сабж

Как этот человек пишет — вот что сразу бросается в глаза. Совершенно изумительный слог, такой, что не уже и не важно, о чем он, собственно, пишет, кто герои и что происходит. Очень точные наблюдения, очень точные формулировки — на моей памяти такая исключительная изобретательность и небанальность описаний была только у Грина, но у Олеши она гораздо более реалистичная и едкая.

Интересна трансформация подхода к герою. Поначалу, естественно, кажется, что Кавалеров — действительно, герой, тонко чувствующая и страдающая личность, затираемая жестоким веком, который своими грубыми рабоче-крестьянскими сапогами... И благодетель его представляется таким же, красномордым, плотным, начисто лишенным "тонких порывов", непонятно зачем подобравшим себе игрушку. При этом, впрочем, где-то на задворках сознания в первой части теплится мысль, что оценки героя как-то уж слишком жестоки, и себя он любит как-то уж слишком, а других так откровенно пытается изо всех сил презирать, что начинает со своим высокомерием выглядеть подозрительно.

А потом внезапно появляется смешной человечек с подушкой и озвучивает очень внезапный (по крайней мере для меня) вердикт: зависть. Кавалеров просто завидует успешности, трудолюбию, уверенности, возможности облагодетельствовать кого-то просто так, уважаемости и прочим вполне почитаемым качествам своего благодетеля. Тем сильнее завидует, что тот подобрал его, пьяного и нищего, на улице, привел к себе в дом, очистил от грязи и дал работу. Удивительное дело: страдающий герой внезапно оказался низкой личностью. А ведь так грезил о своей погибшей (по вине других, разумеется) молодости, о жестоком веке, который не ценит индивидуальных талантов! Такие неоцененные типажи обломовского толка принято обычно рисовать самыми радужными красками и всячески чернить "детей Марфы", которые регулярно подают им заработанную тяжким трудом милостыню, чтоб не сдохли.

Человек с подушкой — странный персонаж: он изрекает неприятные истины, вступающие в противоречие с его собственным, казалось бы, жизненным кредо, во всяком случае, с тем, что давало бы ему право на самоуважение. И если Кавалеров до последнего не признает своего падения, то Иван делает это легко и видимо беззаботно, как факт. И это, в сущности, довольно жутко.

Фигура Кавалерова пробуждает ассоциации с целым рядом таких лишних людей, трагической испостасью которых является Раскольников, жуткой — человек из подполья и комической — Васисуалий Лоханкин. Его проблема в том, что кроме собственно его неадекватности этому миру, других проблем, которые могли бы эту неадекватность оттенить или хотя бы объяснить, в тексте и нет. За счет этого типаж завистника, обвиняющий весь мир более удачливых в том, что они его вытеснили, не оценили, подобрали на улице и пригрели, выглядит ну очень ярко. И очень типично, к сожалению. И вызывает бурную смесь отвращения и жалости. Не сомневаюсь, что товарищ Бабичев искренне хотел ему помочь, но тут помочь нельзя, если любое участие более сильного (а помогающий всегда сильнее) будет истолковано как насилие.

Печально и изумительно во всем романе то, что людей вроде Кавалерова — великое множество. И мало кто называет их столь выдающиеся качества своим именем.

Хотя в финале герой, конечно, понес наказание, вполне комическое, в виде немолодой вдовы, но совершенно ничего не осознал и не осознает. И с жизнью своей, разумеется, ничего не сделает. Последний аккорд — очередь на занятие кровати — настолько же ужасающ, как и последний аккорд "Котлована". Да и вообще, несмотря на несхожесть во всем остальном, и развитие, и финал "Зависти" и "Котлована" оставляют в чем-то схожие впечатления.

сабж

Определенно, все книги хороши, кроме скучных. С этой я ужасно мучаясь, разрываясь между скукой и упрямством. Правда, в изрядной части тому виной еще и чудовищная начитка — какой-то провинциальный театр, в котором девушка-диктор то пищала на все голоса за каждого персонажа (причем одни и те же периодически начинали говорить разными голосами) так, что я подскакивала, то запиналась на простых словах и не там ставила паузы в предложениях. Впрочем, если бы я ее читала, а не слушала, то удовольствия вряд ли получила бы больше, разве что мучилась бы меньше — читать все же быстрее.

Содержание, собственно, тоже провинциальный театр. Никак не могу взять в толк, зачем некоторые писатели так поступают, а именно, смешивают в одном тексте элементы высокого и низкого штилей, фарс и пафос. Получается какой-то ужасный выродок. Читатель понимает, что с таким отношением автора к собственному тексту, ему, читателю, совсем ловить нечего.

Это странно, на самом деле, есть правда хорошие моменты и шутки, удачные фразы, образы. Но складывается впечатление, что все хорошее получается у Хаецкой как-то случайно и к действию и навязанным образам героев не относится, а стоит ей попытаться это действие двинуть — выходит все то же сочетание фарса и пафоса. Собственно, герой, который по жизни ни рыба, ни мясо, зато хороший, умный, понимающий и жаждущий всем помочь скромник, ненавязчиво воплощает оба этих элемента. В остальном же они в основном разделяются по персонажам. К примеру, пресловутой Дианоре (какое имя! дело Прыны Вымрыжмяк живет и здравствует) достается пафос в таких количествах, что смотреть противно, особенно в ее воплощении в мире Аррой. Морган Меган — это первым делом, конечно, фарс. Демиург, являющийся бывшим каторжником в каком-то непонятном мире, забредший не пойми зачем на Землю Хелота и создавший на досуге мир, представляющий собой декорации третьей части. Довольно скудные, правда. Демиург, половину своих существ сотворивший по пьяни или с похмелья, и потом решивший устроить конец света в созданном им мире почему-то с помощью банды образцово-показательных наемников. Все это очень странно, и я не могу понять, действительно кто-то относится к этому всерьез, что ли? Правда, это не тот фарс, который вызывает смех, а скорее печальный образчик петросянии, заставляющий задуматься о том, что некоторые считают смешным.

От всей истории остается ощущение тотальной авторской неряшливости. Такое впечатление, что автор не определилась, пишет она всерьез или нет и хочет сделать историю поучительную или комическую — и в итоге у нее не вышла ни та, ни другая. Все до единого герои какие-то бестолковые и необязательные. Складывается все то же впечатление деревенского театра, в котором пьяница дядя Вася играет короля Лира, не расставаясь с бутылкой водки и периодически выходя из образа, чтобы поругаться с женой. Герои периодически забывают свои роли и несут то восторженную пургу, то какие-нибудь рыночные сплетни. Некоторые и вовсе забывают, зачем они здесь, и под конец уже маются от скуки, не зная, куда себя деть (например, этот мальчик с бабушкой-привидением). Все до единого персонажи вызывают некоторое удивление (там нормальные люди вообще есть, думаешь), но никакого интереса. Пожалуй, единственный очень удачный и симпатичный образ был — святого Суспиция, действительно привлекательный и цельный, и того автор поспешила угробить, увы.

Большие сомнения вызывает также смена трех картин: Робинзон (с Робин Гудом в Шервудском лесу) — Легионер (в образе Гури в Ноттингаме) и Террорист (в мире Аррой). Какая между ними связь, интересно? Я не увидела никакой, кроме того, что из персонажей каждой из частей больше уже ничего нельзя было выжать. Внезапное появление Моргана Мегана, который сначала был хорошим, а потом внезапно стал плохим и перенес всех в другой мир — изумительный по нелепости рояль в придорожных кустах. В каждой части свой набор персонажей, при этом у "переходящих" (типа Алькасара, который в моей начитке упорно говорил с сильным грузинским акцентом, типа, "Пакупай памидор, дарагой, вкюсный, слаткий памидор!") полностью меняется характер.

Основной вопрос, который остается в конце: и что? Зачем было все это? Затем, чтобы сказать, что созданные демиургом-пьяницей с похмелья мороки должны пожалеть своего дебильного создателя? Общее ощущение бестолковости — вот главное впечатление.

сабж

Роман, во многом похожий на "Сенсацию", но не такой блестящий и смешной. Отчасти напоминающий также "Короли и капусту" О'Генри. Дело происходит в маленьком африканском государстве, народонаселение и правители которого буквально на днях слезли с деревьев и приобрели некоторый европейский лоск только формально, а по сути так и остались каннибалами. На престол восходит юный наследник, получивший по недосмотру старших степень в Оксфорде и переполненный идеями модернизации, европеизации и прочими инновациями и нанотехнологиями.

Разумеется, это весело, потому что правитель страшно далек от народа, с одной стороны, и обладает безграничной властью — с другой. При этом имеет вообще очень мало представления о реальной жизни, экономике и тд. и уж совсем не разбирается в людях. Что забавно, даже переполох, который он разводит со всеми своими новыми идеями, никого особо не напрягает, потому что большинство подданных вовсе не понимает, чего император имеет в виду. Достается только самым ближним и наиболее образованным — и они, устав от этого сумасбродства, начинают устраивать против него заговоры, натурально.

А еще в дикой стране, разумеется, есть английское, французское и американское посольства. При этом каждое из них относится к своей работе по-разному: английский посол давно уже на все забил, наслаждается жизнью и плевать хотел на политику и происходящее за стенами посольства. Французский, наоборот, видит везде происки английского, комично усматривая их в самых нелепых вещах, и активно плетет интриги. Американский занят не помню чем.

Вечер становится еще более томным, когда в нашу африканскую страну в поисках приключений прибывает английский юноша-пройдоха, но все же из высшего общества, и тут же становится в правительстве императора министром модернизации и начинает воплощать в жизнь его сумасшедшие планы.

Конечно, все это было б так смешно, когда бы не было так грустно. Во следует реалистической традиции, и люди, власть удержать не умеющие, быстро от нее оказываются оттерты и дорого платят за свои безумные идеи и невнимательность к реалиям. Потому что даже в этой захудалой африканской стране власть оказывается нужна многим, готовым заплатить за нее чужими жизнями. Финальный аккорд с дочкой посла (не буду спойлерить) вообще несколько выбивает из колеи. но мне, пожалуй, нравится. Во все-таки — отличный образчик черного юмора, и шутки на тему смерти ему удаются особенно хорошо.

А вот скажите, вам удобно, когда в библиографии автора приводятся ссылки на книжные серии с его участием, например, разные издания собраний сочинений и тд? И где удобней видеть эту информацию — в конце биографии (в текстовом поле как здесь ) либо в конце всей библиографии (как примечание внизу страницы как здесь)?

сабж

Объем нечитаного Кафки подошел к концу, не включенные в сборники рассказы и "Исследование одной собаки" были последними в моем списке практически, не считая пары мелочей. Забавно, одни кафкианские рассказы кажутся довольно скучными, затянутыми и очевидными (то же "Исследование собаки" или "Нора"). Зато другие (и их большинство) производят удивительно сильное впечатление сочетанием безумия, за которым угадывается какая-то очень жестокая реальность. Это сложно сформулировать, но за всеми вывертами сознания Кафки, действительно, сквозят какие-то совершенно типичные, распространенные и испытанные каждым психологические проблемы, даже не то чтобы проблемы, а затруднения, которые, тем не менее, оказывают решающее и дурное воздействие на всю жизнь.

"История одной борьбы" в этом плане прекрасна. Борьба кого с кем — не очень понятно, учитывая, что герои постоянно меняются. Я бы сказала, что это борьба такого раскольниковского типа, внутри самого героя-повествователя, формата "тварь я дрожащая или право имею". Потому что он постоянно, и резко, переходит на протяжении текста от состояния крайней униженности, подавленности и осознания собственного несовершенства и превосходства других к явному и несколько даже агрессивному утверждению себя. Только в мире рассказа все окружающее подстраивается под его состояние, и поведение других персонажей так же меняется. Возможно, для людей, для которых "поставить себя" никогда не было проблемой, это будет непонятно. Но если читатель хоть раз испытывал неловкость и смущение в гостях среди незнакомых людей, боясь с кем-то заговорить и не зная, куда себя деть, и весь этот набор мучений, когда человек, на которого ты "поставил" в плане того, что вот с ним хотя бы будешь общаться, начинает тебя игнорировать или даже хуже того. А ты терпишь, потому что надо же куда-то употребить свое одиночество, от которого уже на стенку впору лезть. Кому-то покажется знакомым, и если посмотреть на историю с этой стороны, она обретает perfect sense.

Другие рассказы, конечно, очень разные, и далеко не все отражают это всеобъемлющее ощущение неуверенности в себе, которое провоцирует ощущение неуверенности в мире вообще. Одно связано с другим, и если ты постоянно ждешь и боишься подвоха и, более того, считаешь это оправданным, не стоит рассчитывать на какую-то стабильность и вещах и в социальных связях.

"Стук в ворота" в этом плане гениальная вещь, где градус безумия закручивается по нарастающей, но при этом для страдающего героя оно все еще имеет какой-то смысл, потому что в его голове то, что они сделали (сестра из шалости постучала в чужие ворота), вполне оправдывает страшное наказание, которое вот-вот его постигнет. Личность настолько унижена, что не осознает никакой меры соотношения собственных проступков с собственными страданиями. И за любой малейшей оплошностью, даже той, о которой ты сам не знаешь, может последовать страшное и неотвратимое наказание. "Процесс" тоже на этом построен. Мне кажется, это во многом идет в человеке из проблем с воспитанием, когда взрослые наказывают детей, не объясняя, за что, или просто срывают на них свою злость и говорят, что те сами виноваты — непонятно в чем. Кто-то спокойно это переживает в итоге, а кто-то ломается и дальше живет с мыслью, что он виноват непонятно в чем, нет никакой соразмерности преступления и наказания, и отсутствие наказания или даже поощрение вызывает удивление, за которым следует эйфория и некоторая потеря самоконтроля — как бывает с редко, но метко пьющими людьми.

Вот еще одна вещь, которая мне ужасно нравится, целиком — "Маленькая басня":

"- Ах, — сказала мышь, — мир становится все теснее и теснее с каждым днем. Сначала он был таким широким, что мне делалось страшно, я бежала дальше и была счастлива, что наконец видела вдали справа и слева стены, но эти длинные стены с такой быстротой надвигаются друг на друга, что вот я уже добежала до последней комнаты, а там в углу стоит мышеловка, в которую я могу заскочить.

— Тебе надо только изменить направление бега, — сказала кошка и сожрала мышь."