| |
| Статья написана 25 декабря 2018 г. 23:08 |
Тарапанов Николай Всеволодович "Затонувшая тайна" , журнал "Колокол" (Одесса, Транснистрия) №№17-23/1942 г. *** Новый роман в журнале „ Колокол" Журнал «Колокол» печатает с № 17 научно-фантастический ро ман Н. Тарапанова «Затонувшая тайна». Это начинание следует приветствовать и, потому, что русская литература очень бедна произведениями данного жанра и потому, что читатель сейчас, как никогда, жаждет занимательного чтения и потому, наконец, что в этом романе увлека тельный сюжет, и об-ыкновенная фантастика и динамика развития действия, и живой образный язык. Кроме того, автор умело, не вредя основной сюжетной линии, выявляет знание Арктики. События в .романе развиваются на фоне суровой полярной приро ды и, после целого ряда интерес ных положений и захватывающих приключений, приводят к неожиданному раскрытию' важной тай ны, ключ к разгадке которой был потерян' десять лет тому назад. Герои романа- очерчены скупо, но достаточно четко и живо. Особенно запоминается герои ческая фигура молоденькой полярницы-—врача экспедиции. Роман проилюстрирован автором.
Одесская газета Номер: №235 Дата: 07.11.1942 

*** Критика и библиография О РОМАНЕ ТАРАПАНОВА „ЗАТОНУВШАЯ ТАЙНА"«Колокол» №N 17—23. В №23 «журнала «Колокол» напечатано окончание научно-фантастического романа Николая Тарапанова «Затонувшая тайна» — первого появившегося в печати романа в освобожденной Транснистрии. Этот роман, несомненно, должен быть отмечен, как поло жительное явление нашей возоождаающейся литературной жиз ни. Николай Тарапанов, хорошо известный одесскому читате лю. Изумительное по кра соте стихотворение «Купаль щица» («Колокол» № 2) и силь ный,' драв, дивый рассказ о боль шевистском .варварстве «Встре ча» (Од. таз. № 100), бесспорно, войдут в число, ж сожалению, по ка иемногочи елейных, подлин ных произведений литературы, появившихся на освобожденной земле. Запомнились также такие ве ши, как стихотворения из цикла «Тюремная лирика», и «Осада»,, а также рассказ «Возвращение». («Молва» № б) и ряд статей по научным и политическим вопро сам. Н. Тарапанов, крупнейший спе циалист «водного транспорта, знаток арктической литературы не только специалист по техническим статьям, но также и мастер в области трудной формы научно-фантастического ро мана. На фоне увлекательных собы тий, развертывающихся в Аркти ке 1952 года, автору удалось скупыми штрихами, но ярко и убедительно, дать характеристи ку честных, благородных, само отверженных персонажей; жен щины — врача Агнессы К ел лор. гидрометеоролога Эдуарда Купфера, председателя Германского Арктического Общества Вагнера, начальника экспедиции Трушгед та и др,ушх. Прежде всего;—это люди долга. Вместе с тем, герои романа — не ид е алнзиров анн ы© схемы; каж(дый из них имеет свот чело веческие увлечения, особенности, даже слабости. В руках смелых полярников имеются новейшие технические средства, которые позволяют со вершать подледные плавания, опускаться под воду на 4 кило метра, производить здесь розыск, осмотр и подъем затонувших предметов. Эти средства так совершенны, что приводят не только к полнейшему достижению поставленных целей, но и к неожиданному ра зоблачению большевистской тай ны. На дне Ледовитого у полюса, обнаруживаются остатки гигантского самолета «ССОР— Аэроарктика Л — 760»; который имел задание перебросить в США партию — коммунистических про пагандистов. Документы, найденные на само лете, вполне убедительны, так как от кремлевского дикта тора, несомненно, можно было ожидать использования осужден ных по московским процессам для своих грязных политических махинаций. Роман с неослабеваю щим интересом. Рисунки вполне отвечают по исполнению и ориги нальности — тексту романа. Учитывая ограниченный объем журнала.. в котором печатался ав тор, можно;: считать, что на не многих страницах читатель полу чил незаурядное, содержательное и стройное произведение. Остается только пожелать, чтобы роман был переведен на румынский и немецкий языки. Анатолий КРАФТ. Молва Номер: №21 Дата: 24.12.1942 

*** 


РЕПРЕССИРОВАННЫЙ ЖУРНАЛ «КОЛОКОЛ» (по материалам архивно-следственного дела литератора Б. А. Лукьянова № 26823-П) В культурной жизни оккупированной Одессы в 1942—1943 годах значительную роль играл иллюстрированный литературно-художественный журнал «Колокол», выпускавшийся группой литераторов — пайщиков и компаньонов, для которых выпуски журнала являлись источником существования. Первый номер журнала «Колокол» вышел 25 апреля 1942 года. Вначале журнал выходил раз в две недели и стоил одну марку, в дальнейшем он стал выходить еженедельно и цена его возросла до 1,5 марок. В выпусках журнала принимала участие также и группа художников. В этот же день 25 апреля происходило открытие Русского театра драмы и комедии — Театра Василия Вронского. Это был седьмой театр, работавший в то время в Одессе. (Уже работали Оперный театр, Украинский, три малых театра.) В первом номере журнала «Колокол» были напечатаны стихи поэта Ореста Номикоса, неизданные рукописи Викентия Войханского, стихи исчезнувшей в 1931 году поэтессы Веры Эттингер, стихи, приписываемые С. Есенину, «Послание «Евангелисту» Демьяну Бедному», повесть Н. Молчанова «В ежовых рукавицах» и др. Первые три номера журнала редактировались писателем Б. Лукьяновым. Во втором номере начал печататься роман Б. Лукьянова «Гибель нетленного»— о судьбах питерской интеллигенции. (См. сборник «Одесского мемориала» «Дороги за колючую проволоку», статья В. М. Гридина «В ГУЛАГЕ — Литературная Одесса». Одесса, 1996. С. 141—183.) Организатором и фактически хозяином журнала являлся Григорий Иванович Яницкий, работавший до войны на железной дороге. 1 апреля 1942 года Яницкий вместе с Л. Е. Тишкиным получили разрешение от отдела пропаганды Губернаторства на издание литературно-художест-венного журнала на русском языке. После спора в редакции «Колокола» по поводу продолжения романа «Гибель нетленного» уже 20 мая 1942 года Б. Лукьянов ушел из редакции, но в марте 1943 года он вернулся и продолжал редактировать журнал. До этого осенью 1942 года Лукьянов работал директором-администратором Детского театра, владельцем которого являлась Раневская. Первые выпуски журнала «Колокол» имели следующие отделы: 1. «Литературно-художественный», редактируемый Б. Лукьяновым. 2. «Из прошлого». Редактором первых выпусков этого отдела был Л. Е. Тишкин. 3. Отдел «Искусство». 4. Отдел «Юмор». 5. Отдел «Смех». 6. Отдел «На досуге». Последним отделом руководил Г. И. Яницкий под псевдонимом Виноградов. Отдел «Искусство» редактировали первое время после выхода журнала Б. А. Лукьянов совместно с Л. Е. Тишкиным. Отделы «Юмора» и «Смеха» — также редактировал Л. Е. Тишкин. Леонид Евгеньевич Тишкин-Подгорный являлся компаньоном Г. И. Яницкого. Писал Л. Е. Тишкин под псевдонимом Литберг. В дальнейшем в журнале работал секретарем редакции молодой литератор Георгий Арендарь, писавший под псевдонимом Георгий Светлов, а также новый компаньон Сергей Георгиевич Болле и редактор отдела публикаций и хроники Илья Григорьевич Колиенко. Последний снабжал Компанию по выпуску «Колокола» листовой бумагой. Активную роль в редакции играли также поэт Орест Номикос и немец А. Крафт. Родной брат Яницкого Владимир Иванович также являлся компаньоном и был коммерческим директором. Он ведал закупкой бумаги и распространением журнала в городе и по территории Транснистрии. Для поддержания коммерческого спроса в журнале помещались антисталинские публикации, против чего активно выступали Б. Лукьянов и Г. Арендарь. Тем не менее в журнале были опубликованы повести Петра Першина под псевдонимом Ранзаев «Кремлевский Чингисхан», также «Затонувшая тайна» Н. В. Тараканова, «В ежовых рукавицах» Михаила Молчанова, «Палачи» Ореста Номикоса, «Кто убил Ленина» Анатолия Крафта. Однако подавляющее количество материалов, печатающихся в «Колоколе», носило развлекательный, литературно-художественный характер. За прекращение печатания романа «Кремлевский Чингисхан» 20 мая 1943 года Б. Лукьянов был уволен из редакции журнала вторично. В это время Лукьяновым была открыта посредническая контора, которая прекратила свое существование в конце февраля 1944 года. Другие авторы журнала также работали в различных учреждениях. А. Крафт работал директором издательства, выпускавшего в то время городскую газету «Молва». Николай Всеволодович Тараканов работал до конца оккупации главным инженером порта. Прозаик Петр Першин работал в редакции «Одесской газеты», а также в Отделе пропаганды Губернаторства театральным цензором. Судьба его оказалась трагичной: по свидетельству знавших его людей П. Першин в 45-летнем возрасте в румынском городке Либлинг ввиду неизбежного ареста покончил жизнь самоубийством. Так этот писатель решил не терять ту недолгую свободу от большевистской идеологии, которую он приобрел во время войны. С марта 1943 года как приложение «Колокола» стал выходить еще журнал «Веселый колокол», который редактировал Георгий Арендарь. Однако выпуск журнала «Веселый колокол» был сразу же запрещен румынской цензурой. В газете «Молва» № 138 за 1943 год было напечатано следующее сообщение: «На основании рапорта начальника цензуры господина директора Отдела культуры Примарии на 30 дней запрещается выпуск журнала «Колокол», руководимого Борисом Лукьяновым, за незаконный выпуск журнала «Веселый колокол». Выпуск журнала «Веселый колокол» запретить. В случае повторения виновные будут интернированы в ЛАГЕРЬ. Дано указание к исполнению 20 мая 1943 года. Начальник отдела цензуры Ион Попеску». Таким образом, в журнале печатались также и сатирические материалы, которые реально грозили редакторам помещением их в немецкий концл агерь. Вот как рассказывает Б. А. Лукьянов о своей жизни того времени: «С сентября 1940 года по июль 1941 года я работал в Центральной театральной кассе выездным кассиром. После этого в течение месяца служил на военном строительстве № 21 НКВД на станции Помошная в должности плановика. В Красную Армию я не был призван по состоянию здоровья. Потом я поступил в Трест ресторанов и столовых, где работал бухгалтером столовой № 48 по 16 октября 1941 года. Разрешения на выезд из Одессы выдавались разными службами, но мне не было выдано разрешение. За день до прихода румын, 15 октября 1941 года временно исполняющий обязанности директора электросети заявил: «Столовые должны кормить работников электросети по крайней мере 2 недели». Самовольный отъезд считался труддезертирством. Отъезд мог быть только самолетом или морским путем. После вступления румынских войск в Одессу я с 16 октября до середины декабря 1941 года нигде не работал, жил за счет сбережений. В середине ноября 1941 года ко мне пришел Нольд Фердинандович Пиу-сович — немец, с которым я познакомился в сентябре 1941 года в период работы в столовой электросети. Нольд объяснил мне необходимость торговать, чтобы иметь возможность жить. После открытия совместного магазина Нольд вошел в компанию с другими лицами и отказался признавать во мне компаньона. В это время я познакомился с Яницким Г. И., который жил во дворе, где был наш магазин. От Яницкого я узнал, что он собирается издавать свой журнал. 27 марта 1942 года я проходил по корпусу, где жил Яницкий. Он попросил зайти к нему на квартиру. У него был Леонид Евгеньевич Тиш-кин-Подгорный, которого Яницкий представил мне как компаньона по издательству журнала. В этот период времени у Яницкого велись переговоры с профессором литературы Г. П. Сербским с целью включения последнего в число ком- паньонов журнала. Однако, тогда между Сербским и Яницким произошел разрыв. Яницкий предложил мне войти в компанию и взять на себя редактирование отдела журнала. Для остальных отделов Яницкий наметил себя, своего родного брата Владимира и Тишкина. Он обещал помещать в журнале мои вещи, написанные до войны. Яницкий уплачивал мне 70 марок за номер журнала и 20 пфеннингов за строчку моих рассказов». Между компаньонами Компании по изданию «Колокола» 28 июля 1942 года был заключен специальный Договор. В этом Договоре были детально оговорены все юридические стороны деятельности организованного Товарищества. Основной капитал Товарищества насчитывал 1600 марок. Погашение пая членами Товарищества производилось деньгами, ценными бумагами и материалами для издания. Так, Колиенко И. Г. свой взнос погашал «печатной листовой бумагой размером 65x48 в количестве 5000 листов весом в 200 кг». Все члены Товарищества несли одинаковую ответственность по покрытию долгов и пр. В издательстве действовало единоначалие. Каждый член Товарищества был вправе произвести ревизию финансового состояния дел издательства, причем «никто не вправе был чинить препятствия этому». В случае если на совещании членов Товарищества разбиралась деятельность директора Яницкого, то последний лишался своего голоса. Все прибыли начислялись и выплачивались в одно из чисел истекающего месяца. Все члены Товарищества имели право на участие в прибылях, получении дивидендов. Таким правом обладал Яницкий — в 25%, то же самое касалось Болле, Колиенко и Арендаря. Директор имел право возлагать взыскание на виновных в нарушениях правил, указанных в Договоре. В июле 1944 года все оставшиеся в Одессе издатели журнала были арестованы. 28 июля капитаном госбезопасности было принято следующее постановление: «Материалы следствия по обвинению Яницкого, Лукьянова, Арендаря, совершивших преступления, предусмотренные ст. ст. 54—1, 54—10 ч. 2, 54—11 УК УССР, объединить и всех их привлечь по одному групповому делу. По данному делу проходят «как пособники немецко-фашистским захватчикам также Болле, Тишкин-Подгорный, Крафт Анатолий, Молчанов Николай, Тараканов Николай Всеволодович, Номикос Орест, Першин Петр, Яницкий Владимир. Следственные материалы по указанным лицам выделить в самостоятельное следственное производство». Постановление по обвинению Лукьянова Б. А. по ст. 54—10 ч. 2 и 54—11 УК УССР о возбуждении уголовного преследования, избрания «меры пресечения» было принято 4 июля 1944 года: «Я, вр. зам. нач. спец. отд. УНКГБ капитан ГБ Долгих, рассмотрел материалы Лукьянова Бориса Агеевича 1903 года, уроженца города Гатчины Ленинградской области. Лукьянов — плановик-экономист, работает на должности начальника планово-фи-нансового отдела спецторга НКВД по Измаильской области, беспартийный, имеет незаконченное высшее образование, русский, гражданин СССР, отец и мать умерли, жена Новикова Елизавета Семеновна 27 лет, работает в Одесском спецторге, дочь Евгения Борисовна 1931 года рождения, сын Аскольд Борисович 1926 года рождения, адрес: Одесса, улица Энгельса, 38, кв. 10. Находясь на свободе, Лукьянов может повлиять на ход следствия. Постановил: мерой пресечения способов уклонения от следственных действий и суда Лукьянова избрать содержание под стражей, о чем объявить арестованному под расписку в настоящем постановлении». Ордер на арест и обыск в квартире был выписан 8 июля 1944 года. Допросы Лукьянова Б. А. происходили 7, 10 июля — дважды, 24 июля 1944 года. Из протоколов допросов следовало, что Лукьянов уже дважды испытывал действия карательных органов: в июне 1924 года он был арестован Кронштадтским отделением ОГПУ и содержался под стражей 40 дней по обвинению в контрреволюционной деятельности. В 1941 году Лукьянов был осужден за халатность на один год принудработ с вычетом 20% из заработной платы. В то время за пятиминутное опоздание на работу всем давали год тюрьмы. Конечно, приговор военного трибунала 1944 года был намного серьезней. Еще в июне 1944 года обвиняемые были подвергнуты медицинскому освидетельствованию для выяснения вопроса о том, пригодны ли они к физическому, точнее сказать, каторжному труду. В справке Лукьянова сказано, что он «годен», а справка Г. Арендаря говорила о том, что он неизлечимо болен: Арендарь был болен плевритом и у него была выявлена атрофия мышц. Обвинение по следственному делу № 1192 было предъявлено за преступления, «предусмотренные» статьей 54—1а. 9 сентября 1944 года состоялось подготовительное заседание по делу, а 14 сентября состоялось судебное заседание. В ходе заседания было выяснено, что Арендарь как секретарь редакции журнала отклонил несколько десятков статей антисоветского содержания. Была допрошена в качестве свидетеля жена Яницкого Евтеева Вера Антоновна. Суд приговорил: «Яиицкого и Лукьянова к лишению свободы в ис-правительно— трудовых лагерях на срок 10 лет с поражением в правах на 5 лет с конфискацией в доход государства лично принадлежащего имущества. Арендарь — к лишению свободы на 8 лет с поражением в правах на 3 года»1. Естественно, что родственники осужденных пытались облегчить их судьбу. Однако, 2 марта 1946 года прокуратурой было принято постановление, согласно которому «жалоба Яницкого не заслуживает внимания». В ответ на жалобу матери, видимо, уже умирающего Г. Арендаря от прокурора Тернивского поступило неумолимое: «Жалоба не подлежит удовлетворению». 9 августа 1947 года «сам» Председатель Военной Коллегии Верховного суда СССР Ульрих оставил последующую жалобу Яницкого «без удовлетворения». 1 По данным знакомых семьи Арендаря ему удалось вернуться из ИТЛ и умер он дома. — В. С. В переданных автору дочерью Б. Лукьянова Евгенией Борисовной его письмах из лагеря вырисовывается образ этого вдохновенного мечтателя, талант которого не смог полностью раскрыться. Для него и в далеком ИТЛ любовь к дочери и нежно любимой жене Наташе были неиссякаемым источником радости и вдохновения. Именно жене и дочери были посвящены произведения писателя: незаконченный роман «Гибель нетленного», цикл рассказов «Колье принцессы», рассказ «Вильям Вордсворт», из чего видно, что именно через дочь и жену писатель получал заряд вдохновения. В оставшемся архиве остались неопубликованные рукописи, например, блестящая сатира «Ручка безопасности», поэма «Хранитель тлена». И на страницах рукописей есть неизменная надпись: «Любимой», о которой он писал: «Яркая и ароматная, многоцветная и искрящаяся, как ликующее июньское утро». В далеком лагерном одиночестве Б. Лукьянов оставался преданным, романтичным, любящим, оптимистичным, верящим. Он писал: «Бог хранит мою жизнь, хотя много раз она могла вполне благополучно оборваться» (письмо из лагеря 6 марта 1948 года). В другом письме от 5 апреля 1953 года читаем: «Я оказался «врагом» потому, что отдавал свою жизнь, и до сих пор не могу этому сам поверить, хотя меня и пытались в этом убедить». Последнее письмо от 24 июня 1966 года уже не было романтичным, как раньше, и писалось из Инвалидного дома в Киргизии. Видимо, там и окончилась жизнь этого человека с погубленным талантом. Через 50 лет после суда, в мае 1994 года, Г. Яницкий, Г. Арендарь и Б. Лукьянов были реабилитированы на основании Закона Украины от 17 апреля 1991 года. Однако, справку о реабилитации получила лишь дочь Б. Лукьянова Евгения Борисовна Лукьянова. Справки о реабилитации остальных осужденных «не были востребованы» ни родственниками, ни, естественно, самими реабилитированными. Как свидетельствует дочь Б. Лукьянова, ее отец из мест заключения не вернулся. Видимо, такая же участь в еще более ранние сроки постигла многих, многих других1. 1 Как передали автору знакомые Г. Арендаря, он выжил в лагере и умер, будучи на свободе. — В.С. Владимир Смирнов https://books.google.com.ua/books?id=eIEj... https://www.academia.edu/16429886/%D0%A1%... с. 211-218 https://independent.academia.edu/Vladimir... https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B... *** В ранних номерах "Колокола" (1942) есть материалы за подписью Тарапанов. В 1943 г. фамилия Тарапанов не встречается в журнале. Благодаря А. В. Мешавкину, установлена личность автора: Очевидно, это доцент Одесского института водного транспорта Н. А. Тарапанов. Инж. Н. В. ТАРАПАН0В. ВОЗДУШНЫЙ КОРАБЛЬ В АРКТИКЕ (Краткий обзор литературы) Мы являемся свидетелями больших побед советской авиации в Арктике. Можно с уверенностью сказать, что сейчас уже нет задач, которые оказались бы не по плечу советским летчикам, управляющим советскими самолетами с советскими моторами. Воздушный корабль только в наше, советское время завоевал прочное место в полярных областях. В XIX же веке были только отдельные неудачные попытки. Еще задолго до шведа Андрэ, первого смельчака, попытавшегося проникнуть на воздушном шаре в ледяные пустыни Арктики, возникла мысль о возможности пробраться в высокие северные широты по воздуху. В 1709 году португальский монах Бартоломео Л о р е и цо Гу з м а о, считавшийся изобретателем и первым строителем аэростата, в своем прошении на имя короля указывал, что при помощи воздушного шара „будут открыты ближайшие к полюсу страны*. К этой идее Гузмао, считавшейся его современниками фантастической, вновь обратился известный австрийский полярный исследователь П а й е р, открывший и обследовавший в 1872—1874 годах Землю Франца-Иосифа. Убедившись, что морской корабль—-недостаточное средство для эффективной исследовательской работы в Арктике, Пайер заявил: „Какое огромное значение имело бы применение воздушных шаров для плавания в полярных льдах! Было бы чрезвычайно целесообразно подниматься на таких шарах с корабля хотя бы на несколько сот футов. Без сомнения, всякий корабль, который применит это средство, извлечет из него большую пользу". Однако мысль, высказанная Пайером, оставалась только мечтой, и последователи его, американцы Чейн и Тайзон, также не нашли поддержки в общественном мнении. Позднее, в 1897 году швед Андрэ сделал попытку достижения Северного полюса на аэростате, окончившуюся трагедией» Описанию полета Андрэ посвящена моно* графия „Г и б е л ь э к с п е д и ц и и Андрэ (на „Орле* к полюсу) (Гос. изд. худож. лит., Л.—М., 1931, стр. 270, ц. 4 р. 10 к.). В эту книгу включены записи участников экспедиции Андрэ. В своем послесловии Р. Самойлович дает общий исторический обзор „Полетов в Арктике0, сжатый, но богатый фактическим материалом и дающий представление о той огромной работе, которая была проделана человечеством на воздушных кораблях в высоких северных и южных широтах земного шара. Послесловие насыщено интересными хронологическими, цифровыми и техническими данными, иллюстрирующими успехи авиации и воздухоплавания, завоеванные за короткий промежуток времени. Большое место отведено в очерке полетам советских летчиков, которые часто не находили должного освещения. В 1936 году издательство Главсевморпути переиздало переводы книг Р. Амундсена .Полет до 88° северной широты* и „Первый полети ад Северным Ледовитым океаном4 (Р. Амундсен, Собрание сочинений, том IV, издание ГУСМП, Л., 1936, стр. 386, ц. 15 р.). Книга интересна, между прочим, тем, что в ней собраны не только описания самого Амундсена, как начальника этих двух замечательных экспедиций (1925 и 1926 года), но и его сподвижников: пилотов Рисер- Ларсена и Дитриксона, метеорологов Бьеркнеса и Мальмгрена (погибшего при катастрофе „Италии*) и других. Книга хорошо иллюстрирована, снабжена картой и указателем географических названий, собственных имен и названий судов. Популярное описание полета дирижабля „Норвегия* мы находим в книжке А. Л е- беденко .На полюс по воздуху* (Гиз, М.—Л., 1930, стр. 88, ц. 55 к.). Предварительно автор коротко останавливается на наземных экспедициях к полюсу, на полете Андрэ, на воздушных полярных проектах и, наконец, на самолетной экспедиции Амундсена в 1925 году. Попутно с рассказом о полёте .Норвегии" затронут беспосадочный полет адмирала Бирда (Бэрда) на полюс и обратно. Как известно, итальянец Нобиле в 1928 году совершил полет к полюсу на полужестком дирижабле „Италия* собственной конструкции („близнец* „Норвегии*), намереваясь, между прочим, либо совершить посадку на лед в районе полюса, либо спустить туда в специальной корзине наблюдателя для производства кратковременных исследований. Полюс был достигнут, но ни посадка дирижабля, ни высадка наблюдателя не состоялись. На обратном пути к Шпицбергену „Италия* потерпела всем памятную катастрофу с человеческими жертвами. Значительная часть экипажа итальянского дирижабля была спасена экспедицией советского ледокола .Красин* при участии известного полярного летчика Чухновского. Кроме „Красина* в спасательных работах принимал участие ледокольный пароход „Малыгин*, летчик которого Бабушкин совершил целый ряд интереснейших полетов и посадок на лед. Описанию экспедиции „Италии* и — в основном — спасательным операциям „Красина* с его самолетом посвящена книга начальника советской экспедиции Р. Самой лови*» а — .Во льлах Арктики*, fill издание Всесоюзного Арктического института, Л., 1934, стр. 340, ц. 6 р. 50 к.). В книге много иллюстраций, подробные и тщательно исполненные карты: полетов „Италии* (составленные Нобиле) и походов ледокола * Красин*, ледокольного парохода „Малыгин* и ледокольного парохода .Седов*. Более краткое изложение тех же событий мы находим в книжке Ч. Южина „На спасенле „Италии" (изд. „Красной газеты", Л.. 1929, стр. 186, ц. 85 к.). Большой интерес (пожалуй, больше в техническом отношении) представляет книжка инженера Ф. Ассбепг и радиста Э. Кренкеля „Дирижабль в Арктике* fГосмашметиздат, М.—Л., 1933. стр. 8^, ц. 1 р.). Авторы — советские участники полетов в Арктику на дирижабле .ЛЦ-127* (цеппелин) в 1931 голу. Книжка иллюстрирована интересными фотографиями: имеются также схематические чертежи и карты маршрута перелета. Авторы книжки наглядно показывают, что уже в 1931 году дирижабль являлся средством для изучения Арктики с воздуха, позволяющим делать большие беспосадочные перелеты, нести’зна- чительный груз, делать посадки на воду, наконец обеспечивать участников полета необходимыми удобствами (даже комфортом). Будни работы самолета в Арктике хорошо показаны в книге С. Обручева „Наса- молете в Восточной Арктике* (изд, Всесоюзного Арктического института, Л., 1934, стр. 184, ц. 3 р. 50 кЛ. В ней описываются двеэкспедиции1932и 1933годов, производившие воздушно-маршрутную съемку Чукотки под начальством Обручева. Первая из них имела целый ряд существенных неполадок и потому дала незначительный эффект. Вторая же протекала значительно ор- ганизораннее и закончилась успешной съемкой 375 ООО кв. километров почти не обследованных раньше плошаией. Сам Обручев говорит: „Экспедиция 1933 года в отличие от предыдущей является исключительно деловой. Никакой романтики... Только точная, напряженная работа изо дня в день, акку* ратная как часы". Книга имеет довольно много иллюстраций, рпрочем, невысокого качества, и карту маршрутов, излишне схематизированную и лишенную многих географических названий (необходимых по ходу чтения). Героическая челюскинская эпопея вызвала к жизни обширную литературу, среди которой ряд книг посвящен всемирно про- славившимсяспасательным операциям наших героев-летчиков. Большой интерес из них представляет издание редакции „Правды* — „Как мы спасали челюскинцев* (М., 1934, стр. 404, ц. 10 р.). Эта книга, являющаяся третьей частью трилогии „Героическая эпопея*, замечательна тем, что почти целиком написана самими летчиками. При этом ав- горы-летчики не ограничиваются рассказами о спасении челюскинцев, но и сообщают о себе интересные автобиографические сведения. Книга начинается тремя статьями, оттеняющими героику и значение описываемых событий, и заканчивается очерком посла СССР в США А. Трояновского „Челюскинцы и Америка*. Книга богато иллюстрирована фотографиями, рисунками и художественными портретами и снабжена картой спасательных экспедиций, выполненной четко и наглядно. Интересную попытку дать читателю в обработанном виде арктические дневники и записи представляет собою книжка летчика- комсомольца орденоносца Б. Пивентитейна, изданная ня украинском языке —Б. П 1 в е н- штейн „П уть в У е л лен* (Ки!в, 1937, стр. 125, п. 1 р. 80 к.). Эта книга представляет собою переработанное и дополненное издание его же книги (на русском языке> .Гора Дионисия закрыта*. Рассказ Пивенштейна посвящен перелету звена Каманина. К сожалению, книга лишена иллюстраций. Исключительная по своим результатам и масштабам работа н^ших летчиков в Арктике, проделанная ими при спасении челюскинцев, стимулировала организацию целого ряда больших арктических перелетов, имевших целью все более и более углубленное изучение и освоение нашего Крайнего Севера. Некоторые из этих перелетов уже имеют свою литературу. Большой перелет 1935 года (Москва — мыс Шмидта) описан Героем Со* ветского Союза М. Водопьяновым, который выступает в печати не впервые. Речь идет о книжке, изданной на украинском языке „М о с к в а — мыс Шм1дта" (Молодий большевик, Khib, 193/, стр. 187, ц. 2 р. 50 к.). В этой книжке не только описываются события перелета в 25 0U0 километров, но и рассказывается, как автор стал известным полярным летчиком, пройдя трудный, но славный путь „от сохи к самолету". По ходу рассказа о перелете на мыс Шмидта Водопьянов делает ряд интересных отступлений, вспоминая о работе по спасению челюскинцев. Дефектом рассматриваемой книжки является отсутствие иллюстраций и карты маршрута перелета. Следующая литературная работа М. В о- допьянова — это книга, о рождении которой он рассказывает в предисловии к „Мысу Шмидта*. Речь идет о .Мечте пилота" (изд. „Молодой Гвардии", 1936, стр. 1913 ц. 3 р.). «Мечта пилота" представляет собою план полета на полюс, получивший форму не сухой докладной записки, а увлекательного рассказа об экспедиции 1938/39 года. Мечта Водопьянова осуществилась не в 1939 году, а в 1937: советская действительность опередила фантазию. Третьей работой Водопьянова, связанной с двумя предыдущими общностью* руководящей идеи о будущей экспедиции на полюс, является изданная на украинском языке книга „Курс — Земля Франца- Иосифа" (Дитвицав ЦК ЛКСМУ, 19«з7, стр. 190, ц. 2 р. 85 к.). 1 Полет на Землю Франца-Иосифа описан Водопьяновым со свойственными ему правдивостью и живостью. Украинская книжка издана опрятно, прекрасно иллюстрирована и снабжена хорошей картой. Параллельно с подготовкой экспедиции на Северный полюс Советский Союз готовился в 1936 году к установлению воздушного пути СССР — США через полюс. Основная предпосылка к освоению этой трассы — возможность беспосадочного полета на дальнюю дистанцию в арктических условиях — проверяется бесстрашной тройкой (Чкалов, Байдуков, Беляков) на легендарном самолете „ПС-25*. У всех свеж в памяти этот трудный и отважный, почти трехсуточный беспосадочный перелет сквозь циклоны, пургу и туманы по Сталинскому маршруту: Москва — 80° с. ш. — Петропавловск на Камчатке. Учитывая огромное значение этого перелета и интерес к нему трудящихся нашей родины, Партиздат в рекордно короткие сроки выпустил в свет две хорошо оформленные и доступные по цене книжки: русский текст этой книги под названием „На Землю Франца-Иосифа* опубликован в журнале „Советская Арктика" (Ш 2—4 за 1937 г,). [1) По СтаЛинскбму м аршфу (Партиздат ЦК ВКП(О), 1936, стр.* .222, ц. в переплете 2 р.) . . 2) Слава героям (Партиздау ЦК ВКП(6), 1936, стр. 77, ц. в переплете 1 р. 50 к.) Первая из них посвящена самому перелету от Москвы до острова Удд; она составлена по материалам, опубликованным в газетах „Правда* и „За индустриализацию*4, и снабжена картой перелет ust4 Вторая — посвящена триумфальному возвращению Чкалова, Байдукова и Белякова в Красную столицу; она составлена по материалам, опуоликованным в газете „Правда*. Учитывая тот исключительный интерес, который проявляет наша молодежь к Советской Арктике и, в частности, к работе полярных летчиков, ЦК ВЛКСМ обеспечил издание в 193/ году хорошо оформленной, интересно иллюстрированной и увлекательной по содержанию книги для старшего возраста, посвященной тому же перелету по Сталинскому маршруту: В. Ч к а А о в, Г. Байдуков, А. Беляков „Три дня в воздухе". (Изд. Детской литературы, М.— Л., 1937, стр. 128, ц. 4 р.). Существенным недостатком книги является отсутствие карты. Из других замечательных арктических ■ перелетов 1936 года получил освещение в специальной книжке полет Молокова от Красноярска вдоль Камчатки и всей трассы Великого Северного морского пути до Москвы. Речь идет о сборнике: „Замечательная работа Молокова" (Партиздат ЦК ъКП(6), 1936, стр. 125, ц. в переплете 2 р.), который составлен по материалам, опубликованным в газетах „Правда" и „Известия*. Книжка иллюстрирована’ и имеет хорошую карту перелета. Без преувеличения можно сказать, что в 1937 году советская авиация поднялась на недосягаемую высоту, показав миру свою мощь, свою силу» Партиздат ЦК ВКП(б), удовлетворяя запросы масс, выпустил ряд книг, посвященных как завоеванию Северного полюса, так и трансполярным беспосадочным перелетам Чкалова и Громова. Книги эти представляют сборники, составленные по материалам, опубликованным в центральной советской и мировой прессе. Они дают возможность каждому советскому гражданину сохранить документальные систематизированные данные об этих всемирно прославившихся экспедициях, и в этом большая заслуга Партиздата. Наиболее солидно издана книга *Се- верный полюс завоеван большевиками" (Партиздат ЦК ВКП(б), 193/, стр. 153, ц. в переплете 6 р.). Этот сборник продуманно и полно освещает в ряде стаТёп it очерков необыкновённую экспедицию большевиков до 10° северной широты, начиная от ее подготовки и кончая целями, которые ставит себе дрейфующая станция „Северный полюс"; он прекрасно иллюстрирован, художественно оформлен и снабжен хорошей картой. Кроме этой, сравнительно дорогой книги, Партиэдатом выпущена массовым тиражом более доступная книжка, посвященная той же теме: «Верные сыны нашей родины" (Партиздат ЦК ВКП.б), 1937, стр. 62, ц* 35 к., тираж №0 тыс. экз.) В книжке дается справка о составе советской экспедиции и сообщаются биографические сведения об ее участниках и их характеристики. Эга книжка иллюстрирована портретами героев-завоевателей полюса. Сверх того, издательство „Московский Рабочий" посвятило 15-й выпуск „Блокнота агитатора" рассказу о завоевании полюса большевиками. Эта книжка по своей цене (25 коп.), большому тиражу (145 тыс. экз.) и популярному изложению материала так же доступна для широкой читательской массы, как и предыдущая. Трансполярные перелеты Чкалова и Громова также имеют уже свою литературу в виде сборников материалов, опубликованных в прессе. ]. Сталинский маршрут продолжен. Сборник, составленный по материалам, опубликованным в газетах * Правда" и „Известия* (Партиздат ЦК ьКП<б), 1937, стр. 106, ц. 60 к., тираж К 5 тыс. экз,). В книжке с исчерпывающей полнотой собраны основные материалы, характеризующие первый в истории человечества трансарктический беспосадочный перелет тяжелого самолета из СССР в США. Даны портреты Чкалова, Байдукова и Белякова и карта перелета. 2. Г. Байдуков, Наш полет в Америку. (Партиздат ЦК ВКП(б), 1937, стр. 35, ц. 20 к., тираж 100 тыс. экз.). Автор дает последовательный рассказ о перелете от подготовки к нему до посадки в Портланде. 3. Радянськ! богатир}. Збгрка, щи складена за матер1алами .Правды* (Парт- видав ЦК КП(б) У, 1937, стр. 39, ц. 35 к., тираж 25 000 экз.). Книжка аналогична первой, но не содержат ста!ей из гагеты „Из* Еестия*. Второму перелету СССР — полюс — США пока посвящена одна книжка, совершенно аналогичная по построению и по оформлению с книжкой .Сталинский маршрут продлен*. Речь идет о брошюре: „Сталинская трасса* — сборник, составленный по материалам, опубликованным в газетах .Правда*, „Известия* и друг. (Партиздат ЦК ВКП(б), 1937, стр. 11U ц. 70 к., тираж 100 тыс. эк*.). Изучение арктических экпедиций немыслимо без пользования картами. Учитывая, что некоторые из рассмотренных нами книг совершенно лишены таковых, хочется в заключение остановиться на двух картах Арктики, изданных в последние годы. 1. Арктика (Arctic). Изд. Всесоюзного Арктического института и Госкартотреста под редакцией проф. Р. Самойловича и доц. Д. Руднева (Л., 1934, ц. 4 р. 25 к.). Карта охватывает не только Арктику в собственном смысле слова, но и поверхность Земли к северу примерно от 56° северной широты. На карту нанесены: путь ледокольного парохода „Челюскин' и маршруты главнейших спасательных экспедиций, в том числе воздушных. 2. Арктика. Оформлено по материа* лам Научно-издательского института Большого Советского Атласа мира (М., 1937, ц. 1 р.) На карту нанесены маршруты главнейших арктических экспедиций, советских и иностранных, в том числе воздушных (дирижабля .Норвегия* в 1926 году, самолета Бэрда в 19^6 году, дирижабля „Италия- в 1928 году, дирижабля „Цеппелин4 в 1931 году, самолета „ПС-254 в 1936 году, самолета Молокова в 1936 году, самолета Фариха в 1937 году, экспедиции О. Ю. Шмидта к полюсу в 1937 году и наконец самолета „ПС-25* (Чкалов) в 1937 году). Кроме того, дана специальная карта маршрута беспосадочного перелета Чкалова, Байдукова и Белякова из Москвы через полюс в Портланд. К сожалению, на карте, изданной до перелета Громова, Юмашева и Данилина, не мог найти отражения маршрут Москва — полюс — Сан-Джасинто. 1938 ЯНВАРЬ Советская Арктика ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ ОРГАН ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ СЕВЕРНОГО МОРСКОГО ПУТИ ПРИ СНК СССР И ПОЛИТУПРАВЛЕНИЯ ГУСМП Издательство Главсевморпути
|
| | |
| Статья написана 25 декабря 2018 г. 11:26 |

На фото — концертная бригада ансамбля песни и танца Юго-Западного фронта. 1942 год Верхний ряд (слева направо) — Борис Сичкин (он же Буба Касторский), Ефим Березин (он же Штепсель) Нижний ряд: Александр Сегал (впоследствии — главный балетмейстер Киевского национального академического театра оперетты), Юрий Тимошенко (он же Тарапунька), Борис Каменькович (впоследствии — главный балетмейстер театра имени Ивана Франко) архив Эдуарда Муллера *** Aleks Kras: Эдик, ты не поверишь (сам сомневаюсь!), но в школьные годы мы с приятелем Тимуром Ибрагимовым выступали на сцене (школьной) дуэтом, представляя интермедии Штепселя и Тарапуньки, очень тогда популярные. И я (сам сейчас не могу поверить!) был таки Тарапунькой. И это при моём росте на две головы ниже Ю.Тимошенко и незнании украинской мовы... Слава Б-гу, в зале сидел народ так же ни хрена не понимавший по-украински (Узбекистан, Самарканд). Но принимали нас отлично, всё же свои... Я знал наизусть все их сценки. Так что этот дуэт был мне очень близок... Вот сейчас в башке всплыла одна басня: "В квартире ёж сказал жене: "Моя родная, как ни странно, вчера пришлось увидеть мне ежа — поверишь — великана! Да-да, я сам его видал, гулял он со слонами вместе. А если я тебе соврал, то провалиться мне на месте. Тут пол немедля проломился и ёж-лгунишка провалился". Это говорил Штепсель. А затем Тарапунька читал мораль басни про плохие полы в квартире: "Моя мораль в моём укоре. Скажу друзья без похвалы: позор всей "Киевремконторе", что так непрочно сделала полы". Ну и т.д.
|
| | |
| Статья написана 21 декабря 2018 г. 20:35 |









https://fantlab.ru/edition137289 ФАНТАСТИКА И НАУКА Очерк Фантастические литературные произведения бывают двух родов. Одни из них являются лишь свободной игрой воображения. Они не считаются ни с действительностью, ни с законами причинности. Таковы, например, арабские сказки „Тысяча одна ночь", сказки Гофмана, Уайльда. Среди такого рода фантастики могут быть шедевры в смысле остроумия, выдумки, литературного оформления. Чтение их может доставить эстетическое наслаждение и быть увлекательным. Но в этом только и заключается вся их ценность. Второй род литературных произведений составляет так называемая научная фантастика. Автор научной фантастики, исходя от научных данных, рисует картины будущего. Он как бы строит „перспективные планы" на более или менее отдаленное будущее технического и социального прогресса. Таково большинство романов Жюля Верна и Уэльса. Построение научно-фантастического литературного произведения имеет свои трудности. В то время, как авторы реалистических, исторических и бытовых романов живут с героями своих произведений в настоящем или прошлом времени, автор научно — фантастических романов почти всегда живет в будущем. Это создает своеобразную судьбу его произведений, напоминающую судьбу первых изобретателей: для современников автора его научно-фантастические романы кажутся пустым фантазерством, сказками, не заслуживающими внимания серьезных, взрослых людей. Для следующих поколений эта научная фантастика, воплощенная в жизнь, кажется чем-то устаревшим, неспособным возбудить интереса и внимания (кроме разве занимательной фабулы). Подводное плавание, полеты по воздуху — все это воспринимается современным читателем, конечно, не так, как воспринималось тогда, когда это было еще только красивой фантазией. Поэтому автору научно-фантастических произведений приходится заботиться о том, чтобы правильно установить „дальность прицела" в полете фантазии. Оторваться от настоящего, быть слишком смелым в изображении будущего представляет для автора известный риск: это может запугать читателя и скомпрометировать техническую или социальную основу произведения, как беспочвенную выдумку и несбыточную химеру. И наоборот: слишком близкий „прицел" оставляет читателя неудовлетворенным. Сравнительная величина черепов — от обезьяны до современного человека. Передача, например, изображений по радио еще не вошла в наш быт, но такого рода темы уже не удивят читателя необычностью. Вторая трудность, перед которой стоит автор научно-фантастических произведений, заключается в том, что построение литературных художественных произведений имеет свои законы, свои требования, ради которых иногда необходимо поступаться научной точностью, допускать условную „истину". Уэллсовскую „машину времени" не легко обосновать научно. Но без принятия этой „условности" не было бы и самого романа, в рамках которого автор мог развернуть целый ряд образов и идей не только занимательных, но и поучительных. Эти „условности" в научно-фантастических произведениях играют ту же роль, что так называемые „служебные теории" в науке. На этих двух крыльях — научности и фантастике — и держится всякое научно-фантастическое произведение. Дать равновесие этим крыльям составляет главную задачу автора научно-фантастических произведений. Насколько удалось это равновесие автору помещенных в сборнике романа и рассказов? Что в них от науки и что от фантастики? Роман „Борьба в эфире" рисует картину будущего человечества и технического прогресса. Герои этого романа представляют собою две разновидности возможного физического типа человека будущего. Одна из них — „американцы" — тип, выродившийся под влиянием искусственной городской капиталистической культуры, построенной на наживе и наслаждении и не выпрямленной здоровыми социальными мероприятиями». Другая — тип гармонично развивающегося человека, растущего в обстановке здорового труда и в атмосфере равновесия между интеллектуальной и физической жизнью. Хотя биологический тип воображаемой Америки будущего кажется "тенденциозно" сшаржированным в романе, в действительности он наделен лишь теми чертами, которыми сами буржуазные ученые склонны наделять человека будущего. Прекрасной иллюстрацией того, как далеко могут идти в этом отношении представители буржуазной мысли, является нашумевшая в свое время книга Джины Ломброзо* (дочери известного криминолога Чезаре Ломброзо) „Выгоды дегенерации". Эта решительная дочь знаменитого отца, ничтоже сумняшеся, заявляет в своей книге, что „дегенераты, больные, уроды, сумасшедшие и преступники являются одновременно и баластом и могущественнейшим двигателем человечества; им принадлежит функция обновления мира, и борьба с ними равносильна борьбе с эволюцией и прогрессом". В заключительной главе, озаглавленной: „Бесполезность социальных законов", она расценивает организованные усилия людей ослабить вредные влияния ненормальностей общественного строя, включая в число этих усилий и элементарнейшие социально-гигиенические мероприятия, как наивное самообольщение, не только не достигающее цели, но, по ее мнению, и практически вредное. „Социальные законы, — говорит она, — это усилия мышей, которые хотят звонить в колокол, уцепившись зубами в веревку. А колокол звонит не оттого, что мыши висят на его веревке, а потому, что ее привела в действие рука звонаря... Бесполезно стремиться задержать специальными законами или изменить ими естественный ход событий". ______________________ * Джина Ломброзо: „Выгоды дегенерации", Турин. 1904 г. Современная передача изображений не есть телевидение в полном смысле этого слова. Когда мы сможем видеть, сидя в театре или у себя дома, движение уличной толпы или театральное представление, идущее в другом городе, находящемся на несколько сот километров от нас, тогда можно будет сказать, что подлинное телевидение достигнуто. В настоящее время основным вопросом телевидения являются трудности механического порядка, но необходимые „ускоряющие процессы" изучаются и прорабатываются в научных лабораториях. Телевидение — возможность видеть на расстоянии — вполне осуще ствимо, и ближайшие годы сулят в этом отношении поразительные перспективы. Уже близко то время, когда одной лампы будет достаточно радиолюбителю для усиления и, так сказать, распространения слышимости его уха на все пространство земного шара. Представьте мысленно возможность слышать охоту на тигров в Индии, шум битв, или слышать и видеть события за десятки тысяч миль. Далее радио суждено сыграть весьма крупную роль в существующей системе обучения. Уже сейчас школьные радиоустановки широко практикуются. В будущем появится совершенно новая система обучения, при которой большая часть преподавания будет происходить по радио..." (Popular Radio. .March. 1927 г). Слова крупного научною работника и изобретателя в области радио, как видим, вполне подкрепляют фантастику автора. В этом научном предвидении Forest'a самое интересное — уверенность автора в возможности передачи, при помощи радио, энергии на расстояние. Если такая возможность осуществится, то осуществить все технические сооружения „Радиополиса" вплоть до подземных „танков", не представит большого труда. Не мешает также сказать несколько слов о поясной системе распределения радиостанций в „Раднополисе". Сущность поясного времени всем более или менее известна. Для городов, расположенных на разных меридианах, существует не одно и то же время. Чем восточнее расположен город, тем раньше там восходит солнце. Поэтому, если часы поставить везде одинаково, — получится, например, такой курьез: телеграмма, посланная из Томска в 2 часа дня, получится в Ленинграде в 11 часов утра, т. е. как будто раньше на три часа своей отправки. Пассажир аэроплана, летящего из Москвы в Томск, должен через каждые 16 километров переводить свои часы на 1 минуту вперед, чтобы иметь правильный ход своих часов. Это создавало большие неудобства, в особенности для железных дорог. Поэтому начальник железных дорог Канады (Сев. Америка) С. Флеминг еще в 1879 г предложил разделить весь земной шар по числу часов в сутках на 24 части или пояса. В Европе это предложение Флеминга было принято в 1888 г., а у нас введено декретом Совнаркома 8 февраля 1919 г. Следует отметить, что и Народный Комиссариат Почт и Телеграфов строит план радиофикации СССР, учитывая поясное время, так как СССР, из общего числа поясов, занимает 11, — от второго до 12, — то есть почти половину охвата земного шара. Не более „фантастичной", чем перспектива использования радио для добывания энергии, является и солнечная станция. Использование солнечной энергии уже совершившийся факт. Солнечные двигатели существуют в Лос Анжелосе, Миди (на берегу Нила в Африке) и в других местах, где солнечных дней бывает наибольшее количество и году. Таких мест с наименьшей облачностью на земном шаре несколько. Солнечные двигатели можно применять в юго-западной части Северной Америки, по западной береговой полосе Южной Америки, на юге и севере Африки, почти во всей Австралии (кроме восточного берега), в малой Азии и наконец, у нас и Туркестане. Вопрос лежит только в плоскости технических усовершенствований. Количество же солнечной энергии безгранично. Весь земной шар получает от солнца энергию, равную 350 биллионам лошадиных сил, — цифра, которую невозможно себе даже представить. Поэтому проще представить такой расчет. На каждый квадратный метр поверхности мощность солнечного излучения равна почти двум лошадиным силам. Стало быть, с одного кв. километра поверхности, перпендикулярной к солнечным лучам — теоретически при 100% полезного действия — можно получить 2.000.000 лошадиных сил. При использовании только 10% за год один километр даст 75.01.0 лошадиных сил. На 13 — 15 тысячах километров можно добывать энергию, равную энергии годового расхода каменного угля во всем мире. Таковы грандиозные перспективы использования энергии солнечных лучей. Одного солнечного Туркестана достаточно, чтобы снабдить энергией весь мир. Прибавьте к этому возможность передавать эту энергию на расстояние при помощи радио и перед человечеством откроются перспективы технического прогресса не менее обширные, чем те, которые изображает автор в романе „Борьба в эфире". Интересно также остановить внимание читателя на картинах романа, изображающих одичание культурных американцев. Эти картины как будто противоречат понятию о прогрессе. По общепринятому представлению, человечество идет лишь по пути прогресса, восходящей линией в области культуры и техники. Однако этот закон прогрессивного развития имеет свои исключения в жизни отдельных народов. История знает и обратные явления — понижения культуры, нравов и пр., словом, явления регресса (как бы обратного движения в историческом развитии). Такой, например, регресс в области и нравов, и культуры, и умственного развития произошел в древнем Риме в эпоху императоров. К тому же, приблизительно, времени относится и регресс в истории Греции. Но особенно резко отмечается регресс в истории древнего Египта. Египет пережил блестящую эпоху в период XII династии, затем наступило время упадка. XVI-XX династии вновь дают картину пышного расцвета культуры, архитектуры и искусства, а затем начинается упадок. Таким образом, более чем за тысячу лет до нашей эры Египет во всех отношениях стоял выше, чем к началу этой эры. Этот регресс долго вводил в заблуждение ученых египтологов нашего времени: более совершенные произведения искусства и архитектуры они, естественно, относили к позднейшему времени, а более грубые — к раннему. И только когда удалось лучше овладеть египетской хронологией, пришлось сделать обратную перестановку: от высших форм к низшим. Ацтеки — обитатели Мексики — мало чем в настоящее время отличаются от кочевых и полукочевых индейцев. Между тем, и этот народ переживал цветущий период, имел довольно высокую культуру, строил грандиозные сооружения. Некоторые образцы древнего искусства ацтеков могут соперничать с классической страной искусства — древней Грецией. Наконец последний пример: Китай. Китайцы небезосновательно называли первых европейцев, с которыми они познакомились, варварами. Порох, бумага, фарфор были известны в Китае задолго до того, как они стали изготовляться в Европе. Китайская литература — одна из богатейших в мире. Китайские историки и астрономы вели свои записи десятки исков... Затем Китай надолго погружается в своеобразную китайскую косность, застой. Недаром Китай считался до недавнего времени синонимом косности, консервативности, неподвижности. И только на наших глазах Китай пробуждается от этой вековой спячки, стараясь в героическом порыве как бы не только нагнать потерянное, но и стать в первых рядах строителей новых форм жизни человечества. Из технических деталей интересно здесь отметить упоминающийся в романе „Борьба в эфире" аппарат для определения передающей радиостанции по направлению радиоволн. Идея такого аппарата была осуществлена еще до войны. Во время империалистической войны применяли в Англии так называемые пеленгаторные аппараты для того, чтобы определить местонахождение цеппелинов по тем радиосигналам, которые они дают. Для этого устраивались две пеленгаторных станции на некотором расстоянии друг от друга. Каждая определяла угол и место пересечения линий, идущих от этих углов. Этим определялось местонахождение излучавшей станции (помещенной на цеппелине). Чтобы объяснить принцип этого определения, дадим небольшой чертеж. При помощи пеленгаторного аппарата определяется первый угол с места А (делается „засечка"). Затем, направление излучающей станции определяется с другого места — Б (на расстоянии нескольких километров от А). На новом месте — Б — делается вторая „засечка" (определяется угол). Место пересечения двух линий, идущих от угла А и Б, — точка В и будет искомая. Если же засечки делаются из трех точек, как это показано на чертеже 2-м, то линии не сойдутся в одной точке; пересекаясь, они составят треугольник. Это и называется треугольником ошибок. От середины каждой стороны этого треугольника необходимо провести линии к противоположному углу, и тогда уже в середине этого маленького треугольника определится искомая точка (местонахождение передающей станции). Рассказ „Вечный хлеб" содержит в себе ту „условность", о которой мы говорили. Проблема искусственного, лабораторного, химического создания пищи давно занимает ученых. Этой проблемой химического питания интересовался еще знаменитый французский химик Вертело, повернувший химические исследования от анализа к синтезу. Создание искусственного белка (путем химического синтеза) и в настоящее время занимает ученых. Поскольку же белок является одним из основных элементов питания, разрешение этой задачи на много подвинуло бы вопрос об изготовлении питательных веществ химическим путем. Поэтому проблему, положенную в основание научно-фантастического рассказа, следует признать вполне научной. „Условность" заключается лишь в том, что герой рассказа, — профессор Бройер — изобретает биологический „хлеб", который может безгранично увеличиваться, получая все необходимое для питания (роста) из воздуха. Теоретически рассуждая, и это положение нельзя назвать ненаучным. Известно, что простейшие организмы распространяются с необычайной быстротой. И если бы какая-нибудь бактерия получила возможность размножаться безостановочно, если бы ни одна из этих бактерий не гибла от неблагоприятных условий, то бактерии действительно могли бы заполнить весь земной шар, как „тесто" профессора Бройера. Практически же, разумеется, происходит иначе. Борьба за существование является регулятором, который препятствует безграничному размножению одною какого-либо вида. Проблематичным является также и то, что одни воздух может дать все необходимое для питания человека хотя бы и через простейшие организмы, „питающиеся" воздухом. Автору понадобилось допущение такого положения лишь для того, чтобы на основе этой „условности" наиболее ярко выявить зависимость между экономическими факторами и правосознанием и моралью людей. Автор показывает, какие изменения в „правосознании" и нравах происходят в зависимости от изменений ценности „вечного хлеба". Не останавливаясь на этом, автор дает парадоксальную картину того необычайного положения, когда „хлеб" из полезного продукта питания превращается в страшную опасность для всего населения. В связи с этим превращением и все обычные понятия, взаимоотношения переходят в свою противоположность: кража уже не становится преступлением. Наоборот, уничтожение хлеба делается благодеянием. Подбрасывание же хлеба карается как страшное преступление. Бройёр, изобревший хлеб, из благодетеля человечества превращается в преступника и врага... От этой „условности" мы вновь переходим на более твердую почву в рассказе „ Ни жизнь, ни смерть". А н а б и о з — одно из интереснейших явлений, связанных с вопросом о влиянии окружающей температуры на жизнь животных и простейших организмов Опыты в этом направлении производились еще в конце прошлого столетия физиком Раулем Пиктэ. Он, например, определил, что собака погибает при понижении температуры тела до — 22° по Цельсию, мышь — при температуре тела — 18 °C. Но лягушки гибли только при температуре 28 °C, улитки — 110-120 °C. Споры же бактерий выдерживали холод до 200 градусов ниже нуля (точка смерти). При исследовании температуры насекомых русскому ученому Бахметьеву удалось заметить интересное явление: что если температуру искусственно медленно понижать, не доводя ее до точки смерти, то насекомое впадает в особое состояние спячки, из которого его можно вывести постепенным же поднятием температуры. Это состояние и было названо анабиозом („между жизнью и смертью"). Анабиоз напоминает собою состояние зимней спячки, которой подвержены некоторые животные (еж, сурок, ящерица, черепаха, летучая мышь). Эти животные поддаются и анабиозу. Бахметьев с успехом применял анабиоз к летучей мыши. Что же касается теплокровных животных, то осторожная научная мысль считает применение к ним анабиоза менее вероятным, чем, например, применение его к рыбам. Однако возможность эта не исключена. Проф. П.Ю. Шмидт говорит: „Менее вероятно, что удастся на практике применить анабиоз к теплокровным животным, но если бы это удалось, то это произвело бы, конечно, колоссальный переворот во всем сельском хозяйстве". Следует указать, что применение анабиоза к человеку, во всяком случае, интересовало ученых, которыми, в частности, высказывался взгляд, что при удаче этого опыта он мог бы оказаться могучим орудием борьбы с туберкулезом, так как туберкулезные палочки довольно чувствительны к температуре. (В рассказе — астроном Лесли, исцеленный от туберкулеза). Наконец, что касается последнего рассказа — „Над бездной", то в нем условно принята возможность усиления вращения земли. Современная наука, разумеется, даже не может ставить такие проблемы. Но пользуясь этой условностью, автор вполне показал обоснованные физические последствия такого усиленного круговращения земли. Фантастика, таким образом, помогает усвоить законы тяготения и центробежной силы, которых в обычных условиях мы даже не замечаем. Беляев А. Авт. сб.: "Борьба в эфире". М.–Л.: Молодая гвардия, 1928, с. 309-321 http://www.litforum.ru/index.php?s=4c4dc4... «БОРЬБА В ЭФИРЕ», 1928 10. Лучи, останавливающие работу любого двигателя. После первой мировой войны в печати неоднократно появлялись сообщения об открытии подобных лучей. А. Беляев использовал популярную и, казалось бы, довольно достоверную идею. Время, однако, рассудило по-своему: идея ныне считается нереальной. Ее перестали использовать даже в фантастике. 11. Акустическое оружие: колебания воздуха достигают такой силы, что могут разрушить здания. Тоже не очень удачная идея. И тоже взятая А. Беляевым в почти готовом виде: по библейскому преданию стены Иерихона были разрушены именно акустическим оружием… 12. Искусственная молния, используемая как оружие. Несколько лет назад Калифорнийский университет подписал контракт на разработку «Х-оружия», и в лаборатории Б. Бестика были проделаны интересные опыты с двухэлектродной титановой плазменной пушкой. «Выстрел» ее начинается возбуждением шнура плазмы между электродами, затем резким повышением силы тока (до нескольких тысяч ампер в течение одной микросекунды) этот шнур вытягивается из электродов, импульсное магнитное поле отрывает его, а внутренние магнитные силы свивают шнур плазмы в клубок, который летит в вакууме со скоростью почти 200 км/сек. 13. Аппарат, позволяющий видеть предметы на дальнем расстоянии и сквозь преграды. В 1928 году это было чистейшей фантастикой. Но шесть лет спустя появилась статья П. Ощепкова с изложением идеи радиолокации, и в СССР были проведены первые испытания радиолокационной аппаратуры. В том же 1934 году голландский физик Холст де Бур создал первый электронно-оптический преобразователь, усовершенствование которого привело в дальнейшем к возникновению инфракрасной интроскопии — видению сквозь непрозрачные среды. В 1936 году С. Я. Соколов выдвинул идею электронно-акустического преобразователя. Любопытно, что в критических статьях 1936–1940 годов беляевские идеи «дальновидения» и «сквозьпреградовидения» все еще продолжали расцениваться как «научно-несостоятельные» и «лишенные познавательного значения»… 14. Вместо очков — операция хрусталика глаза. В 1963 году профессор Тиле (ФРГ)[12] поставил успешные опыты на животных: хрусталик извлекли и растворили в особом растворе, затем этот раствор выпаривали, а из осадка делали новый хрусталик и подсаживали в глаз животного. Тиле убежден, что точно так же можно «ремонтировать» и глаз человека. https://public.wikireading.ru/110404 *** Зато особый интерес к сочинению советского фантаста "Борьба в эфире" проявляли западные спецслужбы. Уровень военно-технической оснащённости. Еще бы, ведь здесь впервые была описана война с Америкой (не говоря уже про колоссальное количество научных и технических идей, щедро рассыпанных Беляевым по страницам романа). В статье с характерным названием «Светопреставление в космосе. Заметки социолога о современной фантастической литературе на Западе» Э.Араб-Оглы приводит в высшей степени примечательное заявление писателя С.Сприля: «Американские промышленные тресты, лаборатории и управления национальной обороны находятся в постоянной и интимной связи с элитой научно-фантастической литературы».[66] Разумеется, не только для того чтобы быть в курсе новинок. Хотя не следует недооценивать интереса к научной фантастике и с этой стороны. В качестве примера можно напомнить, что Р.Хайнлайн в 1941г. настолько правдоподобно описал войну с применением урановых атомных бомб, что позднее, когда были взорваны первые американские урановые бомбы, ему пришлось давать объяснения по поводу «разглашения» военных секретов. Кстати сказать, советский фантаст В.Никольский еще в 1930г. в романе «Через тысячу лет» предсказал, что первое применение атомной энергии произойдет в 1945г. В 1933г. А.Беляев в романе «Прыжок в ничто» «разгласил» намерение гитлеровских ракетчиков бомбардировать радиоуправляемыми ракетами не только Лондон, но и Нью-Йорк. Через 10 лет в сейфе В. фон Брауна лежал совершенно секретный план ракетной бомбардировки Нью-Йорка. В этой связи не покажется странным, что немецкая разведка тайно рылась в архиве А.Беляева[67] в оккупированном Пушкине, под Ленинградом. Особенно если учесть, что А.Беляев был в тесной дружбе с К.Циолковским, что последний после прихода Гитлера к власти прервал переписку с сотрудниками В. фон Брауна, которую они настойчиво поддерживали, и информация из Калуги прекратилась; что патриарх ракетного дела в предисловии ко второму изданию «Прыжка в ничто» высоко оценил научную сторону романа. Известный писатель и ученый Ж.Бержье, участник Сопротивления, рассказывает, что гестапо конфисковало у него при аресте библиотеку научно-фантастической литературы. В ней, к слову сказать, было немало книг советских авторов.[68] Из книги Ж.Бержье «Секретные агенты против секретного оружия», а также из других источников известно, что американских разведчиков обязывают читать научную фантастику и она составляет значительную часть обширных книжных фондов ЦРУ. В руки Ж.Бержье попался циркуляр госдепартамента, предписывавший достать экземпляр книги А.Беляева «Борьба в эфире» (библиографическая редкость).[69] Военно-промышленные и разведывательные круги, видя, как часто (и не всегда случайно) попадают в цель предвосхищения фантастов, несомненно, заинтересованы в своевременной информации об этих, так сказать, упреждающих разглашениях «секретных сведений»,. К тому же в фантастику просачиваются и не фантастические интересные замыслы ученых. Но есть и другая, не менее, а скорее более важная цель интимной связи военно-промышленной и политической машины империализма с научной фантастикой — охранять обывателя от сколько-нибудь прогрессивной идеологии. Закупорить фантасмагорией каналы, которыми просачиваются к читателям фантастики идеи и мира справедливости и гуманизма. Конечно, фантастикой читатель не ограничивается. Но, во-первых, это очень широкий читатель, а во-вторых, именно в этой литературе он ищет социальные проблемы, тесно связанные с нашей технологической эрой, со все возрастающей в ней ролью науки и техники, следовательно инженеров и ученых, а стало быть, и научного мировоззрения и интеллектуализма. Дело в том, что даже не интеллигент, а просто «умный человек стал предметом подозрения», пишет в своем памфлете-исследовании американской реакции М.Ньюберри.[70] Ж.Бержье, рассказывая о том, что знакомился с нашей фантастикой 20-30-х годов не только по советским журналам, но и по американским «Amasing Stories» и «Wonder Stories» куда она одно время имела доступ, делает на первый взгляд неожиданный вывод: «Если когда-нибудь можно будет написать историю либерального мышления в США между двумя войнами, то переводы советской научно-фантастической литературы сыграют в ней важную роль»[71] По мнению Ж.Бержье, «большинство современных американских физиков нашли свое призвание в научной фантастике той эпохи, и мы находим их имена рядом с именами прогрессивных писателей и политических деятелей в разделах переписки с читателями тех времен».[72]. https://litlife.club/books/129362/read?pa...
|
| | |
| Статья написана 19 декабря 2018 г. 00:58 |
Немає більш шабльонової позиції в історії мистецтва, як лаяти мистецькі шабльони. Послідовним висновком з цієї позиції було б лаяти стандардизацію продукції і обстоювати дрібне ремество, рукоробні речі. Такий висновок і робить англійський письменник, філософ і проповідник Честертон. Він просто проти машин, він за таку машину, що допомогла б зруйнувати всі машини. Тим часом усяке велике мистецтво, всяке мистецтво великих соціяльних груп було шабльонове — інакше воно не могло б бути мистецтвом великих соціяльних груп. Так, усяке так зване народне мистецтво — шабльонове, це не заваджає йому бути великим мистецтвом великих соціяльних груп. Шабльоновість фабричного продукту походить з двох причин. Поперше, цей продукт робиться так, щоб усякий міг його зробити на тій самій машині. Подруге цей продукт робиться так, щоб усякий міг його спожити.
Шабльоновість мистецького продукту походить з однієї причини. Мистецький продукт робиться так, щоб його міг спожити кожен член даної соціяльної групи. Виробничими процесами соціяльна група не цікавиться, лише процесом споживання мистецького продукту. «Масовість» мистецького продукту однобічна: мистецький продукт має лише споживчу, а не виробничу масовість. Цим пояснюється вороже ставлення до мистецького шабльону. Насправді — тим часом, як маси жадібно споживають мистецький шабльон, жерці мистецтва палко засуджують цей шабльон. Замість того, щоб аналізувати його, вони його нищать. Замість того, щоб використати його, вони забороняють його аналізувати. Тим часом ясно, що не так аналіза окремих творів мистецтва, а радше аналіза мистецького шабльону даної епохи дозволить судити про мистецькі потреби даної епохи. Марне то діло шукати соціяльний еквівалент у десятьох рядках такого то автора. Але дуже корисна справа віднайти соціяльний еквівалент шабльону даної кляси даної епохи. Згаданий автор буде судитись історією, а всякий шабльон уже єсть історія. Шабльон ясно показує, які споживчі вимоги ставила епоха до мистців. Інакше сказати — гонимий і зневажений шабльон мистецтва даної епохи — він же є стандард цієї епохи, він її прапор, він її льозунґ. Мистецький шабльон є конкретний ідеал людей епохи. Шабльоновий роман показує, як хотіли б жити люди за його епохи, а історики літератури думають, що він показує тільки, як жили люди цієї епохи. Так, але кожна епоха має не один шабльон, а дескілька. Це тому, що за кожної епохи існують дескілька соціяльних груп. Боротьба, що точиться поміж соціяльними групами, туманно віддзеркалюється в боротьбі мистецьких шабльонів цих груп. Жерці мистецтва — як найреакційніша кляса всякої епохи — заперечують популярний шабльон цієї епохи. Це значить, що вони обстоюють шабльон минулої епохи, шабльон реакційної кляси даної епохи. Не доводиться шукати довго прикладів. Жерці мистецтва не тільки завжди заперечують нову техніку (залізниці, автомобілі, машини), вони не тільки завжди заперечують нову соціяльну історію (ідеї Великої Французької Революції, марксизм, комунізм), вони запекло заперечують усяку нову техніку мистецтва (кіно, грамофон, механічне піяніно, сенсаційний роман, джазз). Вони фактично обстоюють старий мистецький шабльон вкупі з налиплим на нього світоглядом. Вони про око людське протестують проти всякого шабльону в мистецтві, але вони пронизливо репетують тільки проти нового шабльону. У велику епоху, в якій ми живемо, за існування борються два головні прозаїчні шабльони: статичний і динамічний. Або вони ж з'являються у постатях: психологічний ї дієвий. Або ж вони раптом випливають, як неорганізований і організований. Герої одного з них міркують, герої другого чинять. Герої одного аналізують, герої другого будують. Частини одного ідуть, як вівці, світ за очі, частини другого мчать, як вагони залізною путтю. Один подібний до скрипки, другий — до симфонічної оркестри. Один по суті індивідуалістичний, другий по суті колективістичний. Ясне діло, не все воно таке просте. Є дві загальні тенденції, про них іде мова. Спробуймо подати приблизну схему статичного шабльону, як він часто проявляється тепер. Цей шабльон, поперше, має понайбільше структуру біографічну. Події відбуваються так, як вони розповідаються, і розповідаються так, як відбуваються — у тій самій послідовності. Хіба що автор у дужках наводить, скажемо, дитинство героєве. Далі він — індивідуалістичний. Герой власне один, а інші люди дієві стоять коло нього, немов юрба статистів. Такий хоча б «Обломов» Гончарова. Драматизм такого роману перебуває в сфері особистої проблеми героя (проблеми найбільше психологічної). З якостей героя, з його характеру, з його соціяльного обличчя випливає певний конфлікт з оточенням. Цей конфлікт розростається в драму. Лінія росту цього конфлікту пряма. Наростання іде в прибувній прогресії. Драматизм чим далі загострюється. Розв'язки читач жде. Він угадує цю розв'язку з самого початку роману. Він не знає тільки, чи вона буде щаслива, чи нещаслива, він не знає тільки її знаку — чи буде вона зі знаком плюс, чи зі знаком мінус. Але дієві особи розв'язки, її конструкція читачеві приблизно відомі зараньше. Це така сама героєва колізія з оточенням. Тож у такім романі звичаєм не буває загадок — лінія фабули пряма. Замість загадок фабули, тут бувають філософські проблеми. Читач не відгадує, а вирішає. Ефектність і ефективність такого роману цілком залежать від актуальности для читача даного матеріялу. Основний гіпнотичний засіб ефектности тут — страх. Страх перед долею героя і неминучістю колізії. Цікавість, у власнім змісті цього слова, відсутня. Лінії рухів дієвих людей у такому романі прямі, очевидні й умовні. Герой такого роману може піти на посаду, але цей герой не може поїхати в Америку. Він може вилетіти з посади, але він не може вилетіти на Марс. Він може плавати в філософічних міркуваннях, але він не може плавати в парусному човні на океані. Америка, Марс і океан одразу одтягли 6 читачеву увагу від пережовування героєвих відчувань. Той віл може спокійно ремиґати, що лежить у волівні, і тільки в цей час. Через те такий роман мусить бути статичним. Не трудно побачити, що цей шановний шабльон — старий. Він старий не тільки тому, що їм, цим шабльоном, розповідав дід на колоді, не прикрашаючи своє оповідання нічим, окроме брехні. Він старий не тільки тому, що це є природна й первісна і найпростіша форма розповідання. І не тільки тому він старий, що він простий і нехитрий, як душа того дикуна, що колись його вигадав. Він старий ще через те, що він статичний. Тільки та кляса, що не йде вже вгору, а лежить сама вгорі, на сіні, чекаючи поки її скинуть, тільки така кляса може полюбляти статичний шабльон. Він старий ще й через те, що він споглядальний — він воліє краще почувати, ніж діяти. Він старий, бо він боїться подорожувати і краще хоче жувати. Найбільше цим шабльоном писали в Росії аж до недавнього часу. Там цей шабльон походження февдального. У російських же гімназіях нас навчали, що це єдина серйозна література, а вся цікава література — несерйозна. Не так легко схарактеризувати молоді шабльони нашої епохи. Вони складніші, різноманітніші й конструктивно трудніші. Більшість з них походження буржуазного — з тієї пори, коли буржуазія ще йшла вгору. Але вже є спроби змінити буржуазно-революційний шабльон на пролетарсько-революційний. Нам зовсім не годяться тільки февдальні інструменти. Буржуазна техніка нам ще часто стає в потребі. Головним чином доводиться зважати на три основні нові шабльони: детективний, науково-фантастичний, географічно-травелярний роман. Утопійні романи доцільніше розглядати нарізно: це мало не завжди сатиричні памфлети — в усякім разі це література наполовину соціологічна, а не белетристична. Західньоевропейська й американська літератури продукують велике число динамічних романів. У нас Юрій Смолич перший ступив на цю путь. І зокрема він є перший піонер кримінального роману та кримінальної новелі. В буржуазній літературі кримінальний роман з боку формального є використання сенсаційности смерти. Загадку скінченого життя він підмінює (і це зовсім законно для літератури) загадкою невикритого вбийці. З боку ідейного — кримінальний буржуазний роман реклямує систему розшуку. Американська кримінальна література агітує за детективне бюро Пінкертона, але ж бюро Пінкертона є одночасне страйкбрехерське і карне бюро для страйкарів. Прекраснодушні ліберали старої Росії пробували боротися з пінкертонівщиною, об'являючи, що це «несерйозна» література. З таким самим успіхом можна боротися проти фашизму, об’являючи його несерйозною теорією. Ясне діло, пінкертонівщина була дуже серйозна, просто загрозлива література. Її вплив був куди глибший у старій Росії, ніж вплив тургенівщини та гончаровщини, бо це була куди серйозніша література — її агітаційне значіння було (як на літературу) колосальне. Єдиний спосіб боротися проти буржуазної кримінальної літератури, це створити свою кримінальну літературу. На цей шлях ступив Ю. Смолич у новелі «Мова мовчання». Зміст її такий. Слідчий винайшов прекрасний спосіб примушувати злочинця висловитись. Він мовчить. Він жде, щоб абсолютна м'яка мовчанка його кабінету примусила винуватця балакати. І от немолода вже жінка, що сидить перед ним, починає балакати. Вона акушерка. Вона вбила тисячу п'ятсот тридцять сім дитячих життів. Але її приведено сюди не за це. Її приведено за убийство незнайомого їй чоловіка, що не хотів дозволити своїй жінці родити. Трагедія її життя загострюється особистою трагедією. Вона пристрасно хотіла мати дитину і не могла її мати від свого чоловіка. І хоч вона не хотіла казати раніше ні слова, вона все розповідає тепер слідчому. У цій новелі художник надзвичайним способом поборов кримінальний шабльон. Заінтригований новим методом слідства, читач з напруженою цікавістю стежить за роботою цього методу. І от виявляється, що цей метод є не більше, як рямці глибокої особистої трагедії, що має сама величезне соціяльне значіння. Художник використав і підкорив собі кримінальний шабльон. Він використав усю ефектність кримінального декоруму — і підпорядкував його соціяльній ідеї. Ще цікавіше вжитий той самий метод — ефектної, повної авантурних можливостей ситуації, що кінець-кінцем розв'язується, як соціяльна драма в іншому романі цього автора, в «Фалшивій Мельпомені». Яле про це буде нижче, а зараз підійдемо до фабульного роману «Півтори людини». «Півтори людини», це політично детективний роман, що зміг явитися тільки на радянському ґрунті. «Політичний злочинець» — ім'я почесне в дореволюційній Росії та в буржуазній Европі набуває зовсім іншого змісту в наших умовах. У нас політичний злочинець — це не революціонер, не протестант, не бунтар, а контрреволюціонер, консерватор або шкідник. Отож і детекція його придбає зовсім інакший характер. Те, що було героїчним у державі експлуататорів, стає нечистою справою в робітничій державі. Але сама по собі детекція є надзвичайно ефектна й рухлива канва для оповідання. У романі «Півтори людини», отже, зав'язка знову зовсім типова для «роману таємниць». Всі дієві люди, окреме оповідача подій, загадкові — над усіма серпанок непевности й неімовірности. Над усім панує настрій чекання грози, чекання удару, І от, коли удар падає на оповідача подій, — йому розтрощено цеглою голову, у нього взято теку з секретними плянами будівлі, — читач плутається в здогадах і гіпотезах. Але звикши до авантурного роману, досвідчений читач знає вже, де чекати контрреволюціонера. Він підозрілим оком поглядає на підозрілого радянського журналіста з фотокамерою. Він добре розуміє, що з цим журналістом щось не гаразд. І він не помиляється — тільки він усе ж таки помиляється. Журналіст і справді не журналіст, але він агент ДПУ. Справжній же контрреволюціонер це є той — як воно ні дивно — хто одразу показується як контрреволюціонер. Під маскою напівбожевільного, наївного борщ-патріота і галуш-шовініста ховається спокійний, державного маштабу шкідник, що має зірвати будову Дніпрельстану. Ми бачимо, як детективний шабльон знову трактовано зовсім по-новому. Мало того, що ідейна вартість Смоличевого детективу зовсім інакша, ніж тих детективів, що до них призвичаєний читач, ще й сама форма таємниці зовсім інша. Читач звик шукати вовка в овечій шкірі. Йому показують вовка — у вовчій шкірі, тільки дешо пошарпаній і явно з чужого плеча. Це, прямо сказати, іронічне використання детективного шабльону показує глибоке розуміння читацької психології. Споживач детективного роману — людина хитра й досвідчена. Його на овечій шкірі не вловиш. І от, коли з'являється вовк з вовчої ж таки шкіри, перед ними постає філософська проблема: вплив маски на психіку. Окроме того, що маска шкідника відводить підозріння від цього самого шкідника, ця маска для нього найприродніша й найзручніша. Вона щільно прилягає до рис його несимпатичної фізіономії. Вона не може його зрадити; коли б і одірвався якось од неї куточок, то крізь дірку виглядав би той самий колір. Проблема маски поставлена автором з цілком незвичайною для детективного роману глибиною. Отже поза характерною для цього автора суто-агітаційною ідеєю, роман «Півтори людини» примушує читача замислитися над проблемою конспіративної маски. Одночасно ця проблема становить найважливіший пункт зав'язки і, значить, зосереджує на собі увагу з самого початку й до кінця. Цей найбагатший динамічними можливостями вузол ховає в собі філософську проблему. Конструктивність і ефективність цього прийому очевидні і разючі. Як і в новелі «Мова мовчання», шабльон (детективний) трактований з майже іронічною оригінальністю. Власне в тій самій філософській площині збудований роман Ю. Смолича «Фалшива Мельпомена», що викликав такі суперечні оцінки й наробив стільки сенсації в році 1928-му і 1929-му. Показано петлюрівську організацію, що при наступі червоних вирішає законспіруватися театром. Вироблено плян роботи, призначено п'ятірки, організація сама становить щось на штиб повстанкому, але тим часом грає яко театр місцевої наросвіти. Атмосфера перевантажена електрикою, напруження не слабне і читач жде вибуху. І вибух стається — тільки не в формі загального повстання, а в формі брудного театрального скандалу. Організація непомітно для себе перетворилась на справжній провінціяльний театр. Центр розв'язки перенесений з площини детективної в площину соціологічну. Знову під детективним декорумом ховається дія соціяльного значіння. І як завершення цієї конструктивної ідеї, роман кінчається символічним пострілом бутафорського сліпого набою. Для того, щоб краще заховати розв'язку, автор наповнив початок роману — розмови дієвих осіб між себе — шовіністичною українською фразеологією. В ній лише подекуди обережно пущені такі нотки, що от один з членів організації збирається служити в майбутній українській поліції — а коли України не буде, то... в царській поліції. Глухо звучить під гучними промовами пана отамана фалш і страх. У словах «батька» Опанаса Трохимовича — «От так, так, – повеселів Опанас Трохимович. — Ми закладемо сільськогосподарську комуну... на моїй землі. Ха-ха. Це ж саме те, що треба тим капосним більшовикам. Звичайно, — підморгнув він, — тільки «про ворогове око»... Як ворог піде, – підете й ви собі з моєї землі». Почувається огидний куркуль-скаред, що за голодного часу не хотів позичити товаришеві фунт борошна. Та все ж таки шовіністичної, бутафорської, фалшивої фразеології так багато в початку роману, що він, цей початок, послужив за пробу для деяких «тепер радянських» інтелігентів. Дехто з них спокусився та, забувши про звірячу фізіономію носителів бучних фраз, запалав симпатією до цих самих носителів і таким способом виявив своє справжнє обличчя. Такий випадок був на диспуті про «Фалшиву Мельпомену». Дедалі дужче починають звучати з-під цієї тріскучої фразеології нотки зоологічного егоїзму, хижацького власництва, експлуататорської психології, міщанської самозакоханости і все розв'язується брудним скотинячим, провінціяльно-театральним скандалом. Шовіністична організація подана в перебільшеному оперетковому пляні. Бували насправді й не такі, солідніші й небезпечніші, організації. «Фалшива Мельпомена» розкривається вкінці, як суто-агітаційний роман. Оперетковість, фалшива театральність шовіністичних організацій підкреслюється, акцентується театральною маскою організації. Позери, що вимахують картонним мечем законспіровуються акторами. Так ізнову фабульна розробка ховає в собі глибокий символічний зміст. Театральна реальність стає реальною театральністю. Роман «Фалшива Мельпомена» і фактурно міцніший від «Півтори людини». Діялог дужчий і лаконічніший. Драматичні сцени на сцені драматичного театру напруженіші. Індивідуальна мова дієвих людей подекуди прямо майстерно зроблена. От приміром, промова галичанина Скорека: «Він є перфектний, цей ентузіазм патріотизму в нашому колі. Але сі біймо витрачати його марно, – докінчував Скорек. — Ми воліємо сили свої положити за відчизну? — Евентуально! Наша сила в тому, що ми є організовані. Наша сила в тому, що ми є інтелігенція нашого народу. І перед іншими ми маємо перевагу саме в нашій інтелігентності. Ми не маємо права цим нехтувати і саме цим мусимо сі бороти». Я от, скажемо, для контрасту мова «батька» Опанаса Трохимовича: «А мене, старого, до бою нездатного, лишіть уже, дітки на поталу воріженькам. Нехай чорні круки склюють моє старе тіло, — докінчив він сумно. — Ставайте ж, беріть зброю, рятуйте матір-Україну». У «Фалшивій Мельпомені» немає ні одного ландшафту. Авторська мова — мова розповіді, — проста й лаконічна. Роман зберігає всі ознаки суто-фабульного твору. У суто-фабульній конструкції мова не має самостійного місця. Вона є засіб — і тільки. Вона не лірична, емоціональність її умовна. Вона вільна від естетизму. Третій роман Смолича «Господарство доктора Гальванеску» починається ландшафтом. Змальовуються буджацькі степи, волоське населення, одежа, побут, їжа. От, скажемо, старий Йонеску частує Сахно й шофера Чіпаріу: «Юнаки винесли велике рядно, простелили його на піску біля води і розклали на йому всі, які були, ласощі — бриндзу, малай, алевенджі плачінте, патлажене і парений, солодкий кипер...» Цікаво порівняти оце й подібні місця роману «Господарство доктора Гальванеску» з відповідними місцями бесарабських новел Коцюбинського. Волоські слова й інша колірлокальна оздоба цих новель Коцюбинського не мають ніякої ролі в фабульній структурі оповідання. Імовірність того чи іншого розвою дій нічого не виграє від них. Чи вони були б, чи їх не було б, читач однаково ставиться до подій, описуваних у новелі, як до можливих і імовірних. Вони тільки додають новелі ексотичности, виводять читача з кола набридлих йому звичних речей побутових. Зовсім інакша задача отих «малаїв» та «плачінте» в романі «Господарство доктора Гальванеску». Тут вони виступають, як документальні ознаки, їх рясно й густо насипано саме, щоб створити реалістичну декорацію для фантастичного роману. Саме їхня ексотичність, подана з умисною настирністю, заводить читача у коло етнографічної повісти, щоб якнайдовше він йняв віру фантастиці, яка буде далі. Перший драматичний епізод такий: когось б'ють. Сахно й Чіпаріу кидаються рятувати хлопця. При чім тут господарство доктора Гальванеску? Відповідь уражає читача своєю несподіваністю. Хлопця б'ють, щоб він не ходив по землі доктора Гальванеску. Так створюється навколо цих земель атмосфера містичного жаху. Далі події ідуть крешчендо, але таємниця доктора Гальванеску з'ясовується аж наприкінці роману. Зоставляється читачеві фалшива стежечка для здогадів — чужоплемінне походження слуг доктора. На цій стежці він залишається аж до самого кінця, бо фантастична метода Гальванеску ніяк не може сама спасти на думку. Сама ця фантастична теорія ніяк не імовірна з наукового погляду. Вона не може придатися, як база для нових наукових досліджень (як утім не може придатися взагалі ні один науково фантастичний роман), більше того, ніхто не пойме їй віри, скінчивши читати романа. Але це, звичайна річ, абсолютно не важно. Честертон, правда, написав коротенько перед книгою “The Incredulity of Father Brown”, що “... history and ethnology are, for the story`s sake, largely assumed...”, але взагалі немає потреби в таких застереженнях. Ледве чи хто всерйоз схоче будувати науково-дослідчу роботу на базі романного матеріялу. Куди цікавіша для нас символіка роману «Господарство доктора Гальванеску» — ідея доктора Гальванеску — працювати гальванізованими трупами людей, символізує собою основні ідеї капіталістської політики. Гербет Велз показує нам під маскою марсіянського нападу імперіялістську експансію. Бразильські мураші, що ззіли екіпаж американської канонерки і літ через скільки «одкриють Европу», може є символом американського ж капіталізму. Ми не можемо рівняти Ю. Смолича до Велза. По точності роботи Велз куди вищий від нашого молодого письменника. Але філософське значіння агітаційних романів Смолича все ж таки не абияке. Ні «Фалшивій Мельпомені», ні «Господарству доктора Гальванеску» не можна одмовити в дуже елегантнім поєднанні структурного розвою з агітаційними символами. А щодо розробки фабули, наш автор в усякім разі стоїть вище від Жюля Верна. Не дарма ж він починав з наслідування... Генрі. В «Господарстві доктора Гальванеску» є одне фабульно слабе місце. Це оживлення Чіпаріу та Йонеску. Автор добре зробив, що дав перемогу Сахно. Цього вимагає читачева душа, настрахана господарством потворного доктора. Але це оживлення занадто уже легковажне. І не тому воно легковажне, що ще раз навантажує і без того не занадто переконливу наукову канву. Воно легковажне тому, що драматичне напруження зостається без жертви, і це підкопує віру в реальність того драматичного напруження. Треба було все ж таки помиритися на смерті двох другорядних дієвих осіб, вирятовуючи головного героя. Правда, що автор, мотивуючи це оживлення подав науковий матеріял куди солідніше, ніж мотивуючи процес гальванізування. «Лишається точна формула крови. Треба знайти індивіда з точнісінько таким самим складом крови — вважайте, я підкреслюю — точнісінько таким самим складом крови, бо в даному разі, коли з організму виточено абсолютно всю кров групового добору, як це робиться при звичайному прямому, чи непрямому переливанню крови, зовсім не досить. Груповий добір далеко не досконалий. Коли в організмові є, бодай трохи, рідної крови, доливання її за методою групового добору задовольняє — незначні відбіги від повної тотожности хутко зникають. Одногрупні дози, може й не цілком тотожньої крови, легко асимілюються і дають динамічний моноліт. Зовсім інша справа, коли в організмові не лишилося і краплі рідної крови Відживлення організму можливе тоді тільки з умовою цілковитої індивідуальної, а не групової, тотожности крови. Тільки з такою умовою клітинам повертаються їхні моторні та животворчі функції та повне реагування на радіоактивність кров'яного обігу...» і т. д. Щоправда, ми додержуємось того погляду, що ефективність наукової мотивації, а так само і всякої іншої мотивації в фабулі залежить не від її якости, а від її кількости. Відповідні рядки більшість читачів швиденько пробігає очима, щоб швидше знову дійти «до діла». Та в даному разі автор не пошкодував ні місця, ні наукової термінології й очевидно задовольнить пересічного читача (який, скажемо, не збирається писати на роман рецензію). Отож головна конструктивна хиба цього епізоду не в якості мотивації, а в недостатній «результативності» драматичних загроз, що наростали поволі в романі. Пересічний читач науково-фантастичного роману перечитає «Господарство доктора Гальванеску» з неменшою цікавістю, ніж будь-який роман Жюля Верна. Та коли йому заманеться глибшого добрати змісту в робочій системі румунського доктора, він убачить у ній гостру сатиру на найгірші сторони фордизму. Дальших шукаючи символічних паралелів, він наштовхнеться на виймання мозку з робітників і заміну його радіоприймачем. Сама гіперболічність наукової аргументації стає гіперболічністю сатири — крізь жюль-вернівський зовнішній реквізит виступає свіфтівська сатиристична казка. І це підіймає роман Ю. Смолича над усі подібні речі. Коли порівняти два останні романи Ю. Смолича з книжкою його оповідань «Неділі й понеділки», а також з романом «Останній Ейджевуд», то видко, що автор велику перейшов і цікаву путь. Від примітивної агітації він перейшов до гострої сатири. Від «оповідань з несподіваним кінцем» він дійшов до складних, сливе іронічних конструкцій. Самий той шабльон, з якого він виходив, привів його до заперечення, до іронічного трактування цього шабльону. В «Півтори людини» контрреволюціонер ховається під маскою... контрреволюціонера. В «Фалшивій Мельпомені» театральність реальности стає реальною театральністю. В «Господарстві доктора Гальванеску» сама гіперболічність наукової фікції наштовхує читача на сатиричну ідею роману. Автор перемагає шабльон саме в тім місці, коли здається, що шабльон переміг його. Цим, звичайно, не усувається і не знищується ефектність самого шабльону. Динамічний, авантурний шабльон використовується двояко. З одного боку, він не може не захоплювати читача, як усякий швидкий, a tempo рух, він примушує швидше битися серце. З другого боку, у читачевій психіці вже цей шабльон цілком уклався, як звичний шлях розвитку подій, і от автор грає на цьому, будуючи загадку наперекір цьому читацькому корелятові авантурного шабльону. Ю. Смоличеві бракує теплого гумору і мова його суха. Але важко йому на цім дорікати. Він з надзвичайною, залізною послідовністю веде читача своєю путтю. Маска серйозности цілком у дусі його сатиричної символіки. Коли ми чуємо про Глевкого, що він хотів був служити у царській поліції, а став викладати мову на курсах українізації, то нам не смішно. Теплого гумору в цій ситуації немає. Сміятися тут немає з чого — більше хочеться плакати. За нашої літературної моді, за наших ліричних романів, за наших розпливчастих неконструктивних епопей, набитих наївною агітацією, за нашої мемуарної маніри, Юрій Смолич виділяється, як міцна, оригінальна літературна постать. Замовчуваний від критики, він знайшов проте свого читача і читач знайшов його. Характерно, що в конспекті української літератури навіть не згадано за цього найбільшого агітатора серед українських письменників. «Мене нема», так писав Смолич про себе в якійсь анкетці на сторінках ілюстрованого журналу. Так, Смоличеві не знайшлося місця в «Конспекті української літератури», але він заняв не абияке місце в справжній революційній українській літературі. Дозвольмо собі закінчити словами самого автора, що ними він розповідає початок 4-го розділу «Фалшивої Мельпомени». «Людське життя не можна розповісти. Оповідач — вірний раб старих, як світ, законів логіки й граматики. Поки котиться людське буття з дня в другий, цілком підпорядковуючись усталеним нормам живлення, травлення, набуття й витрачування енергії та невмирущого перевтілення матерії — доти й закони логіки й граматики сприяють хистові оповідача. Але невсипуща та химерна людська фантазія і невгомонний нахил — яко мога далі відірватись від природи — змусили людину вигадати найблискучіше культурне явище й найреакційніше, як на мистецтво — фотографію. Її якраз пристосовано для того, щоб увічнювати нетривку оболонку людини в усіх її прогресивних, і регресивних процесах разом із предметами побутового ужитку та перемінною вічно молодою конструкцією матеріяльної культури на тлі підстаркуватої натури. Цим людство охоче компенсує себе за неможливість бути безсмертним. Але лишімо фотографію членам Робмису по секції фото і вдамося до більш досконалого, повного і різнобічного мистецтва — повістярства. Йому підчас щастить обдурити закони логіки й граматики. До цього спонукає нас сама історія, що ніяк не хоче миритися з закостенілими архаїзмами. До цього спонукають нас і вчинки персонажів, що подібно до всіх живих істот, абсолютно не зважають на прописні закони соціяльної синтакси, дуже дивуючися потім, як побачить себе під тим чи іншим параграфом у шкільному підручнику, точної механіки суспільних взаємин. В такому випадкові люди задля пристойности вдають, що вони себе не впізнали...» ____________________________ 
Примітка Даний текст Майка Йогансена є вступною статтею до чотиритомної збірки вибраних творів Юрія Смолича, виданої 1930 року у Харкові видавництвом «Книгоспілка». В тім виданні стаття надрукована без заголовка. Назва «Про Юрія Смолича» тут є умовною, доданою для даної інтернет-публікації. Збережено правопис книжної публікації, котрий дещо відрізняється від сучасного. Портрет Юрія Смолича роботи видатного українського художника Василя Ілліча Касіяна – з того ж видання 1930 року.
|
| | |
| Статья написана 16 декабря 2018 г. 16:28 |
4. Барвінок. — 1945. — № 6. Зміст: Що це? / фотоетюд Б. Блюмен. Первачки / В. Карасьова ; мал. М. Юнак. Це наш тато приїхав з війни / В. Бичко ; мал. А. Резніченка. Запальничка / О. Копиленко ; мал. В. Гливенка. Чорнило / М. Пригара ; мал. О. Козюренка. Оповідання вчительки /записав М. Рузін ; мал. М. Худяка. Бульбашка / Н. Забіла ; мал. Й. Дайца. Пароплавом по Дніпру / В. Чаговець ; мал. С. Маркіна. Журавель і Чапля / М. Танк ; мал. В. Аверіна; пер. з білорус. М. Пригари. Черешеньки / К. Полякова ; мал. С. Іпатьєвої. Професор Глобус розповідає / В. Владко ; мал. О. Довгаля.
5. Барвінок. — 1945. — № 7-8. Зміст: Жовтень / мал. Л. Стелецької. Таємниця / О. Іваненко ; мал. В. Гливенка. Портрет/М. Пригара; мал. С. Григор’єва. Вербові палички : оповідання про дитинство Івана Кожедуба / І. Кульська ; мал. М. Юнак. Ким мені бути / Б. Гутянський ; мал. В. Гливенка ; пер. з євр. І. Нехода. Рукавиці / О. Юренко ; мал. М. Юнак. Прислужливий цвіркун / К. Поля-кова ; мал. В. Гливенка. Професор глобус розповідає / В. Владко ; мал. 6. Барвінок. — 1945. — № 9. Зміст: Наш Сталін / П. Смільченко ; мал. С. Григор’єва. Ялинка / П. Сліпчук ; мал. С. Левицького. Звірята на святі / М. Пригара ; мал. B. Козловського. Куди полетів журавлик/О. Іваненко ; мал. В. Аверіна. Погойдатися горобчик захотів / М. Познанська. Зустріч / Н. Забіла ; мал. Д Шавикіна. Книга на снігу /1. Багмут; мал. В. Аверіна. Ялинонька / І. Кульська ; мал. М. Худяка. Професор Глобус розповідає / В. Владко; мал. О. Довгаля 8. Барвінок. — 1946. — № 2-3. Зміст: Весь голосуватиме народ / В. Бичко ; мал. С. Григорьєва. Дорога / М. Тіхонов ; мал. М. Худяка. Танкіст / М. Пригара ; мал. В. Гливенка. Вчений кум : чеська казка / мал. С. Левицького. Куди полетів журавлик / О. Іваненко ; мал. В. Аверіна. Велика сім’я /1. Шкаров-ська ; мал. М. Худяка. Сестричка / І. Муратов ; мал. М. Худяка. Руки / Л. Квітко ; мал. М. Худяка ; пер. з євр. 3. Біленко. Сніг іде ; Борі холоду нема / М. Познанська ; мал. В. Гливенка. Потвора піщаного броду / О. Донченко ; мал. М. Плещинського. Як вони поживають / О. Копи-ленко ; мал. С. Левицького. Мамо, іде вже зима / Л. Українка ; мал. Б. Хоменка. Професор Глобус розповідає / В. Владко ; мал. О. Довга-ля 15. Барвінок. — 1947. — № 1. Зміст: Будь ленінцем / Л. Первомайський ; мал. С. Левицького. Пам’ятник / О. Кононов ; мал. М. Худяка. Перед пам’ятником Леніну / І. Нехода. Наш кандидат / М. Пригара ; мал. М. Ейсмонта. На трипільських кручах / В. Карасьова ; мал. В. Касіяна. Червоний галстук / В. Бичко ; мал. М. Худяка. Піонерський прапор / П. Вершигора ; мал. М. Худяка. Наші мрії; Москва / Н. Забіла ; мал. Л. Стелецької. Щасливий день / О. Копиленко ; мал. М. Ейсмонта. Одна хвилина / В. Владко ; мал. С. Левицького. Ми ленінцями юними ростем : (з привітання піонерів). В гостях у товариша Бойченка / А. Соніна. Допомагаємо виборцям / 3. Андрієнко. Як я приборкую звірів / Б. Едер ; мал. Г. Глікмана, 33. Барвінок. — 1948. — № 10. Зміст: Тричі орденоносний комсомол / В. Семичасний. Комсомольці / В. Бичко. Сто кроків на північ / І. Шкаровська; мал. М. Худяка. Радик Руднєв / Г. Базима ; мал. М. Худяка. Пісня про Олега Кошового / І. Нехода ; муз. О. Сандлера. Молодогвардійці / мал. А. Резніченка. Хто він / С. Маршак; мал. М. Худяка; пер. з рос. І. Муратова. В Антарктику за китами / М. Андрієв-ський; мал. В. Гливенка. Свято на шахті «Комсомольська» /1. Муратов; мал. В. Гливенка. Ковалі / П. Воронько ; мал. 3. Волковинської. Наша вожата / 1. Орлик; мал. 3. Волковинської. Ми перемагаємо природу / В. Владко ; мал.І.Манець. 34. Барвінок. — 1948. — №11. Зміст: У нашому домі/О. Копиленко ; мал. С. Кравченка. Святковий подарунок / М. Пархомов ; мал. Г. Тітова. Великий Жовтень / В. Бичко. Зустріч / X. Левіна ; мал. В. Гливенка ; пер. з євр. І. Муратова. Ленін на трибуні / з картини О. Герасімова. У палаці піонерів / Є. Дружіні-на. Шахтар / М. Пригара ; мал. С. Кравченка. Звенигород / А. Барто ; мал. М. Худяка. Про твоїх зарубіжних ровесників / І. Гайдаєнко ; мал. В. Гливенка. Сгорушка/П. Сєвєров ; мал. В. Гливенка. Піонерські справи. Липка / П. Воронько ; мал. Л. Стелецької. Дорогоцінні дрібнички / В. Владко ; мал. А. Розенберга Владко В. 4, 5, 6, 8, 15, 33, 34 42. Жовтеня. — 1935. — № 9. Зміст: Тридцять сьомий / Л. Нейман ; худ[ож.] М. Корнєв. Гроза гримить / В. Владко ; худ[ож.] А. Гороховцев. 82. Піонервожатий. — 1940. — № 23-24. Зміст: Оповідання про січневий вечір : (уривок) / А. Малишко. Прекрасна юність / 3. Льовина. В. І. Ленін : (уривки) / М. Горький. Лист А. С. Макаренка вожатому м. Одеси тов. Грінбергу. Педагогічна система А. С. Макаренка/Т. Чугуєв ; фото Н. Боде, Є. Копита. Честь колек-тива / Е. Шуміна ; фото Н. Боде. Піонерська романтика / В. Шнейдеров ; фото Б. Шмулевича. Деякі питання роботи з піонерами / Є. Факторо-вич ; фото Є. Богданова. Таємниця Смарагдового острова : (оповідання) / В. Владко. 91. Піонервожатий. — 1941. — N211. Зміст: Піонерський табір. Жовтенята в таборі / Т. Горбунцова ; фото В. Шарловського, Н. Боде. Як ребята збудували справжнє місто / Ш. Чемеринський. Корисний відпочинок/ Е. Капитман; фото С. Вільтма-на. Галя у звірів / В. Владко. 5. Піонерія. — 1935. — № 5. Зміст: Перше Травня : (спогад) / Ляхін. Товаришеві Сталіну : [вірш] / С. Стальський ; пер. з рос. Ол. Єлісєєва. Інтернаціонал : [вірш] / Е. По-тьє. Поет паризьких барикад. Інтернаціонал / Н. Рибак ; мал. худ[ож.] Д. Шавикіна. «Ленініана» скульптора Н. А. Андреєва. Комуна вижила, однак! : [вірш] / Е. Потьє ; пер. з рос. О. Єлісєєва. Десятикласники / Ю. Снігір; мал. В. Нєвського. Хвилі над морем / В. Владко; мал. худ[ож.] Л. Сидорова. Німий корабель : продовження / М. Трублаїні ; мал. М. Глухова. Обгортка / [худож.] М. Глухова. 13. Піонерія. — 1937. — № 1. Зміст: Він : [вірш] / Вал. Бичко. Потомкові : [вірш] / А. Копштейн. Батьківщині : [вірш] / А. Малишко. «Сіє від них не залежить». Казка про завзятого начальника, як він сам своїми вчинками до подиву себе призвів : [оповідання] / М. Салтиков-Щедрін ; мал. Б. Фрідкіна. Зустріч біля Фінляндського вокзалу : [з книги «Рассказьі рабочих о Ленине»]. В музеї Леніна : [вірш] / С. Сейфулін ; пер. Ол. Єлісєєва. Полум’яний боєць [некролог М. О. Островського]. Єрмак : книга про юність / О. Ільченко ; мал. М. Глухова. Лижний похід : [вірш] / Ст. Крижанівський ; мал. М. Худяка; Лист головному редактору журналу «Піонерія» від міністра освіти Іспанської Народної Республіки Хусеса Ернандеса. Тримоторний «Юнкере» : новела / Я. Кальницький. Кастусева скарбничка : [оповідання] / Н. Розін. Січень : [вірш] / А. Копштейн. Дорога скіфів : роман / В. Владко ; мал. Й. Дайца. Стоїть дуб зелений : [вірш]. «Космос». Спостерігайте схід і захід. Чому дерева скидають листя. «Білі карлики». Поїзд від Москви до Харкова. Комахи-«тигри». Полювання на слона : (оповідання негра) / Д. Раулендс. Розваги. Музичний хутір : нарис / Й. Фельдман. Шахи / за ред. А. Брона. 14. Піонерія. — 1937. — № 2. Зміст: Пам’ятник : [вірш] / О. Пушкін. Читайте Пушкіна : [творчість] / О. Косарєв. В Сибір : [вірш] / О. Пушкін ; пер. з рос. Л. Первомайський. О. С. Пушкіну : [вірш] / О. Одоєвський ; пер. з рос. Д. Каневський. Воль-ність : ода / О. Пушкін ; пер. з рос. Ю. Карський. Повість про Пушкіна, піддоглядного поета: розділ з повісті / О. Білецький ; мал. М. Штаєрмана. В’язень : [вірш] / О. Пушкін ; пер. з рос. А. Малишко. Перед пам’ятником Пушкіну в Одесі : [вірш] / П. Тичина. Пушкін : [вірш] / І. Кулик. Пушкін і Шевченко : [творчість] / В. Курашова. Панночка-селянка : [повість] / О. Пушкін ; пер. з рос. В. С. О. С. Пушкіну : [вірш] / М. Рубан. 146 Поет і цар : [творчість] / С. Шаховський. Пушкін : [вірш] / Вал. Бичко. Там, де жив Пушкін : [біографія] / М. Кедров. Здоров будь, Пушкін! / Л. Ш. Дорога скіфів : роман / В. Владко ; мал. Й. Дайца. Шахи. З рукописів Пушкіна. Обкл. / худ[ож.] О. Довгаля. 15. Піонерія. — 1937 — № 8. Зміст: 20 червня радянські пілоти успішно завершили безпосадочний переліт Москва — Північний полюс — США. Дзвінок з Кремля : нарис / В. Чкалов. Прощальна; В комсомол мене приймали : юнацькі пісні / І. Муратов. Марко Вовчок : [життя та творчість]. Марійка : оповідання / Марко Вовчок ; мал. О. Довгаля. Ведмідь : оповідання / Марко Вовчок ; мал. М. Корнєва. Струни : поема про юного скрипаля Бусю Гольдштей-на і французького письменника Анрі Барбюса / 3. Кац ; мал. худ[ож.] М. Корнєва ; пер. з рос. І. Муратов. Дядя Коля, мухолов : оповідання / Л. Кассіль ; мал. О. Довгаля. Дорога скіфів : роман / В. Владко ; мал. Й. Дайца. Минуле автомобіля : нарис / О. Єроміцький. Корабель чудес: Як дід Слідопит, на прізвище Прудивус, гостював колись у Лос-Анже-лосі в старої мавпи Маруськи. Павлик Морозов : книжкова полиця. Розваги. Обкл. / худ[ож.] А. Девяніна. 16. Піонерія. — 1937. — № 9. Зміст: 3 путьовкою рідного Сталіна / М. Громов. По трасі героїв / А. Юмашев. Дума про Сосо і монаха Дмітрія : [вірш] / Вал. Бичко. Записка : оповідання / О. Донченко ; мал. М. Худяка. Сорочка капітана Хозе Індалєго : оповідання / М. Трублаїні; мал. М. Штаєрмана. Пакунок з піском : [вірш] / М. Пригара. Хазяїн і наймит : (вірменська казка) / мал. А. Девяніна. «Чудо» : оповідання / Я. Гримайло ; мал. М. Штаєрмана. Дорога скіфів : роман : (продовження) / В. Владко ; мал. Й. Дайца. Крила людства : нарис / О. Єроміцького. Літературні спроби : [добірка]. Шахи. 18. Піонерія. — 1937. — №11. Зміст: В грудневий дванадцятий день : [пісня] / М. Ісаковський ; пер. з рос. В. Б. Наші депутати : [вірш] / Вал. Бичко. Пісні про Сталінську Конституцію : [добірка]. Непохитний більшовик; Вірний син українського народу : нариси / Й. Ф. Приказки. Десять нагород Будьонного; Семеро сміливих товаришів / І. Всеволжський. Про герби і народи / М. Ільїн ; пер. з рос. М. Прокопенко. Пісні про великий Сталінський закон. Дорога скіфів : роман / В. Владко ; мал. Й. Дайца. Мощі: [оповідання] / Ол. Донченко. Китайські бійці за волю / К. Гаузнер. В грудневий дванадцятий день : [ноти] / сл. М. Ісаковського ; муз. Ю. Мейтуса. Пісня про Сталіна : [пісня] / сл. В. Бичко ; муз. Шварцштейна. Чорна борода : драматичний етюд / Д. Бедзик. Прикраси для ялинки. Зимові ігри : [добірка]. Обкл. / худ[ож.] А. Девяніна. 19. Піонерія. — 1937. — № 12. Зміст: Верховну Раду СРСР обрано!: («Піонерська правда» 16 грудня 1937 року). Промова товариша Й. В. Сталіна на передвиборних зборах виборців Сталінської виборчої округи м. Москви 11 грудня 1937 року у Великому театрі. Кінь «Іспанець» : [оповідання] / І, Всеволожський. Кіров : (уривок з поеми «Безсмертя») / М. Бажан. Кров Кірова : [вірш] / Вал. Бичко. На ведмежій кручі / О. Донченко ; мал. Г. Бондаренка. Пісня про товариша Сжова : [вірш] / Вал. Бичко. Виноград / М. Сказбуш. Великий ашуг народу : [нарис про життя] / Я. Г. Послання Сулеймана Стальського своїм виборцям : [вірш]. Шота Руставелі: [нарис про життя та творчість] / О. Білецький ; іл. худ[ож.] Зічі (з кн. «Витязь в тигровой шкуре»). Грамота Автанділа до його васалів : (уривок з твору «Витязь у тигровій шкурі») / Ш. Руставелі; пер. з груз. М. Бажана. Дорога скіфів : роман : (закінчення) / В. Владко ; мал. Й. Дайца. Не пройде ворог : [пісня] / сл. М. Сікорської; муз. В. Кочетова ; пер. з пол. В. Бичко. Розваги. 27. Піонерія. — 1938, — № 9. Зміст: Вересневе вітання : [вірш] / І. Муратов. День народження : оповідання / О. Донченко ; мал. Е. Кіяшко. Знову ми прийшли до школи : [вірш] / О. Панасенко. Лебединий острів : оповідання / М. Трублаїні ; мал. М. Штаєрмана. Розгром шведських окупантів під Полтавою : нарис / О. Оглоблін ; мал. М. Штаєрмана. Оповідання про Ходжу Наср-ед-Діна / мал. О. Довгаля. Аннушка : (оповідання червонофлотця) / М. Йоффе ; мал. Е. Кіяшко. «Мертве місто» — Хара-Хото : нарис. Наша пошта. Письменник відповідає / В. Владко. «Боягуз» : п’єса / В. Квас-ницький ; мал. М. Корнєва. Здрастуй, школа : [вірш] / Ю. Корецький. Розваги. Обкл. / мал. худож. Л. Джолоса. 29. Піонерія. — 1938. — №11. Зміст: Дума про Остапа Нечая : поема. Три героїні : вірш / В. Ле-бедєв-Кумач ; пер. з рос. Я. Гримайло. Іван Петрович Котляревський : нарис / С. Шаховського. На вічну пам’ять Котляревському : (уривок з вірша) / Т. Шевченко ; мал. Т. Шевченка. Лебединий острів : повість / М. Трублаїні ; мал. М. Штаєрмана. Водолаз Ян-Лін : оповідання / В. Кузьміч. Медуза Горгона : міф / В. Владко ; мал. О. Довгаля. На кордоні : вірш / О. Мельник. Дума про Кармалюка / В. Бичко ; мал. Є. Соловйов, Л. Джолос. Семен Палій : нарис / О. Оглоблін ; мал. М. Штаєрман. Берг-Механікус Ползунов — творець вогнедіючої машини : нарис / О. Єроміцький ; худож. О. Довгаль. Утопленик : оповідання для дитячої естради / К. Золотовський ; худож. М. Центілович. Наша пошта : [добірка]. Кросворд. Обкл. / мал. худож. Й. Дайца. 31. Піонерія. — 1940. — № 1. Зміст: Новий рік : вірш / Д. Каневський ; мал. А. Дев’яніна. Величний пам’ятник Леніну : нарис / В. Цимбала. Магніт : оповідання / В. Владко ; мал. М. Хазановського. Три друзі: вірш / М. Дубовика; мал. М. Рудакова. Тодось : оповідання / Д. Вишневський ; мал. Б. Крюкова. Капітан Брон : оповідання / М. Трублаїні; мал. О. Александрова. Перед акторським дзеркалом : нарис / К. Дніпров. Срібний ріжок : оповідання / А. Бобошко ; мал. М. Ройтмана. Нанана Боселе : зулуська казка / A. Свідзінський ; мал. Є. Судомора. Микола Іванович Лобачевський : нарис / О. Сроміцького ; мал. П. Дейнеки. В краю бобрів і видр : нарис / С. Ляліцької; мал. В. Литвиненка. Спорт : [добірка статей]. Богатирі спорту : нарис / А. Віна. Піонерський щоденник. Чудесний малюнок : венеціанська легенда; Перший арлекін : легенда / І. Срофеєв ; мал. П. Дейнеки. Клуб допитливих : [добірка ст.]. Казка про Івана Голика / Л. Первомайський. Весела перерва. Кросворд. Обкл. / худ[ож.] В. Нєвського. 39. Піонерія. — 1940. — № 10. Зміст: Учитися комунізму / мал. П. Васільєва. В окопі; Капітан Неборак; Слуги божі : з фронтових поезій / І. Муратов ; мал. С. Левицького. Тайбеле : оповідання / X. Левіної; мал. А. Тельніхіна ; пер. з євр. І. Кульської. Батьківщині: [вірш] / В. Сосюра. Прометей : міф / В. Владко ; мал. О. Довгаля. Сагайдак; Вечір; Полон; Уставай, моє сонечко... : [вірші] / А. Малишко ; мал. Б. Сілкіна. Кармелюк : (уривок з повісті) / B. Кучер ; мал. С. Левицького. Для хорого Федя : оповідання / Т. Борду-ляка ; мал. М. Балясного. Латишські народні казки : [добірка]. Високий льот : повість: (закінчення) / М. Романівської; мал. В. Нєвського. Хлопчик з дзеркалом : [вірш] / М. Дубовик. Наша творчість : [добірка]. Химерні тварини / Ю. Музиченко ; мал. В. Чуманової. Обкл. / мал. худ[ож.] Є. Вербицького. 41. Піонерія. — 1940. — № 12. Зміст: Дагор правди : якутська казка / мал. В. Чуманової. Мати : фронтова балада / І. Муратов ; мал. К. Козловського. Ялинка : оповідання / О. Іваненко ; мал. А. Тельніхіна. Литовські народні казки : [добірка] / мал. Є. Судомори. Кімната на горищі: повість : (закінчення) / В. Василевської; мал. С. Левицького ; пер. з пол. А. Турчинської. Фаетон : міф / В. Владко ; мал. О. Довгаля. Перший сніг; Дід Мороз : зимові поезії / Д. Гофштейн ; пер. з євр. І. Кульської. Іспанська рапсодія : оповідання / М. Стариги ; мал. К. Мойсеева. Друга осінь : вірш / В. Бичко. Слюсар : нарис / С. Горобчук ; фото Овзера. Брати : нарис / І. Кульської; фото Овзера. Оповідання альпіністки; Зимові ігри / В. Єніна. Землетруси : нарис / В. Синенко. Моя бібліотека. Клуб допитливих : [добірка статей] / О. Юденіч. Весела перерва. Обкл. / мал. худож. A. Маренкова. 42. Піонерія. — 1941. — № 1. Зміст: У Татрах : [вірш] / А. Турчинська ; мал. Є. Судомори. Торп на горі : оповідання / Н. Дмитрієвої; мал. М. Сліпченка ; пер. І. Кульської. Дві поезії: [вірш] / І. Коперник. Руна : про мисливця Ілмолліне /1. Муратов ; мал. Б. Крюкова. Жива блискавка : оповідання / П. Сєвєров ; мал. B. Литвиненка. Зима : [вірш] / Вал. Бичко ; мал. Є. Судомори. Сивий капітан : роман / В. Владка ; мал. М. Штаєрмана. Клуб допитливих : [добірка статей]. Гібралтар : з фотоапаратом по світу. Чарівна голка : нарис / І. Кульської. Як самій пошити сорочку : роботящими руками / Д. Безсмертна. Розмова про дрібниці / М. Пожарний. Спорт : [добірка статей]. Моя бібліотека. Весела перерва. Обкл. / мал. худож. В. Невського. 43. Піонерія. — 1941. — № 2. Зміст: Пісня про Тимошенка/Я. Микуляк. Перший маршал : нарис. Мир : («З фронтових поезій») / І. Муратов. Браток : оповідання / П. Гав-рилова ; мал. В. Литвиненка. В гостях у маршала : оповідання / Я. Качури. Сторінки великого життя : фотонарис : [життя та творчість Лесі Українки] / М. Грудницької. Ользі Кобилянській : [вірш] / А. Малишко. Незломно-молодий [життя та творчість П. Тичини] / М. Рильський. З 157 мого дитинства : [вірш] / П. Тичина. Сивий капітан : роман / В. Владка ; мал. М. Штаєрмана. Чарівна арфа : старошведська балада; Едвард : шотландська балада / Л. Первомайський ; мал. Б. Крюкова. Клуб допитливих : [добірка статей]. Мальта : фотонарис. Гава і лисиця; Кіт : байки / В. Нирко ; мал. Є. Судомори. Барбос; Очеретянка і кулик : байки / І. Попов ; мал. Є. Судомори. Варивода : комедія на одну дію / Д. Бедзик ; мал. О. Довгаля. Піонерський щоденник : [добірка статей]. Книжкова поличка : роботящим рукам / І. Славута. Моя бібліотека. Весела перерва. Обкл. / худ[ож.] А. Девяніна. 44. Піонерія. — 1941. — № 3. Зміст: Будь, як Кіров. Підручний : оповідання / Н. Бильєв. Пісні Паризької Комуни. Чернь / А. Був’є ; пер. з фр. М. Терещенка. Комуна всім приклад дала!; Комунарда / Е. Потьє ; пер. з фр. М. Терещенка. Кривавий тиждень / Ж.-Б. Клеман ; пер. з фр. М. Терещенка. Засуха : оповідання / О. Копиленко ; мал. М. Сліпченка. Веснянка; Березень / П. Усен-ко ; мал. Баляницького-Бірулі. Дума про козака Данила / А. Малишко ; мал. С. Лещинського. Микита Кожум’яка : оповідання / М. Тардов ; мал. М. Сліпченка. Сивий капітан : роман : (продовження) / В. Владка ; мал. М. Штаєрмана. Малий Радойца : сербська балада / Л. Первомайський ; мал. Б. Крюкова. Війна на морі: нарис / М. Трублаїні. Тхір; Розумний і дурень : байки / І. Попов ; мал. Є. Судомори. Світлові сигнали : клуб допитливих / В. Синенка. Роботящим рукам : [добірка статей] / М. Костенко. Моя бібліотека. Весела перерва. Обкл. / мал. худ[ож.]. Б. Крюкова. 45. Піонерія. — 1941. — № 4. Зміст: Учитель; Прометей; Сократ : [вірші] / М. Дубовик ; мал. Т. Шевченка. Назустріч радості : оповідання / С. Жураховича ; мал. С. Лещинського. Літак : [вірш] / Д. Каневський. Сабар : оповідання / Н. Кальми ; мал. В. Чуманової. Пісня про Сталіна / П. Тичина ; муз. О. Сандлера. Сивий капітан : роман : (продовження) / В. Владко ; мал. М. Штаєрмана. Гвинтівка : [вірш] / М. Нагнибіда. Пісня про перстень : німецька балада; Мертва мати : голландська балада / Л. Первомайський ; мал. Б. Крюкова. Юні шефи : піонерський щоденник : нарис / Я. Яковенко ; фото Овзера. Історія Власа — ледацюги та лоботряса : [вірші] / В. Маяковський ; мал. В. Литвиненка ; пер. з рос. С. Голова-нівського. Спорт. Чи вмієте ви ходити? : нарис / А. Леонідова. Запалювальні бомби : клуб допитливих / В. Синенко. П. М. Лебедєв : нарис / О. Єроміцький. Машиніст : вірш / І. Ніжинський. Електричні риби : нарис / О. Нікольський. Готуйтесь до весняної екскурсії: роботящим ру- -158- кам /1. Славута. Наша творчість : [добірка віршів]. Про неуцтво і літературну крадіжку. Моя бібліотека. Весела перерва. Обкл. / мал. худ[ож.]. Є. Судомори. 46. Піонерія. — 1941. — № 5. Зміст: Кобзар Вересай : [вірш] / С. Голованівський ; мал. С. Ле-щинського. Білогрудка : оповідання / Б. Рябінін ; мал. Є. Судомори. Мій Іванко був чемний хлопчик; Багатир : новели / В. Стефаник ; мал. П. Булаховського, В. Литвиненка. Санчата : хлоп’яча зимова сценка / В. Стефаник. Василь Стефаник : [життя та творчість] : (до 70-річчя з дня народження) / Н. Боровий. Сивий капітан : роман : (продовження) / В. Владко ; мал. М. Штаєрмана. Лондон : нарис / Н. Розенберга. Повноліття : [пісня] / М. Талалаєвський ; муз. О. Сандлера. Олівець : п’єса натри дії/ В. Бичко, Б. Шелонцев ; мал. С. Лещинського. Навчись вишивати хрестиком / М. Безсмертна. Зроби оправи на книжці / С. Цесарський. Цариця полів : нарис / В. Прибильського ; мал. М. Сліпченка. Секрет Нурмі : нарис / А. Леонідова. Альпійський чортик : оповідання / В. Сніна ; мал. В. Нєвського. Ручай : [вірш] / В. Калюжна. Конференція читачів «Піонерії». Наша творчість. Весела перерва. Обкл. / мал. худ[ож.]. М. Сліпченка. Владко В. 5, 13, 14, 15, 16, 18, 19, 27, 29, 31, 39, 41, 42, 43, 44, 45, 46 43. Червоні квіти, — 1928. — № 17. Зміст: 3 новими силами. Омелько : повість : (продовження) / О. Баска ; іл. Й. Дайца. Уривок із минулого : [вірш] / І. Нехода. Передосіннє : [вірш] / І. Коваленко. Лісом : [вірш] / Ерте. Л. М. Толстой : (з нагоди 100-річчя з дня народження) / В. Арнаутов. Минуло літо : нарис / Ів. Неходи. Здрастуй, школо : (на першій лекції в школі) / Зін. Біленко. Уперше в школі / Ерте. Газета «Червоних Квітів» № 8: [вкл.] : [добірка статей]. По Кавказу : нарис : (закінчення) / Ів. Неходи, В. Бичка ; фото Ладіса. Комсомолія : (продовження) / В. Лір ; іл. Й. Дайца. Вірш про 182 осінь : [вірш] / Дм. Ніценко. «Уже в саду хтось був таємно...» : [вірш] / Ан. Олійник. Свято радянської фізкультури : (Всесоюзна Спартакіада в Москві) / Владко. Як і чому я рук не помив? : гумореска / А. Шипшини ; іл. В. Нєвського. Околиці: [вірш] / Ів. Нехода. Анкета «Червоних Квітів». Розваги. Нова спідничка : [вірш] / Євг. Богуславського ; іл. В. Нєвського. Новини науки й техніки. Оформл. журналу / худ. Я. Леуса. 44. Червоні квіти, — 1928. — № 18. Зміст: Ой, спізнилися... Дзвоник... / фото Є. Бризгаліна. Наші гості. Омелько : повість : (закінчення) / С. Баска ; іл. Й. Дайца. «Осіннє листя падає з акацій» : [вірш] / О. Сорока. Осіння ніч : [вірш] / М. Чепурний. Ніч : [вірш] / 3. Різберг. Комсомолія : (продовження) / В. Лір ; іл. Й. Дайца. Так проходять перші дні: нарис / Владка; іл. В. Нєвського. В лави твої: [вірш] / Ерте. Уряд шкільної республіки /Зін. Біленко. Сова : оповідання / Ч. Робертса ; іл. О. Довгаля ; пер. О. Діхтяря. Асканія-Нова/ П. Велін. Подорож в історію : нарис / Ів. Неходи, Вал. Бичка ; іл. В. Нєвського. Анкета «Червоних Квітів». Нова спідничка : [вірш] : (закінчення) / Євг. Богуславського ; іл. В. Нєвського. По світах / В. Остап. Шахи / за ред. Д. Григоренка. Оформл. журналу / худ. Я. Леуса. 47. Червоні квіти. — 1929. — № 2. Зміст: На лижах / фото Є. Бризгаліна VI Всеукраїнська нарада в справах КДР / Радомиська. Подорож до «землі невідомої» : повість / В. Різниченка ; іл. А. Бондаровіча. Внесемо культуру до шкільного побуту / Микола М. Він : [вірш] / Ерте. Газета «Червоних Квітів» № 2 : [вкл.] : [добірка статей]. Василь Блакитний : [життя та творчість] / А. Панів. Ранок; Молоді, привіт; Удари молота; Про коня та зайця; Сумирним; «Ні про хлопчину, що мерзне на вулиці...»; Вперед : [вірші] / В. Блакитний. Україні : (зі старих зшитків) / В. Блакитний. Чванько; Пародія; Гр. Чупринка : [вірші] / В. Блакитний. Шлях Степана Веселки : нарис / Владка ; іл. В. Невського. Піонерський осередок ім. Леніна в 61 школі. У піонерів Німеччини / В. Л. Наука й релігія / С. Тім. Зроби сам. Розваги. Шахи / за ред. Д. Григоренка. Обгортка/ фото Є. Бризгаліна. 49. Червоні квіти. — 1929. — № 4. Зміст: Червона Армія : уривок з поеми / Ів. Нехода. Подорож до «землі невідомої» : повість : (продовження) / В. Різниченка ; іл. А. Бондаровіча. Конгрес піонерів у Чехословаччині. Дні фронту / А. Розен. Майбутні червоноармійці / Димний. Степан Васильченко : [життя та творчість] / А. Панів. Олив’яний перстень : уривки з повісті; Чарівна книжка : оповідання; Витрішки : оповідання; Неслухнятий глечик; Золота діжа : оповідання / С. Васильченка ; іл. Г. Бондаренка. Наливай же, земле, колос... : [вірш] / Т. Огневик. Зима погасла : [вірш] / Ол. Білоус. «Сьогодні день помолодів...» : [вірш] / Ів. Нехода. Весна : [вірш] / Дм. Ніценко. «Коли весна лелією розквітне...» : [вірш] / Ів. Нехода. Піонери на перевиборах Рад / Мик. Миронов. Перша вилазка : нарис / Владка ; іл. В. Невського. Зроби сам / А. П-ський. Розваги. Шахи / за ред. Д. Григоренка. І 84 50. Червоні квіти. — 1929. — № 7. Зміст: Весною : [вірш] /1. Гончаренко. Подорож до «землі невідомої» : повість / Б. Різниченка ; іл. А. Бондаровича. Школа в Індії: (нарис) / В. Б. «Знову, знову надходить весна...» : [вірш] / Р. Троянкер. «Над полем ключі журавлині...»; «У весіннім — у синім мариві...» : [вірші] / І. Багряний. Пташачі справи Серьожки-Крокодила : нарис / Владка ; іл. В. Нєвського. З весняних настроїв : [вірш] / Ю. Дорошенко. Газета «Червоних Квітів» № 5 : [вкл.] : [добірка статей]. Клуб працює / Двоє. Театр юного глядача / С. Ходоровський. Піонерська преса в Сполучених Штатах і в Канаді. Камлання : уривок з роману «Чорне озеро» / В. Гжицького ; іл. Й. Дайца. Борня піонерів у Сполучених Штатах і в Канаді / Ю. К. Коли розпускається бавовник : нарис / В. Робсмана. Про ленські дні : [вірш] / Вас. Тернина. Що таке Великдень / С. Тім. По Радянському Союзу. Ленський розстріл : (17 квітня 1912 року) / В. Лір. 52. Червоні квіти. — 1929. № 9. Зміст: 9-ий М. Д. Т. : (передова). Подорож до «землі невідомої» : повість : (продовження) / В. Різниченка; іл. А. Бондаровіча. М. Д. Т.: [вірш] / Ів. Нехода. Над тундрами, степами...: [вірш]/О. Білоус. Ой, весна цвіте... : [вірш] / М. Пронченко. Праця й боротьба світової піонерії. Ротфронт! Ура! : оповідання / Владка ; іл. Й. Дайца. Газета «Червоних Квітів» N2 7 : [вкл.] : [добірка статей]. Юні спартаківці за роботою : (Лист з Німеччини) / Гільда Аххе. Готуймося до зльотів / М. Миронов. Сумна пригода : оповідання / М. Вербівни ; іл. М. Деригуза. Страйк у школі; Корисна праця, цікаве дозвілля : по дитячих клубах Харкова / Зін. Біленко. Релігія в боротьбі за зміну. По світах /Л. Стенді. У підземному місті / В. Робсман. 54. Червоні квіти. — 1929. — № 12. Зміст: У дитячому санаторії : [фото]. Зустріч / Владко ; іл. В. Нєвського. «Пахучий парк: мімози, кіпариси...» : [вірш] / Ів. Неходи ; мал. B. Нєвського. Сад відпочинку / Вл. Барковський. Газета «Червоних Квітів» № 10 : [вкл.] : [добірка статей]. Сонце в запрягу / Ф. Львович. У соляному місті / Владко. По Радянському Союзу / В. Лір. 55. Червоні квіти. — 1929. — № 13. Зміст: На річці : [фотоетюд] / Робмис. Чабанова легенда : (з легенд, що їх чув автор у Криму від татар) / В. Різниченко. Наш радянський олівець / Владко. Газета «Червоних Квітів» № 11 : [вкл.] : [добірка статей]. Курорт Донбасу — Слав’янське / Владко. Юний рибалка / мал. Й. Дайца. На Дніпрельстан! / В. Різниченко. По світах / 3. 56. Червоні квіти. — 1929. — № 14. Зміст: Піонеріяда : [пісня]/сл. С. Голованівського ; муз. К. Богуславського. Три зльоти / Г. Шторм. Зліт ленінців / Зін. Біленко. На річці / мал. А. Бондаровіча. Зліт на кордоні / Зін. Біленко, Ів. Нехода. Поїздка на «Джамборі» / В. Барковський ; іл. В. Нєвського «Ніч віконниці відкрила...» : [вірш] /С. Кокот. Великий ювілей/3. Біленко. Газета «Червоних Квітів» № 12 : [вкл.]: [добірка статей]. Вдень : [вірш] / М. Чепурний. Андрій Головко : [життя та творчість] / А. Панів. Товариші : уривок з повісті / А. Головко ; іл. Кузнецова. Тільки знамена у синь... : [вірш] / Ів. Нехода. Пасинки степу: (уривок з повісті) / А. Головка; іл. О. Арндт. Ми вперед ідемо : (пісня) / А. Калиновський. Краматорські домни / Владко. Шахи / за ред. Д. Григоренка. Обгортка / мал. В. Нєвського. 57. Червоні квіти. — 1929. — № 15-16. Зміст: Рапорт піонерії України всесоюзному зльоту. Піонерський плян великих робіт : (про вирішення всеукраїнського піонерзльоту) / М. Миронов. Піонерія!.. Гей!.. : поема / В. Бірюкова ; іл. В. Нєвського. 186 На зльоті більшовиченят України / В. К. Договір юних піонерів України та Америки. Москва піонерська / 3. Біленко. Колгосп «Піонер» : оповідання / Владка ; іл. Й. Дайца. Шурка піонер : [вірш] / А. Душко. Рифеня : поема / В. Сосюри ; іл. В. Невського. Три зльоти / Дядя Левонтій, ів. Нехода ; іл. В. Невського. Шахи та дамки / за ред. Д. Григоренка. З різних країн. Обгортка / фото Зейлінгера. 58. Червоні квіти, — 1929. № — 17-18. Зміст: Малюнок Качанова. До дітей трудящих усього світу. Заколот : повість / Степового ; іл. В. Невського. Перший день / М. Скрипник. «Сині» проти «червоних» : (великі серпневі маневри під Харковом) / Владко. Наймит Андрійко : оповідання / М. В. Скрипник ; іл. Й. Дайца. Після жнив : [вірш] / В. Басок. Над Дністром / 3. Біленко, І. Нехода. Сковородинівка : нарис / В. Різниченка. Поліссю : [вірш] / ів. Коваленко. Шлях чайника / Владко. Перша Міжнародна дитяча конференція / Г. Шінкель. 59. Червоні квіти. — 1929. — № 19-20. Зміст: Фотографія. Чи виконуєте ви угоду? / Мик. М. Україна — Ленінград — Москва : (угода на соцзмагання). Перед бурею : (Жовтень у робітничих кварталах) / Ів. Скорінко ; іл. Й. Дайца. Наш могутній вал : [вірш] / О. Білоус. Наздогнати й перегнати / А. Гурарій. Газета «Червоних Квітів» № 13 : [вкл.] : [добірка статей]. Заколот : повість : (продовження) / А. Степового ; іл. В. Невського. «Сонно диха вітер...» : [вірш] / А. Калиновський. На Далекім Сході / Пограничник. Луганський «М» / Владко. Осінні мелодії : [вірш] / Д. Ніценко. Ставайте до змагання (відозва ЦБ КДР). Шахи та дамки / за ред. Д. Григоренка. 60. Червоні квіти. — 1929. — № 21-22. Зміст: Залізний кінь : [фото]. Заколот : повість: (продовження) / Степового ; іл. В. Невського. Барометр віщує бурю. М. Коцюбинський : [життя та творчість] / А. Панів. До страйку : (уривок з повісті «Раїа Могдапа») / М. Коцюбинський. Нюренберзьке яйце : оповідання / М. Коцюбинського ; іл. Й. Дайця. Жовтень на селянських ланах / Дм. Рудь. Чорне золото / Владко. Міцно тримаймо наш прапор / М. Філь. Взимку під сонцем / М. Сфетов. Юна гвардія революції / В. К. Шахи та дамки / за ред. Д. Григоренка. 61. Червоні квіти. — 1929. — № 23-24. Зміст: Тов. Сталін. Заколот : повість : (закінчення) / Степового ; іл. 187 В. Нєвського. Дітям-комунарам : [вірш] / М. Зісман. У Носке під носом : спогади / Л. Шацкіна ; іл. Деригуза. Радянська влада + електрифікація /А. Гурарій. Нате! : оповідання / М. Бірюкова ; іл. Дайца. Переможемо релігію / С. Тім. У радгоспі ім. Шевченка / М. Єфетов. Розумні автомати : Костянтинівський пляшковий завод / Владко. Клясовий ворог у школі / В. Барковський. Ми з фотографом : нарис-фейлетон / Владка ; іл. В. Нєвського. Радгосп молочний / Дм. Рудь. Республіка таджиків : (нарис) / В. Робсман. По світах. 62. Червоні квіти. — 1930. — № 1. Зміст: На заводі / мал. В. Нєвського. Хмереч : повість / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. В тундрі : [вірш] / Вал. Бичко. Залізний Карл / В. К. Два Карли : оповідання / Ф. Вейтова ; іл. М. Глухова. Правда про країну Рад. Газета «Червоних Квітів» N2 1 : [вкл.] : [добірка статей]. Вугілля, нафта, торф / В. Лір. Левкове змагання : оповідання / Владка ; іл. А. Бондаренка. У кований простір : (зимовий уривок): [вірш] / В. Бичко. Радянський «Гигант» / В. Е. «Не встигає з трьох» : [вірш] / Ю. Корецько-го ; мал. В. Нєвського. По Радянському Союзу / Рабінович. Обгортка / мал. А. Бондаровіча. 64. Червоні квіти. — 1930. — N2 3. Зміст: Вивчають гвинтівку : [фотографія]. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. Українські щоденні вісті / B. Лір. Завжди готові / Д. Галушко. У похід по утильсировину / В. Барковський. Газета «Червоних Квітів» N2 3 : [вкл.] : [добірка статей]. На допомогу сільському господарству / Народицький. Оповідання мого сивого друга : оповідання : (уривок з книги «Мої зустрічі») / О. Громова ; іл. Й. Дайца. Вухо міста : (Харківська телефонна станція) / Владко. І 88 Український клюб у Москві / М. Єфетов. На лижвах / мал. В. Нєвського. По Радянському Союзу / Рабіновіч. 65. Червоні квіти, — 1930. — № 4. Зміст: Вчись боронити країну Рад! : [вірш] / Ю. Корецький. Хмерич : повість : (продовження) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. З п’ятикутніми зірками / Д. Галушко. Пісня Чорноморської фльоти : [вірш] / А. Штейнберг ; пер. Ю. Корецький. На варті : [вірш] / В. Бичко. Вмій захищати Країну рад : нарис / Є. Ратнера ; іл. В. Нєвського. Газета «Червоних Квітів» N2 4 : [вкл.]: [добірка статей]. Червоноармійці: [фотомонтаж]. Легка промисловість у п’ятилітці / В. Лір. Ленінград / Владко. Під захистом хреста / С. Тім. За бойову піонерську організацію. Будь червоноармійцем! / Юрко Юнак. По світах / Б. Рабіновіч. Обгортка / мал. В. Нєвського. 66. Червоні квіти. — 1930. — N2 6. Зміст: В технічнім гуртку / мал. В. Нєвського. Тиждень світової пі-онерії. Хмереч : повість: (продовження) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. Шурка колективіст : [вірш] / А. Душка. Паризька комуна. Рушаймо в технічний похід / Ф. Кан. Сюди звертайтесь по пораду / В. Барковський. На соціялістичні рейки / В. Лір. Літературні спроби : [добірка творів]. Колектив і куркуль — запеклі вороги / Ф. Кандиба. От вам і «та» / Остап Вишня. Меккано — піонер / Владко. «Папа гніваються» / С. Тім. По світах / Б. Рабінович. Будь червоноармійцем / Юрко Юнак. Обгортка / мал. Й. Дайца. 67. Червоні квіти. — 1930. — N2 7. Зміст: Книгоноші: [фото]. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. Фінська піонерія. Лист із тундри / Вл. Барковський. Ів. Микитиенко : [життя та творчість] / Іль. Десять літ : (уривок з поеми «Вогні») / Ів. Микитенко. Брати : уривок з повісти / І. Микитенка ; іл. Бондаренка. Газета «Червоних Квітів» N2 4 : [вкл.] : [добірка статей]. Кадильниця (уривок з твору «Гавриїл Кириченко — школяр») / Ів. Микитенка ; іл. В. Нєвського. Нові шляхи сполучення / В. Лір. Одеський порт / М. Єфетов. Тракторний велетень / Владко. У Боровому : нарис / В. Різниченка ; іл. В. Нєвського. Гартуй тіло! / Шур. По Радянському Союзу/ Б. Рабіновіч. Технічні новини. Будь червоноармійцем / Юрко Юнак 69. Червоні квіти. — 1930. — № 9. Зміст: 1 Травня / мал. М. Глущенка. 1 Травня : було це року 1890 / Є. Шліхтер. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. Проти релігії: [вірш] / Вал. Бичко. На захист піонерів. День преси / В. К. Дитяча преса України / В. Барковський. Остап Вишня / Іль. Ви їх по категоріях : гумореска / О. Вишні. Газета «Червоних Квітів» № 8 : [вкл.]: [добірка статей]. Газета дуже велике діло : гумореска/О. Вишні ; іл. В. Невського. Літ через п’ятдесят : гумореска / О. Вишні; іл. В. Невського. Книжкова фабрика / Владко. Плян культурного будівництва / B. Лір. По Радянському Союзу / В. Андрієвич. Гартуй тіло! / Шур. 73. Червоні квіти. — 1930. — № 14. Зміст: Ми — юна гвардія : [фото]. На міжнародній зліт. Боротьба за зліт. XVI з’їзд ВКП(б) на чолі мас / В. Лір. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. Газета «Червоних Квітів» № 14 : [вкл.]: [добірка статей]. Ударний завод «Світло шахтаря» / В. Владко. У Лубенських читачів / Вал. Бичко. Літературні спроби : [добірка віршів]. Екскурсія на Ай-Петрі / Дм. Ніценко. Вчись плавати! Гартуй тіло! / Шур. По світах / Б. Рабіновіч. На зліт! : [вірш]. 74. Червоні квіти. — 1930. № — 15-16. Зміст: Делегація радянських піонерів : [фото]. В дальший наступ на господарнім фронті / В. Лір. Напередодні зльоту / А. Б. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. В залі прилуцького педтехнікуму / Вал. Бичко. Газета «Червоних Квітів» № 12 : [вкл.]: [добірка статей]. Галло! Говорить Харків! : нарис / Владка. Батько й син : (уривок з повісті «Веселі кролі») / Ол. Донченка ; мал. В. Нєвського. По золотий урожай / Євг. Ратнер. Більшовицькі жнива : [фотомонтаж]. День у горківців / А. Сніжний. Гартуй тіло! / Шур. По Радянському Союзу / В. Лір. Як одержати потрібну книжку? / Д. Кам’янецький. 76. Червоні квіти, — 1930. — № 19. Зміст: Школяр : [фото]. Сільське господарство на соціялістичні рейки / В. Лір. Зліт диткорів / Зін. Ко. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. 20 жовтня — всеукраїнський зліт диткорів, 21 -а політехнічна / В. Барковський. В атаку на прорив!: нарис / Є. Рат-нер ; іл. В. Гольмана. 140 тисяч автомобілів щороку / В. Владко. Як у вас справи, товариші? : [вірш] / Вал. Бичко. По Радянському Союзу / В. Лір. 77. Червоні квіти. — 1930. — № 20. Зміст: Дніпрельстан : уривок з поеми : (майбутнє) / В. Сосюра. В дні жовтневого штурму / Джон Рід. Перекоп / Д. Галушко. За вугілля! За металь! / Р. Б. Прямуємо до соціялізму / В. Лір. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга ; іл. В. Нєвського. Газета «Червоних Квітів» № 16 : [вкл.]: [добірка статей]. Літературні спроби. Балахна — країна паперова : нарис / В. Владка ; фотографії з журналу «СССР на стройке». По світах/Тиль. Пісня морів/сл. Ю. Корецького ; муз. Ю. Мейтуса. 78. Червоні квіти. — 1930. — № 21-22. Зміст: Революційні письменники різних країн — читачам «Червоних квітів» : [автографи]. Література — на службі пролетаріятові / Ю. Корецький, К. Давид. Будемо битися і пером і кулеметом : [вірш] / Майкл Голд. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга; іл. В. Нєвського. 1905 рік. Диткори на зльоті / Велі. Газета «Червоних Квітів» № 17 : [вкл.] : [добірка статей]. Україна-Америка — Англія-Бельгія / В. К. Куций. Педді іде в піонери : оповідання / Гаролда Газлопа ; іл. М. Корнєва; пер. з англ. Ю. Корецький. Революційні письменники різних країн — читачам «Червоних Квітів» / мал. Гроппера. Піонери в перевиборах Рад. Астрахань — рибна сторона / В. Владко. Гартуй тіло / Шур. По Радянському Союзу / В. Лір. 79. Червоні квіти. — 1930. — № 23. Зміст: Ударникам загального навчання / П. Лукашенко. Хмереч : повість : (продовження) / Г. Юнга; іл. А. Бондаровіча. До VIII з’їзду ЛКСМУ / В. Бухбіндер. Піонери в перевиборах Рад / Ф. Шкілько. Газета «Червоних Квітів» № 18 : [вкл.] : [добірка статей]. 1905 рік : пам’ятні дні / Д. Свєрчков. Перший тракторний : (Сталінградський завод ім. Ф. Дзер- I 92 жинського) / В. Владко ; фото з журналу «СССР на стройке». Релігійні казки = Проти п’ятилітки / С. Тім ; іл. В. Невського. Промова бригадирова — на зборах ливарного цеху : [вірш] / Ів. Нехода. Гартуй тіло / Шур. По світах / Арський. 80. Червоні квіти. — 1930. — № 24. Зміст: Наказ новій раді затвердили : [фото]. Хмереч : повість : (закінчення) / Г. Юнга ; іл. А. Бондаровіча. Читачі про «Хмереч». Юні піонери Англії / Гаролд Гезлоп. Гаррі Айзман — у СРСР / В. К. Піонери в перевиборах Рад. Газета «Червоних Квітів» № 19 : [вкл.] : [добірка статей]. Хто краще? : оповідання / О. Тертуса ; худ. оформл. В. Невського. Літературні спроби : [добірка віршів]. Униз Волгою-рікою / В. Владко. По Радянському Союзу / В. Лір. Обгортка / мал. В. Невського. 81. Червоні квіти. — 1931. — № 1. Зміст: Мітинг : [вірш] / В. Бичко. Третій вирішальний / В. Лір. Порода : оповідання / А. Ісбаха ; іл. Б. Фрідкіна ; пер. з рос. О. Іль. Бої за молотки / Гр. Волковиський. Газета «Червоних Квітів» № 1 : [вкл.] : [добірка статей]. Допоможім обрати Ради третього року п’ятилітки. Революційний календар : січень / Віллі. Баку — місто нафти / В. Владко. Баку : (зарисовки) / худож. А. Бондаровіча. Літературні спроби : [добірка творів]. Гартуй тіло! / Шур. По Радянському Союзу / Арський. По світах / Арський. А ну, поміркуйте! : [вікторина]. Обгортка / мал. Б. Фрідкіна. 82. Червоні квіти. — 1931. — № 2. Зміст: В. Ленін : [портрет]. Третій вирішальний / В. Лір. Порода : оповідання : (продовження) / А. Ісбаха ; іл. Б. Фрідкіна ; пер. з рос. О. Іль. Наказ вождя виконано / Арський. Газета «Червоних Квітів» № 2 : [вкл.] : [добірка статей]. Піонери й школярі на перевиборах Рад. На Дніпрельстані / Вл. Барковський. Комсомол на барикадах п’ятилітки / Євг. Ратнер. До весняного засіву / Гр. Фурман. По берегах річки Квірілли / В. Владко. По Радянському Союзу / Арський. По світах / Арський. На фронті п’ятилітки. Обгортка / мал. В. Невського. 83. Червоні квіти. — 1931. — № 6. Зміст: Посильмо інтернаціональну роботу : (лист) / Г. Айзмана. Ударний загін : повість : (продовження) / [О. Донченка] ; іл. М. Глухова. Паризька Комуна / В. Лір. Газета «Червоних Квітів» № 5 : [вкл.] : [добірка статей]. Готуємось до другої більшовицької. Інтернаціональна сторінка. У республіці голоду / Віллі. Дитячий клюб ім. Леніна : (на- -193- рис з німецького журналу «Ді троммель»). Чорним морем — на північ / В. Владко. По Радянському Союзу / Арський. По світах/Арський. 84. Червоні квіти, — 1931. — № 9. Зміст: У кар’єрі : вірш / Ю. Корецького ; мал. Й. Дайца. Криворіжжя дає руду / В. Владко. Кар’єр № 2 : оповідання / В. Владка ; іл. В. Нєвського. Газета «Червоних квітів» : [вкл.] : [добірка статей]. Піонерія Криворіжжя в боротьбі за руду. «Червоні Квіти» — в Криворіжжі / A. Москаленко. Ударний загін повість : (продовження) / [О. Донченка] ; іл. М. Глухова. А ну, поміркуйте / В. Лір. Обгортка / мал. А. Бондаровіча. 85. Червоні квіти, — 1931. — № 10. Зміст: По Радянському Союзу / Арський. Дніпропетровське. Домни заводу ім. Петровського : [фото]. Ллється чавун / В. Владко. До піонерів Дніпропетровського : вірш / Ю. Корецького ; мал. А. Бондаровіча. Технічна позика : нарис / П. Веліна ; іл. А. Бондаровіча. Газета «Червоних квітів» : [вкл.] : [добірка статей]. Разом з колгоспниками й одноосібниками піонери й школярі успішно провели більшовицьку сівбу : [добірка статей]. Ударний загін : повість : (продовження) / [О. Донченка]; іл. М. Глухова. Сьогодні перший день молотьби в комуні : [малюнок]. Майорить червоний прапор : уривок з повісті / С. Боржеса; іл. М. Корєнєва. Увагу дитячій літературі!: [письменники О. Копиленко, Д. Бедзик, М. Семенко про себе і свою творчість]. По світах/Арський. 86. Червоні квіти. — 1931. — № 12. Зміст: По Радянському Союзу / В. Лір. Тракторобуде, виходь на працю в лави ударних 518! : [вірш] / Вал. Бичко. Тракторобуд — справа чести / В. Владко. Владко В. 43, 44, 47, 49, 50, 52, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 64, 65, 66, 67, 69, 73, 74, 76, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86 10. Юний натураліст. — 1940. — № 10. Зміст: Багатства квітучої України / Г, Григор’єв. Чудодій дослідник / В. Владко (про акад. Трохима Лисенка). Перелітні метелики. Осінь у лісі / С. Огнєв. «Шапка-неви-димка» / М. Шарлемань. Чи можуть комарі і мошки подолати коня? День на Култуці / Мошков. Дружба з орлом / М. Уокер. Календар природи /Лісник. 11. Юний натураліст. — 1940. — №11. Зміст: XXIII Жовтень. Фрідріх Енгельс : [життя та діяльність]. Юні натуралісти : (фото). З книги вражень. З олівцем по павільйону / М. Ма-гола. Північна Буковина. В долині річки Прут / фото Н. Коллі, Г. Зель-ма. Юннати про свою роботу : (з листів юннатів). Чудодій дослідник / В. Владко.
|
|
|