В том-то и дело, что удобной минуты совершенно нельзя было найти. Быстроходные фашистские танки молниеносно появлялись из-за двух бугров, вероятно, скрытые за ними в подземных убежищах. Через несколько секунд они приближались к окопам Красной Армии, заливая все вокруг себя жидким огнем. Длинные пламенные струи били из танков на сотню-полторы метров, огненная жидкость поджигала все, к чему прикасалась. Даже лед пылал, зажженный этой жидкостью — пылал в тридцатиградусный мороз.

Бойцы не имели никакой возможности приблизиться к танкам, окруженным пламенем.

А противотанковые пушки, кинжальные пушки, снаряды которых прорезают броню танков как масло? Противотанковые пушки не попадали в новые фашистские танки! Вот попробуйте попасть, скажем, из винтовки в блоху! Новые фашистские танки не шли по прямой. Они прыгали. Да, да, прыгали — и не просто вперед, словно перепрыгивая что-то. Нет, они бросались то вправо, то влево, каждый раз неожиданно, каждый раз непредсказуемо. Какие-то необычные усовершенствования позволяли этим танкам отпрыгивать на добрый десяток метров в сторону, не давая возможности пристреляться противотанковым пушкам. Снаряды, пролетали мимо танков, не вредя им. Попасть в эти новые танки, когда они прыгали, можно было разве что случайно.

А прыгать они начинали, едва показавшись из-за бугров. Единственное место, где, казалось, танки были уязвимы, — это несколько десятков метров перед самыми фашистскими позициями. Возвращаясь назад, танки уже не прыгали здесь, а быстро пробегали небольшое расстояние до своих окопов по прямой линии, чтобы скорее спрятаться под землей. Но именно эти несколько десятков метров были защищены от советских пушек двумя буграми… слишком далеко от гранатометчиков и слишком близко для пушек!

Командование участка уже хорошо знало, что каждый раз в вылазке участвуют одни и те же танки. Бойцы заметили даже их марку, белые буквы «МТ» на сером фоне брони. Однако, это мало помогало. Вот если бы приблизиться к танкам, укрыться как-то от их огненных струй и полить их самих этой поджигающей жидкостью!.. Но приблизиться было невозможно. Приходилось ждать резервов: тяжелые советские танки безусловно быстро разобьют фашистские танкетки. Надо только дождаться, пока тяжелые танки подойдут. А мороз, неустанно сковывавший реки льдом, ежечасно приближал для фашистских частей возможность спокойно отступить, избежать разгрома?.. Так или иначе, приходилось ждать, другого средства уничтожить новые вражеские машины не было.

И все же Синица и Лященко — бойцы погранзаставы упорно спорили. Они забыли про свежие газеты, они отказались даже от ужина (а для Синицы это было большой жертвой!). Собственно, присев в углу окопа, они даже не спорили. Синица горячо что-то доказывал Лященко, а тот молча и хмуро слушал и лишь иногда коротко отвечал другу, наверно, легко разбивая аргументы собеседника, потому что Синица секунду неистовствовал, ругался — и снова начинал что-то доказывать. Товарищи оглядывались на них, но не трогали, только иногда шутили:

— Опять что-то придумывают! Головы сломаете, изобретатели!

Друзья даже не оборачивались, захваченные разговором. Что вообще объединяло этих двух людей, таких разных внешне, не похожих ни одной чертой?.. Длинный и худой Лященко с его всегда суровым, нахмуренным лицом, с тонкими, как грабли, руками — и коротенький, неугомонный, веселый Синица, который мог неожиданно рассмешить кого угодно, кроме своего мрачного и молчаливого друга. Оба они были комсомольцами. Но почти вся рота тоже была комсомольской!.. Так или иначе, Лященко и Синица были неразлучными друзьями — о них шутили, что они даже наряды отбывают вместе. Однако, это было, конечно, лишь шуткой, потому что не Лященко, ни Синица с самого начала военной службы не имели ни одного наказания и были образцовыми красноармейцами, как и следует быть комсомольцам.

Разговор длился долго, но потом внезапно закончился. Синица снова что-то доказывал другу, горячо и вдохновенно. И на этот раз Лященко ответил не сразу. Он немножко подумал, покачал головой:

— Не знаю, — сказал он наконец. — Просто сказать, не знаю, потому что не уверен…

— А я знаю и уверен, — возразил Синица. — И ты знаешь. Ты только подумай: оно все равно как трактор. Я же не заставляю тебя сразу все овладеть. Ты только будешь делать то, что я скажу. Ну?.. +++

Очевидно Лященко согласился, потому что сразу после этого оба исчезли в глубине окопа. Никто не слышал от них ни слова до самой ночи. Бойцы только видели, как друзья, словно собираясь в путешествие, приносили какие-то вещи, складывали их в сумки. Затем Синица на несколько минут исчез и вернулся с двумя белыми халатами, в которых бойцы обычно ходили на разведку.

— Задание? — Спросил кто-то из товарищей у друзей.

— Нет, только небольшое личное, так сказать, частное дело, — ответил Синица.

Лященко молча мотнул головой: не трогай, мол! Однако, более разговорчивый Синица тут же добавил:

— Вы, ребята, сидите здесь, а мы прогуляемся. Что-то давно на свежем воздухе не были, пройтись хочется, развлечься!

— Вот, новые танки тебе покажут развлечение, — услышал Синица чей-то ответ. И сразу рассердился:

— Еще посмотрим, кто кому покажет! А может мы с Лященко как раз и собираемся этот новый танк на веревочке привести к нашим окопам?..

На такую похвальбу уже никто не ответил. Со стороны фашистских окопов начиналась артиллерийская стрельба. А это говорило о том, что фашисты что-то затевают…

…Бешеная артиллерийская подготовка заставила забыть про всякие разговоры. В грохоте выстрелов и взрывов никто не заметил, как исчезли два друга. А потом, когда появились огненные танки, было уже совсем не до Синицы и Лященко. Правда, на этот раз советским кинжальным пушкам удалось подбить два танка. Подожженные собственной горючей жидкостью, танки ярко горели среди морозной тьмы, освещая снежные сугробы вокруг себя. Видно было, как из одного танка попытался выпрыгнуть механик в кожаной одежде. Но он не успел: взрыв бензина закрыл все облаком дыма и огня…

Два прыгающих танка были подбиты, но остальные восемь, сделав свое дело, возвращались назад. Дрожащие лучи прожекторов время от времени нащупывали их, и в следующую же секунды танки исчезали из светового пятна, погружаясь прыжками в темноту зимней ночи. И лишь иногда в течение нескольких секунд можно было вновь видеть их, тускло освещенных красным заревом горящего льда, зажженного горючей жидкостью.

Танки возвращались назад, погружаясь в снежные заносы, тяжело шатаясь. Они шли уже не поодаль друг от друга, а понемногу сближаясь, чтобы быстро пройти между двумя буграми к своим окопам: там уже не было опасности попасть под выстрелы советских противотанковых пушек.

Черное небо опустилось низко-низко; ни одна звезда не смела выглянуть, словно все они были напуганы грохотом взрывов и артиллерийской стрельбы. Становилось заметно теплее; или, может, это только казалось от огня, разлитого фашистскими танками?..

Танки быстро отходили назад. В грохоте мотора танкисты последней машины не услышали, как прямо перед ними в снежном сугробе раздался отрывистый приглушенный голос:

— Даешь!

Второй голос коротко отозвался:

— Есть!

Два белых пятна на снегу зашевелились. Танк проходил как раз между ними. Как по команде, два человека в белых маскхалатах, почти незаметные среди снега, бросились к машине. Что-то мелькнуло в воздухе, что-то, вьющейся гадюкой, упало между острыми зубцами гусениц танка. Раздался сухой треск. Гусеницы остановились, они уже не отбрасывали назад снег а зарывались в сугроб, так как, тормозя, танк по инерции тяжело и упорно прополз еще немного вперед. Но вот его бронированное тело остановилось, безумно ревя мотором. Краткий радостный возглас отметил это, и две фигуры в белых халатах вновь упали в снег, невидимые на нем. Только зоркий, наблюдательный глаз заметил бы, как эти две фигуры ползли к стальным бокам танка, словно пытаясь прижаться к нему. Зачем?..

Танк стоял. Его гусеницы что-то заклинило. Вот мотор сбавил обороты, стало тише. Хриплый голос внутри отдал отрывистый приказ. Две-три секунды — и вокруг танка стало вдруг светло. Две струи жидкого пламени опоясали танк, сжигая все вокруг него.

— Так я и думал! — Тихо пробормотал Синица, прижимаясь ближе к гусенице. — Держись, Лященко, здесь они нас не тронут, держись! Они вылезут!

Видимо внутри танка успокоились. Огненный пояс исчез. Несколько тяжелых капель еще упали вниз из небольших трубок по сторонам танка. Они падали в снег, как растопленный сияющий металл, шипели и гасли.

Раздался скрежет брони. Наверху открылся люк. Из него показалась голова человека, руками державшегося за края люка. В одной руке были клещи. Фашистский механик быстро выпрыгнул из танка и подбежал к гусенице, утопая в снегу. Он наклонился, держа наготове клещи, и вдруг упал, оглушенный ударом приклада по голове.

И снова стало тихо. Из танка послышалась ругань. Вскоре второй танкист не выдержал тревожного ожидания. Вот и он показался над люком. Но ему не пришлось вылезти самому. Две длинные руки схватили его за горло и вытащили наружу как кошку. Через секунду он неподвижно лежал на снегу.

А Синица уже кричал:

— Да ладно возиться с ним! Скорее снимай колючую проволоку с гусениц! Видишь другие танки остановились, возвращают сюда. Ну, разве я не верно предвидел?.. Увидишь, придут этому на помощь… Давай, давай, Лященко! Вот, держись, сейчас задним ходом!..

Он исчез в танке. Вновь бешено загрохотал мотор. Танк тяжело подался назад. Лященко быстро вытащил из гусениц одну за другой две прочные петли из целых пучков колючей проволоки, которые остановили гусеницы. Затем с усилием вскарабкался в люк, закрыв за собой крышку.

Тем временем остальные танки повернули и уже приближались к отставшему, видимо, решив взять его на буксир. Фашисты не хотели оставлять танк Красной Армии, они пытались сохранить секрет новой машины. Танк стоял неподвижно, казалось он все еще не в состоянии двинуться с места. И только тогда, когда его отделяло от других всего несколько метров, его поведение резко изменилось.

Танк словно сошел с ума. Он молниеносно рванулся вперед, сразу перейдя на полную скорость и разбрасывая вокруг себя снег. Вот он оказался возле прочих танков, развернулся, и вдруг огненные струи брызнули из его бортов, направленные на соседей. Танк бешено крутился в одну и другую сторону, поливая машины жидким пламенем. Его соседи не успели ничего сделать, нападение было слишком неожиданным; огненная жидкость заливала их, проникала сквозь смотровые щели и щели люков, зажигала металл гусениц…

А когда вокруг бешеного танка уже пылали шесть фашистских танков, на которых разваливались и падали кусками в снег гусеницы, Синица радостно закричал, хотя и знал, что Лященко не может услышать его в этом адском шуме:

— Достаточно! Выключай! Поехали к своим!..

Танк быстро выскочил из огненного круга и, покачиваясь, ныряя в сугробы, понесся к советским окопам. Огненные струи по его бортам исчезли, выключенные Лященко. Сзади, освещенные собственным огнем, горели вражеские танки, горел снег вокруг них. Только один на полной скорости убегал к своим окопам. Это было все, что осталось от целого отряда танков…

…На этот раз советские позиции не встречали одинокий прыгающий танк выстрелами. С открытым люком танк медленно проезжал через советские окопы, словно выбирая себе дорогу. Смело можно было бы сказать, что танком руководила недостаточно опытная рука. Над люком виднелась голова Лященко. Он вглядывался вперед, все время крича вниз, в люк:

— Тише, ты! Тише, Синица! Людей раздавишь, чертяка! Синица, осторожнее!..

Танк остановился. Друзья вылезли из него. К танку подошел командир роты. Синица выпрямился, поправил шлем, приложил к нему руку:

— Разрешите доложить, товарищ командир. Шесть вражеских танков уничтожено, один захвачен и доставлен сюда. Марка МТ-77. Теплеет, товарищ командир, поймаем фашистов между реками!..

Командир роты также приложил руку к шлему. Пряча улыбку, он ответил строгим голосом:

— Поздравляю вас с успехом, товарищи бойцы Синица и Лященко. Жалею, что сначала вам придется понести наказание за своевольную вылазку без предупреждения командования!.. А еще комсомольцы…

Увидев, что лица друзей заметно вытянулись и помрачнели, командир роты, уже не скрывая улыбки, добавил:

— Однако, вопрос о награждении вас обоих за проявленную боевую инициативу и настоящую отвагу будет поставлен отдельно.

---

Сетевой перевод Семена Гоголина

По изданию: журнал "Пiонерiя", № 7 за 1939 г.

Создатель файла: Э. Петров

Примечания

1

Роман Владимира Владко «Аероторпеди повертають назад» — произведение с очень непростой судьбой. Роман, посвященный будущей войне мирового капитала с Советской Россией, вероятно, был написан в 1933 году. В этом варианте на СССР нападала объединенная армия капиталистических государств Европы. Позднее автор дописал роман, заменив абстрактных врагов на фашистов.

Вероятно, именно это и явилось роковым в судьбе произведения. В 1934 году, роман напечатали в издательстве «Дитвидав». Однако, практически весь тираж (10000 экз.) был уничтожен, либо его печать была приостановлена. Существует версия, что его антифашистская направленность, противоречила готовящемуся подписанию договора о сотрудничестве с Германией. О существовании романа было забыто на целых 50 лет. Он не фигурировал ни в одной библиографии советского времени. И только сравнительно недавно удалось обнаружить несколько (достоверно известно о двух) чудом сохранившихся экземплярах книги.

До книжной публикации Владко опубликовал несколько отрывков из романа. И позднее, не имея возможности напечатать книгу целиком, он перерабатывает некоторые главы романа в самостоятельные рассказы и публикует их в таком виде.

Интересно, что в данном отрывке, напечатанном в журнале "Пiонерiя" в 1939 году, война идет именно с фашистами. Возможно, за пять лет ситуация изменилась и фашизм опять стало разрешено представлять в образе врага.

https://fantlab.ru/work405722

Первый радист надел шинель и вышел. Вокруг здания радиостанции стояла спокойная тишина. Все спало: только часовые медленно проходя по улицам, поглядывали вокруг. Однако, такое ответственное отношение к выполнению своих обязанностей показалась радисту немного смешным: что могло случиться здесь, на расстоянии двадцати километров от фронта, да еще после блестящего наступления прыгающих танков?.. Он улыбнулся и направился своим путем.

Ночь была темная и теплая. Черно-синее небо медленно затягивалось облаками, прятавшими за своей завесой слабые искорки звезд. Радист шел, опустив голову, и думая про предстоящее утро. Капитан Ренуар докладывал, что начнет с рассветом дальнейшее наступление. Великий человек этот Ренуар! Радисту посчастливилось видеть его только один раз, когда капитан осматривал радиостанцию. Это был высокий смуглый мужчина с каменным лицом, спокойный и вежливый. Он говорил тихо, но казалось, что его слова нельзя не услышать, что вообще кроме него никого нет — все остальные рядом с капитаном Ренуаром казались незаметными и неслышными…

Приглушенный рокот мотора заставил радиста приподнять голову, когда он проходил мимо аэродрома. Высоко в небе горели огоньки самолетов: они шли на посадку. Их было несколько. Радист попытался пересчитать; однако, после шести сбился — мешало движение самолетов, круживших над аэродромом.

— Наверное, возвращаются с воздушной разведки, — подумай радист. Но не успел он снова опустить голову, как невольно остановился, пораженный диким воем тревожной сирены.

Начав с низкой ноты, сирена завывала все громче, поднимая свой звериный голос, пронизывающий даже стены, насыщающий собой все пространство и заставляющий человека с ужасом оглядываться, что и где случилось?.. На секунду сирена замолчала — радист почувствовал, как звенит у него в голове от этого вопля, и сразу же дикий и долгий стон сирены начался снова. В то же мгновение все поглотила тьма; все лампочки и фонари погасли, будто задутые мощным дыханием сирены.

— Тревога… воздушное нападение… — шептали дрожащие губы радиста.

О, он хорошо знал этот сигнал воздушной тревоги, знал, что означает сирена, почему погасли вдруг все огни! Это значило, что в воздухе замечен злейший враг, что через несколько минут начнут взрываться бомбы, которые будут бросать сверху вражеские самолеты. Надо прятаться… но — куда?.. что найдешь в этой адской темноте?

Сирена смолкла и вместо ее рева послышался тяжелый рокот самолетов. Сигнальных огней уже не было видно: их погасили. Самолеты, наверное, снижались, потому что их грохот становился все более угрожающим: только почему до сих пор они не сбросили ни одной бомбы?.. Радист наощупь нашел каменную стену склепа. Какого именно — он не помнил. Это не имело значения, он искал любую защиту. Как щенок, он скорчился у стены, безуспешно пытаясь втиснуться, вдавиться в камень, чтобы скрыть свое дрожащее тело. И вдруг стена вздрогнула: раз за разом загрохотали тяжелые выстрелы. Это начали стрельбу зенитные пушки, пытаясь попасть во вражеские самолеты. Голубоватые лучи прожекторов быстро рыскали по небу, отыскивая самолеты. Огненные пятна возникали и исчезали в небе: это взрывались снаряды зенитных орудий.

Широко открытыми глазами радист смотрел вверх, ежеминутно ожидая неминуемой смерти. Он увидел, как пара голубых, похожих на ножи, прожекторных луча поймали над аэродромом вражеский гигантский самолет, похожий на огромную хищную птицу, несшую в своих когтях смерть и разрушение. Лучи прожекторов вздрагивали, следя за полетом птицы, не выпуская ее из своих световых объятий. Словно обрадованные, вокруг самолета одновременно разорвалось несколько снарядов зенитных орудий. Но самолет снижался дальше, делая большой полукруг над аэродромом.

И, наконец, огромная птица раскрыла свои когти и бросила вниз большой черный ящик, который сразу исчез, вылетев за пределы светового пятна лучей прожекторов.

Радист ждал громоподобного взрыва бомбы. Но взрыва не было. Сквозь грохот выстрелов до него долетел новый звук: как будто со стороны аэродрома приближался большой танк. Радист ничего уже не понимал — это было какое-то сумасшествие. Все перепуталось в грохоте и реве выстрелов… И сразу он задрожал, как от жестокой лихорадки: все окрестности залил яркий белый свет. Высоко в небе сияли огромные солнца, медленно опускавшиеся вниз, заливая нестерпимым светом каждое здание, каждый камень, каждую пылинку. Советские самолеты, оставаясь сами в темноте, скинули вниз, на парашютах, осветительные приборы, бросавшие весь свет только вниз. И в этом свете хорошо стало видно, как падали вниз уродливые невиданные танки. Безумие, невозможная вещь, ужасный сон!.. Танки падают с неба?.. Нет, этого не может быть…

Но это было так. Радист видел все собственными глазами. Значит, и тот черный ящик, что выпустила из своих когтей первая стальная птица, которую поймали лучи прожекторов, — тоже был танк?..

Это было безумие. Радисту вспомнился рапорт капитана Ренуара, который он посылал в конце своей вахты. С протяжным стоном радист опустил голову на руки: он потерял сознание…

* * *

…А наступление действительно разворачивалось. Собственно, это был не наступление, а контратака частей Красной армии. Капитан Ренуар немного ошибся в своем рапорте. Он ожидал, что советская армия будет защищаться; однако, капитан Ренуар забыл, что лучшая защита — это нападение.

Да, прыгающие танки были новым, неизвестным доселе оружием. Да, прыгающие танки расчистили путь пехоте. Да, советские войска отступили. Но… Но в ответ на новое оружие — Красная армия применила свое новое оружие. Техника против техники! Однако, между этими двумя новинками нельзя было поставить знака равенства. Они были очень разные: одна, направленная на уничтожение во что бы то ни стало, направленная на нападение для завоевания, для подавления, для сплошного разрушения; и вторая, соединенная с непреодолимой силой пролетариев, знавших, что они идут на защиту страны строящегося социализма, идут дать отпор злейшим врагам, которых надо уничтожить, чтобы потом вернуться к своим фабрикам и заводам, совхозам и колхозам — свободно работать, строить и жить в своей трудовой стране.

И советская техника вышла победителем в этом сражении. Самолеты перенесли по воздуху в тыл врага необыкновенные новые танки, которые можно было сбрасывать вниз, не приземляясь. Танки еще в воздухе начинали двигаться, они, сталкиваясь с землей, продолжали это движение, атакуя врага сзади, откуда он совсем не ожидал нападения. После того, как они, на земле обеспечили первую, пока лишь относительную безопасность операции — вторая эскадрилья тяжелых самолетов, ждавшая до этого сигнала от командующего танкового отряда, — сбросила вниз на парашютах легкие танкетки, окончательно сломившие сопротивление и зажегшие необходимые сигнальные огни на аэродроме. Только после того третья эскадрилья приземлилась на самом аэродроме и высадила пехоту. Все это называлось воздушным десантом…

* * *

…Капитан Жюст Ренуар молча стоял у большой карты занимавшей большую часть стены его кабинета. Два тонких шнурка вились по карте, два шелковых шнурка: черный и красный. Кое-где они сближались, потом расходились, и снова приближались друг к другу. Шнурки условно означали линии позиций. Черный — войска "Первой армии Соединенных государств Европы", воевавшей против Советского Союза. Красный — советских войск, Красной армии. Позади капитана Ренуара стоял лейтенант Альберт Райвола, как всегда спокойный и сдержанный. Он тоже молчал.

Сегодня на рассвете черный шнурок сразу сдвинулся назад — намного левее, чем он был вчера. За ним спешил красный, так что его движение едва сдерживали шпильки, воткнутые в карту. Но не на это смотрел капитан Ренуар. Сжимая зубы так, что под кожей его скул заметно двигались желваки, он смотрел на небольшой неправильной формы круг справа от обоих шнурков — круг, образованный маленькими черными флажками. Это круг означал отрезанный советским воздушным десантом механизированный отряд "Первой армии", тот самый отряд, который вчера победно совершил замечательный прорыв советского фронта под защитой прыгающих танков. Отряд был отрезан, он был обречен на уничтожение… Вокруг него сомкнулось кольцо Красной армии, его не могло спасти ничто…

--

Журнал «Пiонерiя», № 3, за 1933 год.

Перевод Семена Гоголина

Отрывок из повести В. Владко ”Аероторпеди повертають назад”

Примечания

1

Повесть (позднее роман) Владимира Владко "Аероторпеди повертають назад", вероятно, была написана в 1933 году. Во всяком случае, именно тогда в журнале "Знання та праця", были напечатаны два отрывка из повести: "Загибель ескадри" и "Поразка генерала Древора".

Дальнейшая судьба произведения остается неясной. В 1934 году был опубликован рассказ, под названием "Аероторпеди повертають назад", который вероятно тоже является отрывком из этой повести. В 1936 году, в сборнике "12 оповідань", напечатаны два значительно переработанных фрагмента повести — "Помилка генерала Штрассера" и "Аероторпеди повертають на захід".

Вероятно, писатель много работавший над повестью, так и не смог ее опубликовать. Существует версия, что явная антифашистская направленность произведения противоречила готовящемуся тогда подписанию мирного договора с фашистской Германией и повесть оказалась идеологически опасной. Также существует версия, что она все-таки была издана, но весь тираж был уничтожен.

Возможно, что четыре фрагмента — единственное, что осталось от этой книги.

Этот фрагмент был напечатан в журнале «Пiонерiя», № 3, за 1933 год.

Создатель файла: Э. Петров

https://fantlab.ru/work514771

Петр пожал плечами:

— Меня другое интересует, — отметил он. — Вот если бы устранить такое явление, как сопротивление…

— Какое сопротивление? — Одновременно спросили Захар и Тарас.

— Ну, сопротивление электрическому току в проводах. Вы знаете, как это сопротивление мешает в электротехнике? Чтобы уменьшить его, приходится провода делать толще, тратить лишний металл. А если бы уничтожить сопротивление, ток в проводах протекал бы свободно. Например, в квартире накалял бы все лампочки и так же свободно возвращался бы назад… а на счетчике колесико не крутилось бы: ведь чего ему крутиться без нагрузки? Экономия какая, а?

— Фантастика, — снова махнул рукой Тарас. — По моему мнению, лучше было бы… Ой, а кто это? Откуда он взялся?

Перед очень удивленными друзьями стоял странный незнакомец. Еще секунду назад его не было — и вдруг он возник, словно с неба упал. Он был невысокого роста, живой и такой подвижный, что даже приплясывал. Левой рукой незнакомец словно на что-то опирался, хотя под рукой ничего не было, а правой делал все время какие-то странные жесты. Приятно улыбаясь, словно его неожиданное появление никого не должно было удивить, он сказал:

— К вашим услугам, друзья мои! Приветствую вас от имени нашей научно-исследовательской лаборатории "ЗТП", по поручению которой я сюда явился. Немного неожиданно, не так ли? Но мы не хотели тратить время на предупреждение… Стой, стой, куда ты без разрешения?

Это, уже касалось маленькой черепашки, которая вдруг выпрыгнула из кармана незнакомца и побежала прочь, смешно переступая толстыми ножками. Но, услышав голос хозяина, она сразу же вернулась обратно и послушно влезла на его протянутую ладонь.

— Простите, — сказал незнакомец, пряча ее в карман, — она еще не очень воспитанная. Ничего особенного: новая электронная игрушка, механическая черепашка. У нас в лаборатории "ЗТП" немало таких… например, вот…

Из другого кармана он вынул маленький фонарик, из которого вдруг блеснул яркий, даже при солнечном свете, луч.

— Атомная батарейка, — пояснил незнакомец, пряча фонарик, — Работать может лет двадцать пять. Ничего удивительного, — поспешно добавил он, увидев изумленные лица друзей, — все это к вашим услугам. Лаборатория "ЗТП" всегда…

— А что это за лаборатория? — Спросил Захар. — Никогда не слышал. Фокусы какие-то, что ли?

Лицо незнакомца обиженно исказилось:

— Да что вы выдумываете, Захарка! Какие фокусы? Чистая наука и техника! Ну, вот вы, например, интересовались тем, как изобрести способ сделать человека невидимым… прозрачным, не так ли?

— А откуда вы это знаете? — Озадаченно спросил Захар.

— Вы же только что сказали об этом. А у нас такие мощные и чувствительные звукоулавливатели и радиоприемники, что мы все можем услышать. Хотите проверить? Пожалуйста!

Незнакомец закатал рукав пиджака. На его руке сверкал маленький прибор, похожий на ручные часы. Только вместо циферблата на нем была какая-то решетка.

— Пожалуйста, — указал на прибор незнакомец. — Какую радиостанцию хотите услышать? Москву? Ленинград? Бухарест? Ах, Варшаву? Пожалуйста!

Он повернул крохотную головку — и из прибора донеслась четкая, громкая польская речь, а вслед за ней — и музыка.

— Ничего удивительного, — продолжал незнакомец, — просто портативный радиоприемник на полупроводниках. Обычное дело для нашей лаборатории, самое обычное! Впрочем, вернемся к делу. Ах, простите, еще не все!

Он сделал едва уловимый взмах правой рукой — и трое друзей так и окаменели от удивления: внезапно под левой рукой незнакомца оказался… целый велосипед! Так вот на что он все время опирался! Но почему же до сих пор этого велосипеда не было видно? И что это, у незнакомца, за небольшая полупрозрачная, похожая на купальную шапочку, блестящая штука в правой руке?..

— Наша лаборатория "ЗТП", — продолжал между тем загадочный гость, — узнала о ваших желаниях и поручила мне ознакомить вас с некоторыми изобретениями. Надеемся, они заинтересуют вас. Прошу. Это — обычная шапочка из нового, недавно изобретенного вещества — прозорита…

— Как? Прозорита? Не слышал, — сказал Захар.

— Я же говорю, что это совершенно новое вещество. Оно почти прозрачное. Но не в этом дело. Оно обладает способностью, делать совершенно прозрачным все, на что надеть эту шапочку. Например… прошу!

Таким же быстрым взмахом руки незнакомый надел шапочку на руль велосипеда — и тот сразу словно растворился в воздухе. Вот только был — и уже нет! И вдруг снова появился, потому что незнакомец снял шапочку с руля. Дрожащими от волнения губами Захар прошептал:

— А можно… и на человека надеть эту шапочку?..

— Да конечно, можно. И тогда человек тоже становится совершенно прозрачным, то есть невидимым. Вы хотели именно этого? А велосипед — это для вас, Тарас. Он также имеет особое свойство. Изготавливая его, наша лаборатория применила другое новое вещество — антитертин. Не слышали? Совершенно новое, неизвестное еще науке. Это вещество, добавленное в металл, резину или что-нибудь еще, устраняет трение. Именно этим вы, Тарас, интересовались? Посмотрите, никакого трения! Только коснитесь педали, пожалуйста!

И действительно: только Тарас коснулся рукой педали, как заднее колесо велосипеда, которое незнакомец приподнял, завертелось с бешеной скоростью. Тарас аж за голову схватился: это правда! Действительно нет трения!

— А можно прокатиться на этом велосипеде? — Тихо спросил он.

— Безусловно, — ответил незнакомец. — Но вот еще один сюрприз. Для вас, Петр. Вы, наверное, и не думали, что мы позаботились об этом.

Он уже держал в руке небольшой ящичек:

— Здесь использована третья новинка, изобретенная в нашей лаборатории: вещество — протиопироль. Если это вещество добавить к металлу и сделать из него трансформатор, через который пропустить электрический ток, этот ток потом проходит по всем проводам легко, почти без сопротивления. Значит, этот трансформатор с протиопиролем — для вас, Петр!

— И я могу его… — спросил нерешительно Петр.

— Конечно, можете попробовать. Для этого я его и принес. С чего мы начнем? А, вижу, вижу! Петр хочет первым. Ну, давайте! А велосипед мы пока спрячем.

Незнакомец натянул прозрачную шапочку на руль велосипеда, и тот снова внезапно исчез, будто его и не было.

— Пойдем!

Петр нес в руках маленький ящичек, Тарас и Захар шли за ним, оглядываясь на незнакомца. А он спокойно шел за ними, повторяя:

— Да, да, сейчас попробуем.

Зайдя в квартиру, Петр осторожно включил трансформатор сразу после счетчика так, чтобы электрический ток проходил сквозь него. Потом, оглянувшись на товарищей, он включил одну за другой все лампочки в квартире. Они ярко вспыхнули.

— Смотрите, смотрите! — Воскликнул Петр. — Горят ярче, чем раньше! А как счетчик?

Колесико счетчика совсем не крутилось. Оно замерло.

— Я же говорил, что так будет, — обрадовался Петр. — Нет сопротивления, значит, нет нагрузки — и счетчику ничего делать! Вот здорово! Замечательное изобретение, этот протиопироль!

— Хорошо, — отозвался незнакомец. — Теперь отключим трансформатор.

— А почему? — Огорчился Петр. — Оставили бы его здесь…

— Нельзя. Нам он нужен в лаборатории. Ведь мы еще не закончили экспериментировать с ним.

И с этими словами загадочный гость снял трансформатор и спрятал его в карман. Петр грустно следил за его быстрыми движениями.

— Захар, я вижу, очень хочет попробовать прозоритовую шапочку, — продолжал незнакомец. — Пойдем опять во двор; кстати, испытываем и антитертиновый велосипед. Пошли!

Во дворе, у скамейки, как и следовало ожидать, никто из друзей не заметил и следа велосипеда: ведь он был невидим под прозоритовой шапочкой.

— Раз-два-три, — весело сказал незнакомец, делая ловкое движение рукой. И велосипед сразу появился, сверкая никелированными частями.

— Вот шапочка, надевайте ее, Захар. А мы посмотрим, что из этого выйдет, — распорядился гость.

Захар дрожащими руками поднял странную шапочку, надел — и парня не стало! Тарас посмотрел на Петра, Петр — на Тараса. Затем оба уставились глазами на то место, где несколько секунд назад стоял их приятель.

— Захар! — Робко позвал Тарас. — Где ты?

— А я тут, — последовал ответ из пустого воздуха. Это был голос Захара. — Правда, не видите меня? А я вас очень хорошо вижу. И сейчас докажу это.

В следующее мгновение Тарас почувствовал, как чьи-то цепкие пальцы схватили его за нос. А Петра кто-то потянул за волосы. Оба отшатнулись: и действительно, это было невероятно! Из пустоты перед ними раздался веселый смех Захара:

— Да это же я! Не бойтесь! Смотрите, снимаю шапочку!

Действительно, Захар снова был перед ними — такой же, как и раньше. В руке он держал прозоритовую шапочку, снятую с головы.

— Ну, и замечательное изобретение, этот прозорит, — сказал Захар, — просто удивительное… Подождите, а зачем вы забираете у меня эту шапочку?

— Ничего не поделаешь, Захар, — ответил незнакомец. — Ведь мне поручено только показать вам все это. Мы должны, у себя в лаборатории, дальше испытывать эти вещества. Тарас, теперь ваша очередь. Не хотите попробовать антитертиновый велосипед? Пожалуйста!

Тараса не надо было уговаривать. Он взялся за руль велосипеда, быстро прыгнул в седло, нажал на педали…

— Ой! — Воскликнул он удивленно, потому что велосипед рванулся вперед, словно кто-то его швырнул. С молниеносной быстротой Тарас пролетел до конца двора, едва успел свернуть в сторону и так же быстро промчался назад. Вновь повернул. Лицо его было растерянное. На педали он, конечно, уже не нажимал, потому что велосипед и без того летел вперед, словно гоночный автомобиль.

— Тормози, Тарасик! Тормози! — Воскликнул Захар.

Тарас нажал на тормоз. Велосипед мягко снизил скорость и легко остановился. Тарас соскочил с него, отдуваясь.

— Ну, знаете, — сказал он незнакомцу, — к этому антитертину надо привыкнуть. Хорошо, что я не растерялся, а то можно было и разбиться… Но, должен сказать, замечательная вещь! Удивительное изобретение! Вот что значит — нет трения! Раз нажал на педали — и можешь ехать себе, сколько угодно!..

— Да, — согласился незнакомец, — наша лаборатория "ЗТП" работает неплохо. Рад, что вам понравились наши изобретения.

— Но вы так и не сказали нам, что значит название — "ЗТП", — повторил свой вопрос Захар.

— Ну, это можно расшифровать по-разному, — ответил таинственный гость. — Например… например, в честь моих новых знакомых: "Захар — Тарас — Петр". Как вам это нравится?

— Шутите, — мрачно сказал Захар.

— Тогда иначе. Что вы скажете о таком варианте: "За — Точное — Познание"? Или "Заинтересовался — Тогда — Подумаем"? Или "Знай — Твори — Пробуй"?.. Можете и еще придумать, мы не возражаем… Однако мне пора. Теперь вы, наверное, уже не удивитесь, если я сделаю так…

Незнакомец легким, незаметным движением надел прозоритовую шапочку и словно растаял в воздухе, из которого до друзей донесся его веселый голос:

— Подумайте, подумайте и над названием "ЗТП", и над всем остальным, что здесь произошло!

Затем трое друзей увидели, как качнулся, а затем стал прямо антитертиновый велосипед, как вдруг повернулись педали — и велосипед сам резко рванулся вперед, к раскрытым воротам. Он без малейшей задержки проскочил в ворота и скрылся за ними. Уже издали до друзей донеслись последние слова незнакомого:

— Подумайте, подумайте! Возможно, мы еще встретимся с вами!..

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!

Вы прочитали шуточный научно-фантастический рассказ "Три волшебных изобретения", написанный писателем В. Владко специально для первого номера нашего журнала. А все ли правильно в этом рассказе? Нет ли в нем каких-нибудь событий, которые ни в коем случае не могли произойти?

Мы поможем вам разобраться. Кое-что в рассказе "Три волшебных изобретения" вполне соответствует современным научным данным. Вместе с тем автор намеренно ввел в рассказ некоторые явно неверные утверждения, которые полностью противоречат науке. Попробуйте найти такие неверные утверждения: вы легко сможете это сделать, немного поразмыслив.

Предположим, что могут существовать и, прозорит — вещество, которое делает все прозрачным и невидимым; и антитертин — вещество, которое уничтожает трение и в металле, и в резине, следовательно, несравненно облегчает движение машин; и антиопироль — вещество, которое уничтожает сопротивление и, таким образом, позволяет электрическому току легко и без потерь протекать по проводам.

Однако, действительно ли события могли происходить так, как их представляли себе Захар, Тарас и Петр и как они разворачиваются в рассказе? Что правильно и неверно в описании этих событий?

Подумайте, посоветуйтесь с товарищами, которые интересуются наукой и техникой, спросите своих преподавателей — и вы обязательно решите этот вопрос.

Кстати, еще одно: как же на самом деле расшифровать таинственное название лаборатории — "ЗТП"? Ну, это уже совсем легко, и здесь помощь не нужна.

Фамилии читателей, которые пришлют лучшие ответы, будут опубликованы в нашем журнале.

Редакция

---

Володимир Владко "Три чарівних винаходи", 1957 г.

Журнал "Знання та праця", 1957, № 1.

Перевод с украинского С. Гоголин.

Создатель файла: Э. Петров

https://fantlab.ru/work405034

Снаружи на подоконник сел голубь. Я посмотрел на него — тоже сквозь пленку. Представьте себе мое удивление, когда голубь тоже подлетел ко мне и начал ласкаться, почти целуя меня клювом.

Пораженный, я опустил пленку. И сразу же собака отошла, а голубь сел на подоконник уже не обращая на меня никакого внимания. Я снова посмотрел на них сквозь пленку — удивительный эффект повторился: и тот, и другой стали ласкаться…

Несколько раз я проделывал этот опыт, и все время с одинаковым успехом.

Тогда, насколько это ни казалось фантастичным, я наконец понял: мой взгляд, направленный сквозь странную пленку, видимо поляризовался, приобретя чудесный эффект: заставляя и собаку, и голубя становиться кроткими и дружелюбными…

"Но, это животные, — подумал я. — А что будет с людьми? Неужели и они… Впрочем, как я смогу смотреть на них сквозь пленку?.. Да очень просто!"

Я прилепил прозрачным клеем пленку к правому стеклу моих очков, так что ее было совершенно незаметно. Итак, с кого начать?

Конечно, прежде всего, с Люды. Эта красивая кареглазая девушка не хочет и смотреть на меня. Уже несколько раз, заходя в соседнюю лабораторию, я приглашал ее пойти в театр, на концерт или на танцы. Но она только качала головой и холодно отвечала, что ей совершенно некогда — у нее дипломная работа.

"Ну, хорошо, это будет эксперимент", — подумал я.

Войдя в лабораторию, где она работала, я сказал:

— Добрый день, Люда. Как вы думаете…

Она подняла на меня уставшие глаза — и вдруг их взгляд изменился. О чудо! Люда посмотрела на меня удивительно мягко, словно даже влюбленно и, не дожидаясь, пока я закончу фразу, заговорила:

— Виктор, милый, мне так неприятно, что я до сих пор не воспользовалась вашим приглашением. Вы, наверное, это имели в виду? Так вот, я буду очень рада пойти с вами куда вы захотите!

— Люда, я…

— Молчите, молчите! Я заранее согласна. — И она подарила мне такой очаровательный взгляд, что я даже немного покраснел. А она продолжала: — Может, в кино? Говорят, замечательный фильм…

Я растерянно смотрел на нее, забыв о пленке, приклеенной к моим очкам. И только выйдя из лаборатории, вспомнил о ней. Возможно, благосклонное отношение Люды зависело исключительно от этой пленки? Кто знает… И я грустно вздохнул. Нет, об этом не хотелось и думать!

Словом, эксперимент с Людой не мог быть решающим. И я вспомнил: инженер районного жилуправления! Вот, где все сразу станет ясно. Дело в том, что в доме, где я жил в квартире на шестом этаже, протекала крыша. И от этого на потолке все время появлялись рыжие пятна. Все попытки жильцов добиться ремонта крыши, разбивались о равнодушие именно этого инженера.

"Пойду к нему" — решил я.

Инженера я застал на месте. Он сидел за столом, углубившись в бумаги. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, и я даже пожалел, что пришел сюда.

— Добрый день, — сказал я как можно более приветливо.

Инженер жилуправления зловеще молчал.

— Добрый день, — сказал я, глядя на его взъерошенные волосы.

Инженер рассеянно бросил, не поднимая глаз:

— Ну, что у вас там? Короче!

— У меня… видите ли, крыша протекает… Я…

— У всех что-то протекает. Дальше?

И он неохотно посмотрел на меня неприязненным взглядом, мрачно и… Я даже не успел решить как еще, потому что недовольное выражение исчезло с его лица, будто его смыло губкой. Это был уже совсем другой человек! Я ошалело смотрел на него, а он поспешно говорил:

— О, садитесь, пожалуйста! Вы курите? Нет? Завидую, потому что сам я несколько раз хотел бросить, но все дела, дела… Так, говорите, крыша у вас протекает? Ай-яй, какая неприятность! Ну, это мы сразу отремонтируем, о чем говорить!.. Вот, — он быстро что-то написал, — вот вам записка к прорабу. Я пишу ему, что это — неотложная задача. Итак…

Он передал мне бумажку. Я только моргал.

— Всегда рад помочь приятному человеку, — продолжал инженер. — Может, стаканчик чаю?.. Вам ничего больше не надо? Жаль, жаль… Но не спешите, дорогой друг, так хорошо поговорить с вами. Как у вас там работает водопровод? Может, еще что-то?..

Если что, так мы…

Растерянный, я зашел в гастроном, чтобы купить что-нибудь на ужин. Здесь, как всегда, перед прилавком стояла очередь покупателей и одна продавщица неспешно резала любительскую колбасу. Две другие оживленно и весело разговаривали о каких-то интересных вещах, отвернувшись к стойке с вином и коньяком. Я, сначала, постоял в очереди, а потом решительно подошел к прилавку, где те две разговаривали друг с другом.

— Послушайте, дайте мне двести граммов любительской…

— Я занята, — небрежно бросила одна из продавщиц.

— Но…

— Не мешайте. Вам же ясно сказали, что мы заняты, — бросила другая, неохотно поворачивая ко мне лицо с тщательно подкрашенными глазами.

Она перехватила мой взгляд — и вдруг засияла волшебной косметической улыбкой:

— Пожалуйста, пожалуйста! Вам нарезать или куском? Говорите, любительскую? А может, немножко ветчины? У нас сегодня прекрасная ливерная колбаса. И сосиски изумительные! Не надо? Жаль, может, нарезать вам московской колбасы? Хоть пятьдесят граммов, я нарежу вам тончайшими кусочками, будет как сто…

Она сияла и щебетала, ее пальцы с наманикюренными ногтями двигались с бешеной скоростью. Широко раскрыв глаза, я смотрел на эту гастрономическую фею. Какое счастье, что я попал к ней!..

— А чего вы, гражданин, без очереди? — Услышал я грубый мужской крик.

— Действительно, влез потихоньку! Видимо, по знакомству, — добавил другой возмущенный женский голос.

Я нервно поправил очки. И надо же было так случиться, что моя рука неосторожно коснулся пленки на стекле! Я не успел ахнуть, как пленка отскочила и упала на пол.

Немедленно найти ее!

Но было уже поздно. Острая шпилька на каблуке возмущенной владелицы женского голоса наступила на нее и раздавила на мельчайшие осколки.

* * *

Я не смог снова изготовить такую пленку, не зная, что именно было в смеси, которую случайно плеснул в тигель…

…Так я безнадежно потерял мой чудесный поляризатор, но не потерял надежды, что и без него меня будут встречать приятными улыбками те, к кому я буду обращаться.

Ведь это так легко!

---

Володимир Владко "Чудодiйний поляризатор", [= Плівка на окулярах], 1965 г.

Перевод С. Гоголина

Создатель файла: Э. Петров

https://fantlab.ru/work69650

Где же она, где?..

На черном глубоком фоне космического небосвода будто были рассыпаны щедрой рукой многокрасочные узоры ярких самоцветов Вселенной — звезд. Они горели ровным неослабевающим светом, лившимся из далеких, недостижимых глубин матово-черного фона. Но где же искусственная планета?

— Внимание! — повторил голос пилота.

Тонкая золотая стрелка-указатель возникла на телеэкране, как на куполе планетария. Она указывала на маленькую серебристую искорку среди звезд.

— Вот она! Включаю увеличение!

Искорка начала расти. Она словно приближалась к взволнованным туристам, захваченным этим необычайным зрелищем. Ближе, ближе... И вот она будто совсем близко, космическая ракета, из года в год мчащаяся по своей орбите, проложенной человеческим гением. Вот ее характерные очертания, хорошо знакомые всем по многочисленным фотографиям и моделям, установленным на Земле. Да, это она! В прямых, ярчайших лучах Солнца сияет ее гордый вымпел с гербом Советского Союза и надписью: «Союз Советских Социалистических Республик. Январь, 1959».

И звезды, неисчислимые звезды бесконечной Вселенной, словно расступались, давая дорогу провозвестнице космических маршрутов, проложившей в небесном океане смелую трассу межпланетных путешествий человека, овладевающего Вселенной!..

* * *

КОНЕЧНО, это только фантазия. Конечно, я не знаю, правильно ли я поступил, написав цифры «197...». А может быть, такая встреча произойдет в году «196...»? Кто знает?

Сроки изумительных открытий, великолепных свершений советской науки и техники так уплотнились, так приблизились один к другому, что наивным было бы пытаться предугадать их даже литератору, много лет занимающемуся научной фантастикой. То, для чего раньше нужны были столетия, ныне укладывается даже не в десятки лет, а в год-два. Могли ли мы несколько лет назад говорить о реальности искусственных спутников Земли? Но все же за один год ученые Советского Союза на удивление миру выпустили их три — один крупнее и тяжелее другого. А в январе 1959 года в честь XXI съезда КПСС запустили первую в мире искусственную планету — спутник Солнца!

Что же дальше? Где предел дерзновенным устремлениям человеческого разума, освобожденного и обогащенного в первой в мире великой социалистической стране? Нет такого предела; как беспредельна природа и ее познание, так беспредельны и свершения науки. И маленький фантастический эпизод, описанный мною, наверное, очень скоро покажется таким же обычным, как и многое из того, что еще совсем недавно казалось нам лишь красивой мечтой.

Чудесное, изумительное время! Как радостно жить в эпоху гигантских свершений, когда самые смелые, фантастические устремления одно за другим становятся реальной действительностью.

---

«Литературная газета», 13 января 1959 года

Создатель файла: Э. Петров