26 ноября 1930 г. родился классик современной белорусской литературы Владимир Семёнович Короткевич. Скончался, как и другой Владимир Семёнович (Высоцкий), 25 июля, но 1984 г.

http://euroradio.fm/test-nakolki-vy-vedae...

Фантастическое в творчестве Короткевича:

Караткевіч Ўладзімір — Легенда аб бедным д"ябле і аб адвакатах Сатаны — Нявыдадзенае 1995. Трагедыі не знікнуць пры Камуне. Балада аб арганаўтах. Дэман — вершы. Перадгісторыя ( аповесць, Нёман №№1-3 /2010 — вялікі дзякуй за наданый тэкст napanya!).

http://fantlab.ru/autor7766

Не будучи писателем-фантастом, Короткевич оказал большое влияние на творчество белорусских писателей этого жанра, таких как Сергей Булыга, Ника Ракитина и многих других. В его произведениях широко используются народные легенды и предания; героика, романтика и приключения — существенная составляющая большинства его книг. Мистический характер носят повесть «Ладья отчаяния» и «Легенда аб бедным д'ябле і аб адвакатах Сатаны», написанная как роман-сценарий. Элементы мистики содержатся в романах «Христос приземлился в Городне» и «Чёрный замок Ольшанский». Особо следует упомянуть повесть «Дикая охота короля Стаха» — вероятно, лучшее из произведений, написанных в жанре готики в советские времена. Это блестящая модернизированная стилизация под Анну Радклифф, где пробирающие до костей якобы мистические ужасы оказываются на самом деле порождением вполне человеческой подлости и злобы.

http://archivsf.narod.ru/1923/pioneriya_o...

Известному персонажу исполняется 60 лет. Носов написал свое произведение под Киевом, срисовав главного героя со своего сына

В Союзе было сложно найти ребенка (да и взрослого), который не читал бы трилогию Николая Носова о Незнайке. Этого коротышку (росточком с огурец) в широкополой шляпе и брюках канареечного цвета обожали за то, что он не был "пионером — всем детям примером". В Незнайке буквально кипела жажда жизни, открытий и здорового хулиганства. При этом он был умным и добрым. И детворе было приятно отождествлять себя с таким героем. Так вот, этому поистине культовому персонажу нынче стукнуло 60 лет!

А началось все в далеком 1952-м году — в поезде. События тех дней реконструировал редактор журнала "Барвинок" (именно в нем — в февральском номере за 1953-й год впервые выйдет "Незнайка") Василий Воронович: "В купе Николай Носов разговорился с киевлянином Богданом Чалым — тогдашним редактором "Барвинка". Чарка за чаркой — и писателя потянуло на откровения: он рассказал Чалому, что давно уже вынашивает историю о маленьком народе, живущем в сказочной стране. Но все не решается к ней приступить. Тогда Богдан Иосифович, что называется, взял быка за рога: "Как только ты добираешься домой (писатель ехал в Ирпень Киевской области — навестить родственников), то садишься за стол и начинаешь писать. Я буду печатать тебя у себя в журнале".

ФОТО: Знаменитому Незнайке исполнилось 60 лет

Так все и вышло. Николай Николаевич работал (первые главы писал в Ирпене, остальные — в Москве), потом пересылал тексты в редакцию, где их переводили на украинский (этим занимался Федор Макивчук — редактор юмористического журнала "Перець") и печатали. "Как-то разговаривал с москвичами, — смеется Воронович, — рассказал им, что впервые "Незнайка" вышел на украинском, а уже потом — на русском ("Барвинок" параллельно выпускался на двух языках). Эта версия им не понравилась, и они все равно написали, что первая публикация была на русском".

Отдельной книгой первая часть трилогии вышла лишь в 1954 году, вторая — "Незнайка в Солнечном городе" — увидела свет в 1958 году (сначала в журнале "Юность", а потом и в твердом переплете). Третья часть трилогии — роман-сказка "Незнайка на Луне" — впервые была опубликована в журнале "Семья и школа" в 1964—65 годах. Отдельным изданием книга вышла в 1965-м.

Что интересно, своего Незнайку Носов... позаимствовал из книги "Удивительные приключения лесных человечков" писательницы Анны Хвольсон (была невероятно популярна до революции). В свою очередь, творение Хвольсон было вольным переводом комиксов канадского писателя Палмера Кокса.

Но не спешите обвинять писателя в плагиате (а то разобьете свою последнюю веру в людей: наш "Буратино" — на самом деле их "Пиноккио", а "Волшебник изумрудного города" — некий "Удивительный волшебник из страны Оз") — у Хвольсон он взял лишь имя героя (причем не главного, а проходного) и его миниатюрный рост. Все остальное — фантазия и наблюдательность автора.

К примеру, внешность Незнайки он явно срисовал со своего сына Петра: вьющиеся, непослушные волосы, да и по характеру он тоже был тем еще непоседой. Кое-что срисовал и с себя: любовь к шляпам и умение "присочинить". А название Цветочного города — явная отсылка к Цветочной улице в Ирпене, где писатель провел свое детство.

О Незнайке Носов всегда говорил так: "Это ребенок, но не такой, которого можно назвать по имени и фамилии, а ребенок вообще, с присущей его возрасту неугомонной жаждой деятельности, неистребимой жаждой знания и в то же время с неусидчивостью, неспособностью удержать свое внимание на одном предмете сколько-нибудь долгое время".

ПЕРВЫЕ ИЛЛЮСТРАЦИИ К "НЕЗНАЙКЕ"

ЖУРНАЛ "БАРВИНОК"

Впервые герои Носова увидели свет на страницах украинского журнала "Барвинок" под названием "Приключения Незнайки и его товарищей". И образ главного коротышки, созданный тогда художниками Виктором Григорьевым и Кирой Поляковой, существенно отличался от того, к которому мы все привыкли. Во-первых, Незнайка носил не широкополую шляпу-колпак, а беретик с "хвостиком". Во-вторых, он предпочитал не классические "взрослые" брюки, а детский комбинезончик. И в третьих, он был куда более пухлощеким — таким себе пышечкой. Сами художники были супругами — познакомились в 1949-м. Вместе работали над иллюстрациями к любимым детским сказкам — Буратино, Чиполлино и многим другим.

В СЕМЕЙНОМ ГНЕЗДЕ

В Ирпене, где будущий писатель провел свои детские годы, сохранился домик его семьи. Нам его любезно показала историк города Елена Плаксина. "Носовы выкупили делянку земли у помещика Сагатовского и стали ее застраивать. В дом въехали в 1911 году, когда Коле исполнилось 3 года", — говорит Плаксина. — В доме были три комнаты и веранда. А вокруг — множество цветов, которые выращивала мать Николая Варвара Петровна". К сожалению, визит к дому расстроил историка, да и нас тоже. К нему сделали пристройку и разделили на две половины — между двумя хозяевами. Весь перекошенный и в трещинах — без должного внимания долго он не простоит.

ДОМИК НОСОВА В ИРПЕНЕ

ПИСАТЕЛЬ И КИЕВ: ЗАБЫТЫЙ ГОРОДОМ

Как ни странно, но у нас до сих пор мало кто знает, что знаменитый писатель Николай Носов — киевлянин. Он здесь родился и учился — пока не уехал в Москву. В Киеве до сих пор существует здание, в котором он грыз гранит науки — тогдашняя гимназия Стельмашенко (Рыльский переулок, 10). Как пишет Михаил Кальницкий в своей замечательной статье "Киев незнайкиного папы" (на сегодняшний день наиболее полное исследование на тему): "Коля учился на первых порах довольно-таки слабо, даже оставался на второй год". А в аттестате (он сохранился в архивах) за первый класс у него была аж единственная пятерка — по поведению.

Довелось Носову поучиться и в школе, занимавшей бывшее Реальное училище (Большая Житомирская, 2 — ныне здание Дипломатической академии). И в Художественном институте (ул. Смирнова-Ласточкина, 20), в котором Николай Николаевич занимался фотографическим делом до 1929 года.

Но самое главное, в городе до сих пор стоит особняк, в котором семье Носовых после революции выделили часть бывшей генеральской квартиры. Это симпатичный пятиэтажный дом на улице Саксаганского (под номером 84—86). Надо ли говорить, что на нем (как и на гимназии) до сих пор нет мемориальной таблички.

ПАМЯТНИК НОСОВУ — С ЛЮБИМЫМ ГЕРОЕМ

Киевлянин Николай Носов умер в Москве 26 июля 1976 года и был похоронен на столичном Кунцевском кладбище. Памятник ему поставили скромный — обычную стеллу с портретом писателя. А рядом — гранитный камень, на котором изобразили... Незнайку. Говорят, так захотел сын Николая Николаевича, Петр, которого подзахоронили к отцу в 2002-м году. Тогда же и обновили фигурку коротышки (раньше он стоял по стойке смирно и как бы разводил руками). В новой версии Незнайка куда-то стремительно несется (на фото).

Увековечить память писателя думали и в Ирпене. На что власти дали свое добро. Местные энтузиасты кинули клич скульпторам и выбрали наилучший вариант. Проект-победитель выглядел так: бронзовый Носов восседает на скамеечке, а у него на коленке — Незнайка. За плечами Николая Николаевича взлетает воздушный шар, из корзины которого выглядывают малыши: Винтик и Шпунтик, Пилюлькин, Авоська и Небоська, Гусля и Тюбик. Памятник планировали поставить в центре города — возле детской библиотеки. Но, как это часто бывает, власти вдруг поостыли к идее, и Носов остался без памятника.

ТРИ ГЛАВНЫХ ХУДОЖНИКА НОСОВА.

АЛЕКСЕЙ ЛАПТЕВ

Лучший иллюстратор Носова — его рисунки к "Приключениям Незнайки и его друзей" считаются образцово-каноническими. После него все остальные художники уже просто развивали тот образ Незнайки, который придумал Алексей Михайлович. Сотрудничал с журналом "Веселые картинки" с момента его основания. Работы художника находятся во многих региональных музеях, а также в частных коллекциях в России и за рубежом.

ГЕНРИХ ВАЛЬК

АЛЕКСАНДР БОРИСЕНКО

НЕЗНАЙКА СУВЕНИРНЫЙ:

О том, что Незнайку по-прежнему любят и помнят, свидетельствует обилие сувенирной продукции с этим героем. Помимо многочисленных календариков, открыток и значков, выпускались также марки (самая известная вышла в России в 1992-м — на фото), конверты (выпускались в 2008-м — к столетию со дня рождения писателя). В том же году — в серии "Выдающиеся личности России" — вышла серебряная юбилейная монета с Николаем Носовым и цветным изображением Незнайки и Винтика. Образ Незнайки активно использовался в оформлении российского павильона на международной выставке ЭКСПО-2010 в Шанхае (комиксы для детей с участием главного коротышки были популярны в Китае в 90-х годах прошлого века). Что, кстати, вызвало недовольство тогдашнего президента Дмитрия Медведева. Суть его претензий: "Подмена инновационного потенциала и модернизационных амбиций Новой России небылицами по мотивам сказки Носова".

http://www.segodnya.ua/life/lsociety/Znam...

Вспомнился С. Маршак:

«Мурзилка!» – испуганный цензор вскричал

И весь покраснел – до затылка.

– Ведь это же школьный

Крамольный

Журнал

С названием страшным: «Мурзилка»

https://vk.com/page-627518_46921075

23 ноября 1908 года родился Николай Николаевич НОСОВ.

Цитаты любимых героев :

1. «— А куда мне спешить? — ответил Сиропчик. — Разве тут плохо? Тепло, светло, и мухи не кусают.»

2. «Две головы — хорошо, а моя одна — лучше...»

3. «На самом деле, когда хочешь о чём-нибудь не думать, так обязательно только о том и думаешь.»

4.«- Ты живой?

— Нет, Незнайка, я, как видишь, совсем мертвый.»

5.«Известно, что при одевании и раздевании больше всего времени тратится на застегивание и расстегивание пуговиц.»

6.«– Мне можно без очереди – я поэтесса!»

7.«– Зачем же мне еще ванну, если я уже пропылесосился?»

8.«- Лежи да сморкайся, вот тебе и всё развлечение.»

Фото Читариум.

Читариум.

Интересные факты про Незнайку.

Впервые персонаж с именем Незнайка появился в комиксах канадского художника Палмера Кокса, а русский текст по этим картинкам был создан писательницей Анной Хвольсон. Первое издание её книжки «Царство малюток», где среди прочих героев фигурирует Незнайка, вышло в 1889 году, а после уже следовали переиздания в 1898, 1902 и 1915 годах.

Героем книг Николая Носова Незнайка стал благодаря встрече Носова в 1952 году с украинским писателем Богданом Чалым, редактором журнала «Барвинок». После того как Носов рассказал о замысле «Незнайки» Чалому, последний тут же предложил опубликовать произведение в своём журнале, что и было сделано. Первая публикация в журнале «Барвинок» была в 1953—1954 гг. на двух языках — русском и украинском (в переводе Ф. Макивчука) — под названием «Приключения Незнайки и его товарищей» с подзаголовком «сказка-повесть».

Иллюстрация Алексея Лаптева.

Автор русскоязычного переложения Анна Хвольсон маленький народец назвала эльфами: "с верхушки дерева в круг вскочил сам Мурзилка, по прозванью "Пустая голова". Братья хоть и любили Мурзилку, но считали его лентяем, чем он и был на самом деле; кроме того, он любил щеголять, — носил длинное пальто или фрак, высокую черную шляпу, сапоги с узкими носками, тросточку и стеклышко в глазу, чем он очень гордился, между тем как другие называли его пустой головой".

http://sheba.spb.ru/lib/hvolson.htm

У Кокса были не эльфы, а брауни:

https://en.wikipedia.org/wiki/The_Brownies

А так да, похоже.

Гео Шкурупій. Двері в день: Роман. — Х.: Пролетарий, 1929. — 229 с.

Обкладинка Адольфа Страхова

Екслібрис Євгена Кротевича, автора фантастичної п"єси "Син сови" 1924

Експериментальний роман з паралельною дією у двох вимірах: 1920х рр. та первісному суспільстві.

20 квітня 1903 року народився король футуропрерій Гео Шкурупій, видатний теоретик і практик українського футуризму, учасник літературних організацій і угруповань «Комкосмос», Аспанфут, Асоціація Комункульту, ВАПЛІТЕ, журналу «Нова генерація», автор шести поетичних книжок, десятка прозових збірок і трьох романів.

У своєму першому романі «Двері в день» (1929) ШкурупІй у першій же сцені описав своїх друзів-футуристів.

Гео Шкурупій

ДВЕРІ В ДЕНЬ

Двері пивної були відчинені в нічну напружену метушню великої вулиці. У жовтому сяйві вітрин вишикувались батареї порожніх пляшок як переможні свідки людської невибагливості. Коло відчинених дверей під музику джаз-банду маршували проститутки з обов’язків своєї дивовижної професії, що примушує замислюватись над долею людства поважних політичних діячів і безвусих поетів.

Близько Гая за столиком сиділа велика балакуча компанія чоловіків, що до хрипоти сперечалися за якісь літературні справи. Гай прислухався до розмови і вирішив, що це товариство літераторів, які на цей час перенесли свої нескінченні й безугавні мистецькі суперечки сюди, в стіни цієї закуреної пивної.

— Ви знаєте площу із сквериком у Харкові, що проти театру Леся Курбаса? — говорить письменник з чорним кучерявим волоссям; коли б у нього була чорна шкіра — був би подібний до негра.

— Ота, що на ній стоїть готична кірха?

— Хто що помічає! Ти помічаєш готику, а я лівий театр... Так от, іду я цією площею, і будинки підносяться наді мною, як величезні хмарочоси, дерева скверу здаються ліліпутами, а сам я собі Гуллівером серед руху людей, візників і автомобілів. Дерева парку, маленькі й мізерні проти будинків, не зелені, а якісь сірі-сірі, ніби їх віками притрушувано порохом.

Іду я ніби до Держвидаву і несу нові матеріали, що мусять ще раз обурити наше міщанство своєю одвертістю та сміливістю. Дивлюсь, на тротуарі стоїть Пушкін, одягнений у чорний костюм, в іспанському плащі... Знаєш, такий, як його малюють.

Стоїть він і дивиться кудись у простір понад людей, візників і автомобілів, а коло нього крутяться наші критики й поети.

— Як ся маєте, Олександре Сергійовичу?..

— Що ви написали новенького?

— Олександре Сергійовичу, я закоханий у вашого «Євгенія Онєгіна»!

— Ваш новий твір обов’язково преміює наше жюрі...

— Дозвольте, Олександре Сергійовичу, до вашого костюма пушинка причепилася. Дозвольте, я її скину! Ах, який чудовий костюм!

Став я так збоку, хочеться і мені з ним про діло поговорити. А вони крутяться, мало ручки йому не цілують. Став я й дивлюсь на цих червоїдів. Раптом Пушкін подивився на мене.

— А ви, Михайле Васильовичу, чого до ручки не приложитесь? — спитав він мене й іронічно посміхнувся.

— Зверніться до Вересаєва, — відповів я йому, — він спец.

— Ану їх у... цих хробаків! — вилаявся Пушкін.

З цими словами кам’яні хмарочоси завалились з гуркотом на нас, і я прокинувся. Хтось сильно тарабанив у двері кімнати, ніби йому було ніколи.

Це був Сотник, який із друкарні приніс № 2 «Нової генерації».

Так мені приснився Пушкін.

Компанія за столиком загомоніла ще дужче, обговорюючи цей надзвичайно характерний сон.

Теодор Гай мимоволі вислухав це оповідання, як мимоволі піддався і всім іншим впливам галасливої пивної.

Футуристів мало перекладали не лише іноземними мовами, а й навіть мовами народів СРСР. Звичайно, виняток становив сам метр — Михайль Семенко.

Для «Антологии украинской поэзии в русских переводах» (Харків, 1924) весь такий класичний і академічний Олександр Білецький (під псевдонімом, який ні для кого не становив секрету) переклав вірш Гео Шкурупія «Семафори». Відтоді цей переклад мандрував по різних виданнях, як-от збірник «Поэзия народов СССР», що його упорядкував сумнозвісний Сигізмунд Валайтіс 1928 року.

Однак Шкурупієві пощастило все-таки більше за інших. Його знаменитий експериментальний роман «Двері в день» (1929) уже через рік після виходу було перекладено російською і видано в ГИЗ’і в серії «Творчество народов СССР».

Як Гео Шкурупій дбав про свої іншомовні переклади, хто перекладав його твори німецькою і чим це все обернулося, читайте у дев’ятому томі збірника «Спадщина», що незабаром вийде друком у видавництві Laurus.

Гео Шкурупий

СЕМАФОРЫ

На всю Украину:

Красная роза раскрыта...

Потомкам нашим не видеть красот руин.

А в лесу бандиты.

Пути из железа

Обняли всю землю, как спрут.

На людей нападает черная немочь,

Головою люди бьются о камни,

Спрашивают:

— Куда идти?..

А на спине спекулянта мучные пуды.

Во все концы гадюками

Расползаются рельсы,

И стоит железная улица —

Ни проехать, ни пройти.

Сброшены под откосами

Вагоны колесами,

Фанатически молятся старому богу...

А семафоры рук простерли

К небу

В отчаяньи...

Ждут гнева, победы ждут.

Не бьют барабаны,

Не трубят трубы.

А кровь разлилась рекой,

И плещется в ней бандит,

Как рыба,

И сплошь огонь и взрывы, и взрывы...

По свету с бешеным окриком

Рыщет ужас...

Даже неверы от страха

Нацепили на шеи кресты.

Мы одни — в предрассветной бодрости,

Мяту песен веселых срывая,

Идем по железным путям.

Нам, только нам открыты

Семафоры в грядущее!..

Пер. Р. Победимский.

Автор суперобкладинки — художник Іван Падалка

Гео Шкурупій дебютував як прозаїк 1925 року одразу двома книжками — «Пригоди машиніста Хорна» та «Переможець дракона». Твору з першою назвою не існує, бо насправді оповідання «Переможець дракона», яке дало назву другій збірці, — це і є історія машиніста Хорна.

Гео Шкурупій

ПЕРЕМОЖЕЦЬ ДРАКОНА

І.

Хорне! А, Хорне! — сказав молодий кочегар. Сьогодні на С. 843 знову прорвало димогарну трубу. Кочегар урятувався просто чудом. Він, на щастя, дивився, як переводять стрілку, й стояв коло вікна. Це вже другий чи третій випадок.

Кожний громадянин міг побачити на власні очі, що машиніст Хорн багато пережив за своє життя того, що робить людину трохи дивною та суворою.

Коли він дивився у вічі своїм товаришам, їм здавалось, що вони бачуть згаслу топку паротяга або люк тендеру, що його наповнено темною маслянистою водою.

У розмові, коли згадували про нього, казали, що це той, чиї руки нагадують кочергу, а весь він сам нагадує старий паротяг-компаунд із чотирма циліндрами.

Він або мовчав, як мертвяк із паротягового кладовища, або тихо зітхав, як тормоз вестінгауза, що поволі нагнічує повітря. Але кождий знав, що він уміє оповідати, й тоді голос його лився, як клекіт коліс пасажирського потягу.

Ось який був машиніст Хорн.

Він мовчки підвів голову, бо сидів за столом, поклавши голову на руки, й глянув на кочегара.

Його напівчорне, напівсиве розкуйовджене волосся нагадувало іскрозатримне приладдя, яке буває на димарі паротяга. Він поволі запустив пальці в своє волосся й тихо сказав, ніби до всіх і ніби в простір великої напівтемної машиністовської кімнати.

— У-у! Капітена! Ламайла машина! Два свистки! Задній хід!..

Надворі була ніч, чорна, як паротягова обшивка.

Кожний знав, що Хорн може розповісти про багато таких випадків, які мали більш нещасливий кінець.

Він ще трохи попихкав, наче нагнітаючи повітря, потім його голос став колисати кімнату, повну перевтомлених кочегарів і машиністів, яким здалося, ніби вони їхали в міжнародньому вагоні «Інтернаціональ» і, може, все те, що вони почули, їм просто приснилося.

ІІ.

Ніч. Вітер.

Все притрусилося вугільним порохом. Крізь темряву окреслюються темні масиви троєкутників і кубів будівель Депо. Скрізь, наче на шахматній дошці, окреслюються куби вагонів.

Ніч. Вітер.

У чорнім повітрі відбувається якась страшна сатанинська меса. Вугільний порох смерчами кружляє в повітрі, великі піщинки дощем шкребуться в вікна сторожа. Ліхтарі круглими блідими помаранчами блукають у темнім просторі, танцюють під музику невідомих музикантів.

Феєрична ніч.

Пекельна музика.

Вітер іграє на струнах станціонного радіо. Паротяг переляканим зойком проріже похмуру ніч. З шипінням скреготом, тупотом по рельсах проскаче скажений кінь-потяг.

А вітер все грає на струнах станціонного радіо, танцюють у повітрі бліді помаранчі ліхтарів, смерчами крутиться вугільний порох.

Чортовиння.

Радіо виє тоненькими й грубими голосами, висвистує такт сатанинського вальсу, гудуть телеграфні стовпи.

Феєрична меса.

Це страшна китайська ніч.

Га-га-га...

У-у-у-у-у...

Вжі-і-і...

Згу-згу-згу...

А-а-а-а-а...

Го-го-го-го-го...

Страшний китайський дракон не спить, вдивляється в ніч блідими ліхтарями, крутить хвостом у повітрі, до смерті лякає косооких людей. Це дракон із вогняною пащею і звичайний сормовський паротяг.

Грає, грає вітер на струнах станціонного радіо.

Шкурупій, Гео. Пригоди машиніста Хорна. — Х.: Книгоспілка, 1925. — 88 с.

Повністю оповідання можна прочитати у сучасному виданні: Шкурупій, Гео. Вибрані твори / Упор. Ольга Пуніна, Олег Соловей. — К.: Смолоскип, 2013. — 872 с.

З подякою Ярині Цимбал!