4 (16) марта 1884 года в Смоленске родился Александр Романович. Беляев

Писательскую и человеческую судь¬бу Александра Романовича Беляева не назовешь легкой. С тридцати лет его поразил тяжелый недуг — туберкулез позвоночника, который- регулярно сваливал его с ног и изводил мучительными болями. Можно только удивляться мужеству этого человека и неизменному опти¬мизму всех его книг.

А, Р. Беляев

А. Беляев родился в семье священ¬ника и по настоянию отца был вынужден поступить в духовную се¬минарию. Однако скоро из нее ушел и стал учиться сначала на адвоката, потом на скрипача, занимался юрис¬пруденцией, музыкой, театром, пу¬тешествовал и вовсе не помышлял о писательской карьере. В 1915 г. его укладывает в постель приступ начи¬нающейся болезни и до 1921 г.—две войны и две революции — он проле¬жал в гипсе на южном берегу Кры¬ма. Его первый опыт в области фантастики появился в 1925 г., ког¬да автору уже было за сорок. Это был напечатанный в журнале «Все¬мирный следопыт» рассказ (тогда еще рассказ) «Голова профессора Доуэля».

В 20-х гг. возникла сильная и разнообразная школа молодой со¬ветской фантастики, удивительного феномена, родившегося, казалось бы, на пустом месте: дореволюцион¬ная литература серьезных традиций в этом жанре не .оставила. Но вели¬ка была потребность в романтиче¬ской мечте; увлечение фантастикой затронуло многих советских пи¬сателей, в том числе крупнейших или ставших крупнейшими впо¬

следствии— среди них А. Тол¬стой, В. Маяковский, М. Шагинян, И. Эренбург, Б. Лавренев, В. Ката¬ев, В. Каверин, А. Платонов, М. Булгаков... Однако именно Александр Беляев был первым со¬ветским литератором, избравшим фантастику главным делом жизни; своим энтузиазмом, своей преданно¬стью этому жанру он немало спо¬собствовал превращению Золушки, как он однажды назвал фантастику, в прекрасную принцессу, хотя этого превращения сам писатель не увидел.

«Голова профессора Доуэля» привлекла внимание читателей и вы¬звала дискуссии в медицинских кру¬гах. Читателям понравилась сме¬лость выдвинутой гипотезы, острота моральных проблем, возникавших вокруг выдающихся и в то же время преступных операций профессора Керна. Может быть, только сейчас, после осуществления пересадок сердца и других органов, после по¬явления искусственного сердца, ста¬новится понятнее, как далеко смот¬рел писатель вперед, предугадывая сложные этические конфликты, не¬разрешимые порой противоречия в сфере экспериментов над человече¬ским организмом, над человеческой

жизнью. А в те годы это было совершенно необычно и «ненаучно», да и вообще до Беляева биологией и медициной в советской фантастике никто и не занимался...

Вдохновленный читательской поддержкой, писатель не отрывает¬ся от письменного стола. Один за другим, иногда дважды в год, из- под его пера выходят новые рома¬ны, появляется множество расска¬зов, однако новый большой успех ждет его после публикации в 1928 г. «Человека-амфибии». Читатели, оп¬рошенные журналом «Вокруг све¬та», единодушно назвали роман Бе¬ляева лучшим. Но одновременно возник и стал все более углубляться разрыв между писателем и крити¬кой, что доставило ему немало горь¬ких минут, а порой приводило в отчаянье.

В его сочинениях были, конечно, художественные слабости, так, на¬пример, ему с трудом удавались человеческие характеры, хотя в от¬личие от многих своих коллег- фантастов—современных ему и последующих — он прекрасно созна¬вал, что, игнорируя человека, ниче¬го значительного в фантастике не создашь. Но критика большей ча¬стью ставила под сомнение идейную суть его книг, она отрицала их полезность для воспитания совет¬ской молодежи, демонстрируя при этом поразительное, с сегодняшней точки зрения, непонимание целей, задач и возможностей фантастиче¬ской литературы.

Понятно, что ни тогда не было возможности, ни даже в грядущем нельзя будет пересадить жабры мо¬лодой акулы под человеческие ло¬патки. Но разве Ихтиандр — человек-рыба—был придуман писа¬телем для того, чтобы подвигнуть хирургов на врезание жабер младен¬цам? Ему нужно было создать ро¬мантическую фигуру, свободно и вольно чувствующую себя в чуждой человеку стихии, ему нужно было замахнуться на предрассудки о «бо¬жественной» неприкосновенности человеческого организма — и автор достиг своего: Ихтиандр близок, ин¬тересен, понятен бесчисленному

множеству мальчишек и девчонок.

Но это мы понимаем сейчас, сегодня. А тогда... Парадоксально, но факт: его, может быть, самого научного из наших фантастов (он и сам был уверен в том, что для фантастики научно-техническая ги¬потеза— главное), больше всего уп¬рекали в ненаучности. Дело дошло до того, что писатель должен был согласиться на издание своего рома¬на с послесловием «специалиста», который разнес в пух и прах науч¬ную основу книги.

Конечно, Беляев не был одинок. У него были верные друзья. За него печатно заступилась группа ученых. Многого стоила поддержка К. Э. Циолковского. Они ни разу не встретились друг с другом, но в своих письмах патриарх ракетопла- вания хорошо отозвался о его про¬изведениях и снабдил второе изда¬ние романа «Прыжок в ничто» сво¬им напутственным словом. Ответ¬ным жестом со стороны писателя было посвящение этого второго из¬дания великому ученому.

Есть сведения о том, что романы Беляева знал и ценил Г. Д. Уэллс.

Но прежде всего писатель чув¬ствовал, что его книги любимы чи¬тателями, нужны им, и не переста¬вал трудиться. Он хотел быть на переднем крае социалистического строительства, хотел быть рядом с героями первых пятилеток. Он много думал о том, какой должна быть новая фантастика, какими должны быть люди в ней, какие конфликты в обществе будущего можно себе представить; даже обра¬щался с подобными вопросами к Луначарскому.

К концу не слишком долгой жиз¬ни он пришел к выводу, может быть, интуитивному, что только тог¬да добьется успеха, только тогда станет настоящим другом и советчи¬ком молодежи, когда перестанет об¬резать крылья воображению. Он по¬нял, что писатель-фантаст не ответ¬ствен перед читателем за нарушение строгости научных формул, он отве¬чает лишь за те идеи, которые хочет донести до него. И Беляев возвращается к мотивам раннего

творчества. В конце 30-х гг. выхо¬дит отдельным изданием «Голова профессора Доуэля», рассказ прев¬ратился в роман, сохранивший и усиливший все основные идеи пер¬воначального варианта, и стало вид¬но, что писателя перестали пугать упреки в ненаучности; отрезанные головы его героев снова ожили, чтобы снова потрясти читателей и заставить их в очередной раз заду-маться над тем, что такое гуманизм, человечность, в чем истинное пред¬назначение науки.

Затем писатель берется за пе¬реработку еще одного романа 20-х гг.— «Человек, потерявший ли¬цо». На этот раз переработка идет коренная, ее результатом стал но¬вый роман «Человек, нашедший свое лицо». Это не просто игра названий, это новая идея, более серьезная и глубокая. Если в пер¬вом варианте уродливый комик То- нио Престо, излеченный искусством талантливого эндокринолога, упот¬ребляет свои новые возможности для мелкой мести личным врагам, то новый Тонио становится созна¬тельным борцом с общественным злом.

Наконец, Беляев пишет послед¬нее крупное произведение — роман «Ариэль», сказку о юноше, который мог летать, как птица, без всяких дополнительных приспособлений. «Ариэль» сразу вызывает в памяти «Блистающий мир» А. Грина, роман с очень сходными темой и идеей — о несовместимости буржуазной мора¬ли с истинной свободой. Это неожи¬данное сближение с Грином говорит о больших изменениях в творческой эволюции Беляева.

Великая Отечественная война за¬стала писателя прикованным к по¬стели, он был не в состоянии эваку¬ироваться из г. Пушкина под Ленинградом, и в январе 1942 г. его не стало.

Вместе с подъемом советской фантастики в конце 50-х гг. начина¬ется и новая жизнь беляевских книг. С тех пор его лучшие произве¬дения печатаются ежегодно, в сере¬дине 60-х гг. осуществлено первое собрание его сочинений, сейчас вы¬ходит второе. Книги фантаста снова в строю, они снова нужны строите¬лям и искателям, до сердца которых писатель мечтал дойти.

Всеволод Ревич

"Памятные книжные даты. 1984" М. Книга. 1984

В исторіи развитія русскаго пейзажа Левитан оказался и роли русскаго "барбизонца". Он не только завершил и своем творчествѣ так называемое реалистическое направленіе, но и направил русскій пейзаж в новое русло. Подобно французским барбизонцам, пейзаж для него был не только декораціей, но и извѣстным состояніем души. Левитан обновил технику русскаго пейзажа, дал новый рисунок, обогатил палитру новыми красками. Главное же он сумѣл как бы заглянуть за грань вещественнаго лика природы, прочувствовать и передать психологію пейзажа, его настроеніе. А вмѣстѣ с тѣм он умѣя заставятъ заговорить природу языком человѣческих чувств. Вложить в пейзаж и настроеніе тихой грусти, и почти безнадежную теску, и умиленность предзакатнаго раздумья. Он не искал для пейзажа красивых утолков, эффектных сочетаній. Он искал красоту в повседневной, простой жизни природы. И находил, ибо умѣл соединить частное с общим. Умѣл вездѣ находить великое "нѣчто". В одном из писем он говорит: "Я никогда еще не любил так природу, не был так чуток к ней, никогда еще так сильно не чувствовал это божественное нѣчто, разлитое во всем, но что не всякій видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, а постигается любовью".. В другом письмѣ он также говорит о том, как глубоко он чувствует "безконечную красоту окружающаго, подмѣчает сокровенную тайну, видит Бога во всем"...

Он страдал от того, что не мог выразить с желаемой полнотой эти большія ощущенія. И он упорно боролся за эти достиженія.

О характерѣ этого упорнаго труда можно судить по слѣдующему свидѣтельству Александра Бенуа: "Как долго, иногда годами, бился он над иным простѣйшим мотивом, переиначивая все снова, недовольный тѣм или другим, еще замѣтным диссонансом, мѣнял иногда всю композицію, раз ему казалось, что, его поэтическая и живописная мысль недостаточно "очищена". Иногда он только потому считал свою картину неоконченной, что на ней было слишком много подробностей, т. е. именно за то, что нравилось бы публикѣ".

В результатѣ этого упорнаго труда Левитан достиг не только высокаго техническаго совершенства, проложившаго новые пути для послѣдующих русских пейзажистов, но ему удалось передать на полотне "сокровенную тайну природы". И он научил нас открывать эту тайну и находить красоту и той повседневности скромнаго русскаго пейзажа, гдѣ до него, и не подозрѣвали ни тайны, ни красоты.

Всѣ его пейзажи, не смотря на кажущуюся их внѣшнюю неподвижность, пустынность, полны глубокой внутренней жизни, полны тепла и трепета великой матери-земли.

В его пейзажах не видно людей будто только для того, чтобы подчеркнуть, как интенсивно живет "мёртвая" природа.

Вот "Весна -- большая вода". Сколько движенія таит в себѣ эта с виду неподвижная, большая, весенняя вода! А деревья залитыя водою, готовыя раскрыть свои почки, а весеннія легкія облака, будто застывшія, и вѣчно измѣнчивыя!

Вот "Буря дождь", разразившаяся над штабелями дров в вырубленном лѣсу. Развѣ эти одинокія, уцѣлѣвшія от порубки, мокрыя, гнущіяся от вѣтра березы не напоминают безутѣшно-склоненных родственников над могилами близких?

Будто финал к толстовскому разсказу о смерти березы...

А вот "В сумерки". Деревенская церковка, кладбище, озаренныя не заходящим солнцем, а уже только его отблесками на облаках. И все это отражается и тихой поверхности озера... Короткій момент; когда послѣдніе лучи свѣта так причудливо играют на облаках.

Даже дорожки ("Тропинка") и гати ("У Омута") живут у Левитана своей особой жизнью и невольно уводят зрителя и таинственную даль...

Но одной из характерный и значительных особенностей творчества Левитана было то, что он первый проникся своеобразной красотой именно русскаго пейзажа.

Сам Александр Бенуа признавался, что именно Левитан заставил его повѣрить и красоту русской природы. Оказалось, что "прекрасен холодный свод ея неба, прекрасны ея качающіяся в дождь березы, прекрасны синія тѣни по весеннему снѣгу, алое зарево закатнаго солнца и бурныя, весеннія рѣки. Прекрасны всѣ отношенія ея особых красок, самых даже вялых, чахлых, сѣрых. Прекрасны всѣ линіи, даже самыя спокойныя и простыя".

Левитан любил русскій пейзаж и его необходимый аксессуар,-- русскія деревенскія церковки. Он любил заходить и час вечерней молитвы в эти старыя, уютныя церковки. Он любил их простую, наивную, милую архитектуру.

Любил закатное сіянье на церковных крестах. Послѣ него осталась цѣлая коллекція этюдов таких церковных крестов.

Левитан, еврей, как никто из русских до него проникся красотой русскаго пейзажа и научил русских художников понимать эту красоту. А понимать ее, как понимал сам Левитаи, доступно не чрез разум, а чрез великую любовь.

Своим творчеством, так глубоко проникнутый подлинным русским національным настроеніем, еврей Левитан засвидѣтельствовал глубокую любовь к родинѣ -- Россіи.

Как не вяжется это с тем нездоровым "націонализмом", который не может осознать себя иначе, как враждебно противопоставляя себя всему "инородческому"!

А. Бѣляевъ.

"Наш путь". Ялта.1920. No 128

http://az.lib.ru/b/beljaew_a_r/text_1920_...

***

«Перед нами «Список произведений А. Р. Беляева», составленный им в Пушкине для Ленинградского отделения Детгиза и датированный 24 ноября 1938 года. Из этого списка выяснилось, что Беляев писал пьесы, а также работал для театрального радиовещания и позднее — кинематографа...

/1938-1941/ "Пишу повесть для киевской газеты «Юный пионер»*— указывал он в конце составленного им списка произведений. Повесть осталась незаконченной."

https://unotices.com/book.php?id=115228&a...

Найдена

*с июля 1938 по июнь 1941 — «Юный пионер», она же — дошедшая почти до наших дней как "Юный ленинец"

Необычайные приключения профессора Небывалова. 1940

https://fantlab.ru/blogarticle52893

1930 «Рами»

«В 1930 году Беляев опубликовал „рассказ из колониальной жизни“, названный „Рами“. Действие его происходит в Индии. Рами — маленькая девочка, принадлежащая к касте неприкасаемых. Невольно вспоминаются те страницы романа „Ариэль“, где рассказывается о странствиях героя, его встречах с беднотой…» (Ляпунов Б. В. Александр Беляев; Критико-биографический очерк. М.: Советский писатель, 1967. С. 75).

Найден https://fantlab.ru/blogarticle64122

1933 «Алхимики, или Камень мудрецов» (Пьеса в стихах)

Светлана Беляева вспоминает, что у отца было еще одно произведение — утраченное:

«В Пушкине он написал пьесу в стихах „Алхимики, или Камень Мудрецов“. Желая узнать мнение о пьесе, отец дал почитать ее переводчице Анне Васильевне Ганзен. Ганзен одобрила пьесу. Тогда отец предложил ее ТЮЗу, но ее не приняли, сказав, что их артисты не умеют читать стихи»[275].

Возможно, перед нами еще один вариант повести «Золотая гора», вышедшей в 1930 году…

Или — воспоминание об этой повести. А может быть, и не только о ней…

Вглядимся в последовательность эпитетов: «камень мудрости», «философский камень», «мечта алхимиков»…

Ведь все это не более чем вариации названия пьесы: «Алхимики, или Камень мудрецов».

См. главу «Златые горы».

***

Засодимский, Павел Владимирович (1843-1912).

... Алхимик : Рассказ для детей ст. возраста : С рис. / П.В. Засодимский. — Москва : т-во И.Д. Сытина, 1904. — 79 с. : ил.; 25.

Изд. также под загл.: Чудесный камень мудрецов, или Алхимик

***

"Алхимики" — пьеса философская и забавная (Олег Орлов, СС АРБ, т.8, 1964)

***

«Дождевая туча» (Пьеса)

«В 1935 году… по ленинградскому радио передавалась научно-фантастическая пьеса Беляева „Дождевая туча“» (Ляпунов Б. В. Указ. соч. С. 119).

«Роза улыбается»

«Александр Романович [в мае 1941 г.] прочитал мне начало и рассказал конец своего нового рассказа, над которым работал в то время. Назывался он „Роза улыбается“. Речь в нем шла о девушке из капиталистического мира, которую не принимали на работу из-за ее печального лица. Везде нужны были служащие с веселыми, улыбающимися лицами, а Роза не могла улыбаться, у нее было большое горе. Тогда она решилась на пластическую операцию, и на лице ее появилась вечная улыбка. Но глаза оставались грустными, и ее все-таки не принимали на работу. Наконец ей повезло, она устроилась в похоронное бюро — там нужна была именно такая улыбка» (Подосиновская Л. Мои встречи с Александром Беляевым // Костер. 1967. № 8. С. 40).

«Чёрная смерть»

См. главу «Война».

15 июля в письме молодому поэту Всеволоду Азарову он с горечью сообщает, что написанный им рассказ «Черная смерть» отвергнут редакторами «Красной звезды» и журнала «Ленинград». А речь в рассказе шла о новом злодейском изобретении фашистов — бактериологическом оружии небывалой силы. Трудно предположить, что за три недели, прошедшие с начала войны, Беляев успел не только написать новый рассказ, не только его перепечатать, но и отослать машинопись в Москву («Красная звезда»), затем в Ленинград и уже получить отказы из двух редакций. Скорее всего, рассказ тот давно лежал в ящике письменного стола, не будучи востребован, — подписание советско-германского пакта о ненападении закрыло выход в свет многим антифашистским сочинениям… Но вот что совершенно ясно, так это причина, по которой редакции рассказ завернули: в час, когда немецкая орда стремительно движется на восток, пугать читателя фантазиями о каких-то еще неведомых немецких способах массового истребления советских людей… И кто знает — может, это и не фантазии вовсе?! В любом случае, распространять такие россказни явно не ко времени. Но Беляев не терял надежды, что, «возможно, немного позже научная фантастика и пойдет».

В том же письме Беляев сообщал, что оборонная комиссия Союза писателей предложила ему писать «зарисовки» с фронта и «портреты героев». Это требовало поездок… Можно было, конечно, направить свою фантазию в другую сторону — в прошлое… Тоже военное. Что-нибудь из эпохи Отечественной войны 1812 года… Но — как признался сам Беляев — «не хватает материала, да и с „историками“ мне и не тягаться».

***

Интересна находка поэта Вс. Азарова. Недавно, перебирая свой фронтовой архив, он обнаружил письмо А. Беляева, датированное июлем 1941 года. Письмо это было ответом на послание Вс. Азарова.

"15 июля 41 г. Дорогой Всеволод Борисович!

Благодарю за письмо.

О темах, о которых Вы пишите, я подумал в первую очередь и написал такой рассказ "Черная смерть", — подготовка фашистскими учеными — (неудавшейся) бактериологической войны. Послал в газету "Красная Звезда" — вернули. Послал в "Ленинград" вернули под тем предлогом, что "Ленинград" будет теперь выходить раз в месяц, при том же объеме. Но ведь если бы подошло, это не мотив. Кетлинская писала мне, что для бюро оборонной печати при С. С. П. нужны "зарисовки", "портреты героев".

Возможно немного позже научная фантастика и пойдет. Думал о темах из эпохи Отечественной войны 1812 года, но не хватает материала, да и с "историками" (очевидно, имеются в виду писатели, пишущие на исторические темы — Вс. Азаров) мне и не тягаться. Никогда не сетовал на свою инвалидность, а теперь досадно.

Но надеюсь все поправится. Только бы мне скорее найти свою линию. Хотя писать трудно: жара и на меня действует расслабляюще, да и много времени приходится отдавать дочери.

Крепко жму руку. А Беляев".

http://www.fandom.ru/about_fan/belyaev_05...

Лапотный Муций Сцевола (?)

https://litlife.club/br/?b=196944&p=95

Зимой 1939 года Беляев работает над романом «Пещера дракона» и обдумывает книгу о биологических проблемах, знакомясь с работой Института мозга, с трудами Павлова, Бехтерева.

https://www.litmir.me/br/?b=241745&p=...

В 1936-1937 гг. по свидетельству директора ленинградского отделения издательства «Молодая гвардия» Г. И. Мишкевича, Александр Романович работал над романом под условным названием «Тайга» – «о покорении с помощью автоматов-роботов таежной глухомани и поисках таящихся там богатств». Роман не был закончен, но сюжет о сухопутном корабле-вездеходе позже вошел в роман Беляева «Под небом Арктики» (в книге вездеход назывался «Тайга»).

Зимой 1939 года Беляев работает над фантастико-приключенческим романом для детей «Пещера дракона», который также никогда не был издан. Об этом романе мы узнаем только лишь из заметки Б. Белевича «Заметки читателя: А. Р. Беляев», опубликованной в газете «Большевистское слово» г. Пушкин, 1939, № 34 (16 марта), с.4:

«В настоящее время А. Р. Беляев работает над «Пещерой дракона». В этом романе особое внимание будет уделено транспорту будущего, его герои – молодые ученые – опустятся в глубины океана, взойдут на высочайшие горы, полетят на астероиды. На очереди стоит также книга об интереснейших биологических проблемах, над разрешением которых работает институт мозга». Обдумывает книгу о биологических проблемах, знакомясь с работой Института мозга, с трудами Павлова, Бехтерева.

В 1940-м году писатель набрасывает либретто для еще одного – технического – фильма «Покорение расстояний». Весной же он начинает работу над новым романом… А из воспоминаний писательницы Л. Подосиновской узнаем, что весной 1941-го писатель закончил рассказ «Роза улыбается» – грустная история о девушке-«несмеяне», а в письме от 15 июля 1941 г. к Вс. Азарову А. Беляев сообщал о только что завершенном фантастическом памфлете «Черная смерть» о попытке фашистских ученых развязать бактериологическую войну... Этот памфлет не приняла ни газета «Красная звезда» ни журнал «Ленинград», так что он так и остался не опубликованным.

http://archivsf.narod.ru/1884/aleksander_...

Из четырех очерков 1913 года, упоминаемых исследователями «из заграничных впечатлений» по подшивке «Смоленского вестника» удается найти два: «Прогулки на гидроаэроплане»[21] и «Восхождение на Везувий»[22]. Но, увы, нет ничего, напоминающего прогулки по раскопанным улицам Помпеи, рассказ о «…плавании на гондолах Венеции, о посещении замка Иф или квартала бедняков Сан-Лоренцо…». Это позволяет предположить, что Беляев сотрудничал с еще каким-либо изданием, где можно будут опубликованы эти очерки. Не могли же упоминания об этих очерках в работах А. Орлова[23] и М.А. Соколовой возникнуть на пустом месте.

https://royallib.com/read/andrienko_anna/...

Одновременно он печатается в качестве музыкального критика и театрального рецензента в газете «Смоленский вестник». И не перестает мечтать о далеких путешествиях. Накопив деньги, в 1917 году он уезжает за границу. Несколько месяцев, проведенных в Италии, Франции, Швейцарии, принесли будущему писателю запас впечатлений на всю его жизнь. Он поднимался к кратеру Везувия, летал на гидроплане, бродил по раскопанным улицам легендарной Помпеи; в Венеции плавал на гондоле по узким и грязным каналам, в Швейцарии — на лодке по Женевскому озеру, в Марселе посетил знаменитый замок Иф, а в Риме — мрачный квартал бедняков Сан-Лоренцо.

Вернувшись на Родину, Беляев погружается в кипучую деятельность: работает в газете «Смоленский вестник» .

https://royallib.com/read/belyaev_aleksan...

В газете «Смоленский вестник» время от времени стали появляться подписанные разными псевдонимами его театральные рецензии, отчеты о концертах, литературных чтениях. Новое увлечение было не только интересно, но и давало приработок. А когда Александру Беляеву, уже присяжному поверенному, довелось в 1911 году удачно провести крупный — по смоленским масштабам, конечно, — судебный процесс, дело лесопромышленника Скундина, и получить первый в жизни значительный гонорар, он решил побывать в Европе. В автобиографии об этой поездке сказано скупо: «Изучал историю искусств, ездил в Италию изучать Ренессанс. Был в Швейцарии, Германии, Австрии, на юге Франции». И все. Но на самом деле поездка эта, пусть длившаяся не так уж долго, всего несколько месяцев, означала для Беляева очень много. Он впервые оказался за пределами привычного и знакомого до мелочей мира провинциальных городов Российской империи.

И вот — Италия. Венеция, Рим, Болонья, Падуя, Неаполь, Флоренция, Генуя... За каждым названием — века и тысячелетия истории, от загадочных этрусков и гордых римлян до похода Гарибальди. Но молодой русский адвокат не из тех туристов, что толпами бродят по Форуму и развалинам Колизея или обнюхивают Тройнову колонну с неизменным бедекеровским путеводителем в руках. Он должен заглянуть в кратер Везувия, побродить по раскопанным виллам и улицам Помпеи, проникнуться былым величием Рима, впитать в себя гармоническое изящество венецианских палаццо. Он хочет понять жизнь простых итальянцев — там, в злополучном римском квартале Сан-Лоренцо, который поставлял Вечному городу наибольшее количество преступников.

Свои непраздные впечатления от «жемчужины Средиземноморья» он впоследствии передаст героине «Острова Погибших Кораблей» Вивиане Кингман: «Венеция?.. Гондольер повез меня по главным каналам, желая показать товар лицом, все эти дворцы, статуи и прочие красоты, которые позеленели от сырости... Но я приказала, чтобы он вез меня на один из малых каналов, — не знаю, верно ли я сказала, но гондольер меня понял и после повторного приказания неохотно направил гондолу в узкий канал. Мне хотелось видеть, как живут сами венецианцы. Ведь это ужас. Каналы так узки, что можно подать руку соседу напротив. Вода в каналах пахнет плесенью, на поверхности плавают апельсиновые корки и всякий сор, который выбрасывают из окон. Солнце никогда не заглядывает в эти каменные ущелья. А дети, несчастные дети...

Анатолий Бритиков, Андрей Балабуха. Три жизни Александра Беляева. Статья, 1983 год https://fantlab.ru/edition5204

«Изучил историю искусств, ездил в Италию изучать Ренессанс. Был в Швейцарии, Германии, Австрии, на юге Франции» [4]. Запомнились ему Венеция, о которой он рассказывал друзьям и

близким восторженно и в то же время с грустью, Рим, Болонья, Падуя, Неаполь, Флоренция, Генуя… Он поднимался на Везувий и даже загляды- вал в кратер вулкана, бродил по раскопанным виллам и улицам Помпеи, впитывал в себя гармоничное изящество знаменитых палаццо, а, изучая жизнь простых итальянцев, даже посетил злополучный и мрачный римский квартал Сан-Лоренцо, поставлявший Вечному городу наибольшее коли- чество преступного «элемента» [13, 14]. В Венеции Беляев плавал на гондолах по каналам, летал на гидроплане, а в Марселе посетил известный всему миру (благодаря роману А. Дюма «Граф Монте- Кристо») таинственный замок Иф. Несколько месяцев, проведённых за границей, принесли буду- щему писателю большой запас впечатлений на всю жизнь. Беляев мечтал о новых путешествиях: в

Америку, в Японию, в Африку. В Швейцарии Александру Беляеву запомнились пронзительная

тишина лозаннских и бернских музеев, а также прекрасных библиотек, в которых будущему писателю посчастливилось поработать с уникальной литературой. Он ещё не знал, что больше покидать

пределы родной страны ему уже не удастся. Возвратившись в Смоленск, Беляев активно работает в газете «Смоленский вестник» и скоро становится её штатным редактором.

АЛЕКСАНДР БЕЛЯЕВ: УДИВИТЕЛЬНАЯ СУДЬБА, СМЕРТЬ И БЕССМЕРТИЕ ВЕЛИКОГО ФАНТАСТА. УРОКИ ЖИЗНИ ДЛЯ МЕДИКОВ. Пересадин Н.А., Фролов В.М.

***

Беляев начал писать книгу о Циолковском (рукопись во время войны затерялась). Была почти закончена книга о жизни К. Э. Циолковского. ...для ЖЗЛ, но её отвергло издательство из-за некоторых мистических черт "небожителя", приданных Беляевым Циолковскому. .

... http://www.fandom.ru/about_fan/haritonov_... ...

Была почти дописана книга о жизни К.Э. Циолковского.

https://fantlab.ru/blogarticle71443

…К теме жизни и творчества Циолковского за четверть века — с 1916-го по 1940-й — Беляев обращался неоднократно[347]*. Но самое главное — книга света так и не увидела.

Все, что мы о ней знаем, — это краткое упоминание в беляевских письмах 1941 года Борису Никитичу Воробьеву. В 1940 году в серии «Жизнь замечательных людей» вышла написанная Воробьевым биография Циолковского, и 25 апреля 1941 года Беляев сообщает:

«Мною самим была написана биография К. Э. для издательства „Молодая гвардия“. По ряду причин биография не была напечатана (едва ли не главная заключалась в том, что некоторые эпизоды редактору показались неприемлемыми). Этот материал едва ли уже используют. Для Вас, быть может, он и представит некоторый интерес. Если хотите, я пришлю рукопись»[348].

Адресат, судя по всему, интереса не выказал, и рукопись пропала.

3 мая 1941 года разговор идет уже о книге Воробьева:

«На меня книга произвела очень хорошее впечатление и углубила мое понимание К. Э., хотя я о нем знаю много, пожалуй, побольше других биографов. Я сам замышлял биографию К. Э. именно в этом плане, но у меня не хватало того материала, который великолепно знаете Вы. И потому мне иногда приходилось прибегать к догадкам и интуиции, а это не всегда надежный материал»[349].

Скучнейшее сочинение Воробьева едва ли заслуживало высокой оценки писателя. Не могла пройти мимо внимания Беляева и еще одна характерная черта книги — неискренность. Будучи председателем Комиссии по изучению научного наследия Циолковского, Воробьев был прекрасно осведомлен об истинных взглядах калужского затворника на природу, Бога и мироздание. А Воробьев превратил жизнь Циолковского в советский лубок: несгибаемый атеист, жертва царизма, без колебаний вставший на сторону советской власти, не устающий благодарить советское правительство и лично товарища Сталина за внимание и заботу…

Мог ли Беляев замышлять такую биографию Циолковского? Трудно поверить, и прежде всего потому, что подобное сочинительство мучительно и неинтересно…

Что же увлекло Беляева в личности Циолковского? Куда вела Беляева интуиция, какие догадки он строил? 17 июня 1941 года в письме все тому же Воробьеву он роняет несколько слов:

«Константин Эдуардович Циолковский обжился в небе, как едва ли кто»[350].

И эта фраза позволяет догадаться, какой ключ к жизни и творчеству Циолковского отыскал Беляев. И тогда мы понимаем, что если не книга, то первый набросок ее до нас дошел — это очерк 1930 года.

http://az.lib.ru/b/beljaew_a_r/text_1930_...

Вот это человек — ему не то что страны, целой планеты мало! Ему Солнечная система тесна… Эфирное создание, безразличное к звериной борьбе классов за передел жалких земных благ — нет ни бедных, ни богатых, а есть единое безмерно богатое человечество! И над всем сияющим миром одно только имя — Циолковский! Словно нет и не было других гениев всех времен и народов… И о советской власти ни слова… А что о ней говорить — она такое же безотрадное настоящее, жить в котором недостойно человека[351].

Ну, ладно, о Сталине, Ленине, советской власти Беляев только промолчал. Но ведь были в книге еще и «некоторые эпизоды», которые редактор счел «неприемлемыми»… О их содержании можно теперь лишь строить догадки, опираясь на интуицию.

Итак, социального заказа издательства Беляев не выполнил. Зато Воробьевым и объяснять ничего не надо. Им только намекни, и сразу станет Циолковский истинно советским человеком, чья жизнь началась в 1917 году.

А до того вся была унижение и прозябание.

* 347 — Кроме приведенной выше статьи «Изобретатели» (1916), см. также: Беляев А. Гражданин Эфирного Острова // Всемирный следопыт. 1930. № 10–11: Беляев А. К. Э. Циолковский // Полярная правда. 1932. № 60. 15 сентября: Беляев А. Памяти великого ученого изобретателя // Юный пролетарий. 1935. № 23; Беляев А. К. Э. Циолковский // Большевистское слово. 1938. 18 сентября; Беляев А. Великий транспортник // Большевистское слово. 1939. 28 сентября; Беляев А. Он жил среди звезд // Большевистское слово. 1940. 19 сентября. Часто приписываемый Беляеву анонимный некролог «Константин Эдуардович Циолковский» (Вокруг света. 1935. № 10. С. 14–16) является, по всей видимости, плодом коллективного творчества.

https://coollib.in/b/252498-zeev-bar-sell...

***

Сказал, что пишет сценарий «Когда погаснет свет» /1939-40/, уже кончает его, а потом «заберется на долгое время на Марс». Готовится к выходу его последний роман «Ариэль». «Вы прочитаете его первая», — сказал Александр Романович. К сожалению, «забраться на Марс» ему уже не удалось.

Л. Подосиновская. Мои встречи с Александром Беляевым. 1967

*

В подшивке газеты «Смоленский вестник» за 1913 год на глаза мне попалась целая серия очерков, подписанных «Александр Беляев» и точно датированных — число, месяц, год. Очерки о римских трущобах, о восхождении на Везувий, о замке, где был заточён герой романа «Монте-Кристо»... И наконец, рассказ о прогулке на гидроаэроплане...

О. Орлов Предисловие к очерку А. Р. Беляева ПРОГУЛКА НА ГИДРОАЭРОПЛАНЕ. «Костер», 1971, № 8, с. 43

Восхождение на Везувий и Прогулка на гидроаэроплане — найдены

***

Находясь в Киеве, написал рассказ с рабочим названием "МАРЕВО" о человеке, живущим в иллюзиях (28:45)

***

В ту пору трудно было купить бумагу и карандаши. Друзья, навещая его, приносили огрызки карандашей, листки бумаги и даже старые конторские книги. Александр Романович писал много стихов некоторые из которых посвящал няням. Одно стихотворение, которое он написал в те тяжелые для него годы, называлось "Звезда мерцает за окном". Через несколько лет он положил его на музыку и оно было напечатано в Киеве, уже как романс:

Звезда мерцает за окном

Тоскливо, холодно, темно

И дремлет тишина кругом

Не жить, иль жить, мне все равно

Устал от муки ожиданья

Устал гоняться за мечтой

Устал от счастья и страданья

Устал я быть самим собой.

Уснуть и спать не пробуждаясь,

Чтоб о самом себе забыть

И в сон последний погружаясь

Не знать, не чувствовать, не быть.

http://eva-sova07.narod.ru/p0151.htm

О поэтическом творчестве Беляева рассказала его дочь: в начале 1920-х, лежа в ялтинской больнице Красного Креста, Беляев «писал много стихов, некоторые из них посвящал няням».

Из стихотворений той поры одно сохранилось. Впоследствии киевский приятель Беляева, композитор Федор Надененко, положил слова на музыку и превратил в романс, изданный в 1931 году.

А вот слова:

Звезда мерцает за окном.

Тоскливо, холодно, темно.

И дремлет тишина кругом…

Не жить иль жить — мне все равно…

Устал от муки ожиданья,

Устал гоняться за мечтой,

Устал от счастья и страданья,

Устал я быть самим собой.

Уснуть и спать, не пробуждаясь,

Чтоб о себе самом забыть,

И, в сон последний погружаясь,

Не знать, не чувствовать, не быть…

Две последние строфы, приписав их французскому поэту-неудачнику Мерэ, Беляев вставил в свой рассказ «Ни жизнь, ни смерть» (1926 года).

Что можно сказать по поводу этих стихов? Не Блок… И еще — Федор Надененко мог, конечно, положить их на музыку. Но среди публикаций киевского композитора такого произведения не числится. Да и представить, что в СССР 1930-х годов редактор какого-нибудь издательства, журнала или газеты отважился напечатать романс на такие упадочнические слова… Нет, это совершенно немыслимо!

Поэтому более правдоподобным представляется рассказ вдовы писателя — Маргариты Константиновны: стихотворение Беляев действительно написал лежа в ялтинской больнице — в «минуты душевной слабости». А несколько лет спустя сам и положил его на музыку.

https://www.litmir.me/br/?b=196944&p=59

Была еще одна супружеская пара – композитор Федор Надененко с женой, тоже певицей.

http://archivsf.narod.ru/article/1984/art...

В музыкальном творчестве особое внимание Надененко уделял вокальной музыке; свои первые романсы: «Звезда мерцает за окном» (романс для фортепиано), «В эти дни», «Большое счастье» и другие Надененко опубликовал еще в 1924 году.

http://kurskonb.ru/our-booke/kurjane/doc/...

Найден https://fantlab.ru/blogarticle53001

***

Рассказ о создании Единой Высоковольтной Сети страны

Пики: Из нового романа об электрификации СССР // Юный пролетарий (Ленинград), 1933, №11 – с.16-17

Как называется роман?

(библиография Бугрова-Халымбаджи из сборника Поиск-87)

В 1933 году появилась и глава из романа об электрификации СССР. Она называлась "Пики".

Роман задумывался как фантастический -- действие в нем происходит в то время, когда уже создана Единая Высоковольтная Сеть страны. Герой, о котором идет речь в отрывке, -- главный диспетчер этой сети. Он командует нагрузкой и как бы видит у себя на пульте управления, что происходит с потоками энергии, куда и как она идет. Потребление энергии зависит от условий, в которых живет и трудится человек. Пики на графиках нагрузки -- это своеобразная летопись жизни.

Беляев словами своего героя рассказывает о том, какими были эти пики раньше, рассказывает образно, рисуя быт, экономику небольшого провинциального городка, который постепенно преображается. Показывает писатель разные эпохи -- вплоть до того времени, когда пики, моменты наивысшей нагрузки электростанций сгладились, когда стало возможным вести энергетическое хозяйство по единому продуманному плану. Этого нельзя достигнуть при капитализме -- заключает автор, сравнивая энергетику капитализма и социализма.

https://fantlab.ru/blogarticle52767

http://old.mirf.ru/Articles/art6084.htm

Собственно, сама глава есть. Роман не найден.

Публицист Федор Морозов считает, что смерть писателя вполне могла быть связана с тайной Янтарной комнаты. Дело в том, что последняя вещь, над которой работал Беляев, была посвящена именно этой теме. Никто не знает, что он собирался написать о знаменитой мозаике. Известно только, что Беляев еще до войны многим рассказывал о своем новом романе и даже цитировал знакомым некоторые отрывки. С приходом в Пушкин немцев активно заинтересовались Янтарной комнатой и спецы гестапо. Они, кстати, так и не смогли до конца поверить, что им в руки попала подлинная мозаика. А потому активно искали людей, которые располагали бы информацией по этому поводу. Не случайно два офицера гестапо ходили и к Александру Романовичу, пытаясь выведать, что ему известно об этой истории. Рассказал ли писатель им что-нибудь, или нет, не известно. Во всяком случае, никаких документов в архивах гестапо пока обнаружить не удалось. А вот ответ на вопрос, могли ли Беляева убить из-за его интереса к Янтарной комнате, кажется не таким уж сложным. Достаточно вспомнить, какая участь постигла многих исследователей, которые пытались отыскать чудесную мозаику.

Фёдор Морозов:

Мне эту версию рассказал Владимир Николаевич Смирнов, руководитель Пушкинской краеведческой секции после Евгения Головчинера. Рукописи я не видел и не мог видеть. Даже дочка Беляева ничего не помнит и не знает. Беляев был человеком больным и не любил вмешательства в его дела. Роман Беляева разумеется был фантастическим, но с погружением в масонство, к которому Беляев имел какое-то отношение и даже учил эсперанто. Роман был о масонском искусстве и фантастичности этого вида искусства. При НЭПе такие романы пользовались определённым спросом как и "Мастер и Маргарита", это были романы о добре и зле и о том, что грань между злом и добром условна... Это была попытка оспорить точку зрения о том, что большевизм это сатанизм, то есть противопоставление вере. И Булгаков, и Беляев пробовали представить поворот в политике Сталина, осуществлённый в 1927 году как попытку представить Сатану и Бога, как две стороны одной медали. Я думаю, что роман Беляева о Янтарной комнате прослеживал то, с чем её создание было связано.

http://itog.info/blogs/spiridonn/aleksand...

В этой связи не покажется странным, что немецкая разведка тайно рылась в архиве А.Беляева[67] в оккупированном Пушкине, под Ленинградом. Особенно если учесть, что А.Беляев был в тесной дружбе с К.Циолковским, что последний после прихода Гитлера к власти прервал переписку с сотрудниками В. фон Брауна, которую они настойчиво поддерживали, и информация из Калуги прекратилась; что патриарх ракетного дела в предисловии ко второму изданию «Прыжка в ничто» высоко оценил научную сторону романа. Известный писатель и ученый Ж.Бержье, участник Сопротивления, рассказывает, что гестапо конфисковало у него при аресте библиотеку научно-фантастической литературы. В ней, к слову сказать, было немало книг советских авторов.[68] Из книги Ж.Бержье «Секретные агенты против секретного оружия», а также из других источников известно, что американских разведчиков обязывают читать научную фантастику и она составляет значительную часть обширных книжных фондов ЦРУ. В руки Ж.Бержье попался циркуляр госдепартамента, предписывавший достать экземпляр книги А.Беляева «Борьба в эфире» (библиографическая редкость).[69]

67

О.Орлов — Биографический очерк об А.Беляеве. / А.Беляев — Собр. соч. в 8 тт., М.: Мол. гвардия, 1964. с.516.

68

Ж.Бержье — Советская НФ литература глазами француза, с.411.

69

Там же. с.412.

https://litlife.club/books/129362/read?pa...

***

"Кто не читал или не видел в кино сказку "Огниво", про бывалого солдата? Так вот, отец рассказывал ее мне, а потом, когда она кончилась, стал выдумывать новые приключения про солдата, которого стал называть Солдат Яшка — Медная пряжка. Много всяких сказок прочла я в детстве, и русских, и других народов, но таких смешных чудес, как в папиной сказке, нигде не читала. Ну где можно прочесть про чертей и чертиков, которые бы дружили с людьми? И о Бабе-Яге, которая от старости разучилась колдовать и у нее все получалось наоборот? Смешная была сказка и удивительная....Солдат Яшка подружился в лесу с чертенятами, с Бабой-Ягой, которая по старости разучилась колдовать, а также в лесу жил колдун Ю-Ю, который когда учился читать, то кроме буквы Ю ничего не выучил." https://www.proza.ru/2015/02/09/868

Воспоминания Светланы Александровны Беляевой.

"Дочь писателя, Светлана Беляева, припомнила сказку о Яшке Медной Пряжке — сказку бесконечную, которую отец рассказывал ей каждый вечер, когда она ложилась спать, а засыпать не хотела, — а его жена, Маргарита Константиновна, пересказала мне длинное продолжение «Человека-амфибии», — как его думал писать сам Беляев..."

О. Орлов

***

Обаятельный образ А.Р. Беляева запал мне в душу с тех пор, ког- да он помогал нам – гимназистам Смоленской частной гимназии Н.П. Евневича – поставить вместе с ученицами женской гимназии E.Г. Швиттау («швиттавками») на одном из наших ученических вече- ров чудесную, фантастическую пьесу-сказку «Три года, три дня, три минуточки», взятую из какого-то детского журнала. Взяв за основу сюжетный стержень этой сказки, А.Р. Беляев как постановщик-ре- жиссер сумел творчески доработать, обогатить её множеством ин- тересных вводных сцен, расцветить её яркими красками, насытить музыкой и пением. Фантазия его не знала границ! Он органично

«вращивал» в ткань сказки придуманные им острословные репли- ки, диалоги, массовые сцены, хоровые и хореографические номера. Были здесь сцены, навеянные мотивами подводного царства из рус- ской былины о Садко – богатом госте новгородском. Были залитые трепетным лунным светом русалочьи хороводы, сопровождаемые песнями («Любо нам порой ночною» и «Тише, тише») из «Русалоч- ки» А.С. Даргомыжского.

Запомнились мне в этом нашем спектакле и слепцы-нищие с мальчиком-поводырём, словно привезённые Александром Ро- мановичем откуда-то с сельской пыльной и шумной ярмарки или церковной паперти прямо на сцену. Каждый слепец брёл, опира- ясь одной рукой на посох, а другую руку положив на плечо иду- щего впереди. Старший из них запевал, а остальные поочерёдно вступали, и голоса их сливались в общем нестройном хоре:

Мы нищая братия,

Мы должны бога молити, Христа милости просити,

Кто нас кормит, кто нас поит, Обувает, одевает,

Грешно тело прикрывает, Дедушек, бабушек, дядюшек, тётушек

............................

Всех же их по имени Господь же ты знаешь. Запиши их, Господи,

В грамоты церковные, Вознеси их Господи,

За престолы святые-духовные...

Долго я не мог понять, где «выкопал» Александр Романович слова и мелодию этой попевки. Лишь много лет спустя, с помощью вы- дающегося знатока песенно-музыкального фольклора, доцента Ле- нинградской консерватории, смолянина Ф.А. Рубцова мне удалось найти несколько отличающуюся запись в сборнике народных песен, записанных Терентием Филипповым и обработанных композитором Н.А. Римским–Корсаковым (в сборнике см. № 6 –«Заздравная»).

Эта попевка слепых нищих, как равно и всё остальное, что так щедро внесла в пьесу–сказку творческая фантазия А.Р. Беляева, глу- боко и навсегда поселилась в моей памяти. И вот, спустя многие десятилетия, я с глубочайшей благодарностью вспоминаю Алек- сандра Романовича – этого увлекающегося и увлекающего роман- тика. Я словно вновь вижу вспышки стёкол пенсне, через которые на репетициях глядели, бывало, на меня и моих товарищей умные, добрые, весёлые глаза чудесного художника-воспитателя.

Ч. М. Яковлев, краевед

"Смоленские годы Александра Беляева" 2014

На сегодняшний день остаются в розыске:

Из четырех очерков 1913 года, упоминаемых исследователями «из заграничных впечатлений» по подшивке «Смоленского вестника» удается найти два: «Прогулки на гидроаэроплане»[21] и «Восхождение на Везувий»[22]. Но, увы, нет ничего, напоминающего прогулки по раскопанным улицам Помпеи, рассказ о «…плавании на гондолах Венеции, о посещении замка Иф или квартала бедняков Сан-Лоренцо…». Это позволяет предположить, что Беляев сотрудничал с еще каким-либо изданием, где можно будут опубликованы эти очерки.

1933 «Алхимики, или Камень мудрецов» (Пьеса в стихах)

1935 «Дождевая туча» (Пьеса)

1941 «Роза улыбается» (Рассказ)

1939-1941 (?) "Чёрная смерть" (Рассказ)

Зимой 1939 года Беляев работает над романом «Пещера дракона» и обдумывает книгу о биологических проблемах, знакомясь с работой Института мозга, с трудами Павлова, Бехтерева.

В феврале 1938-го он уверял, что «задумал повесть о достижениях астрономии и роман о будущем советской медицины»[374].

{см. "Лабораторию Дубль-Вэ"}

В марте 1939-го сообщил, что:

«…работает над „Пещерой дракона“. В этом романе особое внимание будет уделено транспорту будущего, его герои — молодые ученые — опустятся в глубины океана, взойдут на высочайшие горы, полетят на астероиды. На очереди стоит также книга об интереснейших биологических проблемах, над разрешением которых работает институт мозга»[375].

Вероятно, «будущее советской медицины» ковалось в Институте мозга…

А в апреле 1941-го совершенно неожиданно стало известно, что:

«…скоро выйдет из печати в издательстве „Советский писатель“ новый научно-фантастический роман А. Р. Беляева — „Ариэль“ (летающий человек)»![376]

Работу же над «медицинским» романом писатель, видимо, забросил, поскольку теперь:

«…в плане работ — жизнь на Марсе. Александр Романович хочет заселить эту планету мыслящими, развитыми, культурными существами, живущими в условиях развернутого (так!) коммунистического общества»[377].

Больше ничего об этих сочинениях не известно, можно лишь предположить, что «марсианский» роман — это новый этап работы над «Пещерой дракона»…

374

Кремнев Г. Указ. соч. С. 4.

375

Белевич Б. Заметки читателя: А. Р. Беляев // Большевистское слово. 1939. № 34. 16 марта. С. 4.

376

Головко С. Указ. соч. С. 4.

377

Там же.

ЗБС. АБ. 2013

В 1936-1937 гг. по свидетельству директора ленинградского отделения издательства «Молодая гвардия» Г. И. Мишкевича, Александр Романович работал над романом под условным названием «Тайга» – «о покорении с помощью автоматов-роботов таежной глухомани и поисках таящихся там богатств». Роман не был закончен, но сюжет о сухопутном корабле-вездеходе позже вошел в роман Беляева «Под небом Арктики» (в книге вездеход назывался «Тайга»).

В 1940-м году писатель набрасывает либретто для еще одного – технического – фильма «Покорение расстояний»

Беляев начал писать книгу о Циолковском (рукопись во время войны затерялась). Была почти закончена книга о жизни К. Э. Циолковского. ...для ЖЗЛ, но её отвергло издательство из-за некоторых мистических черт "небожителя", приданных Беляевым Циолковскому (1940?)

"Сказал, что пишет сценарий «Когда погаснет свет» /1929-40/, уже кончает его, а потом «заберется на долгое время на Марс». Л. Подосиновская

Одна из знакомых Николая Павловича очень хотела знать от самого автора о дальнейшей судьбе Ихтиандра, героя романа «Человек-амфибия». Александр Романович придумал, специально для нее, такой конец: Ихтиандр добрался до старого друга профессора Сальватора. Там Ихтиандр встретил такую же девушку. Они поженились, и у них родились дети-амфибии.

Светлана Беляева. ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ОТЦЕ.

http://eva-sova07.narod.ru/p0151.htm

Публицист Федор Морозов считает, что смерть писателя вполне могла быть связана с тайной Янтарной комнаты. Дело в том, что последняя вещь, над которой работал Беляев, была посвящена именно этой теме. Никто не знает, что он собирался написать о знаменитой мозаике. Известно только, что Беляев еще до войны многим рассказывал о своем новом романе и даже цитировал знакомым некоторые отрывки.

https://fantlab.ru/blogarticle52764

karaby

авторитет

сообщение 28 июня 2018 г. 06:55   цитировать   | В журнале "На суше и на море" (М., Мол. гвардия) в № 12 за 1929 анонс:

https://fantlab.ru/forum/forum14page1/top...

Вс. Воеводин, 1946

https://fantlab.ru/work889864

Б. Ляпунов, "Александр Беляев" Изд-во Советский писатель, М., 1967 г.

http://az.lib.ru/b/beljaew_a_r/text_1967_...

Здесь было бы уместно, очевидно, вспомнить о неумышленном превращении в “иностранца”, приключившемся в 1928 году с Александром Романовичем Беляевым: его рассказ “Сезам, откройся!!!”, подписанный псевдонимом “А. Ром”, был из “Всемирного следопыта” перепечатан другим популярным нашим журналом — ленинградским “Вокруг света” — уже как истинно переводной. При этом “А. Ром” превратился в “А. Ромс”, соответственно изменилось и название рассказа: “Электрический слуга”. И в годовом оглавлении рассказ, естественно, попал в раздел “Повести и рассказы иностранных авторов”...

(из статьи В. Бугрова "И выдумали самих себя!" / Уральский следопыт. — 1970. — № 7. — С. 72-77

***

Фантаст А. Р. Беляев, автор романа "Человек-амфибия", рассказ "Сезам, откройся!" подписал "А. Ром", использовав своё отчество Романович. Впоследствии этот рассказ был напечатан в журнале "Вокруг света" уже как перевод с английского; автором значился А. Ромс...

В. Дмитриев. Скрывшие своё имя. М. Наука. 1977

***

он же: Сезам, откройся! // Всемирный следопыт. 1928. № 4. С. 286–297 [Подпись: А. Ром].

Указ. соч. [Под назв.: «Электрический слуга»] // Вокруг света. Л. 1928. № 49 [Подпись: Ромс]. [Опубликованный в ленинградском журнале «Вокруг света» (1928. № 49. С. 7—11) рассказ «Электрический слуга» представляет собой обратный перевод с иврита из нью-йоркской еврейской газеты].

Зеев Бар-Селла. Александр Беляев . 2013

Наиболее вероятно, что он печатался в газете "Моргн фрэйхайт".

Популярной ежедневной газетой на идиш в США была «Морнинг фрайхайт», основанная в 1922 г. как орган еврейской секции компартии США. Ее редактором долгое время был М. Ольгин (в 1925–28 гг. — вместе с М. Эпштейном). Уровень журналистики в газете был высок. На ее страницах выступали многие еврейские писатели США: Х. Лейвик, М. Л. Гальперн, Д. Игнатов и другие. Газета неизменно поддерживала политику Советского Союза.

М.Ольгин (Мойше-Иосиф Новомисский)

Жёлтая смерть «Вокруг света» (Ленинград) 1929 год №8

https://fantlab.ru/blogarticle40759

https://fantlab.ru/blogarticle62035

***

«Воскрешение из мертвых» – ф. 613 оп. 1 ед. хр. 5600 Беляев А. «Воскрешение из мертвых». Роман. Приложены вырезки из журнала «Искры Науки» со статьями Брюхоненко С. С. и Чечулина С. И. и газетная вырезка.

Рукописи

Шифр : ф. 613 оп. 1 ед. хр. 5600

Номер фонда : 613

Раздел систематизации описи : Техническая редакция\Рукописи

Номер единицы хранения : 5600

Заголовок :

Беляев А. "Воскрешение из мертвых". Роман. Приложены вырезки из журнала "Искры Науки" со статьями Брюхоненко С. С. и Чечулина С. И. и газетная вырезка.

Крайние даты : 1928

Авторы-персоны

Беляев А.

Способы воспроизведения

Машинопись с правкой

* скорее всего — Голова профессора Доуэля

***

ф.613 оп.7 ед. хр.313 Авторское дело Беляева А. Р. 30 ноября 1955-20 сентября 1956 17

***

"Неразысканные художественные произведения Александра Беляева

1. Пьеса "Алхимик" (1933). Была отправлена на хранение в БКО, где и сгинула.

2. Пьеса "Дождевая туча" (1935). Передавали по радио. Рукопись утрачена.

3. Рассказ "Роза улыбается". Был отправлен на хранение в БКО, где и сгинул.

4. Рассказ "Черная смерть". Был отправлен на хранение в БКО, где и сгинул.

5. Роман "Пещера дракона". Судя по всему, были написаны только первые главы.

6. Еще два очерка из путешествий. Никто не знает, где они были опубликованы.

7. Роман "Тайга". Не был завершен. Вещь в переработанном виде вошла в состав романа "Под небом Арктики".

8. Возможно, в газетах затерялись еще два-три рассказа.

Была еще книга о Циолковском, но это, похоже, не художка.

Полагаю, рано или поздно все эти пять-семь рассказов найдутся. И всё."

https://fantlab.ru/blogarticle52930

***

Он заканчивает либретто для техфильма "Покорение расстояний", работает над сценарием по уже печатающемуся, написанному им же, научно-фантастическому роману — "Когда погаснет свет" (в книге поставлена проблема — укрепление человеческого организма радиоэлементами). Скоро выйдет их печати в издательстве "Советский писатель" новый научно-фантастический роман А. Р. Беляева — "Ариэль" (летающий человек).

В плане работ — жизнь на Марсе. Александр Романович хочет заселить эту планету мыслящими, развитыми, культурными существами, живущими в условиях развернутого коммунистического общества.

— Свою цель, как писателя, — говорит Александр Романович, — я вижу в том, чтобы популяризировать научные проблемы, имеющие актуальное значение и могущие быть попользованными для социалистического строительства.

С. Головко "МАСТЕР НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ"

(Писатель А. Р. Беляев)

"Большевистское слово", Пушкин, 1941, № 38, (1.04), С.4

Жизнь Александра Беляева – литературный подвиг. За 15 лет работы им создано 23 романа и повести. Но выходило еще множество рассказов и очерков под разными псевдонимами. Болезнь, война и ранняя смерть не позволили ему осуществить давнюю мечту – написать многоплановый роман о будущем человечества и человека.

Г. Кузнецов. Служить гуманизму. газета "За науку в Сибири" 22.03.1984

***

Неразысканные художественные произведения Александра Беляева:

1. Пьеса "Алхимик" (1933).

2. Пьеса "Дождевая туча" (1935). Передавали по ленинградскому радио.

3. Рассказ "Роза улыбается" (1941)

4. Рассказ "Черная смерть" (1941)

5. Роман "Пещера дракона" (1939)

6. Еще два очерка из путешествий (1913)

7. Роман "Тайга". Не был завершен. Вещь в переработанном виде вошла в состав романа "Под небом Арктики" (1936-1937)

8. Сказка "Яшка Медная Пряжка" (примерно 1933-1935 гг., есть в воспоминаниях дочери в электронке)

9. В 1933 году появилась и глава из романа об электрификации СССР. Она называлась "Пики".

10. Рукопись «Воскрешение из мертвых» (ГПД 1928)

11. «Электрический слуга» (1928) представляет собой обратный перевод с иврита из нью-йоркской еврейской газеты]. Публикация в нью-йоркской ерейской газете (на иврите/идише).

12. Книга о биологических проблемах, знакомясь с работой Института мозга, с трудами Павлова, Бехтерева (1939)

13. Книга о Циолковском (1935-1940)

14. Удивительное путешествие (анонс журнала "На суше и на море" на 1930 г.)

15. Либретто для фильма "Покорение расстояний" (1940)

16. Работу же над «медицинским» романом писатель, видимо, забросил, поскольку теперь:

«…в плане работ — жизнь на Марсе. Александр Романович хочет заселить эту планету мыслящими, развитыми, культурными существами, живущими в условиях развернутого (так!) коммунистического общества»[377].

Больше ничего об этих сочинениях не известно, можно лишь предположить, что «марсианский» роман — это новый этап работы над «Пещерой дракона»… (1941)