Блог


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «slovar06» облако тэгов
Поиск статьи:
   расширенный поиск »


Статья написана 4 мая 2016 г. 20:28

...Возвращаясь к вышедшей книге, напомню читателю, что ее автор более сорока лет был бессменным собственным корреспондентом «Литературной газеты» по Украине и в силу этого обстоятельства, своей активной гражданской и творческой позиции постоянно находился в центре литературной и культурной жизни страны. Многое значила в его судьбе «Литературка». Не случайно столь часто возвращался в своих очерках к любимой газете, ее людям и их судьбам, к содержанию событий, с ней непосредственно связанных. И еще к памяти о своих предшественниках. Приведу только два места из очерка «Основатель корпункта». «Было бы странно, если бы я не воспользовался случаем и не вспомнил добрым словом Владимира Николаевича Владко — основоположника, фундатора, основателя корпункта «Литературной газеты» по Украине. И до него, в старой, еще чисто литературной газете работали собкоры в Киеве, но не той была как сама газета, так и ее корреспонденты, их статус, круг обязанностей. Образование же новых корпунктов связано с приходом в «Литературку» Константина Симонова. В августе 1961 года приглашенный им на работу В.Владко оставил свой высокий пост начальника Главреперткома УССР и, получив три комнаты во флигеле дома №10 по Большой Подвальной, основал там киевский корпункт.

Кто такой Владимир Владко, знали в Украине все довоенные школьники, ибо его роман «Аргонавты Вселенной» считался одним из самых популярных произведений среди молодежи — в нем рассказывалось о необыкновенных приключениях космонавтов, путешествующих на Венеру. Нужно заметить, что в истории украинской литературы Владко наряду с Юрием Смоличем числится среди зачинателей научно-фантастического жанра. Впрочем, все его главные книги — «Идут роботы», «Чудесный генератор», «Потомки скифов» — издавались задолго до войны, а в послевоенные годы литература этого направления оказалась, можно сказать, в загоне, она как бы у нас и не существовала. Забегая вперед, скажу, что в период хрущевской оттепели одна за другой вышли все книги Владко, потом они неоднократно переиздавались, переводились на многие языки народов СССР, выходили за рубежом». А теперь вторая выдержка из того же очерка. «Впервые я переступил порог киевского корпункта «Литературной газеты» в самом начале 50-х годов. Каким я предстал перед Владко в ту пору? Молодым, энергичным, старательным, веселым и находчивым — с одной стороны (прошу прощения за некоторую нескромность!). Вроде бы не без способностей — с другой. Но была еще и третья сторона. Та, которой больше всего интересовались отделы кадров и некоторые другие организации. Помните, у Твардовского в «Теркине на том свете»: «автобио опиши — кратко и подробно». А у меня в этом «автобио», увы, одни изъяны, сплошные уязвимые места. Не буду останавливаться на пресловутой «пятой графе» — тогда, в разгар борьбы с космополитизмом, евреев на работу, да еще связанную с идеологией, категорически не брали, наоборот — всячески изгоняли. У меня к тому же были еще и другие биографические погрешности. Ну, допустим, некоторые из них как-то уравновешивались. Скажем, история под Полтавой (окружение, ранение, три недели немецкого плена и многие месяцы пребывания на оккупированной территории) — сам по себе грех, конечно, ужасный. Но ведь прошел несколько проверок контрразведки СМЕРШ разного уровня, переходил линию фронта, сражался на передовой, трижды ранен, получил боевые награды — звучит почти как реабилитация. Беспартийный — тоже не украшение для работника советской печати. Но и это еще полбеды. А вот то, что отец репрессирован, что мать совсем недавно, в 1952 году осуждена (в сущности, «за связь с мужем») на 15 лет, — это, согласитесь, весьма серьезно. …Друзья устроили меня в бригаду электриков. Изредка удавалось напечататься под псевдонимом. Именно в это время Владко, знавший о моих бедах, принял партгрех на душу и взял меня в корпункт в качестве нештатного сотрудника. «Меня интересуют только ваши профессиональные качества, — сказал он, потом добавил: — И человеческие, конечно, тоже. Остальное меня не касается». Для таких слов и такого поступка требовалось тогда мужество. …Свойство корпункта притягивать интересных, ярких, способных и талантливых людей — это тоже было связано с именем Владимира Владко, во всяком случае, началось с него — основателя».




Статья написана 26 апреля 2016 г. 18:01

Основной материал: https://fantlab.ru/blogarticle42333

Па́вел Влади́мирович Клуша́нцев (12 (25) февраля 1910, Санкт-Петербург — 27 апреля 1999, Санкт-Петербург) — советский кинооператор высшей категории (1939), кинорежиссёр, сценарист, писатель. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1970). Создатель познавательных фильмов, вызывавших огромный зрительский интерес во всём мире. Совместил научно-популярное кино с научной фантастикой. Считается родоначальником этого жанра в мировом кинематографе. Автор около трёхсот изобретений, новых кинотрюков, технических приспособлений, методов и приёмов комбинированных съёмок, многие из которых заимствованы всемирно известными режиссёрами и продюсерами. Кроме того, он снял 100 научно-популярных фильмов.




Файлы: v_storone_ot_bolshikh_dorog.rtf (721 Кб)
Статья написана 25 апреля 2016 г. 09:29

Детская энциклопедия для среднего и старшего возраста (первое издание)

Ред. Благой Д. Д., Варсанофьева В. А. и др. В 10 томах. 6000 c. 1958—1962 гг. 300 тыс. экз. М.: Изд-во Академии педагогических наук РСФСР.





Файлы: selection.pdf (818 Кб)
Статья написана 21 апреля 2016 г. 18:39

Вітаўт Мартыненка :

Кніжка "222 альбомы беларускага року і ня толькі...Мн. Медысонт. 2006, 439 с., 1000 асобнікаў, рэд. В.М., сааўтар Анатоль Мяльгуй.

Апавяданні НФ:

"Забойства Снежнага чалавека", "Адкрыты шлях" і "Апошні чалавек планеты".

Што? Дзе? Калі?

Апавяданьні:

Апошні чалавек плянэты – напісана 16 ліпеня 1980 году (16.07.80). Друкуецца паводле першай публікацыі (ґазэта «Чырвоная зьмена» №170, Мн., 3 верасьня 1987 году; 03.09.87).

Забойства сьнежнага чалавека – гэта фантастычна-публіцыстычная пародыя на папулярныя ў савецкім друку сэнсацыйныя рэпартажы друкавалася ў «Чырвонай зьмене» №207, Мн., 25 кастрычніка 1989 году (25.10.89), для якое напярэдадні й пісалася. Тэкст утрымлівае сапраўдныя фраґмэнты спарадыраваных публікацывяў маскоўскіх ґазэтаў «Труд» і «Комсомольская правда» за той час.

Адкрыты шлях – напісана 2 – 4 траўня 1988 году. Адна з апошніх публікацыяў адбылася ў студэнцкім часопісе «Асьпірынавы матузок» №5, Менск, студзень, 2007. Тут гэты тэкст друкуецца паводле першае публікацыі (ґазэта «Чырвоная зьмена» №244-245, Мн., 22 сьнежня 1990 году).

Дадзеная падборка фантастыкі прапаноўвае тры фраґмэнты чарговай аўтарскай кнігі прозы й паэзіі «Пошукі ідыліі», якая з 1996 году стаіць у тэмплянах дзяржаўнага выдавецтва «Мастацкая літаратура»…

Крытычныя артыкулы ў галіне музыкі:

1. Студэнцкі рок жыве! "Голас Радзімы" 9.8.2005 , апошняя старонка.

2. Не рокам адзіным "Наша слова" №29, 28.7. 2004, с. 8

3. Весь ULIS "Музыкальная газета", №13, 1.7. 2004, с. 8

"Беларускі музычны архіў"

4. Кампакт-дыск "Віктар Шалкевіч. Добрай раніцы". 2002. фірма БМА. Дыскаграфія й бібліяграфія , артыкул В.М.

5. Кампакт-дыск "Сяржук Сокалоў-Ваюш. Нефармальны беларус" 2001. фірма БМА. захаваныя фанаграмы запісаў барда і фотаздымкі 1981-1991 В.М.

6. Кампакт-дыск "Ларыса Геніюш. Жыць для Беларусі." 2005. фірма БМА. Дыскаграфія й бібліяграфія, рэдактар В,М,

7. Кампакт-дыск "Мікола Равенскі. Магутны Божа." 2001. фірма БМА. Дыскаграфія й бібліяграфія В,М,

8. Кампакт-дыск "Міхась Забэйда-Суміцкі. Ластаўкі ў стрэсе." 2000. фірма БМА, Дыскаграфія й бібліяграфія, артыкул В,М,

9. Кампакт-дыск "Станіслаў Манюшка. Песьні з-над Нёмна й Дзьвіны". 200... фірма БМА. Бібліяграфія В,М,

http://prastora.by/muzyka/arsiennieva-nat...


Вітаўт МАРТЫНЕНКА – паэт, празаік, журналіст, перакладчык. Нарадзіўся ў Менску ў 1959 годзе. Вышэйшую адукацыю атрымаў у Беларускім дзяржаўным унівэрсітэце (1982). Першую сваю кнігу (на пару з сябрам Анатолем Мяльгуем) выдаў у ЗША («Праз рок-прызму», New York, 1989, «BINiM»). Акрамя таго на ягоным рахунку поўнае выданьне на беларускай мове раману Генрыка Сянкевіча «Quo Vadis» (Мн., 2002, выдавецтва «Медысонт», у 2003-м асобным выданьнем выйшла аўтарская прадмова В.М. да тае кнігі – «Свой сярод чужых/Кантэксты беларускага перакладу раману Генрыка Сянкевіча»), а таксама яшчэ адна кніга на пару з А. Мяльгуем – «222 альбомы беларускага року», Мн. , 2006, «Медысонт» (па выніках года гэты фаліянт атрымаў узнагароду на так званай нацыянальнай прэміі Ґрэммі – «Рок-Каранацыя»).

Песьні на вершы Вітаўта Мартыненкі сьпяваюць многія зоркі беларускага року («P.L.A.N.», «Tesaúrus», «Deadmarsh», «Neuro Dubel»), а зь ягонымі перакладамі ўдалося наладзіць сувязі й з рок-зоркамі Украіны («Тінь Сонця», «De Shifer», «Мандри»).

Паэтычныя й празаічныя творы Вітаўта Мартыненкі перакладаліся на польскую ды анґельскую мовы.

Яшчэ падрыхтаваны да выданьня зборнік Вітаўта Мартыненкі «Прадмовы й пасьляслоўі», куды ўваходзяць канцэптуальныя ўводныя тэксты аўтара да лепшых музычных альбомаў апошняга часу.

http://kamunikat.org/Martynienka_Vitaut.h...

http://archivsf.narod.ru/1959/vitavt_mart...  

огромное спасибо archivsf !    — от 1го мая.


Статья написана 20 апреля 2016 г. 14:11

Поклонники детективной литературы, не склонные искать в ней исключительно возможности отвлечься от наших тоскливых и тревожных будней, думаю, согласятся, что её образчики нередко позволяют нам заглянуть в те неприглядные бездны, которые большинство из нас таят в своей душе.

Собранная Yaryna Tsymbal антология «Постріл на сходах»- не только повести Юрия Смолича, о которых я уже имел удовольствие говорить (https://www.facebook.com/alexandr.gusev.7..., https://www.facebook.com/alexandr.gusev.7... ), -свидетельствует о том, что детективные истории могут стать и выразительным отражением социальных катаклизмов, свидетелями, а то и участниками которых Провидению было угодно сделать их авторов. Пожалуй, во всём сборнике только одно произведение я бы осмелился (и то предчувствуя возражения) отнести к «искусству ради искусства»- рассказ Гео Шкурупия «Провокатор», упоительное 13-страничное упражнение в стиле. Остроумное воспроизведение средствами литературы эстетики киноэкспрессионизма с его изломанными линиями и психологической экзальтацией сочетается с откровенной пародийностью, искусственностью детективной интриги: поиск преступника разворачивается главным образом в воображении героя, комсомольца и почитателя Шерлока Холмса, который примеряет амплуа убийцы на каждого из тех, кто заперт непогодой в тесном помещении вместе с ним самим и телом убитого. Представляя сцены, в которых прочие персонажи поочерёдно совершают злодеяние, проницательный комсомолец словно отыскивает те обстоятельства, в которых каждый из них- каждый из нас, если угодно, -мог бы решиться отнять чужую жизнь и, таким образом, выступает в роли не столько детектива, сколько автора детективного произведения. Любопытно, что сугубую литературность происходящего подчёркивает и развязка, являющаяся парафразом известного эпизода «Отверженных» Гюго.

Дмитрий Бузько, автор рассказа «Лёля», как нельзя лучше исполняющего роль вступительного, также создаёт зыбкое пространство, обитатели которого попеременно выступают в ипостасях преступников, жертв или случайных свидетелей, при этом истинная их роль так и остаётся неопределённой. Очевидно, впрочем, что все они являются невольными действующими лицами исторической трагедии, в которой мало кому суждено уцелеть и при этом сберечь свою душу, ведь речь идёт не просто о смене правящих коллективов или даже общественного устройства, а об искажении нравственных координат, что в самом произведении обозначено как конфликт между «моралью классовой» и моралью «так называемой общечеловеческой».

На этом конфликте построена основная сюжетная линия произведения, содержащаяся в «истории в истории»: безымянный рассказчик становится участником разговора нескольких попутчиков в купе поезда, и, когда речь заходит собственно о новой классовой морали, пришедшей на смену прежней, один из собеседников вызывается проиллюстрировать эти метаморфозы нравственности с помощью происшествия из своего прошлого- тех лет, когда он служил в ЧК. Далее этот бывший чекист рассказывает, как, охотясь за видным подпольщиком-контрреволюционером, он обнаружил, что приглянувшаяся ему девушка является связным врага.

Могу предположить, что это одно из первых в советской литературе изображений подобной дилеммы, столкновения между чувством и долгом. Несколько раньше её поставил перед главным героем своего знаменитого романа «Города и годы» Константин Федин- его Старцов выбирает чувство, в порыве великодушия помогая спастись контрреволюционеру и личному злейшему врагу (за это непростительное в условиях революционной борьбы человеколюбие Старцова убивает его лучший друг, человек куда более высоких классовых принципов). Вскоре же единственно возможным (во всяком случае в произведении, предназначенном для публикации) вариантом выбора в такой ситуации станет тот, что сделал юный герой легенды о Павлике Морозове.

Но решение, найденное Дмитрием Бузько, не просто неподвластно идеологическим установкам, а высмеивает их. Герой рассказывает, что исполнил свой чекистский долг и арестовал возлюбленную, чем отнюдь не вызывает у слушателей положенного воодушевления, а, напротив, погружает их в унылое молчание. Однако вслед за этим он говорит, что соврал, чтобы проверить их реакцию- с сарказмом замечая, что «вірність революції нікому з вас не подобається», -в действительности же он дал девушке уйти. После этого он собирался застрелиться, но его вовремя остановило известие, что произошло нелепое (и какое-то малоубедительное) недоразумение, заставившее подозревать героиню, на самом деле не связанную ни с какой контрреволюцией.

Но стоит ли верить его рассказу, и, в частности, финалу, который он назвал истинным? Не выглядит ли правдоподобным предположение, что терзаемый виной и любовью бывший чекист, не имеющий (как и каждый из нас) возможности изменить, исправить прошлое, создал на радость слушателям фантазию, в которой он поступает в соответствии с долгом мужчины, а не борца за светлое будущее?

Как бы то ни было, не только он подвергает испытанию других персонажей, своих слушателей- аналогичным образом автор рассказа, бывший чекист, как и его герой, заманивает свою аудиторию в ловушку этим альтернативным финалом, вынуждает каждого читателя ответить на вопрос, какой из вариантов завершения истории ближе «моральному закону внутри него». Много ли среди современников Бузько могло найтись таких, что, в отличие от его героев, предпочли бы классовый, а не общечеловеческий? Дальнейшая история нашей страны показывает, что довольно много.

Следует заметить, что некоторая сомнительность новеллы о девушке и чекисте подчёркивается неясностью происходящего в её обрамлении. Попутчица рассказчика и чекиста, которую, по ещё одному странному стечению обстоятельств, зовут, как и героиню новеллы, Лёлей (есть между ними ещё одно сходство, говорить о котором излишне), явно взволнованна историей о своей тёзке или, быть может, уже самим тем, что оказалась в одном купе с сотрудником органов, так что она под надуманным предлогом сходит на ближайшей станции. Рассказчик, помогавший ей вынести багаж, сталкивается с человеком в чекистской форме, который, как ему показалось, следует от полки, где разместился его сосед-чекист.

Так показалось ему или нет? Знаком ли этот второй, эпизодический чекист с центральным персонажем, бывшим чекистом? Да и бывший ли тот- или всё-таки действующий, расставляющий сети для очередной жертвы, быть может, для этой второй Лёли? Не был ли именно для её слуха, для испытания её, которого она не выдержала, предназначен этот рассказ, возможно, вымышленный от начала и до конца? Не шёл ли встретившийся рассказчику чекист за нею, чтобы арестовать её сразу же после финальной точки произведения? Или опасения сбежавшей из поезда Лёли были напрасны, и те оставшиеся неизвестными читателю драматические события, в которые она вовлечена, никак не связаны с драмой её попутчика?

Как бы от ни было, Бузько изображает мир, в котором ты никогда не можешь знать наверняка, не является ли твой доброжелательный собеседник сотрудником ЧК или/и жертвой репрессивных органов в неизбежном будущем или скрываемом прошлом. Именно тот мир, в котором наши соотечественники жили в «наших 20-х».

Использованные фото из коллекций Ярины Цимбал и Елены Подорожной, за что им !





  Подписка

Количество подписчиков: 93

⇑ Наверх