Теперь про сам томик. У меня вот такое издание, и счастью моему нет предела, что я его добыла. Впрочем, этот том как раз нельзя назвать удачно составленным (разве что в его основу был положен хронологический принцип, я поленилась проверить). Дело в том, что в нем объединены пара сборников юношеских стихов, один-единственный полу-исторический сборник рассказов "Всемирная история бесславья" и все остальное — сплошь эссеистика и критика. Интересно, не спорю, но от нее несколько устаешь.
"Страсть к Буэнос-Айресу", "Луна напротив", "Сан-Мартинская тетрадка" Про стихи Борхеса не могу сказать ничего хорошего. За исключением "Генерал Кирога едет на смерть в карете", в котором слышны лязгающие отголоски темных ночей Лорки. Остальное — печальные иллюстрации тому, как может попытаться писать стихи умный прозаик — Борхес вмещает в них столько смысла и сути, что для чистой лирики места уже не остается (про рифму вообще молчу).
"Расследования", "Земля моей надежды", "Язык аргентинцев", "Обсуждение", "Оставленное под спудом" — это большей частью, как я говорила, статьи, эссе, литературная критика, а последний сборник — по сути скорее компендиум маленьких (меньше этого) отзывов на прочитанные книги. По-моему, то, что Борхес говорит о литературе, гораздо интересней с той точки зрения, что его можно взять за отправную точку для собственных исследований и чтения, чем с любой другой. Местами его наблюдения поражают точностью и тем, насколько же глубоко он копает (взять хотя бы эссе про переводчиков "Тысячи и одной ночи"). Но другими местами он очень часто повторяется, повторяет свои же мысли и цитаты. Забавно смотреть, как из эссе в эссе кочуют одни и те же отсылки — птица Симург, Вечное Возвращение, Ахиллес и черепаха. Думаю, дело в том, что приведенные в томике эссе никогда особо не собирались в общий сборник, а когда ты печатаешь их в воскрестных приложениях к местной газете, такие повторения вполне простительны.
Чуть особняком стоят "Обсуждение" и "История вечности" — на стыке между литературным исследованием и художественным рассказом, я бы сказала, но с упором на первое. Входящие в них тексты больше по объему и глубже по содержанию. Многие из упомянутых в них моментов — например, имя Альмутасим и теология Василида — запали мне в память еще десять лет назад.
И наконец блистательная "Всемирная история бесславья" (хотя вариант "бесчестья" мне фонетически больше нравится). Жутковатые рассказы о убийцах, грабителях, мошенниках и прочих выдающихся личностях преступного мира — все до единого великолепно неординарны, и "основаны на реальных событиях". Несмотря на примечания о реальных лицах, которые я все равно ленюсь читать, эта серия рассказов — по сути единственные чисто художественные из всего, что есть в томе. И в них раскрывается талант Борхеса не просто как читателя, способного к анализу и интересным мыслям на тему, но как оригинального и завораживающего автора собственного безумного мира.

А вот это совсем другой роман)) Вообще это один из самых ценимых мной моментов в художке — умение писать по-разному. Я честно ждала, что весь Петрович будет, как и весь Павич, не то чтобы под копирку, но в одной стилистике, со схожими безумными сюжетами и одним балканским колоритом. Ошиблась, приятно))

В "Атласе", собственно, нет такого четкого сюжета, состоящего из событий и двигающегося из точки А в точку Б, как было в "Осаде". Зато есть одна большая жизнь компании друзей в доме без крыши, которая то распадается на отдельные жизни отдельных людей, то вновь сливается в общий поток. Это основное место действия, скажем так.

Помимо этого в "Атласе" есть еще два таинственно-ускользающих плана повествования. Про них никак нельзя сказать, что у них есть сюжет, да и вообще описать, о чем они в целом, довольно сложно. Скажем так, один из этих планов представляет собой истории, в связи с событиями которых написаны определенные картины, которые описываются в тексте. А третий, самый маленький план — это нечто вроде волшебно-практических примечаний к основному тексту, не несущее самостоятельного значения, но прекрасно дополняющее его, как приправа. Ох, я даже не знаю, как это описать.

Итак, жизнь в доме без крыши начисто лишена балканского колорита, и по ней вообще невозможно определить, что это за страна, город, место. В доме живут самые разные люди, все со своими магическими и не очень заморочками, удавшимися или неудавшимися любовями, числом восемь. Они, вместе и по отдельности, посвящают жизнь поискам некоего Завета, летают с помощью взмахов ресниц, оплакивают невзаимную любовь задиванным изгнанием и принимают визиты тетушки из зазеркалья. И все это описано таким образом, что оставляет потрясающее ощущение не только волшебства, но легкости. Той легкости, которая неизбежно сопутствует молодости, знаете.

В процессе чтения мне было чуть скучнее, чем при "Осаде". Я хотела, чтобы сюжет уже куда-то наконец определенно двинулся. (Он и двинулся, в самом конце). А вот сейчас думаю, что волшебная легкость и ненавязчивая магия текста и была самым главным и лучшим, что вообще в нем было))

Читала в переводе Жуковского.

Вообще "Одиссея" мне показалась как-то менее интересной, чем "Илиада". И менее своеобразной, что ли. Думаю, это не в последнюю очередь "заслуга" перевода. Да, "Одиссея" читается легко, плавно и гладко. Но при этом остается четкое ощущение, что это никакая не "Одиссея", а вовсе даже "Светлана". В ней как-то нет остроты и угловатости перевода Гнедича, всех этих словечек и образов. Да, я раз за разом ошибалась с правильным чтением слова "пышнопоножный", но в "Одиссее" мне удивительных гомеровских эпитетов и сравнений немного не хватает. Слишком все просто получается, нет таких непривычных для русского языка тропов, таких необычных сцен. Пожалуй, единственное, за что "зацепился" язык — это повторяющееся раз за разом "свинопас богоравный" но никак не могу назвать это удачной метафорой, уж извините)) У Гнедича еще было довольно много моментов, которые в переводе мне показались забавными, но при этом они все равно были необычно забавными. У Жуковского разве что запомнился забавный вопрос, на чем кто приплыл, с рефреном "не пешком же пришел ты")) Есть в этой фразе что-то очень, мм, разговорное. В остальном — не могу сказать, что я получила от самого слога какое-то особое удовольствие.

Сюжет тоже не впечатлил. Я очень ждала большого интересного рассказа про все приключения Одиссея, а услышала по сути только то, что и так сто раз уже читала в разных мифах. Самому интересному (для меня) уделено всего две-три песни. А остальное — это довольно тоскливый рассказ про Телемаха, жрущих женихов и зверскую с ними расправу.

Кстати, я ради интереса подвела "счет голов". Женихов было всего 116, и всех их Одиссей сотоварищи поубивали, спасибо, что хоть особо не мучаем. К этому прибавляем еще 12 рабынь дома, которые "непочительно вели себя с Пенелопой" — их Телемах повесил. Плюс один несчастный раб, который добыл для женихов оружие (впрочем, оно им не помогло) — ему отрубили нос, уши, руки, ноги, а потом изрубили на куски и бросили на съедение собакам

Итого трупов: 129 штук, и это только при возвращении Одиссея домой. Плюс прибавим неизвестное число жителей Итаки, пожелавших отомстить за своих родственников. В общем, Шекспир нервно курит в сторонке)) "к завершенью идет третий акт, все должны быть мертвы".

Не знаю, может, дело в том, что в "Одиссее" сочувствовать особо некому. В "Илиаде" я лично всегда была за троянцев вообще и Гектора в частности, а тут — ну не за Одиссея же. Не то чтобы он сильно торопился домой, если уж честно

Мне кажется, "Илиада" — все-таки более показательная вещь в плане раскрытия того, как думали, чувствовали и ощущали мир древние греки. А в "Одиссее" больше одновременно и общемифологического, и банально-бытового. "Вернулся и всем жестоко отомстил" — это общечеловеческий мотив. А самих странствий и приключений мне было мало, вот)

"Вообще я довольно редко хочу завести детей, но иногда случается. в последний раз это произошло при чтении какой-то книжки про прикладную психологию. автор утверждал, что если ребёнок видит как вы пьёте, например, вино и тоже просит попробовать, то нельзя ему говорить "тебе ещё рано. вот вырастешь — только тогда." потому что это образует у него в голове связь "взросление — бухло" и повышает его шансы стать алкоголиком. тогда я решила, что хочу ребёнка и чтобы он спрашивал "мам, а чо ты читаешь? дай мне тоже посмотреть." а я бы говорила ему "это фихтенгольц, деточка, тебе его ещё нельзя, вот вырастешь — тогда и читай."

(с) БОР

В порядке ознакомления с современной отечественной фэнтези))

Вообще на мой взгляд это очень классный и дорогостоящий в плане привлечения читательского внимания и интереса прием — слияние "нашего", реалистичного и обыденного мира с некой таинственой волшебной изнанкой. Это вам не "в тридевятом царстве, тридесятом государстве", когда сразу понятно, что конкретному читателю ничего интересного не светит — все волшебные события происходили на далекой планете, в иной вселенной, да к тому же давным-давно. Совсем другое дело, когда магический мир прячется буквально в двух шагах, в наше же время, в нашем же городе, вот вам реальные адреса, пароли, явки. По тем же улицам, по которым ты ходишь на работу, ходят и совсем иные существа, наделенные огромным могуществом, мудростью, долголетием, а главное — способные впустить и тебя в этот интереснейший мир. Это ужасно заводит. На мой взгляд, блистательный пример отыгрыша этого приема — "Дозоры" Лукьяненко. Ведь черт возьми, при прочтении иногда хочется, чтобы это оказалось правдой, а?))

Панов по сути использует ту же идею. Его Тайный город существует прямо сейчас и в самой Москве, все Великие дома и прочие злачные места имеют конкретные адреса, которые можно найти на карте. И наш герой, обыкновенный среднестатистический человек, в итоге развязавшейся в романе заварушки таки оказывается своим.

Формально — все отлично, но все-таки меня совершенно не зацепило. Слишком много мелочей, о которые я периодически спотыкалась, слишком скучно прописан сюжет. Скучно не в смысле бессобытийно, а в смысле, что все события там примерно одного плана: одна группировка "мочит" другую. И так раз за разом. Как-то не создается впечатление, что это действительно фэнтези, что там есть магия и тд., а сильно уж похоже на традиционную классику про ментов и бандитов. Я не то чтобы нежная барышня и была против, чтобы кто-то кого-то мочил, но не все же время.

Опять же, прописанность мира оставляет желать. Впрочем, памятуя о том, что в цикле еще куча томов, есть надежда, что дальше будут какие-то новые открытия, но пока имеем, что имеем. Слегка раздражает привычка валить в одну кучу имена и названия — тут вам и славянская мифология (навь), и славянская история (чудь), и французы (де гир, сент-каре), и рыцарские ордена, и испанцы (сантьяго, ортега), и внезапно индийская мифология (асуры). В общем, взглянули звери на пейзаж и прошептали: ералаш. По какому принципу три Великих Дома, на которые и делится население всего Тайного города, восходят названиями к рыцарскому ордену, племени древних славян и миру мертвых в мифологии двевних славян же, я так и не поняла. В принципе нет ничего плохого в том, чтобы тырить из истории и мифологии, даже профессор именно так и сделал, но здесь как-то слишком в лоб, что ли.

Сама идея сюжета с появлением Вестника и его последующим вполне логичным убиением совершенно не впечатлила. Потому что ожидаемо, не говоря уж о том, что обидно — Вестник на фоне всех остальных — единственный интересный и не одномерный персонаж. А еще мне было интересно, зачем препарировали девиц, но увы...

Все это богатство было мне посоветовано для болезни, когда я попросила чего-нибудь простенького и с активным сюжетом. Таким и оказалось, в общем. Насчет продолжения не уверена.