После революций 1917 года победившие большевики принялись воплощать в жизнь свои утопии. В это же время оригинальные концепции русского будущего появились и у анархистов. В их представлении в идеальной России основой политической жизни должны стать коммуны, свободный труд и отказ от рационализма науки (к примеру, люди должны учиться летать и читать мысли).

Блог Толкователя продолжает обзор основных русских утопий (собранных в книге Леонида Геллера и Мишеля Нике «Утопия в России»). Ранее мы рассказывали об идеальной России масонов конца XVIII века, чьи идеи стали основой российской государственности вплоть до наших дней. Сегодня – наш краткий рассказ об утопиях эсеров и анархистов начала 1920-х.

Революционная коммунистическая утопия вызвала появление контрутопий. Первая из них – крестьянская. «Крестьянские» поэты воспевают революцию как воскресение, преображение, обещание крестьянского рая справедливости и всеобщего братства. Вместе с пролетарским поэтом М.Герасимовым Есенин и Клычков создают один из первых сценариев советского кино «Зовущие зори» (1918) – гедонистическую картину будущего с фабриками без дыма. Пролетарские и крестьянские поэты обращаются к одним и тем же ценностям (братство, радость, труд) и образам будущего (сад, весна, заря, солнце).

Крестьянский утопизм питает прозу и поэзию Клюева и Клычкова, но настоящая крестьянская контрутопия создается не ими, а эсером, экономистом А.Чаяновым (1888 – 1937, расстрелян). Под псевдонимом Ивана Кремнева он предлагает в 1920 году в своём «Путешествии брата Алексея в страну крестьянской утопии» другой путь развития России, отличный от этатистского принудительного большевизма. «Путешествие» начинается в 1921 году, с опережением на год, что позволяет автору показать триумф коллективистских (в частности, антисемейных) принципов коммунизма.

Герой, занимающий высокий пост в Мировом совете по экономике, падает в обморок и приходит в себя в 1984 году в малолюдной Москве, сохранившей всё свое культурное достояние и превращенной в город-сад со 100 тысячами жителей.

«Репортажные» главы, дающие представление о нравах и обычаях утопийцев, об их культурных и кулинарных вкусах, чередуются с главами, посвящёнными истории страны с 1921 по 1984 годы и существующей системе. Крестьянство пришло к власти в 1934 году. Города с населением больше чем 20 тысяч жителей были разрушены. Установлен плюралистский, децентрализованный политико-экономический режим, который можно определить, как неонароднический: индивидуальное крестьянское хозяйство связано с кооперативными предприятиями и развивается на основе системы, которая поощряет личную инициативу; государству отведена регулирующая роль.

Вторая контрутопия – анархистская. Она также возрождает старые мифы: идеальное казачье сообщество воплощается в республике Гуляй-Поле, которая была основана свободнической армией Махно, в то время как анархистские общины практикуют свободную жизнь без власти.

Самые плодовитые авторы-анархисты – братья А. и В.Гордины, лидеры фракции петроградских анархистов-коммунистов, основатели сперва экстремистского «пананархизма», затем умеренного по отношению к большевикам «универсализма». В 1917-1920 годах Гордины опубликовали множество теоретических текстов, а также сказок, стихотворений, рассказов, которые нередко принимали форму утопии, как серия «драм-побед» или «триумфедий».

Самый весомый труд Гординых – «поэма-утопия» «Анархия в мечте. Страна-Анархия» (1919). Её герои – «пятеро угнетённых»: «Я» (индивидуум), Рабочий, Женщина, Нация и Юность. Они странствуют по миру в поисках страны свободы. Их поиски заканчиваются в Стране-Анархии, расположившейся на пяти горах (Равенство, Братство, Любовь, Свобода, Творчество), которым соответствуют пять морей (коммунизм, космизм, «гинизм», анархизм и аморфизм), пять солнц и т.д. Проводник открывает им смысл каждого символа, просвещает каждого «угнетённого», показывает им центральную часть страны – Пантехнический Сад. Анархо-утопическая жизнь основывается прежде всего на отказе от рационалистического научного сознания мира. «Мы допотопные люди, – говорит гид, – мы верим в чудеса и творим чудеса».

Это сказочный мир: летают дома и лошади, жители могут воздействовать на предметы на расстоянии, создают новые звуки и цвета. Принцип свободного творчества, который усваивается в «социо-техникуме», позволяет преодолеть мир форм. Самое удивительное в этой феерии, кроме её цветистого аллегорического стиля – родство с мечтами Хлебникова и супрематистскими идеями Малевича. Это впечатление усиливается при чтении фантастического трактата-утопии, сочинённого В.Гординым, писавшим под псевдонимом «Беоби» (напоминающем о знаменитом стихотворении Хлебникова). Он датирует своё произведение «вторым годом после сотворения человечества». Поссорившись по идеологическим причинам со своим братом, В.Гордин описывает языком, полным неологизмов (перевод с «языка АО»), «план Человечества АО», основанный на принципе изобретательности, отвергающем все государственные и социальные институты (а также – свободную любовь) во имя «диктатуры Ума».

(Судьбы братьев Гординых сложились по-разному: А.Гордин, получивший в 1924 году разрешение эмигрировать в США, останется анархистом, при этом всё сильнее чувствуя свои еврейские корни, и закончит жизнь в Израиле сионистом, умерев в 1964 году; его брат, В.Гордин, бежавший из Советского Союза в 1925-м, станет протестантским миссионером в Америке).

Рядом с этими «цветастыми» анархистами-утопистами, братьями Гордиными, проза А.Карелина (1863–1926), известного анархо-коммуниста, считавшегося преемником Кропоткина, автора многочисленных теоретических статей, кажется скромной. В 1919-1921 годах он редактировал в Москве журнал Вольная жизнь, противопоставлявший свою «анархистскую культуру» коммунистической.

«Россия в 1930 году» Карелина – классическая утопия, несмотря на довольно сложную композицию: герой слушает рассказ своего друга, которому снится будущее, однако это не рассказ, а пересказ статьи из журнала, в которой два английских путешественника рассказывают о своем посещении страны анархистов.

Англичане переезжают из одной деревни-коммуны в другую и беседуют с их обитателями. Эти беседы ведутся вокруг того, о чём Кропоткин и сам Карелин говорят в своих теоретических работах: натуральный обмен, свободное распределение труда, жизнь в коммунах, основанная на солидарности, союз города и деревни без насильной урбанизации. Переход к анархо-коммунистической системе совершается без принуждения. Более того, никакие законы, кроме этических, не регулируют жизнь коммун. Только убеждение и нравственный авторитет могут влиять на решение каждой личности. Ненасилие (как в толстовских общинах) – главная черта этой утопии, выделяющая её из общего фона революционной эпохи.

Наконец, из рассказа «неонигилиста» А.Андреева «Утопия в красном доме» (1922), включенного в сборник его теоретических и полемических текстов, мы узнаем то, о чём Гордин и Карелин даже не упоминают: географию будущего мира (XXI века): Соединенные Штаты Китая, включающие Японию, объединённая Европа (действие происходит в Париже) и Великая Федерация Славян, в которую входит и Россия, поглотившая в 1940 году Турцию и Персию. Картина вполне в традиции русской утопии.

Анархисты недолго тешились надеждами: с 1918 года ЧК начинает их преследование в Москве, в 1921 году разгромлено махновское движение, а после Кронштадтского мятежа (1921), ускорившего введение НЭПа, анархисты подвергаются жестоким гонениям. В 1926 году (год смерти Карелина) анархизма как политической силы и массового движения в России уже не будет.

С этого времени конструирование Утопий окончательно переходит от политиков и общественных деятелей к писателям-фантастам.

+++

Ещё в Блоге Толкователя о русских утопиях:

Город Игната: русский староверский Рай

С приходом к власти «антихриста» Петра I в старообрядческом мире стал увеличиваться потом былин о «земном Рае». Одной из них стала вера в «Город Игната», где центральным местом становится райский сад. Лишь полтора века спустя английский утопист Эбенизер Говард попытался на практике воплотить такой Город-сад.

***

Русская утопия – город-сад Барнаул

В мае 1917 года сгорела почти половина Барнаула. Это стало поводом для разработки первого в России плана утопического «города-сада». Город был бы в форме солнца, бульвары – его лучами. В нём люди жили бы в собственных домах с большим участком земли, фабрики вынесены в сельскую местность. В 1922-м большевики начали строить «город-сад», но с приходом сталинизма проект был остановлен.

http://ttolk.ru/?p=24774

Фантастика для тех, кто выработал привычку чтения в шестидесятые и семидесятые годы прошлого столетия, есть земля обетованная, ментальное пространство, в котором можно жить долго и счастливо, а, главное, привычной жизнью.

Возьмём (чего уж далеко ходить-то) человека, родившегося в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Едва-едва заработала долговременная память, собственно, и делающая человека человеком, как в космос полетел спутник. Научился читать и писать – Гагарин, космические зонды устремились к Луне, Марсу, Венере, Леонов вышел в космос. Земная наука – тут тебе и синхрофазотроны, и открытия новых элементов, и водородная бомба на страх агрессорам и недобитым фашистам.

Призывы осваивать целину, строить гигантские электростанции, голубые города и трансконтинентальные железнодорожные магистрали падали на благодатную почву: у каждого был дядя, старший брат или знакомый, который и строил Братск, Саяно-Шушенскую электростанцию или ездил студентом на целину.

Да и на бытовом уровне на смену Ли-2 пришёл Ил-14, а затем и замечательный Ту-134, хочешь – летишь в Таллин, Ригу, Вильнюс, Ленинград, Кишинёв, Киев, Ереван, Тбилиси, Одессу, Симферополь, Сочи (это куда я сам летал), хочешь – куришь (были такие сигареты, тридцать копеек пачка), испытывался сверхзвуковой Ту-144.

Телевизор из маленького черно-белого «КВНа» с линзой превратился в сверхнадежный «Рекорд-64», а затем и в цветной «Рубин», Московской области служила Останкинская башня, стране – космическая система.

А радиоприемники… Хочешь – «Спидола», хочешь – крохотный, не больше спичечного коробка «Микро», вставил наушник в ухо – и слушай. Девочки могли выбрать «Эру», в виде серьги, но девочки радио увлекались меньше. Зато любили танцевать под шикарные и по дизайну, и по звучанию «Ригонды», «Виктории» и прочие фестивали, заключавшие в себя весь мир, от Австрии до Японии.

И всё это создали Великие Старшие за детство одного поколения. С пятьдесят пятого по семидесятый год, пятнадцать лет, аккурат в детство и уложились.

Жизнь после школы представлялась бескрайней и полной чудес. Фантастика ближнего прицела, даже не фантастика, а научно-популярные издания обещали в самом ближайшем будущем и лунные поселения, и полное исцеление от рака при помощи открытия Манфреда фон Арденне, хоть и немца, но нашего немца, сознательного. Пусть не бессмертие, но законные сто пятьдесят или даже двести лет каждому, родившемуся после войны обещали если не прямо, то обиняками («нормальная продолжительность жизни млекопитающего равна возрасту завершения полового созревания, умноженному на десять»).

Но получилось то, что получилось. Опять же для наглядности можно взять детство, начиная с двухтысячного года и по наши дни. Много ли нового?

В небе те же «Ту-95», готовые крейсировать вдоль границ недружественных стран столько, сколько будет нужно. Международная космическая станция как летала, так и летает (но есть опасения, что…), Интернет как существовал, так и существует (но есть опасения, что…), телевизор как принимал двести программ, так и принимает (но есть опасения, что…), у богатого соседа как был шестисотый «Мерседес», так и остался, разве чуть-чуть буковки поменялись (но есть опасение, что…), а в магазине и колбасу, и кока-колу можно купить без очереди (но есть опасения, что…).

То есть если раньше у школьника было ощущение, что страна несётся на экспрессе в счастливое будущее, то сегодня школьник чувствует себя сидящем в придорожной кафешке. Нет, не так: дорога кончилась этой самой кафешкой. Впереди туман, как в романе Стивена Кинга, и идти в этот туман никакого резона не видно: гамбургеры, хоть и второй свежести, покуда есть, кока-кола, опять-таки, есть, и покрепче тоже нальют, а из тумана то гигантские, с аиста, комары прилетают, то потянет духом зело противным, то ли химией, то ли могильником, сразу и не поймешь. Лучше посидим за столиком в тесноте, да не в обиде – хотя обиды растут и на понаехавших, и на всяких.

Фантастика шестидесятых-семидесятых годов была преимущественно представлена романом техническим и географическим: первопроходцы на фотонном звездолете (с описанием принципа действия важнейших узлов) осваивают окрестности нашей системы, а затем и отдаленные уголки галактики. Фантастика сегодняшняя всё более есть перепев сказки о Бове-королевиче: война с драконами всех мастей ради прекрасных принцесс и половинок царств. Из принцесс составляется гарем, из половинок царств – империя, и вот сижу я, всех змеев убивший, на троне, и гадаю, что делать: то ли прежнего соратника головы лишить, поскольку мне чудится, будто он на ту голову мою корону примерить хочет, то ли курс омоложения пройти и за новыми принцессами и царствами отправиться.

Что любопытно: любители старой, технической, «твердой» фантастики редко увлекаются фантастикой новой, считая её побасёнками для инфант и инфантилов, любители же фантастики современной пролистывают описания гиперпространственного двигателя на двенадцати радиолампах и восьми транзисторах, как не имеющих эстетической ценности.

Кстати о ценностях: в ожидании ремонта стоит в уголке моего кабинета, крохотной комнатки с четырьмя книжными шкафами под потолок и двумя столами, один компьютерный, а другой просто письменный, радиола «Ригонда» и ждёт своей судьбы: выброшу я её или оставлю, как предмет интерьера. Увы, она давно сломана, а искать умельцев, способных её восстановить, нет ни времени, ни смысла, потому, верно, оставлю, но как мебель. Напоминание о другом мире.

Порой мне кажется, что дело было так: в процессе эксперимента по нуль-транспортировке что-то пошло вкось, и меня забросило в аппендикс истории. Помните, в «ПНВС»: «Он загребёт все материальные ценности, до которых сможет дотянуться, а потом свернет пространство, закуклится и остановит время». Вот в процесс сворачивания пространства-времени я невзначай, мимолётно и угодил. Знаю, где-то в ином, моём по рождению измерении идёт нормальная жизнь, Быков летит к Трасплутону, комсомольцы строят город под куполом Антарктиды, дети всего мира едят яблоки, персики и мандарины, выращенные в Большом Сахарском Оазисе (площадь шесть миллионов квадратных километров, урожайность превосходит все ожидания), а я готовлюсь к нуль-транспортировке то ли в Магелланово Облако, то ли в Туманность Андромеды – Всепланетная Академия должна принять решение ко дню летнего солнцестояния.

Попытаюсь вырваться. На всякий случай прощаюсь: вдруг братья по разуму с той стороны портала не сумеют построить Машину Возвращения, и окажусь я – Нигде.

Лечу!

12 июня 2015 г.

Для наших молодых читателей сделаем небольшой экскурс в историю. Движение Клубов любителей фантастики, появившись в 60-е годы, захлестнуло всю территорию бывшего СССР уже в о второй половине 70-х. Тогда же был создан КЛФ Василия Бережного. Позже, в 1982 году, Андрей Дмитрук организовал КЛФ “Световид”, а в 1988 году появился КЛФ «Перевал».

И. Вахтангишвили

***

Фото Бориса Сидюка:

"Тонечка Белозёрова из восьмой квартиры проснулась, открыла глаза и зажмурилась от восторга. Полежав так немножко, она снова их открыла и в восхищении уселась на своей кроватке. Чудо не исчезло. Её комната на самом деле превратилась в будуар маленькой принцессы. Прямо над ней висел полупрозрачный розовый балдахин, вокруг которого кружились похожие на эльфов бабочки, а по всей комнате расположились куклы в красивых кружевных платьях.

Схожие чувства испытала кассирша Светлана Семёновна из тринадцатой когда, по пути в свою ванную, вдруг обнаружила рядом с ней ещё одну дверь, за которой оказалась большая светлая комната, доверху заставленная разномастными картонными коробками. Уже почти час она с упоением перебирала новенькие, пахнущие кожей сумки и туфли, начисто забыв про своего супруга Николая Андреевича, который в третий раз за это утро оприходовал неизвестно как попавшую к нему на тахту голую Памелу Андерсон.

Их сосед по площадке пенсионер Еремеев прямо из банки, вилкой ел настоящую ГОСТовскую тушёнку и сквозь слёзы радости глядел на экран телевизора, где, несмотря на протесты картавого адвоката, к высшей мере приговаривали его проворовавшегося рыжего подзащитного – бывшего директора РАО ЕЭС России.

Второгодник Колька с двадцатой квартиры, изумлённо разинув рот, снова и снова перепроверял своё неожиданно простое, но определённо гениальное доказательство теоремы Ферма.

Этажом выше проснувшийся с жуткой головной болью на полу своей кухни алкоголик Генка Сидоров, с трудом разлепив веки, внезапно заметил непочатую бутылку портвейна, мирно стоявшую за батареей.

Секретарша Инна Савушкина с четвёртого этажа в сотый раз перечитала романтическую СМС-ку от своего начальника, Всеволода Сергеевича, предлагавшего ей взять неделю отпуска и махнуть с ним в Париж.

Между вторым и третьим этажами подъездный кот Васька лакал из огромного блюдца оказавшееся необычайно вкусным дельфинье молоко, с интересом наблюдая, как супруга пенсионера Еремеева Вера Ивановна, что есть силы, лупила авоськой справившего нужду за мусоропроводом американского президента Барака Обаму, на всякий случай, зовя на помощь свою соседку снизу, учительницу литературы Калерию Павловну.

Но Калерии Павловне было некогда. Надев своё лучшее платье с перламутровыми пуговицами, она пила чай с певцом Стасом Михайловым, в третий раз накладывая ему в розетку своё фирменное варенье из репы.

А выше всех, на девятом, лохматый дворовый чудик, вечный студент и непризнанный гений Лёвка Шиферсон переключил ещё пару кнопок, после чего поправил очки и удовлетворённо потёр руки. Его «трансмодулятор счастья» наконец-то заработал".

© robertyumen

Архивные материалы о Ю. Дольд-Михайлике, П. Загребельном и Ю. Яновском:

http://csam.archives.gov.ua/ukr/perelik_f...

https://fantlab.ru/edition157461

Николай Билкун. Волшебная труба ацтеков.

Фантастико-приключенческая повесть в пер. с укр. Ю. Татаренко, рис. Е. Мануйловича.

Опубликована в газете «Юный ленинец», — К.: 1971, 20, 27 октября; 3, 17, 23 ноября; 1,8,15,22, 29 декабря; 1972, — 5 12, 19,26 января; 2,9,16 февраля.

И. Росоховатский. НЕОБЫЧНЫЙ ЛЕС. Научно-фантастическая повесть. В сокращении. Иллюстрации В. Потапенко — газета ЮНЫЙ ЛЕНИНЕЦ. Орган Центрального Комитета ЛКСМ и Республиканского Совета Всесоюзной пионерской организации им. В.И. Ленина. Киев, 1960. №№ 6 (5 февраля, пятница) (с. 4), 7 (12 февраля, пятница) (с. 4), 8 (19 февраля, пятница) (с. 4), 9 (26 февраля, пятница) (с. 4), 10 (4 марта, пятница) (с. 4), 11 (11 марта, пятница) (с. 4), 13 (25 марта, пятница) (с. 4).

Эдмунд Низюрский. «ФАЛЬШИВЫЙ» СЛЕД. Повесть. Сокращённый перевод с польского Г. Бурганского. Автор иллюстраций не указан — газета ЮНЫЙ ЛЕНИНЕЦ. Орган Центрального Комитета ЛКСМ и Республиканского Совета Всесоюзной пионерской организации им. В.И. Ленина. Киев, 1972. №№ 26 (5 июля, среда) (с. 4), 27 (12 июля, среда) (с. 4) приклячения

Спасибо milgunv!

Почему Росоховатский и Владко печатались в "своих" изданиях под псевдонимами? Видимо, считалось неэтичным подписывать свои произведения настоящей фамилией, поскольку она публиковалась в составе редколлегии.

В. Винниченко. Сонячна машина. Роман. Часопис "Київ". 1990 фантастика

№1 с.101-148

№2 с. 93-129

№3 с. 66-121

№4 с.81-133

№5 с.80-126

№6 с. 49-106

№7 с.12-103

Я. Пшимановский. Последняя игра (отр. из 3-й книги повести "Четыре танкиста и собака"). Юный ленинец. (Киев) №43 (1952) 28.10. 1970 г.,, с.4; №44 от 04.11.1970, среда, с.4 приключения

часопис Знання та Праця (Харків-Київ)

М. Трублаїні. З півночі мчав ураган. Оповідання. 1933, №20-21, с.20-25. морское

О. Донченко. Чотири "Колумби". Оповідання. 1934. №№9,10

Я. Кальницький. Випадок на Новій Землі. Повість. 1934. №22, с.5-6, №23 с.7-11, №24

М. Трублаїні. Завойовники Північного шляху. Нарис. 1934, №6 очерк

А. Пільчевський. Око в просторі. Н/ф нарис. 1934, №23, с.12-13 фант. очерк

Я. Кальницький. Нова Земля. 1936, №12, с.3-6

М. Трублаїні. Мешканець Ліщинівської протоки. Оповідання. 1936, №11, с.3-5, №12, с.7-8 приключения

М. Йогансен. Похід Кості Соловйова. Оповідання. 1936, №3, с.1-4

О. Донченко. Підводний скарб. Оповідання. 1936, №4, с.7-9 приключения

М. Трублаїні. Альоша і Чертан. Нарис. 1936, №9. с.6-9

Отзыв опубликован на начальной стр. рассказа В. Владко «Блискавка в полоні" в журнале «Знання та праця», № 20-21 за 1933 год. Иллюстрации В. Невского.

Я. Кальницький. Випадок на Новій Землі. Повість. Знання та праця. 1934, №23, с.7-11