Сложно судить о незаконченном романе, но все же читать было интересно. Постепенно спустя 15 лет школа начинает отпускать, и можно уже смотреть на школьную классику без отвращения.

"Княгиня Лиговская" — история из жизни молодого Печорина, еще неоперившегося, делающего только первые шаги на почве мрачности, саркастичности и мизантропии. Ему всего 23 года, любовь юности, собственно новоявленная княгиня, внезапно появилась в высшем питерском обществе после долгой разлуки, но уже замужем за неким богатым стариком. С другой стороны, история с княгиней как она начинается, кажется, достаточно банально, и, видимо, должна закончиться неким разочарованием, которое и ляжет в снову ухудшения печоринского характера.

Куда интереснее начавшая было развиваться история с обиженным Печориным мелким чиновником. Драма такого совершенно достоевского толка, так что стыдно не за персонажей, но за саму дурацкую ситуацию. И более того, вместо того, чтобы забыться и постепенно сгладиться, как обычно в жизни происходит с такими постыдными, но не особо значительными обидами, она все больше развивается, запутывая в свои тенета обоих участников. Чем закончилась бы эта история, интересно было бы посмотреть.

сабж

Почему-то у меня с детства сложилось странное мнение, что Щедрин — всего лишь автор злобной и смешной сатиры, не более. Но после прочтения "Головлевых" внезапно осознала, что он — вполне себе "большой" писатель, уровнем и серьезностью ничуть не уступающий Достоевскому.

"Головлевы" — история, своим трагизмом ФМ ничуть не уступающая, но при этом, если задуматься, даже более страшная. В конце концов, драмы в духе Достоевского в жизни встречаются, слава богу, довольно редко, да и характеры такие — тоже. А драмы в духе семейства Головлевых — сплошь и рядом. И счастлива та семья, в которой ни один член ее в какие-то моменты не играет роль "Иудушки", который на словах весь елей, а будешь помирать, так стакан воды не подаст.

"Головлевы" — это история несчастной семьи. Точнее даже не несчастной, а несчастливой — потому что несчастными себя чувствовали далеко не все, а уж несчастливыми в этой семье были все до единого, от первой жертвы до последнего подлеца Иудушки, которому, как ни странно, тоже досталось (такие очень долго выплывают, когда вокруг все остальные тонут, но в итоге накрывает и их). Все началось со властной матери четверых детей, которая троих благополучно сжила со свету, а четвертый так хорошо выучился ее науки, что сжил со свету ее самое — при этом до последнего сохраняя благообразную личину сыновьей почтительности. Вся история — начиная с матери и ее брака с пьяницей и тряпкой, и заканчивая печальным финалом актерской карьеры внучек — удивительна и поучительна одновременно. Казалось бы, но не может же быть такого, чтобы небедные люди (дворянского рода, с неплохими поместьями) в таком количестве, все до единого не просто пошли по плохой дорожке, а закончили самым худшим образом из всех возможных. На восемь человек — три самоубийства, и это еще те, кто "вырвался" из этой ужасной жизни с наименьшими потерями.

Самое сложное — обяснить, что, собственно, в головлевской жизни столь ужасного. Сначала — жесткая, властная и нелюбящая мать, потом — елейный подонок "Иудушка", младший сын, никому не делающий зла напрямую, но ловко пьющий изо всех кровь украдкой. Казалось бы, ничего особенно ужасного, не смерть, тюрьма и яма, вполне можно было бы с этим справиться, но практика как раз показывает, что ко злу внутри семьи люди оказываются особенно не подготовлены, беззащитны перед ним. С другой стороны, этот проклятый век дворянских трутней, "сначала на забаву, а потом на убой". В наше время человеку достаточно вырваться из-под крыла такого семейства и начать самому устраиваться в жизни, найти себе компанию по душе — и можно спокойно жить дальше. Но ведь эти трутни ничего сами не могут и не умеют, мысль и "честном труде", посетившая было из всех детей только двух внучек, обернулась для них так, что лучше б дома в деревне сидели. Потому что в 1860-х для бедной дворянки без связей и опыта никакого "честного труда" еще не было, только "бесчестный", увы. Вот и начнешь задумываться о пользе революции. Кстати, еще о нашем обществе "равных возможностей" — точнее, конечно, менее неравных. С одной стороны, есть шанс, что Головлевы, кроме матушки Арины Петровны, в нем сошли бы на нет еще быстрее. С другой стороны, Арина Петровна могла бы развернуться по полной и, но ее детям и внукам это вряд ли помогло бы.

Получается, самое жуткое, что с переменой времени "головлевские" проблемы никуда не деваются. Проблемы семей, в которых не просто нет любви между членами семьи, а ни у кого из них ни разу в жизни ее не было. Проблемы людей, которые живут по привычке, механически, движимые каким-то застарелым и давно не актуальным расчетом. Проблема пошлости, наконец. "Пошлость имеет громандую силу; она вседа застает свежего человека врасплох, и, в то время как он удивляется и осматривается, она быстро опутывает его и забирает в свои тиски". Кто никогда не пасовал перед скандалящими тетками, лезущими без очереди, перед грозными гардеробщицами, перед ханжеским лицемерием, прикрытым маской дорбродушия, кто никогда не думал, что проще уж уступить, чем "связываться". Главное — потом убежать достаточно быстро, пока это уступничество не завело далеко.

сабж

В конце остается единственный вопрос: "Ну и что?"

Вообще надо обладать изрядными дарованиями, и особенно степенью графомании, чтобы написать 300 страниц ни о чем. Конечно, авторов академического курса теории государства и права под редакцией Марченко Маккарти уделать не удалось, но он значительно приблизился к ним.

Вес текст тщетно надеешься, что вот сейчас уже начнется наконец хоть какое-нибудь захудалое действие, хоть что-то, похожее на сюжет. Но не может ведь быть книги такого объема совсем без сюжета, думаешь. Ан нет, может. Герои, отец с маленьким сыном, идут по дороге неизвестно откуда неизвестно куда на фоне пост-апокалиптического антуража. Кругом горелые дома, трупы, жрать им нечего, погода плохая. Они идут и идут. А жрать нечего, и погода плохая. А они идут. А кругом трупы. И погода плохая. Идут. И жрать нечего. Вот, собственно, краткий пересказ. Такое чувство, что автору, как Дюма, платили построчно, только в отличие от Дюма, который за это выдумывал прекрасные сюжеты, Маккарти повторяет на разные лады одно и то же — как есть нечего, как страшно вокруг и какая погода плохая. В целом — он пишет простенько, чередуя по очереди два приема: скупые диалоги без авторской речи и длинные описания того, как плохо вокруг.

Вокруг, натурально, происходят ужасы постапокалиптики: сожженные города, трупы, мародеры, каннибалы. Что характерно, все это совершенно не трогает сердце, потому что слишком уж этих ужасов много на единицу текста, они быстро начинают восприниматься как скучный задник. Самое интересное, что бывает в постапокалиптических сюжетах, то есть история о том, как, собственно, все это произошло, а также о том, как люди на руинах строят новую жизнь — всего этого нет. Есть только тоскливая дорога без конца и начала.

Разговоры и общение отца с сыном тоже вызывают подозрение, несмотря на всеобщее умиление. По логике вещей, если мальчик родился после апокалипсиса и никогда не видел нормальной жизни, не общался со сверстниками, пережил самоубийство матери и тд — с одной стороны, он вряд ли вырос бы настолько адекватным и приличным, что ли. С другой стороны, для него-то этот постапокалиптический антураж должен быть совершенно естественным, раз он другого никогда не видел, и он не должен дергаться от всякого куста, как будто вырос в счастливом розовом мире рекламы детского питания и только вчера очутился среди этого ужаса. В общем, как бы ни пафосно выглядели все эти скупые "мужские" разговоры отца с сыном, в них изрядная доля фальши.

Первые несколько десятков страниц читаешь с интересом, потом, осознав, что ничего, кроме этого, не будет, разочаровываешься.

сабж

Первую половину романа пыталась понять, что к чему и стоит ли смеяться, или стоит относиться к выделываниям Псмита с подозрением. Особо напрягала псмитовская манера выражать свои мысли — пока к ней не привыкнешь, не совсем ясно, всерьез герой говорит или так изысканно издевается. Впрочем, другим персонажам это тоже неочевидно, кажется. Через некоторое время я привыкла и начала получать от его изысков некоторое извращенное удовольствие.

Сюжет книги строится в целом на том, что Псмит, скучающий богатый выпускник Кембриджа, приезжает с другом в Нью-Йорк и не найдя, чем себя занять, устраивает большой переполох в местной невинной газетке для семейного чтения, за несколько недель превратив ее в рупор борьбы с угнетением и тд. В части отношения к СМИ роман очень напоминает "Сенсацию" Во, хотя не такой смешной, конечно, но все же неплох. Особенно нежную симпатию вызывает идея автора, что сильным мира сего может быть какое-то дело до того, что пишут о них в дешевых газетах, и "свобода слова" способна на них реально воздействовать. Впрочем, если бы не эта идея, не на чем было бы построить весь сюжет. Псмит и его новоявленный приятель — временный редактор газеты — усердно разоблачают, вызывают на себя гнев разоблачаемых, который выливается в драки, погони и прочую веселую возню.

С другой стороны, смешно в романе совсем не это, а скорее — все те мелкие моменты, которые не имеют к сюжету никакого отношения, но очень украшают текст. Гангстер-кошатник, к примеру, речи Псмита, набор очень характерных прежних авторов газеты "Уютные минутки". В целом — не могу сказать, чтобы была в восторге, но прочитала не без удовольствия. На фоне того, что Пратчетт весь практически освоен, и Во тоже заканчивается, видимо, пора взяться за Вудхауза.

Хорошая книжка, чтобы по ней снять квази-интеллектуальный боевик/детектив, в духе "Девушки с татуировкой дракона". По мере чтения не покидала мысль, что я читаю не художественный текст, а сценарий. Минимум отступлений, максимум подробных описаний действия — в линейном времени. История сама по себе, конечно, дурацкая: некий-де финнский ученый полвека назад сделал некое ценное открытие и прикопал записи во дворе своего дома, который теперь находится в России. А товарищи из британских спецслужб пытаются с помощью нашего героя эти записи заполучить. Дело причем происходит в глубоком Советском союзе, идет холодная война, русские — сосредоточие всего ужасного ну и далее по тексту. Петербуржцев, кстати, порадуют привычные топонимы, учитывая, что таинственные записи хранятся в огороде в Светлогорске (как говорится, если все будет плохо, у нас есть три выхода: Брусничное, Торфяновка... — ну а у героев вход).

Наш герой, кстати, традиционно, страдающий по поводу недавной гибели жены (герои боевиков всегда по чему-то страдают, нормальных семей у них не бывает), ни с того ни с сего оказывается втянутым в это мероприятие, причем еще и под чужой личиной. См. кено "без лица", которое Бэгли предсказал цать лет назад. Кстати, что же случилось с героем и кто злодейским образом придал ему чужую внешность, так и не выясняется, хотя это, пожалуй, самый интересный вопрос книги, а сомнительное изобретение — дело десятое.

В общем, эта книга — отличная основа для современного *приличного* боевика, где много бегают, стреляют, но при этом сюжет не складывается в совсем уж фееричную тупость. Она очень графическая, а вот особых литературных достоинств в ней нет, впрочем, нет и особых недостатков — читается очень легко и совершенно не требует участия мозга. Любителям подобной литературы рекомендую, всем остальным — разве что как способ "овощения".