Мне там знакомо каждое окно,

Там девочки фартовые такие.

Ох, больше мне не пить твое вино,

Ах вей, и клешем не утюжить мостовые.

Одна по Дерибасовской пройдет,

Стройна и грациозна, словно танец.

И кто ее увидит, тот дойдет,

Пускай он будет даже иностранец.

Мы все идем за ней, как на расстрел,

И говорим, от страсти задыхаясь:

«Ой, кто же Вас так сильно загорел,

Что я на Вас буквально удивляюсь».

Там все хватают звездочек с небес,

Наш город гениальностью известен:

Утесов Ленька — парень из Одесс,

И Инбер тоже, Бабель из Одессы.

Багрицкий Эдя тоже одессит,

Он здесь писал свои стихотворенья.

А Саша Пушкин тем и знаменит,

Что здесь он вспомнил

«чудного мгновенья».

Ты ж мне один-единственный маяк,

И жить теперь так грустно и отвратно,

Ой, «гоб рахмонес», мамочка моя,

Ой, мамочка, роди меня обратно.

В разлуке сердце нервы теребят,

И жить мне без тебя, так это драма?

Ну кто ж теперь заменит мне тебя,

Ах вей, родимая моя Одесса-мама.

Борис Смоленский, Евгений Агранович

1938

***

Моисей сказал: «Всё от Бога»

Соломон сказал: «Всё от разума»

Утёсов сказал: «Всё от сердца»

Маркс сказал: «Всё от живота»

Фрейд сказал: «Всё от того, что ниже живота»

Эйнштейн сказал: «Всё относительно»

Сколько евреев, столько и мнений.

***

Это кто стрелой из лука

Прострелил головку лука?!

Я ни слова, как немой,

Словно выстрел был не мой".

Снег сказал: – Когда я стаю,

Станет речка голубей,

Потечёт, качая стаю

Отражённых голубей.

Вместо рубахи не носите брюк вы,

Вместо арбуза не просите брюквы,

Цифру всегда отличите от буквы,

И различите ли ясень и бук вы?

Говорили тиграм львы:

– Эй, друзья, слыхали ль вы,

Что не может носорог

Почесать свой нос о рог?

Однажды медник, таз куя,

Сказал жене, тоскуя:

– Задам же детям таску я

И разгоню тоску я.

Яков Козловский.

Первая критическая статья по этой повести. Спасибо 240580!

Здається, список червоних фантутопій уже складений і здивувати чимось, а тим більше додати нову позицію до нього практично неможливо. Але з легкої руки бібліографа фантастики Вячеслава Настецького це вдалося зробити. Та ще й як! Абсолютно невідомий автор, який написав лише один фантастичний твір – повість «Лети, Ікар!».

На фантлабі нещодавно обговорювалося питання щодо впливу Єфремова на Герчика (чи навпаки, писали й видавалися приблизно в один час). Ну, на мій особистий погляд, про якусь схожість із «Туманністю Андромеди» навряд чи доводиться говорити. Хіба що ім’я одного з героїв Нор Інд (в «Туманності…» — Ерг Ноор) та наявність спільної для обох авторів ідеї закономірної еволюції розуму у Всесвіті, що обов’язково має призвести до появи людини. У творі Герчика також говориться про те, що розумні інопланетяни мають бути гуманоїдами; якщо вже вони подолали тяжіння власної планети то обов’язково мають бути гуманістами, інших варіантів не передбачається.

Продовжуючи тему аналогій і паралелей, слід сказати, що спочатку цей текст нагадав довоєнну фантастику з її схематизмом, рубленими фразами, казенними діалогами. Хоча перше враження виявилося хибним і далі, по мірі читання, стало зрозумілим, що твір є характерним представником оптимістичної фантастики 1950-х – 1960-х, сповненої віри в освоєння космосу й романтики міжзоряних польотів. Особливо ступінь наївності й сюжетних натяжок зростає в другій частині повісті, автору явно не вдалося розкрити внутрішній світ закоханої жінки чи правдоподібно зобразити образ 6-7-річного хлопчика. Але усе це з лишком компенсується цілком оригінальним напруженим сюжетом, від якого складно відволіктися.

А ще Герчик випередив на півтора десятиріччя Олександра Казанцева з його «Фаетами» (1973), показавши небезпеку ядерної гонки. Цивілізація марсіан гине від наслідків атомної війни.

Найбільше, що впало в очі при прочитанні повісті – схожість із творчістю Олеся Бердника. По-перше, мова. Читав російський текст повісті Герчика, але час від часу виникало відчуття, що це якийсь втрачений текст Бердника, настільки схожою була стилістика. По-друге, явні сюжетні паралелі з «Зоряним корсаром», особливо з лінією Ура. Покинута на догляд після катастрофи на догляд кіберняньки дитина (діти), мандрівка закоханої інопланетянки на Землю разом зі своїм обранцем, оживлення мертвого батька (батьків), висадка космічного Прометея на планету з первісними людьми – усе це є в обох творах. Назва корабля Ар у Герчика, цивілізація Ара у Бердника, біотоки – енергія думки... До речі, оповідання «Міжзоряна нянька» було опубліковане відразу після публікації повісті Герчика – в 1961 році. Бердник мав можливість до цього прочитати оригінал.

Ну і, звичайно ж, питання про те, утопія це, чи просто космоопера. Як на мене, є два різні підходи до віднесення того чи іншого твору до утопій: вузький і широкий. Вузький – це коли твір цілком і повністю призначений опису соціального облаштування суспільства, це центральна тема, це ж є його ідейною основою, сюжет же грає другорядну, допоміжну роль. Таких творів зовсім небагато. Проте коли підходити ширше, до кола утопій можна віднести й твори, дія яких відбувається в утопічному всесвіті, проте які не зациклені на соціальній повістці. Втім твори другого типу просто неможливі за визначенням без необхідних соціальних умов, хоч їх опису й приділяється набагато менше місця. Саме до утопій у такому розширеному розумінні відноситься ця повість. На далекій планеті Сірасколії побудовано Батьківщину Людського Щастя, де живуть за ери однієї сім'ї. Ну і звичайно ж, герої тут зовсім не єфремовські. Холодно-раціональних персонажів «Туманності…» чи «Години Бика» часто складно розуміти сучаснику. Герої повісті «Лети, Ікар!» скоріше аналогічні до героїв утопічних романів Георгія Мартинова. Такі ж людяні, добрі й трішки наївні.

Ще раз дякую, пане Настецький! Отримав велике задоволення від цієї повісті, яку, до речі, так і не видали окремою книгою за часів СРСР.

***

Кажется, список красных фантутопий уже составлен и удивить чем-то, а тем более добавить новую позицию в него практически невозможно. Но с легкой руки библиографа фантастики Вячеслава Настецкого это удалось сделать. И еще как! Абсолютно неизвестный автор, написавший только один фантастическое произведение — повесть «Лети, Икар».

На Фантлаб недавно обсуждался вопрос о влиянии Ефремова на Герчика (или наоборот, писали и выглядели примерно в одно время). Ну, на мой личный взгляд, о какой сходство с «Туманностью Андромеды» вряд ли приходится говорить. Разве что имя одного из героев Нор Инд (в «Туманности ...» — Эрг Hoop) и наличие общей для обоих авторов идеи закономерной эволюции разума во Вселенной, обязательно должно привести к появлению человека. В произведении Герчика также говорится о том, что разумные инопланетяне должны быть гуманоидами; если уж они преодолели притяжение собственной планеты то обязательно должны быть гуманистами, других вариантов не предвидится.

Продолжая тему аналогий и параллелей, следует сказать, что сначала этот текст напомнил довоенную фантастику с ее схематизмом, рублеными фразами, казенными диалогами. Хотя первое впечатление оказалось ошибочным и дальше, по мере чтения, стало ясно, что произведение является характерным представителем оптимистичной фантастики 1950-х — 1960-х, полной веры в освоение космоса и романтики межзвездных полетов. Особенно степень наивности и сюжетных натяжек растет во второй части повести, автору явно не удалось раскрыть внутренний мир влюбленной женщины или правдоподобно изобразить образ 6-7-летнего мальчика. Но все это с лихвой компенсируется вполне оригинальным напряженным сюжетом, от которого сложно отвлечься.

А еще Герчик опередил на полтора десятилетия Александра Казанцева с его «Фаэтами» (1973), показав опасность ядерной гонки. Цивилизация марсиан погибает от последствий атомной войны.

Больше всего бросилось в глаза при прочтении повести — сходство с творчеством Олеся Бердника. Во-первых, речь. Читал русский текст повести Герчика, но время от времени возникало ощущение, что это какой-то потерянный текст Бердника, столь похожей была стилистика. Во-вторых, явные сюжетные параллели с «Звездным корсаром», особенно с линией Ура. Заброшенная на уход после катастрофы на уход киберняньки ребенок (дети), путешествие влюбленной инопланетянки на Землю вместе со своим избранником, оживление мертвого родителя (родителей), высадка космического Прометея на планету с первобытными людьми — все это есть в обоих произведениях. Название корабля Ар у Герчика, цивилизация Ара у Бердника, биотоки — энергия мысли ... Кстати, рассказ «Межзвездная няня» было опубликовано сразу после публикации повести Герчика — в 1961 году. Бердник имел возможность к этому прочитать оригинал.

Ну и, конечно же, вопрос о том, утопия это или просто космоопера. Как по мне, два разных подхода к отнесению того или иного произведения к утопиям: узкий и широкий. Узкий — это когда произведение целиком и полностью предназначен описания социального обустройства общества, это центральная тема, это же является его идейной основой, сюжет же играет второстепенную, вспомогательную роль. Таких произведений совсем немного. Однако если подходить шире, в круг утопий можно отнести и произведения, действие которых происходит в утопическом вселенной, однако которые не зациклены на социальной повестке. Впрочем произведения второго типа просто невозможны по определению без необходимых социальных условий, хотя их описания и уделяется гораздо меньше места. Именно к утопиям в таком расширенном понимании относится эта повесть. На далекой планете Сирасколии построено Родину Человеческого Счастья, где живут по эры одной семьи. Ну и конечно же, герои здесь вовсе не Ефремовского. Холодно-рациональных персонажей «Туманности ...» или «Часы Быка» часто сложно понимать современнику. Герои повести «Лети, Икар» скорее аналогичные героев утопических романов Георгия Мартынова. Такие же человечные, добрые и немного наивны.

Получил большое удовольствие от этой повести, которую, кстати, так и не издали ни отдельной книгой, ни в сборнике во времена СССР.

***

Михаил Наумович (Моисей Беньяминович) Герчик (7 июня 1932, Бобруйск — 3 июня 2008, Минск) — белорусский советский писатель и поэт.

Родился в 1932 году в г. Бобруйске. В первые дни войны его отец ушел добровольцем в армию и погиб в феврале 1942 года под Москвой. Будущий писатель с матерью и младшим братом всю войну пробыли в эвакуации, в Оренбургской области, работали в колхозе. Большая семья матери эвакуироваться не успела и была расстреляна фашистами в Осиповичском гетто.

Окончил 15-ю среднюю школу в Бобруйске. В 1953 году закончил педагогическое училище в Минске и в 1958 году — и филологический факультет Белгогосуниверситета. Работал в редакции газет Белоруссии и на радио.

В 1954 году написал свою первую повесть «Лети, Икар!», первую и последнюю повесть в фантастическом жанре.

Автор сценария к фильмам «Научись танцевать» и "Наследник". Награждён грамотой Верховного Совета Белоруссии. С 1964 года — чл. Союза писателей СССР.

Автор популярных,многократно переиздававшихся романов “Отдаешь навсегда”, “Обретение надежды”, “Возвращение к себе”, "Солнечный круг", "Ветер рвёт паутину" и мнoгиx другиx книг. Произведения писателя переводились на польский, болгарский, румынский, латышский, узбекский, украинский, белорусский и другие языки, пользовались большим интересом у читателей. Oтрывки из пocлeдниx прoизвeдeний пиcaтeля — рoмaнa “Oружиe для убийцы” и книги “Пoминaльнaя мoлитвa”, а также "Нeвыдумaнныe иcтoрии” были oпубликoвaны в журнaлe “Флoридa” (США) и "Мишпоха" (Витебск, Беларусь).

Писатель Михаил Герчик скончался 3 июня 2008 года в г.Минске.

***

Газетные иллюстрации из книжного издания (спасибо ingvar1964!)

Но вот умер диктатор Сталин и наступила хрущёвская "оттепель".

Стало возможным рассуждать на запретные раньше темы.

Космическая фантастика сразу же потеснила фантастику "ближнего прицела".

Е. Дрозд. Послесловие к сборнику "Слушайте, звёзды!". 1991

*

Повесть в некоторых моментах похожа на "Туманность Андромеды", только в облегчённом, детско-юношеском варианте.

Сейчас сложно сказать, кому раньше пришла в голову идея подобной космическо-коммунистической утопии: Ефремову в 1955-м или Герчику в 1954 (согласно их мемуарам).

Конечно, первопубликация за Ефремовым — начало 1957 г. — против конца 1959 г. у Герчика.

Названия Тантра — Энтра, имена Эрг Ноор — Нор Инд, планетоид Тритон — Трита, Зал Мудрости, Члены Совета Экспедиции, пропавшие два звездолёта до успешного полёта третьего (нынешнего), увлечённость эллинистическим стилем: одежда сирасколийцев, имена/названия Ия, "Малахит"...

Межгалактический Институт, Главный Астрономический Центр, , Средиземноморский и Гималайский Центры, спиральная туманность.

Антиматерия, звездолёт попадает в туманность...Номера планет и галактик, "Луч", созвездие Лебедя, астробиолог.

Совет Института Межзвёздных Сообщений (журнал) и Совет Института Покорения Космоса (газета)

Межгалактический институт, Главный Астрономический Центр, Средиземноморский и Гималайский Центры,, спиральная туманность.

***

Хладнокровные, малоэмоциональные персонажи "Туманности" и противоположные им в этом смысле персонажи "Икара".

Одна из лучших русских утопий нового времени — «Туманность Андромеды» создавалась под влиянием писательского кредо — «либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо не будет никакого, а будет песок и пыль на мертвой планете». Сочетание строгой научности взгляда с художественным воображением породило жизнеутверждающий пафос и «изящный, холодный стиль» (по определению А. Н. Толстого). «Отстраненность» взгляда героев романа на окружающую действительность, так же как «холодноватость» авторского видения объяснялись установкой писателя на воссоздание взгляда человека будущего на его настоящее, а не человека сегодняшнего дня на его будущее — «их горе — не наше горе, их радости — не наши радости. Следовательно, они могут в чем-то показаться непонятными, странными, даже неестественными...».

https://fantlab.ru/autor181

***

"Решение Ии лететь на Землю с Ожеговым и Икаром не встретило на Сирасколии осуждения — каждый гражданин Родины Человеческого Счастья волен был сам решать свою судьбу, если его решение не наносило вреда обществу. "

***

" В салоне Ия села к электронному роялю, открыла крышку и легко пробежала пальцами по его клавишам. Инструмент, очевидно, был ей знаком. Нежная и задушевная музыка остановила сирасколийцев, и они слушали её, закованные в скафандры, — музыку своей планеты, такой недосягаемо далёкой и такой родной. И Икар, стоявший рядом с Алюа, увидел через стекло скафандра, как смягчились черты его лица и огромные глаза стали влажными и задумчивыми.

Икар, не отрываясь, смотрел на девушку, на её смуглое одухотворённое лицо и горящие глаза, на тонкие синие жилки, бившиеся на её виске, прикрытом завитком иссиня-чёрных волос, и сердце его наполнила радость, что у него есть такой хороший, умный и талантливый старший друг и товарищ.

Внезапно Ия оборвала музыку, быстро встала, натянула на руки перчатки и вышла из салона."

https://fantlab.ru/blogarticle55922

*

Я. Мавр "Фантомобиль профессора Циляковского" в переводе Андрея Левчика.

Очень чувствуется влияние этой повести Я. Мавра на повесть "Лети, Икар!" М. Герчика. Мальчик с девочкой, Светозар (аллюзия на югославское имя!**) и Светлана /внуки профессора Циляковского/ путешествовали на летательном аппарате, сделанном на основе фантазита, приводимом в движение силой и со скоростью человеческой мысли. Они побывали на Северном полюсе, в Америке, на Луне и на Марсе — везде принося пользу людям.

Кстати, настояшая фамилия Мавра — [Иван] Фёдоров — созвучна фамилии первого русского космиста, автора "Философии общего дела", учителя Циолковского, Николая Фёдорова.

https://fantlab.ru/files/private_messages...

*

"Человеческое воображение, подогретое сотнями фантастических романов и научных гипотез, рисовало причудливые картины жизни на других планетах, встречи людей разных миров.

И эти сообщения пришли. Унылые пейзажи Луны — остроконечные горы, долины, гигантские кратеры вулканов, «моря», заполненные вместо воды космической пылью, зияющие трещины, — безмолвный и страшный в своей неподвижности мир глядел на людей с экранов телевизоров.

А потом замелькали другие картины, и они заставили всю Землю содрогнуться от ужаса.

Планетолёт «Молния» начал спиральный облёт Марса, и его передатчики послали на Землю рассказ о страшной трагедии, постигшей много веков тому назад эту планету, о гибели цивилизации на ней. Люди увидели выжженную землю, покрытую плотным слоем радиоактивного пепла. Руины изумительных дворцов, согнутые в узлы нечеловеческой силой металлические конструкции, гигантские каналы, заваленные землёй, моря, в которых радиоактивные лучи убили даже бактерии, — всё это говорило о страшной войне, которая стала самоубийством для марсиан.

Боль и отчаяние, охватившие землян при виде победы смерти над жизнью, сменились безмерной радостью от сознания того, что нам удалось предотвратить гибель своей прекрасной, цветущей планеты, что трагедия Марса никогда не повторится на Земле.

Поиски разумных существ, высших форм жизни на других планетах Солнечной системы продолжались. Но они были обречены на неудачу. На Венере из-за отсутствия свободного кислорода и колоссального количества энергии, которую планета получает от солнца, жизнь была представлена только мхами и лишайниками, простейшими микробами и бактериями, которые учёным удалось отыскать в полярных областях.

Встретить людей на далёких планетах — Юпитере, Уране и Нептуне никто не ожидал. Вечный холод и мрак царили в этих страшных мирах, не знающих ласки солнечного луча, тихого дуновения ветерка, задумчивого всплеска волны...

Но Солнечная система была только крохотным островком в безграничных просторах вселенной. Где-то там, за десятками и сотнями парсек пути, лежали «архипелаги» систем, подобных Солнечной. И не на одной, а на сотнях планет развивалась жизнь, где близкая к уровню жизни на Земле, а где и намного превзошедшая её. И люди устремили свои взоры к этим мирам. Встретиться с теми, кто населяет их, наладить с ними постоянную связь — это была величайшая мечта уже первого века Коммунистической эры. А сейчас шёл девятый, но люди были по-прежнему далеки от своей мечты."

"Они стояли на Красной площади Москвы — высокий широкоплечий мужчина с обветренным открытым лицом, смуглая тоненькая женщина с копной иссиня-чёрных волос, и коренастый юноша с таким же, как у мужчины, бугристым лбом, широкими, сведёнными на переносице бровями, похожими на два созревших пшеничных колоса, и слегка тяжеловатым подбородком. Они стояли на единственном на земном шаре месте, которого не коснулось время, и прислушивались к малиновым всплескам курантов на Спасской башне. Благодарное человечество, как святыню, сохранило эту башню, и седые стены Кремля, и сизые ели, застывшие в строгом молчании у этих стен, и источенную веками брусчатку площади, и казавшиеся игрушечными рядом с устремлёнными в небо громадами из бетона, алюминия и стекла, резные купола собора Василия Блаженного. Сохранило, чтобы даже через миллионы лет люди могли приходить и стоять, оцепенев от волнения, как эти трое, там, где начинался Коммунизм.

Их видели в этот день на площади Дерзновенных у памятника героям, павшим в чёрных глубинах космоса. Гигантская серебристая ракета, устремлённая в небо, и бронзовые многометровые фигуры людей утопали в цветах. Они тоже положили к подножию цветы, яркие, прекрасные цветы Сирасколии, и долго стояли, склонив головы и вспоминая товарищей, отдавших свои жизни, чтобы проложить человечеству путь к звёздам."

"Лети, Икар!"

*

Десятилетним мальчіком будущий автор потерял отца, может быть, поэтому во многих его произведениях присутствуют персонажи "отец" и "сын".

К примеру, в повести "Солнечный круг" (1969), где, среди прочего, сынберёт у соседского мальчика книги (правда, названные приключенческими): Жюль Верн, Майн Рид, Беляев, Мавр, Ефремов.

*

https://fantlab.ru/blogarticle55922

https://fantlab.ru/blogarticle60657

___

* Такая же судьба постигла "Лети, Икар!".

** Последовавшее ухудшение отношений с СФРЮ (?)

10 мая 2018 г. спаўняецца 135 год з дня нараджэння класіка беларускай літаратуры Янкі Маўра. Аб тым, чаму пісьменнік вырашыў пісаць для дзяцей, як на яго светапогляд паўплывала вучэнне Дарвіна, пры якіх абставінах ён пазнаёміўся, а потым і парадніўся з Якубам Коласам і як выкарыстоўваў веданне дзіцячай псіхалогіі пры выхаванні сваіх сыноў і дачок, парталу www.interfax.by расказала праўнучка Янкі Маўра і Якуба Коласа Васіліна Міцкевіч.

– Васіліна, Ваш прадзед – вядомы беларускі дзіцячы пісьменнік Янка Маўр. Ці ведаеце Вы, як ён прыйшоў у літаратуру? Чаму вырашыў стаць менавіта дзіцячым пісьменнікам?

– Янку Маўра (Івана Міхайлавіча Фёдарава) ведаюць як беларускага дзіцячага пісьменніка, але ён пісаў і для дарослых, яго публіцыстыка друкавалася ў тыднёвіку "Літаратура і мастацтва", вострыя фельетоны ў "Вожыку". Але большая частка яго творчасці – гэта творы для дзяцей і юнакоў. Чаму ён выбраў дзіцячую літаратуру? Напэўна, таму, што быў настаўнікам пачатковай школы, выкладаў гісторыю і геаграфію ў старэйшых класах і адчуваў патрэбу ў такой літаратуры. У той час не было інтэрнэта і тэлебачання, да і кніг для дзяцей не хапала. На сваіх уроках мой прадзед выкарыстоўваў успаміны вядомых падарожнікаў, звесткі з розных энцыклапедычных выданняў, цікавыя матэрыялы, якія друкаваліся ў часопісах, такіх як "Вакол свету". Па рэакцыі вучняў бачыў, з якой зацікаўленасцю яны ўспрымалі яго расказы. Гэта і вызначыла змест, а таксама да некаторай ступені і форму першых кніг пісьменніка Янкі Маўра – аповесцей "Чалавек ідзе" і "У краіне райскай птушкі".

Мала хто ведае, што Янка Маўр пераклаў на беларускую мову "Прыгоды Тома Сойера" Марка Твэна, некаторыя казкі Ганса Хрысціяна Андэрсана, творы Рэдзьярда Кіплінга, Жуля Верна.

Да дзіцячай літаратуры Янка Маўр ставіўся вельмі сур’ёзна, бо маленькі чытач – самы патрабавальны і ўважлівы, часам знаходзіць недакладнасці і памылкі, на якія не звяртаюць увагі дарослыя. Ды і пісаць трэба так, каб усё было зразумела і ясна. Таму Янка Маўр вельмі перажываў, калі ў яго час да дзіцячай літаратуры ставіліся як да дадатковай, разглядалі як дапаўненне да літаратуры для дарослых.

Іван Фёдараў – малады настаўнік

– Янку Маўра адлічылі з настаўніцкай семінарыі. Што гэта за гісторыя?

– У Панявежскую настаўніцкую семінарыю прадзед паступіў у 1899 годзе, да гэтага ён быў выхаванцам Ковенскага рамеснага вучылішча. У час навучання там склаліся гурткі дапытлівых хлопцаў, якія цікавіліся рознымі пытаннямі, калектыўна іх абмяркоўвалі, захапляліся кнігамі, якія здабывалі з немалымі цяжкасцямі. Паступова Янка Маўр адкрыў для сябе Тургенева, Горкага, Буніна, Купрына і іншых рускіх пісьменнікаў, пазнаёміўся з навуковымі выданнямі, артыкуламі Чарльза Дарвіна. Ідэя вучонага аб тым, што ўсё на свеце змяняецца і развіваецца само сабой, па законах прыроды, без удзелу бога, урэзалася прадзеду ў памяць на ўсё жыццё.

Менавіта з прыняцця самастойных рашэнняў у хлопцаў фарміраваліся крытычныя падыходы як да ідэалогіі, рэлігіі, так і да сацыяльных праблем. У разважаннях і спрэчках у вучняў выпрацаваўся свой, адзіны, універсальны закон "Рабі ўсё, што хочаш, абы толькі ад гэтага нікому шкоды не было". Напэўна, аўтарам гэтага закона быў Янка Фёдараў, таму што ён падрабязна падводзіў пад яго свае ўспаміны.

Значнае месца ў выхаванні займалі малітвы і вывучэнне "закону божага". Янка Маўр падлічыў, што за ўвесь час вучобы ў вучылішчы гэтыя малітвы выхаванцы праслухалі па шэсць тысяч разоў. Пры такой дакучлівай рэлігійнай прапагандзе некаторыя вучні станавіліся "бязбожнікамі", да якіх адносіў сябе і Янка Фёдараў. Невыпадкова адным з цікавых твораў Янкі Маўра стала казка "Падарожжа ў пекла".

У настаўніцкай семінарыі Янка больш свядома ставіцца да сацыяльных пытанняў, знаёміцца з нелегальнай літаратурай. У семінарыі былі нашмат лепшыя ўмовы для вучобы, дзяржаўнае забеспячэнне, але давучыцца Янку не прышлося, ён быў выключаны за паўгода да заканчэння апошняга курса. У сваёй аўтабіяграфіі Янка Маўр адзначаў: "Вскоре поп заметил, что я не оправдываю надежд, даже испортился окончательно, – и погнал меня из семинарии "аки блудного сына" . Янка зняў пакой і пачаў зарабляць прыватнымі ўрокамі. Адначасова займаўся самаадукацыяй і рыхтаваўся да экзаменаў. У 1903 годзе здаў экстэрнам экзамены за семінарскі курс, атрымаў пасведчанне настаўніка пачатковай школы і быў накіраваны на работу ў якасці памочніка настаўніка ў мястэчка Новае Месца пад Панявежай. Праз год-другі працы ён трапіў у спісы "неблаганадзейных" і ў пачатку 1906 года быў пераведзены ў сяло Бытча, каля Барысава, Мінскай губерніі.

Іван Фёдараў. 1903 год

– Як пазнаёміліся Янка Маўр і другі Ваш прадзед Якуб Колас? Дзе адбылася іх першая сустрэча? Ці сталі яны сябрамі?

– У 1906 годзе Янка Маўр прыняў удзел у нелегальным настаўніцкім з'ездзе, які адбыўся ў вёсцы Мікалаеўшчына, дзе і сустрэўся з Якубам Коласам. Да гэтага часу яны былі знаёмы завочна, у іх былі агульныя знаёмыя. З’езд быў выкрыты паліцыяй, яго ўдзельнікі аддадзены пад суд. Судовая справа цягнулася амаль два гады. Івана Фёдарава да педагагічнай працы не дапусцілі і ўзялі пад нагляд паліцыі. А Якуба Коласа Віленская судовая палата асудзіла на тры гады турэмнага зняволення.

Настаўніцкі з'езд стаў самай яркай падзеяй ў дакастрычніцкай біяграфіі Івана Фёдарава. Удзельнікі з’езда падтрымлівалі добрыя адносіны і пасля. У фондах Дзяржаўнага літаратурна-мемарыяльнага музея Якуба Коласа ёсць фотаздымак 1926 года, які сведчыць аб сустрэчы настаўнікаў – удзельнікаў нелегальнага з’езда праз 20 год пасля яго. Настаўніцкаму з’езду Янка Маўр прысвяціў артыкулы "Сорак гадоў назад" і "Як я пазнаёміўся з Якубам Коласам". Сваю ролю ў гэтай падзеі ён лічыў вельмі сціплай. Нелегальны настаўніцкі з’езд знайшоў сваё адлюстраванне і ў трылогіі Якуба Коласа "На ростанях". Прататыпам аднаго з герояў – Івана Тадорыка, чалавека з "выдатнымі здольнасцямі", – быў Іван Фёдараў.

Удзельнікі нелегальнага з’езда

З тых часоў паміж прадзедамі завязалася сяброўства, якое яны пранеслі праз усё жыццё. Падчас Вялікай Айчыннай вайны Якуб Колас перажываў цяжкія гады эвакуацыі ў Ташкенце, Янка Маўр – у Алма-Аце. У лістах пісьменнікі дзяліліся сваімі перажываннямі, творчымі планамі, марамі, радасцямі і горам. Якуб Колас падтрымліваў Янку Маўра не толькі маральна, але і матэрыяльна. Так, ён выслаў яму грошы, якія патрабавалі за навучанне малодшай дачкі Янкі Маўра – Наталлі. Пасля вайны яна стала нявесткай Якуба Коласа, бо ўзяла шлюб з яго малодшым сынам Міхасём. Такім чынам Якуб Колас і Янка Маўр парадніліся. Свайму свату Якуб Колас прысвяціў жартоўны верш.

Майму Свату

Дай, Божа, прыбытку, дабра майму свату,

Няхай ідзе радасць у яго хату.

Няхай будзе ліху яго безгалоўе,

А я за сватава вып’ю здароўе

Кульну сабе чарку і... маўчок...

Дык дзякуй жа, сваце, за каньячок!

Якуб Колас і Янка Маўр з агульным унукам Сяргеем

– Крытыкі адзначаюць, што Янка Маўр добра ведаў дзіцячую псіхалогію. Ці выкарыстоўваў ён гэтыя веды пры выхаванні сваіх дзяцей?

– Янка Маўр скончыў настаўніцкую семінарыю, працаваў памочнікам настаўніка, настаўнікам у школе, хатнім настаўнікам у шматдзетнай сям’і. Ды і ў яго самога было два сыны і дзве дачкі. Таму ён добра разумеў дзяцей, адчуваў іх патрэбы, падтрымліваў захапленні. Мая бабуля, малодшая дачка Янкі Маўра, ўспамінала: "Калі я крыху падрасла, то ўспрымала бацьку як вядомага і любімага моладдзю пісьменніка. Ён быў шырока эрудыраваным і мудрым чалавекам. Да яго з рознымі пытаннямі звярталіся не толькі я і мае сяброўкі, але і знаёмыя людзі. Мне прыпамінаецца такая забаўная гісторыя. У наш клас прыйшла новая дзяўчынка – Іра, якая часта выхвалялася, што яе бацька – самы разумны, а маці – самая прыгожая. І яна так надакучыла маім сяброўкам, што яны прыдумалі, як яе ўрэзоніць. Яны сказалі, што не вераць, што яе бацька самы разумны з бацькоў і што мой бацька разумнейшы за яе бацьку. Гэта можна даказаць. Ірына спрачалася, і тады дзяўчаты прапанавалі правесці конкурс бацькоў, і тая пагадзілася. Дзяўчаты падрыхтавалі некалькі пытанняў, на якія канкурсанты павінны былі даць адказы. А па адказах вызначыць, хто ёсць хто. Спачатку дзяўчаты пайшлі да Ірынінага бацькі і папрасілі адказаць на пытанні. На першае пытанне той нешта адказаў, а па другіх – параіў звярнуцца да настаўнікаў. Іра засмуцілася, але разам з усімі пайшла да майго бацькі. А ён, нічога не ведаючы пра конкурс, вельмі добра, зразумела адказаў на ўсе пытанні. Як-ніяк настаўніцкая шматгадовая праца сказалася. І Ірыне нічога не заставалася, як прызнаць сваю паразу. Але яна па-ранейшаму настойвала, што яе маці прыгажэйшая за другіх мам. Конкурса красы дзяўчаты праводзіць не сталі. На тым усё заспакоілася. Калі ж бацька даведаўся аб удзеле ў конкурсе, вельмі смяяўся. І сказаў: калі б ён ведаў пра гэты эксперымент-экзамен, то расказаў бы болей і лепш".

Наталля Фёдарава (другі рад, чацвёртая злева) з сяброўкамі-аднакласніцамі. Мінск. 1941 год

Янка Маўр вучыў дзяцей любові да кніг, а таксама да сімфанічнай і опернай музыкі. Сам ён выдатна іграў на скрыпцы, дзеці вучыліся іграць на фартэпьяна.

Скрыпка Янкі Маўра

Мая бабуля расказвала, што Янка Маўр вучыў яе назіральнасці, вучыў адразу выпраўляць заўважаныя непарадкі. Напрыклад, ён казаў: ідзеш па дарожцы і бачыш на ёй камень. Скінь яго, бо нехта другі можа яго не заўважыць і спатыкнуцца. Дома бачыш: ляжыць на падлозе кніга, газета, якая іншая рэч – падымі і пакладзі на месца. Пахінулася на сцяне карціна – папраў. Ён падкрэсліваў: каб выправіць гэтыя дробязі, трэба зусім мала часу. Проста трэба заўважаць непарадкі.

А вось яшчэ адна цікавая гісторыя з успамінаў маёй бабулі. Яе брат, старэйшы сын Янкі Маўра Фёдар, быў вельмі здольным хлопцам, але многа часу праводзіў з сябрамі, а вучобу зусім закінуў. І бацька прапанаваў юнаку два варыянты: альбо ён застанецца ў сям’і і будзе добра вучыцца, альбо пойдзе жыць самастойна. Фёдару цяжка было разлучыцца з сябрамі, і ён вырашыў сысці. Янка Маўр дапамог скласці нешматлікія рэчы і развітаўся з ім. Фёдар выйшаў на вуліцу і спыніўся, не ведаючы, куды ісці. Ён задумаўся і ў рэшце рэшт вырашыў вярнуцца ў сям’ю, да бацькі, якога любіў. Вярнуўся і даў слова, што будзе добра вучыцца. На гэта Янка Маўр і разлічваў. Фёдар стрымаў сваё слова і многага дасягнуў. Скончыў універсітэт, абараніў кандыдацкую і доктарскую дысертацыі, стаў вядомым фізікам-тэарэтыкам, быў абраны ў правадзейныя члены Акадэміі навук БССР, атрымаў Дзяржаўныя прэміі БССР і СССР. Ён заўсёды лічыў, што сваімі поспехамі абавязаны бацьку.

Малодшыя брат і сястра Фёдара Арсень і Шура гулялі разам, але і часта сварыліся. І тады беглі да бацькі са скаргамі, а Янка Маўр казаў ім, каб свае справы яны вырашалі самастойна, а не жаліліся адзін на аднаго. Ён садзіў іх па розныя бакі канапы і загадваў сядзець ціха і не замінаць яму працаваць. І абяцаў адпусціць, як толькі яны памірацца. Спачатку дзеці надзімаліся, а калі надакучвала ціха сядзець на канапе, мірыліся, і Янка Маўр іх адпускаў. Задаволеныя, яны беглі гуляць зноў.

– Васіліна, якія свае творы Янка Маўр лічыў галоўнымі і чаму?

– Цяжка адказаць за Янку Маўра, якія са сваіх твораў ён лічыў важнейшымі. Але мне ўяўляецца, што гэта "Шлях з цемры", "У краіне райскай птушкі", "Амок", "Палескія рабінзоны", "Слёзы Тубі", "ТВТ". Менавіта ў гэтых творах адлюстраваны найбольш сур’ёзныя пытанні жыцця, падзеі, перажыванні. Мне было асабліва цікава чытаць аповесць "Шлях з цемры", бо яна мае аўтабіяграфічную аснову. З гэтай кнігі можна даведацца аб тым, праз якія цяжкасці давялося прайсці Янку Маўру ў дзіцячыя і юнацкія гады і як дзякуючы клопату маці, яе непахіснаму жаданню вывесці сына ў "людзі", ён здолеў атрымаць адукацыю, палюбіў кнігі.

У 1934 годзе на Усебеларускім конкурсе дзіцячай кнігі Янка Маўр атрымаў першую прэмію за аповесць "ТВТ". Прадзед успамінаў, што адным з першых чытачоў быў Янка Купала. Ён не раз казаў, што пасля таго, як прачытаў "ТВТ", стаў глядзець навокал іншымі вачамі – як бы шукаючы, што можна падправіць. Пасля выдання "ТВТ" у многіх беларускіх гарадах пачалі стыхійна стварацца арганізацыі тэвэтэтаўцаў. Аднак на рускай мове кніга выйшла толькі праз 22 гады. У 1953 годзе ў лісце да ленінградскага перакладчыка А.Тонкеля Янка Маўр пісаў: "У нас книга издавалась много раз, но для русского издания она не подходила как идейно порочная. Ибо ни в каких инструкциях не сказано, что такие "организации", как ТВТ, могут существовать. Да и сама идея напоминает Тимуровскую. А “ТВТ” написана за 4 года до Гайдара. Лет пять тому назад в Бресте и ближайших городах в широком масштабе "вспыхнуло" движение ТВТ. Общественность обратила на него внимание и приветствовала его. Брестский горсовет вызвал к себе руководителей, обещал помочь. Я получил "с фронта" интереснейшие письма. Но опасность своевременно была замечена руководством комсомола (Москва, Минск) и пресечена в корне. Вот почему я не верю, что Вам удастся протащить зловредную книгу".

Прадзеду было цікава даведацца, ці чытаюць яго кнігі, ці папулярны яны сярод дзяцей і юнакоў. Аб гэтым ён аднойчы запытаў бібліятэкараў. Яны "пад сакрэтам" расказалі: кнігі Янкі Маўра карыстаюцца вялікім попытам. Але ні ў выступленнях, ні ў газетах аб гэтым, на жаль, не было ні слова – там прыводзіліся толькі імёны па рангу.

– Янка Маўр пісаў аб далёкіх экзатычных странах, але ніколі ў іх не быў. Ці любіў ён падарожнічаць?

– Дзякуючы сваім ведам, Янка Маўр з такой дакладнасцю апісваў экзатычныя краіны, што нават іх жыхары і падарожнікі не верылі, што ён там ніколі не быў. Яшчэ ў юнацкія гады прадзед марыў пабачыць свет, праплысці на лодцы па найвялікшых рэках зямлі, распрацаваў маршрут і зрабіў сабе непрамакальны сшытак для запісаў. Але ажыццявіць гэтыя мары было немагчыма. Тым не менш, на першыя заробкі настаўніка ён купіў ровар і вандраваў па дарогах роднага краю. Жаданне падарожнічаць было ў Янкі Маўра на працягу ўсяго жыцця. Так, мая бабуля Наталля ў сваіх успамінах "Доўгая дарога ад дома Янкі Маўра да дома Якуба Коласа" адзначала: "З малых гадоў засталіся ўспаміны пра нашыя падарожжы. Калі бацька атрымлiваў ганарары за свае кнігі, то лічыў больш карысным патраціць іх на падарожжы, чым на якія-небудзь рэчы. Запомнілася адна з першых паездак у Башкірыю, на кумыс... Калі мне было пяць гадкоў, бацька павёз нас у Крым. На наступны год бацька звазіў нас у Ленінград, мы пабывалі ў шэрагу музеяў, наведалі Пецяргоф з яго цудоўнымі фантанамі. Пасля ён арганізаваў нам захапляльнае падарожжа ў Адэсу на цеплаходзе па Дняпры з Гомеля".

Янка Маўр з жонкай Стэфанідай Аляксандраўнай, дочкамі Аляксандрай і Наталляй і сынам Арсенем. Пецяргоф.1933 год

– Чаму Янка Маўр пачаў рыхтаваць матэрыялы да кнігі "Ніколі не забудзем", у якой сабраны ўспаміны беларускіх дзяцей аб Вялікай Айчыннай вайне?

– Летам 1944 года, калі Мінск быў вызвалены ад нямецкіх акупантаў, Янка Маўр адзін з першых сярод беларускіх пісьменнікаў вярнуўся ў родныя мясціны. Тэма Вялікай Айчыннай вайны – галоўная у яго апавяданнях "Завошта?", "Дом пры дарозе", "Максімка", "Запіска". З гэтай тэмай звязаны і незавершаныя, рукапісныя творы "На краю света", "Дзяўчына-маці". Апошні, дзякуючы намаганням маёй маці Марыі Міцкевіч, у гэтым годзе ўпершыню выйдзе ў друку ў часопісе "Полымя" да юбілею Янкі Маўра.

Вайна пакінула балючы след у сэрцы майго прадзеда. Відаць, таму ён узяўся за цяжкую працу па падрыхтоўцы хвалюючай і драматычнай кнігі "Ніколі не забудзем". Успаміны беларускіх дзяцей, удзельнікаў і сведкаў Вялікай Айчыннай вайны, нельга чытаць без слёз і зараз. Кніга пачала рыхтавацца па ініцыятыве газеты "Піянер Беларусі" з дапамогай ЦК ЛКСМБ. На працягу 1946–1948 гадоў Янка Маўр разам з Пятром Рунцом займаўся зборам і рэдагаваннем матэрыялаў. Цікава, што прадмову да гэтай кнігі напісаў Якуб Колас.

Янка Маўр.1953 год

– Вядома, што Янка Маўр здолеў сабраць адну з самых вялікіх бібліятэк у Беларусі. Якія кнігі яму падабаліся?

– Янка Маўр надаваў вялікае значэнне кнізе як скарбніцы ведаў. Да вайны бібліятэка прадзеда лічылася адной з лепшых у Мінску. Мая бабуля расказвала, што адна сценка пакоя, дзе жыў Янка Маўр з сям’ёю, ад падлогі да столі была застаўлена паліцамі з кнігамі. Там былі энцыклапедыі Бракгаўза і Эфрона, першы выпуск Вялікай Савецкай Энцыклапедыі, "Жыццё жывёл" Брэма, кнігі вядомых вандроўнікаў. Было многа кніг па гісторыі. Ніжнія паліцы поўніліся часопісамі "Вакол свету", "Мір прыгод" і іншымі, знітаванымі па гадах. Але больш усяго было мастацкай літаратуры: зборы твораў Пушкіна, Лермантава, Жукоўскага, Талстога, Тургенева, а таксама Марка Твэна, Джэка Лондана, Жуля Верна, Вальтэра Скота, Уільяма Шэкспіра і шматлікіх іншых аўтараў. Янка Маўр вельмі перажываў страту гэтай бібліятэкі ў час вайны. Стараўся аднавіць яе. Выпісваў шмат перыядычных выданняў, любіў чытаць "Вожык", "Крокодил", "За рубежом".

Янка Маўр ў рабочым кабінеце

– Ваш прадзед добра валодаў міжнароднай мовай эсперанта. Калі ў яго з'явілася зацікаўленасць да яе? Ці дапамагаў эсперанта яму ў творчасці?

– Янка Маўр пазнаёміўся з міжнароднай мовай эсперанта яшчэ ў 1904 годзе, калі працаваў памочнікам настаўніка пад Панявежай. У студзені 1924 года ў Мінску было створана Цэнтральнае Бюро Беларускай арганізацыі Саюза эсперантыстаў Савецкіх Рэспублік (СЭСР). Пачалася актыўная работа па развіцці эсперанта-руху на Беларусі. Ужо на першай Усебеларускай канферэнцыі СЭСР у маі 1926 года ў БССР налічвалася 37 гурткоў эсперантыстаў у Мінску, Віцебску, Гомелі, Рэчыцы, Слуцку і іншых месцах. Беларускія эсперантысты актыўна прапагандавалі беларускую літаратуру сярод сваіх аднадумцаў за мяжой. На мову эсперанта былі перакладзены асобныя творы Максіма Багдановіча, Янкі Купалы, Якуба Коласа, Пятруся Броўкі. У 1926 годзе на Беларускім радыё пачалі выходзіць перадачы на эсперанта. Курсы гэтай міжнароднай мовы на радыё веў Янка Маўр. Ён прымаў удзел ў працы беларускіх канферэнцый СЭСР і Міжнароднага з’езда эсперантыстаў 1926 года ў Ленінградзе. Быў ганаровым старшыней арганізацыі беларускіх эсперантыстаў, веў актыўную перапіску з эсперантыстамі розных краін.

Мова эсперанта дапамагла Янку Маўру і ў літаратурнай дзейнасці. Дзякуючы ёй прадзед атрымаў матэрыялы для рамана "Амок". Ён пісаў: "У 1926 годзе было паўстанне на Яве. У парыжскай эсперанцкай газеце я прачытаў некаторыя цікавыя факты аб ім. Тады я напісаў эсперантысту на Яве пісьмо з просьбай выслаць дадатковыя матэрыялы і атрымаў каштоўныя пісьмы, часопісы са здымкамі. Пасля я напісаў яшчэ ў Галандыю і атрымаў матэрыялы адтуль. У выніку выйшла мая кніга "Амок". І не раз яшчэ атрымліваў я патрэбныя мне матэрыялы з Францыі, Германіі, нават з Чылі…"

Янка Маўр-эсперантыст. 1961 год

– Ці праўда, што Янка Маўр захапляўся спірытызмам?

– Мая бабуля, малодшая дачка Янкі Маўра Наталля Міцкевіч, успамінала: "Са школы мы памяталі аб незвычайных сеансах Сперанскага з рамана "Вайна і мір". У тыя часы зваротам да "духаў" займалася шмат людзей. Зразумела, Леў Талстой не мог прыдумаць неверагоднае, але ж савецкая школа і прапаганда цалкам адмаўляла магчымасць размовы з памерлымі. Заставалася шмат пытанняў адносна спірытызму. А тут, аказваецца, блізка чалавек, які займаўся гэтым сам і хлусіць не мог. Так, такога цікаўнага чалавека, як Янка Маўр, не магла не зацікавіць прырода, сутнасць спірытызму. Ён не верыў ні у бога, ні ў чорта, ні ў "духаў", але ж з праведзеных сеансаў атрымліваліся цікавыя, неспадзяваныя вынікі. Бацька расказваў, што па адказах адпаведнага "духа" можна было адчуць, нахабны ён ці баязлівы. Размаўлялі з "духамі" Напалеона, Васка да Гамы, Ясеніна, Талстога, Севяраніна і іншымі. У адным з сеансаў атрымалі ад "духа" Севяраніна, вельмі моднага ў той час паэта, верш. З ім Янка Маўр пайшоў да сваіх паплечнікаў папытацца, каму можа належыць гэты твор. І яны вызначылі – Севяраніну! Як жа могуць атрымлівацца такія цуды? Бацька вырашыў праэкзаменаваць "духаў", задаючы ім правакацыйныя пытанні, у першую чаргу звязаныя з датамі падзей, абставінамі. І "духі" пачалі блытацца, даваць няправільныя адказы. А ўсіх іх набралася на два тоўстыя агульныя сшыткі. У змрочным 1938 годзе, баючыся магчымага кампрамату, Янка Маўр іх спаліў. Бацька прыйшоў да высновы, што адказы "духаў" засноўваюцца на тых ведах, якімі валодаюць тыя, хто праводзіць сеансы. Але якім чынам адбываецца трансфармацыя і якія сілы прымушаюць круціць сподак? Магчыма, энергетыка медыума. Напэўна, Янка Маўр быў магутным медыумам..."

Янка Маўр. 1963 год

– Васіліна, ці падобны Вы на свайго прадзеда? Ці захаваліся якія-небудзь рэчы, якія належалі Янку Маўру, у вашай сям’і?

– Вельмі цікава, што ў нашай сям’і ў кожным пакаленні ёсць настаўнікі, пачынаючы ад Якуба Коласа і Янкі Маўра. Мая бабуля, дачка Янкі Маўра, выкладала тэорыю машын і механізмаў у Політэхнічным інстытуце, мой дзядзька Канстанцін Міцкевіч выкладае беларускую мову ў БНТУ, мая маці Марыя Міцкевіч выкладала вышэйшую матэматыку ў Мінскім інстытуце кіравання, а я – сацыялогію ў БДУ. Ну, а калі гаварыць пра знешнее падабенства, то і мая маці, і я, і мая дачка Юля кучаравыя, гэта ў нас ад Янкі Маўра.

Для нас самымі вялікімі каштоўнасцямі, якія захаваліся ад Янкі Маўра, з’яўляюцца яго кнігі. Некаторыя з іх – з аўтографамі. Так, маёй маці Янка Маўр падараваў кнігу "Чалавек ідзе", на якой пакінуў надпіс: "Гениальной внучке Машкеа от гениального дедаб Янки Мавра. Март 1961 г.". Чаму ад "дзедаб"? Бо першым дзедам – "дзедама" – быў Якуб Колас.

Мая маці захоўвае маркі з канвертаў ад эсперантыстаў свету, адрасаваных Янку Маўру.

А яшчэ яго драўляны пісьмовы прыбор.

Янка Маўр за рабочым сталом.

Гутарыла Ірына Барэйка

Фота з архіву Васіліны Міцкевіч

Как известно, на рубеже 30-х годов XX века фантастика в советской стране потерпела катастрофическое крушение. Словно по мановению волшебной па­лочки она исчезла со страниц массовых журналов той поры. В 1930-1931 годах перестали выходить наиболее популяр­ные журналы, активно печатавшие фан­тастику: «Всемирный следопыт», «Во­круг света», «Знание — сила», «Техника — молодежи». Почему так произошло? По­тому что по сути фантастическими были СМИ того времени, в ко­торых миллионами тира­жировались утопические картины, далекие от ре­альности. Утопическими были «реалистическая» литература, живопись, ки­нематограф. А сама фан­тастика, еще недавно бур­но развивавшаяся (вспом­ним раннего М. Булгакова, А. Толстого, М. Шагинян, И. Эренбурга, Вс. Иванова, Е. Замятина, А. Грина и других), стала лишней. Инстинкт само­сохранения заставил фан­тастов замолчать. А как иначе, если на твоих гла­зах критики начинают «колотить» фанта­стическую пьесу Маяковского «Клоп» за «клевету на наше общество»? В газетах и журналах пышным цветом расцвел то­скливый жанр «научно-фантастического очерка». Даже Александр Беляев «прило­жил к нему руку» — выживать-то надо! — написав «Подводных земледельцев» и «Город победителя». Эти произведения выглядели особенно жалко после его зна­менитых «Человека-амфибии», «Головы профессора Доуэля».

Но всегда существуют исключения из правил. Даже в те безотрадные для фан­тастики годы случались прорывы научно-­фантастической мысли. Один из них со­вершил профессор Белорусской академии наук Б.К. Армфельдт. В 1927 году он опу­бликовал рассказ «Прыжок в пустоту», в котором описал свой проект изучения верхних слоев атмосферы — при помощи гигантской ракеты с крыльями. Это — один из самых технически грамотных проектов для того времени. В самом деле, задуман полет для исследования космических лу­чей: вскоре это станет основной задачей стратонавтики. Взрывчатым веществом служила смесь пороха с углем — прообраз твердотопливных ускорителей. Управ­ляли ракетой Бориса Армфельдта рули-щиты, приводимые в движение струями раскаленных газов — идея газовых рулей нашла впоследствии широкое примене­ние. Пассажирская кабина отделялась от аппарата перед его падением и опускалась на парашюте, что можно считать пред­видением системы спуска возвращаемой капсулы современного космического ко­рабля. Любопытно описал Армфельдт и старт космического корабля с поверх­ности моря. Возможно, его идеи когда-нибудь пригодятся при полетах на покры­тые водой планеты...

У Армфельдта космос — буйство энергии. Вот какие впечатления вызвало у него звездное небо: «Это были не те милые, мягко и ласково мигающие на нашем небе звезды, а какие-то страшные, раскаленные искры. Они были всевозможных цветов: белые, синие, желтые, красные, и в каж­дой из них была сосредоточена энергия, невыносимая для глаз». Как не сравнить это описание со знаменитой картиной Ван Гога «Звездная ночь»! Это совсем не та звездная ночь, какую обычно рисуют художники. У Ван Гога космос пронизан гравитацией, излучениями — бурлящий, живущий! Разве это не гениальное про­зрение художника, впрочем, как и писате­ля — нашего соотечественника?!

Кстати, одно из самых поразительных предвидений в фантастике датирует­ся тем же 1927 годом, когда русский фантаст и популяризатор науки Вадим Никольский опубликовал очерки «Че­рез тысячу лет», фактически предсказав ядерный взрыв в 1945 году и Чернобыль! Автор рассказывает, как по вине «челове­ческого фактора» взрывается лаборатор­ный образец, по сути, атомной бомбы — оружия массового уничтожения. Рисует­ся апокалиптическая картина катастро­фы: «Дождь земли и камней завалил де­сятки цветущих городов Франции и Ан­глии, создав бесчисленные Геркуланумы и Помпеи, засыпал Ла-Манш, разделявший обе эти страны, и в смертельном объятии спаял их в один материк...».

История собственно белорусской фанта­стики не очень богата, но поучительна. Ее основоположником стал Янка Мавр — под таким псевдонимом творил И.М. Фе­доров. По словам исследователя белорусской фантастики С. Солодовникова, ее можно сравнить с перевернутой пирамидой: ес­ли внизу всего лишь одно имя — Янка Мавр, то вверху находим уже целую плеяду авторов. Когда в 1926 году газета «Беларускі піянер» на­печатала начало повести «Человек идет», рассказывающей о путеше­ствии в доисторические, «пещер­ные» времена, за подписью Янка Мавр, редакцию завалили горами писем, в которых юные читатели просили скорее печатать ее продолжение. Их внимание привлек не только инте­ресный сюжет, но и сам псевдоним, соче­тающий традиционно белорусское имя с таинственным иноземным. Любопытно, что повесть была задумана автором как своего рода... пособие для учащихся, призванное компенсировать нехватку учеб­ников в то нелегкое время. Автор умело вводил в сюжет познавательный элемент, рассказывая о происхождении человека, климате далекой эпохи и тому подобном. Напрашивается параллель с другим ре­альным фактом: в начале 30-х годов, ког­да в газетах и журналах в цене были лишь рассказы о передовиках производства и фантастика исчезла с их страниц, чита­тели писали в редакцию с требованием публиковать фантастику! Появился даже призыв: «Верните Александра Беляева!» И читатели победили...

Именно с произведений Александра Бе­ляева и Янки Мавра началась и моя лю­бовь к фантастике. Потом были десятки «проглоченных» произведений, в том числе белорусских авторов. Отечественная фантастика взрос­ла на хорошо удобренной почве. Фантастические мотивы в нашей литературе берут свое начало в белорусских народных легендах, волшебных сказках, преданиях.

Эти мотивы часто использова­лись в творчестве писателей и по­этов, например в анонимных по­эмах «Энеида навыворот» и «Та­рас на Парнасе», пародирующих библейские и античные сюжеты. А книгу одного из основателей новой белорусской литературы Яна Барщевского «Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах» сравнивают со всемирно из­вестным сказочным эпосом «Тысяча и одна ночь». В начале ХХ столетия фантастиче­ское прорывается в притчах Ядвигина Ш. (А.И. Левицкого), романтических про­изведениях классиков белорусской ли­тературы М. Богдановича, Я. Купалы, Я. Коласа, М. Горецкого. Так, в коласовском рассказе-аллегории «Под Новый год» герой, пролетая над Землей, любу­ется ее красотой, но видит также и голод, войну, болезни, с которыми надо бороть­ся. Купаловская поэзия — богатый сказоч­ный мир фантастических существ: домо­вых, леших, русалок, ведьм с их забавами, хороводами, играми. В то же время Янка Купала говорил о фантастике буквально в ее современном значении: «Применяя фантастику в своем творческом методе, писатели становятся пророками...».

Тем не менее долгое время Янка Мавр, по существу, был единственным фанта­стом в белорусской литературе, озабоченной отражением слож­ных процессов современности, болезненной ломкой старого и закладыванием основы для но­вого. Не было и подготовлен­ного к восприятию фантастики читателя. Более того, в 30-40-е годы наблюдалась даже ярко выраженная неприязнь к фанта­стическим образам, играм, поле­ту воображения. Для успешного развития фантастики, особенно научной, требовалась база, ка­ковой и стал для Беларуси путь социального прогресса — из от­сталой российской окраины она превратилась в высокоразвитую в научном, техническом и куль­турном отношении республику. После Великой Отечественной войны вместе со страной на­чалось восхождение белорус­ской фантастики. В один ряд с Я. Мавром, который в повести «Фантомобиль профессора Цыляковского» высказал удивительную для того времени и весьма перспективную идею использования для осуществления путе­шествий энергии... самой фантазии, ста­ли Н. Гомолка с его «Шестым океаном» и М. Герчик («Лети, Икар»).

Затем главной фигурой в белорусской фантастике становится Владимир Ши­тик, выпустивший повесть «Последняя орбита», ряд сборников рассказов. Мно­гие из позднейших авторов являются его учениками. Произведения Шитика отли­чают психологичность, внимание к чело­веку. Яркий пример — рассказ «Огонек во тьме», трагическая и одновременно герои­ческая история человека, искалеченного в катастрофе и заброшенного на необитае­мую планету. У меня этот рассказ вызы­вает ассоциации с потрясающим произве­дением Рэя Брэдбери «Уснувший в Арма­геддоне»...

Фантастику как прием используют писатели-реалисты А. Адамович, Б. Саченко. В 1972 году драматург Кондрат Крапи­ва пишет фантастическую комедию «Вра­та бессмертия», задумываясь о социаль­ных аспектах научного открытия. Когда годом позже в Гродненском пединституте выступал Владимир Короткевич, студен­ты спросили, не собирается ли он обра­титься к фантастике. Писатель не только дал положительный ответ, но и рассказал о нескольких уже задуманных им фантасти­ческих книгах.

С 1981 года в республиканской молодеж­ной газете «Знамя юности» стала регу­лярно появляться полоса «Фаэтон», по­священная фантастике, где печатались рассказы, рецензии, обзоры новинок. По­явилась «фантастическая» полоса «Галак­тика» и в газете «Чырвоная змена». Начал печатать фантастику бюллетень «Рабочая смена» (впоследствии журнал «Парус»), журнал «Родник». Произведения бело­русских фантастов стали появляться в «толстом» республиканском журнале «Неман». Импульс развитию этого на­правления в литературе придал основан­ный в 1982 году в Минске белорусским фантастом Владимиром Цветковым «Клуб любителей фантастики «Циолковский» — один из первых в СССР. Вокруг него сгруппировался сильный отряд моло­дых авторов: Ю. Брайдер и Н. Чадович, Е. Дрозд, Б. Зеленский, Н. Новаш, С. Булы­га и другие. Это был, пожалуй, самый ро­мантический период в истории отечествен­ной фантастики: в доме творчества писа­телей «Ислочь» под Раковом проводились Всесоюзные семинары молодых фантастов, московское издательство «Молодая гвар­дия» выпустило немало сборников в серии «Румбы фантастики», где активно печата­лись белорусы. Были даже защищены не­сколько диссертаций по фантастике!

***

Но все же не обходилось без проблем. Редакции белорусских изданий и изда­тельств по привычке «осторожничали». Да, в конце 80-х была поставлена пьеса Н. Матуковского «Мудромер». Да, в 90-х годах издательство «Юнацтва» благодаря усилиям Владимира Шитика выпустило небольшой сборник белорусских авто­ров «Кристалл памяти», а «Мастацкая літаратура» издала антологию фантасти­ческого рассказа стран СНГ (!) (к слову, почему бы издательству вновь не «замах­нуться» на нечто подобное?), в которую включены три белорусских автора. Но это были лишь эпизоды. Надежды фантастов и читателей оживило возникшее на кни­гоиздательском небосклоне издательство «Эридан», начавшее выпускать наряду с дешевыми изданиями на газетной бумаге и солидные фолианты отдельных авторов, а затем и журнал «Фантакрим-Мега». Но вскоре звезда «Эридана» закатилась... Последствия «Вискулей» в фантастике бе­лорусская литература мечты чувствовала долго. Еще и сегодня встречаются «реци­дивы» в виде настороженного отношения отдельных редакторов и критиков к этому жанру. Не секрет, что книготорговые ор­ганизации, да и сами издательства, пока еще неповоротливы в продвижении лите­ратуры к читателю. Но в целом ситуация изменилась — великий перелом наступил. Одно из свидетельств того — появление на страницах популярного журнала «Маладосць» журнала в журнале «Фантаст», серия фантастики «Млечны шлях», ко­торую в 2007 году начала издавать «Мастацкая літаратура», выпустив солидные сборники произведений современных бе­лорусских фантастов «Люстэрка Сусвету», «У зеніце — Антарэс». Как надеются читатели, выпуск книг этой серии продол­жится. Радует, что весомую дань этому по­пулярному, особенно у молодежи, жанру отдают «серьезные» писатели: П. Мисько, В. Маслюков, А. Бадак, Л. Рублевская, А. Федоренко, Р. Боровикова, А. Козлов и другие.

2

Но главное, в фантастику пришла талант­ливая молодежь, верящая, что Непознан­ное будет волновать человечество всегда. Произведения молодых имеют разную жанровую направленность — научная фантастика, фэнтези, киберпанк и так да­лее, авторы поднимают самые злободнев­ные проблемы, отражают перспективы ду­ховного и научно-технического развития человечества. Причем сконцентрированы молодые фантасты не только в столице. Интересно пишет живущий в Березино Алесь Бычковский. Например, в рассказе «Нашчадкі неўраў» умело обыгрываются предания о загадочных древних племенах, живших на территории Беларуси, и «чер­нобыльский фактор». Алесь Алешкевич из Столбцовского района свой рассказ «Асоба» наполнил философским содер­жанием, размышляя о пределах развития разума. Своеобразными центрами фанта­стики стали Гомель и Гродно, где немало интересных фантастов. К сожалению, ак­тивности их творчества не способствует постоянная головная боль по поводу того, как издаться, найти спонсоров...

И хотя упомянутые выше антологии «Люстэрка Сусвету» и «У зеніце — Антарэс» увидели свет благодаря финансовой под­держке Министерства информации Рес­публики Беларусь, для развития такого массового жанра (в слове «массовый» в данном случае вижу не обидный ярлык, а широкий читательский интерес в духе нашего бурного века с его стремительным научно-техническим прогрессом, колос­сальными социальными переменами в жиз­ни общества) этого, конечно, недостаточно.А может, стоит «приглядеться» к фанта­стике, скажем, Министерству образова­ния? Убежден, недалек тот день, когда ее будут преподавать в вузах, как уже проис­ходит в некоторых странах. Пока же по­зволю себе предположить, что развитие этого литературного жанра, ориентиро­ванного прежде всего на молодежь, при­влечет внимание БРСМ...

Завершая на оптимистической ноте крат­кий экскурс в историю белорусской фан­тастики, замечу, что она своеобразна и уни­кальна. Ее можно назвать Золушкой, имея в виду непростую судьбу, но мы помним, что Золушка в конце концов превращается в принцессу! Верится, что и у белорусской литературы мечты — блестящее будущее. Это не удивительно, ведь Беларусь — поис- тине фантастическая страна! Она находит­ся на перекрестке, стыке цивилизаций — восточной и западной. Богатейшая история, культура, мифология, интереснейшее ис­кусство. А сколько великих имен она дала миру — ученые, конструкторы, художники, путешественники. Какую область челове­ческого прогресса ни возьми, всюду бело­русы оставили яркий след. Даже Стравин­ский, Римский-Корсаков, Шостакович — гордость русской музыкальной культуры — имеют белорусские корни. В живописи до­статочно упомянуть Марка Шагала и Язэпа Дроздовича, а по числу, так сказать, на душу населения нынешних замечательных художников, использующих фантастиче­ские мотивы в своем творчестве, Беларусь, несомненно, первая в Европе. И конечно, близкий нам космос: большинство скажет, что ракету изобрел Циолковский, однако задолго до него, в XVII веке, белорус Кази­мир Семенович создал чертежи многосту­пенчатой ракеты со стабилизатором...

Но не только поэтому я верю в расцвет отечественной фантастики. Несмотря на то, что скептики уверяют, будто она ни­когда не выберется из пеленок, убежден: в стране, которая создала свою «силико­новую долину», фантастика не может не быть востребованной. Да и как иначе, если, например, в экологии, генной инженерии, интеллектуальных технологиях фантасты опередили и футурологов, и ученых: у них роботы стали музыкантами, судьями, хи­рургами, полицейскими... Когда-то братья Стругацкие написали рассказ «Испытание СКИБРА» — о проекте создания Системы Кибернетических Разведчиков других планет. А через несколько десятилетий кафедра ИИТ БГУИР приняла участие в проекте СКИБР — СуперКомпьютерной Инициативе Беларуси и России... Литература мечты — поистине кладезь идей, и особенно плодотворные рожда­ются в содружестве ученых и фантастов. Например, идею «космического лифта», с помощью которого можно доставлять на околоземную орбиту грузы, еще в 60-х го­дах прошлого века предложил ленинград­ский инженер Арцутанов, а позднее твор­чески разработал английский фантаст Артур Кларк в романе «Фонтаны рая». Наш соотечественник, гомельский изо­бретатель Юницкий, «оформил» ее в виде ОТС — «Общепланетного транспортно­го средства». А после открытия японцем Иишимой углеродных нанотрубок, даю­щих возможность получать прочнейшую наноленту-трос, эта идея обрела форму международного научно-технического проекта. И подобных примеров приклю­чений идей, родившихся в головах уче­ных и фантастов, множество.

Фантастика учит мужеству глядеть в лицо испытаниям и опасностям, которые могут ожидать нас в будущем. Но, главное, за научно-техническим и фантастическим антуражем, который сам по себе привле­кателен для читателя, особенно молодо­го, стоит человек, борющийся за Добро, Справедливость, Любовь. В рассказе за­падного фантаста Ли Гардинга «Поиски» герой ищет уголок настоящей природы, а вокруг лишь город из металла и пластика. Наконец он находит прекрасный парк, но все в нем — трава, деревья, цветы — ока­зывается искусственным. Герой с ужасом убеждается, что и сам он — искусственное существо... Картина «синтетической ци­вилизации» есть и в повести белорусского писателя Г. Попова «За тридевять планет». Однако люди в ней остаются людьми.

"Беларуская думка" №3 /2009 г.

***

С 1981 года в республиканской молодеж- ной газете «Знамя юности» стала регу- лярно появляться полоса «Фаэтон», по- священная фантастике, где печатались рассказы, рецензии, обзоры новинок. По- явилась «фантастическая» полоса «Галак- тика» и в газете «Чырвоная змена». Начал печатать фантастику бюллетень «Рабочая смена» (впоследствии журнал «Парус»), журнал «Родник». Произведения бело- русских фантастов стали появляться в «толстом» республиканском журнале «Неман». Импульс развитию этого на- правления в литературе придал основанный в 1982 году в Минске белорусским фантастом Владимиром Цветковым «Клуб любителей фантастики «Циолковский» – один из первых в СССР. Вокруг него сгруппировался сильный отряд моло- дых авторов: Ю. Брайдер и Н. Чадович, Е. Дрозд, Б. Зеленский, Н. Новаш, С. Булыга и другие. Это был, пожалуй, самый ро- мантический период в истории отечествен- ной фантастики: в доме творчества писа- телей «Ислочь» под Раковом проводились Всесоюзные семинары молодых фантастов, московское издательство «Молодая гвар- дия» выпустило немало сборников в серии «Румбы фантастики», где активно печата- лись белорусы. Были даже защищены не- сколько диссертаций по фантастике!

Но все же не обходилось без проблем. Редакции белорусских изданий и изда¬тельств по привычке «осторожничали». Да, в конце 80-х была поставлена пьеса Н. Матуковского «Мудромер». Да, в 90-х годах издательство «Юнацтва» благодаря усилиям Владимира Шитика выпустило небольшой сборник белорусских авто¬ров «Кристалл памяти», а «Мастацкая літаратура» издала антологию фантасти¬ческого рассказа стран СНГ (!) (к слову, почему бы издательству вновь не «замах¬нуться» на нечто подобное?), в которую включены три белорусских автора. Но это были лишь эпизоды. Надежды фантастов и читателей оживило возникшее на кни¬гоиздательском небосклоне издательство «Эридан», начавшее выпускать наряду с дешевыми изданиями на газетной бумаге и солидные фолианты отдельных авторов, а затем и журнал «Фантакрим-Мега». Но вскоре звезда «Эридана» закатилась... Последствия «Вискулей» в фантастике бе¬лорусская литература мечты чувствовала долго. Еще и сегодня встречаются «реци¬дивы» в виде настороженного отношения отдельных редакторов и критиков к этому жанру. Не секрет, что книготорговые ор¬ганизации, да и сами издательства, пока еще неповоротливы в продвижении лите¬ратуры к читателю. Но в целом ситуация изменилась — великий перелом наступил. Одно из свидетельств того — появление на страницах популярного журнала «Маладосць» журнала в журнале «Фантаст», серия фантастики «Млечны шлях», ко¬торую в 2007 году начала издавать «Мастацкая літаратура», выпустив солидные сборники произведений современных бе¬лорусских фантастов «Люстэрка Сусвету», «У зеніце — Антарэс». Как надеются читатели, выпуск книг этой серии продол¬жится. Радует, что весомую дань этому по-пулярному, особенно у молодежи, жанру отдают «серьезные» писатели: П. Мисько, В. Маслюков, А. Бадак, Л. Рублевская, А. Федоренко, Р. Боровикова, А. Козлов и другие.

Но главное, в фантастику пришла талант¬ливая молодежь, верящая, что Непознан¬ное будет волновать человечество всегда. Произведения молодых имеют разную жанровую направленность — научная фантастика, фэнтези, киберпанк и так да¬лее, авторы поднимают самые злободнев¬ные проблемы, отражают перспективы ду¬ховного и научно-технического развития человечества. Причем сконцентрированы молодые фантасты не только в столице. Интересно пишет живущий в Березино Алесь Бычковский. Например, в рассказе «Нашчадкі неўраў» умело обыгрываются предания о загадочных древних племенах, живших на территории Беларуси, и «чер¬нобыльский фактор». Алесь Алешкевич из Столбцовского района свой рассказ «Асоба» наполнил философским содер¬жанием, размышляя о пределах развития разума. Своеобразными центрами фанта¬стики стали Гомель и Гродно, где немало интересных фантастов. К сожалению, ак¬тивности их творчества не способствует постоянная головная боль по поводу того, как издаться, найти спонсоров...

И хотя упомянутые выше антологии «Люстэрка Сусвету» и «У зеніце — Антарэс» увидели свет благодаря финансовой под¬держке Министерства информации Рес¬публики Беларусь, для развития такого массового жанра (в слове «массовый» в данном случае вижу не обидный ярлык, а широкий читательский интерес в духе нашего бурного века с его стремительным научно-техническим прогрессом, колос¬сальными социальными переменами в жиз¬ни общества) этого, конечно, недостаточно.А может, стоит «приглядеться» к фанта¬стике, скажем, Министерству образова¬ния? Убежден, недалек тот день, когда ее будут преподавать в вузах, как уже проис¬ходит в некоторых странах. Пока же по¬зволю себе предположить, что развитие этого литературного жанра, ориентиро¬ванного прежде всего на молодежь, при¬влечет внимание БРСМ...

Завершая на оптимистической ноте крат¬кий экскурс в историю белорусской фан¬тастики, замечу, что она своеобразна и уни¬кальна. Ее можно назвать Золушкой, имея в виду непростую судьбу, но мы помним, что Золушка в конце концов превращается в принцессу! Верится, что и у белорусской литературы мечты — блестящее будущее. Это не удивительно, ведь Беларусь — поис- тине фантастическая страна! Она находит¬ся на перекрестке, стыке цивилизаций — восточной и западной. Богатейшая история, культура, мифология, интереснейшее ис¬кусство. А сколько великих имен она дала миру — ученые, конструкторы, художники, путешественники. Какую область челове¬ческого прогресса ни возьми, всюду бело¬русы оставили яркий след. Даже Стравин¬ский, Римский-Корсаков, Шостакович — гордость русской музыкальной культуры — имеют белорусские корни. В живописи до¬статочно упомянуть Марка Шагала и Язэпа Дроздовича, а по числу, так сказать, на душу населения нынешних замечательных художников, использующих фантастиче¬ские мотивы в своем творчестве, Беларусь, несомненно, первая в Европе. И конечно, близкий нам космос: большинство скажет, что ракету изобрел Циолковский, однако задолго до него, в XVII веке, белорус Кази¬мир Семенович создал чертежи многосту¬пенчатой ракеты со стабилизатором...

Но не только поэтому я верю в расцвет отечественной фантастики. Несмотря на то, что скептики уверяют, будто она ни¬когда не выберется из пеленок, убежден: в стране, которая создала свою «силико¬новую долину», фантастика не может не быть востребованной. Да и как иначе, если, например, в экологии, генной инженерии, интеллектуальных технологиях фантасты опередили и футурологов, и ученых: у них роботы стали музыкантами, судьями, хи¬рургами, полицейскими... Когда-то братья Стругацкие написали рассказ «Испытание СКИБРА» — о проекте создания Системы Кибернетических Разведчиков других планет. А через несколько десятилетий кафедра ИИТ БГУИР приняла участие в проекте СКИБР — СуперКомпьютерной Инициативе Беларуси и России... Литература мечты — поистине кладезь идей, и особенно плодотворные рожда¬ются в содружестве ученых и фантастов. Например, идею «космического лифта», с помощью которого можно доставлять на околоземную орбиту грузы, еще в 60-х го¬дах прошлого века предложил ленинград¬ский инженер Арцутанов, а позднее твор¬чески разработал английский фантаст Артур Кларк в романе «Фонтаны рая». Наш соотечественник, гомельский изо¬бретатель Юницкий, «оформил» ее в виде ОТС — «Общепланетного транспортно¬го средства». А после открытия японцем Иишимой углеродных нанотрубок, даю¬щих возможность получать прочнейшую наноленту-трос, эта идея обрела форму международного научно-технического проекта. И подобных примеров приклю¬чений идей, родившихся в головах уче¬ных и фантастов, множество.

Фантастика учит мужеству глядеть в лицо испытаниям и опасностям, которые могут ожидать нас в будущем. Но, главное, за научно-техническим и фантастическим антуражем, который сам по себе привле¬кателен для читателя, особенно молодо¬го, стоит человек, борющийся за Добро, Справедливость, Любовь. В рассказе за-падного фантаста Ли Гардинга «Поиски» герой ищет уголок настоящей природы, а вокруг лишь город из металла и пластика. Наконец он находит прекрасный парк, но все в нем — трава, деревья, цветы — ока-зывается искусственным. Герой с ужасом убеждается, что и сам он — искусственное существо... Картина «синтетической ци¬вилизации» есть и в повести белорусского писателя Г. Попова «За тридевять планет». Однако люди в ней остаются людьми.

***

Геннадий Ануфриев "Ключ от сейфа с удачей"

31 января, 2014

Окружающий нас мир — во многом сбывшийся прогноз фантастов. В их книгах удивительно точно предсказаны не только многие открытия, сделанные человечеством, но и постигшие его катаклизмы. Теперь говорят, что небольшая по объему книга Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» сделала для советского общества эпохи «оттепели» больше, чем все постановления партии: дала зримый образ будущего, к которому можно и стоит стремиться... Хрестоматийный пример: к открытию лазера подтолкнули произведения «Война миров» Г.Уэллса и «Гиперболоид инженера Гарина» А.Толстого. Множество идей из произведений Ж.Верна, С.Лема, А.Азимова (кстати, нашего земляка) воплотилось в жизнь. Батискаф, космический корабль, компьютер, робот, мобильный телефон — первоначально они появились на страницах книг. Экология, генная инженерия, интеллектуальные технологии — и здесь фантасты опередили ученых, у них роботы стали музыкантами, судьями, хирургами, полицейскими... У белорусской фантастики тоже есть своя история. Сегодня у нас в гостях наш соотечественник, писатель–фантаст Геннадий Ануфриев. — Начнем наш разговор со сборника белорусской фантастики «Люстэрка Сусвету», которым издательство «Мастацкая лiтаратура» порадовало читателей в конце прошлого года и одним из составителей и авторов которого вы являетесь. Признаюсь, до сего момента о белорусской фантастике я знал мало... — И не только вы. Несмотря на обилие фантастики в книжных магазинах, в основном российской и переводной западной, наш рынок не очень–то баловал читателей белорусскими авторами. Еще недавно поток белорусской фантастики был, подобно речке Немиге, скрыт под другими литературными пластами. Ну кто у нас знает о том, что еще в 1927 году белорусский автор Б.Армфельт в повести «Прыжок в пустоту» весьма любопытно описал старт космического корабля с поверхности моря! Возможно, его идеи когда–нибудь пригодятся при полетах на покрытые водой планеты... Но в последнее время ситуация стала меняться к лучшему. В журнале «Маладосць» благодаря усилиям главного редактора Раисы Боровиковой, известной поэтессы, которая сама пишет фантастику, регулярно выходит «журнал в журнале» «Фантаст»; печатает фантастику и «Немига литературная». И вот новая серия «Млечны шлях» в издательстве «Мастацкая лiтаратура». Поток белорусской фантастики вырвался на поверхность и оказался на удивление полноводным. Сборник «Люстэрка Сусвету» — первая в своем жанре антология по жанровому и стилистическому разнообразию, разноплановости произведений, да и количеству авторов — их более двух десятков. Белорусская фантастика своеобразна и уникальна — от Я.Барщевского, Я.Мавра, М.Гамолки, В.Короткевича, В.Шитика до П.Мисько, Л.Дайнеки, В.Маслюкова, Л.Рублевской, С.Булыги, В.Цветкова и многих других. Появился большой отряд молодых белорусских фантастов, со многими из которых можно познакомиться в книге «Люстэрка Сусвету». — И все–таки, что может в ХХI веке фантастика подсказать человеку, возможности которого весьма ограниченны в сравнении с возможностями компьютера? — На это отвечу так: разум, интуиция, творческий поиск, а не пусть и фантастические возможности компьютера определяют прогресс человечества. А подсказать фантастика может многое. Существует целая новая отрасль науки — футурология, прогнозирующая развитие событий в грядущие десятилетия и даже столетия. Но первыми футурологами, безусловно, были писатели–фантасты. Вряд ли найдешь футуролога, не увлекавшегося этим жанром. Человек, не интересующийся будущим и считающий научно–фантастическую литературу вздором, утверждал Азимов, неизбежно придет к атрофии воображения и никогда не сможет увидеть, что же его ждет впереди. Стандартизация нашей жизни, переделка природы по нашему разумению (вспомните мичуринское «мы не можем ждать милостей от природы...»), безликость наших поселений — все это ведет к угасанию способности удивляться, открывать новое. А именно оно лежит в основе прогресса. Важная роль фантастики — в возрождении этой способности. Поэтому, несмотря на то, что скептики уверяют, будто белорусская фантастика никогда не выберется из пеленок, я верю в ее большое будущее. В стране, которая создает свою «Силиконовую долину» — Парк высоких технологий, — фантастика не может не быть востребованной. Более того, ее будут преподавать в вузах, как уже происходит в некоторых странах. — А в вашей жизни случалось что–нибудь фантастическое? — Если скажу, что меня похищали инопланетяне, это будет неправдой. Хотя нечто похожее на НЛО довелось увидеть лет десять назад на даче в Минском районе. Глубокой ночью светящийся шар около получаса висел над лесом, иногда перемещаясь из стороны в сторону. Его видели и другие — наутро в электричке слышал разговоры об этом событии. К слову, НЛО, другие загадочные на сегодняшний день явления вроде полтергейста, самовозгорания людей и т.п. в нашей республике не редкость. Их предстоит исследовать. Многое, возможно, связано с тектоническими разломами, один из которых, в частности, лежит под руслом реки Свислочь. А вообще самое фантастическое в моей жизни — это встреча с той единственной, любимой женщиной, с которой мы вместе вот уже скоро 30 лет.

Кирилл ГРИГОРЬЕВ. Фото Виталия ГИЛЯ, "СБ". Дата публикации: 20.03.2008

Советская Беларусь, 2008, 20 марта

Ануфрыеў , Г. Ключ ад сейфа з удачай : [ пра беларускую фантастыку : гутарка з пісьменнікам Генадзем Ануфрыевым / запісала Віялета Сямiлетава ) "Беларусь" . Belarus . — 2008. — No 4. — С. 35