Первый радист надел шинель и вышел. Вокруг здания радиостанции стояла спокойная тишина. Все спало: только часовые медленно проходя по улицам, поглядывали вокруг. Однако, такое ответственное отношение к выполнению своих обязанностей показалась радисту немного смешным: что могло случиться здесь, на расстоянии двадцати километров от фронта, да еще после блестящего наступления прыгающих танков?.. Он улыбнулся и направился своим путем.

Ночь была темная и теплая. Черно-синее небо медленно затягивалось облаками, прятавшими за своей завесой слабые искорки звезд. Радист шел, опустив голову, и думая про предстоящее утро. Капитан Ренуар докладывал, что начнет с рассветом дальнейшее наступление. Великий человек этот Ренуар! Радисту посчастливилось видеть его только один раз, когда капитан осматривал радиостанцию. Это был высокий смуглый мужчина с каменным лицом, спокойный и вежливый. Он говорил тихо, но казалось, что его слова нельзя не услышать, что вообще кроме него никого нет — все остальные рядом с капитаном Ренуаром казались незаметными и неслышными…

Приглушенный рокот мотора заставил радиста приподнять голову, когда он проходил мимо аэродрома. Высоко в небе горели огоньки самолетов: они шли на посадку. Их было несколько. Радист попытался пересчитать; однако, после шести сбился — мешало движение самолетов, круживших над аэродромом.

— Наверное, возвращаются с воздушной разведки, — подумай радист. Но не успел он снова опустить голову, как невольно остановился, пораженный диким воем тревожной сирены.

Начав с низкой ноты, сирена завывала все громче, поднимая свой звериный голос, пронизывающий даже стены, насыщающий собой все пространство и заставляющий человека с ужасом оглядываться, что и где случилось?.. На секунду сирена замолчала — радист почувствовал, как звенит у него в голове от этого вопля, и сразу же дикий и долгий стон сирены начался снова. В то же мгновение все поглотила тьма; все лампочки и фонари погасли, будто задутые мощным дыханием сирены.

— Тревога… воздушное нападение… — шептали дрожащие губы радиста.

О, он хорошо знал этот сигнал воздушной тревоги, знал, что означает сирена, почему погасли вдруг все огни! Это значило, что в воздухе замечен злейший враг, что через несколько минут начнут взрываться бомбы, которые будут бросать сверху вражеские самолеты. Надо прятаться… но — куда?.. что найдешь в этой адской темноте?

Сирена смолкла и вместо ее рева послышался тяжелый рокот самолетов. Сигнальных огней уже не было видно: их погасили. Самолеты, наверное, снижались, потому что их грохот становился все более угрожающим: только почему до сих пор они не сбросили ни одной бомбы?.. Радист наощупь нашел каменную стену склепа. Какого именно — он не помнил. Это не имело значения, он искал любую защиту. Как щенок, он скорчился у стены, безуспешно пытаясь втиснуться, вдавиться в камень, чтобы скрыть свое дрожащее тело. И вдруг стена вздрогнула: раз за разом загрохотали тяжелые выстрелы. Это начали стрельбу зенитные пушки, пытаясь попасть во вражеские самолеты. Голубоватые лучи прожекторов быстро рыскали по небу, отыскивая самолеты. Огненные пятна возникали и исчезали в небе: это взрывались снаряды зенитных орудий.

Широко открытыми глазами радист смотрел вверх, ежеминутно ожидая неминуемой смерти. Он увидел, как пара голубых, похожих на ножи, прожекторных луча поймали над аэродромом вражеский гигантский самолет, похожий на огромную хищную птицу, несшую в своих когтях смерть и разрушение. Лучи прожекторов вздрагивали, следя за полетом птицы, не выпуская ее из своих световых объятий. Словно обрадованные, вокруг самолета одновременно разорвалось несколько снарядов зенитных орудий. Но самолет снижался дальше, делая большой полукруг над аэродромом.

И, наконец, огромная птица раскрыла свои когти и бросила вниз большой черный ящик, который сразу исчез, вылетев за пределы светового пятна лучей прожекторов.

Радист ждал громоподобного взрыва бомбы. Но взрыва не было. Сквозь грохот выстрелов до него долетел новый звук: как будто со стороны аэродрома приближался большой танк. Радист ничего уже не понимал — это было какое-то сумасшествие. Все перепуталось в грохоте и реве выстрелов… И сразу он задрожал, как от жестокой лихорадки: все окрестности залил яркий белый свет. Высоко в небе сияли огромные солнца, медленно опускавшиеся вниз, заливая нестерпимым светом каждое здание, каждый камень, каждую пылинку. Советские самолеты, оставаясь сами в темноте, скинули вниз, на парашютах, осветительные приборы, бросавшие весь свет только вниз. И в этом свете хорошо стало видно, как падали вниз уродливые невиданные танки. Безумие, невозможная вещь, ужасный сон!.. Танки падают с неба?.. Нет, этого не может быть…

Но это было так. Радист видел все собственными глазами. Значит, и тот черный ящик, что выпустила из своих когтей первая стальная птица, которую поймали лучи прожекторов, — тоже был танк?..

Это было безумие. Радисту вспомнился рапорт капитана Ренуара, который он посылал в конце своей вахты. С протяжным стоном радист опустил голову на руки: он потерял сознание…

* * *

…А наступление действительно разворачивалось. Собственно, это был не наступление, а контратака частей Красной армии. Капитан Ренуар немного ошибся в своем рапорте. Он ожидал, что советская армия будет защищаться; однако, капитан Ренуар забыл, что лучшая защита — это нападение.

Да, прыгающие танки были новым, неизвестным доселе оружием. Да, прыгающие танки расчистили путь пехоте. Да, советские войска отступили. Но… Но в ответ на новое оружие — Красная армия применила свое новое оружие. Техника против техники! Однако, между этими двумя новинками нельзя было поставить знака равенства. Они были очень разные: одна, направленная на уничтожение во что бы то ни стало, направленная на нападение для завоевания, для подавления, для сплошного разрушения; и вторая, соединенная с непреодолимой силой пролетариев, знавших, что они идут на защиту страны строящегося социализма, идут дать отпор злейшим врагам, которых надо уничтожить, чтобы потом вернуться к своим фабрикам и заводам, совхозам и колхозам — свободно работать, строить и жить в своей трудовой стране.

И советская техника вышла победителем в этом сражении. Самолеты перенесли по воздуху в тыл врага необыкновенные новые танки, которые можно было сбрасывать вниз, не приземляясь. Танки еще в воздухе начинали двигаться, они, сталкиваясь с землей, продолжали это движение, атакуя врага сзади, откуда он совсем не ожидал нападения. После того, как они, на земле обеспечили первую, пока лишь относительную безопасность операции — вторая эскадрилья тяжелых самолетов, ждавшая до этого сигнала от командующего танкового отряда, — сбросила вниз на парашютах легкие танкетки, окончательно сломившие сопротивление и зажегшие необходимые сигнальные огни на аэродроме. Только после того третья эскадрилья приземлилась на самом аэродроме и высадила пехоту. Все это называлось воздушным десантом…

* * *

…Капитан Жюст Ренуар молча стоял у большой карты занимавшей большую часть стены его кабинета. Два тонких шнурка вились по карте, два шелковых шнурка: черный и красный. Кое-где они сближались, потом расходились, и снова приближались друг к другу. Шнурки условно означали линии позиций. Черный — войска "Первой армии Соединенных государств Европы", воевавшей против Советского Союза. Красный — советских войск, Красной армии. Позади капитана Ренуара стоял лейтенант Альберт Райвола, как всегда спокойный и сдержанный. Он тоже молчал.

Сегодня на рассвете черный шнурок сразу сдвинулся назад — намного левее, чем он был вчера. За ним спешил красный, так что его движение едва сдерживали шпильки, воткнутые в карту. Но не на это смотрел капитан Ренуар. Сжимая зубы так, что под кожей его скул заметно двигались желваки, он смотрел на небольшой неправильной формы круг справа от обоих шнурков — круг, образованный маленькими черными флажками. Это круг означал отрезанный советским воздушным десантом механизированный отряд "Первой армии", тот самый отряд, который вчера победно совершил замечательный прорыв советского фронта под защитой прыгающих танков. Отряд был отрезан, он был обречен на уничтожение… Вокруг него сомкнулось кольцо Красной армии, его не могло спасти ничто…

--

Журнал «Пiонерiя», № 3, за 1933 год.

Перевод Семена Гоголина

Отрывок из повести В. Владко ”Аероторпеди повертають назад”

Примечания

1

Повесть (позднее роман) Владимира Владко "Аероторпеди повертають назад", вероятно, была написана в 1933 году. Во всяком случае, именно тогда в журнале "Знання та праця", были напечатаны два отрывка из повести: "Загибель ескадри" и "Поразка генерала Древора".

Дальнейшая судьба произведения остается неясной. В 1934 году был опубликован рассказ, под названием "Аероторпеди повертають назад", который вероятно тоже является отрывком из этой повести. В 1936 году, в сборнике "12 оповідань", напечатаны два значительно переработанных фрагмента повести — "Помилка генерала Штрассера" и "Аероторпеди повертають на захід".

Вероятно, писатель много работавший над повестью, так и не смог ее опубликовать. Существует версия, что явная антифашистская направленность произведения противоречила готовящемуся тогда подписанию мирного договора с фашистской Германией и повесть оказалась идеологически опасной. Также существует версия, что она все-таки была издана, но весь тираж был уничтожен.

Возможно, что четыре фрагмента — единственное, что осталось от этой книги.

Этот фрагмент был напечатан в журнале «Пiонерiя», № 3, за 1933 год.

Создатель файла: Э. Петров

https://fantlab.ru/work514771

Петр пожал плечами:

— Меня другое интересует, — отметил он. — Вот если бы устранить такое явление, как сопротивление…

— Какое сопротивление? — Одновременно спросили Захар и Тарас.

— Ну, сопротивление электрическому току в проводах. Вы знаете, как это сопротивление мешает в электротехнике? Чтобы уменьшить его, приходится провода делать толще, тратить лишний металл. А если бы уничтожить сопротивление, ток в проводах протекал бы свободно. Например, в квартире накалял бы все лампочки и так же свободно возвращался бы назад… а на счетчике колесико не крутилось бы: ведь чего ему крутиться без нагрузки? Экономия какая, а?

— Фантастика, — снова махнул рукой Тарас. — По моему мнению, лучше было бы… Ой, а кто это? Откуда он взялся?

Перед очень удивленными друзьями стоял странный незнакомец. Еще секунду назад его не было — и вдруг он возник, словно с неба упал. Он был невысокого роста, живой и такой подвижный, что даже приплясывал. Левой рукой незнакомец словно на что-то опирался, хотя под рукой ничего не было, а правой делал все время какие-то странные жесты. Приятно улыбаясь, словно его неожиданное появление никого не должно было удивить, он сказал:

— К вашим услугам, друзья мои! Приветствую вас от имени нашей научно-исследовательской лаборатории "ЗТП", по поручению которой я сюда явился. Немного неожиданно, не так ли? Но мы не хотели тратить время на предупреждение… Стой, стой, куда ты без разрешения?

Это, уже касалось маленькой черепашки, которая вдруг выпрыгнула из кармана незнакомца и побежала прочь, смешно переступая толстыми ножками. Но, услышав голос хозяина, она сразу же вернулась обратно и послушно влезла на его протянутую ладонь.

— Простите, — сказал незнакомец, пряча ее в карман, — она еще не очень воспитанная. Ничего особенного: новая электронная игрушка, механическая черепашка. У нас в лаборатории "ЗТП" немало таких… например, вот…

Из другого кармана он вынул маленький фонарик, из которого вдруг блеснул яркий, даже при солнечном свете, луч.

— Атомная батарейка, — пояснил незнакомец, пряча фонарик, — Работать может лет двадцать пять. Ничего удивительного, — поспешно добавил он, увидев изумленные лица друзей, — все это к вашим услугам. Лаборатория "ЗТП" всегда…

— А что это за лаборатория? — Спросил Захар. — Никогда не слышал. Фокусы какие-то, что ли?

Лицо незнакомца обиженно исказилось:

— Да что вы выдумываете, Захарка! Какие фокусы? Чистая наука и техника! Ну, вот вы, например, интересовались тем, как изобрести способ сделать человека невидимым… прозрачным, не так ли?

— А откуда вы это знаете? — Озадаченно спросил Захар.

— Вы же только что сказали об этом. А у нас такие мощные и чувствительные звукоулавливатели и радиоприемники, что мы все можем услышать. Хотите проверить? Пожалуйста!

Незнакомец закатал рукав пиджака. На его руке сверкал маленький прибор, похожий на ручные часы. Только вместо циферблата на нем была какая-то решетка.

— Пожалуйста, — указал на прибор незнакомец. — Какую радиостанцию хотите услышать? Москву? Ленинград? Бухарест? Ах, Варшаву? Пожалуйста!

Он повернул крохотную головку — и из прибора донеслась четкая, громкая польская речь, а вслед за ней — и музыка.

— Ничего удивительного, — продолжал незнакомец, — просто портативный радиоприемник на полупроводниках. Обычное дело для нашей лаборатории, самое обычное! Впрочем, вернемся к делу. Ах, простите, еще не все!

Он сделал едва уловимый взмах правой рукой — и трое друзей так и окаменели от удивления: внезапно под левой рукой незнакомца оказался… целый велосипед! Так вот на что он все время опирался! Но почему же до сих пор этого велосипеда не было видно? И что это, у незнакомца, за небольшая полупрозрачная, похожая на купальную шапочку, блестящая штука в правой руке?..

— Наша лаборатория "ЗТП", — продолжал между тем загадочный гость, — узнала о ваших желаниях и поручила мне ознакомить вас с некоторыми изобретениями. Надеемся, они заинтересуют вас. Прошу. Это — обычная шапочка из нового, недавно изобретенного вещества — прозорита…

— Как? Прозорита? Не слышал, — сказал Захар.

— Я же говорю, что это совершенно новое вещество. Оно почти прозрачное. Но не в этом дело. Оно обладает способностью, делать совершенно прозрачным все, на что надеть эту шапочку. Например… прошу!

Таким же быстрым взмахом руки незнакомый надел шапочку на руль велосипеда — и тот сразу словно растворился в воздухе. Вот только был — и уже нет! И вдруг снова появился, потому что незнакомец снял шапочку с руля. Дрожащими от волнения губами Захар прошептал:

— А можно… и на человека надеть эту шапочку?..

— Да конечно, можно. И тогда человек тоже становится совершенно прозрачным, то есть невидимым. Вы хотели именно этого? А велосипед — это для вас, Тарас. Он также имеет особое свойство. Изготавливая его, наша лаборатория применила другое новое вещество — антитертин. Не слышали? Совершенно новое, неизвестное еще науке. Это вещество, добавленное в металл, резину или что-нибудь еще, устраняет трение. Именно этим вы, Тарас, интересовались? Посмотрите, никакого трения! Только коснитесь педали, пожалуйста!

И действительно: только Тарас коснулся рукой педали, как заднее колесо велосипеда, которое незнакомец приподнял, завертелось с бешеной скоростью. Тарас аж за голову схватился: это правда! Действительно нет трения!

— А можно прокатиться на этом велосипеде? — Тихо спросил он.

— Безусловно, — ответил незнакомец. — Но вот еще один сюрприз. Для вас, Петр. Вы, наверное, и не думали, что мы позаботились об этом.

Он уже держал в руке небольшой ящичек:

— Здесь использована третья новинка, изобретенная в нашей лаборатории: вещество — протиопироль. Если это вещество добавить к металлу и сделать из него трансформатор, через который пропустить электрический ток, этот ток потом проходит по всем проводам легко, почти без сопротивления. Значит, этот трансформатор с протиопиролем — для вас, Петр!

— И я могу его… — спросил нерешительно Петр.

— Конечно, можете попробовать. Для этого я его и принес. С чего мы начнем? А, вижу, вижу! Петр хочет первым. Ну, давайте! А велосипед мы пока спрячем.

Незнакомец натянул прозрачную шапочку на руль велосипеда, и тот снова внезапно исчез, будто его и не было.

— Пойдем!

Петр нес в руках маленький ящичек, Тарас и Захар шли за ним, оглядываясь на незнакомца. А он спокойно шел за ними, повторяя:

— Да, да, сейчас попробуем.

Зайдя в квартиру, Петр осторожно включил трансформатор сразу после счетчика так, чтобы электрический ток проходил сквозь него. Потом, оглянувшись на товарищей, он включил одну за другой все лампочки в квартире. Они ярко вспыхнули.

— Смотрите, смотрите! — Воскликнул Петр. — Горят ярче, чем раньше! А как счетчик?

Колесико счетчика совсем не крутилось. Оно замерло.

— Я же говорил, что так будет, — обрадовался Петр. — Нет сопротивления, значит, нет нагрузки — и счетчику ничего делать! Вот здорово! Замечательное изобретение, этот протиопироль!

— Хорошо, — отозвался незнакомец. — Теперь отключим трансформатор.

— А почему? — Огорчился Петр. — Оставили бы его здесь…

— Нельзя. Нам он нужен в лаборатории. Ведь мы еще не закончили экспериментировать с ним.

И с этими словами загадочный гость снял трансформатор и спрятал его в карман. Петр грустно следил за его быстрыми движениями.

— Захар, я вижу, очень хочет попробовать прозоритовую шапочку, — продолжал незнакомец. — Пойдем опять во двор; кстати, испытываем и антитертиновый велосипед. Пошли!

Во дворе, у скамейки, как и следовало ожидать, никто из друзей не заметил и следа велосипеда: ведь он был невидим под прозоритовой шапочкой.

— Раз-два-три, — весело сказал незнакомец, делая ловкое движение рукой. И велосипед сразу появился, сверкая никелированными частями.

— Вот шапочка, надевайте ее, Захар. А мы посмотрим, что из этого выйдет, — распорядился гость.

Захар дрожащими руками поднял странную шапочку, надел — и парня не стало! Тарас посмотрел на Петра, Петр — на Тараса. Затем оба уставились глазами на то место, где несколько секунд назад стоял их приятель.

— Захар! — Робко позвал Тарас. — Где ты?

— А я тут, — последовал ответ из пустого воздуха. Это был голос Захара. — Правда, не видите меня? А я вас очень хорошо вижу. И сейчас докажу это.

В следующее мгновение Тарас почувствовал, как чьи-то цепкие пальцы схватили его за нос. А Петра кто-то потянул за волосы. Оба отшатнулись: и действительно, это было невероятно! Из пустоты перед ними раздался веселый смех Захара:

— Да это же я! Не бойтесь! Смотрите, снимаю шапочку!

Действительно, Захар снова был перед ними — такой же, как и раньше. В руке он держал прозоритовую шапочку, снятую с головы.

— Ну, и замечательное изобретение, этот прозорит, — сказал Захар, — просто удивительное… Подождите, а зачем вы забираете у меня эту шапочку?

— Ничего не поделаешь, Захар, — ответил незнакомец. — Ведь мне поручено только показать вам все это. Мы должны, у себя в лаборатории, дальше испытывать эти вещества. Тарас, теперь ваша очередь. Не хотите попробовать антитертиновый велосипед? Пожалуйста!

Тараса не надо было уговаривать. Он взялся за руль велосипеда, быстро прыгнул в седло, нажал на педали…

— Ой! — Воскликнул он удивленно, потому что велосипед рванулся вперед, словно кто-то его швырнул. С молниеносной быстротой Тарас пролетел до конца двора, едва успел свернуть в сторону и так же быстро промчался назад. Вновь повернул. Лицо его было растерянное. На педали он, конечно, уже не нажимал, потому что велосипед и без того летел вперед, словно гоночный автомобиль.

— Тормози, Тарасик! Тормози! — Воскликнул Захар.

Тарас нажал на тормоз. Велосипед мягко снизил скорость и легко остановился. Тарас соскочил с него, отдуваясь.

— Ну, знаете, — сказал он незнакомцу, — к этому антитертину надо привыкнуть. Хорошо, что я не растерялся, а то можно было и разбиться… Но, должен сказать, замечательная вещь! Удивительное изобретение! Вот что значит — нет трения! Раз нажал на педали — и можешь ехать себе, сколько угодно!..

— Да, — согласился незнакомец, — наша лаборатория "ЗТП" работает неплохо. Рад, что вам понравились наши изобретения.

— Но вы так и не сказали нам, что значит название — "ЗТП", — повторил свой вопрос Захар.

— Ну, это можно расшифровать по-разному, — ответил таинственный гость. — Например… например, в честь моих новых знакомых: "Захар — Тарас — Петр". Как вам это нравится?

— Шутите, — мрачно сказал Захар.

— Тогда иначе. Что вы скажете о таком варианте: "За — Точное — Познание"? Или "Заинтересовался — Тогда — Подумаем"? Или "Знай — Твори — Пробуй"?.. Можете и еще придумать, мы не возражаем… Однако мне пора. Теперь вы, наверное, уже не удивитесь, если я сделаю так…

Незнакомец легким, незаметным движением надел прозоритовую шапочку и словно растаял в воздухе, из которого до друзей донесся его веселый голос:

— Подумайте, подумайте и над названием "ЗТП", и над всем остальным, что здесь произошло!

Затем трое друзей увидели, как качнулся, а затем стал прямо антитертиновый велосипед, как вдруг повернулись педали — и велосипед сам резко рванулся вперед, к раскрытым воротам. Он без малейшей задержки проскочил в ворота и скрылся за ними. Уже издали до друзей донеслись последние слова незнакомого:

— Подумайте, подумайте! Возможно, мы еще встретимся с вами!..

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!

Вы прочитали шуточный научно-фантастический рассказ "Три волшебных изобретения", написанный писателем В. Владко специально для первого номера нашего журнала. А все ли правильно в этом рассказе? Нет ли в нем каких-нибудь событий, которые ни в коем случае не могли произойти?

Мы поможем вам разобраться. Кое-что в рассказе "Три волшебных изобретения" вполне соответствует современным научным данным. Вместе с тем автор намеренно ввел в рассказ некоторые явно неверные утверждения, которые полностью противоречат науке. Попробуйте найти такие неверные утверждения: вы легко сможете это сделать, немного поразмыслив.

Предположим, что могут существовать и, прозорит — вещество, которое делает все прозрачным и невидимым; и антитертин — вещество, которое уничтожает трение и в металле, и в резине, следовательно, несравненно облегчает движение машин; и антиопироль — вещество, которое уничтожает сопротивление и, таким образом, позволяет электрическому току легко и без потерь протекать по проводам.

Однако, действительно ли события могли происходить так, как их представляли себе Захар, Тарас и Петр и как они разворачиваются в рассказе? Что правильно и неверно в описании этих событий?

Подумайте, посоветуйтесь с товарищами, которые интересуются наукой и техникой, спросите своих преподавателей — и вы обязательно решите этот вопрос.

Кстати, еще одно: как же на самом деле расшифровать таинственное название лаборатории — "ЗТП"? Ну, это уже совсем легко, и здесь помощь не нужна.

Фамилии читателей, которые пришлют лучшие ответы, будут опубликованы в нашем журнале.

Редакция

---

Володимир Владко "Три чарівних винаходи", 1957 г.

Журнал "Знання та праця", 1957, № 1.

Перевод с украинского С. Гоголин.

Создатель файла: Э. Петров

https://fantlab.ru/work405034

Снаружи на подоконник сел голубь. Я посмотрел на него — тоже сквозь пленку. Представьте себе мое удивление, когда голубь тоже подлетел ко мне и начал ласкаться, почти целуя меня клювом.

Пораженный, я опустил пленку. И сразу же собака отошла, а голубь сел на подоконник уже не обращая на меня никакого внимания. Я снова посмотрел на них сквозь пленку — удивительный эффект повторился: и тот, и другой стали ласкаться…

Несколько раз я проделывал этот опыт, и все время с одинаковым успехом.

Тогда, насколько это ни казалось фантастичным, я наконец понял: мой взгляд, направленный сквозь странную пленку, видимо поляризовался, приобретя чудесный эффект: заставляя и собаку, и голубя становиться кроткими и дружелюбными…

"Но, это животные, — подумал я. — А что будет с людьми? Неужели и они… Впрочем, как я смогу смотреть на них сквозь пленку?.. Да очень просто!"

Я прилепил прозрачным клеем пленку к правому стеклу моих очков, так что ее было совершенно незаметно. Итак, с кого начать?

Конечно, прежде всего, с Люды. Эта красивая кареглазая девушка не хочет и смотреть на меня. Уже несколько раз, заходя в соседнюю лабораторию, я приглашал ее пойти в театр, на концерт или на танцы. Но она только качала головой и холодно отвечала, что ей совершенно некогда — у нее дипломная работа.

"Ну, хорошо, это будет эксперимент", — подумал я.

Войдя в лабораторию, где она работала, я сказал:

— Добрый день, Люда. Как вы думаете…

Она подняла на меня уставшие глаза — и вдруг их взгляд изменился. О чудо! Люда посмотрела на меня удивительно мягко, словно даже влюбленно и, не дожидаясь, пока я закончу фразу, заговорила:

— Виктор, милый, мне так неприятно, что я до сих пор не воспользовалась вашим приглашением. Вы, наверное, это имели в виду? Так вот, я буду очень рада пойти с вами куда вы захотите!

— Люда, я…

— Молчите, молчите! Я заранее согласна. — И она подарила мне такой очаровательный взгляд, что я даже немного покраснел. А она продолжала: — Может, в кино? Говорят, замечательный фильм…

Я растерянно смотрел на нее, забыв о пленке, приклеенной к моим очкам. И только выйдя из лаборатории, вспомнил о ней. Возможно, благосклонное отношение Люды зависело исключительно от этой пленки? Кто знает… И я грустно вздохнул. Нет, об этом не хотелось и думать!

Словом, эксперимент с Людой не мог быть решающим. И я вспомнил: инженер районного жилуправления! Вот, где все сразу станет ясно. Дело в том, что в доме, где я жил в квартире на шестом этаже, протекала крыша. И от этого на потолке все время появлялись рыжие пятна. Все попытки жильцов добиться ремонта крыши, разбивались о равнодушие именно этого инженера.

"Пойду к нему" — решил я.

Инженера я застал на месте. Он сидел за столом, углубившись в бумаги. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, и я даже пожалел, что пришел сюда.

— Добрый день, — сказал я как можно более приветливо.

Инженер жилуправления зловеще молчал.

— Добрый день, — сказал я, глядя на его взъерошенные волосы.

Инженер рассеянно бросил, не поднимая глаз:

— Ну, что у вас там? Короче!

— У меня… видите ли, крыша протекает… Я…

— У всех что-то протекает. Дальше?

И он неохотно посмотрел на меня неприязненным взглядом, мрачно и… Я даже не успел решить как еще, потому что недовольное выражение исчезло с его лица, будто его смыло губкой. Это был уже совсем другой человек! Я ошалело смотрел на него, а он поспешно говорил:

— О, садитесь, пожалуйста! Вы курите? Нет? Завидую, потому что сам я несколько раз хотел бросить, но все дела, дела… Так, говорите, крыша у вас протекает? Ай-яй, какая неприятность! Ну, это мы сразу отремонтируем, о чем говорить!.. Вот, — он быстро что-то написал, — вот вам записка к прорабу. Я пишу ему, что это — неотложная задача. Итак…

Он передал мне бумажку. Я только моргал.

— Всегда рад помочь приятному человеку, — продолжал инженер. — Может, стаканчик чаю?.. Вам ничего больше не надо? Жаль, жаль… Но не спешите, дорогой друг, так хорошо поговорить с вами. Как у вас там работает водопровод? Может, еще что-то?..

Если что, так мы…

Растерянный, я зашел в гастроном, чтобы купить что-нибудь на ужин. Здесь, как всегда, перед прилавком стояла очередь покупателей и одна продавщица неспешно резала любительскую колбасу. Две другие оживленно и весело разговаривали о каких-то интересных вещах, отвернувшись к стойке с вином и коньяком. Я, сначала, постоял в очереди, а потом решительно подошел к прилавку, где те две разговаривали друг с другом.

— Послушайте, дайте мне двести граммов любительской…

— Я занята, — небрежно бросила одна из продавщиц.

— Но…

— Не мешайте. Вам же ясно сказали, что мы заняты, — бросила другая, неохотно поворачивая ко мне лицо с тщательно подкрашенными глазами.

Она перехватила мой взгляд — и вдруг засияла волшебной косметической улыбкой:

— Пожалуйста, пожалуйста! Вам нарезать или куском? Говорите, любительскую? А может, немножко ветчины? У нас сегодня прекрасная ливерная колбаса. И сосиски изумительные! Не надо? Жаль, может, нарезать вам московской колбасы? Хоть пятьдесят граммов, я нарежу вам тончайшими кусочками, будет как сто…

Она сияла и щебетала, ее пальцы с наманикюренными ногтями двигались с бешеной скоростью. Широко раскрыв глаза, я смотрел на эту гастрономическую фею. Какое счастье, что я попал к ней!..

— А чего вы, гражданин, без очереди? — Услышал я грубый мужской крик.

— Действительно, влез потихоньку! Видимо, по знакомству, — добавил другой возмущенный женский голос.

Я нервно поправил очки. И надо же было так случиться, что моя рука неосторожно коснулся пленки на стекле! Я не успел ахнуть, как пленка отскочила и упала на пол.

Немедленно найти ее!

Но было уже поздно. Острая шпилька на каблуке возмущенной владелицы женского голоса наступила на нее и раздавила на мельчайшие осколки.

* * *

Я не смог снова изготовить такую пленку, не зная, что именно было в смеси, которую случайно плеснул в тигель…

…Так я безнадежно потерял мой чудесный поляризатор, но не потерял надежды, что и без него меня будут встречать приятными улыбками те, к кому я буду обращаться.

Ведь это так легко!

---

Володимир Владко "Чудодiйний поляризатор", [= Плівка на окулярах], 1965 г.

Перевод С. Гоголина

Создатель файла: Э. Петров

https://fantlab.ru/work69650

Где же она, где?..

На черном глубоком фоне космического небосвода будто были рассыпаны щедрой рукой многокрасочные узоры ярких самоцветов Вселенной — звезд. Они горели ровным неослабевающим светом, лившимся из далеких, недостижимых глубин матово-черного фона. Но где же искусственная планета?

— Внимание! — повторил голос пилота.

Тонкая золотая стрелка-указатель возникла на телеэкране, как на куполе планетария. Она указывала на маленькую серебристую искорку среди звезд.

— Вот она! Включаю увеличение!

Искорка начала расти. Она словно приближалась к взволнованным туристам, захваченным этим необычайным зрелищем. Ближе, ближе... И вот она будто совсем близко, космическая ракета, из года в год мчащаяся по своей орбите, проложенной человеческим гением. Вот ее характерные очертания, хорошо знакомые всем по многочисленным фотографиям и моделям, установленным на Земле. Да, это она! В прямых, ярчайших лучах Солнца сияет ее гордый вымпел с гербом Советского Союза и надписью: «Союз Советских Социалистических Республик. Январь, 1959».

И звезды, неисчислимые звезды бесконечной Вселенной, словно расступались, давая дорогу провозвестнице космических маршрутов, проложившей в небесном океане смелую трассу межпланетных путешествий человека, овладевающего Вселенной!..

* * *

КОНЕЧНО, это только фантазия. Конечно, я не знаю, правильно ли я поступил, написав цифры «197...». А может быть, такая встреча произойдет в году «196...»? Кто знает?

Сроки изумительных открытий, великолепных свершений советской науки и техники так уплотнились, так приблизились один к другому, что наивным было бы пытаться предугадать их даже литератору, много лет занимающемуся научной фантастикой. То, для чего раньше нужны были столетия, ныне укладывается даже не в десятки лет, а в год-два. Могли ли мы несколько лет назад говорить о реальности искусственных спутников Земли? Но все же за один год ученые Советского Союза на удивление миру выпустили их три — один крупнее и тяжелее другого. А в январе 1959 года в честь XXI съезда КПСС запустили первую в мире искусственную планету — спутник Солнца!

Что же дальше? Где предел дерзновенным устремлениям человеческого разума, освобожденного и обогащенного в первой в мире великой социалистической стране? Нет такого предела; как беспредельна природа и ее познание, так беспредельны и свершения науки. И маленький фантастический эпизод, описанный мною, наверное, очень скоро покажется таким же обычным, как и многое из того, что еще совсем недавно казалось нам лишь красивой мечтой.

Чудесное, изумительное время! Как радостно жить в эпоху гигантских свершений, когда самые смелые, фантастические устремления одно за другим становятся реальной действительностью.

---

«Литературная газета», 13 января 1959 года

Создатель файла: Э. Петров

Это вступление было напечатано заглавными буквами в начале первой страницы газеты "Таймс". В центре страницы помещен портрета Джона Олтавна в черной траурной рамке. Текст, занимавший целую страницу имел два заголовка. Первый из них гласил:

Записи Джона Олтавна

11 часов вечера. Я буду записывать в этот блокнот все, что смогу. Жалею, что не начал делать это раньше, сразу же, как оказался на борту дредноута "Гемпшир". Эскадра идет на восток. Уже темно. По приказу адмирала все огни на кораблях погашены. Эскадра движется в полной темноте. С палубы "Гемпшира" мне не видно ни одного судна, хотя вся эскадра вокруг нас. Впереди эскадры идут легкие миноноски-истребители. За ними движутся крейсеры и дредноуты. В центре эскадры — транспортные судна с десантными отрядами морской пехоты. Все разворачивается, как на прекрасно организованных маневрах. Бросаю последний взгляд на море и спускаюсь вниз, в каюту адмирала.

12 часов ночи. Все в порядке. Правда, адмирал сказал мне:

— Меня немного смущает, что мы не встречаем никакого сопротивления. Ведь мы уже вошли в советские воды. Здесь должны быть советские патрульные корабли… Понимаете, Джон, они что-то слишком беспечны, эти большевики. Я не люблю такого подчеркнутого покоя.

Адмирал коротко рассказал мне, что эскадра заметила бы присутствие вражеских кораблей на расстоянии пяти-восьми километров. Наши передовые миноносцы оснащены генераторами инфракрасных лучей, направленными на восток. Если бы где-то впереди нас были вражеские суда, лучи отразились бы от них и вернулись бы к нам, а чувствительные приборы сразу зафиксировали бы это. Но — лучи не возвращаются; значит на нашем пути ничего нет.

Однако, могут быть мины. Нет ничего проще, чем установить мины и защитить таким образом свои воды. Адмирал уже приказал выслать перед миноносками, совсем неглубоко сидящие в воде минные тральщики, которые толкают перед собой сети, вылавливающие мины. Кроме того, тральщики стальными канатами, которые тянутся за ними под водой, захватывают мины и отрывают их от якорей. Тральщики не нашли мин… Путь свободен. Это облегчает нашу задачу, а впрочем…

1 час ночи. Все тихо. Я стоял на мостике и смотрел, как бесшумно движутся наши корабли. Никакого грохота — ничего. Только еле заметно дрожит, вибрирует палуба от работы мощных дизелей. Можно подумать, что наш "Гемпшир" совсем один среди этой черной тьмы. Однако, я знаю, что вокруг нас — целая эскадра. Хорошо. За несколько часов мы будем около нашей цели. Вторая столица большевистской страны не ждет нашего нападения. Интересно — начало их революции, их власти связано с именем Ленина; даже этому городу они дали его имя, и разрушение их власти начнется опять же с этого имени — потому что нападение мы совершим на город имени Ленина. Хорошее начало для моей следующей статьи…

3 часа ночи. Меня вызвали к каюту адмирала Шеклсбери. Придя туда, я увидел, что у адмирала совсем испортилось настроение. Не говоря ни слова, он протянул мне рапорт. Вот что было там написано:

"Докладываю, что радиорубка приняла неизвестные колебания на очень большой частоте. Эти колебания не модулированные, непрерывные, расшифровать их нельзя. Направление передачи — с севера на юг. Колебания возникают каждую минуту и ежеминутно исчезают. Старший радист Джорман".

Прочитав, я вопросительно посмотрел на адмирала. Тот сердито сказал мне:

— Джон, это очень плохо. Нас обнаружили. Я не знаю, как именно, но думаю, что это делается примерно так же, как мы делаем это с помощью инфракрасных лучей…

Я промолчал, а адмирал добавил:

— Думаю, это будет серьезное дело. С самого начала мне не нравилось это подчеркнутое равнодушие большевиков. Они, знаете, вылеплены не из того теста, чтобы не подготовиться к возможности десанта… Ладно!

Он взял телефонную трубку и отдал приказ через полчаса выслать вперед разведывательные самолеты с авиаматок. Действительно, через полчаса уже начнет светать.

4 часа утра. Рапорты от наблюдателей с самолетов говорят о том, что на нашем пути ничего нет. Не только подводных лодок — на всем горизонте абсолютно чисто. Это совершенно непонятно… Какой чудесный рассвет в чистом море! Волны медленно приобретают ярко-зеленый оттенок, они оторочены белой легкой пеной, они бьются о стальные бока дредноута. Захватывающая картина. И не менее роскошный вид имеет наша эскадра. По обе стороны "Гемпшира" до самого горизонта видны наши суда. Какая сила! Странно, но я чувствую себя, будто на приятной морской прогулке. Только немного назойливых мыслей, по поводу непонятного отсутствия какого-либо сопротивления со стороны советского флота, портит настроение. Иду к адмиралу.

4 часа 30 минут. Ужас! Невероятно! Наши передовые миноноски погибли… Это было похоже на взрывы мин или торпед. Однако — тральщики доказали отсутствие мин, самолеты не нашли каких-либо признаков подводных лодок, а тем более вражеских миноносцев. И все же — миноноски взлетели на воздух…

Мины или торпеды — мы не знаем. Однако, эскадра остановлена. Адмирал отдал приказ: " стоп! Нельзя двигаться дальше. Вперед вновь двинулись тральщики. Что они найдут?

…Новый рапорт: взорвано четыре передовых крейсера и два тральщика. Стоя на палубе я услышал далекий гром. Это и были взрывы… Теперь все ясно: мы имеем дело не с минами, а с торпедами. Ведь эскадра стоит на месте. Но откуда эти торпеды?.. Кто их выпускает?

5 часов утра. Мы снова двигаемся вперед — медленно, но продвигаемся. Я ничего не понимаю. И кажется, что не я один. В течение получаса уничтожено чудовищными взрывами восемь миноносок, шесть крейсеров и четыре тральщика. Я смотрел на дислокацию у адмирала: все это были суда, которые шли спереди или с боков эскадры. На адмирала страшно смотреть: лицо ему побледнело, челюсти сжаты. Он связан непосредственно с радиорубкой и все время следит за ходом передовых кораблей. Я снова вышел на палубу.

Ко мне подошел лейтенант Жантен. Он спросил:

— Не слышали ли вы, только что, звуков взрыва?

— Нет, я был в каюте, — ответил я.

— Думаю, что линия взрывов приближается к нам, — сказал он и пошел дальше.

Невольно я посмотрел вперед, на восток — и окаменел: огромный столб дыма, который разошелся в небе черной тучей, закрыл собой горизонт. Через несколько секунд я услышал страшный грохот: это донеслись звуки взрыва. Что это?.. Я бросился к капитанскому мостику. Это взорвался дредноут "Франция"… Он шел на два километра впереди нас…

"Гемпшир" останавливается. Он медленно разворачивается. И я вижу, как вместе с нами разворачиваются другие суда. В эту минуту дредноут резко качнуло. Это до нас дошли волны от взрыва "Франции".

Итак, эскадра возвращает. Значит, адмирал отдал приказ: "назад". Я понимаю: нельзя бороться против невидимого врага, который взрывает корабли…

5 часов двадцать минут. Нельзя ничего понять. Взрывы следуют один за одним. Я не знаю, сколько судов мы уже потеряли, я не спускаюсь вниз, нахожусь все время на палубе. Я знаю только одно: мы отступаем, мы бежим со всей скорость на запад, убегая от таинственных взрывов. Я не захожу к адмиралу: на него жутко смотреть… в конце концов, это понятно; здесь, в мутных водах Финского залива, он оставляет вместе с погибшими кораблями всю свою славу железного непобедимого адмирала Шеклсбери…

Мы бежим от взрывов. Разве это помогает?… Ведь невидимый враг окружает нас. Он атакует нас с трех сторон. Он движется вместе с нами на севере, юге и востоке. Уже уничтожены все наши миноноски, что были в авангарде и по флангам. Уничтожена большая часть крейсеров — опять же с флангов. Будто петля сужается кольцо таинственных ужасных взрывов. Кто знает, не дойдет ли через полчаса очередь и до нашего "Гемпшира"?

…От гордой эскадры осталась только ее центральная часть. Взрывы повторяются каждые несколько минут. Черные столбы дыма и огня встают со всех сторон. "Гемпшир" плывет в окружении восьми дредноутов. Это все… Отчаяние и мертвое безразличие царят и на нашем корабле. Работают машины, радист принимает депеши с судов, все на своих местах, бригады артиллеристов стоят возле пушек… Но они не знают, куда стрелять, как не знает этого и командование. А взрывы продолжаются. Это невероятное, спокойное, как дезинфекция, истребление, уничтожение стальных гигантов — дредноутов. Тех, что, до сих пор, мы считали уверенными и надежными носителями смерти и разрушения; гордо шедших в наступление, защищенных прочной броней и огромными пушками…

…Вот оно! Я видел вместе с лейтенантом Жантеном врага. Мимо нашего дредноута, под водой, проплыла странная стальная торпеда. Она плыла, оставляя позади небольшой вал, одетый с верху пеной. Она плыла, будто выбирая себе путь. Одну секунду казалось, что торпеда повернется к нам. Но ее словно что-то потянуло — и она понеслась на дредноут "Нотингем". Еще несколько секунд — и меня толкнуло в грудь воздушной волной: "Нотингем" взлетел на воздух…

…"Гемпшир" остался вдвоем с "Британией". Только два дредноута. Только два — из целой эскадры. Каждую минуту мы ждем смерти. Где-то поблизости (мы не знаем, где именно) под водой ищут нас безжалостные торпеды. Ими кто-то управляет (мы не знаем, кто именно), кто-то посылает их…

…Я ошибся. "Гемпшир" остался один. "Британии" уже нет. Только огромный водоворот, а в нем бешено крутящиеся обломки некогда одного из лучших дредноутов в целом мире, — только этот водоворот показывает место, где я последний раз видел "Британию". Широкие волны водоворота растут и приближаются к "Гемпшир", который на полной скорости мчится на запад, на запад…

…Адмирал вышел на капитанский мостик. Он стоит неподвижно. И все мы неподвижны. Последний акт важнейшей в мире и истории человечества трагедии близится к концу. Очередь за нами. Я не знаю, удастся ли мне закончить эту страницу. Немилосердная невидимая смерть приближается к нам, она неутомимо розыски…

На этом оборываются записи Джона Олтавна. Очевидно, в эту минуту дредноут "Гемпшир" был потоплен, как и все остальные суда эскадры адмирала Шексбери.

Далее газета "Таймс" поместила еще одну небольшую статью под названием:

Выдержки из рапорта лаборатории адмиралтейства

"Исследование и изучение загадочной торпеды, которую случайно захватил своей сетью тральщик "Кингстоун", дали такие результаты:

1. Стальная торпеда начинена взрывчатым веществом большой силы, типа тринитротолуола.

2. Торпеда движется с помощью специального электромотора, который питается от небольшого, но чрезвычайно сильного аккумулятора большой емкости.

3. Торпеда имеет специальный магнитный прибор, управляющий мотором и рулями. Этот магнитный прибор издалека реагирует на присутствие любых металлических масс и направляет торпеду на эти массы.

4. И, наоборот — любое препятствие на пути торпеды (камни, скалы, дерево и т. д.), кроме металла, — вызывает в приборе обратный эффект, который отклоняет торпеду в сторону, мимо такой преграды.

5. Следовательно, надо полагать, что выпущенные в залив торпеды, все время плыли зигзагообразно бороздя воды залива, до того мгновения, пока не приближались к металлическим военным кораблям. Тогда магнитное оборудование направляло торпеды на корабли и суда эскадры взлетали на воздух".

…Такое объяснение гибели эскадры адмирала Шеклсбери давала газета "Таймс".

СЛОВАРЬ

к рассказу "Гибель эскадры"

Авиаматка

(совр. "авианосец") — морское быстроходное судно, перевозящее самолеты; судно устроено так, что самолеты могут взлетать с него и возвращаться к нему на море.

Истребитель

— мощный миноносец (см. далее).

Дредноут

— большое военное судно с крепкой броней, с мощной дальнобойной артиллерией.

Инфракрасные лучи

— невидимые тепловые лучи, которые излучаются нагретыми телами.

Крейсер

— военное бронированное судно с тяжелой артиллерией; имеет немного меньшее вооружение, чем дредноут или линкор, и более тонкую броню, но движется значительно быстрее.

Мина

— взрывной заряд, его закрепляют неподвижно под водой (или под землей), или сбрасывают с подводных лодок, миноносцев и т. д.

Миноносец

— небольшие быстроходные военные суда, главное назначение которых — осуществлять минные атаки, выпускать мины.

Торпеда

— самоходная мина, которая движется в воде с помощью собственного двигателя; двигатели торпед работают на сжатом воздухе или электричестве; торпеда оснащена приборами, позволяющими устанавливать определенное направление ее движения и глубину в воде; торпеды движутся очень быстро (50 и более километров в час); взрываются, встретив судно.

Эскадра

— соединение военных кораблей в один отряд, подчиняющееся специально назначенному командующему.

---

Журнал "Знання та праця", 1933, № 5–6.

Перевод Семена Гоголина

Отрывок из повести В. Владко ”Аероторпеди повертають назад”

Примечания

1

Повесть (позднее роман) Владимира Владко "Аероторпеди повертають назад", вероятно, была написана в 1933 году. Во всяком случае, именно тогда в журнале "Знання та праця", были напечатаны два отрывка из повести: "Загибель ескадри" и "Поразка генерала Древора".

Дальнейшая судьба произведения остается неясной. В 1934 году был опубликован рассказ, под названием "Аероторпеди повертають назад", тоже являющийся отрывком из этой повести. В 1936 году, в сборнике "12 оповідань", напечатаны два значительно переработанных фрагмента повести — "Помилка генерала Штрассера" и "Аероторпеди повертають на захід".

Вероятно, писатель много работавший над повестью, так и не смог ее опубликовать. Существует версия, что явная антифашистская направленность произведения противоречила готовящемуся тогда подписанию мирного договора с фашистской Германией и повесть оказалась идеологически опасной. Также существует версия, что она все-таки была издана, но весь тираж был уничтожен.

Возможно, что четыре фрагмента — единственное, что осталось от этой книги.

Создатель файла: Э. Петров

https://fantlab.ru/work205601