сабж

С удивлением обнаружила, что Кузмин, к всему прочему, прекрасный критик. Прекрасный в самом классическом смысле этого слова: умный, тонкий, с чувством юмора и без излишней восторженности (не считая случаев, когда он заговаривает про своего ненаглядного Юркуна — это бесит, но, слава богу, случается не так часто. по отзывам посторонних тот Юркун был чуть ли не полуграмотным, кстати). При этом его интересно читать совершенно вне зависимости от предмета исследования: из содержания самих статей, очерков и рецензий и так, в принципе, все понятно. Тем более, что статьи в основном маленькие, для печати в газетах, одна-две страницы.

Самое лучшее — это, конечно, заметки о современной Кузмину русской литературе, то есть о Серебряном веке и советских авторах 20-30-х годов. В отличие от многих других подобных произведений, статьи Кузмина очень профессиональны: он собирается говорить о литературе и говорит о литературе, а не о том, как они с автором валялись пьяные в кустах в 1905 году. К тому же они лишены и ученического восторга, и конкурентного скептицизма, и при этом совершенно не "беззубые": при желании Кузмин критикует очень смешно и едко, но нет совершенно ощущения, что им руководят какие-то личные пристрастия.

Помимо статей о современной русской литературе, довольно много статей и очерков и о литературе более ли менее отдаленной — про Анатоля Франса, Анри де Ренье (которого Кузмин потом много переводил), Шиллере и тд. С точки зрения историка того периода они представляют, пожалуй, меньший интерес, но с точки зрения лит. критики все еще очень хороши.

Огромное количество рецензий и очерков посвящено театру, в основном это отзывы на конкретные постановки. Что делать, автору хотелось есть и он, наверняка, не думал, что кому-нибудь придет это в голову читать позднее, чем через пару недель после выхода спектакля, тем более через сто лет. Кузмин постоянно сотрудничал с разными периодическими изданиями именно как театральный критик, и кто ничего не знал о театре того времени (как я), тот узнает из этой книги куда больше, чем хотел бы. Видно, впрочем, что помимо денег, явно была и личная увлеченность автора — потому что судя по периодичности выхода статей, он должен был посещать театр как минимум раз в неделю, а то и чаще, причем разные постановки одних и тех же пьес. Увы, совместные усилия мамы, бабушки и Иркутского драмтеатра им.Охлопкова навсегда внушили мне ненависть к театру, поэтому я при всем желании не смогла заинтересоваться предметом. (Даже Макдонах мне нравится только в виде текста, а исполнение нашего БДТ ужасно). Так что не знаю, кому могут быть интересны театральные рецензии: историкам театра того периода, разве. Или окончательно упоровшимся по Кузмину, как я. Потому что если отвлечься от самого предмета, т.е. конкретных пьес, актеров, режиссеров, театров, декораторов — написаны они и прекрасно, и забавно.

Кстати, заметно, как бедный Кузмин пытается подстроиться под требования времени в рецензиях советского периода. В целом оставаясь все тем же ехидным и наблюдательным критиком, но при этом периодически вставляя словечки типа "вредный", "буржуазный" и очень убедительно объясняя, почему оперетка — революционный жанр.

Помимо вышеиописанного, мой сборник включает в себя некоторое количество предисловий, некрологов и всего подобного — в той части, в которой они касаются литературы, они хороши и интересны, в той части, в которой не касаются — просто хороши :-)

сабж

"Картонный домик" — совершенно потрясающий по исполнению и накалу рассказ. Посвящается всем, кого бросали "на разбеге" влюбленности, в первые недели-месяцы то есть, причем ничего не объясняя, как бы не считая себя связанными. Изумительно выписано соотношение "личного" и "общего" планов, с одной стороны, начало романа героев, с другой — их общий круг общения, разговоры, встречи, как все это переплетается. Только в плохих романах герои живут в вакууме, а в жизни-то так обычно и бывает: общая компания, все более ли менее на виду. И человек, которого внезапно бросили, который, по сути, не был еще даже "официально" несвободен (хотя сам себя таковым и считал) пытается, с одной стороны, это пережить, а с другой — уязвленное самолюбие заставляет "сохранять лицо" и делать вид при общих знакомых, что все это не важно, хотя на самом деле важно. И отдельно — проблема соперника, с которым не можешь соперничать, знает только тот, кто сам проходил.

"Нежный Иосиф" — какая-то странная, малопонятная повесть. За 150 страниц я, признаюсь, так и не разобралась, кто кому кем приходится и к чему были все эти интриги с какими-то бумагами. Манера называть персонажей то по имени-отчеству, то по произвищу раздражает, потому что и без того эту толпу всю не запомнить. Впрочем, религиозный экстаз невинной дружбы, к которому приходим в конце, кажется еще менее понятным. Единственное, что задело во всем тексте — самоубийство писателя Адвентова, та же авторская фигура, тот же расклад "соперника (точнее, соперницы), с которым не можешь сравниться", только в более трагическом варианте. Впрочем, и это все как-то смазанно и мельком. За что все любят эту неповоротливую тушу, барчука Иосифа, который даже по тексту оставляет впечатление доброго глупого теленка, никак не могу понять.

"Высокое искусство" — трагикомический рассказ из жизни современной Кузмину питерской литературной "тусовки". Очень точно и хорошо написанный и в целом скорее забавный, несмотря на финал. Кузмину очень хорошо удаются образы глупых и зловредных женщин, собственно, почти каждый женский персонаж у него — либо глупый, либо зловредный, либо и то, и другое вместе. Симпатичных женских образов я не видела (не считая какой-нибудь бесполой моли Сони из "Иосифа", например). Это малоудивительно, конечно, но все равно забавно. Так и здесь — отлично выведен образ девицы "с идеями", которая своими требованиями и выдумками довела мужа.

"Нечаянный провиант" — тоже трагикомическая история, из серии "случайно услышанного в дороге". Собственно, историю с таким сюжетом мог бы написать любой автор 19 — начала 20 века, она простая, изящная и вполне в духе "русских страшных историй". У Кузмина навреняка сказалась любовь к Лескову, потому что вообще-то это совсем не его жанр. Впрочем, удалось емуотлично, а личным кузминским вкладом было перенесение акцента с сюжетной составляющей на детали и психологию (что при таком сюжете непросто, но не буду спойлерить).

"Опасный страж". Поучительная история для юных девиц, или почему надо изо всех сил сопротивляться, когда маменька, якобы желая добра, пытается влезть в твои любовные дела. Прекрасно в деталях, довольно злобно и неприятно по существу, но в целом вполне достоверно выглядит. Опять же к вопросу о глупых и зловредных женщинах.

"Мечтатели". Собственно, это те же "Плавающие-путешествующие", только без "богемной" составляющей, а в остальном: та же драма людей, не знающих, куда себя деть от скуки. Воистину, скука смертный грех, учитывая, как они на пустом месте из-за нее рушат свои и чужие жизни. Повесть начинается с тобой, что женятся две милых молодых пары, и все-то у них хорошо: и любовь вроде бы есть, и отношения с родственниками отличные, и денег достаточно, чтобы никто толком не работал, кажется, живи и радуйся. Проблема лишь в том, что девочки и мальчики совершенно не представляют, что делать с этой новоявленной "взрослой" свободой и серьезной уже собственной жизнью. И, конечно, не могут получать удовольствие ни от своих счастливых отношений, ни от своего достатка — они ведь не приложили к этому ни малейших усилий, и воспринимают все for granted. До свадьбы все четверо мечтали, что вот там будет некая волшебная самостоятельная жизнь, а оказалось, что ничего такого особенно волшебного-то и не происходит, и спутник, которого они выбрали, уже через пару месяцев опротивел, и вообще "скучно, скучно". Этот бесконечный рефрен переростков-инфантилов, не знающих, чем себя занять, повторяется в повести очень частно и, собственно, служит причиной для всех драм. Желание хоть какой-нибудь интригой украсить свою спокойную устроенную жизнь заставляет их смотреть налево, а вовсе не искренние чувства к кому-то постороннему. Откровенно говоря, глядя на этих скучающих трутней, невольно благословляешь Октябрьскую революцию, которая если и не дала подобным людям некоторые ориентиры, то по крайней мере для многих закрыла вопрос, что бы такого еще выкинуть, лишь бы не скучать. Мне как записному трудоголику и любителю стабильности подобные скучающие люди одновременно непонятны и очень противны.

сабж

После прекрасного стиля Кузмина Достоевского поначалу очень тяжело читать — настолько он многословный, некрасивый и путаный. Впрочем, мы любим ФМ не за это. Но первые месяцы я просто продиралась, притом, что и преобладающая тематика — война с Турцией, отношения с Европой — мне неинтересно. Ну то есть как — были бы интересны, если бы не были так актуальны, а то складывается прочное впечатление, что читаешь чей-то фейсбук. Прошло 150 лет, а геополитический расклад не изменился, и Россия все так же защищает угнетаемые народы за границей, а Европа и Турция все так же этому сопротивляются, и в российском обществе все так же находятся люди, оправдывающие это и наоборот. ФМ, кстати, безусловно, относится к первым, и со своим лозунгом "Константинополь должен быть наш" вообще довольно агрессивно смотрится. В нашей интеллигентской тусовке сейчас больше вторых, что характерно — видимо, за 150 лет всем-таки надоело.

Впрочем, среди остальных идей по Восточному вопросу ФМ, которые сегодня кажутся безумными, есть и очень точные наблюдения про братьев-славян. Посмотрите, например, что он пишет про развал СССР и его последствия:

"России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти особожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-либо в своем особом славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человеческой. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды все они непременно обратятся к России за помощью".

Этой настырной геополитики в дневнике 77 года очень много, притом, что ФМ пишет "по горячим следам", попутно переругиваясь с газетами и собственными корреспондентами. Возможно, на это найдутся любители, но на мой вкус, в Дневнике хорошо все то, что не про политику. Про "Анну Каренину" — ровно до тех пор, пока дело не доходит до обсуждения политических взлядов Левина (где тут смайл с фейспалмом). Про актуальные уголовные процессы. Про общество и конкретные человеческие типажи — лучшее, что вообще удается ФМ.

Отсюда, кстати, прекрасный пассаж про "стрюцких" (термин, введенный в литературу самим ФМ и, к сожалению, не прижившийся): "В этом слове для литератора привлекательна сила того оттенка презрения, с которым народ обзывает этим словом именно только вздорных, пустоголовых, кричащих, неосновательных, рисующихся в дрянном гневе своем дрянных людишек. Таких людишек много ведь и в интеллигентных кругах, и в высших кругах — не правда ли? — только не всегда пьяниц и не в порванных сапогах, но в этом часто всё и различие". У ФМ приведено более длинное описание этого типажа, но целиком цитировать страницу несподручно, кому интересно: ноябрь, глава 1, "Что значит слово "стрюцкие"? По сути это ведь идеальный термин для 90% страдальцев и вопильцев из фейбука и иже в ним, от "в Колпино в подвале погибают личинки комаров, будьте людьми, возьмите хотя бы пару тысяч" до политических же воплей от людей, которые не смогут уверенно показать Сирию на карте мира.

В целом, пожалуй, дневник 77 года повеселее 76, но значительно скучнее 73, как-то так)

2016 год вкратце. Вроде бы постоянно читаю, а все равно мало получается. Хотя, конечно, откровенной жвачки не так много, как могло бы.

1) Ричард Фейнман, Ральф Лейтон "Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман"

2) История частной жизни. I. От Римской империи до начала второго тысячелетия

3) Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов "Экипаж "Меконга"

4) Диоген Лаэртский "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов"

5) А.С. Пушкин, ПСС, т.4. Рассказы и повести

6) Анна Старобинец "Резкое похолодание. Зимняя книга"

7) Ахилл Татий "Левкиппа и Клитофонт". Лонг "Дафнис и Хлоя"

8) Гай Юлий Цезарь. Исторические записки

9) Чайна Мьевиль "Крысиный король"

10) Анна Старобинец "Убежище 3/9"

11) Владислав Ходасевич "Некрополь"

12) Марк Блок. Короли-чудотворцы

13) А.С.Пушкин "История Пугачева"

14) Дональд Биссет "Забытый день рожденья"

15) Гайто Газданов "Призрак Александра Вольфа"

16) Мария Галина "Медведки"

17) Джон Уиндэм "День триффидов"

18) Хорхе Луис Борхес. Собрание сочинений, том 4

19) Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентинца, написанная им самим

20) Уильям Фолкнер. Избранные рассказы, том 2

21) Герберт Уэллс "Остров доктора Моро"

22) Гайто Газданов "Пробуждение"

23) Lev Grossman "The Magicians"

24) Франц Кафка. Новеллы и притчи из наследия

25) Ивлин Во "Черная беда"

26) Елена Хаецкая "Хелот из Лангедока"

27) Юрий Олеша "Зависть"

28) Макс Фрай "Жалобная книга"

29) J.K.Rowling, J.Tiffany and J.Thorne "Harry Potter and the Cursed Child"

30) Владимир Набоков. Рассказы "русского" периода, не вошедшие в сборники

31) J.K. Rowling "The Tales of Beedle the Bard"

32) Фридрих Ницше. Собрание сочинений, том 2. Человеческое, слишком человеческое

33) Malcolm Miller "Chartres Cathedral"

34) Эндрю Мартиндейл "Готика"

35) Синклер Льюис "Эрроусмит"

36) Бенедикт Спиноза "Краткий трактат о Боге, человеке и его счастье"

37) Ролан Барт "Мифологии"

38) Мишель Пастуро "Синий. История цвета"

39) Д.И. Фонвизин. Письма и дневники

40) J.R.R. Tolkien "Roverandom"

41) Шедевры английского готического рассказа. Том 1. Голос в ночи (1870-1913)

42) Торикаэбая моногатари, или Путаница

43) Георгий Иванов "Петербургские зимы"

44) Lev Grossman "The Magician King"

45) Дуглас Хофштадтер "Гёдель, Эшер, Бах"

46) Марина и Сергей Дяченко "Ритуал"

47) Аркадий и Борис Стругацкие "Парень из преисподней"

48) Йен Пирс "Сон Сципиона"

49) Ричард С. Уортман "Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии"

50) Анре Жид "Подземелья Ватикана"

51) "Рукописный девичий рассказ"

52) М. Гаспаров "Записи и выписки"

53) Михаил Кузмин "Стихотворения"

54) Николай Эрдман. Пьесы, интермедии, переписка с А.Степановой

55) Михаил Кузмин. Подземные ручьи. Избранная проза

56) Михаил Кузмин "Дневник 1934 года

сабж

Кузмин всю жизнь вел дневники, с 1905, если не ошибаюсь, года, причем они изначально были не личные, а предназначались если не к публикации, то к публичному чтению. Дневник 1934 года — последний, чудом сохранившийся после ареста и расстрела Юркуна (которому достался весь архив Кузмина). Он написан за 2 года до смерти и начинается на высокой ноте — примерно тогда Кузмин как раз узнает, что неизлечимо болен, и врачи дают ему как раз два года (заметим, умер он в итоге не от того, чем болел).

Читать интересно и очень грустно, особенно в сравнении с более ранними работами Кузмина — может, мне, конечно, и чудится, но я вижу явные признаки старости, разложения, упадка. Не в интеллектуальной составляющей, тут как раз все прекрасно, и Кузмин в этот период еще вовсю переводил Шекспира для Academia. Скорее в содержательной: область интересов трагически сужается до собственного здоровья, присутствия нескольких близких людей, общения просто ради ощущения, что тебя не забыли.у Дневник очень богат описаниями различных встреч, вечеров, посиделок, и несмотря на общее ощущение автора "оставленности", складывается впечатление, что у них там натурально проходной двор был дома. Любителям эпохи имена много скажут и вообще этот дневник будет полезным подпорьем для истории культуры 30-х годов.

Впрочем, более интересная его часть — все-таки воспоминания о делах прошедших, в частности, длинная, из записи в запись идущая серия воспоминаний о "Башне" Вячеслава Иванова. Воспоминания начисто лишены того "возвышенного" флера, который подчас придается всей эпохе и ее представителям учителями литературы и сотрудниками музеев. Зато очень живо и отнюдь не беззлобно характеризуют множество интересных людей и совершенно уж безумные ситуации с ними (чего стоит только женитьба Иванова на собственной падчерице — после того, как тот же гомосексуалист Кузмин в ужасе отказался жениться на ней фиктивно, чтобы придать видимость приличия ее беременности от отчима, за что был вызван ее братом на дуэль (!). В общем, чтение дневника в этой части — вполне легальный способ удовлетворить свою страсть к сплетням))

Кроме этого, конечно, бывают и просто ужасно милые места, например, редкие, но меткие наблюдения за природой. И ужасно точные и едкие характеристики. Несмотря на отсутствие у меня особого интереса к описываемому периоду и упоминаемым людям (кроме самого автора), я все равно получила удовольствие, как от хорошей литературы.