Сравнения с Эко здесь нерелеванты; не совсем понятно, для кого вообще пишет Ирвин и почему ту не слишком сложную компиляцию английских и не только легенд, которые у него к месту и не к месту пересказывают исторические персонажи наряду со строгим выполнением своей исторической функции, называют романом. Если не разбирать детали, то все выглядит еще более ли менее пристойно: Англия, вторая половина 15 века, идет война Алой и Белой розы. Главный герой — юный Энтони Вудвилл, в будущем — граф Риверс, пострадав и чуть не умерев в битве, переходит от Ланкастеров в стан Йорков.
Дальнейшее повествование проведет нас через всю жизнь героя, заодно показав перипетии войны, выведя на арену наиболее знаменитых представителей высшего света того времени и еще пару одиозных персонажей, таких как Джордж Рипли, придворный алхимик Эдуарта IV, и небезызвестный Томас Мэлори. Впрочем, Мэлори появляется скорее как персонаж второго плана и особой роли в сюжете не играет, хотя служит постоянным предметом для шуток про его криминальное прошлое и настоящее.
Мне относительно повезло: я не знаю про войну Алой и Белой розы примерно ничего, не считая того, что она когда-то там была. Поэтому мне было интересно следовать за событиями — в этом плане книга вполне тянет на историческое сочинение; насколько я могу судить, наскоро сверившись с Википедией, в части событийной автор нисколько не погрешил против исторической правды. Другое дело, что людям, более знакомым с предметом, повторение таких "школьных знаний" вряд ли будет интересно, особенно учитывая, что и подаются они в таком же "школьном" стиле.
Итак, главная линия книги — личная история Энтони Вудвилла, с которой можно также вкратце ознакомиться в Википедии, и ничего нового из романа вы для себя не откроете, и ничего нового автор не придумал — ни в части событий, ни в части обоснований.
Вторая линия — это истории, которые периодически, к месту и не к месту, рассказывают друг другу герои, вспоминают, изобретают и т.д. Великое множество вставных новелл, которые отчасти украшают текст, но могли бы украшать его еще больше, если бы из значительной их части не торчали уши совсем других авторов. Я еще могу понять, когда без ссылок герои пересказывают сочинения Вильяма Ньюбургского или Гальфрида Монмутского — не факт, что они всем известны. Но когда Ирвин начинает так же на голубом глазу переиначивать под свои цели эпизоды "Божественной комедии" или вкладывать в уста Бастарда Бургундского длинное, неуместное и довольно точное изложение "Песни о нибелунгах", я никак не могу понять, зачем он это делает. Предполагается, что мало-мальски адекватный читатель знает это по гораздо более качественным оригиналам, и его "Данте за 15 минут в схемах" вряд ли кого порадует. К чести автора, надо сказать, я опознала далеко не все, но подозреваю, что и неопознанные истории он скорее где-то стырил, а не придумал сам (хотя тема с Говорящей Головой мне понравилась). Не то чтобы в подобном воровстве было что-то плохое — но смотря у кого красть, и заимствовать совсем уже расхожие сюжеты не то чтобы плохо — скорее, бессмысленно.
По сути, это основая претензия к роману. Мне интересно читать про исторические события, потому что я о них ничего не знаю, но хотелось бы тогда видеть это не в формате "герой пошел туда, сказал это, а потом король назначил его воспитателем принца", а с более глубоким анализом, проработкой характеров, логики и тд. Нельзя сказать, что Ирвину это не удалось — очевидно, он даже не пытался, и цель преследовал совсем другую, но мне никак точно не удается сформулировать, какую же именно, поэтому и сложно оценить результат. Возможно — из фаталистских соображений. В этом есть определенная красота: реальный исторический персонаж Энтони Вудвилл обитает в эпоху, которая для современного читателя вполне сойдет за "магическую", они всерьез занимаются алхимией, верят в пророчества, но при этом так же далеки от магии, рыцарства и прочих "чудес" старых времен, как и мы сейчас. Или автору просто забавно было скрестить этот исторический период со всеми остальными достижениями английской и не только литературы и мифологии; правда, неясно, почему именно этот.
Немного смущает еще и выбор стилистики применительно к содержанию. Во-первых, повествование идет в настоящем времени, что для русского языка, в общем, малосвойственно, и на мой лично вкус, создает какую-то отстраненность между читателем и происходящими событиями. Если это попытка передать "сказочную" стилистику, когда "скачет Иван-царевич дальше и видит" — то она не удалась, потому что герои слишком живые, и происходящих событий слишком много. Удержать в настоящем времени сорок лет повествования — нелегкая задача, и неудачное решение, на мой вкус.
Кстати, забавно еще, что хотя язык книги (или перевода) не назовешь бедным, он кажется слишком простой. И авторская речь, и речь героев начисто лишена каких-либо стилистических украшений; нет ни речевых характеристик, ни художественных приемов. И "историческая", и "мифологическая" часть поданы совершенно в одном нейтрально-описательном стиле: герой пошел туда, сделал то. Возможно, это издержки перевода Дворецкой: слишком уж простенько для такого текста, исходя из тематики и содержания читатель имеет полное право ожидать куда лучшего стиля. Впрочем, я не сравнивала с оригиналом, но следующую книгу Ирвина, если соберусь, лучше от греха почитаю в оригинале все же.
Почти все время, пока читала, думала, что есть куда более качественный образец ровно того же, что сделал Ирвин. Я имею в виду роман из британской истории, в котором исторические события переплетаются с местной и не только мифологией и легендами, наполненное мистикой, но при этом и реалистическое, с необычными персонажами и прекрасным стилем. Короче говоря, "Пришествие короля" Николая Толстого. По сравнению с этим романом Ирвина оно примерно как Эко по сравнению с Дэном Брауном. Не то чтобы Ирвина нельзя было читать — можно, и мне было интересно, но это скорее говорит плохо о моем образовании, чем хорошо о романе.
Рассказы Я раньше не читала Тэффи в товарных количествах и была уверена, что она нечто вроде Зощенко в юбке. Первые несколько десятков рассказов сборника такие и есть — весьма поверхностные, забавные и "обличающие", так комически-показательно, различные относительно безобидные недостатки человеческой натуры. Непроходимую тупость, прежде всего.
Но чем дальше я ее читала, тем больше понимала, что скорее не Зощенко, а Чехов в юбке — к середине рассказы становятся не просто не поверхностными, а местами откровенно жутковатыми или банально грустными и безнадежными, и нет в них никакого веселого "морального урока для широкой публики", а есть что-то неприятное и слегка тоскливое. Заметила кстати, когда писала аннотации для ФЛ, что про многие рассказы можно сказать, что они про то, как люди самоутверждаются за чужой счет. В самых различных вариациях, от невинных подколок друзей до откровенной радости чужому горю. Причем делают это все, от мала до велика, и в рассказах про детей этого тоже много. Я отлично помню свое детство в этом аспекте — тогда это было гораздо важнее, чем во взрослом состоянии, потому что другого основания для самоутверждения еще не появилось.
А еще много рассказов про тупость. В самых разных ее аспектах — то мальчишка-слуга от глупого усердия сначала выбешивает жильца своей хозяйки, а потом и вовсе неосторожными словами провоцирует у него любовную драму (и ни на секунду этого не осознает, конечно). То, с другой стороны, жалкая старуха получает письмо из армии о том, что ее сына убили, но настолько плохо соображает и так мало уже интересуется чем-то кроме своих самых ближайших надобностей, что даже не осознает это. Тупость слуг, тупость хозяев, тупость детей — все роды и виды, и что забавно, мало где это вызывает настоящее раздражение, а скорее — гораздо более сложную гамму чувств, от сочувствия до изумления. Местами откровенно кажется, что так не бывает.
Рассказы практически все хороши, но не все равно "глубоки" — есть и довольно поверхностные, есть и такие, о которых сложно перестать вспоминать. Лично меня по-настоящему задел и напугал "Неживой зверь" — про маленькую девочку, которой подарили игрушечного барашка, а потом родители расстались и бросили ее оба, и она возилась с этим барашком, одна на попечении прислуги, которой на нее плевать, и кроме барашка ничего у нее не осталось. У Тэффи вообще какие-то особенно жуткие истории про детей — не то чтобы жуткие даже, но как-то очень хорошо передающие эти детские ощущения, что мир большой и страшный.
В общем, рассказы у нее отличные, и я рада, что наконец добралась.
Повесть "Предел" неприятна до такой степени, как будто герой "Записок из подполья" пытался писать "Мемуары" Казановы. Это небольшого размера монолог какого-то мерзейшего по ощущениям мужчины, который звонит оставшейся неизвестной даме и рассказывает ей свои "приключения". Поразительное сочетание низости, самолюбования и этого совершенно "достоевского" барахтанья в грязи, которую сам же герой и производит, выставления ее напоказ и даже гордости за нее. Смотрите, какой я гадкий! Причем сфера мерзотности героя ограничена почти исключительно вопросами взаимоотношения с противоположным полом. С несчастной дамой, которая оказывается его бывшей женой, в частности. К примеру, герой совершает исключительно глупые, мелкие и низкие поступки, но сам собой явно гордится, типа "эк я ее". Читать неприятно, но поучительно, и мужчин ровно таких полно.
"Авантюрный роман" — слегка размазанная, но, слава богу, короткая история про русскую эмигрантку-манекенщицу в парижском ателье мод, которая влюбилась в молодого проходимца. Женщина хоть и сопротивлялась поначалу, но увязала все больше и больше и в итоге поплатилась за свою слабость. А проходимец, между прочим, разводил ее совершенно классическим приемом "Я так несчастен, Оля" (с). Тоже в своем роде поучительная история о том, что можно любить мерзавцев и с вполне открытыми глазами, опасаясь их, не доверяя им, ловя их много раз на открытой лжи, воровстве и прочих пороках — и ничему это не мешает. Хотя, возможно, стоило бы изобразить это покороче. Зато обнаружила шикарную фразу, которую стоит периодически перечитывать всем влюбленным дамам:
"Женская любовь очень отлична от любви мужской. Мужчина почти всегда знает, кого любит. Он, конечно, может преувеличивать достоинства или недостатки любимой женщины, но тот облик, который он любит, есть облик истинный, украшенный или слегка искаженный, но настоящий.
Он любит свою жену или любовницу, Марию Петровну -- докторшу, а не Валькирию, или Елену Павловну -- актрису, а не "крошечного котеночка". Женщина, если только она не совсем тускла духовно, берет любимого человека, как тему, которую разрабатывает сообразно своему свойству любить. Есть женщины, создающие из любимого человека непременно великого героя, будь он при этом хоть аптекарский помощник. Есть -- ищущие и находящие рыцаря духа в коммивояжере, исключительно своему скромному делу преданному, есть, наконец, -- и это самый горький и самый подвижнический лик любви -- любовь к возлюбленному материнская. В форму, создаваемую ею, свободно вливаются и отъявленные негодяи -- их остро жаль, как заблудших, -- и люди глупые -- глупость умиляет, -- и ничтожные -- ничтожные особенно любимы потому, что жалки и беспомощны, как дети.
Любовь к героям самая яркая, но зато и самая хрупкая. Она с трудом прощает ячмень, вскочивший на глазу героя, его неудачную остроту. Любовь к рыцарю духа, восторженная и чудесная, тоже не очень прочна. Она почти всегда обречена на разочарование. И никакой фантазией не сотрешь карточные должишки, служебные интрижки и всяческую "смену вех"!
Любовь материнская простит все, все примет и все благословит."
Стихи — самая слабая часть сборника. Нельзя даже сказать, что Тэффи плохой поэт. У нее есть вские формальные признаки, рифма (правда, типа "кровь-любовь"), даже изредка смысл, но "фокуса не вышло". Стихи Тэффи не то чтобы плохие — они просто никакие, и автор не поэт вообще.
Едва вчитавшись, я подумала: окей, постмодернистская проза, никакие рамки сюжета и здравого смысла не удерживают неуемную фантазию автора, 20-30 страниц такого — это неплохо, но как же я выдержу почти 300? Через пару дней почти 300 страниц закончились, и я искренне об этом пожалела.
Коваль все-таки страшно талантливый, правда. Пожалуй, в таких текстах нет никакого другого мерила — если в других жанрах и стилях еще может спасти тщательная авторская работа над текстом, сюжетом, миром, персонажами, то в подобного рода вещах кроме авторского чувства языка и смешного ничего другого не умещается, и сразу понятно, на что автор способен. Не хочется рассуждать ни про какие "социальные" подтексты романа и разводить прочую кухонную философию. "Суер" в своем легком безумии ровно так же отражает нашу жизнь и все в ней, как это и должна делать хорошая литература, но не это в нем главное. А вот как он написан — это нечто совершенно прекрасное.
Я даже не могу сказать, что это смешно в собственном смысле слова, хотя и смешно, конечно, тоже. Это какой-то волшебный род веселого безумия, сочетающий изумительные игрища с русским языком и такие же игры с сюжетом.
Фрегат "Лавр Георгиевич" под командованием капитана Суер-Выера плавает и открывает разные смешные и странные острова, например, Остров пониженной гениальности или Остров голых женщин. Наверняка про довольно очевидные подтексты тех или иных островов написана не одна диссертация (если это не так, не понимаю, почему филологи теряют время), но любой "серьезный" разбор несерьезной прозы здесь неуместен. Это гениально, и точка.
Открою страшную тайну: на фейсбуке я постоянно читаю только двух авторов — своего мужа и паблик "Страдающее средневековье". Тех самых прекрасных людей, которые выкладывают средневековые картины, миниатюры, фрески и скульптуры со смешными подписями (а местами и откровенно гениальными).
И то, и другое приносит в мою жизнь много радости и позвлоляет всему злободневному негативу на час благополучно проходить мимо меня.
И вот эти прекрасные люди выпустили книгу. Но если вы думаете, что это сборник тех самых картинок со смешными подписями (что, кстати, тоже неплохо — я бы с радостью заимела такой календарь, настенный или настольный, скажем), то ошибаетесь. Потому что авторы и паблика, и книги — приличные ученые-медиевисты, и текст хорош именно с научной точки зрения, хотя это и не совсем научная работа.
Книга, собственно, направлена на ликвидацию читательской безграмотности применительно к отдельным деталям средневековых визуальных и пластических произведений — то есть тех же миниатюр, фресок, картин и скульптур. Авторы последовательно разбирают около десятка тем и элементов, которые можно встретить в средневековом искусстве и которые неискушенному читателю могут показаться странными, непонятными, смешными или пошлыми. И это не какие-нибудь там поверхностные объяснения в духе "ну так было принято", а вполне серьезный научный подход, с цитатами из соответствующих античных и средневековых авторов, Библии, житий, историческими фактами и достаточно широкой картиной того, как вообще воспринималось в средневековом обществе то или иное явление — и даже как к нему менялось отношение на протяжении веков. Написано одновременно и очень качественно с точки зрения научного текста, и легко для чтения и с юмором. Видно, что авторы хоть и ученые, но тоже люди.
Наверное, профессиональные историки, особенно медиевисты, ничего нового для себя не обнаружат в тексте. Не без гордости могу сказать, что я тоже кое-что знала из авторских объяснений — например, почему на фресках в церквях часто изображают авторов Евангелий в образах животных (точнее, трех животных и одного ангела) — хотя я периодически и путаю, кто есть кто. Но и новых фактов я открыла для себя довольно много. К примеру, я знаю святого Христофора как великана с ребенком на плечах, традиционно стоящего посреди реки, и успешно опознаю его во всяких европейских музеях, не читая подписей к картинам. Но про более ранний хронологический вариант изображение Христофора как кинокефала, т.е. псоглавца, я не знала, хотя это тоже довольно распространенный образ, и тем более интересный.
Текст сопровождается огромным количеством иллюстраций с подписями и объяснениями деталей. К каждой главе в соответствии с тематикой их подобрано просто несметно, и даже если вы тщательно обошли все остновные европейские церкви и музеи, то с удивлением обнаружите очень много еще неувиденного — тем более, что значительная часть иллюстраций происходит из книжных миниатюр, которые не так-то просто увидеть вживую. Пожалуй, по объему иллюстраций больше, чем текста. К сожалению, в тексте они черно-белые, но в книге несколько пачек вклеек, на которых повторяются многие из тех же иллюстраций в большем размере и в цвете.
Смешных подписей в привычном для паблика СС смысле нет, но и авторские комментарии "серьезного" вида к иллюстрациям доставляют.
"Страдающее Средневековье" — совершенно уникальная книга. Она и про искусство, и про историю, и про посмеяться. Я не знаю других таких, вот честно. В смысле, есть много книг по истории Средневековья — и в целом, и в частности, но они не разбирают так "визуальную" составляющую и то, что кроется за ней. Есть много книг по искусству — но они скорее отвечают на вопрос "как", а не на вопрос "почему". "Страдающее Средневековье" — это именно про "почему нарисовано именно так". Что за этим стояло в историко-культурном плане, как это воспринимал средневековый автор и средневековый зритель. И все — с большой долей юмора, с чем вообще в приличных книгах и по истории, и по искусству не то чтобы очень хорошо. В общем, я горячо рекомендую книгу всем-всем вне зависимости от степени активного интереса к предмету — помимо прочего, это отличное развлечение.
Кстати, надеюсь, что на одном только томе авторы не остановятся, потому что, очевидно, тема не просто не исчерпана, а можно еще копать и копать в том же направлении. Да и от перекидного календаря со смешными подписями я бы тоже не отказалась.
Еще к слову — уж не знаю, почему так, но начало книги — самое ударное, поскольку первая глава посвящена иллюстрациям, скажем так, на тему телесного низа и всего, с ним связанного (все помнят картинку "Смотри, какой у меня длинный палец", я думаю). Это смешно и такие миниатюры, конечно, жгут больше всего, но в метро немного неловно. Можно печалиться или не печалиться, но первая глава быстро заканчивается и дальше идут уже менее "рейтинговые" вещи. Просто чтобы знали и не были шокированы чрезмерно долго
Ну и напоследок:
ps если не соответствует рубрике Рецензии (что я сильно подозреваю), не стесняйтесь выпилить))
Автор очень старался, выписывал мир, историю становления героев, длинную подводку к финальному аккорду — но не полетело. Грустно так говорить, но вся эта длинная тягомотина с завязкой не стоила того, чтобы получить такую дурацкую и пшиковую развязку, демонстрацию крутости уровня мальчика Аркашки.
А все так хорошо начиналось. Аккуратно выписанный мир — такая помесь Венецианской республики с Нью-Кробюзоном. Множество деталей, которые должны вот-вот были сложиться в какую-то аккуратную связную картинку. Приятный, в общем, город, и даже неплохо выписанный мир.
Дальше, герои. Группа "продвинутых" воришек, которые вместо того, чтобы спокойно заниматься своим ремеслом, как все нормальные люди, воспринимают его как какой-то современный театр — устраивают целые представления с сюжетом, ролями с текстом, переодеваниями, для этого покупают дорогостоящий реквизит. И все это в них воспитал удивительно неленивый и исполненный совершенно неожиданного альтруизма поддельный священнослужитель. Который вместо того, чтобы эксплуатировать попавшую к нему дармовую рабочую силу в виде детей-сирот, учит их хорошим манерам, готовить экзотические блюда, говорить на разных языках, обычаям других стран и других культов и много еще чему — и все это богатство — банально, чтобы эффективнее воровать. Все это очень смешно, но совершенно нерационально, понятно. Все знают, что эффективнее всего воровать не у богатых аристократов (как делают наши ребятишки), а из казны. Но практичность, похоже, тут мало кого волнует. Наши воришки занимаются своим ремеслом исключительно из любви к искусству.
Обстоятельно — вот правильное определение для всего текста, кроме собственно основного сюжета. Если автор описывает, во что был одет герой, то он делает это страницы две-три. На каждого героя, смею заметить. Такие же тщательные экскурсы даются в области истории, культуры и всего того, с чем там героям по ходу сюжета придется соприкоснуться. Как прилежный ученик, готовый сразу ответить на любой дополнительный вопрос, автор ухватывается за любую возможность вывалить на читателя побольше информации — чтобы мы не дай бог не подумали, что он как-то спустя рукава подошел к своему фантастическому миру! В этом плане у меня большие сомнения насчет "нового Мартина" или как там величали автора. У Мартина-то все-таки объем достигается за счет сюжета, а не за счет этих никчемушных хождений вокруг да около. По-моему, Линч скорее вдохновлялся стилистикой Бальзака — помните эпическое описание двери из пародии на "Красную шапочку":
"Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард — фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно".
Если продлить это описание еще страницы на полторы, можете легко составить впечатление о том, как пишет Линч. Я не преувеличиваю, увы. Именно поэтому роман раза в четыре длиннее, чем ему положено было бы быть, учитывая количества в нем *реального действия*.
И раз уж дошли до действия — это как раз самая печальная часть романа. И если в литературе другого типа его недостатки еще можно было бы простить, то в приключенческой фентезятине — извините. Автор начинает несколько линий, которые на первый взгляд мало связаны между собой, но в итоге, понятно, должны соединиться. И действительно, в самом конце он их соединяет, но делает это настолько топорно и нелепо, что хочется это развидеть и прочитать какую-то другую, более адекватную подводкам концовку. Такое чувство, что к концу книги Линч уступил перо десятилетнему ребенку — ну тот и устроил из главного героя спасителя всего города, на фоне которого все остальные сильные мира сего внезапно так отупели и ослабели, что диву даешься. Причем ни с того ни с сего. То есть всю дорогу, когда ребятишки разыгрывают свой маскарад, якобы водя богачей за нос, еще сохраняешь надежду, что автор этот не всерьез. Но когда дохленький герой внезапно накостылял крутому главгаду, а до этого оказался сообразительней и информированней легендарного главы тайной полиции, а до этого накостылял невероятно крутому магу — эээ. Все тщательно прописанные мелкие обоснуи и подводки сходят таким небрежением к логике и действий, и характеров на нет.
Честно скажу, я очень ждала концовки, потому что такое тягомотное развитие сюжета "шаг вперед — два назад" — сильно меня утомило. Но лучше б ее не было, чем вот этот бестолковый вариант. В общем, старательный ученический романчик со всеми недостатками графоманской прозы. Текста много, интереса мало.
облако тэгов
