сабж

Определенно, не самая выдающаяся пьеса Шекспира. К тому же мне сильно не повезло с диктором — местами его речь (особенно то, как этот одышливый подсюсюкивающий старик изображал речь ребенка, то есть Мамилия) вызывала настоящее бешенство. Но и в остальном — для Шекспира как-то неожиданно слабо, персонажи все откровенно картонные. Один плохой король и все остальные — хорошие до отвращения. Страдающая, но покорная Гермиона, Пердита, которую в переводе Левика тактично называют Утратой, принц, которого я уже позабыла, как звать. Жили да были милые люди, король Богемский и король Сицилии, и второй внезапно на пустом месте решил взревновать свою жену к первому. Тут же появляется таинственный ребенок королевской крови, воспитанный пастухами (без этого никак). В эту Золушку немедленно влюбляется местный принц (без этого тоже никак). Ну и заканчивается все, собственно, обретением безумным королем блудной дочери, торжеством любви, внезапным "оживлением" Гермионы, воссоединением супругов и тд. Что забавно, про маленького Мамилия, который умер и не думает воскресать, все как бы забыли, и Гермиона тоже.

Стихи, как всегда, прекрасные, а сюжет откровенно никакой. И действия в нем не так много, а уж оригинальности так и вовсе нет. Хотя, конечно, даже с таким дурацким сюжетом Шекспир впереди многих и многих, и, думаю, на сцене это выглядит значительно лучше, если хорошо сыграно.

Пожалуй, единственный по-настоящему комический эпизод — это как медведь ест дворянина, а наблюдающие пастухи обсуждают, доел он его или еще нет.

сабж

Первое главное разочарование: ничего общего с Прокопием Кесарийским у романа нет. Это просто название-обманка.

Собственно, и штамп "интеллектуальная проза" — тоже обманка. Ничего особенно интеллектуального не заметила — если не считать сам факт изучения героями греческого. Но в данном случае греческий носит косвенно сюжетообразующий характер. А в остальном — на кого, пардон, рассчитывают авторы, переводчики и редакторы подобной "интеллектуальной прозы", объясняя мне в примечаниях, что "Август — это был такой римский император", а также называя Фому Аквинского "Томасом Аквинасом"? "Это платье от Версейс" (с) сразу вспоминается)) На тех "интеллектуалов", которые победили школьную программу по литературе, но дальше не продвинулись, очевидно.

Ладно, на самом деле, роман правда не плох, и слушать его было интересно — более интересно, чем "Маленького друга", за счет некоторой сюжетной интриги. В целом это очень милый сюжетный поворот, хороший и до сих пор недостаточно избитый анти-детективный прием: в начале нам говорят, кто и как убил, а дальше мы всю книгу идем к тому, как же убийцы до этого докатились.

Но, строго говоря, и эта история — не самая важная линия в романе. По мере чтения постоянно думаешь, что же тут среди этой чехарды разговоров, бытовых подробностей и тд действительно значимо и зачем это все. Мне кажется, как часто в подобных случаях, на вопрос отвечает эпилог. Можно, конечно, выводить для себя разные выводы из подобной истории — она достаточно детальна и многогранна, чтобы можно было ее рассматривать как историю об убийстве, как историю о неудавшемся наставничестве (привет "ОЗ", "никогда еще не было, чтобы учитель предал своих учеников"), как историю о вышедших из-под контроля "тайных силах". Я для себя решила, что это история ядовитой серебряной ложки. В том смысле что серебряная ложка не просто не гарантирует дальнейшего успеха, какого-то особого жизненного пути, достижений и тд, а местами даже мешает этому.

На самом деле, забавно, как герой — мальчик из ну очень простой во всех смыслах семьи, которой он жутко стесняется (хотя и не признает этого вслух) — изо всех сил пытается стать своим в компании "крутых", которые изучают греческий. И все они представляются ему едва ли не небожителями (хотя этого он тоже не признает). Все, наверное, через это проходили, только не в 20 лет, а в детсаду и младшей школе. В 20 лет это выглядит как-то сомнительно, впрочем, за счет изрядной задержки времени окончания обучения и начала работы и самостоятельной жизни они все выглядят слегка недоразвитыми в психологическом плане. В общем, это очень забавно, конечно. Герой очень старается, и в итоге его принимают в компанию — но не до конца, не открывая ему всех "страшных" тайн — впрочем, и без этого он очень доволен. Все тайны открываются, только когда над компанией золотых мальчиков и девочки гремит гром, и деваться им уже некуда. Удивительна, на самом деле, социальная инертность: узнав, что его лучшие друзья убили человека и собираются убить еще одного, он ни на секунду не задумывается о том, чтобы донести кому следует или хотя бы рассказать их общему наставнику. Нет, все, что делают эти золотые дети, в какой-то степени непогрешимо.

А дальше возникает странная, но очень популярная в жизни ситуация развенчания кумиров: чем дальше в лес, тем сильнее "опускаются" друзья героя, тем безнадежнее становится их ситуация — не столько объективно, сколько субъективно, в его глазах в том числе. И постепенно выясняется, что как раз герой-то — наиболее "успешный" среди них, единственный, кому удалось получить высшее образование, единственный, кто вообще куда-то двигается по жизни. По эпилогу это особенно сильно видно, и, пожалуй, даже к лучшему, что автор не стала доводить эпилог до состояния "прошло 15 лет" — тогда, думаю, разница между ними стала бы еще больше. Но и по направлению движения в целом видно, как печальна судьба всего этого "золотого" греческого класса.

Отдельно скажу про Джулиана: это такая обидная тайна, которая раскрывается и выясняется, что и тайны-то никакой не было. Очаровательный душка-тиран-наставник, от которого все дети были без ума и который не просто ничем не помог им (хотя должен был бы из моральных соображений), но и в буквальном смысле обнаружил полное безразличие к их делам и судьбам. Занимай их судьбы его хоть немного — он бы, конечно, не сделал того, чего сделал, но ему оказалось именно безразлично, и это очень печально, учитывая, что из всех персонажей он кажется наиболее привлекательным и интересным и, собственно, остается таким до последнего. Очень жаль, хотя опять же — очень типично. Да и история в целом, несмотря на дикость эпизодов с убийствами — вполне достоверная и, вероятно, даже без убийств все пошло бы именно в эту сторону. Периоды интереса в тексте сменяются периодами тягомотины, и наоборот.

Завела эту книжку еще в старшей школе на волне увлечения историей, потом перевезла с собой в Питер и только сейчас удосужилась прочитать. Что сказать, могла бы и дальше прекрасно не читать — ровно ничего не потеряла бы, только сберегла бы изрядное количество часов жизни (два толстых тома). Вкратце: в ней вся та же традиционная русофобия, которую и сейчас можно прочитать в сетевых дискуссиях. Только Кюстин уделывает всех сетевых русофобов объемом. Могу предположить, почему взбесился Николай, читая эту книгу: она бесконечная и все одно по одному.

Чего ожидаешь от путевых заметок: наблюдений о жизни, каких-то деталей, описаний, эпизодов — в общем, интересных мелочей. Потому что все остальное и так известно, в общем. Чтобы выяснить, что в России абсолютизм, а РПЦ находится фактически на службе у государства, ехать никуда и не нужно. Чтобы выяснить, что в России холодно и плохие дороги, тоже. Но нет, вместо интересных деталей Кюстин вываливает сотни страниц собственных рассуждений на тему того, что абсолютизм — это плохо, а католическая церковь — хорошо. Сами по себе они, понятно, никакой ценности не имеют, тем более что выдают крайнюю ангажированность авторской позиции: у нас (в Европе) хорошо, в России — плохо; католическая церковь — правильная, все остальные — неправильные. Чудовищно скучно и бессмысленно, все это мы уже ели, видели и слышали по сто раз в разных вариациях.

Собственно путевых заметок по тексту — раз-два и обчелся. Пожалуй, интересно прочитать про нижегородскую ярмарку: это то, чего ни мы, русские потомки, ни иностранные современники сами бы узнать не смогли. Все остальные впечатления более чем скудны: центр Питера, центр Москвы — такая программа ленивого туриста, из тех, которые в Риме видят только Колизей, а ни о чем другом и не слыхивали. Конечно, в то время путешествия для собственного удовольствия, пожалуй, было оксюмороном (хотя по России оно и сейчас так во многом). Скудные замечания по поводу реального окружающего мира (а не бесконечных рассуждений автора, не имеющих ничего общего с жизнью) изредка перемежаются сведениями о русской истории, почерпнутыми (точнее — понадерганными) из Карамзина. Особенно комично, когда Кюстин пытается как нечто новое сообщить читателям то, что уже давно и весьма пространно сообщил Карамзин.

На фоне проклятий ужасному абсолютизму еще забавно выглядит искреннее восхищение императором Николаем. Тем самым, да, Палкиным. По Кюстину, это Николай как раз исправит все зло, причиненное русскому народу Петром и Екатериной, направит Россию по верному пути, и вообще он единственный искренний, широкой души человек, блабла.

Рассуждения про абсолютизм еще можно понять — в конце концов, это такое общее место, про которое считает нужным, как про потрясающее открытие, сообщить любой человек, мало-мальски заинтересовавшийся историей России. Забавнее рассуждения о русском характере и эпические выводы в духе "русские не умеют любить". Или, например, жалобы на то, что пленные солдаты наполеоновской армии мерзли русской зимой — страшно подумать, как русская зима только посмела! Помнится, давеча в Риме мы увидели где-то памятник какой-то итальянской дивизии, которая полегла "за Италию" в районе Волги и хихикали, что далеко же люди поперлись, чтобы умереть за Италию. Так и здесь, в общем, ни о какой беспристрастности говорить не приходится, особенно применительно к делам не так давно минувшим.

В целом, несмотря на всю мою любовь к подобной литературе, Кюстин — совершенно бесполезное чтение для тех, кто хочет узнать о России что-то новое, даже мелочи. А тому, кто ищет русофобскую литературу, проще все-таки почитать современные интернеты, чем мучиться с этими двумя томами довольно нудного текста. Могу рекомендовать разве что в качестве упражнения в смирении.

Собственно, я собиралась читать Донну Тартт, но Р., как всегда, сказал, что это несерьезно и что все реальные пацаны читают Прокопия Кесарийского. Крыть было нечем, тем более, что он в десять раз меньше)

В целом я, как юрист, крайне высокого мнения об императоре Юстиниане, в каких бы там его грехах ни обвиняли. У меня даже Кодекс целиком есть (не скажу, что я его целиком же прочитала, конечно). С этой точки зрения Юстиниан, по-моему, достоин всяческих похвал и благодарностей — и что характерно, Прокопий о кодификации законодательства ни словом не обмолвился — видимо, потому, что говорить про это плохо как-то глупо, проще уж совсем замолчать.

Вся "Тайная история" — это небольшая инвектива против Юстиниана и его жены Феодоры (известной миру по прекрасной равеннской мозаике). На мозаике Феодора очень хороша, говорят, была так же хороша и в жизни. Что, впрочем, не мешает автору обвинять ее в нимфомании и разврате, а их обоих — в жестокости и жадности.

Собственно, стандартный набор обвинений, выдвигаемых классическими историками против плохих императоров: они губят людей без суда и следствия, присваивают себе их состояния, насильно "усыновляются" богатыми патрициями, которые потом внезапно умирают. И так 80 страниц. Если бы не предыстория по поводу артистического прошлого Феодоры (а она, по Прокопию, была цирковой артисткой, то есть ниже падать некуда) и периодических высказываний на ту тему, что Юстиниан на самом деле не человек, а демон, было бы немного скучно, пожалуй. В силу специфики жанра такого текста нельзя прочитать много (хотя, в сравнении, панегирика, по хорошему, и столько-то не прочитаешь, чтобы не уснуть), но Прокопия ровно столько, сколько нужно. Кажется, он очернил эту пару во всех областях, до которых добрался, а заодно захватил истории ряда пострадавших от их деятельности граждан.

Вынуждена признать, что благотворное влияние христианства, про которое я все время думала, читая Геродота, видимо, сильно преувеличено: Юстиниан и Феодора были самыми что ни на есть христианами, что ни секунды не мешало им совершать все же те грехи против своего народа, что и языческим императорам. Более того, к ним добавилась теперь еще и религиозная нетерпимость и гонения на не-христиан.

В целом история скорее занимательная, чем поучительная.

Тоже сборник историй, написанный королевой Маргаритой по образу и подобию "Декамерона" Бокаччо. Но "Гептамерон" не закончен и значительно меньше размером. Что, в общем, и к лучшему, учитывая, что истории "Гептамерона" в целом куда проще и далеко не так интересны, как многие истории Бокаччо. Нельзя сказать, чтобы какие-то отличались особенной выдумкой или оригинальностью сюжета, а встречаются и откровенно беспомощные (например, весь сюжет одной истории состоит в том, что одна дама пошла в общественный сортир и испачкалась там в нечистотах. с ума сойти, как весело!) Не говоря уж о том, что, с одной стороны, "Гептамерон" — это сборник скабрезных анекдотов "про это", а с другой стороны, они подаются с таким морализаторским занудством, что противно становится. Главная зануда из всего сборища рассказывающих истории, госпожа Уазиль — альтер эго самой Маргариты, ясно дело.

В целом сюжет всех рассказов сводится к тому, что сторона А хочет секса, а сторона Б не дает. Уже на пятой это набивает оскомину и, кажется, про отношения полов в любом виде не захочешь читать никогда. Хочешь привить себе любовь исключительно к документальной, научно-популярной или профессиональной литературе — читай "Гептамерон", в общем. К тому же для придания достоверности безумным сюжетам периодически используются, мягко скажем, нежизнеспособные конструкции. К примеру, гость забрался в постель к жене хозяина, а она *перепутала* его со своим мужем. Ну да, в сущности, какая разница, один мужчина или другой! И на этом строится не одна, а несколько историй.

В целом, если вы уже читали "Декамерона" — не откроете для себя ничего нового. А если не читали — то и не нужно, читайте "Кентеберийские рассказы" Чосера, они куда разнообразней и веселей.

Следует заметить, что, возможно, негатив от этого текста в моем случае в изрядной степени сформирован начиткой — я слушала аудиокнигу. Знаете, бывают люди, чья манера говорить вызывает бешенство практически все зависимости от содержания того, что они говорят — вот это тот случай. Я лично терпеть не могу тот говор, которым начитана книга — Р. говорит, что он называется старомосковским. Все эти "церЬковь", "маленькЫй" и "осталоС" ([с] твердое). А, учитывая итальянскую специфику, от фраз типа "герцог УрбинскЫй зашел в церЬковь" на меня натурально нападали корчи. Моя бабушка, много лет прожившая в Ярославле, так говорит. Впредь буду внимательней выбирать аудиокниги.