честно рассказывает про жизнь как есть. Веселую, но, в общем-то, не самую радужную жизнь в провинции в эпоху тотального советского дефицита, не самых простых и "правильных" отношений в семьях и вообще не самых "правильных" историях. Зато очень настоящих и ужасно интересных.

Кстати, по поводу отношений в семье — великая и ужасная Ба Манюни, будучи представлена под другим углом зрения, вполне могла бы преобразиться в безумную бабушку-тирана из "Похороните меня за плинтусом". И я буду настаивать, что это вопрос именно угла зрения — либо ты чрезмерно драматизируешь свой быт и отношения с домашними, либо принимаешь его как есть, с возрастом осознавая, насколько он, в сущности, был комичен.

Я ужасно рада, что наконец открыла Абгарян, о которой столько слышала, и не разочаровалась. У нас, мне кажется, в последнее время редко попадаются хорошие детские книги и хорошие книги под детство — чтобы с чистым позитивом, но без розовых соплей. Чтобы достоверно, но без "свинцовых мерзостей". В общем, такие книги, от которых взрослый человек получит заряд позитива, не заскучав и не морща нос в духе "помню я свое ужасное детство, ссоры родителей, отвратительную манную кашу, а тут все неправда". Тут все правда, но текст окрашен таким удивительным светом, который преображает предметы, заставляя простые вещи казаться чудесными и смешными. Хорошо, что у меня есть еще два тома.

У Абгарян, кстати, прекрасный язык. Потому что она умеет коротко, но необычайно емко и образно выражать те самые простые вещи и события, что все ее формулировки и фразы кажутся практически идеальными. Успенский так умеет, Коваль еще, наверное. Никаких длиннот, никаких лишних фраз, лирический отступлений — раз-два и обчелся на весь текст, все только по делу — но при этом остается и ощущение пыльного и жаркого лета, и осени, когда весь городок варит варенье, и природы, и уютного дома. Это очень здорово сделано, правда.

сабж

"Старшая Эдда". Наконец-то я добралась прочитать Эдду целиком, и заодно убедилась, что профессор попятил оттуда не только значительную часть своих имен, но и кое-какие сюжеты, в частности, например, историю о том, как Турин убивает дракона, переползающего над ущельем, распоров ему брюхо (в оригинале Сигурд так убил Фафнира). Раньше я была знакома только с Песнями о богах, но совершенно не знала Песни о героях, и появление истории нибелунгов и их золота во всей вагнеровской красе было для меня удивительным.

Песни, конечно, написаны разными людьми и в разное время, поэтому различаются и стилистически, и "по уровню". Некоторые возвышенные, некоторые очень комические ("Перебранка Локи" в этом плане бесподобна, конечно). Однако форма у всех относительно сходна (сейчас профессиональные стиховеды должны меня побить), и эта волшебная краткость и четкость стиха делает их очень выразительными и запоминающимися. Удивительным образом песни не просто немнословны, а заканчиваются куда раньше, чем читатель успевает войти во вкус, и даже длинные перечни имен настолько необычны или забавны, что не надоедают.

Изложение скандинавской мифологии в Песнях о богах со всеми вполне житейскими перепетиями асов и ванов для человека, выросшего в лоне христианства, конечно, удивительны, первым делом подобным "сниженным" отношениям к богам. Не говоря уж о кардинально другой аксиологии, культе мужества и войны, притом, что, как показывают "Речи Высокого", житейский здравый смысл был современникам авторов совершенно не чужд. Сложно поверить не в то, что древние скандинавы действительно верили в свою мифологию с Локи, который нарожал много всякого, мировым змеем, Фенриром и великанами. Но общество, которое действительно живет с культом войны и личной доблести, причем не облагороженным еще никакими рыцарскими мотивами, куда более удивительно. И не сказать, к слову, чтобы оно было так уж патриархально: при необходимости Гудрун достала меч и всех там порешила, и ей практически ничего за это не было, что характерно. А валькирии — вообще такие скандинавские эмансипе, летают, где хотят, сражаются в свое удовольствие, и категорически не выходят замуж. Вот это сочетание воинских идеалов с идеалами, скажем так, "разумного хозяйствования", которые проскальзывают в описаниях, сколько у какого конунга было добра и рабов, дает удивительный эффект.

Несмотря на то, что из Старшей Эдды песни про богов все-таки обычно знают лучше, "героическая" часть тоже прекрасна, и кровавая баня там похлеще. Притом, что в ней также сочетаются жажда крови с голосом разума, и герои, которые еще вчера перебили друг у друга всех родичей, вполне могут сказать "ну хватит", и замириться без ущерба для собственной репутации.

Комментарии Стеблин-Каменского доставляют отдельно; подозреваю, но не преследовал цель сделать их комическими, но и своего чувства юмора удержать местами не смог.

"Младшая Эдда" Снорри Стурлусона. А вот текст Снорри я раньше даже отрывками не читала, кажется, во всяком случае, не помню. Давно нужно было прочитать обе Эдды скопом, чтобы наконец четко понять, чем одна отличается от другой. "Младшая" в плане пересказа мифологических сюжетов, встречающихся в Старшей — едва ли не интересней оригинала. Несмотря на то, что Снорри довольно много цитирует собственно песни Старшей Эдды, его трактовки местами отличаются от первоисточника, в т.ч. за счет неверного понимания каких-то деталей (по крайней мере, так отмечают современные исследователи). Но зато тот сюжет, который в Старшей Эдде представлен отрывочно, и воспринимать его довольно тяжело из-за формы, в Младшей становится куда яснее и детальнее. По крайней мере, все собрано в одном месте.

При этом если Старшая Эдда однородна по форме и более ли менее однородна по содержанию (песни о богах и песни о героях именно сюжетно и по характерам не слишком и отличаются), то Младшая Эдда очень разнородна.

Первая часть, Пролог, более всего похожа на то, что можно ожидать от интеллектуала своего времени, образованного человека, живущего уже в обществе с "победившим" христианством, в котором тем не менее очень сильны языческие мифы. Замечательно, как Снорри пытается логически объяснить возникновение представлений о конкретных богах, и выводит скандинавских богов из турецких вельмож. Эта попытка примерения реальности с представлениями о должном порядке развития вещей особенно интересны.

"Видение Гюльви" — конечно, центральная часть и наиболее ценная составляющая Младшей Эдды, ведь именно в нем пересказывается практически вся скандинавская мифология — в том числе некоторые сюжеты, которых нет больше нигде. К тому же за счет очень логичного и внятного прозаического пересказа очень легко воспринимается именно сюжетная составляющая, за которой по стихам Старшей Эдды местами не уследить. Меня, впрочем, больше всего восхищают и удивляют названия трех богов, которые ведут с наивным Гюльви разговор об устройстве мира — "Высокий", "Равновысокий" и "Третий". Есть в этом что-то от посмодернистких подходов к неожиданным названиям и эпитетам.

Наконец, "Язык поэзии" — своеобразное пособие для начинающих скальдов, содержащее основную необходимую информацию о двух инструментах поэзии — форме и содержании, то есть размерах и кеннингах и хейти. Снорри перечисляет чудовищное количество кеннингов для всего, и поначалу это впечатляет, но под конец уже несколько устаешь. Хорошо, что местами "учебное пособие" разбавлено историческими примерами, объясняющими, откуда взялись те или иные кеннинги. В основном они имеют под собой мифологическую или почти мифологическую основу, так что Снорри кратко излагает соответствующие истории. Хотя, безусловно, для исследователей поэзии скальдов, наверное, это самая ценная часть Младшей Эдды. Чем больше в это вчитываешься, тем больше удивляешься, как древние исладнцы умудрялись в уме производить операции по расшифровке 4-5-ступенчатых кеннингов, причем, видимо, делали это быстро. Даже если запомнить все основные стандартные кеннинги, что само по себе непросто, складывать их в нужном порядке — та еще задача.

"Сага о Гисли" — довольно длинная и путаная (как и все они, кажется) сага о некоем Гисли. Вообще по прочтении пары исландских саг я понимаю, откуда растут ноги у "100 лет одиночества". Все эти истории мужчин из рода такого-то, которых зовут одинаково и которые из поколения в поколение бьются за жизнь и по дурости. В данной саге фигурируют два Гисли, но собственно герой из них — второй, и про него рассказывается история, а появление первого Гисли — это так, пролог. Рассказывается подробная история этого Гисли, причем действительно подробная, но в "телеграфном" стиле, то есть перечисляются в хронологическом порядке все основные события, но не дается никаких оценок или лирических отступлений. Это свойство саг вообще, конечно: сага по сути есть персональная хроника, в ней нет места анализу, характерам и т.д., и все подробности типа природы или внешности упоминаются только в том случае, если это играет какую-то роль в событиях.

Легендарный Гисли за какую-то распрю объявляется на альтинге и вне закона, и много лет живет таким образом, скрываясь по лесам и добрым людям. Его враг настоятельно пытается его изловить и убить, но много раз терпит неудачу.

Меня лично больше всего в этой саге поразило древнеисландское отношение к женщине. У некоего могущественного человека есть объявленный вне закона враг, которого он может безболезненно убить. Есть люди, которые это сделают, даже руки пачкать не надо. Известно, где живет жена Гисли и известно, что он эту жену регулярно навещают. Враг приезжает к жене, просит выдать Гисли, предлагает денег, та в ответ только оскорбляет ее и отказывается. И так продолжается годами. В конце, когда они уже загнали Гисли с женой в угол, та еще помогает мужу отбиваться. Но когда Гисли все-таки убивают, никто и пальцем не трогает его жену — напротив, ей предлагают, можно сказать, помощь. В современном мире, увы, ситуация невозможная. А в древнеисландском мужчине напасть на женщину считалось, видимо, страшным бесчестьем и видно, что им даже в голову не приходило, например, захватить ее и пытать, пока Гисли сам не придет. И это приятно.

"Прядь об Аудуне с Западных Фьордов" — короткая поучительная история, своей полной законченностью и очевидной моралистичностью похожая больше не на сагу, а на сказку. О том, как некий человек добыл белого медведя (большую ценность) и поехал дарить его норвежскому королю в надежде на благодарность. В целом история, если оценивать с моральной точки зрения, о справедливом воздаянии и о том, что порядочность — большое дело.

"Сага о гренландцах" и "Сага об Эйрике Рыжем" — две замечательные истории, дающие ответ на вопрос, откуда же Гаррисон взял свой материал для прекрасной "Фантастической саги". Да вот отсюда, потому что в этих сагах как раз речь идет о плаваниях исландцев в Гренландию и Америку, а также о "милом Торфине Карлсефни". Как водится, в сагах множество разных персонажей, которых зовут одинаково, причем принадлежащих к разным поколениям, очень много событий и мало запоминающихся деталей. Поэтому даже несмотря на то, что сюжет в них более ли менее повторяется, после двойного прочтения все равно не запомнить, кто из основных героев куда конкретно плавал и что с ним было. Но это и неважно конечно, в общем, главное — процесс. Про Америку очень поучительно, особенно про то, как некий первооткрыватель назвал страну "Гренландией, ибо считал, что людям скорее захочется поехать в страну с хорошим названием". Учитывая, что 80% Гренландии занимает ледяной щит, мне всегда казалось это несколько комичным, а теперь — тем более. Зато Америка называется у них Виноградной страной, потому что там обнаружился дикий виноград.

"Прядь о Торстейне Морозе" — изумительно смешной отрывок из саги о том, как человек ночью пошел с сортир во дворе и встретил там черта. И что было дальше. Всего три страницы, но в них гениально каждое слово. Поражает не столько находчивость героев, сколько удивительная слаженность их действий в защите от черта.

"Саги о Торстейне Битом" — маленькая поучительная история об исландцах и их жестоком нраве, но своеобразном чувстве порядочности и справедливости. Редкий пример, когда сильным во всех отношениях героям удается с помощью разума договориться, а не просто поубивать друг друга, как обычно. Есть что-то притчевое в этой истории, и технически она просто прекрасно сделана.

"Сага о Храфнкеле, годи Фрейра" — очень интересная с точки зрения сюжета история о том, как поворачивается судьба. В этой саге герой и антагонист по ходу действия практически меняются местами: сначала один персонаж, которого всячески притесняет властный богач, умудряется победить его, добиться справедливости, отобрать имущество, унизить и отправить в изгнание. Но потом оказывается, что сам-то он, получив власть, далеко не так хорош и разумен. А бывший противник усердным трудом снова встает на ноги и набирает власть. И в итоге уже не знаешь, кому сочувствовать в этой истории: получается два героя и ноль злодеев, зато мораль хороша, все на ту же классическую тему "убить дракона". И, кстати, что редко в сагах, это длительное упорное противостояние в итоге оказывается обоим героям на пользу, их характер меняется к лучшему, и дело заканчивается мировой. Хотя по ходу чтения так и ждешь, что один другого наконец жестоко и позорно добьет, едва появится возможность.

"Сага о Хёрде и остовитянах" — история о человеке, объявленном вне закона и довольно долгое время прожившим "в бегах". В этом плане она похожа на "Сагу о Гисли", хотя детали существенно разнятся. История о Хёрде более приключенческая, в ней главные мотивы все-таки не страдания изгнанника и его борьба с теми, кто пытается исполнить приговор, а различные приключения военно-мистического характера. Очень интересная часть про то, как Хёрд сотоварищи разрывают курган, чтобы ограбить захоронение, и борются с его мертвым обитателем. Хотя ближе к концу мотив изгнанничества начинает преобладать. Более того, если остальные объявленные вне закона герои саг кое-как перебивались сами по себе, в крайнем случае с женой или верным другом, то Хёрд организовал большую бандитскую шайку из подобных себе, захватил целый остров и набегами грабил округу. Понятно, что выбора у него, в общем, не было, но в целом поведение разбойников вызывает скорее неприязнь, и я в данном случае на стороне тех добропорядочных граждан,

"Сага о Гуннлауге Змеином Языке" — редкий образчик среди саг, история, построенная целиком вокруг любовного треугольника. Двое героев, равно сильных воинов и талантливых скальда, сражаются из-за девушки. Их вражда продолжается годами, в перервывах они совершают длительные путешествия, служат о соседних конунгов, враждуют со всеми остальными, вскрывают курганы и вообще всячески развлекаются. Но девица, с которой один из героев дружил с юности и которую потом почти насильно отдали замуж за другого героя, остается яблоком раздора. В итоге все заканчивается трагически, как в подростковых любовных романах: оба погибают, сражаясь из-за нее. Но девица, вместо того, чтобы убиться от горя, выходит замуж за третьего и живет себе счастливо.

На фоне всех остальных саг, в которых вражда вырастает в основном из гордыни, наглости и невоспитанности кого-либо из героев, вражда из любовной истории является приятным разнообразием. Хотя никакого описания чувств и переживаний здесь, конечно, и следа нет: факт любви констатируется, и скорее каждый из героев относится к девице как к своему имуществу, и так борется за нее потому, что уступить означало бы потерять честь. Никаких особых стилистических различий с другими прочитанными сагами я не заметила, только сюжетные.

Вот кстати, интересно, существуют исследовательские работы, сравнивающие исландские саги и литературой моногатари, существовавшей в тот же период в Японии? Ведь если сделать скидку на специфическую организацию каждого из обществ, в этих жанрах довольно много общего. Стихи на случай, к примеру, которые периодически произносят каждый герой и качеством которых принято гордиться. Или особенные понятия чести и оскорбления, которые требуется смывать кровью. Притом, что различия тоже велики, и, что более характерно, совершенно полярны: у японцев очень много уделяется описанию эмоций и чувств (больше, чем где-либо), у скандинавов их нет от слова вообще.

"Прядь об исландце-сказителе" — небольшой поучительный отрывок на тему "1000 и одна ночь". Герой рассказывает своему конунгу саги и боится, что будет, когда все его истории закончатся. Но — к чести конунга — именно благодаря умному поведению правителя все выходят из этой щекотливой ситуации достойно))

"Прядь о Халльдоре, сыне Снорри" — еще одна история о взаимоотношениях героя с конунгом. Привычных к авторитарной власти, будь то власть современная или феодальная, и самодурству правителей людей удивит то, насколько разумно и сдержанно ведет себя конунг и как наглеет герой. Впрочем, подозреваю, что конунгами с таким населением как раз и становились сильные люди, которые при необходимости могли вести себя разумно и сдержанно. Учитывая, что все остальные окружающие герои заводятся с полоборота и чуть что не по ним, тут же лезут в бочку. Манера повествования — вполне в духе шаблона "три раза, когда конунг пошел на поводу у героя, и один раз, когда герой пошел на поводу у конунга". В целом очень мило, хотя я до последнего ждала, что кто-нибудь не выдержит и отрубит другому жизненно-важные части тела.

"Сага о Греттире" — судя по комментариям, Греттир — чуть ли не главный и любимейший исландский саговый герой, и понятно, почему. Эта сага качественно именно по характеру и стилистике повествования отличается от предшествующих и приближатеся уже к современному роману. Если многие другие саги представляют собой скупое перечисление фактов с полным отсуствием каких-либо художественных приемов и отступлений, то сага о Греттире более гармонична. Прежде всего, с начала саги выводится очень яркий по характеру (хотя и крайне неприятный) главный герой. Греттир наглец, каких мало, совершенно не воспитанный и неуправляемый, ни во что не ставит ни старших, ни сильных мира сего, и категорически не желает работать. Лень героя в плане именно работы (а не ратного дела) многократно подчеркивается и дальше по тексту. Зато вырастает этот Греттир крупнее всех, и силища у него за десятерых.

Неудивительно, что с таким характером родители только рады от него избавиться, и, постранствовав по чужим местам, он не только наживает себе славу могущественного воина, но также пачку врагов своей неуемностью. Возможно, древние исландцы считали это доблестью, но на мой лично взгляд выглядит как сочетание наглости и глупости. Другое дело, что благодаря исключительным воинским качествам и знатному происхождению это долгое время сходит ему с рук. Вообще Греттир, будучи переложен на современный лад, дал бы такого мальчика-мажора, наглеца и задиру.

Притом, что Греттир уходит из дома очень молодым (лет в 12, если не ошибаюсь), за короткое время он умудряется наломать таких дров, что уже в 16 его объявляют вне закона. И дальше 19 лет Греттир живет таким образом, притом, что легально каждый желающий может убить его, не понеся за это никакого наказания. Но Греттир не то чтобы сильно страдает, он много путешествует, прикрываясь влиятельными друзьями и собственной силой, и не особо парится по поводу своего приговора. Ввязывается в различные новые распри и приключения, увеличивая круг тех, у кого есть повод желать ему смерти.

В саге помимо традицонных реалистических эпизодов с различными распрями и битвами есть и прекрасные мистические. В частности, история зомби-Глама, которую вполне можно было бы назвать вставной новеллой. В одной долине на работу к хозяину устроился новый пастух, на Рождество с ним случились что-то очень нехорошее, после чего и без того странный человек превратился в зомби-чудовище и начал терроризировать округу. Греттир явно из чистого любопытства прется туда, сражается с этим зомби и побеждает, но за свое любопытство в итоге расплачивается. Другой мистический эпизод — со старухой-колдуньей, которая в итоге и погубила Греттира. По сути получается, что героя можно было взять только колдовством, т.к. все остальные враги, даже собравшись большой толпой, с помощью обычного оружия ничего не могли с ним сделать.

После гибели Греттира, кстати, сага получает неожиданное продолжение в виде которой истории о том, как его брат отправляется мстить убийце, сбежавшему аж в Миклагард (Константинополь), заводит там любовную интрижку и они вместе с любовницей виртуозно проводят дурака-мужа. Для куртуазных романов — очень банальный эпизод, но для саг — очень неожиданный.

Пожалуй, из всех саг история о Греттире — самая интересная в плане именно многостороннего изображения мира и героев, и наиболее легкая для чтения (хотя в бесконечных именах и топонимах все равно путаешься).

сабж

От активности Кристофера Толкина все-таки есть толк: пусть "Дети Хурина" и не закончены самим Толкином, это история уже высокого уровня готовности, и прочитать ее отдельно во внятном последовательном изложении очень интересно. Тем более, что из всего легендариума Сильмариллиона это одна из самых важных, наряду с историей о Берене и Лютиэнь. Но если история про Берена — прежде всего о любви, то история о Турине Турамбаре — прежде всего, о роке. Мелькор проклял Хурина и его потомков, и проклятие оказалось страшной действенной силы, "что б они ни делали — не идут дела".

Даже в недоработанном варианте история производит сильное и гнетущее впечатление. Сокрушительное действие проклятие Мелькора на первый взгляд неочевидно: Турин всем хорош, умен, доблестен и тд., и вред, причиняемый им, неочевиден, зато его достоинства налицо, и он может сравниться с лучшими из эльфийских воинов. Несчастья, происходящие с окружающими его людьми, кажутся поначалу каким-то досадным совпадением, и поведение Турина в каждой конкретной ситуации если и не всегда идеально разумно, то вполне естественно для человека с горячим характером. И постепенно эти несчастья нарастают, как снежный ком, причем до последнего Турин проявляет готовность бороться с ними. Казалось бы, с обстоятельствами, которые ему подвластны, Турин и борется вполне успешно, но то, что ему не подвластно, все рушит. Развязка этой истории, в которой появляется сестра Турина, написана на очень высокой трагической ноте, и воспринимается эмоционально даже несмотря на "высокий штиль".

Кроме того, очень интересно окунуться в мир Средиземья времен последнего союза людей и эльфов, "сказочного Нарготронда", Гондолина и Дориата, в которых еще живут и правят последние легендарные эльфийские властители. Может быть, мне кажется, но в "Детях Хурина" немного другой взгляд, чем в "Сильме", более частный и предвзятый, может, за счет pov самого Турина, но поэтому и более живой.

Очень жаль, что из всего объема незаконченных толкиновских произведений и черновиков "Дети Хурина" остались практически единственным, которое можно было довести до статуса полноценного романа.

"Здесь живут бывшие олигархи. Много лет назад они открыли свой бизнес, а налоги не платили. Им кто-то сказал, что платить нужно только взятки. А на самом деле платить надо и взятки, и налоги, а кроме всего прочего, налоги со взяток и взятки налоговой. И когда с них потребовали недоимки за последние тридцать лет и три года, они не придумали ничего умнее и спрятались здесь. Есть мнение: если пообещать им налоговую амнистию, они согласятся помочь…"

ВК в переводе Гоблина

Небольшое "узкопрофильное" исследование французского историка посвящено явлению привидений в Средневековье во всех возможных аспектах. При этом под термином ghost подразумевается не только призрак в привычном смысле этого слова, который должен выглядеть, как Карлсон под простыней, но и вообще любое явление мертвых. Понятие Средневековье, впрочем, автор толкует тоже весьма широко, беря период с 5 по 15 века и начиная с Августина Блаженного. При этом Шмитт разбирает весьма тщательно именно "официальные" источники — различные летописи, научные труды, сборники "чудес" и поучений, издаваемые монастырями и т.д. Таким образом, основа работы максимально "научна" применительно к науке описываемого времени, а образованность и адекватность большинства авторов не вызывает сомнений. Стоит оговориться, что в силу "церковной книжности" и писателями, повествующими о явлении призраков, прежде всего были образованные монахи, и уже значительно позже, где-то века с 12 — образованные миряне (не буду утверждать, что до 12 века образованных мирян не было, но, видимо, им было не до того). Так что в целом, как ни забавно, взявшись за это "несерьезное" по тематике исследования, быстро обнаруживаешь знакомые имена совершенно почтенных людей типа Беды Достопочтенного и Гервасия Тильберийского, цвет интеллигенции своего времени, в общем. Именно на свидетельства подобного рода — а не на какие-нибудь крестьянские легенды — и цитирует в основном автор.

Книга состоит из нескольких разделов, посвященных отдельным аспектам или вариантам являния призраков. Самый интересный, на мой взгляд — часть про Дикую охоту, или Hellequin's Hunt, по имени возглавляющего ее призрака. Кстати, я не знала, что имя Hellequin, вошедшее в фольклор именно применительно к массовому явлению опасных мертвецов, прежде всего, армии мертвых, впоследствии, будучи "творчески воспринято" commedia dell'arte, дало известного всем Арлекина.

Не скажу, чтобы работа отличалась глубокой научной новизной, как выражается 4 часть ГК, или была сильно оригинальна в части авторских выводов: большинство идей, к которым приходит автор, и так логически следуют из приведенного им же материала, а многократные повторения одних и тех же упоминаний о призраках для иллюстрации разных моментов его не украшают. Но в целом читать это интересно скорее как удобную подборку данных из первоисточников с хорошими комментариями.

Наиболее интересный (и наиболее логичный, но не очевидный) вывод связан с трансформацией представлений о призраках за 10 веков. Если для Августина призраки есть нечто крайне сомнительное, пережиток языческих предрассудков, то уже начиная века с 10 церковь не просто признает их — а вполне успешно монетизирует. Явления призраков, о которых свидетельствуют источники, массово начинают расцениваться как просьбы призраков о помощи к оставшимся в живых родственников. Каким образом можно помочь мертвому человеку, который нагрешил достаточно на пару сотен лет мучений в Чистилище? Конечно, понеся свои денежки в церковь и заказав сотню-другую месс, чтобы скостить ему срок. Кстати, замечание Шмитт, "легализация" явлений подобного рода прямым образом была связана с развитием догмата о Чистилище. Ествественно, это представляло для церкви допольнительный, и значимый источник дохода, ну и в какой-то степени регулировало социальные отношения тоже. В частности, наследники, не исполнившие последнюю волю покойного, рисковали подвергнуться нападению его недовольного привидения.

Кое-что в этой книге было очень интересно, кое-что занудновато, но, безусловно, это хорошая научная работа, опирающаяся на большое число источников, в т.ч. тех, которые на русский отродясь не переводили, и именно в качестве обработки первоисточников она особенно интересно. Удивительно даже, что для очень образованных людей того периода явление призраков было делом вполне достоверным, даже если история доходила до них через третьи руки. Впрочем, автор вполне логично объясняет это значительной религиозной составляющей: если ты искренне веришь во всю религиозную догматику (без всяких протестантских оговорок о демифологизации!), почему бы не поверить и в привидений.