Отец Хоттабыча говорил на идише и знал иврит.

Свои фронтовые записки он написал на идише, но в целом был русским писателем. Правда, в свои фантастические повести он умудрялся в Советском Союзе вставлять еврейские слова и понятия. Вот почему Старик Хоттабыч – герой его главной книги, сделавшей его по-настоящему знаменитым, – несмотря на свое подчеркнуто арабское происхождение, больше напоминает витебского хасида, приветствующего шаббат и гоняющегося за кольцом царя Соломона. В день рождения советского писателя Лазаря Лагина Jewish.ru находит в его книгах «приветы» из еврейских местечек.

Витебск никогда не был местечком.

Этого колоритного старичка, которого все мы помним по любимым с детства книжке и фильму, придумал писатель Лазарь Лагин. Свое еврейство он умудрился «зашифровать» и передать «по наследству» даже арабу – Старику Хоттабычу!

Начав писать книги, журналист Лазарь Иосифович Гинзбург взял себе «хитрый» псевдоним – Лагин. Возможно, это просто сложение частей имени и фамилии: ЛАзарь ГИНзбург, но некоторые видят в этом возраст писателя, написанный на иврите. Потому что в 1936 году, когда Гинзбург взял псевдоним, ему было 33 года. В сокращении на иврите 30 – это буква «ламед», три – буква «гимель», читается как лаг, значит, отсюда и Лагин.

Другая «хитрость» – в противоречивости образа главного героя повести, Старика Хоттабыча. Он выходит из заточения в кувшине вполне себе по-арабски – в чалме и шароварах. Но после переодевания его Волькой, Хоттабыч начинает выглядеть как еврейский дедушка с белоснежной длинной бородой в «пиджачной паре из белого полотна». Сомнения в некоторой еврейскости волшебника отпадают, если только вчитаться в текст его заклинания.

В первой, оригинальной версии книги, старик Хоттабыч произносил вовсе не «трах-тибидох-тибидох», а длинное странное слово «лехододиликраскало». Все, кто знает иврит, быстро распознали в этой фразе «дословно» списанную с иудейского литургического гимна встречи шаббата первую строку. «Леха доди ликрат кала», или «иди, мой возлюбленный, навстречу невесте». Интересно, что исследователи еврейской составляющей творчества Лагина впоследствии подмечали, что строки эти взяты, возможно, и потому, что автор «Леха доди» – тоже своеобразный «волшебник», цфатский каббалист Шломо Алкабец.

Кроме того, возраст Вольки выбран не случайно – 13 лет, как возраст бар-мицвы, и Сулейман ибн Дауд – не кто иной, как царь Соломон, и площадь Омара ибн Хаттаба (почти как имя младшего брата Хоттабыча, Омара Юсуфа ибн Хоттаба) есть в Старом городе в Иерусалиме, и слово «балда» Волька трактует Хоттабычу как слово, обозначающее мудреца, только потому, что с иврита «баал дат» и правда переводится как «муж знания и веры».

Впоследствии Лагин напишет на идише книгу своих фронтовых заметок – «Мои друзья бойцы-черноморцы», поскольку всю войну прослужит в Черноморском флоте. Будут у него и другие произведения – фантастические и, по оценкам его коллег по литературному цеху, максимально сильные и талантливые. «Патент АВ» – политический памфлет, имеющий ярко выраженную антикапиталистическую и антимилитаристскую направленность, такой же по идеям «Остров разочарования». В этих книгах есть город Бакбук (в переводе с иврита – «бутылка»), персонаж Эдуф (в переводе с иврита – «раб») и герой Цфардейа (в переводе – «лягушка»). Тем не менее в памяти миллионов людей он остался все-таки как писатель одной-единственной книги – «Старика Хоттабыча». «Мне всегда было жаль, что Лазарь стал как будто сам “рабом волшебной лампы”, где лампой была его книга. На самом деле, можно восхищаться всеми его работами, – писал его близкий друг Аркадий Стругацкий. – Это не только смелость его фантазии и сюжетное мастерство, но и превосходная стилистика, умение пользоваться словом, своеобразной интонацией, по которой я узнавал его как автора с первых же строк. Что, как известно, можно сказать далеко не о каждом писателе».

Надежда Громова

https://jewish.ru/ru/people/culture/905/

***

Сергей Курий

Перевоспитание джинна (ко дню рождения Лазаря Лагина).

«У советских собственная гордость» – писал когда-то Владимир Маяковский. Сказок это тоже касалось. Был советский Пиноккио – Буратино, советский Дулиттл – Айболит, советский Волшебник Оз – Волшебник Изумрудного города… Ну, а советского джинна нам подарил писатель по имени Лазарь Иосифович Лагин.

Конечно, на самом деле никакой он не Лагин (с таким-то именем-отчеством), а Гинзбург. Из имени и фамилии – ЛАзарь ГИНзбург – он и слепил свой литературный псевдоним.

Родился наш герой 4 декабря 1903 года в белорусском городе Витебске в бедной еврейской семье. Поэтому неудивительно, что в исторической битве юноша поддержал большевиков. Сразу после окончания школы 16-летний Лазарь отправляется на гражданскую войну, через год вступает в Коммунистическую партию (тогда РКП (б)), а уже после (!) – в комсомол. Что, в общем-то, неудивительно, если учесть, что комсомольская организация возникла позже партийной. По сути, Лагин этот самый комсомол на Белоруссии и создавал.

Молодой Лагин.

Дальнейшая карьера Лагина складывается не менее бурно и цветасто. Он начинает публиковаться в газетах с очерками и стихами, затем – поступает в Минскую консерваторию на отделение вокала, но из-за трудностей с теорией музыки бросает обучение.

В 1924 году Лагин уже в Москве, где оканчивает Институт народного хозяйства по специальности «политэкономия». Какое-то время наш герой служит в Красной армии. И, наконец, в 1930 году полностью погружается в литературную деятельность.

Л. Лагин:

«Говоря откровенно, у меня имеется немалая заслуга перед отечественной литературой: например, я вовремя и навеки перестал писать стихи. Я мог бы, конечно, усугубить свои заслуги, бросив писать и прозу. Но скромность не позволяет мне столь цинично гоняться за заслугами».

Карьера его постепенно идёт вверх. С 1934 года Лагин – заместитель главного редактора журнала «Крокодил», с 1936-го – член Союза Писателей, а в 1938-м выходит его сказка про Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба…

Л. Лагин «Старик Хоттабыч»:

«По понятию джиннов из старинных волшебных сказок и тех, чьи желания они в этих сказках выполняли, это и было самое полное человеческое счастье, о котором только и можно было мечтать.

Сотни и сотни лет прошло с тех пор, как впервые были рассказаны эти сказки, но представления о счастье долго ещё связывались, а в капиталистических странах у многих людей и по сей день ещё связываются с сундуками, битком набитыми золотом и бриллиантами, с властью над другими людьми.

…Ну, а что, если бы такой джинн да вдруг попал в нашу страну, где совсем другие представления о счастье и справедливости, где власть богачей давно и навсегда уничтожена и где только честный труд приносит человеку счастье, почёт и славу?».

Кадр из к-ф «Старик Хоттабыч» 1957 г.

Родословная Хоттабыча

На этом месте лично я начинаю путаться. Не из-за отсутствия информации об истории сказки, а из-за противоречивости разных свидетельств.

Начнём с того, что в большинстве источников утверждается, что замысел «Хоттабыча» оформился у писателя во время командировки на Шпицберген. Сама командировка была инициирована председателем Союза Писателей – Александром Фадеевым – с целью уберечь Лагина от возможных репрессий со стороны власти. Дело в том, что по обвинению в шпионаже арестовали непосредственного начальника Лазаря Иосифовича – главного редактора «Крокодила» Михаила Кольцова, и была опасность, что близкие к нему люди пойдут в тюрьму «паровозиком».

Наталья Лагина, дочь писателя:

«Когда всё началось, папу вместе с братом Кольцова, художником Борисом Ефимовым, отправили в долгую экспедицию на Шпицберген. Они путешествовали на ледоколе — а в это время, мама рассказывала, к нам приходили каждый день с ордером на арест. Но ордер был действителен только в течение суток, а папу нигде не могли найти… Он вернулся, когда поутихло».

илл. Г.Валька.

Казалось бы, всё сходится – вот откуда в сказке появилось путешествие Хоттабыча на «Ладоге» в Арктику, где он укрощал белых медведей. Если бы не одно «но»…

Как известно, первая — сокращённая — версия была напечатана в №10-12 журнала «Пионер» за 1938 год (с рисунками Константина Ротова). А Михаила Кольцова (кстати, ярого «сталиниста») арестовали в декабре того же года, то есть, после публикации. Так что замысел сказки точно родился до пеоездки на Шпицберген…

Однако поездка своё влияние дейстаительно оказала. Ведь те самые "арктические" главы в "Хоттабыче" появились лишь во второй редакции, опубликованной в газете «Пионерская правда» (№ 9-10, 12-14, 17-18, 20, 22, 26, 28 за 1939 год).

Ну, а в 1940 году сказка была издана отдельной книгой.

Не так просто оказалось выяснить и то, кто или что конкретно подтолкнуло Лагина к созданию сказки. В передаче «Герои времени» на радио «Свобода» кинорежиссер и литератор Олег Ковалов говорит следующее:

«Я почитал мемуары самого Лагина, где он пишет, что идею «Старика Хоттабыча» дал ему Виктор Борисович Шкловский. Когда он с ним познакомился в литературном кружке, Шкловский спросил: «Что вы читаете?». Лагин ответил, что «Тысячу и одну ночь». Шкловский сказал: «Очень интересно. Напишите для ОПОЯЗа работу о системе повторов в «Тысяче и одной ночи»». Это был 20-й год, еще время военного коммунизма, и Лагин пошел в библиотеку, где ему дали «Тысячу и одну ночь» на арабском языке, которого он не знал. А дал ему эту книгу человек, который внешне был очень похож на Старика Хоттабыча — с длинной бородой, востоковед. Звали его Мустафа Османович. Вероятно, это мифологизированный рассказ Лагина».

Кадр из к-ф «Старик Хоттабыч» 1957 г.

Более ясно обстоят дела с литературными источниками «Хоттабыча». Первый – это, конечно, упомянутый сборник «Тысяча и Одна Ночь» с волшебной лампой Аладдина и историей о рыбаке, обманувшем джинна (этот сюжет хорошо известен по мультфильму «В синем море, в белой пене»). Последнюю историю, кстати, упоминает брат Хоттабыча – Омар Юсуф. Екатерина Дайс в статье «Остановивший Солнце» отметила и прямое использование Лагиным некоторых оборотов из «1001 ночи» (например, выражения «история, написанная иглами в уголках глаз»).

Рис. Г. Валька.

Вторым источником вдохновения «Хоттабыча» является, изданная в 1900, фантастическая повесть английского писателя Ф. Анстея (наст. имя – Томас Энтри Гатри) «Медный кувшин» («The Brass bottle»).

Наталья Лагина:

«Не раз я приставала к отцу с расспросами, как это он вдруг придумал такого джинна. Отец, иронически усмехаясь, говорил, что начитался сказок «Тысяча и одна ночь», потом его обуяли фантазии, а позже ему попалась на глаза какая-то древняя английская баллада (? – С.К.) “Медный кувшин”. И ничуть не повторяя прочитанного, отец вдруг понял, что ему, ну, совершенно необходимо написать про трогательного и чем-то нелепого джинна, чудом попавшего в нашу страну, где ему все непонятно».

Конечно, «Хоттабыч» и «Медный кувшин» — разные книги, но есть между ними и совпадения.

В повести Анстея джинна выпускает на волю не советский пионер Волька, а молодой лондонский архитектор Гораций. Джинна зовут Факраш-эль-Аамаш, и по характеру он гораздо суровей добряка Хоттабыча. Зато и того и другого заточил в кувшин Сулейман-ибн-Дауд (то есть, библейский царь Соломон, сын Давида). У Анстея – по злобному навету некого Джарджариса.

Ф. Анстей «Медный кувшин»:

«— …У меня была родственница, Бидия-эль-Джемаль, которая обладала несравненной красотой и многообразными совершенствами. И так как она, хотя и джиннья, принадлежала к числу верных, то я отправил послов к Сулейману Великому, сыну Дауда, которому предложил ее в супруги. Но некий Джарджарис, сын Реджмуса, сына Ибрагима — да будет он проклят навеки! — благосклонно отнесся к девице и, тайно пойдя к Сулейману, убедил его, что я готовлю царю коварную западню на его погибель».

В 1964 году повесть «Медный кувшин» была экранизирована.

Про Хоттабыча же известно лишь то, что он со своим братом «ослушались» Соломона – и больше ничего конкретного. Зато в сказке старик постоянно упоминает своего заклятого врага со знакомым именем «Джирджис ибн Реджмус». Правда, у Лагина Джирджис – не просто наветчик, а «царь шайтанов и ифритов». Именно его козни Хоттабыч усматривает во всём, что ему кажется страшным и непонятным – будь то паровоз, машина или автомат, выдающий билеты.

Л. Лагин «Старик Хоттабыч»:

«— Пойдем погуляем, о кристалл моей души, — сказал на другой день Хоттабыч.

— Только при одном условии, — твердо заявил Волька: — при условии, что ты не будешь больше шарахаться от каждого автобуса, как деревенская лошадь… Хотя, пожалуй, я напрасно обидел деревенских лошадей: они уже давно перестали бояться машин. Да и тебе пора привыкнуть, что это не джирджисы какие-нибудь, а честные советские двигатели внутреннего сгорания».

Рис. Г. Валька.

В биографии Хоттабыча много исторических несуразностей. В сказке джинн является мусульманином и поминает багдадского халифа Гаруна Аль-Рашида – реального исторического деятеля и одновременно героя сказок «1001 ночи». Однако, если в бутылку джинна заключил ещё Соломон, то Хоттабыч не мог исповедовать ислам, появившийся гораздо позже, и уж тем более не мог знать Гаруна.

Кстати, о халифах. В Иерусалиме и сегодня можно увидеть площадь Омара ибн-Хаттаба. Так звали ещё одного прославленного и праведного арабского халифа (585-644), которого лично обратил в ислам сам пророк Мухаммед.

Интересно, что Омаром Юсуфом зовут брата Хоттабыча – джинна злобного и вредного.

Л. Лагин «Старик Хоттабыч»:

«— Я устал от спора с тобою, о учёный отрок, — произнёс он, деланно зевая. — Я устал и хочу спать. Достань же поскорее опахало и обмахивай меня от мух, покуда я буду предаваться сну.

— Во-первых, тут нет мух, а во-вторых, какое право вы имеете отдавать мне приказания? — не на шутку возмутился Волька.

— Сейчас будут мухи, — надменно процедил сквозь зубы Омар Юсуф».

Но вернёмся к сравнению двух повестей.

И у Анстея, и у Лагина присутствует знаменитая сцена с караваном верблюдов, везущем дары благодетелю джинна по улицам Лондона (Москвы). Гораций, как и Волька, отказывается принять дары. Но мотивируют они свой отказ по-разному.

Ф. Анстей «Медный Кувшин»:

«— Я не могу отвечать за других людей, — сказал он. — Знаю только то, что я не привык быть богатым, мне бы лучше разбогатеть постепенно, так, чтобы сознавать, что я всем обязан — насколько возможно — моим собственным трудам. Потому что — нечего мне и говорить вам, г. Факраш, — само по себе богатство не приносит людям счастья. Вы должны были заметить, что оно может… ну, даже навлекать на них затруднения и неприятности…».

Л. Лагин «Старик Хоттабыч»:

«— Сейчас ты скажешь, что в вашей стране люди не хотят стать богаче. Ха-ха-ха! — Хоттабычу казалось, что он высказал очень едкую мысль.

— Нет, почему, же, — терпеливо отвечал Волька. — Человек, который приносит больше пользы для родины, зарабатывает у нас больше, чем тот, который приносит меньше пользы. Конечно, каждый хочет заработать больше, но только честным трудом.

…— Пусть будет так, — сказал Хоттабыч. — Я очень далек от того, чтобы толкать своего возлюбленного друга на нечестные заработки. Если тебе не нужны драгоценности, обрати их в деньги и давай эти деньги в рост. Согласись, это весьма почтенное занятие — давать деньги в рост тем, кто в них нуждается.

— Ты с ума сошел! — возмутился Волька. — Ты просто не понимаешь, что ты говоришь! Советский человек — и вдруг ростовщик! Да и кто к нему пошел бы, даже если бы где-нибудь вдруг завелся такой кровосос? Если нашему человеку требуются деньги, он может обратиться в кассу взаимопомощи или занять у товарища. А ростовщик — это ведь кровосос, паразит, мерзкий эксплуататор, вот кто! А эксплуататоров в нашей стране нет и никогда не будет. Баста! Попили нашей крови при капитализме!

— Тогда, — не унимался приунывший Хоттабыч, — накупи побольше товаров и открой собственные лавки во всех концах города. Ты станешь именитым купцом, и все будут уважать тебя и воздавать почести.

— Да неужели тебе не понятно, что частник — это тот же эксплуататор? Торговлей у нас занимается государство, кооперация. А зарабатывать себе деньги, торгуя в собственном магазине…».

Кадр из к-ф «Старик Хоттабыч» 1957 г.

В итоге пионер Волька сдаёт дары Хоттабыча в… советский Госбанк. Вообще в течении всей книги Хоттабыч своими услугами приносит Вольке и окружающим больше неприятностей, чем пользы.

Лагин проводит мысль, что советскому человеку не нужны личные богатства, потому что он может пользоваться общественными, что знатные люди в СССР – это не цари и шахи, а люди труда – будь то трактористки или лётчики. Забавно, что Хоттабыч принимает за дворец советский санаторий, а Волька сравнивает дворец Хоттабыча со станцией метро.

Рис. Г. Валька.

Л. Лагин «Старик Хоттабыч»:

«— Но ведь ты только что сам говорил, Волька ибн Алёша…

— Ему, если хочешь знать, принадлежат и завод, на котором он работает, и все другие заводы и фабрики, и все шахты, рудники, железные дороги, земли, воды, горы, лавки, школы, университеты, клубы, дворцы, театры, парки и кино всей страны. И мне они принадлежат, и Женьке Богораду, и его родителям, и…

— Ты хочешь сказать, что у отца твоего имеются компаньоны?

— Бот именно — компаньоны! Около двухсот миллионов равноправных компаньонов! Сколько же, сколько населения в нашей стране!

— У вас очень странная и непонятная для моего разумения страна, — буркнул Хоттабыч из-под кровати и замолчал…».

«…Почему же вдруг пришла им в голову такая странная причуда? А вдруг это не причуда, не каприз, а совсем-совсем другое? Сколь удивительны эти отроки, отказывающиеся, несмотря на голод, от пиршества только потому, что его слугам не позволено отобедать с ними, как равным с равными! Ах, как непонятно, обидно и голодно, очень голодно было Хоттабычу!»

Рис. Г. Мазурина.

Гораций тоже устаёт от услуг джинна. Но, если в повести Анстея Факраш просто возвращается в свой кувшин, то у Лагина Волька перевоспитывает Хоттабыча в нормального советского гражданина. По иному складывается судьба у самонадеянного Омара Юсуфа. Не вняв научным доводам, он попадает в ловушку земного притяжения и становится спутником Земли.

Рис. Г. Валька.

Л. Лагин «Старик Хоттабыч»:

«На вопрос о своём занятии до 1917 года он правдиво пишет: «Джинн-профессионал». На вопрос о возрасте — «3732 года и 5 месяцев». На вопрос о семейном положении Хоттабыч простодушно отвечает: «Круглый сирота. Холост. Имею брата, по имени Омар Юсуф, который до июля прошлого года проживал на дне Северного Ледовитого океана в медном сосуде, а сейчас работает в качестве спутника Земли», и так далее и тому подобное».

Все на борьбу с неграмотностью джиннов! (кадр из к-ф «Старик Хоттабыч» 1957 г.)

Две редакции

Вскоре после выхода первого издания «Старика Хоттабыч» началась война, и Лазарь Лагин не стал отсиживаться в тылу. Он оборонял Одессу и Севастополь, а закончил свой военный путь в Румынии в составе Дунайской флотилии. В битвах с фашистами он использовал не только оружие, но и свой литературный талант, сочиняя военные песни и язвительную сатиру вроде списка вещей, рекомендуемых румынским солдатам при походе на Одессу: «Кальсоны защитного (коричневого) цвета. Необходимы при встрече с советскими моряками».

Лазарь Лагин на флоте.

По окончании войны Лагин возвращается корреспондентом в «Крокодил», пишет сатирические «Обидные сказки» и несколько романов в стиле «социальной фантастики». Именно за фантастический роман «Остров Разочарования» ему присуждают Сталинскую премию. Кстати, лучшим из своих произведений Лагин считал роман «Голубой человек», о том, как ученик истфака МГУ попадает в прошлое и участвует в зарождении революционного движения.

Но ни одна из книг писателя не могла превзойти популярностью «Старика Хоттабыча».

И вот в 1955 году Лагин выпускает новую редакцию своей сказки. В результате, объём «Хоттабыча» вырос, чуть ли, не вдвое. Одни сцены были добавлены, другие сильно изменены, третьи — просто убраны. Во многом объём вырос за счёт более подробной пропаганды советской власти, которую проводит Волька. Поэтому с 1999 года стало правилом издавать «Хоттабыча» в довоенной редакции – мол, идеологии там меньше, а значит, постсоветским детям сказка будет понятнее. Как по мне, сделать выбор между двумя вариантами сказки трудно — у каждой есть свои достоинства и недостатки.

Широко распространено мнение, что правки и дополнения были сделаны писателем под давлением властей. Но вот Михаил Лезинский в рассказе о встрече с Лагиным («В гостях у старика Хоттабыча» 2003 г.) пишет нечто другое:

«Он снимает с полки издание 1972 года:

— Признаюсь честно, я никогда не собирался писать волшебную сказку.

— Не собирались, но написали.

— Я писал памфлет на книжки подобного рода, а Хоттабыча изувечили, выбросили из книги несколько глав и так отредактировали, что памфлет превратился в волшебную сказку. Я вам надпишу эту книжку, изданную именно в 1972 году, потому, что я восстановил свои собственные слова и всё-таки воткнул в неё недостающие главы!»

О чём конкретно идёт речь, неизвестно. Давайте же просто возьмём две редакции сказки и посмотрим, как и где она преобразилась.

Итак, в довоенной редакции полностью отсутствуют истории о лающем мальчике, пребывании героев в санатории им. Орджоникидзе и новогоднем визите Хоттабыча на орбиту к своему брату.

Лающий мальчик Гога. (кадр из к-ф «Старик Хоттабыч» 1957 г.)

Зато в редакции-1955 исчезли многие смешные сатирические сцены. Например, та, где посетители парикмахерской издеваются над бородатым Волькой. За это Хоттабыч превращает их в баранов, которых чуть было не пускают под нож.

Рис. К. Ротова (журнал «Пионер», №10/1938).

Или такие, убранные в поздней редакции, пассажи:

«– Знаешь ли ты, о прелестный зрачок моего глаза, – продолжал между тем петушиться Хоттабыч, – я давно уже не колдовал с таким удовольствием! Разве только когда я превратил одного багдадского судью-взяточника в медную ступку и отдал ее знакомому аптекарю. Аптекарь с самого восхода солнца и до полуночи толок в ней пестиком самые горькие и противные снадобья».

«Пятидневку тому назад Волька чуть не стал домовладельцем. А сейчас он становился сразу несметным богачом, скотовладельцем и даже рабовладельцем! Нечего сказать, недурной заголовок для заметки в «Пионерской правде»: «Вырвать с корнем пионеров-рабовладельцев!», или: «Богачам-рабовладельцам, слоновладельцам и верблюдовладельцам не место в рядах пионеров!»»

«– Тут, я так полагаю, главное не мальчишка. Тут, я так полагаю, главное – старичок, который за мальчишкой сидит…

– Да, сидит, собака, и шляпой обмахивается! Прямо как довоенный граф.

– Чего смотреть! В отделение – и весь разговор.

– И откуда только люди сейчас верблюдов достают, уму непостижимо!

– Это животная краденая».

Рис. Г. Валька.

Кстати, в довоенной редакции Волька с благодарностью соглашается воспользоваться подсказками джинна на экзамене, в то время, как в редакции-1955 заявляет: «Мы – пионеры – принципиально против подсказок». Зато сцена самого экзамена в поздней версии значительно дольше и смешнее

https://dzen.ru/a/ZWyGbVcgKRpYRW3l

***

Пионер №10/1960

Искорка №6/1960

Отчего же неизвестно?

IX. Беспокойная ночь.

Не прошло и часа, как его разбудил телефонный звонок, раздавшийся в отцовском кабинете.

К телефону подошёл Алексей Алексеевич.

*

Детская литература — Том 79 — Страница 129books.google.com › books

1961 · ‎Просмотр фрагмента

НАЙДЕНО В КНИГЕ – СТРАНИЦА 129

Пятиклассница Надя Малина из Кунцево:... Хоттабыч старше Вольки не ровно в 287 раз . Чтобы было ровно , надо было бы взять не 3719 , а 3718 , и тогда Хоттабыч был бы старше Вольки ровно в 286 раз » ... А семиклассник Рафа Варгин из Казани заметил : « На 221 — й странице ...

... а если понравилась перечитывается дважды , а то и трижды . Каждое непонятное место обсуждается с друзьями ... семиклассник Рафа Варгин из Казани заметил : « На 221 — й странице говорится , что Хоттабыч никогда не видел льда , а на 61 -й стр. — что, когда он летел в Индию, борода у него покрылась льдом.

Нужна всего одна страница — 129. Это главка "Самый внимательный читатель" из статьи Льва Разгона "Четверть века спустя"

https://www.google.com/search?sca_esv=593...

XVIII. Будьте знакомы!

Волька проснулся от мелодичного звона, походившего на звон ламповых хрустальных подвесков. Спросонок ему было показалось, что это Хоттабыч выдёргивает свои волшебные волоски, но нет: старик, тихо посапывая, спал сном праведника. А звенели на свежем утреннем ветру сосульки на его бороде и обледеневшая бахрома ковра.

LVI. Что мешает спать?

Погода благоприятствовала «Ладоге». Три дня пароход шёл чистой водой. Только к концу третьих суток он вошёл в полосу однолетних и разреженных льдов.

Ребята как раз играли в шашки в кают-компании, когда туда вбежал, придерживая правой рукой свою, неизменную соломенную шляпу, взбудораженный Хоттабыч.

– Друзья мои, – сказал он, широко улыбаясь, – удостоверьтесь, прошу вас: всё море, насколько можно охватить его взором, покрыто сахаром и алмазами!

Для Хоттабыча эти слова были вполне простительны: никогда за свою почти четырёхтысячелетнюю жизнь он не видел ни единой стоящей глыбы льда.

LVII. Риф или не риф?

Присев на краешек Хоттабычевой койки, Волька решительно промолвил:

– Знаешь что, давай поговорим, как мужчина с мужчиной.

– Я весь внимание, о Волька! – отвечал Хоттабыч с преувеличенной жизнерадостностью.

– Ты никогда не пробовал подсчитать, на сколько лет ты меня старше?

– Как-то не приходило в голову. Но, если ты мне позволишь, я с радостью подсчитаю.

– Не надо. Я уже подсчитал. На три тысячи семьсот девятнадцать лет, или ровно в двести восемьдесят семь раз! И когда нас видят люди вместе на палубе или в кают-компании, они, наверно, думают так: хорошо, что за этими мальчиками всё время присматривает такой уважаемый, мудрый и уже не молодой гражданин. Правильно я говорю?.. Ну, чего ты молчишь?..

Но Хоттабыч, понуро опустив свою буйную седую головушку, словно полон рот воды набрал.

– А на самом деле что получается? На самом деле вдруг получилось, что я отвечаю и за твою жизнь, и за жизнь всех остальных пассажиров, потому что раз я тебя выпустил из бутылки, а ты чуть не погубил целый ледокол со всеми пассажирами и командой, то мне за это голову оторвать мало.

***

Джарджарис — армянское слово.

— Забыл?! — воскликнул тот и красноватый огонек сверкнул в его опаловых глазах. — Мудро было написано: «Пусть тот, кто ищет забвения, оказывает благодеяния, но память об оскорблении будет жить вечно». Я не забываю ни благодеяний, ни оскорблений.

«Старый джентльмен, познавший горе, — подумал Вентимор. — И в придачу сумасшедший. Приятная личность для сожительства в одном доме!»

— Знай, о ты, лучший из людей, — продолжал незнакомец, — что тот, кто говорит теперь с тобой, есть Факраш-эль-Аамаш, один из Зеленых джиннов. И я жил во Дворце Горы Облаков над городом Вавилоном, Саду Ирема, о котором ты, без сомнения, знаешь понаслышке.

— Кажется, слыхал, — сказал Гораций, как будто это есть адрес, данный в адресном столе. — Восхитительное детство!

— У меня была родственница, Бидия-эль-Джемаль, которая обладала несравненной красотой и многообразными совершенствами. И так как она, хотя и джиннья, принадлежала к числу верных, то я отправил послов к Сулейману Великому, сыну Дауда, которому предложил ее в супруги. Но некий Джарджа-рис, сын Реджмуса, сына Ибрагима — да будет он проклят навеки! — благосклонно отнесся к девице и, тайно пойдя к Сулейману, убедил его, что я готовлю царю коварную западню на его погибель.

— А вы, конечно, даже и не помышляли ни о чем подобном? — спросил Вентимор.

— Ядовитый язык самые благородные побуждения может сделать грязными, — был уклончивый ответ. — Таким образом случилось, что Сулейман — мир ему! — внял голосу Джарджариса и отказался от девушки. Более того, он повелел схватить меня, заключить в медный сосуд и бросить в море Эль-Каркар, чтобы я там оставался до Дня Страшного Суда.

— Нехорошо! В самом деле, как нехорошо! — пробормотал Гораций тоном, которым надеялся выразить сочувствие.

— Но ныне, благодаря тебе, о потомок благородных предков и добросердечный человек, мое освобождение свершилось. И прослужи я тебе тысячу лет, ни на что иное не глядя, то и таким образом я не расплатился бы с тобой, потому что все это было бы ничтожно в сравнении с твоими заслугами!

— Пожалуйста!.. Не стоит благодарности! — сказал Гораций. — Я бесконечно рад, что был полезен вам.

— В небесах, на воздушных страницах, начертано: «Кто делает добро, получит равную отплату». Разве я не Эфрит из джиннов? Итак, проси — и тебе будет дано.

В Армении также почитают сказки "1001 ночи".

По мотивам сказки о рыбаке:

***

Ещё по мотвам этой сказки:

***

Несколько фраз из повести Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч»:

✍🏻 Действительно, старик для своих трёх с лишним тысяч лет сохранился совсем неплохо. Ему нельзя было дать на вид больше ста, ста десяти лет. Скажем прямо: любой из нас выглядел бы в его годы значительно старше.

✍🏻 Иной способен трезво посмотреть на нашу жизнь только через горлышко бутылки.

✍🏻 Презреннейшие из презреннейших, глупейшие из глупцов! Вы, смеющиеся над чужими несчастиями, подтрунивающие над косноязычными, находящие веселье в насмешках над горбатыми, разве достойны носить вы имя людей!

✍🏻 Аллах с ней, с этой жемчужиной! Вернёмся лучше к нашим баранам.

✍🏻 Я давно уже не колдовал с таким удовольствием! Разве только когда я превратил одного багдадского судью-взяточника в медную ступку и отдал ее знакомому аптекарю. Аптекарь с самого восхода солнца и до полуночи толок в ней пестиком самые горькие и противные снадобья. Не правда ли, здорово, а?

✍🏻 — Нет ли у тебя какого-нибудь горя, о Волька ибн Алеша? Скажи, и я помогу тебе. Не гложет ли тебя тоска? — Гложет, — застенчиво отвечал Волька. — у меня сегодня экзамен по географии.

✍🏻 Ведь это дурной тон – поражать людей громом с неба. Это ведь каждый может сделать.

✍🏻 Через несколько минут он лично продиктовал машинистке необыкновенно тактичный и вежливый ответ. Так, впрочем, надлежит отвечать всем, но особенно сумасшедшим.

✍🏻 Нет на всем свете более дорогого, чем бескорыстное гостеприимство и милосердие к нуждающимся.

Родился в 1924 году. С 1945 года был солистом эстрадного оркестра Ленинградского радиокомитета под управлением Николая Минха, много гастролировал по СССР. Солировал на радио, записывался на пластинки. От большого количества выступлений у певца часто болело горло. Врачи предлагали сделать ему перерыв в выступлениях, но Хочинский не соглашался. Один из врачей высказал опасение, что у Хочинского рак горла (хотя в действительности его не было). С этого момента мысли о болезни горла не давали певцу покоя, он стал подавленным, замкнутым и раздражительным.

В августе 1948 году оркестр был на гастролях в Ереване, выступление Хочинского прошло успешно, его неоднократно вызывали на бис. Когда занавес закрылся, Хочинский ушёл в свою гримёрную и повесился. Ему было двадцать четыре года[1].

Похоронен на Тохмахском кладбище в Ереване.

Семья

Внешние изображения

Хочинский Юрий с женой

Был женат на ведущей артистке Ленинградского ТЮЗа Людмиле Красиковой. Сын — Александр Хочинский https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B...

Примечания

Лебедева Е. Р. «Журавль в небе» — «Коллекция Караван историй»

Источники

Некролог. Ереванская газета «Коммунист» № 206 (4198), 31 августа 1948 года.

Ссылки

Юрий Хочинский

Хочинский Юрий (Юда) (1924—1947)

biography.wikireading.ru/158056 Соболева Нина Васильевна — «Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий» (Воспоминания о семье Хочинских…)

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B....

Юзеф Янушевич (Яковлевич) Принцев (настоящее имя — Юзеф (Иосиф) Яковлевич Прицкер; 5 января 1922, Елисаветград — 6 июля 1989, Ленинград) — русский советский писатель, драматург и сценарист.

Биография

После школы в 1940 году поступил на актёрское отделение Ленинградского театрального института, в мастерскую Л. С. Вивьена. В июне 1941 года сдал экзамены за первый курс. В июле 1941 года вступил в народное ополчение, с ноября 1941 года был актёром фронтового театра-студии под руководством В. Плучека и А. Арбузова. В 1942—1945 годах — литсотрудник газеты Северного флота «Североморец».

В 1945 году восстановился в институте. Параллельно с учёбой много писал для эстрады и радио. В 1948 году закончил институт, и в этом же году в ЛенТЮЗе была поставлена его первая пьеса «Страна чудес», в которой он сыграл свою последнюю театральную роль[1].

Автор пьес, приключенческих романов. Работал с киностудией Горького, Ленфильмом.

Семья

Дочь — Ольга Юзефовна Принцева (род. 14.01.1952[2]), в первом браке замужем за Михаилом Швыдким[3], по специальности гистолог, в 1977 году защитила кандидатскую диссертацию на биологическом факультете МГУ по теме «Подчелюстные слюнные железы как место локализации инсулиноподобного вещества»[4][5], во втором браке была замужем за физиком В. И. Петрухиным[6]. В 1993 году защитила в Кардиологическом центре докторскую диссертацию «Реакции гладкомышечных клеток в морфогенезе сосудов (в норме и при патологии)»[7]. Живёт в США[8].

Сочинения

1950 «Страна чудес» (пьеса)[9]

«Страна чудес»

«Сказка о старых и новых волшебниках»

1964 «Тревожное счастье» (драм. хроника)

1965 «Великолепная восьмёрка» (пьеса для детского театра)

1969 «Командир полка» (рассказы)

«Тетрадь с медными уголками»

«Чашка кофе»

1972 «Скачу за радугой» (повесть)

1974 «Гори, гори, моя звезда» (об Аркадии Гайдаре)

«Секретный пакет» (рассказ о Шурике Козловском)

1980 «Тревожная наша юность» («Там, вдали, за рекой»)(повесть)

1982 «Всадник, скачущий впереди» (пьесы)[10]

«На улице счастливой» (1956)

«Девятая симфония» (1967)

«Всадник, скачущий впереди» (1950)

«Первый встречный» (1962)

«Частный случай»

1990 «Особое назначение»[11][12]

«Объявлен в розыске»

«Старший оперуполномоченный»

«Свадьба отменяется»

«Кто вы, Джордж Коллинз?» (1985)

«Особое назначение»

Фильмография

1956 — Они были первыми

1967 — Его звали Роберт

1967 — Попутного ветра, «Синяя птица»[13]

1972 — Такая длинная, длинная дорога…

1973 — За облаками небо

1973 — Скачу за радугой — телеcпектакль ленинградского телевидения

1975 — Там, за горизонтом

1978 — Ветер странствий

1980 — Сицилианская защита (фильм)

1980 — Жизнь и приключения четырёх друзей 1/2

1981 — Жизнь и приключения четырёх друзей 3/4

1983 — Расследует бригада Бычкова (Телеcпектакль из цикла «Дела и люди ленинградской милиции»)

Примечания

Ленинградские писатели-фронтовики / Владимир Бахтин (автор-составитель). — Л.: Советский писатель, 1985. — 520 с.

Телефонный справочник Москвы — Nomer.Org

ШВЫДКОЙ Михаил Ефимович | ЦентрАзия. Дата обращения: 30 ноября 2020. Архивировано 14 марта 2022 года.

Алфавитный каталог НБ МГУ

Реестры — Российский Союз Правообладателей

Войнович В. И. Не отдадим Петрухина диссидентам // Автопортрет: Роман моей жизни

Медицинские науки — Кардиология. Дата обращения: 30 ноября 2020. Архивировано 25 февраля 2020 года.

Войнович В. И. Похороны и поминки Архивная копия от 15 декабря 2016 на Wayback Machine // Автопортрет: Роман моей жизни

Архив БВИ: Фантастика: кто есть кто. Дата обращения: 15 сентября 2008. Архивировано 21 февраля 2009 года.

Библус — Всадник, скачущий впереди (Принцев Юзеф Янушевич). Дата обращения: 15 сентября 2008. Архивировано 5 марта 2016 года.

Библус — Особое назначение (Принцев Юзеф Яковлевич). Дата обращения: 15 сентября 2008. Архивировано 5 марта 2016 года.

Книга: Особое назначение Юзеф Принцев

ПЕСНИ из КИНОФИЛЬМА. "Попутного ветра, «Синяя птица». Дата обращения: 15 сентября 2008. Архивировано из оригинала 12 июня 2008 года.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%8...

Программка ТЮЗа (Театр Юных Зрителей) Ленинград Ю. Принцев Ю. Хочинский "Страна чудес" 1948 год.

Поскольку Юрий Хочинский был связан с ленинградским Театром юных зрителей, то неудивительно, что пьеса по сценарию Принцева и Хочинского (1948) была поставлена в театре раньше выхода одноимённой книги (1950)

В пьесе появились новые персонажи: Шахерезада, Шахрияр, Гарун аль Рашид, Синдбад, Аладдин (из "Сказок 1001 ночи")

Как-то раз после игры в футбол они по обыкновению заспорили об этом и опять никак не могли убедить друг друга.

— Сравнил волшебников с учеными! — засмеялся Сережа.

— Вот я прочел книгу об экспедиции за целебными травами, так там профессор Осокин такие чудеса творит — ни одному твоему волшебнику и не снилось!

Подумаешь, профессор! — запальчиво сказал Костя.

— Ты лучше прочти сказку «Чудесные похождения волшебника Факраша эль Амаша», вот где настоящие чудеса! Там джина запечатывают в медном кувшине и кидают на дно глубокого колодца в Голодной степи, а он…

— В Голодной степи? — удивился Сережа. — Так и в моей книге профессор Осокин тоже попадает в Голодную отель. И знаешь, что он находит на дне заброшенного колодца?

— Неужели медный кувшин?

— Да!

— Вот совпадение! — поразился Костя. — Прямо, как в сказке! А знаешь, если бы они вдруг встретились!

— Кто?

— Мой волшебник и твой ученый! Мы бы тогда сразу узнали, кто сильней.

— Слушай, — оказал Сережа, — давай придумаем историю о том, как однажды они встретились, — профессор Осокин и старый волшебник Факраш эль Амаш!

— Давай! — обрадовался Костя, любящий всякие выдумки.

И вот какую удивительную историю придумали друзья-товарищи.

* * *

Нигде в мире — ни в Египте, ни в Индии, ни в Америке — не было такого хлопка, какой вырастили на своих полях в Советском Казахстане колхозники Бет-Пакдала.

Это был совершенно удивительный, особенный цветной хлопок. Он переливался под солнцем радужными красками, из него изготовляли ткани такой красивой расцветки, что люди глядели на них и радовались и во-всю хвалили советских хлопководов.

Но вот большая беда пришла в Бет-Пакдала. Черная пыль — редкая и страшная болезнь поразила чудесный хлопок. Тяжело было смотреть, как, увядая, тускнели яркие, веселые цветы хлопка. И колхозники были в таком горе, что даже самые маленькие дети, глядя на своих отцов и матерей, понимали, каков несчастье обрушилось на Бет-Пакдала.

— Мы бессильны бороться с Черной пылью! Где искать помощи? — спрашивали друг друга колхозники бет-пакдальцы и сами себе отвечали: — Конечно, в Москве. Москва всему голова!

И они послали в далекую Москву молодого хлопковода Асана Турумбаева. А в Москве в это время жил академик Сургучев. Много лет он изучал жизнь растений и открыл, что есть растения, которые могут убивать микробы разных болезней.

Прилетел на самолете в Москву Асан Турумбаев, разыскал академика Сургучева и рассказал ему о горе бет-пакдальцев. Очень встревожился старый академик и, вызвав к себе профессора Осокина, велел ему снаряжать экспедицию на поиски растения, которое могло бы убить микробы Черной пыли.

С этого-то и начались необычайные приключения шестиклассника Димы Озерова, брата Люси Озеровой, ассистентки профессора Осокина.

* * *

Чудеса часто совершаются неожиданно и очень просто.

В прекрасное летнее утро веселый, как птица, Дима Озеров укладывал свой рюкзак, распевая походную песню:

— Опушкой лесною, тропинкою горной

Отважные люди идут

И встречному ветру, и птицам проворным

Веселую песню поют:

«Пойдем мы сквозь чащи лесные,

В ущелья опустимся гор.

Увидим мы дали степные

И синего моря простор!

Нам птицы дороги укажут,

Укроют леса и поля.

Все тайны, как в сказке, расскажет

Чудесная наша земля!»

Дима был очень счастлив, столько удач в этом году: он легко перешел в седьмой класс, ему купили настоящий фото-аппарат, и вот теперь Люся уговорила профессора Осокина взять его в экспедицию. Во всяком случае, профессор не возражал, он очень любил Диму. А их новый знакомый, веселый казах Асан Турумбаев даже подарил Диме, в знак дружбы, старинный медный кувшин, найденный недавно на дне засохшего колодца в Голодной степи.

Вот почему, набивая свой рюкзак всякими полезными и бесполезными вещами, Дима был весел и распевал, как молодой щегленок.

Нетерпеливо поглядывал он на часы, без конца высовывался в окошко: узнать, не подкатила ли к дому автомашина, чтобы отвезти их на аэродром. И, наконец, он закричал:

— Люся, Люся! Одевайся, Асан приехал за нами!

Но когда вошел Асан Турумбаев, вдруг ворох несчастий обрушился на бедного Диму. Академик Сургучев запретил брать мальчика в опасную экспедицию. И все померкло для Димы, все потускнело: и яркое солнце, и синее небо, и зеленые деревья под окном.

Сдерживая слезы, печально простился Дима с сестрой и Асаном и остался в Москве один-одинешенек на попечение соседки, тети Даши.

Давно уже умчал такси Люсю и Асана, не раз уже тетя Даша звала Диму пить чай, а он все сидел и сидел, повесив голову, ничего не видя, не слыша.

Вдруг он поглядел на медный кувшин и на раскрытую книгу сказок, лежавшую на столе, и машинально прочел: «Старый пастух опустил ведро в колодец, а когда вытащил его, то вместо воды увидел старый медный кувшин с запечатанной пробкой. Поднял пастух кувшин и прочитал начертанные на нем слова:

«Иногда а кувшина старом

Человек находит счастье.

Пожелай — и будет так»,

«Пожелай — и будет так», — задумчиво повторил Дима.

И вот тут-то и совершилось чудо: медный кувшин зазвенел, окутался дымом, и около стола появился седобородый старик в чалме и пестром халате.

— Кто вы? — испуганно вскрикнул Дима.

— Я джин, — сказал старик, скрестив на груди руки, — я всемогущий волшебник, меня зовут Факраш эль Амаш.

— Откуда вы?

— Из этого медного кувшина. Ты произнес слова, начертанные на нем, — и я появился. Приказывай, я исполню любое твое желание, мой юный повелитель!

И снова засияло для Димы солнце, засинело небо, зашумели приветливо деревья под окном. Подумать только настоящий волшебник будет служить ему, повиноваться каждому его слову!

— Найди мне растение, которое может спасти чудесный хлопок Бет-Пакдала! — сказал повелительно Дима. — Профессор Осокин говорил, что только ясенец, растущий на Урале, может спасти его.

— Садись на ковер, повелитель, и я отнесу тебя туда, где растет этот цветок — сказал волшебник. И не успел Дима опуститься на ковер, как этот самый обыкновенный комнатный ковер плавно поднялся в воздух, вылетел через балкон на улицу, взвился под облака и полетел на Восток, в сторону далеких Уральских гор.

* * *

Обгоняя ветер и клубящиеся облака, оставляя далеко за собой быстрых ласточек, летели на ковре-самолете волшебник и Дима. Под ними проплывали большие новые города с высокими-превысокими домами, расстилались необъятные золотые колхозные поля. Под ними шумели вершинами деревьев бесконечные полосы новых лесов, дымили трубы огромных заводов. Как печи сказочных великанов, пылали сверхмощные домны, бесчисленные нефтяные вышки тянулись своими остриями к небу. Будто множество стальных нитей, блестели бегущие по всей стране железнодорожные магистрали; по ним мчались тысячи поездов. На морских просторах, рассекая гребни седых воли, шли, покачиваясь, как лебеди, белоснежные теплоходы.

Светилась и празднично сияла под солнцем советская земля. Сверкали необозримые, как море, водохранилища, серебрились могучие реки, соединенные между собой сотнями каналов. Пышным цветистым ковром цвели зеленые долины и фруктовые гигантские сады, окруженные остатками побежденных пустынь. Картины невиданной красоты, полные торжества человеческого разума и свободного труда, одна за другой проплывали под ними.

И старый волшебник воскликнул:

— Много лет я летал над этой землей. Никогда здесь не было ни лесов, ни озер, ни каналов, ни зеленых садов, ни дымящихся больших труб!

— Советские люди построили все это за тридцать лет! — сказал в ответ Дима. И старый волшебник прошептал:

— О, чудо из чудес! Мы, волшебники, не сделали бы этого и за тридцать столетий!

* * *

Из розовой дымки утреннего тумана навстречу летящему ковру-самолету плыли высокие, поросшие густыми лесами, Уральские горы. Как опадающий лист, покружился над их вершинами ковер-самолет и плавно опустился на дно глубокого ущелья. И едва успел Дима оглядеться по сторонам, как услышал приближающиеся голоса, поющие знакомую песню:

«От самой зари до заката шагаем.

А ночь напролет у костра

Мечтаем и спорим, и снова мечтаем,

Чтоб в путь снарядиться с утра.

Пройдем мы сквозь чащи лесные,

В ущелья опустимся гор,

Увидим мы дали степные

И синего моря простор!

Нам птицы дороги укажут,

Укроют леса и поля.

Все тайны, как в сказке, расскажет

Чудесная наша земля!»

— Это экспедиция, Факраш! — испуганно сказал Дима. — Они идут сюда! Люся и профессор увидят меня. Вот мне попадет-то! Куда бы от них спрятаться?

— Не волнуйся, о заря моего сердца! — улыбнулся волшебник. — Видишь у меня на пальце это волшебное кольцо? Стоит мне произнести заклинание и трижды повернуть кольцо, как ты станешь невидим и неслышим. Хочешь?

— Ну, еще бы. Ведь это так интересно! — воскликнул Дима. — А только как же потом? Ты сумеешь снова сделать меня видимым и слышимым?

— Конечно, о соловей моего сада! Для этого достаточно трижды повернуть кольцо в обратную сторону. Ты готов?

— Да, — ответил Дима. — Скорей!

Волшебник произнес заклинание. Трижды повернул он на пальце кольцо, и Дима стал невидимкой. А волшебник сказал:

— Теперь только один я могу видеть и слышать тебя. Жди меня здесь, я пойду искать твой ясенец.

И не успел Дима опомниться, как Факраш эль Амаш исчез, а в ущелье вошла экспедиция и стала разбивать палатки.

Вот тут-то Дима и позабавился. Он вытащил из-под самого носа профессора Осокина толстую книгу и долго хохотал, глядя, как ничего не понимающий профессор растерянно осматривался по сторонам. Потом Дима сел рядом с Асаном и съел полбанки компота, который тот держал в руке. Потом он разложил Люсин рюкзак и покатывался со смеху, глядя, как сестра благодарит профессора за помощь.

Но вдруг Дима насторожился. Чернобородый человек, только что нагнавший экспедицию, отдал профессору Осокину телеграмму, и профессор, распечатав ее, быстро взглянул на Люсю. Дима подошел и заглянул в телеграфный бланк. Это была телеграмма от тети Даши: «Срочно подтвердите присутствие Димы в экспедиции. Мальчик исчез три дня назад…»

Профессор спрятал телеграмму в карман, покачав головой и ничего не сказав Люсе. И Диме вдруг стало очень стыдно, что он заставил людей так беспокоиться о нем.

Экспедиция разбилась на группы и пошла на поиски ясенца, а Дима остался ждать своего волшебника и внезапно с тревогой подумал: «А что, если Факраш эль Амаш не вернется, и я навсегда останусь невидимкой?» И Диме сразу стало очень невесело.

Вдруг в горах раздался грохот обвала. Дима страшно испугался. Он знал, как опасен обвал в горах, когда огромные камни и обломки скал с оглушительным свистом и гулом стремительно летят вниз, сметая все на своем пути. Но Димины страхи оказались напрасными: все вернулись невредимыми, один лишь Асан шел в изорванной и окровавленной одежде. Одна его рука безжизненно повисла, другой рукой он прижимал к груди найденный ясенец.

— Я нашел его, — тихо сказал Асан, — скорее делайте опыт — ясенец начинает вянуть.

И он устало лег у костра.

Молча ждали участники экспедиции, что скажет склонившийся над микроскопом профессор Осокин. Долго ждали они. Наконец, профессор оторвался от микроскопа и посмотрел на своих учеников.

— Я ошибся, — тихо произнес он, — ясенец не может убить микробы Черной пыли.

Но беда не приходит в одиночку. С места обвала вернулся один из ассистентов и, хмуро поглядев на притихших людей, сказал невесело:

— Плохо дело. Выход из ущелья завален. Мы в ловушке.

* * *

День прошел, и ночь наступила, но помощи все еще не было. Где-то далеко работали спасательные команды, а экспедиция коротала ночь, собравшись у лагерного костра.

— Ну что ж, друзья, сказал профессор Осокин, — расскажите что-нибудь. Вы люди бывалые, много видели. Глядишь, ночь и пройдет быстрее.

И один из учеников профессора рассказал в эту ночь сказку о диковинной огонь-траве, о том, как пышно расцветают вокруг нее растения, как ярко светится эта трава в ночном мраке, указывая заблудившимся охотникам дорогу, как жжется она, не даваясь в руки.

Но Дима так устал за день, что уснул, не дослушав сказки. Вскоре и все уснули, только профессор Осокин долго еще сидел у костра, смотрел на угасающий огонь, задумчиво повторяя одну и ту же фразу:

— Огонь-трава… Светится и обжигает… Так, так… То же самое, что в дневнике корабельного врача. Интересно, очень интересно, очень…

Наступил рассвет, и спасательные команды разыскали экспедицию. В ущелье опустили длинные лестницы, сбросили канаты, и скоро в ущелье не осталось никого кроме спящего Димы. Его не заметили — ведь очень трудно заметить невидимку.

* * *

Растерянный и пораженный, бродил по улицам Каменогорска волшебник Факраш эль Амаш. Изумление и страх с каждым шагом все больше охватывали старика. Он шарахался от пробегающих мимо автомобилей, прижимался к стене, услышав низкий гудок троллейбуса, и совсем обмирал от страха при виде грохочущего и звенящего трамвая. А мчащаяся пожарная команда и пролетевшая молнией карета скорой помощи чуть не довели его до обморока.

Не раз он терял чалму, разглядывая многоэтажные дома и дивясь, как это не развалятся поставленные друг на друга пять, шесть и даже больше домов. И бедный волшебник шептал про себя, теребя пушистую бороду, гордость всех волшебников:

— Аллах, Аллах! Какие же еще волшебники живут в этом горном городе, если даже я, могущественный Факраш эль Амаш, хожу здесь потерянный и жалкий, как слепой щенок!

Внезапно он пустился бежать через улицу навстречу еле бредущему Диме и закричал:

— О Аллах, в каком ты виде, мой повелитель! Изорваны твои одежды и весь ты в пыли!

— Будешь в пыли, — сердито ответил Дима, — будешь в пыли, когда выползешь из ущелья через крохотную щелку. Еще хорошо, что я наткнулся на нее, не то сидеть бы мне в ущелье одному-одинешенькому. Слушай, Факраш, я немедленно должен найти Люсю, она, наверное, уже знает, что я пропал, и очень волнуется. Только где она теперь?

— Не беспокойся ни о чем, мой повелитель! — торжественно поднял руку Факраш эль Амаш. — В мире есть волшебный камень, в котором, как в зеркале, увидишь кого пожелаешь и поговоришь с ним, хотя бы он находился от тебя за тридевять земель. И только я, всесильный Факраш эль Амаш, обладаю этой великой тайной. Только я!

— Ладно, ладно, — перебил Дима, боясь, что старик начнет хвалиться своим могуществом, — пойдем искать этот волшебный камень.

В сказке все происходит сказочно быстро. Только свернули они за угол, как Дима чуть не налетел на спешащих куда-то профессора Осокина, Асана и свою сестру Люсю.

— Люся, Люсенька! — бросился к ней Дима, но вспомнил, что он невидим и неслышим, и остановился, чуть не плача. А Люся со своими спутниками уже скрылась в подъезде большого серого дома с высокими стальными мачтами на крыше.

— Скорей за ними! — крикнул Дима и, схватив Факраша за руку, побежал в дом.

Это был не простой дом: в нем помещалась телевизионная студия. И не успели Дима и волшебник войти в большую обитую сукном комнату, как в ней погас свет, ярко осветился экран, и на нем появился академик Сургучев.

— О Аллах! — простонал потрясенный Факраш. — Да ведь это волшебный камень! И как они могли узнать о нем?

— Никакой это не волшебный камень, а просто телевизор, — сказал Дима. — Тише, не мешай слушать, о чем они там говорят.

А профессор и академик разговаривали об очень интересных вещах. Сказка про огонь-траву, рассказанная у костра, поразила профессора, и он вспомнил, что давно когда-то читал дневник корабельного врача, плававшего по Енисею, и в этом дневнике тоже упоминалась огонь-трава, растущая в низовьях могучей сибирской реки. И столько было у профессора Осокина уверенности в том, что именно эта трава победит страшную Черную пыль и спасет чудесный хлопок, столько в нем было веры в свои силы, что старый академик, по привычке немного поворчав, охотно разрешил перенести экспедицию на Енисей. И не успел померкнуть экран телевизора, как профессор закричал Люсе и Асану:

— Скорей, скорей! Немедленно собирайте всю экспедицию и сейчас же на самолет!

— А я? — крикнул Дима. — Возьмите и меня!

Но вспомнил, что он ведь невидим и неслышим, и кинулся к волшебнику:

— Они улетят, Факраш, и я снова останусь один! Скорей сделай меня видимым!

— Слушаюсь и повинуюсь, — поклонился джин. Он поднял руку, чтобы произнести заклинание, и… замер. На пальце кольца не было. Старый волшебник потерял его в горах.

* * *

Немало дней прошло, немало поработала экспедиция на Енисее, но так и не нашла огонь-травы.

Кончалось короткое северное лето. Все чаще налетали холодные ветры из студеного Карского моря. В Игарке уже был приготовлен самолет для возвращения экспедиции в Москву, но профессор Осокин и его ученики не сдавались. Каждую ночь они отправлялись на поиски чудесной травы. И вот однажды…

Это произошло в тот вечер, когда ковер-самолет с волшебником и Димой опустился на берегу Енисея. Дима был мрачен, да и было с чего: он до сих пор оставался невидимкой, и волшебник, как ни старался, все еще не мог найти огонь-травы.

Молча сидели на берегу реки Дима и джин.

— Не грусти, повелитель, — виновато пробормотал Факраш эль Амаш, — не печалься, я найду огонь-траву. Ведь она из сказки, а все сказки подвластны мне!

И только он собрался начать свою присказку о том, какой он сильный, какой он могучий волшебник, — как мимо них, задыхаясь от волнения и прижимая к груди огромный букет светящейся огонь-травы, пробежал профессор Осокин, крича на ходу:

— Друзья мои, друзья мои! Я нашел ее! Я нашел огонь-траву!

И профессор исчез вдали, мчась, как молодой олень.

— Факраш! — вскочил на ноги Дима. — Факраш, сейчас же сделай меня снова видимым!

— О, мой несчастный повелитель! — застонал волшебник. — Но ведь для этого нужно найти то, чего нет! Ты должен съесть такой плод, который был бы в одно и то же время и грушей, и сливой, и яблоком! Ни один волшебник в мире еще не выращивал такого диковинного плода!

— Это гибрид! — обрадовался Дима. — Надо немедленно найти какого-нибудь мичуринца, у него в саду, наверное, найдется такой плод!

— Невозможно, мой друг! — горестно вздохнул волшебник. — Невозможно! Какие могут быть сады так далеко на Севере?

— Нет, нет! — закричал Дима. — Мы найдем здесь сад и ученого садовода! Я уверен, найдем!

И Дима побежал на поиски сада. А Факраш эль Амаш пожал плечами и с сожалением посмотрел мальчику вслед.

* * *

Весело и шумно было на опытной станции заполярного садовода Веткина, приютившего у себя экспедицию. Опыт показал, что огонь-трава молниеносно убивает микробы Черной пыли, и все поздравляли профессора Осокина. Когда радость немного улеглась, Люся с подругой пошли со старым мичуринцем полюбоваться его садом.

— Что-то расшумелся мой Верный? — сказал Веткин. — Слышите, как лает? На кого бы это?

А Верный лаял на волшебника и Диму, стоявших в тени деревьев.

— Как у вас тут красиво! — сказала Люся. — А это что, яблоки?

— Нет, — улыбнулся, провожая девушек, Веткин, — это яблоко, слива и груша одновременно!

И не успел Факраш эль Амаш опомниться от изумления, как Дима сорвал чудесный плод и быстро съел его.

— Как ты попал сюда, мальчик? — строго спросил его вернувшийся садовод.

— Вы меня видите? — закричал радостно Дима. — Вы меня слышите? Спасибо вам, спасибо! Вы великий чародей!

Он кинулся к старику-садоводу, расцеловал его и пустился вдогонку за Люсей.

— Ничего не понимаю, ничего, — растерянно пробормотал садовод. И пошел к себе, покачивая головой.

* * *

Дима обежал весь сад, но так и не нашел сестры. Зато волшебник встретил ее у входа на аэродром. Люся шла с букетом огонь-травы и думала о Москве, о Диме, о победе профессора Осокина. Как вдруг к ней подбежал странный старик в чалме и пестром халате и стал умолять отдать ему светящийся букет. Люся очень удивилась, но сказала:

— Пожалуйста! Возьмите, если он вам так нужен.

И, отдав старику букет, она быстро направилась к самолету. А старый волшебник задрожал от радости и торжествующе закричал:

— Я спасу хлопок! Я исполню волю моего повелителя!

Он побежал во-всю прыть, но вдруг остановился, подумав:

«Однако почему она так легко рассталась с этой травой?» И засмеялся: — О, наивнейшая из наивных!

И помахал букетом самолету, бегущему по взлетной дорожке.

* * *

— Она улетела, Факраш! — подошел к волшебнику Дима. — Люся улетела, и опять мы с тобой одни.

— Летим в Казахстан, повелитель! — заторопился волшебник. — Я достал огонь-траву! Мы с тобой спасем хлопок!

— Но ведь они тоже нашли огонь-траву! — сказал Дима. — Они же лучше знают, что с ней делать.

— Нет, нет! — дрожал от нетерпенья Факраш. — Та трава не настоящая! Летим, пока хлопок не погиб!

— Ладно, летим — согласился Дима.

Они прыгнули на ковер-самолет, и тот сразу же плавно поднялся в воздух.

* * *

Когда Дима и волшебник снова опустились на землю, над ними было синее, синее небо, а вокруг расстилались зеленые сады, переливались красками розовые, голубые, желтые поля хлопка, в арыках журчала прозрачная холодная вода. Мимо ходили люди в пестрых халатах — загорелые, белозубые, веселые. И над всем этим светило горячее южное солнце.

— Это — Казахстан! — сказал Дима. — Это — Голодная степь!

— О, роза души моей, не смейся надо мной! — недоверчиво сказал волшебник, осматриваясь по сторонам. — Ты хочешь меня уверить, что это Голодная степь? О, я знаю, что такое Бет-Пакдала — голая, выжженная солнцем, пустыня. А это — неведомая мне райская земля!

И он спросил проходящих колхозников, что это за цветущий край?

— Это Бет-Пакдала, Голодная степь, — отвечали ему хлопководы. — Только теперь она уже не та, что прежде. Большая вода разлилась по пустыне и оросила землю.

— Какие волшебники сделали это? — поразился Факраш эль Амаш.

— Советские люди! — улыбаясь, ответили колхозники и удивленно спросили:

— А кто ты, что не знаешь этого?

— Я волшебник. Я пришел спасти ваш хлопок! — гордо сказал Факраш, но тут же осекся, увидя выходящих на веранду профессора Осокина, Люсю и Асана.

— Как? Они опять опередили нас! — горестно прошептал волшебник. — Не понимаю, ничего не понимаю.

А Дима уже обнимал сестру и торопливо говорил:

— Вот это — Факраш… Мы нашли огонь-траву! Настоящую! Возьмите ее и скорей спасите хлопок!

— Зачем нам твоя трава, мальчик? — весело рассмеялся профессор. — Мы нашли ее на Енисее, исследовали и сообщили по радио в Москву ее химический состав. А уж там приготовили этот состав искусственным путем и назвали, по имени светящейся травы, Светогеназом. Погляди, вон летят самолеты, они опрыскивают поля Светогеназом. Хлопок спасен, дружочек!

— Вот здорово! — обрадовался Дима. — Слышал, Факраш? Ах, да! — спохватился он. — Знакомьтесь, пожалуйста: профессор Осокин, волшебник Факраш эль Амаш.

— Я больше не волшебник, мой юный друг! — грустно покачал головой Факраш. — Великая книга превращений говорит: «Если джин не смог выполнить обещания и нашелся кто-нибудь, сумевший сделать это, то джин навеки теряет свою волшебную силу». Волшебники — твои друзья, мальчик, а я теперь самый обыкновенный, никому не нужный человек.

— Не согласен! — горячо запротестовал профессор. — Не согласен! А сказка? Нам очень нужна хорошая сказка, она помогает нам в жизни и работе. А вы знаете так много сказок, оставайтесь с нами, прошу вас!

— Ты будешь у нас первым акыном, старик! — весело сказал Асан. — Твои сказки будут слушать все!

Тогда растроганный Факраш эль Амаш поклонился и взволнованно сказал:

— Благодарю вас! Благодарю от имени всех старых волшебников! Я буду учиться у вас чудесам и слагать новые сказки о вашей прекрасной стране — стране чудес!

* * *

В этот день, и на следующий, и еще три дня подряд в Бет-Пакдала был большой праздник. Много было музыки, танцев, песен, но чаще всего колхозники пели песню, которую здесь раньше никто не знал:

Шагать нам вперед и вперед без опаски

И с песней веселой дружить.

Чтоб нашу мечту, нашу светлую сказку

В чудесную быль претворить!

Пройдем мы сквозь чащи лесные.

В ущелья опустимся гор,

Увидим мы дали степные

И синего моря простор!

Нам птицы дороги укажут.

Укроют леса и поля

Все тайны, как в сказке, расскажет

Чудесная наша земля!

***