Псевдоним Лагин был составлен писателем из частей собственных имени и фамилии: ЛАзарь – ГИНзбург. В журнале «Крокодил» Л. И. Лагин замещал знаменитого журналиста Михаила Кольцова. В самый суровый год массовых репрессий находился в долгой северной командировке, возможно, это его и спасло. Там, в Заполярье, Лагин приступил к истории про старика Хоттабыча. Разумеется, он хорошо знал книжку англичанина Ф. Энсти (Томаса Энсти Гатри) «Медный кувшин», но ведь «Приключения Буратино» Алексея Толстого тоже самодостаточны… Первый вариант повести о Хоттабыче появился в журнале «Пионер» (1938) – с отличными иллюстрациями уже известного в те годы художника Ротова. Бородатый старичок в короткой курточке, в шляпе-канотье запомнился многим. «Я могущественный и неустрашимый дух, и нет в мире такого волшебства, которое было бы мне не по силам. Назови мое имя первому попавшемуся ифриту, или джинну, что одно и то же, и ты увидишь, как он задрожит мелкой дрожью и слюна в его рту пересохнет от страха…» В 1940 году «Старик Хоттабыч» вышел отдельной книгой. В 1957 году на экранах страны появился одноименный фильм. Что же касается переизданий, их было чрезвычайно много. «С книжных полок смотрят на меня бородатые Хоттабычи Абдурахманы, – вспоминал журналист М. Лезинский. – Множество Хоттабычей. Похожих друг на друга и не похожих: индийские и французские, испанские и норвежские, английские и полинезийские, молдавские и грузинские, армянские и таджикские, узбекские и эстонские, седобородые и чернобороды, с выпуклыми глазами и миндалевидными». Следуя постоянно меняющимся политическим реалиям, осторожный Лагин правил практически каждое издание. «Текст романа, – писал критик В. Березин к столетию Л. И. Лагина, – плавился как пластилин. Лагин дописывал и переписывал его. Удивительно, что никому не пришло в голову собрать все редакции в одном томе и снабдить культурологическим комментарием. Британские империалисты сменялись американскими, менялась маркировка на плавучей мине, которую Хоттабыч принимал за место заточения своего непутевого братца Омара, а в варианте 1955 года советский пионер вообще попадал в Индию…» «Насколько я тебя понял, даже султаны для тебя недостаточно знатны, – возмущался старик Хоттабыч в издании 1956 года. – Кто же тогда, по-твоему, знатный человек? Назови мне хоть одно имя». – «Да взять хотя бы Чутких, или Лунина, или Кожедуба, или Пашу Ангелину», – ответил Волька. – «Кто это твой Чутких? Султан?» – «Подымай, брат, выше! Чутких – один из лучших в стране мастеров суконной промышленности!» – «А Лунин?» – «Лунин – лучший паровозный машинист!» – «А Кожедуб?» – «Один из самых-самых лучших летчиков». – «А чья жена Паша Ангелина, что ты ее считаешь знатнее шейхов и королей?» – «Она сама по себе знатная, а не по мужу. Она знаменитая трактористка!» – «Ну, знаешь ли, драгоценный Волька, я слишком стар, чтобы позволить тебе так надо мной смеяться. Ты хочешь убедить меня, что простой суконщик или погонщик паровозов знатнее царя?» – «Во-первых, Чутких не простой суконщик, а известный новатор всей текстильной промышленности, а Лунин – знаменитый машинист. А во-вторых, самый обыкновенный трудящийся у нас пользуется большим почетом, чем самый заядлый царь. Не веришь? На, прочитай в газете». – Волька протянул Хоттабычу газету, и тот удостоверился собственными глазами, что над десятком фотографий слесарей, агрономов, летчиков, колхозников, ткачей, учителей и плотников большими буквами было напечатано: «Знатные люди нашей Родины!»…» На глазах нескольких поколений шло долгое литературное перевоспитание упрямого, отсталого джинна. И успех был достигнут. «Если кто-нибудь из читателей этой глубоко правдивой повести, проходя в Москве по улице Разина, заглянет в приемную Главсевморпути, то среди многих десятков граждан, мечтающих о работе в Арктике, он увидит старичка в твердой соломенной шляпе канотье и вышитых золотом и серебром розовых туфлях. Это старик Хоттабыч, который, несмотря на все свои старания, никак не может устроиться радистом на какую-нибудь полярную станцию. Уже один его внешний вид – длинная седая борода по пояс, а следовательно, и бесспорно почтенный возраст – является серьезным препятствием для посылки на работу в суровых условиях Арктики. Но еще безнадежней становится его положение, когда он начинает заполнять анкету. На вопрос о своем занятии до 1917 года он правдиво пишет: „Джинн-профессионал“. На вопрос о возрасте – „3732 года и 5 месяцев“. На вопрос о семейном положении Хоттабыч простодушно отвечает: „Круглый сирота. Холост. Имею брата, по имени Омар Юсуф, который до июля прошлого года проживал на дне Северного Ледовитого океана в медном сосуде, а сейчас работает в качестве спутника Земли“, и так далее и тому подобное. Прочитав анкету, все решают, что Хоттабыч не в своем уме, хотя читатели нашей повести прекрасно знают, что старик пишет чистую правду». В годы Отечественной войны Л. И. Лагин служил на Дунайской военной флотилии, в Одессе, Николаеве, Херсоне, участвовал в обороне Севастополя, высаживался с советскими десантниками под Новороссийском, ходил в морских конвоях. Конечно, сочинял стихи, к которым моряки подбирали музыку. «Над нашим окопом задумчивый тополь, И южного неба синеет канва, Но мы, защищая родной Севастополь, деремся, как нам говорит Москва…» В осажденной Балакалаве на стене старой генуэзской башни в июне 1942 года Л. И. Лагин со своим другом художником Леонидом Сойфертисом оставили огромную надпись: «С миру по нитке – Гитлеру веревка». «Поражаешься, – вспоминал М. Лезинский, – как много сделал в войну майор Лазарь Лагин. Тот самый Лагин-Гинзбург, которого после появления на свет „Старика Хоттабыча“ причислили к чистым мастерам фантастического жанра. Помимо многочисленных сказок, басен и юморесок, помимо подписей к карикатурам Сойфертиса, Решетникова, Дорохова, помимо десятков очерков и зарисовок, в войну им была написана повесть „Броненосец Анюта“ (1945) и ее первая публикация под названием „Трое уходят в море“ появилась с „продолжение следует“ в номерах флотской газеты…» В 1947 году вышел роман «Патент АВ». Сюжет его прост, но, видимо, вечен, непреходящ. В некоей стране доктор Попф создал препарат, стимулирующий стремительный рост любых живых организмов. Казалось бы, перед человечеством открываются необыкновенные перспективы. Но милитаристы тут же накладывают руку на замечательное открытие и начинают выращивать не полезные виды растений и животных, а крепких физически солдат со вполне младенческими мозгами. «В 1952 году, – вспоминал Аркадий Натанович Стругацкий, – в „Комсомольской правде“ была опубликована статья-фельетон, в которой некто Гаврутто обвинил Лагина в том, что его роман „Патент АВ“ является плагиатом повести А. Беляева „Человек, нашедший свое лицо“. Не застенок, не лесоповал, конечно, но обвинение это стоило Лагину немало нервов и здоровья. (Впрочем, специальная комиссия Союза писателей под руководством Бориса Полевого доказала, что как раз А. Беляев мог заимствовать идею своего произведения из конспекта романа Л. Лагина „Эликсир сатаны“, опубликованного еще в тридцать четвертом году. Странно, право: случись это сейчас, я бы в два счета показал с книгами в руках, что эти два произведения не имеют между собой ничего общего). В 1953 году Лагина официально уведомили, что за роман „Остров Разочарования“ ему присуждена Сталинская премия, а спустя какое-то время присуждение это было отменено. Тоже – нервы и здоровье. В семьдесят первом году Госкино СССР запрещает съемки мультфильмов „Диогенбочкоремонт“ и „Наше вам прочтение!“ по сценариям Лагина, сочтя их порочными и клевещущими на советский строй…» Роман Лагина «Остров разочарования» (1951) начинается издалека. «Достоверно известно, что в первый вторник января тысяча шестьсот девятнадцатого года из Плимута вышла на поиски царства Эльдорадо и золотого города Маноа экспедиция, состоявшая из трех кораблей и двух ботов. Возглавлял ее некий Джошуа Пентикост, врач и магистр наук, сухонький, чрезвычайно жилистый человек, железного здоровья и несокрушимого упрямства. Без малого восемнадцать лет обивал он пороги министерских канцелярий и влиятельных особ, покуда в возрасте за сорок не получил, наконец, долгожданного разрешения и средства. В выданном по сему случаю специальном королевском рескрипте эсквайру Джошуа Пентикосту разрешалось „в ущерб и поношение испанскому королю открывать и подчинять британской короне языческие страны, еще не включенные во владения какого-либо христианского монарха, защищать эти страны и изгонять каждого, кто попытается поселиться ближе чем в двухстах лигах от места, избранного для основания колонии“. Первые пятнадцать дней похода прошли благополучно. На шестнадцатые сутки поднялась сильная буря, корабли Пентикоста потеряли друг друга и больше никогда уже не встретились. Оба бота и один корабль перевернулись и пошли ко дну. «Царица Савская» с перебитыми снастями и полузатопленным трюмом кое-как добралась до португальских берегов, чтобы все же пойти ко дну в каких-нибудь двенадцати кабельтовых от суши. Что же касается флагманского корабля, носившего название «Апостол», то он после еще трех недель пути, полного неслыханных треволнений и тягот, отдал якоря в тихой пристани испанского острова святой Изабеллы, затерявшегося в знойных просторах Атлантики. Пентикост предусмотрительно скрыл истинные цели своей экспедиции. Он заявил, что направляется в одно из американских владений Англии, и был чрезвычайно радушно принят губернатором острова и всей тамошней испанской колонией, изнывавшей от жары и скуки. Ему было дано много полезных сведений и советов, которые отважный путешественник принял с изъявлениями самой сердечной благодарности. Более месяца потребовалось на ремонт корабля, изрядно потрепанного жестокими бурями. Наконец, пополнив свои запасы провианта и питьевой воды, «Апостол» собрался в дальнейший путь. По этому случаю гостеприимный губернатор дал прощальный ужин, затянувшийся далеко за полночь. Когда пир пришел к концу, Джошуа Пентикост и его спутники, которым предстоящий поход не позволял излишествовать в потреблении вина, благоговейно преклонили колена и вознесли горячие молитвы к небу, густо усеянному ослепительными южными звездами. Помолившись, они с просветленными лицами вскочили на ноги, зарезали губернатора и его идальго, валявшихся мертвецки пьяными на своих роскошных ложах, вырезали их семьи и челядь, сожгли дотла город Сан-Хуан и подняли над его дымящимися развалинами гордый флпг своей родины…» Известно, что вождь всех народов весьма интересовался географией и историей, но вряд ли «Остров Разочарования» привлек его внимание приключенческой стороной. Нет, скорее другим. «Вечером третьего июня тысяча девятьсот сорок четвертого года, – продолжал Л. Лагин, – британский конвой, шедший из Персидского залива в составе девятнадцати транспортов и пятнадцати эскортных кораблей, подвергся в Атлантическом океане нападению нескольких немецких подводных лодок. Атака была отбита ценою потери одного транспорта, носившего название „Айрон Буль“. Две торпеды очень точно врезались в его машинное отделение, он переломился пополам, как сухая щепка, и обе половинки ушли ко дну раньше, чем экипаж успел предпринять что-нибудь для своего спасения…» Впрочем, в живых остались советский морской капитан Константин Егорычев, английский кочегар Сэмюэль Смит, англичанин Роберт Д. Фаммери и американцы Эрнест Цератод и Джон Бойнтон Мообс. Их выкинуло на никому неизвестный остров, на котором доживали потомки белых и черных, попавших сюда еще с потерявшегося в океанских просторах корабля Джошуа Пентикоста. Там же, на острове, оказалось несколько фашистов.

«Старинная головоломка: ехал мужик, а с ним волк, коза и капуста. Надо им через реку переправляться, а с собою в лодку можно взять только или волка, или козу, или капусту. Как же мужику умудриться, чтобы не оставлять наедине ни волка с козой, ни козу с капустой? А вот другая, самая современная задача: в силу стечения военных обстоятельств на одном острове оказались два англичанина, два американца, советский моряк и три эсэсовца, из которых один – матерый гитлеровец – ранен, но легко, другой, хоть и прикидывается образцовым военнопленным, безусловно укусит при первой представившейся возможности, третий, кстати сказать, недурно вооруженный, где-то пропадает и с минуты на минуту может нагрянуть. Советскому моряку надлежит в обстановке неприязни со стороны трех из его четырех спутников (ладно, не неприязни, а досадного непонимания) накормить все перечисленную выше ораву и себя в том числе, тщательно обыскать пещеру, разведать обстановку на острове, принять меры для поимки оставшегося на воле эсэсовца и закончить допрос пленных с таким расчетом, чтобы: а) ни в коем случае не оставлять майора эсэсовца с глазу на глаз с его фельдфебелем без присмотра упомянутого советского моряка или англичанина-кочегара, дабы не дать им договориться; б) ни в коем случае не оставлять этих эсэсовцев с американцами без собственного присмотра, дабы не дать им столковаться в ущерб общему делу союзников, и в) даже в его, упомянутого советского моряка, присутствии ни в коем случае не допускать посторонних разговоров его союзников с пленными. Первую головоломку – с козой, волком и капустой – можно было решать и не решать. Вторую решить было необходимо в самом срочном порядке…»

Это понятно. Ведь «…если немецкое командование считает необходимым специально высадить группу эсэсовцев, то есть особо проверенных и доверенных гитлеровцев, на остров, не обозначенный ни на одной карте мира… И если во главе такой группы из нескольких человек поставлен старший офицер – майор, и не безродный служака, а сын крупного и влиятельного промышленника, то задание, порученное такой группе, заслуживает самого пристального внимания…» Капитан Егорычев не ошибся. Фашисты прибыли на остров для испытания особо секретного оружия фашистов. Оружие это – атомная бомба. Только усилиями советского морского капитана эсэсовцы были разоружены, а бомба уничтожена. «Каргас совсем было собрался спуститься в шлюпку, чтобы проследовать на берег, когда с вершины горы, с которой только что исчезли две фигурки в черном, внезапно взметнулось с чудовищным, не поддающимся описанию грохотом потрясающее, ослепительно белое пламя. Гигантский, неправильной формы огненный шар клубился, разрастался вверх и по горизонтали, стал похож то на гриб, то на гигантскую солдатскую каску. Эта каска стремительно вытянулась в сверкающий столб высотой в несколько километров, который затем посерел и растаял уже где-то под самой стратосферой. И только тогда оказалось возможным наглядно представить яркость этого удивительного явления: ясный тропический полдень сразу после того, как исчезло удивительное пламя, производил впечатление сумерек! Это пламя было намного ярче солнца! Затем, всего несколькими секундами погодя, над местом появления этого пламени возникло облако, которое подтвердило подозрения Каргаса. (Это был, надо вам доложить, весьма бывалый человек, он ездил когда-то в составе какой-то делегации в гости в фашистскую Италию, видывал вулканы, потухшие и действующие, и гора на острове Разочарования, лишь только он ее увидел, чем-то напомнила ему потухший вулкан). Облако над вулканом быстро темнело. Вот оно стало пепельно-серым, свинцовым, черным. Раздался оглушительный раскат, за ним несколько более слабых, вверх выстрелил черный столб дыма. Широкая, тучеподобная крона этого зловещего столба грозно повисла где-то в субстратосфере. Потом раздался еще один раскат. И над самым кратером вулкана показалось новое темное, почти черное облако. Вероятно, оно было слишком тяжело, чтобы подняться в воздух. Сильный южный ветер не мог сдвинуть его с места. Оно несколько секунд колыхалось на вершине горы, как гигантская масса студня, потом со скоростью урагана покатилась вниз по ущелью, служившему долиной реки. Его края выдавались над ущельем. Оно имело округлую, шаровую форму с вздувающейся мягкой поверхностью. Теперь оно уже было черное, как смола. Внутри него непрерывно сверкали молнии. Небо покрылось густой пеленой. Некоторое время сквозь нее еще просвечивал темновишневый, еле различимый круг солнца, потом и его не стало видно. Наступил полный, ни с чем не сравнимый мрак. Только в страшной туче, уже выскочившей в саму бухту, сверкали молнии да над кратером вулкана пробивались языки багрового пламени, похожие формой своей на солнечные протуберанцы…» В романе Л. Лагина «Атавия Проксима» (1956) войну против Советского Союза пытались спровоцировать атавские милитаристы. Но один из дежурных офицеров перепутал рубильники и ядерные заряды, заложенные по периметру этой агрессивной страны, взорвались одновременно. «Вечером двадцать первого февраля, в тот самый миг, когда машина, которой правил профессор Гросс, вдруг подпрыгнула и помчалась над автострадой, а из разрушенного тем же загадочным сотрясением почвы подсобного здания 72EOX Особой бактериологической станции в городок Киним выбежала первая крыса и вылетел первый майский жук, повстречавшиеся чете Гроссов на их пути в Мадуа, атавский материк взлетел на воздух и на расстоянии пятидесяти девяти тысяч девятьсот одного километра от Земли превратился в ее второго спутника. В то же время пустынный и ненаселенный полуостров Камарод, отломившийся от континентального атавийского щита, образовал в ста одиннадцати тысячах семи километрах от Земли третий по величине спутник. Через две недели он был назван земными астрономами Атавия Бета в отличие от остальной и основной массы материка, которая, как ближайшая к Земле, получила название Атавия Проксима…» «Автор считает своим долгом предупредить, – писал в предисловии Л. Лагин, – что многое в событиях, послуживших основой для настоящего повествования, ему самому кажется необъяснимым с точки зрения естественных наук. Во всяком случае, на их современном уровне развития. Речь идет в первую очередь об астрономии, атомистике, метеорологии, баллистике, геологии и небесной механике. Получив гуманитарное, в основном экономическое, образование, автор знает перечисленные выше точные науки в объеме, лишь немногим превышающим содержание общедоступных популярных книг. Поэтому он и не рисковал пускаться в исследование удивительных причин, которые привели к появлению нового небесного тела, давшего название нашему роману…» О герое другого романа Л. Лагина – «Майор Велл Эндъю» (1962) – Всеволод Ревич писал: «Этот майор – это, так сказать, Предатель с большой буквы. Потомственный английский аристократ из „твердолобых“, первую гнусность он совершает, спасая свою шкуру, но очень быстро становится предателем с убеждениями, то есть еще более гнусным. Кажется, даже сами марсиане – (речь идет о новом нашествии марсиан, – Г. П.) – с некоторым умилением разглядывают столь необыкновенный образец человеческой породы. Велл Эндъю быстренько конструирует нехитрую философию, долженствующую оправдать его поведение. Он мечтает ни много ни мало о том, как бы с помощью марсиан создать некое Объединенное государство, которым он и ему подобные будут бесконечно управлять…» В романе Л. Лагина «Съеденный архипелаг» (1963) некий коммерсант Свитмёрдер (переведите его имя буквально, – Г. П.) – берется цивилизовать дикие острова архипелага Блаженного Нонсенса, но скоро выясняется, что новоявленному миссионеру гораздо выгоднее не запрещать, а наоборот поощрять людоедство… Лазаря Лагина не раз называли писателем холодной войны. Во многом это справедливо, но он видел и наши собственные пороки («Обидные сказки», 1959). Над этой книгой, самой любимой, Лазарь Лагин работал несколько десятилетий – практически до конца жизни, как и над циклом рассказов «Жизнь тому назад», в которых пытался разобраться со своим собственным прошлым. «Мы познакомились года за два до его безвременной кончины, – вспоминал Аркадий Натанович Стругацкий. – Мне посчастливилось провести не один вечер в его гостиной за чаем (гостю доставалось и кое-что покрепче) в прелюбопытнейших беседах на разнообразные темы – от литературных анекдотов до тайн высокой политики, – и я никогда не забуду его, тогдашнего: вот он сидит боком к столу, посасывает пустую трубочку и снисходительно-внимательно слушает меня, а затем принимается говорить сам сипловато-хриплым, еще в довоенные времена, наверное, севшим голосом…» Известному исследователю советской фантастики А. Ф. Бритикову Лагин писал, что не считает себя фантастом. Более того, на «Атавии Проксиме» гриф «научная фантастика» был выставлен наперекор его воле. И вообще «…говоря откровенно, – писал Лагин, – у меня имеется немалая заслуга перед отечественной литературой: например, я вовремя и навеки перестал писать стихи. Я мог бы, конечно, усугубить свои заслуги, бросив писать и прозу. Но скромность не позволяет мне столь цинично гоняться за заслугами. Мой достойный всяческого подражания характер выработался у меня не сразу. Я работал газетчиком и заведующим складом художественных ценностей, был доцентом на кафедре политэкономии и редактором трех журналов. Найдутся люди, которые с плохо скрытым лицемерием упрекнут меня в том, что я никогда не работал ни верхолазом, ни укротителем тигров. На это я отвечу со столь же плохо скрытым благородством: зато я был и остаюсь сатириком, товарищи!» Журналист М. Лезинский вспоминал об одной из встреч с создателем Хоттабыча. «Что-то мне это не нравится! – промычал Лагин, тайком от дочки опрокидывая рюмку водки. – Что-то тут дело не чисто. Сколько вопросов! Уж не собираетесь ли вы стать моим биографом? Предупреждаю: не так-то будет легко опубликовать что-либо обо мне». – «Это почему же?» – «Сам не пойму, вокруг меня какой-то заговор молчания. Как вы думаете, сколько рецензий появилось на белый свет после того, как вышел мой „Старик Хоттабыч“?» – «Ну и вопрос: откуда я могу знать? На такую книгу, наверное, было не менее ста рецензий. Мне приходилось читать повести самого среднего уровня и рецензии на них, во много раз превышающие объем книги. Так что… Несколько сот!» – воскликнул я. – «Ни одной», – в тон мне ответил Лагин. – «Не может быть!?» – «Все может быть. Только в журнале „Звезда“, в номере 12-м за 1956 год появилось нечто вроде рецензии. Написал ее некто Л. Ершов». «Отрывок из этой рецензии я тут же переписал, – продолжал М. Лезинский. – Вот он: „В конце 30-х годов Л. Лагин создал повесть „Старик Хоттабыч“, перекликавшуюся отдельными комическими эпизодами и стилевыми особенностями с романами Ильфа и Петрова. Но все же это была лишь приключенческо-фантастическая, смешная и назидательная повесть для детей с неглубоко разработанной социальной проблематикой. Она свидетельствовала о замирании и вырождении сатирико-юмористического жанра. В „Старике Хоттабыче“ социальная соль комических положений без остатка растворилась в авантюрно-фантастической струе или выродилось в плоскую дидактику по типу статей „Пионерской правде“. – „Невероятно!“ – воскликнул я. – «Но факт! – горько усмехнулся старый писатель. – В последние годы вот так, мимоходом, стали вспоминать. Не иначе, как смерть мою чуют…“ Умер 16 июля 1979 года в Москве. e-reading.club

"Красный сфинкс", 2009

***

Задача “Волк, коза и капуста”

Удивительные находки и неразгаданные загадки

И.Г. СУХИН, Институт теории образования и педагогики РАО

Во многих математических монографиях есть страницы, посвященные истории возникновения знаменитых задач, доступных учащимся старших классов (например, Чистяков В.Д. Старинные задачи по элементарной математике — Минск, 1978). Однако практически нет работ, из которых учитель начальной школы мог бы получить исчерпывающую информацию о не менее известных старинных головоломках, представляющих интерес для учеников I–IV классов. Нам хотелось бы поделиться с читателями журнала результатами своих поисков и начать разговор о поразительной судьбе некоторых из таких задач.

В “Книге 1” труда Е.И. Игнатьева “В царстве смекалки, или Арифметика для всех: Опыт математической хрестоматии: Книга для семьи и школы” (СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1911. — С. 75–76) приведена одна из самых замечательных логических задач в истории человечества: “Задача 52-я. Волк, коза и капуста”:

“Крестьянину нужно перевезти через реку волка, козу и капусту. Но лодка такова, что в ней может поместиться только крестьянин, а с ним или один волк, или одна коза, или одна капуста. Но если оставить волка с козой, то волк съест козу, а если оставить козу с капустой, то коза съест капусту. Как перевез свой груз крестьянин?”

Даже если приводимая задача вам знакома, не спешите читать решение, попробуйте словно впервые поискать оптимальный маршрут и только затем ознакомьтесь с ходом решения, предлагаемым Е.И. Игнатьевым:

“Решение: Ясно, что приходится начать с козы. Крестьянин, перевезши козу, возвращается и берет волка, которого перевозит на другой берег, где его и оставляет, но зато берет и везет обратно на первый берег козу. Здесь он оставляет ее и перевозит к волку капусту. Вслед затем, возвратившись, он перевозит козу, и переправа оканчивается благополучно”.

Данная задача бессчетное число раз публиковалась в самых различных отечественных газетах, журналах и сборниках. При этом почти во всех работах упоминается только одно решение. А ведь есть и альтернативный путь!

Вначале крестьянин опять-таки перевозит козу. Но вторым он не обязательно должен забирать волка! Можно взять капусту, отвезти ее на другой берег, оставить там и вернуть на первый берег козу. Затем перевезти на другой берег волка, вернуться за козой и снова отвести ее на другой берег. В этом случае количество рейсов (7) точно такое же, как и в опубликованном выше варианте.

Существование двух решений не отмечено ни в многократных переизданиях книги Е.И. Игнатьева, ни в других самых авторитетных источниках. В их числе: Э. Люкас “Математические развлечения: Приложение арифметики, геометрии и алгебры к различного рода запутанным вопросам, забавам и играм” (СПб.: Изд. Павленкова, 1883. — С. 7), Н.Н. Аменицкий, И.П. Сахаров “Забавная арифметика: Хрестоматия для развития сообразительности и самодеятельности детей в семье и в школе” (М.: Изд. товарищества И.Д. Сытина, 1909. — С. 23–24), В. Аренс “Математические игры и развлечения” (СПб.: Физика, 1911. — С. 20), Б.А. Кордемский “Математическая смекалка” (М.: Государственное издательство технико-теоретической литературы, 1955. — С. 14; М.: Наука, 1991. — С. 15) и многочисленные сборники последних лет.

Это тем более удивительно, что наличие двух решений было указано, к примеру, еще в начале 20-х годов ХХ века в книге В. Литцмана “Веселое и занимательное в фигурах и числах: Математические развлечения” (М. — Пт.: Изд. Л.Д. Френкель, 1923. — С. 128–129), причем довольно подробное. Видимо, многие издатели сочли необязательным приводить оба варианта, ведь они схожи и являются по сути “зеркальными”. Но в книге для детей, особенно младшего возраста, это необходимо, иначе существенно снижается педагогическая ценность задачи!

Любопытно, что Б.А. Кордемский в решении отмечает только второй вариант и по какой-то причине не упоминает первый. Загадка? Загадка.

Очень интересен вопрос о времени возникновения данной головоломки и ее первоисточнике. Б.А. Кордемский в книге “Математическая смекалка” говорит вскользь: “Это... старинная задача; встречается в сочинениях VIII века”.

Вначале может показаться, что мы имеем дело с опечаткой, ведь первая или одна из первых отечественных публикаций задачи “Волк, коза и капуста” датирована концом ХVIII века. В фондах Российской Исторической библиотеки сохранилась книга “Гадательная арифметика для забавы и удовольствия” (СПб., 1789). На титульном листе значится: “На ижд. изд. И. Краснопольского”, что означает “на иждивении издателя И. Краснопольского”. В раритете на 62 страницах сорок одна занимательная задача. На с. 42–43 читаем: “Некоторый мужик везши с собою волка, козу и капусту приехал к реке, у берегу коей нашел столь малую лодку, что она кроме его и одного чего-нибудь из везомых им, поднимать не могла. И так спрашивается, каким образом переправить оных через реку так, чтобы волк не съел козы, а коза капусты?” Далее приводится один вариант решения (первый).

Интересно, что в пособии болгарских авторов “Математический фольклор” (М.: Знание, 1987. — С. 180) задача о волке, козе и капусте помещена в раздел “Из математического фольклора других стран” с пометкой в скобках “Россия”.

Вернемся к истории задачи и вопросу: прав ли Б.А. Кордемский, датировав задачу восьмым веком.

По мнению ряда историков, задача имеет западные корни. В. Аренс указывает, что авторство хрестоматийной задачи приписывается Алкуину (Аренс В. Математические игры и развлечения. — СПб.: Физика, 1911. — С. 20).

В. Литцман, предлагая читателям познакомиться с задачей о переправе в книге “Веселое и занимательное о числах и фигурах” (М.: Государственное издательство физико-математической литературы, 1963. — С. 189), вскользь пишет: “У Алкуина мы находим следующий рассказ”.

Что же в наши дни известно об этой незаурядной личности? Алкуин (735–804) был ученым монахом и математиком из Ирландии, автором ряда учебников по математике. Король Карл Великий благоволил к ученым и всячески поощрял развитие наук. За королевским круглым столом нередко проводились состязания в решении хитроумных головоломок, в которых Алкуин имел возможность проявить свои незаурядные способности.

Алкуин основал Палатинскую школу в Туре (созданную для детей Карла V), принимал участие в основании университета в Париже. Добавим, что Алкуин был другом и учителем Карла Великого, его ученым советником.

Из других головоломок Алкуина наибольшую известность получили задачи 1) о гончей и зайце, 2) о покупке свиней, 3) о трех наследниках и 21 бочке, 4) о ста мерах пшеницы, 5) о быке. Но только головоломка о волке, козе и капусте до сих пор поражает воображение и детей, и взрослых. Эту и некоторые другие задачи Алкуин поместил в свой трактат “Задачи для оттачивания ума юношей”, написанный, как было принято в то время, латиницей.

Перед публикацией данной статьи очень хотелось подержать в руках текст первоисточника. А вдруг там приведены оба решения? И вот копия латинского манускрипта передо мной. Под №ХVIII легендарная задача. Сразу бросается в глаза, что решение одно — то самое, которое приводится в большинстве пособий. Но сама головоломка имеет иное название: “Задача о человеке, козе и волке”! А ее условие (если переводить близко к оригиналу) таково:

“Один человек должен был перевезти через реку волка, козу и кочан капусты. И не удалось ему найти другого судна, кроме как такого, которое могло выдержать только двоих из них. Задача, таким образом, заключалась в том, как всех перевезти на другой берег целыми и невредимыми. Скажите, кто способен: каким путем они могут перебраться на другой берег невредимыми” (перевод с латинского выполнен Е.И. Сухиной).

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B...

Тяга к знаниям и совершенствованию привела юношу на отделение вокала Минской консерватории, ведь Лазарь обладал красивым бархатным баритоном, любил петь старинные романсы. Но вскоре он понял, что это не его дело, теоретические дисциплины его не увлекли. И он покидает консерваторию. Семья в 1924 году переехала в Москву.

В Москве отец Лазаря, чтобы содержать семью, в 1925 году окончил школу подготовки типографских рабочих при Центроиздате. Его приняли наборщиком в типографию газеты «Известия».

Лазарь в 1924–1925 гг. учился в Институте народного хозяйства имени Карла Маркса (в дальнейшем имени Г.В. Плеханова) на отделении политэкономии.

После окончания института он вновь вступил в ряды Красной Армии, служил красноармейцем Симферопольской полковой школы, затем был политруком роты Краснознамённого 27-го полка 9-й Донской дивизии в Ростове-на-Дону. Здесь в 1926 году он встретился с Владимиром Маяковским, который приезжал читать свои стихи красноармейцам. Лазарь показал поэту свои стихи и получил одобрение, а стихотворение «Отделком» из поэмы «Ночь в контрразведке» (1922 г.) Маяковский на следующий день уже пересказывал наизусть в другом полку. Дружба писателя и поэта продолжалась до самой смерти В.В. Маяковского. После Великой Отечественной войны Л.И. Лагин написал цикл автобиографических рассказов «Жизнь тому назад», в одном из которых он вспоминает о встречах с великим советским поэтом, о влиянии Маяковского на его творчество.

В 1930–1933 гг. Лагин обучался в аспирантуре Института красной профессуры (ИКП), который был создан как специальное высшее учебное заведение ЦК ВКП(б) для подготовки высших идеологических кадров партии и преподавателей общественных наук в вузах. Окончив аспирантуру и получив степень кандидата экономических наук, Л.И. Лагин написал ряд брошюр на экономические темы.

Начало литературного творчества

В 1922 году Лазарь был одним из создателей белорусской комсомольской газеты «Красная смена», в дальнейшем – «Чырвоная змена». Именно в этой газете молодой рабкор и поэт Лазарь Гинзбург публикует первые стихотворения и заметки на злобу дня.

В Москве Лазарь одновременно с обучением в Институте народного хозяйства имени Карла Маркса посещал литературную студию Валерия Брюсова. Валерий Яковлевич Брюсов – поэт, прозаик, журналист, драматург, переводчик, литературовед и литературный критик. Один из основоположников русского символизма. Организатор и ректор Высшего литературно-художественного института. В студии Лазарь познакомился с литераторами Москвы, осваивал теорию и практику литературного творчества. Здесь он встретился с Владимиром Маяковским. Позднее Лагин рассказывал:

«Впервые я увидел Маяковского и разговаривал с ним, точнее – задал ему несколько вопросов, в Центральной литературной студии ЛИТО (то есть Литературного отдела) Наркомпроса. Была такая студия в тысяча девятьсот двадцатом – двадцать первом учебном году: первая попытка молодого Советского государства наладить организованную подготовку литераторов. Создана она была, как и сам ЛИТО, попечением Валерия Яковлевича Брюсова».

Лазарь полностью окунулся в журналистскую и писательскую работу. С 1930 года он работал в газете «За индустриализацию», а в 1933 году был принят заместителем заведующего экономическим отделом газеты «Правда». С 1934 года он – заместитель главного редактора журнала «Крокодил» Михаила Ефимовича Кольцова и до последних дней жизни – корреспондент журнала. На страницах «Крокодила» постоянно печатались его фельетоны, стихи, басни. Первые сатирические повести из цикла «Обидные сказки», которые он начал ещё в 1924 году и продолжал до конца жизни, появились в журнале «Крокодил».

Его публикации появляются уже под псевдонимом «ЛАГИН», который состоит из первых слогов имени ЛАзарь и фамилии ГИНзбург. В 1941–1942 гг. в сатирическом отделе «Рында» газеты «Красный черноморец» некоторые басни и зарисовки подписаны псевдонимом «ЛАГ», а в 1956 году псевдоним вписали во все официальные документы писателя, и он стал уже фамилией Лазаря Иосифовича и его дочери Натальи.

В 1934–1935 годах Лагин публикует памфлеты «Эликсир Сатаны», а в «Библиотеке «Крокодила» выходит первый сатирический сборник «153 самоубийцы».

И уже в 1936 году Лагина приняли в Союз писателей СССР. В 1937 году появляется рассказ о предвидении будущей войны «Без вести пропавший».

1938 г.

Происходят перемены и в личной жизни писателя. Лазарь Лагин женился на одной из самых красивых женщин Москвы – Татьяне Васильевой. Она работала секретарём в журнале «Крокодил», её постоянно приглашали сниматься в кино. Она была похожа на звезду советского кино Любовь Орлову и даже дублировала актрису на крупных планах в фильме «Весна». 3 декабря 1941 года у Лагиных родилась дочь Наташа.

Забегая вперёд, следует отметить, что в 1946 году жена Татьяна, фотограф и фоторедактор, ушла от Л.И. Лагина и он больше не женился. В раннем детстве Наташа почти не видела папу – он был на фронте, в командировках. Семейная жизнь не задалась, брак распался, и дочь жила то у матери, то у отца. В 15 лет Наташа окончательно переехала к отцу и была для него другом и помощником. Получив хорошее образование, Наталья Лазаревна стала музыкальным критиком и писателем.

В 30-е годы в стране начались репрессии. После расправы над главным редактором журнала «Крокодил» Михаилом Ефимовичем Кольцовым (арестован в декабре 1938 г., расстрелян в 1940 г., реабилитирован в 1954 г.) Лагин мог стать следующей жертвой. Председатель Союза писателей СССР Александр Фадеев отправил в декабре 1938 года корреспондента Лагина и художника-карикатуриста Бориса Ефимова в творческую командировку на приполярный остров Шпицберген, где они пробыли 2 года.

Дочь Наталья вспоминает:

«Ему тогда очень помог Фадеев, которого он в своё время «открыл» с романом «Разгром». Когда всё началось, папу вместе с братом Кольцова, художником Борисом Ефимовым, отправили в долгую экспедицию на Шпицберген. Они путешествовали на ледоколе, а в это время, мама рассказывала, к нам приходили каждый день с ордером на арест. Но ордер был действителен только в течение суток, а папу нигде не могли найти… Он вернулся, когда поутихло».

Там, в Арктике, Лагин закончил свою знаменитую повесть-сказку «Старик Хоттабыч», начатую ещё в 1936 году. Сюжет повести ему подсказала его любимая книга арабских сказок «Тысяча и одна ночь».

Главы «Старика Хоттабыча» печатались с октября 1938 года в журнале «Пионер», затем в газете «Пионерская правда». Отдельной книжкой повесть-сказка вышла в 1940 году в Детиздате. С тех пор книга «Старик Хоттабыч» стала одной из самых популярных не только в России, но и во многих странах. Книга переиздавалась многократно, переведена на многие языки мира.

Великая Отечественная война

«Не раз наша русская

Грозная сила

Врагов всех мастей

Беспощадно разила.

И в этом жестоком,

Горячем бою

Мы снова покажем

Отвагу свою.

Прикладом, штыками,

Смертельным огнём

С земли нашей

Подлых фашистов сметём»

Афанасий Красовский, корреспондент газеты «Красный черноморец», 1942 г.

С первых дней войны писатели, поэты, журналисты, военные корреспонденты, актёры, художники, фоторепортёры стали активными участниками в борьбе с врагом. Их творческий труд укреплял моральный дух армии, флота, мирных жителей страны, давал уверенность в неизбежной победе над фашистской Германией.

Особую роль с началом Великой Отечественной войны играла военная периодическая печать. В основу работы легли: Директивы СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 29 июня 1941 г.; Директивы Главного управления политической пропаганды РККА от 23 июня 1941 г. «О содержании фронтовой, армейской и дивизионной печати», «О работе армейской, окружной и дивизионной печати в связи с призывом в армию»; Директива Главного управления политической пропаганды ВМФ от 22 июня 1941 г. «Об организации партийно-политической работы на флоте в условиях войны». Руководством стали Положения: «О работе фронтовых корреспондентов на фронте», «О работе на фронтах специальных корреспондентов центральных газет и ТАСС».

Севастополь. 1941 г.

В первые месяцы войны в Севастополь, главную базу Черноморского флота, приехали известные писатели, поэты, военные журналисты, фотокорреспонденты. Они пополнили коллективы редакций газет: «Красный Крым» (в ноябре 1941 г. редакция прибыла из Симферополя), «Маяк Коммуны» (с 1945 г. «Слава Севастополя»), «Красный черноморец» (с 1947 г. «Флаг Родины», орган Черноморского флота), «За Родину!» (орган Приморской армии). Перед коллективами севастопольских газет ставилась задача правдиво и своевременно освещать события в Крыму и Севастополе, рассказывать о героическом сопротивлении врагу. Фронтовые корреспонденты доставляли в редакции газет сообщения с переднего края обороны, с кораблей, из авиационных частей, с береговой артиллерии. Свои снимки приносили фотокорреспонденты. Ежедневно на страницах газет публиковались сводки с фронта, статьи, советы молодым бойцам, раскрывались замыслы и цели Гитлера и его окружения. В каждый номер газет корреспонденты давали очерки, статьи о беспримерном мужестве защитников Севастополя, о партизанах Крыма, о помощи жителей города Красной армии и флоту. Материалы корреспондентов передавались из Москвы в сводках «Совинформбюро».

Владимиров. (Автор рисунка)

Лагин Лазарь (Автор стихов)

Плакат. Лучшая новогодняя иллюминация.

Период создания:1941

Материал, техника:бумага

Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры и искусства "Центральный военно-морской музей" Министерства обороны Российской Федерации

Особым успехом у военнослужащих и мирного населения пользовался в газете «Красный черноморец» отдел юмора и сатиры «Рында». С 1939 года в этом разделе работали репортёры Андрей Сальников, Пётр Афонин, Ян Яшин, Александр Баковиков, Афанасий Красовский, Дмитрий Рымарев. В июле-октябре 1941 года редакцию пополнили писатели Георгий Гайдовский, Пётр Гаврилов, Александр Жаров, Василий Ряховский, Игнат Ивич, Август Явич, Лазарь Лагин, поэт Лев Длигач и художники-карикатуристы Леонид Сойфертис, Константин Дорохов, Фёдор Решетников.

Лучшие материалы отдела сатиры и юмора передавались по Всесоюзному радио, а в 1942 году редакция газеты выпустила первый сборник сатирических публикаций «Рында».

№ 1. [Севастополь]: Изд. газеты «Красный черноморец», 1942. 40 с., ил. 19,6 х 13,3 см. В издательской двуцветной иллюстрированной обложке. обложки. Экслибрис И.В. Борисова.

Смена вех.

В нацистских планах сплошь прорехи.

Стараясь ноги унести,

Враги бегут и ставят вехи,

И вновь сбиваются с пути,

Теряя грозные доспехи.

Лазарь Лагин в обороне Одессы, Керчи, Севастополя, Новороссийска

В июне 1941 года майора Л.И. Лагина призвали в армию и командировали в политуправление Черноморского флота, в составе Дунайской Краснознамённой военной флотилии. Войну он начал в должности военного корреспондента редакций газет «Правда» и «Красная звезда», принимал участие в обороне Одессы, Керчи, Севастополя, Новороссийска. Родители и родственники Лагина эвакуировались из Москвы в Верхнеуральск Челябинской области.

Первые месяцы войны Лагин принимал участие в обороне Одессы. Свои репортажи, сатирические стихи и полные юмора рассказы и сказки о немецких и румынских солдатах он публиковал в отделе сатиры и юмора «Прямой наводкой» многотиражной газеты Дунайской флотилии. Материалы Лагина и его боевых товарищей также помещались в «Красном черноморце». Например, стихи Лагина про румынских солдат «Счастье по-румынски», «Обещанного три года ждут»:

… «Заливал фашист солдатам:

Назначаю точно дату -

В десять дней берём Россию,

Армию её рассеем,

А отпраздновав победу,

Будем в Лондоне обедать.

Что же вышло? Нет побед.

И обеда тоже нет.

В ожидании обеда,

В ожидании победы

Не обедают поныне

Ни на фронте, ни в Берлине.

Большой популярностью у краснофлотцев пользовались басни Лагина «Геббельс на небесах», «Прохожий и бандит». В басне «Торгашеску и сыновья» Лагин помещает для румынских солдат объявление:

«Отправляясь на русский фронт, не забудь заказать изящный и гигиенический гроб. Господам офицерам гробы доставляются на дом. С почтением, похоронное бюро «Румынская доля».

В октябре 1941 года Л.И. Лагин в составе Отдельной Приморской армии под командованием генерала Ивана Ефимовича Петрова прибыл в Севастополь. Приморская армия принимала участие в защите осаждённой Одессы, затем была эвакуирована на Крымский полуостров для защиты Севастополя.

Для своей журналистской работы Лагин выбрал отдел юмора и сатиры «Рында» газеты «Красный черноморец», редактором которой был бригадный комиссар Павел Ильич Мусьяков.

Коллектив газеты «Красный черноморец» работал днём и ночью, чтобы свежие номера газеты вовремя попадали на передовую. Надо отметить, что условия работы в редакции были тяжёлыми: лучшее оборудование вывезено на Кавказ, часто отключалось электричество, останавливались линотипы, лопались лампы в радиоприёмниках, в зимнее время не было отопления, окна разбиты и заклеены бумагой. Наборщики и корреспонденты печатали газету вручную, по очереди крутили большую печатную машину.

Понять неиссякаемую сатирическую фантазию майора Лагина можно по одному эпизоду. Когда немецкая армия 28 сентября 1941 года подошла к Перекопу, Лагин составил «Санаторно-курортную справку для господ генералов, офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов германской армии»:

«Крым – место курортное… и подступы к Крыму обладают незаурядными лечебными свойствами. Это особенно ценно для германской армии, испытывающей серьёзную нехватку в лекарствах и врачебном персонале.

Перекоп прекрасно помогает:

а) От головной боли. Стоит только показаться в зоне советского обстрела – и головную боль как рукой снимет (вместе с головой)».

Затем в таком же духе составлены рецепты от суставного ревматизма, подагры, от болезней сердечно-сосудистой и нервной системы:

«Наиболее действенные лечебные процедуры, предлагаемые советскими бойцами фашистским бандитам:

1.Ванны: а) Холодная; б) Грязевая (Сивашская).

Уколы (штыковые).

Горячие припарки (артиллерийские).

Свинцовые примочки из первоклассных советских пуль.

Массаж прикладом; массаж шрапнельный.

Души: а) Пулемётный душ Жарко; б) Восходящий и нисходящий пулемётный душ (работают квалифицированные советские лётчики);

в) Душ пулемётный веерный; г) Душ кольцевой, окружающий».

Или ещё один куплет Лагина:

На гористом на обрыве

Дети кликали отца:

«Тятя, в Керченском проливе

Тонут фрицы без конца!».

«Пусть сдыхают бесенята, –

Отвечал сынам отец, –

Это правильно, ребята,

Что приходит им конец».

В газете «Красный черноморец» Лагин с октября 1941 года постоянно публикует свои материалы, прежде всего первую военную сказку «Шёл трепач», затем «Испекла бабка пирог», «Страхи-ужасы» и полюбившуюся краснофлотцам сказку «Чудо-бабка и волшебное зеркальце». В этой сказке события проходили за Мекензиевыми горами и героями были разведчик Ваня Чиркин и командир батареи капитана Александера. А крымские похождения немецкого барона фон Фанфарона закончились под огнём советского самолёта. Сказка печаталась в нескольких номерах газеты, и продолжения все ждали с нетерпением.

Для поднятия патриотического настроения у защитников города в газете печатались стихи и песни о Родине, о Москве, о Севастополе. 14 декабря 1941 года Лагин публикует стихотворение «Тебе отвечаем, родная Москва!». Вот, например, отрывок из стихотворения:

Но мы, защищая родной Севастополь,

Дерёмся, как нам говорит Москва.

И каждой атакой,

И выстрелом каждым

По подлым собакам,

По полчищам вражьим,

И каждым ударом штыка по пехоте,

И каждою очередью пулемёта –

Чтоб вражеской кровью чернела трава,

Тебе отвечаем, родная Москва!

Когда немецкие войска были уже на подступах к Севастополю и шли ожесточённые бои, слова писателей и корреспондентов поднимали боевой дух и патриотизм у защитников города. Леонид Соболев, Сергей Алымов, Лазарь Лагин, Пётр Гаврилов, Евгений Петров, Василь Кучер приходили в Центральную городскую библиотеку, в Морскую библиотеку, в Дом Военно-Морского Флота для встреч с читателями, часто выезжали на боевые позиции, чтобы поддержать солдат и матросов.

Лагинские очерки, сатирические басни, рассказы, фельетоны, подписи под карикатурами художников «Рынды» тоже помогали воевать с врагом. В часы затишья Лагин выступал перед бойцами и офицерами по политическим и военным вопросам, читал им свои произведения. После одной из встреч с пограничниками в Балаклаве он и художник Сойфертис на Генуэзской башне сделали большими буквами надпись: «С миру по нитке – Гитлеру петля!» (1942 г.).

Друг Лагина поэт Афанасий Красовский так отзывался о нём:

«Лагин? Это, брат, сила-мужик. Я, тогда ещё молоденький морячок-корреспондент, глядел на него, как на Бога. Он же был автором волшебной повести, которую читали в окопах Севастополя! И когда он появлялся на огневых позициях, ему вслед неслось: «Смотрите, Хоттабыч идёт!».

Со страниц газеты защитников города поддерживала родная Москва и вся страна, об этом П.И. Мусьяков писал:

«Большая земля! Тысячи зримых и незримых нитей связывают Севастополь с Большой землёй. Мысли, чувства, сердца севастопольцев и мысли, чувства, сердца народов Большой земли сливаются воедино. И нет,

не существует такой силы, которая могла бы разрубить, разорвать эту могущественную связь Большой земли с её смелым сыном – Севастополем».

В 1942 году Лагин написал повесть «Трое уходят в море», которая публиковалась в нескольких номерах газеты «Красный черноморец». Сразу два издательства – Военмориздат и Воениздат – в 1946 году выпустили повесть отдельной книгой под названием «Броненосец «Анюта». Книга повествует о последних днях обороны Севастополя, когда наши войска с боями отступали на мыс Фиолент, к 35-й бронебашенной береговой батарее. Три товарища, три черноморца: Степан Вернивечер с крейсера «Червона Украина», Никифор Аклеев с эсминца «Быстрый» и Василий Кутовой, шахтёр из запаса – одни из последних защитников Севастополя, держали оборону на мысе Фиолент, и с каким трудом им удалось выжить. На обнаруженном катерке-лимузине «Анюта» умер от ран неизвестный флотский старшина, и друзья похоронили его в море. Краснофлотец Аклеев произнёс речь:

Дорогие товарищи севастопольцы! Мы сейчас будем хоронить нашего боевого товарища, геройского защитника нашей Главной базы. Он до последней минуты своей жизни не сдавался подлому врагу.

Его краснофлотская книжка пробита осколком и до того кровью залита, что нет возможности разобрать его фамилию, имя, отчество, а также, с какой он бригады. Дело военное… Но мы обещаем тебе, дорогой наш товарищ, что мы жестоко отомстим за твою молодую жизнь и за наш любимый город Севастополь. И ещё мы обещаем вспомнить тебя, когда снова вернёмся в нашу Главную базу. Прощай, дорогой товарищ черноморец!».

Вот такими словами Лагин поднимал дух и вселял надежду у защитников Севастополя на победу над врагом. В повести он пронзительно описал мечту тяжелораненого Степана Вернивечера:

«Вернивечеру очень не хотелось умирать… Ему ещё очень многого хотелось. Ему ещё нужно было бить немцев до полной победы; жениться на Мусе; пожать руку Сталину; поступить в вуз; написать книгу воспоминаний об обороне Севастополя и обязательно такую, чтобы заткнуть за пояс всех писателей; прогуляться по побеждённому Берлину; побывать в Москве и Америке; присутствовать на казни Гитлера; играть правого бека в сборной СССР; изобрести снайперский портативный пулемёт с оптическим прицелом; повидаться с матерью и братишкой, оставшимися в Ростове-на-Дону, где до войны он работал шофёром».

А по существу, – это была мечта многих краснофлотцев да и самого майора Л.И. Лагина.

В середине июня 1942 года редакция «Красного черноморца» была эвакуирована и переправлена на Кавказ. Вместе с ней покинул Севастополь и Лагин.

Он принимал участие в Новороссийском десанте 1943 года, в боях за Николаев, ходил в морских конвоях. Почти каждый его очерк заканчивался словами «геройски погиб», «геройски погибла». Он опубликовал очерки о героях Великой Отечественной войны, отдавших свои жизни за Родину: о командире батальона морской пехоты Герое Советского Союза Константине Ольшанском, о медицинской сестре из Новороссийска Евгении Хохловой.

Фашисты ещё разгуливали в разрушенном Севастополе, в руинах были черноморские города Херсон, Николаев, Новороссийск, Керчь, Феодосия, а писатель верил в прекрасное будущее и наших городов и в благодарную память потомков. Это видно из главы «Женя Хохлова – черноморская морячка» в «Балладе об энском десанте»:

«… И только новизна домов

И в парке братская могила

Расскажут лучше ста томов

О том, что здесь происходило.

И встанут молча перед ней

Взволнованные экскурсанты,

И вспомнят битвы прежних дней,

И город в зареве огней,

И подвиг энского десанта».

После войны в Воениздате вышла книга «Николаевский десант».

С Дунайской военной флотилией Л.И. Лагин прошёл от Измаила до Днестровского лимана, войну закончил в Румынии, в Бухаресте.

После войны, когда Севастополь вновь возрождался, военный корреспондент Лазарь Лагин несколько раз приезжал в наш город. Сердце его радовалось и ликовало, что морская крепость поднимается из пепла. Он посещал моряков на кораблях, наблюдал за строителями, встречался со школьниками.

Вот что пишет «Слава Севастополя» 28 ноября 1952 года в заметке «Встреча с писателем Л.И. Лагиным»:

«В минувшее воскресенье в Малом зале Дома офицеров флота состоялась встреча севастопольских школьников с писателем Л.И. Лагиным, автором известных книг «Броненосец «Анюта» и «Старик Хоттабыч», а также популярных памфлетов «Патент «АВ» и «Остров разочарования».

Тов. Лагин рассказал юным читателям о своём жизненном пути, о том, как он впервые встретился с севастопольскими ребятами в суровые годы Великой Отечественной войны. Писатель познакомил собравшихся со своим замыслом написать о юных севастопольцах книгу.

В заключение Л.И. Лагин прочёл ребятам отрывки из своей книги «Старик Хоттабыч».

К сожалению, книгу о подвигах севастопольских ребят в период обороны города Лагин не успел написать.

В одном интервью дочь Л.И. Лагина Наталья рассказала, что в 70-х годах, когда со дна Черного моря подняли советскую подлодку, погибшую в годы войны, в кармашке на груди одного из матросов обнаружили фрагмент газеты с отрывком поэмы Лагина «Ночь в контрразведке».

В севастопольском музее творчеству писателя посвящён отдельный стенд.

Творчество после Великой Отечественной войны

После увольнения в запас Л.И. Лагин целиком отдался творчеству, продолжил литературную и журналистскую работу.

В 1947 году он написал книгу фронтовых записок на идиш языке «Мои друзья черноморцы», посвящённую героям-черноморцам, воевавшим в составе Черноморского флота.

Ежегодно в издательствах страны выходят его новые произведения:

— романы «Съеденный архипелаг», «Атавия Проксима». В антиимпериалистическом романе-утопии «Патент «АВ», изданном в 1948 году, Лагин предсказал новое явление в генетике – клонирование. Правда, в то время ещё не было такого термина. Герой романа из одной капиталистической страны изобрёл чудесный эликсир для ускорения роста живых организмов. Он мечтал накормить свою обездоленную страну мясом, молоком и прочими продуктами. Но военные дельцы попросту отобрали у ученого-биолога его изобретение для того, чтобы выращивать армию послушных солдат-биомашин;

— романы-памфлеты «Остров разочарования», «Голубой человек», «Майор Велл Эндъю». В повести-памфлете «Белокурая бестия» ещё в 1963 году Лагин поднял тему, так характерную для нашего времени. В образе сына немецкого барона – военного преступника – изобличает «звериную идеологию неофашизма»;

— повести «Печальная судьба Эйби Линкольна», «Подлинные записки Фаддея Ивановича Балакирева», «Трагический астероид»;

— сатирические рассказы «Вспышка собственита в агрогородке Егоровке», «Полианализатор Ирвинга Брюса», сборник сатиры «Обидные сказки»;

Повесть «Филумена-Филимон» осталась неоконченной.

Детская повесть «Заколдованный класс», написанная в 1963 году, должна была стать вторым крупным произведением писателя для детей, так и не была опубликована.

Галина Аксёнова, историк, педагог, сценарист, кинорежиссёр, в 2013 году в статье «Бородатый ребёнок» так характеризует писателя:

«По своему призванию Лазарь Лагин был прирожденный редактор. Лагин любил открывать новые имена талантливых людей и считал эту работу большим и очень ответственным трудом, благодаря ему в печати появились многие произведения М. Зощенко и А. Алексина. Пользуясь его добросовестностью, редакторы «Детгиза» [Государственное издательство детской литературы] присылали ему на рецензии много рукописей. В 1959 году в «Детгизе» Лагин буквально «вытащил из корзины» забракованную критиками первую повесть братьев Стругацких «Страна багровых туч» и написал положительную рецензию на это произведение, тем самым дав ему дорогу в литературу».

Аркадий Стругацкий вспоминал:

«… Как младший его коллега, я решаюсь добавить к сказанному, что всегда восхищался работой Лагина. И не только смелостью его фантазии, не только сюжетным мастерством, но и превосходной стилистикой, умением пользоваться словом, своеобразной интонацией, по которой узнавал автора с первых же строк, что, как известно, можно сказать далеко не о каждом писателе».

//В 1965 г. Стругацкие издали повесть "Понедельник начинается в субботу" (шаббат?), в кот. упоминаются и джинны, а в 1990 г. после полувекового перерыва, выпустили первый вариант "Старика Хоттабыча" с предисловием Аркадия.//

В доме у Лагиных всегда было много друзей: физик Лев Ландау, биолог и генетик Михаил Гельфанд, скрипач Владимир Спиваков, писатели Виктор Некрасов, Михаил Зощенко, Александр Бек, Ильф и Петров, Михаил Светлов, Илья Эренбург, Борис и Аркадий Стругацкие, художники Леонид Сойфертис и Виталий Горяев (иллюстратор «Старика Хоттабыча») и другие.

Лагин был не только умным, талантливым, образованным журналистом и писателем, но и доброжелательным, отзывчивым человеком. До конца жизни он учился, осваивал английский и итальянский языки, постигал музыкальные жанры, следил за достижениями советской науки.

В его семье любили животных, особенно кошек. Выступая перед читателями, Лагин обязательно рассказывал о своей кошке Филумене, о знаменитом коте Кузе.

Дочь Наталья вспоминала:

«Папа так привязался к кошке Филумене, что даже начал писать очень интересную и острую повесть под названием «Филумена-Филимон, или Вторая попытка» о культе личности, где рассказ о событиях 1952 года шёл от лица кошки. Ещё одним любимцем был чёрный кот Кузя, попавший в нашу семью по наследству от Леонида Гайдая. Кузя, не простой кот, а потомственная кинозвезда: его мама, кошка Багира, играла в «Бриллиантовой руке», а папа, кот Шануар, в фильме «Иван Васильевич меняет профессию».

Даже во время инсульта, когда отец не мог говорить, он звал его к себе. С Кузей была такая история. Втихаря от меня – я была в командировке – отец отдал кота на съёмки «Место встречи изменить нельзя». Как потом рассказал мне Георгий Вайнер, они натерпелись: каждые полчаса папа требовал отчёта о здоровье и аппетите Кузи. Он всегда говорил: «Если хотите, чтобы в доме были счастье и уют, заведите кота. Обязательно чёрного». Кот пережил папу больше чем на десять лет. У Кузи была большая творческая биография, роли в картинах «Сказка, рассказанная ночью», «Двое под одним зонтом», «Леди Макбет Мценского уезда».

Огромный вклад Л.И. Лагина в киноиндустрию, мультипликацию и музыкальную жизнь России. В 1957 году на экраны страны вышел кинофильм «Старик Хоттабыч» с его сценарием (режиссёр Г.С. Казанский), в 1979 году композитор Геннадий Гладков и поэт Юрий Энтин создали музыкальный спектакль «Старик Хоттабыч». Всесоюзная студия грамзаписи «Мелодия» выпустила пластинку с мюзиклом, в котором пели известные артисты Михаил Боярский, Людмила Гурченко, Ирина Муравьёва и др.

В 1966–1970 гг. Лагин написал сценарии мультфильмов: «Про злую мачеху», «Происхождение вида», «Внимание, волки!», «Жил-был Козявин» (соавтор Г. Шпаликов, режиссёр А. Хржановский), «Стеклянная гармоника» (соавтор Г. Шпаликов, режиссёр А. Хржановский), «Диогенбочкоремонт», «Наше вам прочтение!». К мультфильму «Шпионские страсти» Лагин написал сценарий о своей поездке на Север в 1939 году (режиссёр Евгений Гамбург). Эти мультфильмы стали классикой советской мультипликации.

Он много сделал и на радио: например, активно участвовал в создании легендарной радиопередачи «Клуб знаменитых капитанов», сделал интересный цикл радиопередач «Приключения Тритутика». А в 1961 году детский журнал «Мурзилка» опубликовал несколько рассказов о Тритутике.

В 1974 году, после многолетней разлуки, Лагин приехал в свой родной Витебск на празднование 1000-летия города, где его встретили как самого дорогого гостя. Жители Витебска гордятся такими знаменитыми земляками, как писатель Лазарь Лагин, художник Марк Шагал, композитор Марк Фрадкин. Известно также, что в Витебске с 1992 года ежегодно проходит Международный фестиваль искусств «Славянский базар».

Наталья Лагина в 2006–2008 гг. написала в продолжение «Старика Хоттабыча» три сказочные повести «И снова Хоттабыч», которые нашли своих читателей по всей стране.

Л. Лагин в своем кабинете. 1953 г.

Подведу некоторые итоги огромного литературного наследия Л.И. Лагина: им написано романов – 4; повестей – 4; рассказов и сказок (1934– 1938) – около 60, (1941–1942) – 7, (1949–1990) – 16; памфлетов (1946–1990) – 39; сценариев – 9; документальных очерков – 5; несколько стихотворений и баллад. Произведения Лагина переведены более чем на 20 языков мира, а «Старик Хоттабыч» переиздавался более 50 раз. В зарубежной периодике большое количество публикаций о творческом пути писателя и журналиста.

За свои заслуги перед страной Л.И. Лагин был награждён орденом Отечественной войны II степени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, боевыми медалями. Особую честь составил «Южный бант» – три медали: «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа».

Лазарь Иосифович Лагин в возрасте 75 лет скончался от пятого инсульта 16 июня 1979 года в Москве, похоронен на Кунцевском кладбище.

Библиография

Произведения Л.И. Лагина

153 самоубийцы: [Рассказы] / Рис. Ю. Ганфа. – М.: Правда, [1935]. – 96 с. – (Биб-ка «Крокодила»).

Старик Хоттабыч: Повесть-сказка. – М.: Детиздат, 1940. – 335 с.: ил.

Николаевский десант: [Очерк]. – [Б.м.]: Политуправление Черноморского Флота, 1944. – 20 с. – (В помощь агитаторам и беседчикам). – То же. – М.: Воениздат, 1946. – 46 с. – (Биб-ка молодого краснофлотца).

Черноморские моряки-партизаны: [Очерк] / Обработал и подготовил к печати Л. Лагин. – [Б.м.]: Политуправление Черноморского флота, 1944. – 17 с. – (В помощь агитаторам и беседчикам).

Броненосец «Анюта» [= Трое уходят в море; Три черноморца]: Повесть /Художник Б. Пророков. – М.: Воениздат, 1946. – 88 с.: ил. – (Биб-ка красноармейца).

Мои друзья черноморцы: (Фронт. записки). / Художник Г. Ингер. – М., «Дер Эмес». – 1947. – 120 с.: ил. – Текст на языке идиш.

Патент “АВ”: Фантастич. роман. – М.: Сов. писатель, 1948. – 320 с.

Остров разочарования: Фантастич. роман. – М.: Молодая гвардия, 1951. – 105 с.: ил.

Атавия Проксима [= Трагический астероид]: Фантастич. роман. – М.: Молодая гвардия, 1956. – 105 с.

Обидные сказки: Сатира. – М.: Правда, 1959. – 30 с. – (Биб-ка «Крокодила», №6).

Майор Велл Эндъю: его наблюдения, переживания, мысли, надежды и далеко идущие планы, записанные им в течение последних пятнадцати дней его жизни: Повесть. – М., 1962. – 58 с.

Съеденный архипелаг: Роман. – М.: Советская Россия, 1963.

Белокурая бестия: Повесть-памфлет // Юность. – 1964. – №4.

Голубой человек: Фантастич. роман. – М.: Советский писатель, 1967.

Полианализатор Ирвинга Брюса: Сатира // Hовое время. – 1967. – №35.

Трагический астероид: Повесть. – М., 1972.

Про злую мачеху: Повесть. – М.: Правда, 1974.

Про злую мачеху и других… [Сборник] / рис. Ю. Фёдорова. – М.: Правда,

– 48 с. – (Биб-ка «Крокодила»).

Жизнь тому назад: [Воспоминания о В. В. Маяковском] // Аврора, 1974, №4 – с. 67 – 72.

Избранное / Оформл. Н. Крылова. – М.: Художественная литература, 1975 – 624 с.

Чудо-бабка и волшебное зеркальце: Сказка. – М., Крокодил, 1975, №12 – с.8-9.

Чудо-бабка и волшебное зеркальце, Шёл трепач, Страхи-ужасы: Сатирич. сказки // В.Н. Ходос. Рында воюет… Лит.-историч. исследование. – Севастополь, 2015. – С. 189 – 200.

В газете «Красный черноморец» Севастополь :

1– 3 «Счастье по-румынски», «Обещанного три года ждут», «Торгашеску и сыновья»: Стихи, 1941, август, [в неск. номерах].

Прохожий и бандит: Басня, 1941, 4 сент.

Геббельс на небесах: Басня, 1941, 5 сент.

Приходно-расходная книжка фашистского генерала: [Фельетон] / В соавт. с Львом Длигачем и Александром Ивичем, 1941, 11 сент.

Перекоп: «Санаторно-курортная справка для господ генералов, офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов германской армии»: [Фельетон], 1941, 28 сент.

Шёл трепач: [Солдатская сказка], 1941, 23 окт.

Испекла бабка пирог: Сказка, 1941, окт.

Страхи-ужасы: Сказка, 1941, окт.

Крымские приключения барона Фанфарона: Сказка, 1941, ноябрь, [в четырёх номерах].

Тебе отвечаем, родная Москва: Стихотворение, 1941, дек.

Трое уходят в море: Повесть, 1942, [в нескольких номерах].

Чудо-бабка и волшебное зеркальце: Сказка, 1942, [в двух номерах].

Подводная лодка первой линии: Очерк, 1942, апр.

Баллада об энском десанте: Поэма, 1943, [в трёх номерах].

Нелли Канивец, Заслуженный работник культуры Республики Крым, по материалам печати

http://joursev.ru/2019/06/25/%D0%BB%D0%B0...

Утопия — ожидания мужчины от преподнесённого букета.

Антиутопия — суровая реальность.

ЛЕХОДОДИЛИКРАСКАЛО

Лазарь Гинзбург был старшим из пятерых детей в небогатой витебской семье. Отец, Иосиф Файвелевич, перегонял плоты на Западной Двине, мама, Хана Лазаревна, воспитывала детей. В семье говорили на идиш.

Дочь писателя, Наталья Лагина, рассказывала, что семья не роскошествовала: праздничным блюдом в ней считались драники. По воскресеньям Гинзбурги ходили к богатому соседу покушать квашеную капусту. Когда маленького Лазаря взяли с собой, хозяин предложил ему мандарин. Мальчик подумал и отказался, а хозяин не стал настаивать, и следующий мандарин случился в жизни Лазаря очень нескоро.

Отец, едва ему удалось скопить немного денег, открыл лавку скобяного товара в Минске, куда семья переехала из Витебска, когда Лазарю было 4 года. Они поселились в Раковском предместье напротив Холодной синагоги. До 13 лет мальчик учился в хедере — начальной религиозной школе.

В творчестве Лагина сохранились легкие следы этого образования. В первом издании "Старика Хоттабыча" джинн, вырывая волоски из бороды, приговаривал не "трах-тибидох-тох-тох" (это придумал актер Николай Литвинов для радиоспектакля), а "лехододиликраскало". Это начало еврейского субботнего гимна: "Лехододиликраскало" — "Иди, мой друг, встречай свою невесту". А в других его книгах слова на идише и иврите встречаются в качестве имен собственных и географических названий. Впрочем, говорящие фамилии он придумывал и на русском, и на английском: чего стоят только Пивораки из "Хоттабыча" или "Юзлесс" из "Атавии Проксимы".

Холодная (Большая) синагога в Минске идиш ‏די קאַלטע שול‏‎

Автор: неизвестен — 1. Шчакаціхін М. Помнiкi старадаўняе архiтэктуры XVII-XVIII сталецьцяў у Менску. Менск, 1927.Уладзімер Садоўскі, TUT.by2. Пазняк 3.С. Рэха даўняга часу: Кн. для вучняў. — Мн.: Нар. асвета, 1985. — 111 с.: іл., Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php...

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B...

В 1916 году на русском языке вышла и попала в руки 13-летнего Лазаря книга английского писателя Ф. Энсти (под этим псевдонимом писал Томас Энсти Гатри) "Дьявольский джинн и медный кувшин". Речь в книге шла о молодом лондонском архитекторе, который покупает на аукционе старинный медный кувшин и выпускает из него джинна. Джинн, желая его отблагодарить, пытается помочь ему во всех его делах, финансовых и сердечных. Кстати, у Энсти джинна заточил в кувшин сам Сулейман ибн Дауд из-за происков некоего Джирджиса — впоследствии они, мир с ними обоими, перекочевали в "Старика Хоттабыча".

Минск, вид с площади Свободы на Немигу, 1948 год. Слева «Холодная» синагога, ниже — хедер на Немиге. Художник А. Наливаев.

Автор: NalivaevAA — собственная работа, CC0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php...

После хедера Лазарь поступил в минское Высшее начальное училище. Так назывались народные училища с двухлетним курсом обучения. Программа была проще гимназической, тем не менее подразумевала изучение математики, физики, географии, истории. Правда, не давала языков — ни древних, ни иностранных...

ТЕПЕРЬ, НАВЕРНО, В НЕБЕСАХ ПОГРОМ

Привычный мир рушился. Сначала Минск был захвачен немецкими войсками, потом отошел Германии по результатам Брест-Литовского мира, а в январе 1919 года стал столицей провозглашенной Советской Социалистической Республики Белоруссии в составе РСФСР.

Лазарь Гинзбург довольно быстро определился с политическими симпатиями. В августе 1919 года в Минск вошли польские войска, в городе начались еврейские погромы. Революционно настроенная молодежь шла добровольцами в Красную армию. Лазарь к лету 1919 года окончил училище; в декабре ему должно было исполниться 16. Не дожидаясь этого, он ушел добровольцем на фронт, а в 1920-м вступил в ВКП(б).

Красноармеец Лазарь Гинзбург

На фронте у молодого бойца обнаружился туберкулез; Лазарю выдали путевку на лечение в подмосковный санаторий "Подсолнечное", бывшую клинику для нервнобольных, где теперь лечили красноармейцев. В санатории он провел зиму 1920/21 года. Именно тогда он ездил в Москву, где посещал студию при Литературно-издательском отделе Наркомпроса, созданную Брюсовым. Там он впервые увидел Маяковского и познакомился со Шкловским. Кстати, Шкловский предложил ему написать для ОПОЯЗа (Общество изучения поэтического языка, созданное в 1916 году группой историков литературы и лингвистов — представителей так называемой "формальной школы". — Прим. ред.) работу о системе повторов в "Тысяче и одной ночи". Лагин рассказывал, что взял в библиотеке эту книгу на арабском, и ее вынес востоковед Мустафа Османович, сам похожий на волшебника — с бородой, в цветной жилетке, в остроносых туфлях...

https://fantlab.ru/blogarticle49648

В начале 20-х, после окончания советско-польской войны, партия занялась созданием и укреплением сети комсомольских организаций на территории Белоруссии. Молодой коммунист Гинзбург вступил в комсомол и взялся за выполнение партийных задач: собирал первичные ячейки, агитировал, занимался хлебозаготовками. И продолжал писать стихи. Первые его публикации состоялись в белорусской прессе начала 20-х, а в 1922 году он стал рабкором комсомольской газеты "Чырвоная змена". О стихах своих позднее он коротко сказал: "Говоря откровенно, у меня имеется немалая заслуга перед отечественной литературой: я вовремя и навеки перестал писать стихи".

В 1923 году он поступил в Минскую консерваторию: у него был красивый баритон, он любил петь и надеялся стать певцом. Но через год консерваторию бросил. Тем не менее в музыке он хорошо разбирался и прекрасно пел романсы.

Гинзбурги: слева сидят отец Иосиф Файвелевич и мать Хана Лазаревна, Лазарь стоит второй слева

В 1924 году семья Гинзбург перебралась в Москву. Отец оставил частную торговлю и, окончив полиграфические курсы, стал наборщиком в газете "Известия". А Лазарь поступил в Институт народного хозяйства имени Карла Маркса (бывший Московский коммерческий институт, будущий Плехановский университет).

Москва. Институт народного хозяйства имени Карла Маркса. 1920-е годы.

Осенью 1925-го граждан 1903 года рождения призвали в армию. Лазарь снова оказался в рядах РККА и был направлен в Ростов-на-Дону. Но самое его большое ростовское впечатление оказалось связано не с армией, а с приездом в город Маяковского. Осенью 1926 года Маяковский не только выступал с чтением своих стихов, но и слушал ростовских поэтов в подвале Дома печати. Среди поэтов оказался и красноармеец Гинзбург; позднее он писал в мемуарах "Жизнь тому назад": "Кстати, именно здесь и в том же году читал нам совсем еще молоденький Александр Фадеев свой еще не опубликованный "Разгром". Маяковский внимательно слушал, что-то записывал на папиросной коробке, а потом говорил о прочитанном. Лагин прочитал отрывок из поэмы "Песня об английском табаке" и небольшое стихотворение "Отделком", то есть "командир отделения"; Наталья Лагина называет его "Старшина". "Владим Владимыч все внимательно выслушал — так Лагин изложил эту историю журналисту Михаилу Лезинскому, — скептически посмотрел на меня и сказал: "Ваша поэма родилась не из сердца. Это, батенька, литературщина. Своими глазами надо смотреть на окружающий мир, а не через пенснэ классиков. А вот маленькое ваше стихотворение мне, как ни странно, понравилось...". Потом он даже заходил к Маяковскому в гости. Тот угощал его мандаринами, а Лазарь снова, как в детстве, стал деликатно отказываться. Впрочем, Маяковский быстро разгадал мучения "интеллигента с ружьем", и от мандаринов скоро ничего не осталось.

Демобилизовался Лазарь Гинзбург только в 1930 году; о своем последнем месте службы он пишет в воспоминаниях: "В качестве политработника запаса я отбывал повторный сбор в должности дублера комиссара отдельного батальона связи". Вместе с подопечными солдатами он задумал концерт к окончанию сборов, позвонил Маяковскому, чтобы позвать его. "Маяковский чуть помедлил с ответом. Потом сказал:

— Голубчик, я себя последние дни омерзительно чувствую. Позвоните мне денька через три-четыре...

Этот разговор происходил десятого апреля тысяча девятьсот тридцатого года, в одиннадцатом часу утра".

Маяковский застрелился в 10.15.

ЭКОНОМИСТ-САТИРИК

После армии Лазарь поступил в Институт красной профессуры. Пока учился — печатался в газете "За индустриализацию". В 1933 году защитил диссертацию, стал кандидатом экономических наук и доцентом, солидным ученым, как и его братья: рано погибший младший, Давид, был литературоведом, а Шевель и Файвель — инженерами. Однако его журналистский опыт оказался более востребованным, и молодого ученого направили в газету "Правда" — укреплять экономический отдел.

Гинзбурги: отец Иосиф Файвелевич, мать Хая Лазаревна, сыновья Лазарь (первый слева), Файвель с женой Розой Малой (слева во втором ряду), Шевель (с женой?), Давид и дочь Соня. Из архива Ольги Ким (публикуется впервые)

А в издательстве "Правды" выходил журнал "Крокодил", в котором работала веселая компания журналистов под руководством Михаила Кольцова — от старого сатириконовца Аркадия Бухова до бывших сотрудников "Гудка" Катаева, Ильфа и Петрова.

Публикация Л. Лагина на страницах "Крокодила". 1936 год

Со временем "крокодильцы" выработали свой узнаваемый стиль, может быть, поэтому сатирические памфлеты Лагина напоминают то зощенковские рассказы, то "Двенадцать стульев", то какого-нибудь катаевского "Повелителя железа", то "Мастера и Маргариту" Булгакова.

Обложка книги Л. Лагина "Обидные сказки" в серии "Библиотека "Крокодила". Тексты — типично в зощенковском стиле.

Там-то, в "Крокодиле", Лагин нашел свое место и понял, что призван быть не экономистом, а сатириком. Он даже о "Старике Хоттабыче" говорил, что книга задумана как памфлет, как сатира — и только вмешательство редакции сделало из нее волшебную сказку.

В 1934 году он стал заместителем главного редактора и выпустил свой первый сборник — "153 самоубийцы", подписав его псевдонимом Лагин, сложенным из первых слогов имени и фамилии. Через два года его приняли в Союз писателей.

Обложка книги Л. Лагина "153 самоубийцы" в серии "Библиотека "Крокодила"

В книгу вошло несколько сатирических рассказов, один из которых, "Эликсир сатаны", рассказывал о лекарстве, которое позволяло лечить лилипутов, заставляя их расти. Доктор-изобретатель решил подзаработать, выращивая козочек и коров сограждан, чтобы повысить надои, но недоброжелатели из числа христианских фундаменталистов отравили подопытную козу, объявили доктора дьяволом и призвали всех к покаянию. Со временем из этого рассказа выросла целая повесть: в 1947 году увидел свет "Патент АВ", где богатый негодяй намеревался вырастить из шестилетних детей личную армию; типичная для советской фантастики история о том, как мерзавцы пытаются присвоить достижения науки.

А в 1952 году писатель Порфирий Гаврутто в "Комсомольской правде" обвинил Лагина в плагиате: в самом деле, несколько первых страниц "Патента" напоминают начало опубликованного в 1940 году романа Беляева "Человек, нашедший свое лицо". Беляев к этому времени уже умер; дело о плагиате разбирал Союз писателей, и "Эликсир сатаны" помог решить дело в пользу Лагина. На самом деле все сложнее: роман Беляева тоже вырос из другого текста — опубликованного в 1929 году романа "Человек, потерявший лицо".

Трудно сказать, откуда вдруг вырос волшебный, озорной "Хоттабыч". Тут свою роль сыграл и прочитанный когда-то "Медный кувшин", и Шкловский, и "Тысяча и одна ночь". И летняя, знойная, переполненная безмятежным счастьем, коммунальными склоками и подспудным страхом Москва, в которой не может не завестись какая-то нечистая сила. На это обращает внимание чуть не каждый литературовед, пишущий о Лагине: здесь джинн — у Булгакова дьявол.

А еще, может быть, сказалось и знакомство с мальчишкой Воликом — Всеволодом, сыном доктора Алексея Замкова и скульптора Веры Мухиной. У Волика был костный туберкулез, и после тяжелой операции на ноге он учился ходить на костылях. Лагин, заходя к родителям мальчика, развлекал его арабскими сказками и выдумал смешное обращение — Волька ибн Алеша. Да и "Костыльков" придумалось, наверное, само собой. Об этом выросший Волька, ученый Всеволод Замков, рассказал композитору Виктору Копытько, а тот — минскому краеведу Михаилу Володину, который и опубликовал эту историю. Володин относит знакомство с Воликом к концу 20-х, но начало 30-х кажется более вероятным.

https://blog.t-s.by/minskie-istorijki/201...

Может, и волшебная сказка вместо политического памфлета вышла потому, что в ней появился ребенок, смешной Волька ибн Алеша, и автор получил полное право не только язвить и ехидничать, но еще дурачиться и шалить. Он и вправду вел себя как ребенок. Наталья Лагина вспоминала: "Мама рассказывала: когда он начал писать "Хоттабыча", она, уходя на работу, запирала его на ключ, оставляя на столе тарелку с огромным количеством конфет. Он был сладкоежкой и патологическим лентяем, когда дело касалось его собственного творчества". К вечеру конфеты были доедены, несколько страниц написано. Впрочем, не очень ясно, о каком времени идет речь: женился он в 1940 году, когда "Хоттабыч" был уже написан, а переделкой сказки занимался после развода. Избранницей Лагина стала Татьяна Васильева, сотрудница "Крокодила", а потом фотограф и фоторедактор Агентства печати "Новости". Она была очень красива — вылитая Любовь Орлова, говорила Наталья Лагина.

ВМЕСТО СЛАВЫ

В 1938 году "Старика Хоттабыча" начал печатать журнал "Пионер". Начало сказки появилось в октябре—декабре, а окончание — в январе—феврале следующего года, но уже в газете "Пионерская правда". Лагин сразу стал очень знаменит. Однако вместо того, чтобы наслаждаться славой, ему пришлось бежать.

В декабре 1938 года арестовали Михаила Кольцова, и стало ясно, что следующим будет Лагин, его заместитель. Считается, что Лагина и карикатуриста Бориса Ефимова, брата Кольцова, спас Александр Фадеев, который своевременно услал обоих в командировку на Шпицберген. Пока Лагин был на Севере, за ним приходили с ордером на арест, но не застали. Когда он вернулся, его уже не искали.

А вернулся он в Москву в 1940-м — "Старик Хоттабыч" как раз вышел отдельной книгой. Женился. Потом родилась дочь.

И началась война.

Войну он прошел военным журналистом в составе Черноморского флота. Должность его в наградном листе (в конце 1944 года Лагин был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени) обозначена как "писатель при 2 отделе Политуправления ЧФ", военное звание — майор береговой службы. Там же указано, что Гинзбург—Лагин имеет медаль "За оборону Севастополя". Он участвовал в боях за Одессу, Николаев, Херсон, в обороне Севастополя. В газете "Красный черноморец" он вел юмористический раздел "Рында", где публиковал стихи, басни, подписывал карикатуры. Михаил Лезинский рассказывал, что в Балаклаве в последние дни перед сдачей города художник Леонид Сойфертис и Лазарь Лагин написали на стене крепости аршинными буквами: "С миру по нитке — Гитлеру петля".

Он писал военные сказки. Написал в стихах "Балладу об энском десанте". Но стихов своих по-прежнему стеснялся, говорил о них иронически — до тех пор, рассказывает дочь, пока однажды в нагрудном кармане у погибшего моряка не нашли газетный листок с его стихами. Написал повесть "Броненосец "Анюта".

Его младший брат Файвель погиб на Курской дуге в 1943 году. Другой брат, Шевель, воевал до 1944 года, когда был отозван с фронта восстанавливать донбасские шахты. Семью разбросало по стране, Лагин устраивал родным вызовы в Москву.

В книгу вошло несколько сатирических рассказов, один из которых, "Эликсир сатаны", рассказывал о лекарстве, которое позволяло лечить лилипутов, заставляя их расти. Доктор-изобретатель решил подзаработать, выращивая козочек и коров сограждан, чтобы повысить надои, но недоброжелатели из числа христианских фундаменталистов отравили подопытную козу, объявили доктора дьяволом и призвали всех к покаянию. Со временем из этого рассказа выросла целая повесть: в 1947 году увидел свет "Патент АВ", где богатый негодяй намеревался вырастить из шестилетних детей личную армию; типичная для советской фантастики история о том, как мерзавцы пытаются присвоить достижения науки.

А в 1952 году писатель Порфирий Гаврутто в "Комсомольской правде" обвинил Лагина в плагиате: в самом деле, несколько первых страниц "Патента" напоминают начало опубликованного в 1940 году романа Беляева "Человек, нашедший свое лицо". Беляев к этому времени уже умер; дело о плагиате разбирал Союз писателей, и "Эликсир сатаны" помог решить дело в пользу Лагина. На самом деле все сложнее: роман Беляева тоже вырос из другого текста — опубликованного в 1929 году романа "Человек, потерявший лицо".

Трудно сказать, откуда вдруг вырос волшебный, озорной "Хоттабыч". Тут свою роль сыграл и прочитанный когда-то "Медный кувшин", и Шкловский, и "Тысяча и одна ночь". И летняя, знойная, переполненная безмятежным счастьем, коммунальными склоками и подспудным страхом Москва, в которой не может не завестись какая-то нечистая сила. На это обращает внимание чуть не каждый литературовед, пишущий о Лагине: здесь джинн — у Булгакова дьявол.

А еще, может быть, сказалось и знакомство с мальчишкой Воликом — Всеволодом, сыном доктора Алексея Замкова и скульптора Веры Мухиной. У Волика был костный туберкулез, и после тяжелой операции на ноге он учился ходить на костылях. Лагин, заходя к родителям мальчика, развлекал его арабскими сказками и выдумал смешное обращение — Волька ибн Алеша. Да и "Костыльков" придумалось, наверное, само собой. Об этом выросший Волька, ученый Всеволод Замков, рассказал композитору Виктору Копытько, а тот — минскому краеведу Михаилу Володину, который и опубликовал эту историю. Володин относит знакомство с Воликом к концу 20-х, но начало 30-х кажется более вероятным.

Может, и волшебная сказка вместо политического памфлета вышла потому, что в ней появился ребенок, смешной Волька ибн Алеша, и автор получил полное право не только язвить и ехидничать, но еще дурачиться и шалить. Он и вправду вел себя как ребенок. Наталья Лагина вспоминала: "Мама рассказывала: когда он начал писать "Хоттабыча", она, уходя на работу, запирала его на ключ, оставляя на столе тарелку с огромным количеством конфет. Он был сладкоежкой и патологическим лентяем, когда дело касалось его собственного творчества". К вечеру конфеты были доедены, несколько страниц написано. Впрочем, не очень ясно, о каком времени идет речь: женился он в 1940 году, когда "Хоттабыч" был уже написан, а переделкой сказки занимался после развода. Избранницей Лагина стала Татьяна Васильева, сотрудница "Крокодила", а потом фотограф и фоторедактор Агентства печати "Новости". Она была очень красива — вылитая Любовь Орлова, говорила Наталья Лагина.

ВМЕСТО СЛАВЫ

В 1938 году "Старика Хоттабыча" начал печатать журнал "Пионер". Начало сказки появилось в октябре—декабре, а окончание — в январе—феврале следующего года, но уже в газете "Пионерская правда". Лагин сразу стал очень знаменит. Однако вместо того, чтобы наслаждаться славой, ему пришлось бежать.

В декабре 1938 года арестовали Михаила Кольцова, и стало ясно, что следующим будет Лагин, его заместитель. Считается, что Лагина и карикатуриста Бориса Ефимова, брата Кольцова, спас Александр Фадеев, который своевременно услал обоих в командировку на Шпицберген. Пока Лагин был на Севере, за ним приходили с ордером на арест, но не застали. Когда он вернулся, его уже не искали.

А вернулся он в Москву в 1940-м — "Старик Хоттабыч" как раз вышел отдельной книгой. Женился. Потом родилась дочь.

И началась война.

Войну он прошел военным журналистом в составе Черноморского флота. Должность его в наградном листе (в конце 1944 года Лагин был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени) обозначена как "писатель при 2 отделе Политуправления ЧФ", военное звание — майор береговой службы. Там же указано, что Гинзбург—Лагин имеет медаль "За оборону Севастополя". Он участвовал в боях за Одессу, Николаев, Херсон, в обороне Севастополя. В газете "Красный черноморец" он вел юмористический раздел "Рында", где публиковал стихи, басни, подписывал карикатуры. Михаил Лезинский рассказывал, что в Балаклаве в последние дни перед сдачей города художник Леонид Сойфертис и Лазарь Лагин написали на стене крепости аршинными буквами: "С миру по нитке — Гитлеру петля".

Он писал военные сказки. Написал в стихах "Балладу об энском десанте". Но стихов своих по-прежнему стеснялся, говорил о них иронически — до тех пор, рассказывает дочь, пока однажды в нагрудном кармане у погибшего моряка не нашли газетный листок с его стихами. Написал повесть "Броненосец "Анюта".

Его младший брат Файвель погиб на Курской дуге в 1943 году. Другой брат, Шевель, воевал до 1944 года, когда был отозван с фронта восстанавливать донбасские шахты. Семью разбросало по стране, Лагин устраивал родным вызовы в Москву.

А свою семью он потерял сразу после войны: в 1946 году Татьяна забрала дочь и ушла к пресс-атташе югославского посольства, хотела уехать за границу с Наташей, но Лагин не выпускал дочь. Затем начались югославско-советские осложнения, муж ее был расстрелян, а сама она спаслась только следующим замужеством: вышла за советского писателя Николая Вирту. Лагин больше не женился: продолжал ее любить, заботиться о ней и дочери. Наташа в 16 лет ушла жить к отцу и взяла с собой бабушку, мамину маму.

Эта жизнь не всегда была безоблачной. По воспоминаниям дочери, отец мог и тяжелым предметом в нее запустить, когда сердился, и выпорол ремнем, когда она подала документы в ГИТИС на факультет музыкального театра: "Кокотки у меня дома не будет". "Лазарь с трубкой", как назвал его Олеша в крокодильские времена, превратился в "Лазаря с дочкой". В последние годы его жизни они даже сочиняли вдвоем роман "Филумена-Филимон" (так звали их домашнюю кошку).

НЕУБЕДИТЕЛЬНО

В годы холодной войны особенно расцвел его талант сатирика-памфлетиста. Теперь он страстно обличал империалистов и поджигателей войны — и в "Крокодиле", и в памфлетах.

Он решил переиздать "Хоттабыча", но и в волшебную сказку пришлось вносить изменения, соответствующие политической ситуации. В "Хоттабыче" вместо заведующего хозяйством кустарной артели "Красный пух" Феоктиста Хапугина появился американский капиталист Вандендаллес, помесь Вандербильта с Даллесом; в одной редакции Хоттабыч превратил его в собаку, и тот стал выступать по радио с еженедельным лаем, в другой — велел ему катиться, откуда приехал, и тот укатился колбаской в Америку через океан. А Волька превратился в неутомимого пропагандиста достижений Страны Советов.

Во время борьбы с космополитизмом Лагин, конечно, не чувствовал себя в безопасности. Мужа его сестры сослали в Киргизию, сестру с дочерью "уплотнили", оставив им в квартире одну комнату из трех. В газетах усердно разоблачали псевдонимы "безродных космополитов", их персональные дела разбирали на партийных собраниях. Когда из партии исключали театроведа Альтмана, обвиняемого в семейственности (когда работал во фронтовой газете, привел туда на работу жену и несовершеннолетнего сына), тот пытался защищаться: жена просилась на фронт, я взял ее в редакцию, сын несколько раз убегал на фронт, я взял его в редакцию, он все равно погиб... Писатель Бенедикт Сарнов вспоминал, что случилось дальше: "Мой сослуживец, который сейчас говорил о семейственности, вместе со мной стоял на могиле моего мальчика... вместе со мной..." — сказал Альтман и замолчал. "Зал, битком набитый озверевшими, жаждущими свежей крови линчевателями, тоже молчал. И в этой наступившей вдруг на мгновение растерянной тишине как-то особенно жутко прозвучало одно короткое слово — не выкрикнутое даже, а просто произнесенное вслух. Не слишком даже громко, но отчетливо, словно бы даже по слогам: — Не-у-бе-ди-тельно... Слово это скрипучим своим голосом выговорил Лазарь Лагин, автор любимой мною в детстве книги "Старик Хоттабыч". И оно, как говорится, разбило лед молчания. Суд Линча продолжился".

В 1949 году с Лагиным случился инсульт. Некоторые биографы связывают его с переделками "Хоттабыча", некоторые — с семейными неурядицами.

В 1953 году Лазарю Лагину должны были присудить Сталинскую премию второй степени — его даже успели отснять для парадного портрета. Но Сталин умер, и премии присуждать не стали: раньше они финансировались из сталинских книжных гонораров, но вождь не оставил завещания, и всю программу премий пришлось свернуть.

Лазарь Лагин с двоюродным братом И.М. Гинзбургом и дядей М.Ф. Гинзбургом. Минск. 1967 год

Оттепельные и постоттепельные произведения Лагина — по-прежнему идеологические памфлеты. Некоторые из них сейчас можно читать только из литературоведческого интереса. Такова, например, "Атавия Проксима" -— история о государстве-континенте Атавия, которое решило спровоцировать международный ядерный конфликт и свалить это на коммунистов. Один из исполнителей приказа забыл открыть шахты, и ракеты ушли вглубь земли, так что континент оказался оторван от земли и заброшен на околоземную орбиту. Дальше — чума, война, потерявшие человеческий облик хапуги и благородные рабочие — словом, типичный набор политагитки.

Лазарь Лагин в Минске. Начало 1970-х годов

В "Белокурой бестии" находят юного маугли — сына знатной фамилии, потерянного и воспитанного волками; педагоги очеловечивают его и возвращают семье. Там из трогательно-глупого и честного ребенка окружающие воспитывают подлеца, сверхчеловека, политического лидера, белокурую бестию. Расчеловечивание человека — вообще любимая тема Лагина; ей посвящен его лучший, вероятно, роман — "Майор Велл Эндъю". Лагин отталкивается от побочного сюжетного ответвления "Войны миров" Уэллса — марсиане уносят с собой троих землян — и пытается додумать, что с этими землянами стало. Повествование ведет майор Велл Эндъю ("Ну а ты?" в переводе с английского), на первый взгляд добропорядочный христианин и верный служака. От испуга и сопротивления он постепенно переходит к самоидентификации с разумными марсианами — и обнаруживает, что они пьют человеческую кровь. Попытки спасти себя приводят его к тому, что в какой-то момент он и сам принимает предложение выпить крови — и окончательно рвет связь с человеческим в себе и человечеством.

Не будем задаваться вопросами о том, как это соотносится с процитированным выше "неубедительно". Лазарь Лагин был очень советский человек. Наверняка он придумал для себя ответ на этот вопрос — трудно только сказать, убедительный ли.

Последнее его крупное произведение — "Голубой человек", история о советском студенте, попавшем в 1894 год, где он встречается с Лениным. Интрига любопытная, историческая часть написана с явным увлечением... А вот современная... Особенно там, где нужно изобразить положительных современников... "Промакадемию она окончила в тысяча девятьсот тридцать пятом. В партию вступила восемнадцати лет. Она тогда пятый год работала швеей в "Модном заведении мадам Бычковой", что в Казенном переулке, и кроме хорошего вкуса вынесла из этого страшноватого храма дамского платья здоровый заряд классовой ненависти и великолепное презрение к дамочкам, у которых мозги забиты тряпками". Это главная героиня. А вот главный герой: "Он и теперь, работая контролером по печатным схемам транзисторного цеха большого московского завода, с удовольствием участвует в заводской самодеятельности. Если бы он не учился на заочном факультете Энергетического института, ему была бы прямая дорога в музыкальную школу для взрослых". Это тот самый негнущийся, халтурный соцреализм, который дождался к концу века своего гробовщика Сорокина.

Лучше уж помнить Лагина по "Старику Хоттабычу" и по "Обидным сказкам" — не то сказкам, не то басням, саркастическим и вполне безнадежным.

Он успел благословить братьев Стругацких на издание "Страны багровых туч", которую, говорят, собственноручно извлек из редакционной корзины.

Он написал сценарии к мультфильмам:

Жил-был Козявин (1966) (Житие Козявина, который был чрезвычайно исполнительным сотрудником, но ничего не делал без приказа. Весь фильм ищет Сидорова — кассира. Режиссер: Андрей Хржановский В ролях: Александр Граве).

Про злую мачеху (1966) (Сказка для родителей младшего, среднего и старшего возраста о трудностях воспитания родных и неродных детей. Режиссеры: Валентина и Зинаида Брумберг).

Происхождение вида (1966) (Юмористическое повествование о происхождении человека. Режиссер: Ефим Гамбург. В ролях: Анатолий Папанов.)

Шпионские страсти (1967) (черно-белый мультфильм, снятый как кинопародия на детективные штампы. Режиссер Ефим Гамбург).

Внимание, волки! (1970) (история о современном Маугли, перевоспитанном, но не забывшим своей жизни среди волков. Режиссер Ефим Гамбург).

1971 – Диогенбочкоремонт (СССР) – сценарий к мультфильму (съемки были запрещены Госкино СССР), сочтя сценарий порочным и клевещущим на советский строй.

1971 – Наше вам прочтение! (СССР) – сценарий к мультфильму (съемки были запрещены Госкино СССР). Остроумная пародия на низкопробные экранизации классических произведений русской литературы. Переделанный ствринный канцеляризм "Наше Вам почтение!"

https://fantlab.ru/edition49137

Он еще успел написать несколько сценариев к мультфильмам. Один из них, "Шпионские страсти", издевается над штампами шпионской литературы. Интересно, кстати, что Лагин, умея распознавать штампы и глумиться над ними, мог хладнокровно гнать почти автопародийные штамповки — грань между штампом и пародией в некоторых его памфлетах совершенно стерта.

Часть сценариев мультфильмов написана по «Обидным сказкам».

Он умер в 1979 году после пятого инсульта. Злой сатирик, ехидный афорист, ядовитый памфлетист, оставшийся во всенародной памяти добрым и чудаковатым волшебником, который заваливает футболистов разноцветными мячиками, выпускает на цирковую арену пирамиду веселых слонов и несет сказочную чушь на экзамене по географии...

Странно все-таки работает мироздание.

https://zen.yandex.ru/media/id/5a2ee24748...

фрагмент выступления Лазаря Иосифовича на своем творческом вечере 12.12.1973 г. о детстве, о сути писательского труда.

Арх. № ф. 13, оп. 4, ед. уч. 76-2

Время звучания: 11 мин. 20 сек. РГАФД

http://xn--80afe9bwa.xn--p1ai/callendar/0...

***