«Все они марионетки. В ловких и натруженных руках», или Объединенная эволюция
Будущее. Человечество вышло в космос и разделилось на разные расы, чьим основным отличием стала работа с энергией.
Образовались энергеты, способные генерировать ее с помощью собственного организма, накапливать и использовать для приведения в движение различных устройств. Техноложцы, галопом устремившиеся по техническому пути. Варвары, застрявшие где-то позади. Помпилианцы, выработавшие у себя способность клеймить других людей, выезжая на их жизненной энергии.
Лючано Борготта, по прозвищу Тарталья, директор театра контактной имперсонации, старался не связываться с помпилианцами. Был у него старый паршивый опыт. Но не удержался, показалось работа того стоит.
Показалось.
Теперь Лючано предстоит получить свежий, весьма неприятный опыт. Каково это, стать рабом высокомерного помпилианского легата? Живой вещью, батарейкой, продолжением руки своего хозяина?
Или все не так просто, и Лючано, с его способностями, знакомствами, отношениями с Королевой Болью еще изрядно удивит своего господина. А заодно и всю Галактику?
Цикл Ойкумена в последнее время занял центральное место в творчестве отличного автора Генри Лайона Олди (харьковские писатели Дмитрий Ладыженский и Олег Громов). Нет, Олди в новейшее время творили не только Ойкумену. Было множество приятных книг.
Но «программной» вещью харьковского дуэта, подобно Бездне ранее, явно стала «Ойкумена». Пять трилогий: «Кукольник». «Дитя Ойкумены». «Волчонок». «Побег на рывок». «Беглец». Пятнадцать (!) книг. Все? Да кто ж вам скажет окромя Олдей!
Поглядим, с чего все начиналось.
Перед нами будущее. И весьма далекое. Гомо сапиенсы, вырвавшись в космос, уже прошагали немало «ли» по дороге эволюции. Получив любопытные расовые «скилы». Но сохранив культурные и психологические особенности народностей эпохи нашего 21 века, типа стремления к первенству, чистоте крови и прочих глупостей. С одной стороны – прорыв. Каждый первый из «энергетов», не считая каждого второго, способен аккумулировать энергию, и передавать ее. А уж антисы… Ну об антисах позднее. При этом социальные структуры за все эти годы (а сколько, кстати, годов-то надо, что бы начались эволюционные изменения? Тысячи? Десятки тысяч?) остались практически неизменными. Понятно, что это «не бага, а фича» цикла, точнее сознательный авторский ход, но все равно как-то обидно. Неужто человек даже сделав изрядное количество тех самых шагов по дороге в тысячу ли, так и останется злой бесхвостой обезьяной, которая держится за своих соплеменников, и способна лишь воссоздать в космосе земные разборки меж государствами?
Ну да ладно, примем как данность, в Ойкумене Олди – остается (за редкими исключениями, о которых опять же позднее), как и у практика Азимова в «Основании».
Итак – некоторые расы, в которых отлично прослеживаются их земные прародители, стали энергетами. Вехдены – повелевают «скрытым огнем», при этом они обложены как волк флажками тысячами ограничений. Вудуни – духами Лоа. Брамайны – накапливают энергию аскетизмом, страданием и истязанием плоти. Гематры (о них подробнее в четвертой трилогии) – живые компьютеры – утратив эмоции, приобрели способность создавать гематрицы, способные двигать любой механизм. Все эти умения по большей части используются для поддержания и развития державных структур каждой из рас. Об индивидуальном развитии человека речи не идет. За редкими исключениями, о которых… ну вы в курсе.
Также в Ойкумене имеются техноложцы (о них Олди подробнее напишут во второй трилогии), варвары и помпилианцы.
Первая трилогия вскользь познакомит читателя со всеми расами. Они описаны чуть выпячено, утрировано, по-театральному, но пальма первенства, безусловно, у помпилианцев, представляющих собой венец развития современной западной цивилизации (без наносного флера политкорректности, понятное дело). Мы пока не узнаем их как родных (за этим добро пожаловать к третьей трилогии), но уже сможем составить о гордых космических квиритах четкое впечатление. Империя. Дисциплина. Железная поступь. Милитаризм. Мачизм. Альфа-самичество. Пренебрежение и презрение к остальным. Шизофрения. Гордыня. А как иначе? Кто еще может превратить практически любого человека в беспрекословное орудие, обожающее своего хозяина? Кто вершина эволюции? Кто самый страшный хищник в Ойкумене? Ответ очевиден.
Именно помпилианцы позволяют авторам поговорить с нами о стержневой теме первой трилогии (по крайней мере, ее первой половины).
О свободе.
Что это такое? Неотъемлемое качество гомо сапиенса, приобретаемое с рождением? Или нечто, за получение чего нужно работать, бороться, страдать, преодолевать трудности. Осознать ее важность и необходимость. Какая она, свобода, бывает? Что это за психологическая форма бытия такая, ограничение которого столь пагубно влияет на людей? И без какого ее вида можно протянуть какое-то время. А без какого человек очень быстро перестает быть таковым, превращаясь в безвольный овощ.
О свободе и ее противоположности – рабстве. Благо помпилианцы, являясь квинтэссенцией рабовладельцев, предоставят нам массу возможностей поразмышлять об этом состоянии человека, пагубно влияющем не только на раба, но и на господина. Корежащем психику, не позволяющем адекватно мыслить, заставляющем совершать паршивые поступки.
Причем нам покажут не только прямую форму: повелитель-раб. Но и другие варианты ограничения свободы. Как-то крепостные актеры театра с Сеченя и формирование из них полноценных людей. Тюрьма на Кемчуге, отношения между экзекутором и пытуемым. Да, в конце концов, банальная ответственность, накладывающая определенные, подчас довольно тяжкие ограничения.
Не забывают авторы и о психологии. А порой и о психиатрии. Причем не только в индивидуальном варианте отдельных персонажей. А и в отношении ни много ни мало всей расы помпилианцев. Там клинический случай, кто бы сомневался.
И, конечно же, о неведомом. Иных формах, способах и методах познания вселенной и восприятия реальности. Иных формах жизни, развитии и эволюции разумных существ. Объединении разъединенных. Судьбе, как главном кукловоде всех времен и народов. В чем-чем, а в идейном наполнении работы Олди практически всегда хороши.
А как вам экологические проблемы на уровне космоса? Не просто загрязнение планеты, а натуральное разрушение структуры Вселенной! Да, пускай это пока гипотеза даже в мире будущего, но ход мысли вполне понятен. И печален.
А флуктуации континуума? Эти то ли бездумные космические хищники-пожиратели, уничтожающие звездные корабли, то ли новый виток эволюции, уже являются важнейшим фактором в мире Ойкумены, и (спойлер) сыграют большую роль в будущем.
Еще одним приятнейшим моментом цикла стало то, что Олди, временами прохладно-скептически относящиеся к прорывам гомо сапиенсов, их выходам на новый уровень развития, в Ойкумене отдали этим новым уровням должное.
Да-да, мы, наконец, добрались до обещанного «позднее». До антисов. Следующей ступени развития человеков. Тех, кто способен безо всяких технических приспособлений выходить в космос, сражаться с теми самыми флуктуациями, преодолевать огромные межзвездные расстояния со сверхсветовой скоростью. В общем – человек продвинутый, или измененный. Пускай антисы подвержены людским слабостям, типа патриотизма, алкоголизма или похоти, участвуют в междержавных разборках, и не разнесли цивилизацию по кирпичику лишь за счет ответственности перед соплеменниками и людьми, воспитанной в них с младых ногтей. Не людены, кончено, но все равно изрядный шаг для человечества. А ведь имеются еще и колланты, живое объединяющее подтверждение тезиса про «гурт и батька» и еще один скачок вперед.
Как вы догадываетесь, в безбрежной Ойкумене хватает самых разнообразных интересностей и фантдопущений, помимо энергетов и флуктуаций. Неведомые планеты с крайне интересными особенностями климата. Космические просторы с их превосходящими всякое воображение картинами. Арт-трансеры и плесень куим-сё. Семилибертусы – невольные психотерапевты для целой расы. Различные виртуальные реальности, как то рабский вирт или шелуха. Могущественные психиры. Множественные помпилианцы. С воображением у авторов все в лучшем виде.
Да, порой Олди не удерживаются от философских банальностей. Хотя, во-первых, для некоторых читателей они не будут такими уж банальными (багаж знаний у всех разный, кому банальность, а кому откровение). А во-вторых, подаются эти мысли весьма живо, от лица полюбившегося героя. Становясь уже не нудным поучением, а дружеским откровением от человека, которого ты всегда не прочь выслушать.
Герои, как всегда у Олдей, на высоте. Главным протагонистом этой трилогии стал Лючано Борготта, директор театра контактной имперсонации, в прошлом невропаст-кукольник и сиделец. Мужчина средних лет, обладающий немалым жизненным опытом и нетривиальным талантом. А также интересными знакомствами. Ойкумену, по большей части, мы познаем именно через него. Знакомимся с новыми мирами и условиями жизни, характеристиками рас, их конфликтами и особенностями. Так как Лючано человек неглупый, приятный и попросту хороший, быстро становящийся для читателя своим, его оценка ситуации, комментарии и впечатления помогают вживанию в текст и погружению в мир. Остроты в блюдо добавляют воспоминания — контрапункты, завершающие рисунок образа протагониста. Подробные экскурсы в прошлое (спасибо кусочку флуктуации). И «Двое из ларца» — голоса в его голове: альтер эго Лючано, увеличивающее варианты реакций на происходящее. Хороший ход.
Также интересны образы близнецов-гематров. Точнее полу-гематров. Понаблюдать за этими безэмоциональными существами, начиная с самого детства – весьма поучительное зрелище.
Хороши помпилианцы, они всегда у Олдей получаются особо яркими.
Да, хотелось бы побольше авторского внимания брайманам, вехденам и вудунам. Как-то даже обидно за эти расы. С чего это помпилианцам, гематрам и техноложцам уделили столько времени, а им нет?
Без экшена любители этого дела не останутся, хотя это аж никак не главный аспект в творчестве Олди. Схватка с пенитратором. Сбор «ботвы». Битва с флуктуациями. Поединок на арене. Разборка с психиром. Борьба за спасение «Нейрама». Эскапада на зимней планете. А уж пляски на Михре и около нее и вовсе ух!
Но на самом деле сюжетные перипетии захватывают даже во время отсутствия активного действия. Одна из приятнейших граней творчества Олдей – умение создавать напряжение и «держать» читателя, когда текст акцентируется на внутреннем мире героев и психологических перипетиях — в Ойкумене работает в лучшем виде.
Язык также не подвел: живой, богатый, вкусный, цветастый, полный словосочетаний, оборотов и метафор, которые можно катать на языке вновь и вновь, открывая все новые оттенки вкуса.
В сумме нас ожидает стопроцентное погружение в мир, открывающийся перед нами как изысканный восточный ковер. Понемногу, поражая количеством и проработкой деталей, мелких особенностей вселенной, вскользь упомянутых терминов, имен и названий. Всего того, что создает полнокровный мир, который не хочется покидать. Отдельное спасибо за патриархальный Сечень – мечту кондовых домостроевцев. А сколько еще ждет впереди!
Эрго. Отличное начало мощнейшего космического цикла, пребывающего с нами уже более 10 лет. Многие знакомые именно первую трилогию называют самой любимой во всей Ойкумене, признавая меж тем, что каждая трилогия хороша по-своему. Шикарные герои, волшебный язык, захватывающий сюжет, притягательный мир, приятное идейное наполнение. Кто еще не приобщился – читайте, не пожалеете.
Известный писатель Оноф (Депардьё), оказавшийся ночью в захолустном полицейском участке во время жуткой грозы, никак не мог понять – чего от него пытается добиться странный Комиссар (Полански). К чему эти неуместные вопросы о том, чем Оноф занимался весь прошлый день? Требования вспомнить свои действия чуть ли не поминутно, рассказать о любых возможных посетителях?
У Онофа завтра важнейшая встреча с министром культуры, и он не может тратить всю ночь на нелепые измышления полицейской ищейки!
Однако вскоре оказывается, что Комиссар имел полное право на свои дотошные расспросы. Ведь вечером рядом с домом Онофа произошло ужасное преступление.
Лента итальянца Джузеппе Торнаторе («Лучшее предложение» ) частенько фигурирует в топах фильмов с неожиданной концовкой, радуя зрителя дуэтом мэтров актерского цеха.
Картина действительно достойная по целому ряду параметров.
Она жутко атмосферна. С первых кадров погружая нас в обстановку потерянности и непонимания происходящего. Съемки от первого лица, тяжелый бег непонятно куда и от кого, ветки, хлещущие по лицу, тяжелое дыхание, раскаты грома, стена воды, льющаяся с неба, свет бьющий в глаза. Холодное отношение полиции. Старый участок, с протекающей в десятках мест крышей. Звонкая капель о жестяные тазы и стеклянные вазы, подставленные под ручьи дождевой воды. Кровь на рубашке. Непрекращающийся ливень. Странные вопросы Комиссара, «простая формальность», его маниакальное увлечение работами Онофа. Известие о преступлении. Пропавшее электричество. Часы без стрелок. Тени и фигуры, погруженные в них. Конфликты и столкновения. Мелкие детали, которые никак не складываются в целое. Зритель, как и сам герой находится в состоянии полной растерянности и неверия в происходящее. Что вообще творится? Чего хотят от Онофа эти люди? Кто повинен в злодеянии? Кто жертва? Не пытаются ли копы прикрыть свои неблаговидные делишки?
Немалую лепту в атмосферу вносят игры постановщиков со светом. Большую часть фильма он очень теплый, желтовато-ламповый, уютный, напоминающий о картинах эпохи Возрождения (обратите внимание на резкую смену обстановки и восприятия кадра во время финального включения электричества, с его холодными голубыми оттенками). Как сказала Катерина: с таким светом снимают романтические истории любви, в нем легко можно представить мать, баюкающую младенца. Но не картину полицейского произвола со странными психологическими поединками и непонятными целями.
Последней гирькой на весах атмосферности становится тревожная, рвущая душу музыка Морриконе.
Стоит отдать должное оператору, чья камера будто пытается всмотреться в саму душу персонажей, виртуозно меняя планы, не увлекаясь каким-то одним из них, как, к примеру, творцы «Третьего дня».
Великолепно пользуются постановщики приемом «Ненадежного рассказчика». Оноф, пытающийся вспомнить перипетии прошедшего дня, активно обманывает, как себя, так и окружающих. Причем неясно осознанно или нет. Даже его биография лишь подтверждает ненадежность этого рассказчика. Что отлично демонстрирует зрителю резкое, некомфортное, калейдоскопическое переключение сцен между его словами и обрывками настоящих воспоминаний. Обрывками, кардинально противоречащими речи Онофа. Позднее картина начинает выстраиваться, открывается все больше кусочков истины. К финалу, с помощью Комиссара, перед нами окончательно формируется настоящая история того рокового дня.
Депардьё тут откровенно хорош. Потерянный, ничего не понимающий мужчина. Взрывающийся как вулкан громила. Творец, совершающий странные поступки и делающий непроходимые глупости. Сменяющий ярость на спокойствие, истерический смех на отрешенность. Пышущий эмоциями и обливающий холодным презрением. Писатель, музыкант, поэт – признанный мэтр этих профессий. Вспоминающий всю свою жизнь. Автор чеканной фразы: «Когда пишу — я как будто пью». Метущаяся душа, ощущающая неидеальность своего творчества (вот только по поводу пресловутого романа есть далеко не одна версия произошедшего, к примеру, в процессе расшифровки записей, Оноф вполне мог создать исключительно свое произведение). Умный, талантливый человек, испытывающий жесточайший кризис. Кризис, из которого вполне можно выйти. Нужна лишь помощь близких. Но далеко не всегда они оказываются рядом.
Вторая сторона дуэта, на котором держится большая часть прелести фильма — Комиссар в исполнении Полански. Восторженный поклонник творчества Онофа, знающий наизусть все его книги. Проводник, погружающий писателя в глубины его прошлого. Ехидный и холодный чинуша-бюрократ. Детектив-психолог, докапывающийся до истины. Даже появилась версия, что в шутке про да Винчи была лишь доля шутки. Но скорее всего нет – в замке Кло-Люсе не случилось ничего такого, что могло бы сделать эту шутку истиной (вспомним слова низенького очкарика-слуги: «и комиссар не знал»).
Наблюдать за дуэтом мэтров, то ведущих жаркую дуэль, то ехидно подтрунивающих друг над другом, то погружающихся в пучины былого — приятно и волнительно.
Также запоминается Серджо Рубини и его очарованный Онофом Андре.
История камерная, разыгранная по большому счету на двоих персонажей. Происходящая в одном-единственном помещении и пару раз выводящая действие в лес. При этом, благодаря работе актеров, шикарной атмосфере, операторским, световым, музыкальным решениям полная саспенса, держащая в напряжении все без малого два часа своего хронометража.
Ну и, конечно же, как не упомянуть финал, без преувеличений заносящий ленту в высшую лигу фильмов-нежданчиков. Финал, который при первом просмотре угадать чертовски сложно. Финал – подвязывающий все хвосты, объясняющий непонятные раньше места и ударно завершающий историю об одиночестве творца, метущемся таланте и необходимости даже гениям держаться рядом с любящими их людьми.
Эрго. Камерный триллер-детектив с неожиданным финалом, превращающим историю о непонятном преступлении в нечто гораздо большее. Отличная атмосфера, талантливые операторские и режиссерские решения, мощный дуэт двух неординарных актеров.
Режиссер: Джузеппе Торнаторе
В ролях: Жерар Депардьё, Роман Полански, Серджо Рубини, Никола Ди Пинто, Тано Чимароза, Паоло Ломбарди, Мария Роза Спаньоло, Альберто Сирони, Джованни Морриконе, Махди Крайем
Юный Гай из древнего патрицианского рода Юлиев занимался тем же чем и все мальчишки восьми лет от роду. Проказничал, дрался, исследовал мир. До того времени, пока не пришло время серьезного обучения. А за ним первого и кровавого столкновения со взрослой жизнью.
Столкновения, после которого молодой Гай Юлий оказался брошен в бурные воды политической и экономической жизни Рима, стоящего на пороге гражданской войны. Без опыта, с минимумом знаний, почти без союзников, всего с парой надежных людей. Но быть может не зря наставник видел в нем упорного человека, способного многого достичь?
Историческая беллетристика занимает важное место среди чтения подрастающего поколения. Рассказы о воителях, правителях и героях седых времен древности, причем поданные не сухим языком летописей, а сочным слогом романа. С подробностями, будто раздобытыми авторами с помощью машины времени, и вольным, местами чересчур, обращением с фактами.
Англичанин Конн Иггульден — один из типичных представителей этой самой беллетристики в ее современном варианте, ориентированном на подростков. Его «Император» ярок, сочен, подробен и без проблем меняет мелкие исторические подробности, если это нужно автору для общего развития сюжета. А порой и просто так, потому что может (причем автор, судя по послесловию, вполне неплохо разбирается в настоящей римской истории).
То нам встречается упоминание империи, причем не в контексте власти магистратов — imperium, а в контексте государственного устройства, и это когда на дворе вовсю доцветает республика. То на дороге попадается старший (возможно высший?) магистрат всего с один ликтором (один единственный ликтор был положен лишь весталкам). Причем в его фасциях гордо торчит топор, хотя топор вкладывался в эти самые фасции лишь за пределами города. То родство Цезаря с Гаем Марием заявляется через мать, хотя оно шло через тетку, которой в романе нет вообще, как и сестер Гая. То легионы поголовно и вовсю пользуются личными наименованиями, хотя эта практика в большинстве случаев пришла позднее. То живут Гай с родней не в городе, а в загородном поместье, да и смерть отца выглядит абсолютно иначе, чем в реальности. То "муж всех жен и жена всех мужей", как частенько величали Цезаря современники, сохраняет невинность аж до 14 годочков. То некоторые нюансы конфликта Суллы и Мария (а особенно его завершения) в варианте Иггульдена крайне далеки от реальности. То…
«Нежданчиков» хватает. Но что самое любопытное, эти отступления от правды не особо напрягают, ведь зачем появилось большинство изменений, понятно. Часть для того, чтобы подчеркнуть некоторые особенности ситуации или характера героя. К примеру: нет сестер, Гай одинок и лишь Марк его единственный друг-наперсник. Ну, с гибелью родителя и с поместьем и так все ясно, они дарят нам одну из самых ярко-кровавых сцен первой половины книги.
Часть введены явно с общеобразовательной целью, чтобы дать читателю общее представление о предмете, не вдаваясь при этом в излишние подробности.
Ведь мы начинаем знакомство с будущим пожизненным диктатором с его младых ногтей, и многие нюансы жизни Древнего Рима частенько объясняются ему (а на самом деле юному читателю) отцом и наставниками, а также наглядно показываются сюжетом.
Вот быт загородного поместья с заботой об урожае и земле. С виноградниками, рабами, кухней, разметкой участков, активным участием детворы в его жизни (работают все, включая потомков гордых патрициев). Вот Марсово поле – квинтэссенция любви римлян к состязаниям. Вот первый визит в город на семи холмах. Великолепие величайшего города в мире (да, мы помним, что это тоже своеобразный анахронизм, множество архитектурных шедевров построено уже при империи). Вот первый визит на гладиаторские бои и травлю диких животных.
Понятно, что настоящий ребенок того времени часть информации всасывал с молоком матери, многое понимал неосознанно, часть слышал из разговоров взрослых между собой, часть получал от сверстников. Но для нас с вами, отделенных от Рима невообразимой прорвой времени, вовсе не вредно акцентировать внимание на самых ярких моментах жизни ретивых квиритов.
Причем мы сходу отмечаем жесткость того времени, в котором даже дети, после поражения в своих непременных драках (а то и откровенных избиениях) никогда не «сявают» взрослым, хотя противники гораздо старше. Честь патриция – святое, да и папаня, мягко говоря, не одобрит – сам должен справиться с проблемой. Да и подход Иггульдена к религии вполне адекватен: есть свои боги, а есть посторонние, и тот же Зевс, к примеру, чужой божок, а никак не Юпитер, в чем так уверены современные апологеты смешивания греческого пантеона с римским.
Добавляет в блюдо остроты рассказ от лица рабовладельцев, а вовсе не от представителей угнетенного класса. Подход практически не использовавшийся во времена проклятого советского тоталитаризма. Нам, воспитанным на историях о Спартаке, типа «Приключения мальчика с собакой» Остроменцкой и Бромлей, или романе Джованьоли, этот подход несколько непривычен. И, оказывается, рабы также имеют привычку драться не за абстрактную свободу, а за амфору цекубского побольше и бабенку посимпатишнее, а также возможность перерезать горло хозяину и его близким. Вроде не дети уже и прекрасно понимаем, кто обычно за что дерется, а все равно в подростковой литературе такое видеть непривычно.
Начинаются «Врата Рима» как классический роман взросления в древнеримском антураже. Ребенок, затем подросток, постепенно знакомящийся с большим миром и выползающий из-под покрова безопасности отчего крова. Первая дружба, потери, влюбленность. Жесткий учитель, кующий характер подопечного и воспитывающий из него настоящего воина. Внезапно навалившаяся ответственность и попытки найти свое место под солнцем. Похождения молодого патриция и начало карьеры юного аристократа. Политическое болото Рима, драки пауков в тогах в своей окруженной мраморными колоннами банке. Междоусобная бойня на улицах Рима.
Затем два главных героя разделяются, что изрядно расширяет географию действия. Марк становится легионером, а Гай начинает жизнь взрослого и богатого (правда, живущего в долг) римского гражданина. И все это на фоне разгорающегося противостояния Мария и Суллы.
Мы побываем на заседании сената, поучаствуем в триумфе, пронаблюдаем начало гражданской войны в Вечном Городе. Отправимся в дальнее плавание, почувствуем себя древним моряком, поживем в легионерском лагере. И даже познакомимся с неаппетитными особенностями древнеримской хирургии.
Эрго. Подростковый роман взросления в историческом антураже, рассказывающий о начале пути великого Цезаря. Роман, порой вольно обращающийся с фактами, но вполне достойный с точки зрения young adult беллетристики. А сколько кому как на самом деле было положено ликторов, и как в реальности умер отец Цезаря или Марий, можно выяснить, обратившись к более серьезной исторической литературе. Главное чтобы был интерес к той эпохе, а вот как раз интерес «Император» зародить вполне способен.
«Быть или не быть», или Выбор между любовью и местью/ Попытка бегства от судьбы
Юный принц Амлет искренне любил своего отца — Короля боевого ворона. Не дивно, что после жуткого злодеяния – убийства повелителя его братом, мальчик любой ценой решил исполнить обет "отомстить".
Прошли годы и возмужавший Амлет, ставший могучим воином, получает возможность сдержать свою клятву. Но будет ли простым выбор между добротой и ненавистью?
«Трагическая история о Гамлете, принце Датском» гостила на помостках и экранах бесчисленное количество раз. Однако мятущийся принц не был взят Вильямом нашим Шекспиром из ниоткуда. А по некоторым данным вдохновлен историей Амледа из средневековых скандинавских легенд, в частности «Деяний данов» 12 века.
Этот парень изрядно отличается от привычного нам датского принца, именно он становится главным героем нового фильма постановщика «Ведьмы» и «Маяка» .
Роберт Эггерс создал любопытное и атмосферное полотно, наполненное атмосферой тех далеких времен.
Оригинальное название фильма — «Северянин» либо же «Норманн» — «северный человек» — название скандинавов примерно с 7 по 11 века. Локализаторы решили использовать термин «варяг» – так чаще всего называли северян в Киевской Руси. Что не слишком правомочно – ведь на Руси происходит лишь малюсенький кусочек действия картины.
По слухам съемочная группа с большим тщанием отнеслась к воссозданию жизни норманнов, и смотрятся результаты их старания неплохо.
Низкое, темное северное небо и мрачный свинцовый океан. Ночная тьма, рассеиваемая редкими источниками света типа факел или очаг. Жилища, мужская одежда и женские наряды, вышивки – усердно завлекают нас в раннее средневековье.
Быт исландской фермы со строительством оград, стиркой, уходом за животными.
Праздники типа Купала с венками, хороводами, кострами, ухаживаниями, солеными шутками и закономерными любовными союзами на одну ночь (или нет?).
Похороны воина с трупом в ладье/драккаре, тоскливыми песнями, жертвами: конь и женщина.
Жесткий местный спорт типа кровавого регби с битами.
Нелегкий быт рабов.
Аутентичненько.
Дополняется впечатление частыми картинами исландской природы – прекрасной, но суровой. Оператор с огромным удовольствием показывает блуждания героев по Стране льдов – месту ветреному, называемому «бесплодной пустошью», но буквально приковывающему взгляд лаконичностью равнин со скальными выступами, горными вершинами и пылом вулканов.
Немаловажную часть в киноописании от Эггерса жизни северян того времени занимают различные обряды и ритуалы. Напоминаю: народ был богобоязненным и твердо уверенным в существовании хеля, валгаллы, колдовства, ведьм, богов, валькирий и прочих мистических сущностей.
Этот пласт передан «на ура». Волчий ритуал посвящения наследника. Подготовка берсерков. Пророчество ведьмы. Беседа с ведьмаком. Все как полагается – экзальтированное, или измененное состояние сознания, воздействие растительных препаратов, воскурения, дым, гипнотические лица шаманов.
На видениях, пророчествах и галлюцинациях построен изрядный кусок ленты. ГГ, мягко говоря, не слишком здоров психически, и частенько видит то, чего на самом деле нет. Скорее всего (а может есть?). Исчезающая безглазая ведьма с ее пророчеством. Видения дерева. История с обретением меча и поединком. Ехидный ведьмак и прозорливая голова.
Хотя есть моменты, которые на «галюны» не спишешь. Те же вороны в качестве гуманитарной помощи в сложную минуту.
Сюда же примыкает линия «именного» меча – «оружия достойного его мести». Как и полагается таким клинкам, он имеет собственную волю, накладывает на носителя определенные ограничения, вступает не просто орудием убийства, а полноценным участником действа.
Еще один обративший на себя внимание момент – повсеместное использование персонажами ярости в качестве оружия. Причем не только берсерками, которым по должности положено, но и обычными воинами, и даже дамами. Герои переполнены скрытой жаждой смерти врагам, ненавистью, злостью, которую когда нужно, они с удовольствием выпускают наружу, подпитывая собственные силы и даже переламывая ситуацию на поле боя. Этим создатели ленты активно намекают на звериность времени. Не поспоришь – время не самое дружелюбное и миролюбивое.
Что забавно – другая сторона звериности – кровожадность, беспричинная жестокость по отношению к чужакам и рабам – передано целомудренно и скромно. Сравните, то что нам показали Эггерс и Ко с любым слешевым хоррором или чернушной версией средневековья типа Скифа или Викинга. После тех вариантов The Northman – прям сказка для среднего школьного возраста.
«Норманн» и в целом гораздо оптимистичнее творения Великого Барда, проходящего под девизом «в общем, все умерли», настойчиво намекающего о тлетворности мести для всех причастных и просто оказавшихся рядом. Эггерс, напротив, говорит о том, что месть дело вроде как нужное, и лишь она позволяет уцелеть тем, кого ты по-настоящему любишь. С одной стороны – некая сермяжная правда в этом есть, с другой – трупов все равно немало, и потери даже среди как бы непричастных неизбежны. Да и с моральной точки зрения утверждение небесспорное. Особенно для нашего времени, которое официально стремится порвать с тяжелым прошлым и научится решать такие вопросы другими методами.
Идейная сторона ленты на уровне. Постановщики ставят протагониста перед нелегким выбором между исполнением клятвы и обычной жизнью с избранницей. Между добротой и ненавистью. Между следованием пророчеству, предначертанием и свободным выбором. Между предназначением, подчинением судьбе и новым началом. Между местью и любовью. Показывая, правда, что с судьбой тягаться бесполезно и даже любовь в результате лишь помогает исполниться тому самому предначертанию фатума.
Есть в фильме несколько неоднозначных моментов. Амлет не ищет легких путей, отступая, когда появляется возможность убить врага раньше положенного, в ночи. Идет на смену социального статуса, невозможную для подавляющего большинства современников – добровольно принимая на себя рабскую метку. Становится прямым виновником страшного преступления – уничтожая собственную кровь. Странновато воспринимается боевой клич «За Валгаллу». Возможно глюк перевода и имеется в виду нетерпеливое ожидание встречи со Всеотцом? Ведь для воина лишь смерть в битве достойна и гарантирует место на пиру Одина.
Боевки в ленте немного, но та, что есть, поставлена на уровне. Запоминается бой за славянскую деревню, курганная стычка в стиле Конана, и звериный, первобытный, «обнаженный» поединок в отсветах лавы.
Большинство проявлений воинского мастерства связано с главным героем.
Амлет (Скарсгард ). Огромный, фактурный, мускулистый детина. Великолепный воин-берсерк, способный пренебрежительно уворачиваться от стрел, перехватывать копья в полете, вырывать глотки зубами. Медведеволк с «сердцем из холодного железа» и предопределенной судьбой. Выказывающий истинно самурайское пренебрежение к смерти и неплохую эволюцию образа. Понимающий, что кроме мести есть что-то еще. Пытающийся измениться, обыграть фатум, начать новую жизнь. Скарсгард не самый многогранный лицедей, но этот образ сидит на нем как влитой.
Подбор актеров в ленте неплох, однако подвигов они не совершают.
Ольга (Ани Тейлор-Джой ). Юная славянская ведьма, обращающая на себя внимание всех мужиком поголовно. Прилагающая все силы, чтобы потягаться с судьбой и отстоять любимого, ведь «она с ним еще не закончила».
Главгад Фьелнир (Банг ) с которым далеко не все так просто, как кажется. Свершивший гнусное злодеяние, предавший брата и короля. Влюбленный мужчина, уступивший мольбам женщины, сражающийся за счастье своей семьи.
Королева (Кидман ). Холеная ледяная стерва, одним монологом в корне меняющая картину происходящего. Впрочем, сколько в том монологе правды?
Отец-король (Хоук). Мистический повелитель, загодя заботящийся о воздаянии за свою смерть. На первый взгляд – хороший отец, заботливый супруг. Однако, есть нюансы.
И даже в минутных, третьестепенных ролях в ленте встречаются звезды типа Бьорк, или Дефо, которому особенно удался образ головы.
Да, размаха фильму откровенно не хватает, а предсказуемость очевидна, однако такого «принца датского» мы еще, пожалуй, не видели.
Эрго. «Гамлет» раннего средневековья. Аутентичный, мрачный, кровавый, яростный, звериный, первобытный. С недурным главным героем, размышлениями о мести, судьбе и попытках ее обыграть.
Режиссер: Роберт Эггерс
В ролях: Александр Скарсгард, Николь Кидман, Клас Банг, Итэн Хоук, Аня Тейлор-Джой, Густав Линд, Эллиотт Роуз, Уиллем Дефо, Фил Мартин, Эльдар Скар
При попытке увеличить срок жизни и ускорить регенерацию организма гомо сапиенсы в очередной раз наломали дров. Породив чудовищ. Планету захлестнул смертельный вирус, убивающий массу людей, а остальных превращающий в обезумевших, агрессивных, жаждущих людской крови «прыгунов».
Привычному миру и цивилизации настал конец. Сохранилось лишь несколько колоний, где продолжалась относительно нормальная жизнь. Остальное население Земля превратилось в «вампиров», среди которых царят 13 самых первых монстров непредставимой силы.
Но у остатков человечества есть последняя надежда. Маленькая девочка Эми. Носитель улучшенной формы того же вируса, что разрушил цивилизацию и создал Дюжину. Вот только хватит ли этой надежды, чтобы не дать людской расе окончательно исчезнуть с лица Земли?
Вирусный зомби-апокалипсис весьма популярный и разнообразный поджанр фантастики. Кто то, как Андрей Круз и его многочисленные последователи рисуют живописные, но простенькие полотна о выживании. Кто-то пытается копать глыбже, показывая глобальную и щемящую картину борьбы с врагом, как тот же Макс Брукс в «Мировой войне Z». Кто-то смотрит, как может выглядеть наша цивилизация после конца, и к чему приведет совместное существование людей с нелюдьми. К примеру, Мира Грант , или Сергей Лукьяненко.
Профессор английской филологии техасского университета Райса Джастин Кронин в своем цикле совместил практически все эти аспекты поджанра, сделав, правда, акцент на постапокалиптическом житье человечества.
The Passage фактически состоит из трех неравнозначных по объему частей, каждую из которых можно было бы развернуть в полноценный роман.
Первая рассказывает о предыстории появления вируса. О мире, в котором зародилась операция «Ной». Он не сильно отличается от нашего, хотя по некоторым критериям жизнь тут похуже. Разгул терроризма, взрывы с кучами жертв, войны даже в тех местах, где у нас все спокойно, фактически уничтоженный Новый Орлеан, превратившийся из разрушенного ураганом города в огромный промышленный комплекс. В общем, налицо творческое развитие автором наших сегодняшних проблем и неурядиц. И вот на этом щедро унавоженном поле появляется некий загадочный хантавирус, способный серьезно улучшить человеческий организм. Потенциально.
Вторая часть романа кратенько описывает развитие эпидемии и гибель цивилизации. Это самый небольшой раздел книги, плюс процесс показан глазами людям находящимися далеко от эпицентра событий. Похоже, как раз гибель старого мира автора интересует слабо.
Плюс, как вскоре выясняется, весь предыдущий текст лишь затянувшаяся многосотстраничная экспозиция.
Но экспозиция крайне важная для дальнейшего развития событий, ведь в ней мы знакомимся с Дюжиной (с одним из них наиболее плотно) и Эми.
Фактически с первых страниц книги мы ярко видим сильные стороны Кронина.
-Подробное описание происходящего, буквально погружающее читателя в канву романа.
-Шикарная проработка персонажей. От непонятого смертника Картера, скорее всего еще сыграющего немаловажную роль в дальнейших книгах цикла. До мерзенького пса войны и убийцы Ричардса. Самоотверженной монашки Лейси Кудото. И ключевой фигуры экспозиции — специального агента ФБР Брэда Уолгаста. Они отлично прописаны, снабжены великолепным шлейфом роли (все, включая даже некоторых второстепенных героев), логичны и выглядят поразительно живыми. Вскоре создается впечатление, что мы будто знакомы с этими людьми множество лет. И вся эта работа проделана для создания персонажей, с большинством из которых мы расстанемся через пару сотен страниц! Бравушки, Джастин.
-Создание атмосферы. От современного мира, с его массой гиперболизированных неурядиц, до картины неуемного стремления к познанию и вполне адекватного описания гибели человечества.
-Масса религиозных аллюзий, и возникновение последователей потенциального избранного. Причем любопытен момент осознания того, что далеко не все апостолы дотянут до активного периода жизни своего мессии. Но все они сделают что-то, что поможет ему таковым стать. Или попросту выжить.
И лишь после завершения вступления нас переносят к основной линии цикла. Которая начинается ровнехонько через 92 года после завершения экспозиции.
Тут перед нами классический постап, щедро смешанный с антиутопией. Людская колония, возможно последняя на североамериканском континенте (а может и на всей Земле). Сотня гомо сапиенсов, жизнь которых опять же описана автором во всех подробностях.
Законы, и причины по которым они принимались. Организация жизни, новые обычаи, уклад и быт. Попытки организации дальних экспедиций и их прекращение. Переход на луки и арбалеты, строжайший запрет на радиосвязь, слабенький уровень обучения детей, почти полное забвение книг (немаловажный момент в постапе, то о чем не всегда помнят – изолированные колонии обречены на медленное или быстрое угасание). Проблемы с техникой. Главной бедой колонии, кстати, становится постепенный выход из строя аккумуляторов, накапливающих энергию от ветряных и солнечных батарей. Ведь непременное условие ее существования – мощные прожекторы, светящие всю ночь – вампиры не переносят яркого света.
И конечно новая порция отлично прописанных персонажей. Сомневающийся потенциальный лидер Питер. Гениальный и растерянный Майкл. Бравая, но чувствительная Алиша. Плюс, наконец-то на авансцену выходит Эми, подросшая за это время всего то годочков на 6-8 (спасибо вирусу). Автор потихоньку начинает (основная часть явно впереди) демонстрировать развитие девочки, способной понимать как людей, так и вирусоносителей.
Также автор одарит нас изрядной порцией психологических этюдов, вызванных воздействием Дюжины на колонистов. Эти твари отлично способны вытаскивать на свет божий темные стороны человека. Да, не спорю, откровенный оммаж Королю Ужасов, причем уже не только «Противостоянию», но и, например «Необходимым вещам».
Да, этот оммаж вполне можно обозвать вторичностью, в некоторых местах Кронин не стесняясь, использует наработки предшественников. С другой стороны – в наше время супероригинальные идеи раскопать трудно.
Да, скорость развития событий не назовешь огромной, скорее наоборот, четко видно, что Джастин рассчитывает минимум на трилогию (три тома уже вышли).
Да, порой за подробностями мира или масштабными описаниями персонажей автор забывает о развитии сюжета, хотя к финалу книги действие, наконец, разгоняется, одаривая нас ураганным экшеном.
Но при всех этих нюансах The Passage подарит нам небезынтересную историю, в очередной раз показав что из постап-поджанра вовсе не обязательно делать очередной, стандартно-беззубый боевичок.
Эрго. Постапокалиптика, перемешанная с антиутопией, радующая читателя подробными картинами настоящего и будущего, отличными персонажами и жирным заделом на будущее.
P. S. В 2019 на экранах появился сериал по мотивам The Passage, который бодро просуществовал ровно один сезон.
облако тэгов
