| |
| Статья написана 4 июля 2017 г. 23:54 |





Водоносов Николай Михайлович Ваданосаў Мікалай Міхайлавіч Дата рождения: 4.01.1923 Дата смерти: 10.04.2006 Место рождения: г. Минск Род занятий: писатель (прозаик)  
Родился в семье военнослужащего. Отец, Михаил Осипович, погиб от рук контрабандистов на советско-польской границе в 1924 г. Мать, Марфа Ничипоровна, работавшая на Минском кожевенном заводе, после гибели мужа переехала на жительство на родину — в д. Котово Борисовского района. Здесь, в окрестностях деревень Нивки, Черневичи и прошло детство будущего писателя. В 1939 году после окончания семилетки поступил в Минский дорожно-механический техникум, в 1940 перевёлся в техникум связи, а в 1941 начал учиться в училище при ДОСААФ, которое закончил в 1942. После окончания училища направлен в качестве радиста во вражеский тыл и до освобождения Белоруссии был в партизанском соединении сначала в районе озера Палик, затем в Вилейском крае. Был трижды ранен. За заслуги в боевых действиях награждён орденами Красной Звезды и Отечественной войны 2 степени, медалями.. После освобождения Белоруссии продолжил службу в рядах Советской Армии — в 23-м Митавском полку связи ВПС, 3-й воздушной армии. В 1946 демобилизовался, работал старшим радиотехником Белорусского радиоцентра. Литературная деятельность началась с поэтического творчества. Первая творческая публикация — стихотворение "Лесной лагерь" в 1948 в журнале "Бярозка". Потом отдал предпочтение прозе. Первый рассказ "Атака" печатается в газете "Чырвоная змена". В1958 закончил 2-х годичные высшие Литературные курсы при Литературном институте в Москве. В 1959-66 Н.М. Водоносов на творческой работе, с 1966 по 1982 — редактор отдела прозы в издательствах "Беларусь" и "Мастацкая літаратура". Рассказы, повести, публиковались в журналах "Бярозка", "Беларусь", "Полымя", альманахе молодых авторов "На сонечных сцежках". Написал и издал 29 книг, в том числе для детей. Ряд детских произведений отмечены премиями республиканских конкурсов на лучшую детскую книгу. В 1983 вышел 2-х томник избранных произведений. Последним произведением является автобиографическая повесть "Усё жыццё", которую сам автор называет своей "лебединой песней". По словам писателя, больше писать он не хочет и не будет. А то, что написано — написано с любовью к героям, которые жили или живут на Берёзе — реке, реке — колыбели писателя. В каждом произведении образ родного уголка — Борисовщины — стал образом литературным. Произведения Н. Водоносова переведены на русский, украинский, эстонский, молдавский, чешский языки. С 1983 Н. Водоносов персональный пенсионер республиканского значения. С 1982 постоянно живёт в д. Нивки Черневичского сельского совета Борисовского района. Произведения: Адзінай маці сыны: Аповесці. — Мн., 1969; Аднагодкі: Апавяданні. — Мн.,1959; Апошні вадзянік: Аповесць. — Мн., 1964; Двайная памылка: Аповесць. — Мн., 1969; Дзе віруе Бяроза: Выбранае: Аповесці і апавяданні. — Мн.,1973; Дзень і ўсё жыццё: Аповесць, апавяданні. — Мн., 1988; Жыць, каб змагацца; Цімохава тайна: Аповесці. — Мн., 1978; Здарэнне на Сцюдзенцы: Аповесці. — Мн., 1967; Левыя ногі: Апавяданні і гумарэскі. — Мн., 1983; Надзеі і здзяйсненні: Аповесць. — Мн., 1963; Пабярэжцы: Аповесць. — Мн., 1960; Пад чужым паролем: Аповесць і апавяданні. — Мн., 1971; Пераломнае лета: Аповесць і апавяданні. — Мн., 1961; Рачны госць: Апавяданне. — Мн.,1961; Сам сябе падвёў: Гумарыст. апавяданні. — Мн., 1973; Скарб Загорскай камяніцы: Аповесць. — Мн.,1985; У Баркоўскай пушчы: Аповесць. — Мн.,1956; Хатабыч — малодшы: Аповесць. — Мн.,1965. Лит.: Беларускія пісьменнікі: Біябліягр. слоўн.:У 6 т. Т. 1: Абуховіч — Ватацы / Ін-т літ. імя Я. Купалы АН Рэспублікі Беларусь Беларус. Энцыкл., Рэдкал.: І.Э. Багдановіч і інш. — Мн.: БелЭн, 1992. — с. 493-495; Белы, І. Жыве на зямлі чалавек / І. Белы // Голас Барысаўшчыны. — 2002. — № 12. — с.12; Гніламёдаў, У. [Уступ] / У. Гніламёдаў // Ваданосаў, М. Левыя ногі. — Мн., 1983; Даніленка, М. Міколу Ваданосаву — 50: [Віншаванне] / М. Даніленка // ЛіМ. — 1973. — 5 студз.; Жычка, Х. Уступнае слова / Х. Жычка // Ваданосаў, М. Сам сябе падвёў. — Мн., 1973; Канэ, Ю. Спадарожнік у вялікі свет / Ю. Канэ // Полымя. — 1960. — № 1; Курто, Я. Памяць сэрца / Яўген Курто // Ваданосаў, М. Выбр. тв.: У 2-х т. Т. 1: Апавяданні. — Мн., 1983 — с. 3-5; Міколу Ваданосаву — 60: [Віншаванне] // ЛіМ. — 1983. — 7 студз.; Навуменка, І. Кніга аадкрывае свет / І. Навуменка // Полымя. — 1960. — № 9; Няхай, М. У пошуках актыўнага характару / М. Няхай // ЛіМ. — 1973. — 31 жн.; Мікола Ваданосаў // Пісьменнікі Савецкай Беларусі: Кароткі даведнік / Склад. А. Гардзіцкі. — Мн., 1973. — с.56. https://sites.google.com/site/borisovregi... *** Эхо. Издательство Минск, Беларусь Год издания 1970 Переплет Твердый переплет Повести Эхо, Последний водяной, Случай на Студенке. В них рассказывается о сегодняшних буднях городских и деревенских ребят, их летнем отдыхе, походах и приключениях. Для детей среднего и старшего школьного возраста. Формат 84х108 1/32 Тираж 115 000 экз. 224 стр. с илл. *** Мікалай Міхайлавіч Ваданосаў Мікола Ваданосаў Асабістыя звесткі Імя пры нараджэнні: Мікалай Міхайлавіч Ваданосаў Дата нараджэння: 4 студзеня 1923 Месца нараджэння: г. Мінск Дата смерці: 10 красавіка 2006 (83 гады) Грамадзянства: Flag of Belarus (1995-2012).svg Беларусь Літаратурная дзейнасць Род дзейнасці: празаік Узнагароды: Ордэн Чырвонай ЗоркіОрдэн Айчыннай вайны 2 ступені """ Мікалай Міхайлавіч Ваданосаў (Мікола Ваданосаў) (4 студзеня 1923, г. Мінск — 10 красавіка 2006) — беларускі пісьменнік[1]. Нарадзіўся ў сям'і вайскоўца[2]. Дзяцінства прайшло ў вёсцы Котава Барысаўскага раёна. У 1939 г. паступіў у Мінскі дарожна-механічны тэхнікум. У Вялікую Айчынную вайну — радыст партызанскага злучэння на Маладэчаншчыне. Служыў у Савецкай Арміі, тройчы быў паранены. У 1946—1957 гг. — тэхнік на Беларускім радыёцэнтры. Скончыў Вышэйшыя літаратурныя курсы ў Маскве (1959). З 1966 г. — рэдактар выдавецтва «Беларусь», у 1972—1982 гг. — рэдактар выдавецтва «Мастацкая літаратура»[1]. Сябра СП СССР з 1954 года[3]. Пасля выхаду на пенсію ў 1983 пераехаў у в. Ніўкі Чарневіцкага сельсавета Барысаўскага раёна[2]. Творчасць Друкуецца з 1948 года. Аўтар 29 кніг прозы (дзіцячай і дарослай), некалькіх зборнікаў паэзіі і гумару. Напісаў 8 сцэнарыяў для дакументальнага кіно[2]. Пісаў пераважна для дзяцей (зборнікі апавяданняў «Першае знаёмства», 1954; «Аднагодкі», 1959; «Рачны госць», 1961; аповесці «Пабярэжцы», 1960; «Апошні вадзянік», 1964; «Хатабыч-малодшы», 1965; «Выпадак на Студзёнцы», 1967; «Двайная памылка», 1969; «Жыць, каб змагацца. Цімохава таямніца», 1978)[1]. У творах для дарослых (аповесці «У Баркоўскай пушчы», 1956; «Пераломнае лета», 1961; «Сыны адной маці», 1968; «Пад чужым паролем», 1971, і іншыя) узнаўляе падзеі партызанскай барацьбы, распрацоўвае маральна-этычныя тэмы[1]. Напісаў зборнікі гумарыстычных апавяданняў «Прынцыповы аратар» (1966), «Сам сябе падвёў» (1973), «Левыя ногі» (1983). У 1983 г. выйшлі Выбраныя творы ў 2 тамах[3]. Узнагароды Узнагароджаны ордэнамі Чырвонай Зоркі, Айчыннай вайны II ступені і медалямі[3]. Заслужаны работнік культуры Беларускай ССР (1982)[3]. goo.gl/rvVP2Z *** Памяти влюблённого человека... Он был технарем, специалистом в области связи. Работал некоторое время старшим техником Белорусского радиоцентра. Он был воином. Сражался с врагом и в партизанском соединении, и в действующей армии. Был трижды ранен. Награжден боевыми орденами и медалями. Он работал в издательствах, был весьма известным в республике писателем, сочинял стихи и прозу, писал для детей и взрослых. Его произведения широки, многогранны и добротным белорусским языком проповедуют доброту, щедрость, справедливость и все лучшее, что должно быть в человеке. Он был удостоен почетного звания «Заслуженный работник культуры БССР» и Почетной грамоты Верховного Совета БССР. Он был членом Союза белорусских писателей, в который вошли Василь Быков и Рыгор Бородулин, а не того союза, где склонны петь только аллилуйю. Он родился, жил и работал в Минске. Он, выйдя на пенсию, переселился в маленькую деревушку. Название этой деревушки Нивки. Это живописный уголок южной части Борисовского района на правом берегу Березины. Указанное местечко писатель облюбовал еще в детстве, которое после гибели в 1924 году отца-пограничника проходило в соседнем селе Котово (деревенька Нивки уважительно упомянута в биографическом сочинении «З берагоў Бярозы»). Оказавшись в гуще природного богатства, он стал наслаждаться ее пасторальными прелестями, а литературное творчество оставил. Предпочтениями недавнего горожанина на старости лет оказались лес и река, флора и фауна, и в этом он видел всю красоту жизни. Микола Водоносов.... Его имя — Николай Михайлович Водоносов. Это был жизнерадостный, общительный и хлебосольный человек, душа компании, любивший повеселиться и побалагурить. Сочинял частушки, в которых порой проскальзывала и ненормативная лексика, и читал друзьям в качестве шутки, тоста. Такие люди пользуются уважением и запоминаются надолго. Он умер 10 апреля 2006-го, прожив 83 года. Хоронили на сельском погосте. Приехали близкие, пришли односельчане и председатель сельского совета. Военкомат прислал небольшое подразделение, которое, как это положено по казенным правилам, отдало бывшему воину необходимые почести. Солдаты несли награды покойника и произвели ружейный салют. А из писательской братии не было никого. Из руководителей района тоже никто не счел нужным прийти проститься с человеком, который с малых лет так безгранично любил тот край, которым они управляют. Еще 15 января 1968 года Микола Водоносов писал (надо полагать, что здесь все понятно и без перевода): «Амаль у кожным маім творы ёсць часцінка роднага куточка на Барысаўшчыне. І колькі б новых кніжак яшчэ не было, у кожнай з іх знойдзецца месца маім слаўным землякам, маёй любімай рацэ, якая мяне ўзгадавала» (Вытокi песнi. Мн, 1973 г., с.30). Человек был явно охвачен неистребимым чувством — влюблённостью в землю, называемую Борисовщиной, и во вкусе ему не откажешь. 
Основные произведения Н.М.Водоносова: «Першае знаёмства». 1954 г. «У Баркоўскай пушчы». 1956 г. «Аднагодкі». 1959 г. «Пабярэжцы». 1960 г. «Пераломнае лета». 1961 г. «Рачны госць». 1961 г. «Надзеі і здзяйсненні». 1963 г. «Апошні вадзянік». 1964 г. «Хатабыч-малодшы». 1965 г. «Прынцыповы аратар». 1966 г. «Здарэнне на Сцюдзёнцы». 1967 г. «Адзінай маці сыны». 1968 г. «Двайная памылка». 1969 г. «Пад чужым паролем». 1971 г. «Дзе віруе Бяроза». 1973 г. «Сам сябе падвёў». 1973 г. «Лясныя прыгоды». 1976 г. «Жыць, каб змагацца. Цімохава тайна». 1978 г. «Левыя ногі». 1983 г. «Выбраныя творы: ў 2 тамах». 1983 г. «Скарб Загорскай камяніцы». 1985 г. «Дзень і ўсё жыццё». 1988 г. 2008 © Александр Розенблюм http://rosenbloom.info/vodonos/vodonos.html *** Автор Водоносов, Микола Заглавие Эхо [Текст] ; [Последний водяной]. [Случай на Студенке] : Повести : [Для сред. школьного возраста] / [Пер. с белорус. В. Рудовой и Л. Соловья] ; [Ил.: П. Калинин] Выходные данные Минск : Беларусь, 1970 Физическое описание 224 с. : ил.; 21 см Примечание В вып. дан. авт.: Николай Михайлович Водоносов В книгу вошли три повести: "Последний водяной", "Эхо", "Случай на Студенке". В них рассказывается о сегодняшних буднях городских и деревенских ребят, их летнем отдыхе, походах и приключениях. https://www.livelib.ru/author/563521/late... *** Надежды и свершения Николай Водоносов Издательство: «Мастацкая литература» 1979 г. Книгу составили избранные произведения белорусского прозаика. О героизме советских людей в годы войны, борьбе воинов и народных мстителей против фашистских захватчиков рассказывают повести "Одной матери сыновья" и "Под чужим паролем". Повесть "Надежды и свершения" посвящена жизни тружеников современной деревни. https://www.livelib.ru/author/563521/late... *** Скарб Загорскай камяніцы Мікола Ваданосаў Год издания: 1985 Издательство: Юнацтва Серия: Бібліятэка прыгод і фантастыкі Язык: Белорусский Ішоў тысяча дзевяцьсот трыццаць трэці год. Мікола і Алесь — галоўныя героі новай аповесці пісьменніка, пасяляюцца на былым кулацкім хутары Гурэцкага Вось там, у асноўным, разгортваюцца прыгодніцкія падзеі. Аб барацьбе з ворагамі маладой Савецкай рэспублікі і расказваецца ў гэтай кнізе. На рэспубліканскім конкурсе на лепшы літаратурны твор для дзяцей і юнацтва аповесць адзначана прэміяй. https://www.livelib.ru/book/1000815146-sk... *** Лясныя прыгоды Кніга змяшчае пяць аповесцей: "Пабярэжцы", "Рэха", "Здарэнне на Сцюдзёнцы" і др. Авторы: Ваданосаў Мікола Год издания: 1976 Переплёт: hardcover Жанры: аповесць Место:Беларусь, Лепель, Лепельский районный краеведческий музей *** Ваданосаў Мікола. Лясныя прыгоды . Мастацкая лiтаратура, 1976 г. *** Ваданосаў, М. М. Дзень — і ўсё жыццё [Текст] : аповесць, апавяданні / Мікола Ваданосаў. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1988. — 223 с. : іл. — ISBN 5-340-00006-0 : 4460 р. Ваданосаў, М. М. Канец "Клуба дзікуноў" [Текст] : аповесць / Мікола Ваданосаў. — Мiнск : Юнацтва, 1993. — 110 с. : іл. — ISBN 5-7880-0687-2 : 2200 р. Ваданосаў, М. М. Лясныя прыгоды. Автор: Мiкола Ваданосау. Издательство: "Мастацкая лiтаратура", год 1976. Количество страниц-448 . Тип переплета: твердый. *** Водоносов Никола. Эхо. Последний водяной. Случай на Студенке Минск Беларусь 1970 г. 224 стр., илл. Твердый переплет, Обычный формат. В книгу вошли три повести: Последний водяной, Эхо, Случай на Студенке. В них рассказывается о сегодняшних буднях городских и деревенских ребят, их летнем отдыхе, походах и приключениях. Водоносов М. Лісові пригоди. На украинском языке. Повісті. Переклад з білоруської Г.Кулінича. Художник Ю.Пучинський. Київ Веселка 1982г. 239 с., ил. Тканевый корешок, картонный переплет, обычный формат. В книзі пригодницьких творів білоруського письменника три повісті («Узбережці», «Подвійна помилка», «Останній водяник»). Із них діти дізнаються що таке справжня дружба, як важливо вибрати правильне рішення в критичній життєвій ситуації, як треба любити рідну природу. Микола Водоносов. Эхо. Беларусь 1970г. В книгу вошли три повести: `Последний водяной`, `Эхо`, `Случай на Студенке`. В них рассказывается о сегодняшних буднях городских и деревенских ребят, их летнем отдыхе, походах и приключениях. Водоносов М. Надежды и свершения. Повести и рассказы. Минск Мастацкая лiтаратура 1979г. 400 с. Твердый переплет, обычный формат. Содержание: Одной матери сыновья. Под чужим паролем. Надежды и свершения. — Повести. Рассказы. ***** 1 1961 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Рачны госць : Апавяданне: Для дашк.і малод.узросту / Іл.І.Давідовіча 2 1963 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Надзеі і здзяйсненні : Аповесць 3 1966 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Прынцыповы аратар : Гумарэскі / Мал.З.Паўлоўскага 4 1988 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Дзень-і ўсё жыццё : Аповесць,апавяданні 5 1967 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Здарэнне на Сцюдзёнцы : Аповесць:Для сярэд.узросту / Іл. В.Ягорава 6 1985 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Скарб Загорскай камяніцы : Аповесць:Для ст.шк.узросту / Маст.Ю.В.Пучынскі ; Пучынскі Ю.В. маст 7 1961 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Пераломнае лета : Аповесць і апавяданні 8 1965 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Хатабыч-малодшы : аповесць : [для сярэдняга ўзросту] / Мікола Ваданосаў ; [малюнкі Ю. Пучынскага] 9 1983 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Левыя ногі : Апавяданні,гумарэскі / Маст.В.М.Салаўёва 10 1976 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Лясныя прыгоды : Аповесці:Для сярэд.і ст.шк.узросту / Іл.Ю.Пучынскага 11 1971 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Пад чужым паролем : Аповесць і апавяданні 12 1954 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Першае знаёмства : Апавяданні: Для сярэд.узросту / Мал.Ю.Пучынскага 13 1964 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Апошні вадзянік : Аповесць:Для сярэд.узросту / Іл.А.Салькова 14 1959 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Аднагодкі : Апавяданні:Для сярэд.узросту / Маст.А.Кашкурэвіч 15 1960 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Пабярэжцы : Аповесць:Для сярэд.узросту / Іл. А.Мышкоўскага 16 1969 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Двайная памылка : Аповесць: Для сярэд.узросту 17 1993 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Канец "Клуба дзікуноў" : Аповесць:Для сярэд.і ст.шк.узросту / Маст.В.Р.Вярцейка 18 1956 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч У Баркоўскай пушчы : Аповесць / Мікола Ваданосаў 19 1968 Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Адзінай маці сыны : аповесці / Мікола Ваданосаў ; [мастак І. Капелян] *** 1. Ваданосаў, Мікола (пісьменнік ; нар. 1923) книги Выбраныя творы: у 2 т. / Мікола Ваданосаў. — Мінск: Мастацкая літаратура, 1983. 1983 книги Т. 1: Аповесці — 438, [1]с., [1] л. партр. Ваданосаў, Мікола (пісьменнік ; нар. 1923) книги Т. 2: Аповесці. Апавяданні. Гумар — 398 с. 2. Водоносов, Микола (писатель ; род. 1923) книги Лесные приключения: Повести / Пер. с белорус. Г.Г. Кулинича. — К.: Весёлка, 1982. — 239с. 1982 3. Водоносов, Микола (писатель ; род. 1923) книги Побережцы: Повесть: Для ср. возраста / Авториз. пер. с белорус. Т.Конниковой. — Мн.: Беларусь, 1966. — 181с. 1966 4. Водоносов, Микола (писатель ; род. 1923) книги Эхо: повести: [для среднего школьного возраста] / Микола Водоносов. — Минск: Беларусь, 1970. — 223, [1] с. 1970 5. Водоносов, Микола (писатель ; род. 1923) книги Надежды и свершения: Повести и рассказы / Авториз. пер.с белорус. Д.Соловья. — Мн.: Маст.літ., 1979. — 398с. *** Ваданосаў, Мікалай Міхайлавіч Хатабыч-малодшы : аповесць : [для сярэдняга ўзросту] / Мікола Ваданосаў ; [малюнкі Ю. Пучынскага] Мінск."Беларусь". 1965. 127, [1] с. 9000 экз. Публиковалась в республиканской пионерской газете "Зорька" (1964, май-июнь). "У аповесці беларускага дзіцячага пісьменніка Міколы Ваданосава (1923-2006) “Хатабыч малодшы” (Выдавецтва “Беларусь, Мінск 1965) гаворка ідзе пра трох галоўных герояў аповесці – пяцікласнікаў Мішу, Алеся і Міколку – ды некалькіх дзяўчынак. Хлапчукі ў такім узросце больш захапляюцца прыгоды, самі нешта фантазіруюць, выдумляюць, часта бяруцца за справы, якія выканаць як след ім не ўдаецца, таму ім хочацца цудаў, здзяйснення сваіх планаў пры дапамозе фокусаў. Асабліва схільны да такіх прыдумак Міхась – гультай і фантазёр. Як вядома, вучоба патрабуе пэўных высілкаў, а да іх у хлопцаў, а ў Міхася асабліва, душа не ляжыць. “—Хутка мы будзем вучыцца лепш за ўсіх у класе. От паглядзіце, – таямніча сказаў Міхась і паляпаў па туга напкаваным партфелі. – Алесю спадабаліся ў цырку дрэсіраваныя звяры, а мне – фокуснік! Цяпер я сам буду фокуснікам-мокуснікам, чарадзеем! — Як стары Хатабыч? – засмяўся Міколка. — Ага… Толькі я Хатабыч-малодшы буду” (стар. 28) Алесь і Міколка падпадаюць пад уздзеяенне хітрыкаў Міхася, але настаўнікі (ды і дзяўчынкі) паступова разаблачаюць іх розныя падманы. Канешне, ім робіцца сорамна, але ж нялёгка адразу прызнаць свае памылкі. Вось як паказваецца гэты працэс выпраўлення ў кніжцы: “Міхась зноў не выбег на яго (Міколкі) свіст. Ён цяпер наогул ні з кім не сябруе. Усё са сваім жырналам (Міхась перапісаў сабе ў сшытак увесь класны журнал і па розных значках насупрць прозвішчаў, напрыклад кропак, вызначаў іпрадказваў аднакласнікам, каго сёння выклічуць. І ўсе думалі, што ён сапраўды ведае нейкі містычны сакрэт. УП) праседжвае дома, ніяк не адмовіцца ад яго, хоць вучыць урокі пачаў кожны дзень. Здавыалася б, хопіць глкрстваў, ніякай “сістэмы выклікаў” ён не вынайшаў. У класе яму больш ніхто не верыць. Ад былой славы засталася толькі мянушка – Хатабыч малодшы. Алесь называе Міхася не інакш, як Нахабыч Малочны.” (стар. 117) Урэшце рэшт – хэпі энд. Стары Тарас зачытвае ім ліст ад свайго сына, а іхняга былога, старэйшага сябра Андрэя, які цяпер вучыцца ў горадзе. Ён спадзяецца, што і без яго яны засталіся сябрамі і старанна вучацца. Яны, вядома, хочуць стаць іншымі. Але як гэта ўдасца… Бог ведае…" Уладзімір Папковіч ( дзякуй вялікі!) "Хатабыч-малодшы " — детская школьная повесть, о том как один из пятиклассников догадался, что, когда учительница ставит в журнале не оценку, а точку, это означает, что ученика на завтра вызовут к доске. Таким образом он стал "предсказывать" своим одноклассникам, когда и к какому занятию надо подготовиться. Это весёлая повесть о жизни и занятиях деревенских школьников. №19 от 8-9. 05. 1964 №23 от 06. 06. 1964 №25 от 20. 06. 1964 Огромное спасибо за копии газеты "Зорька" коллеге nechippa! 
|
| | |
| Статья написана 2 июля 2017 г. 16:02 |
Петр Вайль: Книга Лазаря Лагина, впервые вышедшая в свет в 1938 году, а потом не раз переработанная автором, на протяжении многих десятилетий была любимым детским чтением. Популярность истории про джина Гассана ибн Хоттаба и выпустившего его из кувшина советского пионера Вольку Костылькова резко возросла после выхода в 1956 году фильма Геннадия Казанского "Старик Хоттабыч".
Что это за герой? Откуда он взялся? На кого похож? В чем секрет его долголетнего обаяния?
В программе принимают участие культуролог Мариэтта Чудакова, кинорежиссер и литератор Олег Ковалов, публицист Александр Архангельский.
Насколько взрослый персонаж Старик Хоттабыч? Часто такие книжки, как "Робинзон Крузо" или "Путешествия Гулливера", были взрослые, а потом переходили в раздел детского чтения. Бывает, по-моему, и обратное. Мариэтта Чудакова: Правильно, книга Лагина — одна из интерпретаций времени. Про каждую эпоху нам интересна каждая ее интерпретация. "Дон Кихот" интерпретирует свою эпоху определенным образом. А какой-то исторический роман — иначе. Петр Вайль: Книга "Старик Хоттабыч" и возникла по-взрослому. Олег Ковалов: Лагин как поэт поступал в 17 лет в литературный кружок к Брюсову. Он общался и со Шкловским. Я почитал мемуары самого Лагина, где он пишет, что идею "Старика Хоттабыча" дал ему Виктор Борисович Шкловский. Когда он с ним познакомился в литературном кружке, Шкловский спросил: "Что вы читаете?". Лагин ответил, что "Тысячу и одну ночь". Шкловский сказал: "Очень интересно. Напишите для ОПОЯЗа работу о системе повторов в "Тысяче и одной ночи"". Это был 20-й год, еще время военного коммунизма, и Лагин пошел в библиотеку, где ему дали "Тысячу и одну ночь" на арабском языке, которого он не знал. А дал ему эту книгу человек, который внешне был очень похож на Старика Хоттабыча — с длинной бородой, востоковед. Звали его Мустафа Османович. Вероятно, это мифологизированный рассказ Лагина. Петр Вайль: Александр Архангельский объясняет долговременный успех "Старика Хоттабыча" попаданием в то, что теперь принято называть национальной ментальностью. Александр Архангельский: Это редкая книжка, которая своего смысла не поменяла. Петр Вайль: А какого смысла? Александр Архангельский: Смысл такой: халява, сэр. Это книжка про халяву. Очень русская книжка. Как в детстве я восхищался ею по этой причине, так и во вполне зрелом состоянии. Петр Вайль: А чем же она русская, если в сказках всех народов мира, в той или иной форме, существуют ковры-самолеты и скатерти-самобранки, как бы они ни назывались? Александр Архангельский: Они присутствуют, но возникают в тот момент, когда нужно направить сюжет в иное русло. Это исключение. Человек идет-идет и в какой-то момент ему нужно, чтобы появилась скатерть-самобранка, потому что иначе умрет с голоду. В нашей традиции скатерть-самобранка просто не должна сворачиваться. Поэтому пока есть волоски в бороде у Старика Хоттабыча, жизнь будет продолжаться. Хотя сам писатель вроде бы пытался нас предупредить, что это не очень хорошо. Помните эпизод на футбольном поле, когда на каждого игрока сваливается по одному мячу. Сам Лагин не понимал, что это и есть наш идеал. Мы бы хотели, чтобы на игровом поле было 22 мяча. Петр Вайль: То есть, скатерти-самобранки и ковры-самолеты — не деталь повествования, а основа его? Александр Архангельский: Да. Какая же это деталь? Это же не сюжетный ход, а суть. Волоски из бороды — существо этой сказки. Петр Вайль: Мариэтта Чудакова обращает внимание не столько на чудесные способности Старика Хоттабыча, сколько на саму идею всемогущества, разумеется, в контексте эпохи советских 30-х годов. Того самого времени, когда Михаил Булгаков писал "Мастера и Маргариту". Мариэтта Чудакова: Вообще, литературному произведению невозможно задать вопрос, почему оно появилось. Но иногда очень хочется. Вот и тут напрашивается. Лагин задумал книгу в 37-38 годах. Почему такая идея — погрузить в реальность всемогущее существо? Я думаю, что если не в эту минуту, то в следующую, вам придет в голову параллель, которая мне пришла в голову, когда я стала на днях, готовясь к нашему разговору, перечитывать книгу спустя много лет. Это просто литературная аналогия. В одно и то же время задумано два совершенно разных произведения с близкими героями, с близкой ситуацией: "Мастер и Маргарита" и "Старик Хоттабыч". В данном случае, просто невозможно не видеть, что структура та же: Воланд и реальность, Старик Хоттабыч и реальность. Он так же превращает людей (в первом издании, потом это исчезло): там была сцена, где тех, кто себя грубо ведут, Хоттабыч превращает в баранов. Подобно тому, как Николай Иванович превратился в борова. Масса одинакового. Петр Вайль: Олег Ковалов тоже говорит о несомненной перекличке книг Лагина и Булгакова. Олег Колвалов: Сквозь текст Лагина просвечивает что-то очень знакомое: не только контуры сюжетных мотивов, но и стилистические отсылки к роману Булгакова. Послушайте: "Не более, чем минутой позже, в городе Тбилиси, в раздевалке одной из местных бань, был замечен старичок в старомодной соломенной шляпе-канотье, в просторном парусиновом костюме и розовых, расшитых золотом и серебром, сафьяновых туфлях с высоко загнутыми носками. Не раздеваясь, он проник в моечное отделение. Тут ему в нос ударил запах серы, в чем не было ничего удивительного, ибо это были знаменитые тбилисские серные бани". Можно цитировать до бесконечности. Когда Хоттабыч и Волька летят на ковре-самолете, то ситуация — авантюрно-приключенческо-сказочная, а пейзаж — лирический, почти трагедийный, который не соответствует самой ситуации. Здесь есть какая-то загадка. Там, где влияние Булгакова, это мощно, интересно, изобразительно и сказочно. Вторая половина, где нет этого влияния — скучна, нет увлекательного сюжета, язык довольно суконный и невыразительный. Петр Вайль: Александр Архангельский называет две вещи, с которыми в русской словесности можно соотнести "Старика Хоттабыча". Александр Архангельский: "Конек Горбунок" и "Мастер и Маргарита". Я думаю, что книга подсознательно построена на скрещении этих двух линий. "Мастер и Маргарита", в свою очередь, аккумулирует энергию, которая идет от Гоголя с его ранними вещами, "Конек Горбунок" опирается на народную традицию и на пушкинскую сказку. Так что две эти линии все равно были в русской культуре. И на пересечении почти сатирической фантастики и сказочного упоения бесконечным чудом, которое распространяется вокруг тебя, как благовоние, эта книжка и построена. Петр Вайль: Конкретная эпоха и авторское творчество. Об их взаимодействии говорит Мариэтта Чудакова. Мариэтта Чудакова: Бывают такие исторические ситуации, когда одинаковые замыслы, по-разному осуществляемые, но обусловленные временем, могут возникнуть в головах разных литераторов и начать воплощаться. В те годы, когда всемогущество, владение жизнями десятков миллионов — со стороны одного существа, было столь очевидно, что невольно тянуло, с одной стороны, повторить этот персонаж (нарисовать реальную картину никому не могло прийти в голову, только самоубийцам), нарисовать, как падишах правит страной и в любой момент может отсекать головы людям. Видимо, просто стучало в голове желание изобразить. А, во-вторых, одновременно — было желание расколдовать. Изобразить, чтобы этим расколдовать. Потому что эту оцепенелость чувствовали и те, кто не осознавали, что ее чувствуют. Мне кажется, так появилась мысль о Хоттабыче — спустить в современную реальность существо, которое эту реальность интерпретирует и как-то к ней приспосабливается, а с другой стороны, ее оценивает, и с третьей стороны, в нее вмешивается. Петр Вайль: Хотя Лагин не входил в ближний круг Булгакова и не мог знать текста "Мастера и Маргариты", так или иначе, одна эпоха породила два произведения, в которых совпадают даже некоторые ситуации. Олег Ковалов: Там есть любопытные парные полюса. Когда в театре "Варьете" Воланд разбрасывает денежные купюры, зрители их ловят, проявляя несознательность. Парный эпизод есть в "Старике Хоттабыче". Хоттабыч объелся мороженым, стоит на углу и пытается раздавать золото прохожим. Пионеры пресекают это безобразие: "У нас нищих нет". Но Лагин никак не описывает реакцию прохожих — очень они протестовали, или нет. Петр Вайль: Главное даже не совпадение ситуаций, а совпадение булгаковской и лагинской интонаций. Мариэтта Чудакова: Интонация начала эпилога к "Хоттабычу" 40-го года: "Если кто-нибудь из читателей этой глубоко правдивой повести, проходя в Москве по улице Разина, заглянет в приемную Главсевморпути, то среди многих десятков граждан, мечтающих о работе в Арктике, он увидит старичка в твердой соломенной шляпе-канотье и вышитых золотом и серебром туфлях. Это Старик Хоттабыч, который, несмотря на все свои старания, никак не может устроиться радистом на какую-нибудь полярную станцию. Особенно безнадежным становится его положение, когда он начинает заполнять анкету. На вопрос о своем занятии до 17-го года он правдиво пишет: джин-профессионал, на вопрос о возрасте — 1732 года и 5 месяцев...". Очень похоже на Булгакова, хотя Лагин задумал свою книгу гораздо раньше. Петр Вайль: Насчет интонации. "В 6 часов утра в Генуе встают только рабочие. В это очаровательное раннее утро в Генуе, в такой ранний час, проснулись два человека, которых не беспокоила мысль о хлебе насущном". Это что, общая интонация 30-х годов? Мариэтта Чудакова: Была ироническая интонация, либеральная, с другой стороны, шла проза с суровой интонацией, которая потом перешла в литературу, которую в 70-е годы называли "секретарской". Некоторое возрождение оборотов XIX века, которое у Булгакова чаще видно — обращение к читателю, например — это все хорошо работает. Петр Вайль: Рядом с такой величиной, как булгаковский роман, книга Лагина теряется в истории литературы. Но, на пристальный взгляд, сходство очевидное. Олег Ковалов идет даже дальше. Олег Ковалов: Есть ощущение, что может быть даже обратное влияние. "Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого, драгоценнейший страж. Вы можете ошибиться и, притом, весьма крупно. Перечтите еще раз хотя бы историю знаменитого калифа Гаруна аль Рашида". Это же совершеннейший текст Старика Хоттабыча. И "драгоценнейший страж", и апелляция к Гаруну аль Рашиду. А это Булгаков! Критическая масса совпадений, которая говорит о некоей закономерности. Петр Вайль: Мне кажется, здесь можно говорить об иронической эпохе. Ведь в то же время и Ильф и Петров создавали свои сочинения. Там тоже очевидные переклички с "Мастером и Маргаритой". То есть, это витало в воздухе. А появление волшебника в современном обществе — всегда благодатный повод для сатирических наблюдений и обобщений. Так было с книгой Лагина, так позже с образом Старика Хоттабыча, который уже оторвался от лагинского сюжета и существует сам по себе. Элементы сатиры вы там усматриваете? Александр Архангельский: В советском смысле, да. Жизнеутверждающая сатира. Там есть некоторая критика советской школы, недостатки транспорта, не все жилищные проблемы решены. Старик Хоттабыч и их исправляет. Петр Вайль: Мариэтта Чудакова о судьбе Лазаря Лагина. Мариэтта Чудакова: Сам он больше ценил свои политические памфлеты. С ним была интересная история. Он остался цел, будто бы, потому, что вместе с Борисом Ефимовым был отправлен надолго в Арктику. А к нему постоянно приходили с ордерами. Но ордер действовал сутки-двое. Так уцелел мой отец: у него вся семья в Дагестане погибла, а его не искали в Москве. Петр Вайль: Часто бывает, что художник остается в культуре не за те заслуги, которые сам считал важнейшими. Олег Ковалов: Лагин во всех своих воспоминаниях говорит о том, что он сатирик. В то время как в повести объекты сатиры самые клишированные, выше управдома сатира не поднимается, и это не смешно. Странно, что сатирик писал столь несмешные и сатирически беззубые вещи в эпоху Ильфа и Петрова, Зощенко, Эрдмана, мощных сатирических индивидуальностей. Петр Вайль: Лагин был человек очень политизированный. Политизирована и его книга "Старик Хоттабыч". Что породило ряд курьезов. Мариэтта Чудакова: Ему бедному потом пришлось совершать всякие изменения с географией, поскольку в первой редакции, в 40-м году, двух друзей Вольки, которые неуважительно к нему отнеслись, Хоттабыч забрасывает в Индию. Продает в рабство. Как вы понимаете, когда в 57-м году было задумано переиздание, слоган был "Хинди-руси бхай-бхай" — "Индийцы и русские — братья!", и о том, чтобы изображать рабовладельческую Индию, не могло быть речи. Лагину пришлось заменить Индию Йеменом. Петр Вайль: Любопытно этот эпизод решен в фильме Казанского, который вышел в 56-м году. Там оставили Индию, но когда Хоттабыч забрасывает одного мальчика на Восток, а потом и они Волькой отправляются того вызволять, то видят следующую картину: никто этого московского школьника не угнетает, а наоборот, его обожают. Он увешан гроздьями бананов, его подбрасывают в воздух, обнимают, целуют и кричат "Хинди-руси бхай-бхай". У Хоттабыча ничего не вышло, он отправил его в дружественную страну. Заграница в книгах Лагина, как почти во всех советских книгах и фильмах, ходульная, не настоящая. Олег Ковалов: Он не в силах показать превосходство советской жизни над Хоттабычем, и, по литературному пропагандистскому шаблону, перемещает его за границу, чтобы показать, наоборот, мерзости капиталистического мира. Там описана какая-то несусветная нищета в Италии, в одном из вариантов мальчика продают в рабство, дан отвратительный образ американского миллионера. Мариэтта Чудакова: Там еще появляется американец Ван ден Даллес. Хуже его и представить себе нельзя. Хоттабыч его наказывает, и он катится в свою страну Америку по океану в виде продолговатого предмета. Петр Вайль: Современному слушателю надо пояснить, что за фамилия была Даллес. Два брата, которые считались символом холодной войны — Джон Фостер Даллес и Аллен Даллес. Тогдашний советский человек знал эти имена, как "Отче наш". Для них Даллес — это было воплощение страшного американского империализма. Но при всех явных слабостях, книга "Старик Хоттабыч" развивается динамично и не случайно послужила основой для популярнейшего фильма. Олег Ковалов: Вероятно, как сценарист он оказался лучше, чем литератор, который постоянно переделывал свой текст. Поэтому часто все лучшее, талантливое и концептуальное в книге перешло в фильм. Выбрано все интересное, плодотворное, эксцентричное и глубокое. Очень слоистая картина со многими смыслами. Страна должна знать своих героев. Мы плохо знаем кинорежиссеров, которые и сейчас работают с нами и работали раньше. Например, Геннадий Казанский. Он снял фильм "Старик Хоттабыч" и любимый фильм советского народа "Человек-амфибия". Один и тот же типологический сюжет: идеальный человек — почти мотив Достоевского. Достоевский, как известно, когда писал "Идиота", говорил, что идеальный человек пришел в мир, и мир его не принял. Это, по сути дела — Ихтиандр: идеальный человек пришел в буржуазный мир, мир его не принял. Старик Хоттабыч пришел в замечательный советский мир, и мир его как бы принял, но принял очень странно, переделал. В фильме Казанского мы видим, что всесильный джинн способен только на то, чтобы выступать в цирке, видите ли. Но в повести Лагина куда более страшный сюжет. Всесильный джинн становится советским обывателем, доминошником, радиолюбителем и читателем советской прессы, не отличаясь от старичков на дворе. Вот те раз. Насколько грустный конец сказки. Петр Вайль: Действительно, сценарист Лагин оказался добрее прозаика Лагина. В фильме волшебнику находят применение хотя бы по специальности — в цирке. Волька: Соглашайся, Хоттабыч, для цирка ты незаменимый человек. Хоттабыч: Слушаю и повинуюсь, о, Волька! Конферансье: Артист Гассан Абдурахман ибн Хоттаб! Бухгалтер: Гассан Хоттабыч, распишитесь, пожалуйста. Завтра в 16:30 состоится производственное совещание по секции иллюзионистов и факиров. Хоттабыч: Никак не могу, о, почтеннейший! Ежедневно, от четырех до шести, я прохожу под руководством моих юных друзей курс средней школы. Особенные успехи я начал делать по географии! Петр Вайль: Общество приручает волшебника. К этому ведет вся логика книги и фильма, который Александру Архангельскому, в отличие от Олега Ковалова, не нравится. Александр Архангельский: Кино, конечно, скучное. Спецэффекты, на которых должна была бы строиться экранизация этой книги, настолько ничтожны! Это требует голливудских средств. Голливуд, в этом смысле, очень русское явление — он ведь тоже строит сказку о фантастической удаче, только удача — в конце, а в русской сказке она должна быть на каждом шагу. Это — единственное отличие. Петр Вайль: В конечном счете, советский пафос книги сводится к тому, что созидательный народ, под руководством сами знаете кого и чего, творит гораздо большие чудеса, чем умеет несчастный дряхлый Хоттабыч. Олег Ковалов: Как-то там концы с концами не сходятся, мне кажется. Чудеса — настолько в разных плоскостях. Я не понял, чем советские чудеса лучше, чем то, что делает Хоттабыч. Мне это показалось недоказанным и неубедительным. Петр Вайль: Удивляет, как быстро советские школьники, воспитанные в материалистическом мировоззрении, сдаются перед чудом. Сначала они пытаются трепыхаться. Они ведь уже не дети малые — изучают физику и химию и что-то пытаются противопоставить, какой-то рационализм. Но сдаются непозволительно быстро. Хоттабыч: О, благодарю тебя, прекрасный и мудрый отрок. Волька: Вы из самодеятельности? Александр Архангельский: Чудо наглядно, и с ними происходит то же, что с Берлиозом в начале "Мастера и Маргариты". Наглядность чуда перешибает любые идеологические схемы. А как не поверить, если ты это видишь? Петр Вайль: Вот это 70-летнее упорное насаждение материалистического мировоззрения, рационалистического мышления достигло своих результатов? Александр Архангельский: Оно достигло только одного результата — разрушило мышление вообще. По существу, не так важно, человек рационалист или иррационалист. Вопрос в том, мыслит он или не мыслит? Критичен он по отношению самому себе? Ведь мысль должна быть критичной по отношению к самой себе. Только тогда она является мыслью, некоторым способом познания жизни, окружающей тебя. Массовое безмыслие — результат торжества псевдорационализма советской поры. Не было там рационализма никакого и иррационализма не было. А картины были, образы были. Образы живут независимо от того, есть или нет мышления. Образы наглядны. Петр Вайль: Священное Писание убрали, но сказки-то остались. Александр Архангельский: Конечно. Это очень простая и очень похожая на окружающую жизнь книжка. Петр Вайль: Она даже пугающе похожа на жизнь. Главные чудеса сводятся к тому, чтобы все вокруг забыли о том, что только что произошло на их глазах. Так работает оруэлловское Министерство Правды, так работала советская пропаганда, грубо вырывая целые страницы из книги прошлого и настоящего. Волька: Хоттабыч, пусть все позабудут об этом происшествии, пусть все забудут об этом дурацком матче. Хоттабыч: Слушаюсь и повинуюсь! Петр Вайль: Мне недавно пришлось давать интервью по поводу пропаганды времен холодной войны. В чем разница? Да много было сходного. Но разница в том, что советская пропаганда делалась на медные гроши, а американская с колоссальным размахом. Александр Архангельский: За редким исключением, когда в СССР действительно выделялись очень большие деньги, останавливалось производство ради съемок того или иного фильма. Такие случаи в советский период бывали. В Америке никогда не останавливали голливудское производство ради съемок самого пропагандистского из всех фильмов. Но в Америке эти пропагандистские деньги и возвращались, поскольку действовал рынок, а у нас только чудо, только волоски из бороды Старика Хоттабыча. Петр Вайль: Мариэтта Чудакова говорит об этнографическом, географическом разбросе Лагина. Помимо иностранцев, там и представители советских национальных окраин. Мариэтта Чудакова: Там появляется азербайджанец, они оказываются в Сочи. Хоттабыч: О, могущественный владыка, пусть мне одному отрубят голову, но пощади этих отроков. Волька: Хоттабыч, встань и не говори глупостей. Хоттабыч: Не встану, не встану, покуда этот прекраснейший и великодушнейший султан не обещает сохранить вам жизнь, о, юные друзья мои. Отдыхающий: Дорогой гражданин, зачем обижаешь? Ну, какой я султан? Я обыкновенный советский человек. Я буровой мастер Джафар Али Муххамедов. Баку знаешь? Пойдем, дорогой, покушаешь, согреемся, отдохнем. У нас, дорогой папаша, все султаны. Кто работает, тот и султан. Я султан, у этих мальчиков родители тоже султаны. Петр Вайль: Азербайджанца играет в фильме молодой Ефим Копелян. Они идут по Сочи, и Хоттабыч говорит, что это, конечно, дворцы какого-то могущественного султана. Мариэтта Чудакова: Цитирую: "Азербайджанец пожал могучими плечами: "Дорогой гражданин, зачем обижаешь? Какой я султан? Я нормальный советский человек. Чего стоишь на коленях? Стыдно. Ой, как стыдно и неудобно, дорогой!". Петр Вайль: Какому-нибудь голливудскому продюсеру такие дворцы пришлось бы строить, а советская съемочная группа просто поехала в Сочи, и стала снимать совминовские и ЦКовские санатории. Я имел счастье их наблюдать в 90-е годы. Это производит грандиозное впечатление. Декорации для "Клеопатры". Мы с режиссером Ираклием Квирикадзе пошли бродить по этому санаторию, еще не заселенному. Там висела монументальная, мраморная, по-моему, вывеска: "Кефир с 22.00 до 22.30". Фрески, мозаики, панно, лепнина, скульптуры, фонтаны. Конечно, Хоттабыч оторопел. Так что советский кинематограф для экранизации Хоттабыча был абсолютно готов. Какую роль играет, по-вашему, здесь восточный колорит? Александр Архангельский: В этом смысле, это советская книга. Ведь джин, строго говоря, больше похож на среднеазиатского, узбекского старика, нежели на древнего восточного волшебника. Те, кто ездил по Советскому Союзу, помнят этих стариков, сидевших в своих чалмах и линялых халатах по периметру ташкентского или самаркандского рынка. И в Старике Хоттабыче, даже в картинках, эти черты узнаются. Так что это Советский Союз, каким он должен был явиться лет через двести. Такая мечта об идеальном Советском Союзе, где у каждого есть борода, из которой можно выдернуть волосок. Петр Вайль: Книга Лагина оказывается сложной, многослойной, еще глубоко погруженной в свою эпоху. Как ее, по-вашему, воспринимают современные дети? Александр Архангельский: Как веселую сказку. Петр Вайль: Ничто их не коробит, не кажется слишком старомодным? Ведь, слава богу, у них есть иные образцы. Александр Архангельский: Эту книжку читают лет в 11, когда ребенок еще всеяден и у него нет противопоставления — это должно быть так, потому что таков сегодняшний стандарт. Вот здесь так, а здесь иначе. Эта книжка советская, а эта американская. Это кино французское, а это спектакль ТЮЗа. И все можно принять, все мое. Они отлущивают все лишнее. Не воспринимают назидательные советские приемы, которые есть в этой книжке. Остается ядро. А ядро — очень советско-русская сказка. Петр Вайль: Тот же вопрос о восприятии "Старика Хоттабыча" нынешними детьми Олегу Ковалову. Олег Ковалов: Владимир Ильич Ленин сказал, что из всех искусств главнейшим является кино. Мой опрос среди знакомых детей говорит о том, что фигуру знают, фигура очень популярная, но его знают по прекрасному фильму Казанского. Текста практически не знает никто. В книге много длиннот, много пустот, текст не сбит, не очень магический язык. Если человек пишет сказку, то должна быть магия языка. О чем бы ни писал, скажем, Чуковский, там есть абсолютно магические обороты речи, напоминающие шаманские заклинания. У хороших сказочников это есть. Если человек пишет литературную сказку, он обязан заворожить ребенка. А у Лагина было прошлое комсомольца, газетного селькора, советского сатирика, и в его языке нет этой магии. Петр Вайль: Как раз магию сказки в "Старике Хоттабыче" видит и выделяет Александр Архангельский. Александр Архангельский: У этой книжки есть, кроме русских и советских черт, о которых мы говорили, есть и те черты, которые в современном мире размыты, которые относятся к мировой культуре вообще. Это вера в сказку. То, что сейчас мы видим вокруг себя, это почти полное исчезновение сказочного пространства, потому что современный художник в сказку, как правило, не верит. И поэтому ее не может создать. Я думаю, колоссальный успех Джоан Роулинг не в том, что ее раскручивают, что было ожидание такого сюжета, а в том, что она, действительно, верит в сказку. Но таких людей почти не осталось. А в советское время это было массовым явлением. Мы видим сейчас российские, постсоветские мультфильмы, в которые вкладываются колоссальные деньги. Например, только что вышел "Алеша Попович и Змей Тугарин". За ним стоит колоссальный бюджет. Но совершенно очевидно, что ни один из авторов этого мультфильма не верит вообще ни во что. Кроме проката. А для Лагина это сказка. Петр Вайль: Это чувствуется? Александр Архангельский: На сто процентов. Там очень реалистично изображается чудо — вырвал волосок, трах-тибидох, и вперед. Петр Вайль: Мариэтта Чудакова полагает, что успех книги Лагина основан на том, что под сюжетом лежат древние архетипы морали. Мариэтта Чудакова: Я с увлечением снова перечитала книгу. Во-первых, всегда приятно читать, как происходят чудеса, если хорошо написано. И потом, знаете, Олеша как-то в беседе с молодыми литераторами сказал, что одна из самых сильных ситуаций в литературе — когда мстят, но есть еще одна — когда прощают. Вот там эти архетипические ситуации, доставляющие нам удовольствие, обе присутствуют. Зло часто посрамлено, как мы бы иногда хотели в жизни, чтобы оно было посрамлено, но нет джинна, который бы помог. А потом, так же приятно, как Волька все время выступает очень гуманным мальчиком. Интересно, как сквозь попытку построить советского пионера прорываются библейские добродетели. Зло наказано, и тут же совершается акт милосердия. Почему мы все-таки перечитываем "Монте Кристо"? Петр Вайль: Моральное удовлетворение? Мариэтта Чудакова: Да, видимо, когда-то там в нас это аложено. Петр Вайль: Олег Ковалов обращает внимание на необычную для эпохи трактовку темы отцов и детей в книге Лагина. Олег Ковалов: Вещь появилась в 38-м году в журнале "Пионер", печаталась с продолжением. Позднее Лагин перерабатывал ее и для позднейших изданий вносил коррективы. В контексте времени эта книга, вероятно, воспринималась не так, как мы ее сегодня воспринимаем. Скажем, в картине Эйзенштейна "Бежин луг" был очень нехарактерный момент для советской пропаганды. В ссылку везут кулаков, появляется гигантский мужик-колхозник с топором, заносит его над головой кулака, но тут встает пионер, отводит топор и говорит: "Нет, их надо сохранить для музея". То есть, в 38-м году, в фильме, посвященном борьбе старого и нового, пионер останавливает насилие. Когда я читал "Старика Хоттабыча", я думал о том, что это было время, когда натравливали поколение на поколение. Пионеров натравливали на религиозных родителей, заставляли снимать иконы из красных углов, пионеры глумились, рубили и сжигали эти иконы, бедные старушки и старички плакали. Была объявлена война пережиткам прошлого. И тут появляется повесть, где живым пережитком прошлого является Старик Хоттабыч. Но нет ни только враждебности между ним и пионером Волькой, но даже какой-то странный консенсус они друг с другом находят. Вроде бы Хоттабыч порицается за отсталость взглядов, а с другой стороны, активно помогает пионеру, набирается ума разума у нового поколения. А новое поколение тоже находится в плену у этого симпатичного старика, за которым есть некий позитив, некая своя правда. Мысль о том, что старшее поколение не всегда отсталое, а нужно его иногда и слушать, еще больше звучит в фильме Геннадия Казанского, который был поставлен в годы оттепели, когда дети предъявляли родителям счет за сталинизм, за репрессии. Фильм тоже призывает к миру между поколениями. Петр Вайль: Детская литература могла поднимать такие вопросы, которые были запретны для литературы взрослой. Мариэтта Чудакова: Должна сказать, что в конце 30-х годов, преимущественно, и едва ли не только в детской литературе, в нескольких произведениях одновременно вдруг возникла самая настоящая моральная проблематика: границы мести, границы зла. Тема "мне отмщение, и аз воздам" в детскую литературу просунулась довольно очевидным образом. Почему именно в детскую, а не в другую, совершенно понятно. Потому что в ней нет того регламента, который был четко выстроен к концу 30-х годов во взрослой литературе и продержался до 52-го года. Берите любые романы тех лет, и вы увидите абсолютно одинаковую схему. Больше столь неплодотворного периода в советское время, слава богу, не было. То есть, понятно, почему тема морали существовала именно в детской литература. А вот почему сама эта проблематика возникла, как неумирающее желание людей вернуться к размышлению о важнейших моральных вопросах — очень интересно. Олег Ковалов: Какие слезы вызывал монолог Хоттабыча, обращенный к Вольке! Он говорит: "Волька, я не знаю, как тебе угодить. Я делаю все для тебя, а ты недоволен моими чудесами". Мольба старика, который не может угодить черствому догматичному внуку — прошибает, переводит все произведение в план очень любопытной воспитательной сказки. А в фильме — маленькие позитивисты, функционеры-пионеры, очень неинтересные, и рядом чудо: старик, который может все. И это не нужно! А мы тебя в цирк сунем, там и показывай свои фокусы! Есть чудо, так надо его использовать, пусть трудящихся развлекает. И на том спасибо. Могли бы и к стенке поставить. Петр Вайль: Понятие Старик Хоттабыч существует. В Москве даже есть сеть ковровых магазинов, которая называется "Старик Хоттабыч". Что первое возникает, какое понятие при словосочетании Старик Хоттабыч? Александр Архангельский: Чудо и счастье. Петр Вайль: А образ — просто восточный старик? Александр Архангельский: Мудрый узбек. Он вторичен по отношению к своей бороде. Приставлен к бороде. Попробуйте себе представить эту рекламу сети ковровых магазинов — там серебристая борода. Я ничего больше не помню. Есть ли там старик, какой у него халат? Пахтачи. Колхозчи, Нефтчи...Хоттабчи Петр Вайль: Кстати, этими магазинами владеет компания, которая называется "Волька". Остроумно. Олег Ковалов по-другому возвращается к теме противопоставления старого и нового в советской литературе вообще и в книге Лагина. Олег Ковалов: Была такая книга "Губерт в стране чудес". В 30-е годы Михаил Кольцов инициировал это издание. Немец из страшной Германии появляется в светлой сталинской России, удивляясь тому, как все вокруг хорошо. Или "Обломок империи" Эрмлера. Этот мотив был очень распространен в искусстве 20-30 годов. Старый мир держал экзамен перед миром новым. Интересно, что все комедийные недоразумения Хоттабыча и Вольки начинаются именно на экзамене, когда он по-своему излагает историю мира на основе древних представлений. Учитель: Ты, конечно, знаешь, что земля не диск, а шар? Хоттабыч: Если бы земля была шаром, то воды стекли бы с нее вниз и люди умерли бы от жажды... Волька: Земля же имеет форму плоского диска и омывается она со всех сторон величественной рекой, именуемой океан. Земля покоится на шести слонах, а эти слоны стоят на огромной черепахе. Вот как устроен мир с точки зрения науки. Учитель: Древней науки. Хоттабыч: Не древней, а единственно правильной. Олег Ковалов: Старый мир держит экзамен перед миром новым. Но можно и наоборот обернуть — это новый мир держит экзамен перед миром старым. Почему? Потому что легко поместить в будущее обывателя Присыпкина с гитарой. Личность несимпатичная, примитивная, убогая. Конечно, светлое будущее хорошо на фоне этого "Клопа" Маяковского. Но когда Эрмлер делал классический фильм "Обломок империи", он говорил: "Нечего играть в поддавки. Я приведу лучшего представителя старого мира, унтера Филимонова, честного, искреннего, глубоко религиозного человека в советскую действительность, и пусть этот человек признает правоту нового мира". Итог в этом фильме был довольно двусмысленный. Из такого же намерения поместить лучшего человека старого мира в новую советскую Россию появился и "Старик Хоттабыч", мне кажется. Петр Вайль: Эпоха и ее словесное, литературное выражение — идеология — очевидны в книге про старого волшебника. Мариэтта Чудакова: Давление-то времени видно: советизмы в широком смысле слова, уплощение. Видно, какое огромное давление на мозги, в прямом смысле слова, как будто в каркас заключали головы людей. Когда читаешь литературу этого времени, то думаешь, что хоть у меня сейчас огромные претензии к соотечественникам (глупость несусветная стала царить в большом обществе), но от таких отцов, которые воспитывались в этих книжках и в этих тисках, еще ничего, что такие дети народились. Петр Вайль: Посоветуете вы прочесть "Старика Хоттабыча" современному человеку? Александр Архангельский: Если человек хочет восстановить в памяти, как оно было, как строилась советская цивилизация, то посоветовал бы. Если не хочет, не посоветовал бы. Потому что есть русские сказки и получше, если уж восстанавливать русскую картину мира, например, нецензурованные сказки Афанасьева. Но советская цивилизация, такой дистиллированный советский мир там есть. Петр Вайль: Какую там вы бы выделили из основополагающих советских идей? Александр Архангельский: Вождизм. Но такой добрый домашний вождь, который всегда на службе у требующего защиты ребенка. Мир, правда, не очень страшный, он советский, пронизан светом, как в советских фильмах. Они же все происходят летом, весной или ранней осенью. Никогда не происходят тяжелой зимой. Мир не очень опасный, но все-таки не до конца освоенный. И тут приходит вождь, который, на самом деле, не вождь, а слуга. Петр Вайль: Появляется не просто вождь, который слуга, а потусторонняя сила. В этом видит неожиданность и необычность повести Лагина Олег Ковалов. Олег Ковалов: Почему мистическое произведение появилось именно в 38-м году? Может, это связано с реабилитацией новогодней елки, Деда Мороза. Появился роман, который не отрицает существование всевышнего и высшей силы. На этом строится все повествование, как и у Булгакова. Почему сквозь цензуру прошло существование джинна? Ведь можно было бы сделать, предположим, сон мальчика. Советская сказка лишена материалистического объяснения чудес. Обычно там все необычное подгонялось под канон научной фантастики. Во второй половине 50-х годов мы читали фантастику, где чудо объяснялось достижениями науки и техники. А был жанр фэнтази, где чудо само по себе, и оно изначально мистической природы. Мне кажется, достижение Лагина в том, что в 38-м году он написал произведение в жанре фэнтази, что было новацией. У Алексея Толстого, в "Аэлите" и "Гиперболоиде инженера Гарина", ничего иррационального и все чудеса объясняются строго позитивистски, как производное от развития науки и техники. https://www.svoboda.org/a/24204545.html
|
| | |
| Статья написана 30 июня 2017 г. 11:22 |
В новом выпуске «Ста лекций» — 1938 год повести Аркадия Гайдара «Судьба барабанщика» и Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч». Дмитрий Быков рассказал о попытках писателей честно и легально рассказывать о временах большого террора, почему произведение Гайдара, — «Повесть о состоянии круглосуточного невроза», зачем Лазарь Лагин три раза переписывал своего «Хоттабыча», почему Хоттабыч — самый живой герой сталинской эпохи, а также о вторжении инфернальных персонажей в хорошую советскую жизнь и «суровой и страшной атмосфере» 1930-х годов.
Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня у нас очередная лекция из нашего цикла «Сто книг — сто лет». Мы говорим о 1938 годе и о повести Гайдара «Судьба барабанщика». Ее публикация началась в 1938, была остановлена, потом неожиданно Гайдару присудили орден «Знак почета», награду, которая сразу вывела его из-под нескольких критических ударов и сняла подозрения у издателей. И «Судьба барабанщика» начала печататься заново, а потом вышла отдельной книгой. 1938 год, как вы понимаете, не самое благоприятное время для фиксации того, что происходит вокруг. Мы поговорим, собственно, о двух книгах этого года, и обе детские. Это «Старик Хоттабыч» Лагина и, понятное дело, «Судьба барабанщика» Гайдара. Они образуют, вообще все эти книги 1938 года, такую своеобразную тетралогию. «Судьба барабанщика», «Хоттабыч», «Пирамида» Леонова, начатая тогда, и, естественно, «Мастер и Маргарита». У трех книг были проблемы с публикацией, только «Хоттабыч» был опубликован легко и сразу. А повествуют они о вторжении в Москву потусторонних сил. В повести Лагина находят джинна, в романе Леонова прилетает ангел, или ангелоид, как он там назван. В романе Булгакова Москву посещает сатана, а в повести Гайдара в Москву приезжает такой инфернальный, тоже со свитой, дядя, шпион западный, как выясняется впоследствии. На вопрос о происхождении этого дяди НКВДшник показывает куда-то в сторону, куда садится солнце, стало быть, с Запада приехал. Но дядя, он тоже, как и все остальные инфернальные персонажи, Воланд, в частности, он обладает свитой, обязательно. У дяди есть старик Яков, помесь Паниковского и Коровьева, и есть роковая старуха, бывшая, видимо, аристократка, с которой встречаются герои в Киеве. Помешанная такая страшная баба, которая потом перекочевала в рыбаковскую «Бронзовую птицу». Почему в этот момент пишутся повести о вторжении инфернальных персонажей в хорошую советскую жизнь? Да потому что в эту жизнь вторгается слишком много иррациональных вещей, которые средствами соцреализма уже не больно-то объяснишь. И дьявол, и ангел, и джинн, и дядя — это все явления одного плана. Это обаятельные, человечные с виду, циничные страшные вредители, которые почему-то вдруг очень комфортно начинают размещаться в советском быту. «Судьба барабанщика» Гайдара — это единственная попытка детского писателя, а другие вообще за это не брались, честно и легально рассказать о временах террора. Отец главного героя, участник гражданской войны, арестован за растрату. Растрата эта у него случилась на почве того, что он женился на молоденькой и хорошенькой, довольно подлой бабе, которая сразу бросила его. А ради нее воровал. Ну, все в соответствии с классическим романсом «ее в грязи он подобрал, чтоб угождать ей, красть он стал». В первоначальной редакции повести отца сажали просто по ложному обвинению, он был полностью оправдан потом, в духе бериевской оттепели. Но ясно, что в эпоху «ежовщины» его могли посадить за что угодно. Не за растрату, за ложный донос, на него написанный, за то, что он участвовал в гражданской. В эпоху русского реванша выбивалась вся ленинская гвардия и заменялась сталинской. В общем, хватало поводов. Но вот его сын, который остается один, и который, что называется, идет не по той дорожке. После того, как уехала Валентина, вторая жена отца, оставив ему какие-то деньги, он начинает тратить эти деньги необоснованно быстро, попадает в дурную компанию. Тут, нащупав брешь в советском строе, попадается в его квартиру некий дядя таинственный, якобы родственник Валентины, на самом деле все это легенда. Потом он увозит его в Киев. В Киеве заставляет подружиться с сыном авиаконструктора, потому что их интересуют бумаги авиаконструктора. Ну, и в некий роковой момент мальчик все-таки восстает против страшного соблазнителя и спасает друга. Вся эта фабула «Судьбы барабанщика», она вторична. Первична в этой повести атмосфера, ощущение страшной роковой неправильности, которая накатила на правильного, на хорошего человека. А хороший человек, он такой прямой, действительно, ведь этот Сергей сам абсолютная копия отца. Отец красный командир бывший, человек без оттенков, без особых колебаний, человек, который любил советскую власть и готов был ей служить. В новую реальность он так и не вписался, как не вписался и Гайдар. Гайдар всю жизнь мечтал о возвращении в армию, потому что в армии все понятно. Новая жизнь, которая началась, она с одной стороны требует повышенного энтузиазма, героизма, восторга, а с другой стороны — постоянной лжи, к которой он совершенно не готов, постоянной жестокости, к которой он не готов тоже. Пришли новые люди, другие люди, а старую гвардию оттеснили, потому что это были люди, худые или хорошие, это отдельная тема, но принципиальные, люди с убеждениями. Среди вот этой новой России, России почему-то очень криминальной, как она описана в «Судьбе барабанщика», России хитрецов, врунов и доносчиков, Гайдар чувствует себя крайне некомфортно. Он говорил, «эта книга не о войне, но о делах суровых и опасных не меньше, чем сама война». Так вот точнее всего сказать, что она о суровой и опасной атмосфере, о страшной атмосфере, в которой все боятся всех, в которой все зыбко, неровно, в которой постоянная ложь пропитывает любые отношения. Вот эта зыбкость и тревога, ощущение, что все идет не туда, это доминирует в «Судьбе барабанщика». Почему эта вещь так называется? Почему, собственно говоря, барабанщик? Вообще барабанщик, еще в песенке, переведенной Светловым, помните, «средь нас был юный барабанщик, в атаку он шел впереди», барабанщик — это вот символ тревоги. Это очень важно подчеркнуть. Барабан, это не то, что мобилизует на бой, это не то, что обязательно является символом несгибаемости и героизма, нет. Барабанщик бьет тревогу, и тревога — это ключевое слово в этой гайдаровской повести. Сергей, он постоянно живет предчувствием катаклизма, и совершенно прав Евгений Марголит, я часто его цитирую, он хороший знаток советской эпохи, когда он пишет о том, что эта повесть об атмосфере постоянного, круглосуточного невроза, который может быть разряжен только войной. И никого не облегчает мысль о том, что кругом шпионы, вредители, злодеи. Ясно, что что-то сдвинулось непоправимо в самой стране, и никакие злодеи, никакие шпионы тут ни при чем. Шпиономания при чем, потому что надо все время чьим-то чужим вмешательством объяснять собственный роковой тупик. «Судьба барабанщика» была колоссально популярна в то время. Это была одна из самых любимых повестей, потому что она вошла в резонанс с самоощущением читателей. Другая повесть 1938 года, которая была так же популярна, это печатающаяся в «Пионерской правде», насколько я помню, «Старик Хоттабыч». Лагин вызывает довольно полярные оценки. С одной стороны, нельзя отрицать того, что это очень советский писатель. Даже, я бы сказал, советский фельетонист. Он, конечно, фантаст, и фантаст не последнего разбора, некоторые его тексты очень хороши, например, «Майор Велл Эндъю», замечательная повесть, которая продолжает и варьирует темы уэллсовской «Войны миров». У него был недурной роман «Голубой человек» о путешествии во времени, о человеке, который ударился головой и попал неожиданно в 1895 год. Это история такая, как-то странным образом предварившая рыбасовского «Зеркало для героя», из которого получился знаменитый фильм. Но при всем при этом Лагин, при всей свой изобретательности, он очень советский человек. Советский даже в быту, в мелочах, вот Виталий Дымарский вспоминает, например, о нескольких лагинских доносных фельетонах, были, да, доносительских. Да и в жизненной своей практике он был человек неприятный. Удивительно, что Стругацкие вспоминают о нем очень радостно, почти восторженно, говорят, что это был замечательный покровитель молодых талантов, остряк, талантливый, яркий человек. Ну да, яркий, но при всем при этом страшно идеологичный, страшно зашоренный. И он трижды переписывал «Хоттабыча», всякий раз приноравливая его к обстоятельствам. И неслучайно вместо Хапугина, отвратительного типа и такого, чисто советского, бандита, у него появился во второй редакции американский миллионер, отвратительный тип. Тогда уже можно было ненавидеть Америку и модно было ненавидеть Америку, это вам не тридцатые годы, когда она нам только что помогала с индустриализацией. Вообще он сильно испортил повесть, это получился памфлет. А изначально история была очень милая, и даже, в общем, смешная. Некоторые главы из нее остались неизменными, например, история про матч «Шайбы» и «Зубила», на котором Хоттабыч стал отъявленным футбольным болельщиком. Но большая часть, конечно, претерпела сильные идеологические вторжения, очень неприятные. Повесть эта была изначально таким, может быть, единственным светлым пятном на фоне всех повествований о вторжении нечистой силы в Москву. Дьявол из Москвы улетел, сказавши, что квартирный вопрос испортил, но ничего принципиально нового. Ангел тоже улетел, у Леонова, потому что Сталин попытался его сагитировать поучаствовать в истреблении человечины, как ему это казалось, как он это называет, а ангелу не хочется в этом участвовать. Шпиона поймали, разоблачили. Остался только джинн. У джинна все хорошо, джинна приняли в почетные пионеры. Почему так получается? Да потому, что прав был совершенно Пастернак, называя Сталина «титаном дохристианской эпохи». Христианским понятиям, понятиям добра и зла, и ангелу, и дьяволу, в Москве делать нечего. А джинну, у которого о морали понятия самые восточные и самые древние, самые относительные, джинну хорошо. Джинн — дохристианская сущность, и он в сталинской Москве чувствует себя прекрасно. Как ни странно, жизнерадостная повесть «Старик Хоттабыч» тоже полна тревоги, тревоги, которая разлита во всем пространстве 1938 года. Все постоянно опасаются наказания, школьник Волька Костыльков трясется перед экзаменами, проигрывающая команда боится, что ее накажут, разоблачения боится Женя Богорад, председатель совета отряда. Все постоянно боятся репрессий, потому что главное, что в этом обществе уже есть, — это истерика, экзальтация, вызванная страхом. И вот этот страх со всех сторон, он у Лагина запечатлен довольно достоверно. Ничего не боится только Хоттабыч, потому что Хоттабыч полагает, что все идет правильно, во-первых, а, во-вторых, Хоттабыч в восточной деспотии чувствует себя на месте. Ему все здесь нравится, ему нравится порядок, строгость, роскошь этого мира, богатство этого мира, жесткость его порядков. Хоттабыч — это самый актуальный, самый живой герой позднесталинской эпохи, в отличие от живого мальчика Сергея, которому в ней так неуютно. Тут поступил вопрос, которого я тоже ждал, который совершенно неизбежен, вопрос о психической вменяемости Гайдара в 1938 году. Известно, что Гайдар лечился от депрессии, что он именно в санатории познакомился с Зоей Космодемьянской, которая с ним в подростковые годы дружила. Но не потому, что она была сумасшедшей, хотя у нее был невроз, и не потому, что Гайдар был сумасшедшим, а просто таким барабанщикам, таким честным, прямым и упертым людям, им не очень хорошо было в 1937-1938 годах. Они понимали, что все заворачивает куда-то очень сильно не туда, что детей заставляют отрекаться от родителей, что везде царит шпиономания, что идут расстрельные митинги с требованием наказать еще строже, а иногда расстрелять уже расстрелянных. В общем, страшное дело. Гайдар в этой эпохе чувствовал себя очень не на месте. Он написал тогда зашифрованную повесть «Дурные дни», которую до сих пор не расшифровали, она хранится в его архиве. Много есть записей у Гайдара, в его дневниках, в его черновиках, которые не поддаются однозначному прочтению. Его мучают кошмары о детстве, о молодости, знаменитые сны по схеме номер один и сны по схеме номер два. Но главное, что его мучает, — это несоответствие того, о чем он мечтал, и того, во что он попал. Я бы сказал, я рискнул бы сказать, что только человек, страдающий от депрессии, в то время нормален. А тот, кто в это время не страдает от депрессии, тот страдает отсутствием эмпатии и душевной глухотой. Моя соседка по даче девочкой жила с Гайдаром в одном дворе и рассказывала, что дворник несколько раз вытаскивал его из петли. И это правильно со стороны Гайдара, это единственная нормальная реакция. Потому что жить в эту эпоху и не думать о самоубийстве, не сходить с ума — это удовольствие для людей, намертво душевно оглохших. А поскольку Гайдар был очень крупным писателем, он понимал то, что вокруг него происходит. Может быть, он был в это время самым здоровым. https://tvrain.ru/lite/teleshow/sto_lekts...
|
| | |
| Статья написана 28 июня 2017 г. 18:22 |
 

обложки журналов тех лет 
первая редакция сокращённый (журнальный) вариант ПИОНЕР (Москва), 1938г. №10, 11 и 12 рис. К. Ротова особенности Волька — ученик пятого класса. Дворник свернул цЫгарку. Ребята сделали вид, будто безумно увлеклись слепым щенком, которого еще три дня тому назад неведомо откуда приволок на бечёвке Сережа (первое упоминание о Серёже Кружкине) Будто едешь не по Настасьинскому переулку (старая квартира Вольки), а где-то в Америке, в суровых пустынных прериях, где каждую минуту могут напасть индейцы. Бочки, в кот. пираты старого Флинта хранили ром. Замшелая глиняная бутылка. "Вчера в 24-е отделение милиции". — Вы илллюзионист из цирка? Аллах (с большой буквы) Джин (с одним "н") Абдурахман (с одним "р") Испытание по географии. Калиф (через "к") Гарун ар-Рашид Костыльков Владимир! (нет директорского: "Докладывай"); член комиссии, экзаменатор, директор. Билет №14. Форма и движения Земли. Нет вопроса об Индии. "Расскажи хотя бы о горизонте." Серёжа Кружкин помогает подсказкой. Нет школьного врача. Учащийся неполной средней школы. Кинотеатр "Роскошные грёзы" "Околдовал тебя малым колдовством. Через 3 дня и 3 ночи твоё лицо снова станет гладким" Хоттабыч с Волькой ушли в самом начале фильма после появления мчащегося на зрителей гудящего паровоза. Это голос царя джинов Джирджиса из потомства Полиса. Парикмахерская "Фигаро здесь №1" Ростокинского района, Банно-прачечного треста. Присутствующие в парикмахерской подсмеивающиеся клиенты и мастера (среди них и Волькин одноклассник Серёжка Кружкин) превратились в баранов. Волькин парикмахер тоже, а парикмахерская "закрыта на учёт" (Х. повесил такую табличку) Можно было бы про подсмеивающихся поместить фельетон в Пионерской правде или Крокодиле...и достаточно. К родителям Вольки звонят отец Женьки и мать Серёжки с целью розыска своих детей Слесарь-лекальщик Пивораки. Средство для удаления волос в любой аптеке. Хогттабыч с Волькой летят на ковре-самолёте в Индию. В ходе полёта Х. вспоминает, как вернуть Ж. обратно. Встреча с ним на месте старта ковра-самолёта. Женька рассказывает Вольке о приключениях на чайной плантации в Индии, жемчужине Британской короны. Но не желая международного скандала, автор не передаёт читателям этот рассказ: "аллах с ней, этой жемчужиной, вернёмся лучше к нашим баранам". Родители Женьки пришли к родителям Серёжки, чтобы принять решение, где искать детей Тел. звонок Женьки: он был у товарища в Можайске, но о Серёжке не знает Параллельно с этим Хоттабыч возвращает "нашим баранам" (в т.ч. и С. Кружкину) человеческий облик. Соседские Волькиному домА Х. переносит из 1-го Спасоболвановского переулка за город На золотой доске у хода дворца Волька значится, в т.ч., как "чемпион комнатного биллиарда всех систем" "Дворец должен принадлежать МКХ", а великолепен, как "станция метро "Киевский вокзал" Караван верблюдов с драгоценностями отсутствует В Парке культуры и отдыха, у входа в цирк "Шапито" Администратор сам протянул контрамарку "товарищу Хотапченко". Шпрехшталмейстер. Китайский фокусник Мей Лань-чжи (немолодой уже китаец в расшитом золотыми драконами синем халате). Х. возвращает зрителей, артистов и зверей, выкрикивая "лехододиликраскало" "- Я из Управления Госцирков (уфф!)...переговорить об ангажементе...турне по СССР (уфф!)" Волька ловил по радиоприёмнику для Х. Владивосток и Анкару, Тбилиси и Лондон, Киев и Париж. Хоттабыч забыл, как принимать Лондон. оглавление 1. Таинственная бутылка. 2. Старик Хоттабыч. 3. Испытание по географии. 4. Хоттабыч действует вовсю. 5. Необыкновенное происшествие в кино "Роскошные грёзы". 6. Ещё одно необыкновенное происшествие в кино. 7. "Фигаро здесь №1" 8. Девятнадцать баранов. 9. Вдвоём в парикмахерской. 10. Беспокойная ночь. 11. Не менее беспокойное утро. 12. Почему у С. Пивораки изменился характер. 13. Интервью с лёгким водолазом. 14. Намечается полёт. 15. В полёте. 16. Опять всё хорошо. 17. Хоттабстрой. 18. Старик Хоттабыч и Мей Лань-чжи. 19. Больница под кроватью. 20. Роковая страсть Хоттабыча. © Вячеслав Настецкий, 2017
|
| | |
| Статья написана 27 июня 2017 г. 16:41 |






















Фото Наталии Клепик, Сергея Мартиновича, Инны Гузовой и газеты "Витебские вести".
|
|
|