Безрадостным оказалось дет-

ство будущего писателя в белорусском селе – пас-

тушья сумка с пяти-шести лет, полные нужды

школьные годы – большую часть года семья привычно пользовала

«скабупутру» – кашу на кислом молоке.

Мальчик рос смышленым, любознательным, тянулся к любому

знанию. Еще до школы обучился грамоте, читая старые газеты и ка-

лендари, которые бережно хранились на чердаке родного дома. По-

этому учебу в деревенской школе начнет со второго отделения (клас-

са. – А.Р., Ю.Р.). Окончит паренек школу, а затем в 1918 году и Ви-

тебскую гимназию Ивана Неруша. (Сделаем небольшое прозаическое

отступление – надеемся, что оно будет интересным для сегодняшнего

читателя – и приведем мнение об этой гимназии одного из героев ро-

мана «Пальто, сшитое из лоскутов» еврейского торговца Менделя Хо-

дока: «Видите, мои друзья. Будь это казенная Александровская гимна-

зия – я и говорить не стал бы. Там всякий народ. Там и аристократы, и

люди попроще, и совсем простые попадаются. Но гимназия Неруша –

уй-уй!.. Там ведь все больше молодые польские панычы. Я-то знаю.

*В белорусской «Энцыклапедыі літаратуры і мастацтва Беларусі» он почему-то значится под фа-

милией Саленіекс Эдуардс Янавіч.

Там и евреев совсем мало: ну, как повсюду, по закону: на сотню чело-

век – семь процентов, семь евреев. А что за евреи? Дети крупных

коммерсантов, у которых большие лавки. Сыну Менделя Ходака туда

не попасть… Ведь там с тебя шкуру золотым ножом сдирают. Ну,

скажем вы получите стипендию… Я знаю, они эту стипендию дают

сынишке разорившегося пана или панского кучера за то, что отец

умеет… Ну ладно. Но если вы… Ну, хорошо… Ну, получите эту сти-

пендию… И все равно анекдот. Что у вас теперь на ногах? У вас те-

перь на ногах белые холщовые штаны… а в гимназии Неруша учатся

дети панов, у которых по шесть тысяч десятин земли. Какая же у вас

там будет жизнь? Сплошная каторга!..

…Вы читали библию? Ну? Есть там о Данииле во львином рву.

Так вот, мой молодой герой из мужицкого сословия, в нерушевской

гимназии этой вы и будете, как Даниил среди львов. Не хочу запуги-

вать вас, но подумайте сами.

…Я совсем не хочу отговаривать вашего сына от гимназии Не-

руша. Я только говорю: он там будет, как пророк Иона, которого та

огромная рыба проглотила. Не хочу пугать… но в лучшем случае он

там будет вроде Робинзона Крузо на необитаемом острове!».)70

.

И прав, и не прав был старый еврей. Прав в том, что учиться

Эдуарду было действительно трудно – постоянно не хватало денег и

еды, дрянной была одежка и обувка… не прав Мендель – выдержал

юноша, устоял и получил желаемый гимназический аттестат!

Позже свои школьные и гимназические мытарства начинающий

писатель опишет в повестях «Букашка» и «Волчонок», которые станут

первоосновой его библиографического романа «Роберт Зáлан» (так

звали главного героя и повестей, и романа). «Шаг за шагом мы видим

нелегкий путь, который должен пройти Роберт Зáлан, – пишет в пре-

дисловии к книге «Минувшие дни», объединившей повести «Букаш-

ка» и «Волчонок» известный латышский писатель В. Берце, – сочув-

ствуем ему, вместе с ним, потерпев неудачу, решаем, что все же надо

выстоять, выдержать. Э. Салениек умеет несколькими мазками соз-

дать живой образ, и, прочитав его книгу, в памяти у нас, на фоне ко-

лоритных картин прошлого, остаются портреты, соданные автором».71

В 1919 г. Э. Салениек вступил добровольцем в ряды Красной

Армии, вместе с латышскими стрелками воевал против белогвардей-

ского генерала Миллера, против английских интервентов, высадив-

шихся в Архангельске. Был контужен, ранен, довоевал до конца граж-

данской войны. Не вернулся ни в Латвию вместе с собратьями по ору-

жию, ни в Беларусь. Жил сначала в Петрограде, где в одной из газет в

апреле 1921 года были напечатаны его первые стихи. С тех пор имя

70 Салениек, Э. Пальто, сшитое из лоскутов. Роман / Э. Салениек. – М., 1973. – С. 349–350.

71 Берце, В. Предисловие / В. Берце // Салениек, Э. Минувшие дни. – Рига, 1953. – С. 3.

Эдуарда Салениека уже не сходит с полос латышской советской печати

того времени. В газетах «Крúевияс Цúня» и «Сúбирияс Цúня» появля-

ются то корреспонденция, то фельетоны, то стихотворения и рассказы.

Некоторое время учительствовал в латышских колониях на Беларуси.

В середине 1920-х годов в Москве создавалось издательство по-

литэмигрантов на латышском языке «Прометейс». Узнав об этом,

Эдуард Салениек уезжает в Москву. Пусть и не очень весомой была

литературно-журналистская деятельность, но она оказала ему добрую

услугу – высокограмотные и пишущие люди очень нужны были изда-

тельству. И он был принят на работу в «Прометейс», сначала на

должность корреспондента, а затем стал литературным редактором.

В 1924 году «Прометейс» выпустил в свет первый сборник рассказов

и литературных этюдов Э. Салениека «Васильки». Вслед за ним появ-

ляется пьеса для сельских клубов «Навстречу солнцу», а затем не-

большой сборник стихотворений «Начало пути». Правда, он был вы-

пущен тиражом всего в 500 экземпляров, и в наши дни его можно

найти лишь в самых крупных книгохранилищах России.

Но вскоре «Прометейс» был объявлен националистической и ан-

тисоветской организацией и распущен. В ходе «оперативного и справед-

ливого» следствия большая часть сотрудников была объявлена шпиона-

ми и арестована. Расстреляли виднейшего латышского революционного

писателя Линарда Лайцена, книга которого «Взывающие корпуса», рас-

сказывающая об ужасах капиталистических тюрем, была хорошо из-

вестна в пролетарском мире. Репрессии коснулись и многих других дея-

телей латышской художественной культуры, бывших красных стрелков.

Пришлось Салениеку уехать из Москвы. Снова работал сельским

учителем, был активным участником коллективизации сельского хо-

зяйства, сотрудничал с латышской газетой «Коттипачи Сіна» («Борьба

коммунаров»). И вот появляется его повесть «Веселая осень» – рассказ

о сельской школе периода коллективизации. Одновременно в детском

журнале печатаются маленькие новеллы об озорной и остроумной де-

вочке Ливии, которые в 1935 г. будут объединены писателем в сбор-

ник «Ливия рассказывает».

И все же пришлось Э. Салениеку испытать все «прелести» гула-

говской жизни – за редакторство в «Прометейсе» он получил вполне

«гуманный» срок: всего десять лет северных лагерей. А далее по при-

говору следовало вечное поселение – в тех местах, о которых зло шу-

тили: чуть южнее Северного полюса.

Не выдержал Салениек всего этого. Самовольно оставил место

поселения. Бежал, обосновался в глухой сельской школе. Московский

переводчик детских повестей Э. Салениека Лев Квин в повести «Ули-

ца королевы Вильгельмины» этому периоду жизни писателя посвятил

специальную главу «Известный рижский городской сумасшедший».

Вот небольшой отрывок из нее:

«Салениек исправно звонил в колокольчик, сколачивал рассохшие-

ся оконные рамы, чинил парты, двери. По ночам пописывал тихонечко

рассказики – так, для себя, без всякой надежды опубликоваться.

В лесной школе создалась первая за всю ее историю пионерская

организация. А какая это организация без своего органа – стенной га-

зеты? А как ее издавать? Как нарисовать хотя бы заголовок?

Вездесущие и всезнающие голенастые мальчишки своими неве-

домыми путями пронюхали, что школьный сторож в этом деле мастак,

даже что-то пишет в тетрадке, рисует, почти как настоящий худож-

ник. Ну и стали бегать за советом:

– Дядя Эдуард, помогите барабан с горном нарисовать. Ну, по-

жалуйста!

– Дядя Эдуард, мы тут стишок смешной написать хотим про Ил-

зу: она на уроках в носу ковыряет. Помогите пожалуйста.

– А загадку можно такую сочинить, чтобы отгадывали и смеялись?

Он и загадки сочинял, и стишки с критикой шалунов, и коро-

тенькие рассказики с моралью. Даже самому нравилось.

И вдруг беда, …из ближайшего города появляется на спецма-

шине вооруженный конвой и сторож лесной школы опять отбывает на

север. Далеко-далеко, где холодно-холодно. Туда, где судебным при-

говором определено ему до гроба постоянное место жительства»72

.

На родную латышскую землю возвратился в 1947 году. Обосно-

вался в сельской местности и опять стал работать в сельской школе.

Трудной была жизнь в Латвии в первые послевоенные годы.

Сельских активистов, учителей особенно беспокоили «лесные» или

«болотные» братья – недобитые банды бывших гитлеровских при-

спешников. Не избежал «общения» с ними и Салениек. Весной 1949

года – «и поныне у меня в ушах звучат слова шакала, науськивающего

своего главаря: «Шлепни ты его!»73

– бандиты поставили его к стенке

и расстреляли вместе с другими активистами. Убитые, раненые…

Среди нескольких стонущих жители деревни обнаружили и учителя

Салениека. Повезло, помогли люди, выходили, выжил. Позже он рас-

скажет об этом времени, о детях, помогавших взрослым бороться с

фашистскими оккупантами и их прихвостнями. На свет появились по-

вести «Белочка Майга» и «Тайна на шестерых». Адресованные сред-

нему школьному возрасту, вместе с несколькими рассказами («Воро-

бышек и конь», «Рыжий», «Веселые рассказы о маленьких», «Пятое

колесо» и др.) они составят книгу «Белочка Майга», вышедшую в мо-

сковском издательстве «Детская литература» в 1973 году.

72 htt://levkwin.narod/ru/p.0029/htm.

73 Салениек, Э. Пальто, сшитое из лоскутов. Роман / Э. Салениек. – М., 1973. – С. 6.

За более чем полувековую жизнь в советской литературе Э. Са-

лениек работал в различных жанрах – рассказе и очерке, драматургии

и детском рассказе, повести и литературном этюде, поэтическом

творчестве. В полной мере освоил и такой жанр эпической литерату-

ры, как роман. Его первый роман «Роберт Залан», вышедший в Моск-

ве в 1963 году, был с интересом принят читательской аудиторией, по-

лучил одобрение со стороны литературных критиков. Главный герой

романа Роберт Залан, а по сути – это сам писатель, входящий в само-

стоятельную жизнь, на своих плечах ежедневно, ежечасно ощущает

несправедливость жизни в предреволюционной России. Страницы

прошлого писатель раскрывает в чередовании все нарастающего ряда

событий, в острых столкновениях подростка с самыми разными соци-

альными типами, жизнь перед ним раскрывается в самых острых про-

тиворечиях. Читатель видит рядом с нищенствующим гимназистом

Заланом сытого и беззаботно прожигающего учебное время Альфонса

Шумана, дрожащего от страха в ожидании инспекторской проверки

учителя Митрофана Елисеевича, и постоянно заботящегося о нем дя-

дю Дависа Каулиня и многих других персонажей. С интересом чита-

ются страницы о тогдашних Витебске и Богушевске, принципах гим-

назической жизни, нравственном становлении Роберта Залана – ре-

бенка, подростка, юноши. На оптимистической ноте завершается по-

вествование о его жизни – Робу стало необыкновенно весело, хотя и

начинался снежный буран. Он начинает понимать, что буран разрас-

тется в бурю. И, пусть он пока маленькая снежинка, но он будет уча-

стником этой великой, уже зародившейся бури.

Вершиной прозаического творчества Э. Салениека является ав-

тобиографическая трилогия, состоящая из романов «Пальто, сшитое из

лоскутов» (1973), «Второе пальто» и «Не бросайся в огонь» (оба –

1977) и охватывающая события от первых детских и юношеских, про-

веденных не только в латышской колонии на Витебщине, но и в самом

Витебске в канун февральской революции 1917 года: «Господа, госпо-

да, не сходите с ума. Не будем ссориться. Подождем, посмотрим, что

даст революция. Чего болтаете точно бабы у колодца. Да здравствует

Учредительное собрание!»74

. И, если в первом романе главное дейст-

вующее лицо выступает под именем Роберта Залана, то в трилогии –

это сам Эдвард Салениек. Собственно, первая часть трилогии «Пальто,

сшитое из лоскутов» и начинается словами: «Эдуард Салениек!»75

.

Автор рассказывает о первых детских впечатлениях от окру-

жающего мира, от людей, которые встречались на его детско-

подростковых дорогах, с теплотой пишет о своих родных и близких.

74 Салениек, Э. Второе пальто. Не бросайся в огонь. Романы / Э. Салениек. – М., 1977. –

С. 478–479.

75 Салениек, Э. Пальто, сшитое из лоскутов. Роман / Э. Салениек. – М., 1973. – С. 5.

Вместе с юным Эдвардом читатель радуется его впечатлениям о зна-

комстве с неизвестными ему книгами и авторами. Ведь до этого в ста-

рых журналах он читал лишь стихи латышского поэта Эдуарда Вей-

денбаума, переживает вместе с ним за его бытовые трудности.

А сколько теплых слов высказал писатель в адрес тех, кто своими со-

ветами, подсказками, а иногда и деньгами, помогал Эдварду выстоять

и не потеряться.

О достоверности писательских воспоминаний, в том, что все это

Э. Салениеком было прожито и пережито, свидетельствует и перечень

тех поселений Витебщины, с которыми так или иначе связывало его

трудное детство. Это, по сути, микрогеографическая карта Сенненско-

Витебского региона. Вот, к примеру, название деревень, фольварков,

местечек и даже городов Витебской и Могилевской*

губерний, обо-

значенных в трилогии, – назовем их в алфавитном порядке: Богу-

шевск, Велиж, Городок, Невель, Полоцк, Улла; местечки – Смольяны

и Крынки; деревни и фольварки – Аулини, Гавриловка, Грузды (та же

Пуща), Заборье, Кочин, Лашнево, Лядово, Нерейша, Опенкина, Орги-

жа, Пилковичи, Пименовка, Погостище, Сидоровичи, Турьево, Фи-

липповка, Шеметовка, Шульцево, Шупляки, Яновщина, Яроши; же-

лезнодорожные станции – Замосточье, Погребенка.

Из всех описаний и характеристик мы выбрали одну, на наш

взгляд, наиболее интересную и практически не упоминающуюся в ли-

тературе о Витебском крае. Хотя и совсем краткую – о местечке Бо-

гушевск. «По ту сторону железнодорожного полотна, домишки вы-

росли, как боровики после благодатного дождя. Дачники, дачники! Из

Витебска, а, главным образом из Петербурга – прямым путем. Богу-

шевск родился на легкой песчаной простынке, в пахучей сосновой

кроватке. В конце большой прогулки – живописное озеро. И чтобы

прожить здесь, по крайней мере сейчас, не требуется невесть какого

тугого кошелька»76

. И, конечно же, чаще других упоминается губерн-

ский Витебск. Писатель, как ни в одном из произведений, так или

иначе отражавших его жизнь с начала 20-го столетия и до 1917 года,

позволит сегодняшнему читателю пройтись по Двинскому мосту

(мост через Западную Двину. – А.Р., Ю.Р.) и берегам реки, увидеть то

место, где была построена кожевенная фабрика, а также познакомить-

ся и воспроизвести в своей исторической витебской памяти такие

бывшие городские достопримечательности, как Александровская

гимназия, частные гимназии Неруша, Чернова, Мариинской, книжные

магазины Дрейцера и Махлиной, кинематограф «Иллюзион», дом, где

жил художник Ю. Пэн, а также таких, игравших значительную роль в

жизни горожан, организаций и предприятий, как Крестьянский банк и

* В апреле 1919 г. Сенненский уезд передан из Могилевской в Витебскую губернию РСФСР.

76 Салениек, Э. Второе пальто. Не бросайся в огонь. Романы / Э. Салениек. – М., 1977. – С. 289.

Витебская ссудо-сберегательная касса для латышей, турецкая булоч-

ная, или Старобобыльская Корчма… И не менее интересно с юным

Эдвардом Салениеком пройти по улицам Витебска – Гогалевской,

Дворцовой, Замковой, Пушкинской, Вокзальной, Караваевской, побы-

вать на Могилевском рынке, побродить по берегам Двины…

Хотели бы привести писательские наблюдения о некоторых ос-

тавшихся в его памяти впечатлениях о Витебске:

– В крещение (в Витебске. – А.Р., Ю.Р.) попы ведут к заранее за-

готовленным прорубям «верующих с иконами и церковными хоруг-

вями. …в Витебске, где расквартирован артеллерийский полк, на

Двине палят из пушек. После этого вода в проруби объявляется свя-

той…»77

.

– «О гимназистах я вскоре забыл. Мои глаза продолжали лас-

кать темно-коричневые стены. Трехэтажных зданий в Витебске тогда

было мало. И это, вздымавшееся на перекрестке двух улиц, казалось

мне величественным. Оно и в самом деле было настоящим храмом

науки. …Среди небольших домишек высилось еще одно трехэтажное

здание …Здесь помещалось реальное училище. К этому зданию серд-

це мое было равнодушно»78

.

– «…Эх, разве в Витебске может что-нибудь с аристократиче-

скими московскими клубами сравниться? О преферансе, о висте слы-

шали? Ха-ха-ха… ну, это все только для чиновников да мелкопомест-

ных дворян… «Очко» или «двадцать одно» – игра простолюдинов»79

.

– «…В Витебске дым войны ест глаза больше тем семьям, из ко-

торых мужья и сыновья ушли на фронт. Остальные живут почти по-

прежнему»80

.

– «…Да, да в Витебске мне рассказывали: какая-то генеральша

три раза в день и по часу в хлеву проводила (проводила «лечебное»

время в скотнике. – А.Р., Ю.Р.) и вылечилась…»81

.

– «В Витебске соседки на мужей своих жалуются: день пируют,

неделю опохмеляются…»82

.

– «По сравнению с большими городами в Витебске живут как на

обетованной земле…»83

.

И еще одна интересная зарисовка – о самом городе. Дворцовая

улица пройдена. «За магазином охотничьих принадлежностей мы по-

падаем на дугообразную Пушкинскую улицу. Она тоже широка, но

коротка, – в сущности, ее можно считать продолжением Дворцовой.

77 Салениек, Э. Второе пальто. Не бросайся в огонь. Романы / Э. Салениек. – М., 1977. – С. 160.

78 Там же. – С. 343.

79 Там же. – С. 162–163.

80 Там же. – С. 211.

81 Там же. – С. 218.

82 Там же. – С. 459.

83 Там же. – С. 472.

На ней находится кинематограф «Иллюзион», книжная лавка Дрейце-

ра, щиты с афишами, оповещающими о разных представлениях и раз-

влечениях, сад Александровской гимназии. А дальше старый город-

ской парк»84

.

Трилогия написана живым, образным языком, ее сюжет держит

читателя в постоянном напряжении, страницы всех трех книг насы-

щены тонким юмором, в котором тесно переплетаются привнесенное

латышское и местное белорусское начало. Есть и неожиданные пово-

роты. Как, к примеру, постоянное общение главного героя с невиди-

мым, но постоянно присутствующим рядом с ним волшебным духом

Чаро. Даже сам писатель не знает, кто этот Чаро – «поскребыш среди

караваев хлеба» или «пустозвон среди истинных мужей»85

. Но именно

через это общение с Чаро писатель и решился поведать современни-

кам историю своей жизни. Правда, историю не завершенную – не хва-

тило сил, чтобы сшить из «лоскутов» свое «четвертое пальто».

Не будет ошибкой, если утверждать, что романы-воспоминания

(трилогия), продолжающие друг друга по времени, наполненные го-

рем и печалью, смехом и радостью, являются настоящими шедеврами

советской латышской литературы послевоенных лет.

Почти 100 лет значится в советской художественной культуре

имя уроженца Витебщины латыша Эдварда Яновича Салениека. Его

книги-воспоминания – словно вспять повернутое время, насыщенное

событиями, которые он прожил и пережил. Только благодаря художе-

ственному их воплощению – нет, мы их можем и не прочувствовать –

они делают читателя XXI столетия сопричастным к далекому и уже

ушедшему в историю двадцатому веку. Через мерило времени про-

пустил самое значимое, самое судьбоносное, ценное и важное в жизни

его поколения, приводя все это к очной ставке с читателем дней сего-

дняшних, предлагая ему оценить, что в написанном правда, а что идет

от «духовного двойника» Чаро. Мы же можем утверждать лишь одно –

писатель всегда и всюду оставался верен голосу своей совести.

Заслуженный деятель культуры Латвийской ССР Эдвард Яно-

вич Салениек ушел из жизни в Риге 6 мая 1977 года. Похоронен на

одном из Рижских кладбищ.

«Жаркое пламя больше не бушует в остывшей топке (Л. Квин)».

Л И Т Е Р А Т У Р А

1. Салениек, Э. Минувшие дни / Э. Салениек. – Рига, 1953.

2. Салениек, Э. Пальто, сшитое из лоскутов. Роман / Э. Салениек. –

М., 1973.

84 Салениек, Э. Второе пальто. Не бросайся в огонь. Романы / Э. Салениек. – М., 1977. – С. 357.

85 Салениек, Э. Пальто, сшитое из лоскутов. Роман / Э. Салениек. – М., 1973. – С. 9.

3. Салениек, Э. Белочка Майга. Повести, рассказы / Э. Салениек. –

М., 1973.

4. Салениек, Э. Второе пальто. Не бросайся в огонь. Романы / Э. Са-

лениек. – М., 1977.

5. http: // levkwin.narod/ p.0029htm.

А.В. Русецкий Ю.А. Русецкий. УРОЖЕНЦЫ ВИТЕБЩИНЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ СТРАН БЛИЗКОГО И ДАЛЬНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ. 2013