В этой рубрике публикуются материалы о литературе, которая не относится к фантастической: исторические романы и исторически исследования, научно-популярные книги, детективы и приключения, и другое.
Впервые переведённое на русский увлекательное историческое исследование американца П.Л. Уилсона, в анархистских кругах известного под именем Хаким Бей. Главная тема этого романтического путешествия во времени — пиратская анархическая Республика Сале (Бу-Регрег), основанная в XVII веке на атлантическом побережье Барбарии (ныне Марокко) европейцами, перешедшими в ислам. Автор написал специальное предисловие к русскому изданию. Книга содержит 33 иллюстрации XVI–XVIII веков и план Республики, а также примечания и библиографию по теме. Тв. переплёт, суперобложка. 320 с., илл. Тираж 1000 экз. ISBN 978-5-87987-126-5.
цитата
Мы только что получили тысячный тираж "Пиратских утопий" Питера Ламборна Уилсона (он же Хаким Бей), которые открывают новую гилейскую серию. Книга вышла в США в 1995 году, а затем была повторена тем же издательством Autonomedia в 2003-м. Перевёл книгу Владимир Садовский, автор специально для "Гилеи" написал небольшое предисловие, а мы снабдили издание отличными картинками. Вот её полное содержание:
Издательство "Гилея" запускает новую книжную серию — "REAL HYLAEA".
О книге Геннадия Гора:
"...Третья тайна была таинственнее всех остальных. Тут он следил за собой особенно внимательно. За многие десятилетия не проговорился о том, что во время войны написал книгу стихов.<...>
Как видно, его смущал избранный им бескомпромиссный способ высказывания. В блокадные и послеблокадные месяцы с ним что-то произошло. Сложившийся тридцатипятилетний автор решительно выбирал традицию Хармса, Вагинова и Введенского. По сути, речь шла не только о стилистике, но об ином варианте судьбы.
Кажется, он ничего не боится. За исключением, конечно, жизни и смерти. Никогда ни прежде, ни после он не писал с такой поистине ошарашивающей безысходностью и отчаянием.
Он не столько рассказывает о своем страхе, сколько дает возможность высказаться ему самому. Именно так и должен говорить ужас — сбивчиво, нелогично, вступающими в самые неожиданные сочетания словами.
Гор понял или почувствовал, что для окружающего мира не подходит язык Кузмина или Ахматовой. Тут нужна иная поэтика — та, в которой слово является лишь обозначением подспудного, не выходящего на поверхность, смысла.
Эти стихи есть прямая, ничем не сдерживаемая, речь подсознания. Ощутивший неожиданную свободу автор, возможно, впервые не думал ни о последствиях, ни о реакции читателя. Безо всяких околичностей он вел разговор с миром о нем самом."