Да что далеко ходить — чтобы забраковать иллюстрации, достаточно и того, что с Хоттабычем там постоянно таскаются не два, а три пионера — Волька Костыльков, Женя Богорад и еще один их одноклассник — Сережа Кружкин, тоже, кстати, бывший баран. Его в последующих редакциях выпилили.

Или другой пример — в 2013 году издательство "Нигма" переиздало редакцию 1938 года, но использовало иллюстрации Г.Мазурина, на которые у них были права. В результате получился какой-то испанский стыд. Как вы думаете — кто этот тип в темных очках?

Люди моего поколения, выросшие на послевоенной редакции, уверенно скажут — это американский интурист, мистер Вандендаллес, владелец заводов, газет, пароходов...

А вот и нет — в тексте 1938 года волшебное кольцо попало в руки Феоктиста Кузьмича Хапугина, бывшего нэпмана-частника, а ныне помощника завхоза кустарной артели "Красный, извините, петух". Стильно одевались кустари в 30-е, что еще скажешь?

Но самое веселье начинается во время приключений в Италии, где обнаруживается все тот же "Хапугин", который на сложных щах слоняется по римским дорогам.

И что ответить родителю на закономерный вопрос ребенка — откуда взялся в Неаполе кустарь-одиночка с мотором? "Извини, у издателя были не те иллюстрации"?

Автор "Хоттабыча" действительно постоянно изменял текст. Прямо как сегодняшние авторы сетевого самиздата, которые часто допиливают свои книги, изменяя содержание до неузнаваемости.

Здесь я немного отвлекусь, и скажу, что недооценный писатель-фантаст Лазарь Гинзбург был невероятно продвинутым для своего времени автором.

Именно Лагиным был написан едва ли не первый в отечественной фантастике роман о классическом "попаданце" под названием "Голубой человек", где в самый конец XIX века попадает обычный комсомолец 1960-х годов. Пользуясь знаниями, полученными в курсе "Истории КПСС", он активно включается в борьбу за дело будущей революции, и даже с молодым Лениным встречается. стать главным советником Ильича, выгнать из партии Троцкого, расстрелять Хрущева и что там еще делают сегодняшние попаданцы автор ему не дал — не те времена стояли за окном, но и без того получилось неплохо.

Серьезно, не вру. Недавно перечитал эту книгу — и совсем не расстроился, как это часто бывает с книгами детства. Как ни странно, там не агитка и не лобовое воспевание партии. Просто уже немолодой человек, убежденный коммунист, вспоминает навсегда ушедший мир своей молодости.

Также Лагин является автором одного из первых полноценных фанфиков в советской литературе. Не так, как обычно — сел Алексей Толстой переводить "Приключения Пиннокио" и случайно написал свою книгу с похожими героями. Нет, у Лагина полноценный фанфик "Войны миров" Герберта Уэллса, чистой воды спин-офф. Повесть "Майор Велл Эндъю" рассказывает об одном небольшом эпизоде времен вторжения марсиан в Англию, который остался вне внимания автора "Войны миров".

Причем, как это иногда случается, фанфик оказался как бы не сильнее оригинала. По крайней мере, меня в детстве "Майор Велл Эндъю" реально перепахал, а вот "Война миров" произвела гораздо меньшее впечатление.

Но вернемся к разным Хоттабычам. Литературоведы выделяют две редакции "Старика Хоттабыча", первую и вторую, довоенную и послевоенную, 1938-го и 1951-го года.

В этом есть резон, потому что это, по сути, две разные книги. Для первого послевоенного издания Лагин, де факто, написал книгу заново — часть эпизодов выбросил, часть переписал и еще больше сочинил новых. В итоге книга вдвое увеличилась в объеме, а от старого "Хоттабыча" сохранилась хорошо если треть.

Почему он это сделал? Причина новой редакции та же, что и с "Волшебником Изумрудного города" — новые времена потребовали новой книги. Ведь тридцатые и пятидесятые это не просто разные исторические периоды — это разные исторические эпохи.

Довоенного "Хоттабыча" не случайно часто сравнивают с написанным в те же годы "Мастером и Маргаритой" Булгакова — все то же пришествие могущественной волшебной силы в город с неидеальными жителями, испорченными квартирным вопросом.

Обе книги написаны профессиональными фельетонистами и это очень видно — всей разницы, что у Булгакова книга взрослая, поэтому ресторан "Грибоедов", театр "Варьете" и разоблачения алчных до нарядов женщин до нижнего белья, а у Лагина повесть детская, поэтому — парикмахерская "Фигаро здесь №1", кинотеатр "Роскошные грезы" и разоблачение Хоттабычем "обычной ловкости рук" китайского фокусника Мей Лань-чжи в цирке.

В довоенной книжке все еще очень камерно, по-домашнему, там нет ни полетов в космос, ни даже Индии — только болтливый гражданин Пивораки и пресловутые "500 эскимо" в цирке. Волька еще не плакатный пионер, а обычный ребенок, который и на подсказку с радостью соглашается, и табличку "Закрыто на учет" в разнесенной джинном парикмахерской для конспирации повесить может, и даже плохими словами ругается.

— Товарищи... Братцы... Вы меня не слушайте... Разве это я говорю?.. Это вот он, этот старый болван, говорит... Я официально заявляю, что за эти слова не отвечаю.

Сравните с послевоенным обезжиренным:

— Товарищи!.. Граждане!.. Голубчики!.. Вы не слушайте… Разве это я говорю? Это вот он, старик, заставляет меня так говорить…

К пятидесятым же небогатая и неказистая страна "Золотого теленка" и "Волги-Волги" изменилась до неузнаваемости, и старый "Хоттабыч" никак не вписывался в реалии "красной империи", раскинувшейся на треть глобуса, рвущейся в космос и собирающейся строить атомные подводные лодки.

Надо было или переходить в разряд исторических романов, или осовременивать книжку. Лагин выбрал второе.

Послевоенный "Хоттабыч", безусловно, стал более идеологичным, но и более цельным, с четко прописанной главной мыслью. Роман-фельетон стал настоящим гимном стране, где не в деньгах счастье, а чудеса творят сами люди — своим трудом и своими умом.

Да, выигрыв в масштабности и эпичности, "Хоттабыч" потерял в камерности и мне, например, очень жаль, что оттуда выпали совершенно зощенковские диалоги 30-х:

— Ездиют тут на верблюдах...

— Да, чуть-чуть несчастье не приключилось.

— Тут, я так полагаю, главное не мальчишка. Тут, я так полагаю, главное — старичок, который за мальчишкой сидит...

— Да, сидит и шляпой обмахивается. Прямо как граф какой-нибудь.

— Чего смотреть! В отделение — и весь разговор.

— И откуда только люди сейчас верблюдов достают, уму непостижимо!

— Эта животная краденая.

Исчезли и местечковые шутки на грани фола — в прямом смысле слова местечковые. В довоенной книге "вместо ответа Хоттабыч, кряхтя, ... вырвал из бороды тринадцать волосков, мелко их изорвал, выкрикнул какое-то странное слово «лехододиликраскало»". В этом заклинании джинна бывший ученик хедера процитировал первую строчку гимна, который раз в неделю поют все ортодоксальные иудеи, встречая Шаббат (Субботу): «Леха доди ликрат кала…» — «Иди, мой возлюбленный, навстречу невесте…».

В пятидесятые Хоттабыч уже просто произносит «странное и очень длинное слово» (знаменитого "трах-тибидох" в книге никогда не было, его придумал для радиоспектакля 1958 года великий Николай Литвинов). Шутка исчезла не потому, что Лагин вдруг застеснялся своего еврейства — наоборот, в послевоенные годы фронтовой корреспондент Лагин выпустил свою единственную книгу на идише «Мои друзья бойцы-черноморцы» (מײַנע פֿרײַנט די שװאַרציאמישע קריגער: פֿראָנט-נאָטיצנ) о евреях-фронтовиках, посвятив ее погибшему на войне брату Файвелю Гинзбургу.

Шутку он убрал потому, что мир вновь изменился, и оценить ее было особо некому. Не было больше в стране местечкового еврейства — нацисты постарались, а молодые евреи уже не знали ни идиша, ни иврита.

Этот процесс адаптации "Старика Хоттабыча" под меняющийся мир не заканчивался никогда. Автор переделывал роман практически к каждому изданию, и грубое разделение на довоенную и послевоенную редакции — оно скорее от бессилия и невозможности учесть все варианты.

Вспомним хотя бы недобровольное путешествие Жени Богорада в Индию. В 1938 году суровый джинн просто продает пионера в рабство, но о его пребывании в Индии Лагин особо не рассказывает: "Поверьте автору на слово, что Женя вёл себя там так, как надлежит вести себя в условиях жестокой эксплуатации юному пионеру. Автор этой глубоко правдивой повести достиг довольно преклонного возраста и ни разу не обострил своих отношений с вице-королём Индии. Ему поэтому не хотелось бы испортить эти с таким трудом наладившиеся отношения".

В 1952 году Женя уже возмущенно рассказывал Вольке, как его едва не продали в рабство, а после попытки пожаловаться белому человеку подняли на смех: "А мой работорговец смеётся: «Нашёл, говорит, кому жаловаться – англичанину! Да если бы не англичане, – да продлятся их жизни в счастье! – в Индии давно уже не было бы работорговли и я разорился бы и был нищ, как последний дервиш»".

В 1955 году, когда СССР принялся налаживать отношения с Индией, Богораза Хоттабыч от греха подальше зашвырнул не в Индию, а к хуситам в Йемен, где его также продают в рабство.

И только в издании 1958 года появляется финальная версия этого эпизода с теплой встречей, цветами, бананами и "хинди руси бхай-бхай".

"Хоттабыч" менялся вместе со страной, перетекая из одной формы в другую — книга, радиоспектакль, кинофильм, мюзикл 79 года с молодыми Боярским, Муравьевой, Абдуловым, Барыкиным...

История древнего джинна, попавшего в молодую страну, стала своеобразным зеркалом этой державы, изменяясь вместе с ней.

И даже в новой России, когда классические сказки вспоминали разве что при попытках срубить легких денег на известном брэнде, "Хоттабыч" продолжал отражать страну.

Но об этом — в следующей, последней главе про сварливого джинна.

https://vad-nes.livejournal.com/777288.html

Дело доходит до того, что "Приключения Незнайки" Николая Носова объявляют плагитатом "Царства малюток" Анны Хвольсон, хотя единственное, что совпадает в этих двух книгах — имена двух персонажей: Знайка и Незнайка.

Почему бы в таком случае не объявить Носова плагиатором Владимира Даля? Наш великий фольклорист в своей книге "Пословицы русского народа" задолго до Хвольсон сообщал, что "незнайка лежит, а знайка далеко бежит".

"Старик Хоттабыч" тоже попал под подозрение — его объявляют плагиатом фантастической повести английского писателя Ф. Энсти (псевдоним Томаса Энтри Гатри) «Медный кувшин» («The Brass bottle»).

Завязка, безусловно, практически та же — молодой лондонский архитектор Гораций Вентимор покупает на аукционе старый кувшин, в котором, как выяснилось, был заточен джинн Факраш-эль-Аамаш. Джинн пытается отблагодарить своего спасителя, но его вмешательство приносит одни неприятности. Очень популярная, надо сказать, была книга, на ее основе сделали мюзикл и несколько экранизаций, последнюю – в 1964 году.

"Да это Хоттабыч в чистом виде!" — уверены критики, многие из которых настроены сурово и никаких сомнений в заимствовании не испытывают. Вот что пишет, например, доктор филологии из Университета Хельсинки Бен Хеллман в своей монографии "Сказка и быль. История русской детской литературы": "Лагин позаимствовал у Энсти не только основную идею, но и целые сцены, хотя, конечно, изменил время и место действия – теперь это Советский Союз тридцатых годов". Его поддерживает и Владимир Гопман, написавший большую статью "Как стать счастливым. Вариант писателя Т. Энсти": "Нашему читателю роман «Медный кувшин» (1900), безусловно, напомнит повесть Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч». Сходство между этими произведениями настолько очевидно, что можно с уверенностью сказать: Лагин был знаком с романом Энсти, переведенным на русский в 1902 г.".

Плагиат — это очень серьезное обвинение, поэтому давайте разбираться всерьез и по порядку. Заранее прошу прощения, что буду душнить, занудствовать и обильно цитировать.

Вопрос первый: читал ли Лагин «Медный кувшин», который вышел почти на сорок лет раньше "Хоттабыча" и почти сразу был переведен на русский?

Критики уверены, что читал, и в подтверждение обычно ссылаются на свидетельство дочери писателя, Натальи Лагиной. Вот только если обратиться с оригиналу этого интервью, свидетельство сразу становится не таким уж убедительным:

«Не раз я приставала к отцу с расспросами, как это он вдруг придумал такого джинна. Отец, иронически усмехаясь, говорил, что начитался сказок «Тысяча и одна ночь», потом его обуяли фантазии, а позже ему попалась на глаза какая-то древняя (!) английская баллада (!!!) “Медный кувшин”. И ничуть не повторяя прочитанного, отец вдруг понял, что ему, ну, совершенно необходимо написать про трогательного и чем-то нелепого джинна, чудом попавшего в нашу страну, где ему все непонятно».

Сам же Лагин о своем знакомстве с повестью Энсти ни разу не упоминал. Зато постоянно называл другой источник, из которого, по его словам, и вырос "Хоттабыч". Даже в предисловии об этом писал:

«В книге «Тысяча и одна ночь» есть «Сказка о рыбаке». Вытянул рыбак из моря свои сети, а в них – медный сосуд, а в сосуде – могучий чародей, джинн. Он был заточен в нем без малого две тысячи лет. Этот джинн поклялся осчастливить того, кто выпустит его на волю…».

Вопрос второй: Какие же "целые сцены" заимствовал Лагин у Энсти?

Самый подробный список "сюжетных заимствований" я нашел в той самой статье Гопмана. Итак:

1. "В обоих произведениях по приказу царя Соломона джинн заключается в сосуд". Я бы добавил еще третье произведение — в "Сказке о рыбаке" его тоже заключили в сосуд и тоже по приказу Сулеймана ибн Дауда.

2. "В обоих случаях выпущенный на свободу джинн клянется помогать во всем своему избавителю". В сказке "1000 и одной ночи" тоже сначала собирался. Потом еще посидел в кувшине и передумал.

3. "В обоих случаях избавителю предлагаются драгоценные дары, преподносимые джиннами в знак своей глубочайшей благодарности" — э-э-э... Мне кажется, это абсолютно напрашивающийся эпизод. Нет? Гопман видит заимствование в том, что и тот, и другой джинн наколдовывали спасителю именно караван верблюдов, груженных драгоценными товарами.

А что арабский джинн, простите, должен был наколдовать? Вагон с повидлом? Грузовик с пряниками?

Гопман объявляет совпадением еще и попытку улучшить жилищные условия спасителя, но мне кажется, здесь заимствованием и не пахнет. Хоттабыч, как мы помним построил для Вольки несколько дворцов, которые пионер потребовал отдать РОНО (в ранних редакциях — МКХ, московскому коммунальному хозяйству).

У Энсти же джин поступает скорее в стиле булгаковского Воланда, повелевающего пространством — он неведомым образом "расширяет" небольшую лондонскую квартиру архитектора до роскошных многозальных покоев.

И это весь плагиат, все найденные в книгах совпадения. Как признается сам критик: "Далее дары отличаются – но лишь потому, что герои разного возраста: Факраш пытается найти для Вентимора подходящую, по его мнению, партию, решив женить его на принцессе из рода джиннов; Хоттабыч же подсказывает Вольке на экзамене по географии".

Исследователь Г.А. Велигорский, также убежденный в заимствовании, в большой статье "Разные лики старика Хоттабыча: жанровые "приключения" сюжета" заявляет следующее: "Убедительное сравнение «общих мест» в двух произведениях провел В.Л. Гопман; не повторяя аргументов исследователя, добавим еще один от себя. Схожим образом звучит в повестях имя заклятого врага обоих джиннов: у Ф. Энсти – Джарджарис, у Л. Лагина – Джирджис".

А вот это уже серьезное обвинение, потому что на таких мелочах все обычно и палятся. Давайте разберем это созвучие подробно.

Сравнение текстов двух повестей полностью подтверждает обвинение.

Ф. Энсти «Медный кувшин»: «У меня была родственница, Бидия-эль-Джемаль, которая обладала несравненной красотой и многообразными совершенствами. И так как она, хотя и джиннья, принадлежала к числу верных, то я отправил послов к Сулейману Великому, сыну Дауда, которому предложил ее в супруги. Но некий Джарджарис, сын Реджмуса, сына Ибрагима — да будет он проклят навеки! — благосклонно отнесся к девице и, тайно пойдя к Сулейману, убедил его, что я готовлю царю коварную западню на его погибель».

Хоттабыч же поминает Джирджиса настолько часто, что автор над этим даже стебется:

— Пойдем погуляем, о кристалл моей души, — сказал на другой день Хоттабыч.

— Только при одном условии, — твердо заявил Волька: — при условии, что ты не будешь больше шарахаться от каждого автобуса, как деревенская лошадь… Хотя, пожалуй, я напрасно обидел деревенских лошадей: они уже давно перестали бояться машин. Да и тебе пора привыкнуть, что это не джирджисы какие-нибудь, а честные советские двигатели внутреннего сгорания».

Сходство имен несомненно. Но возникает один вопрос: если Лагин спер Джирджиса у Энсти, откуда тот взял своего Джарджариса? Сам придумал?

Нет.

На самом деле оба автора активно использовали текст "1000 и одной ночи". Энсти работал с переводом «Тысячи и одной ночи», выполненном Эдвардом Уильямом Лейном, который вышел в 1841 г. трехтомным изданием. Так, вышеупомянутый Велигорский сообщает, что "Из «Сказки о рыбаке» в изложении У. Лейна, помимо основной коллизии ... Ф. Энсти заимствует некоторые обороты для речи своего джинна Факраша, например, упоминание Джарджариса или Сулаймана, сына Давуда".

Но здесь он ошибается. Лейновский трехтомник был переведен на русский язык еще до революции Людмилой Петровной Шелгуновой, и, на наше счастье, этот перевод был переиздан издательством "Алгоритм" совсем недавно, в 2020 году.

Открываем главу "Рыбак", смотрим — никакого Джарджариса там нет. Но если пролистать чуть дальше, то в главе "Второй царственный нищий" читаем: "Отец выдал меня за сына моего дяди, но в вечер моей свадьбы, во время пиршества, шайтан по имени Джарджарис похитил меня".

Я уже говорил, что Энсти при написании "Медного кувшина" активно использовал текст "1000 и одной ночи". Настолько, что и сам не избежал обвинений в плагиате. Так, американский издатель даже прислал автору вырезку рецензии из одного нью-йоркского журнала с со следующим вердиктом: «Один парень, поумнее Энсти, рассказал эту историю в сказке из «Тысячи и одной ночи» тысячу лет назад, и получилось это у него куда лучше».

Энсти действительно заимствовал из арабских сказок достаточно много сюжетных ходов, причем использовал не только "Сказку о рыбаке". Тот же Велигорский пишет: "При этом очевидно, что Энсти вдохновлялся не только «Сказкой о рыбаке», но и по меньшей мере «соседними» историями; так, сюжет о превращении в мула (главы XI–XIII) он заимствует из предыдущей сказки – «Рассказ о третьем старце и муле», где также фигурирует джинн [см.: Lane 1841, 56–58].

Так, может, и Лагин своего Джирджиса не у англичанина подрезал, а в первоисточнике позаимствовал?

Пользовался ли он сказками "1000 и одной ночи"?

Еще как!

Например, Екатерина Дайс в статье "Остановивший Солнце. Мистериальные корни «Старика Хоттабыча»" прямо говорит о многочисленных заимствованиях устойчивых оборотов из арабских сказок:

"В речи старика Хоттабыча встречаются откровенные отсылки к этим сказкам, например: «И случилась со мной – апчхи! – удивительная история, которая, будь она написана иглами в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся. Я, несчастный джинн, ослушался Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! – я и брат мой Омар Хоттабович». Один из фрагментов-первоисточников в «Тысяче и одной ночи»: «Клянусь Аллахом, о брат мой, твоя честность истинно велика, и рассказ твой изумителен, и будь он даже написан иглами в уголках глаза, он послужил бы назиданием для поучающихся!».

При этом Лагин работал, разумеется, не с трехтомником Лэйна, а с академическим переводом этих сказок на русский язык, сделанным М. Салье и издававшимся как раз в период работы над "Хоттабычем".

Ну-ка, открываем главу "Второй царственный нищий", у Салье она называется "Рассказ второго календера". Как там Джарджариса зовут? Цитирую: "Он выдал меня за сына моего дяди, и в ночь, когда меня провожали к жениху, меня похитил ифрит по имени Джирджис ибн Раджмус, внук тетки Иблиса, и улетел со мною и опустился в этом месте".

А теперь — "Хоттабыч", знаменитый эпизод похода Вольки и древнего джинна в кино, появление поезда на экране и позорное бегство Хоттабыча:

— Чего ты кричал? Чего ты развел эту дикую панику? — сердито спросил уже на улице Волька у Хоттабыча.

И тот ответил:

— Как же мне было не кричать, когда над тобой нависла страшнейшая из возможных опасностей! Прямо на нас несся, изрыгая огонь и смерть, великий шайтан Джирджис ибн Реджмус, внук тетки Икриша!

— Какой там Джирджис! Какая тетка? Самый обычный паровоз!".

Как мы видим — совпадение практически дословное, разве что Иблиса на Икриша поменяли. Похоже, советские цензоры, опасаясь за целомудрие советских пионеров, не решились поставить рядом слова "тетка" и "Иблиса".*

Если серьезно, то очень похоже, что, когда обоим авторам потребовалось как-то назвать главного врага джинна, они полезли в текст "1000 и одной ночи" в поисках какого-нибудь злого духа. А шайтан в этом томе только один — тот самый Джирджис-Джарджарис.

Перехожу к выводам.

Мы не можем сказать с уверенностью — читал ли автор "Старика Хоттабыча" книгу "Медный кувшин", а сравнение текстов повестей, на мой взгляд, не подтверждает мнения о "заимствовании целых эпизодов". Бесспорно совпадает только завязка — главный герой открывает некий сосуд и в современном мире появляется древний джинн.

Но, извините, сюжет "лох педальный случайно вызывает могущественного демона" является вечным, и раз за разом повторяется в искусстве как минимум со времен Средневековья (гуглить "ученик чародея/Der Zauberlehrling"). Не случайно в русском языке словосочетание "выпустить джинна из бутылки" стало поговоркой. Так мы, извините, в плагиаторы зачислим и англичанина Роберта Лисона, чью повесть "Джинн третьего класса" о волшебном духе, выпущенном школьником из пивной банки, я читал еще подростком.

И нашего родного Владимира Семеновича Высоцкого, с его песней про вылетевшего из бутылки джинна, у которого "кроме мордобития — никаких чудес!".

Но в процессе исследования выяснилась другая интересная вещь. Хотя заимствований текста друг у друга обнаружено не было, тексты сказок "1000 и одной ночи" оба автора использовали самым активным образом.

У меня нет под рукой английских оригиналов, поэтому о степени не сюжетного (которое бесспорно), а текстового заимствования Ф. Энсти я сейчас судить не могу. Но вот Лазарь Лагин совершенно сознательно делал "пасхалки для просвещенных", просто нашпиговав "Хоттабыча" раскавыченными цитатами из "1000 и одной ночи".

Сравните сами. Вот абзац "Сказки о рыбаке" из классического 12-томника с академическим переводом Михаила Салье:

«Знай, о рыбак, – сказал ифрит, – что я один из джиннов-вероотступников, и мы ослушались Сулеймана, сына Дауда, – мир с ними обоими! – я и Сахр, джинн. И Сулейман прислал своего везиря, Асафа ибн Барахию, и он привёл меня к Сулейману насильно, в унижении, против моей воли. Он поставил меня перед Сулейманом, и Сулейман, увидев меня, призвал против меня на помощь Аллаха и предложил мне принять истинную веру и войти под его власть, но я отказался. И тогда он велел принести этот кувшин и заточил меня в нем".

А теперь — "Старик Хоттабыч". Во время путешествия по Арктике Волька Костыльков и Жена Богораз нашли кувшин с братом Хоттабыча, "любезным Омаром", оказавшимся препротивным поганцем.

– Знай же, о недостойный юнец, что я один из джиннов, ослушавшихся Сулеймана ибн Дауда (мир с ними обоими!). И Сулейман прислал своего визиря Асафа ибн Барахию, и тот привёл меня насильно, ведя меня в унижении, против моей воли. Он поставил меня перед Сулейманом, и Сулейман, увидев меня, приказал принести этот кувшин и заточил меня в нём…

– Правильно сделал, – тихо прошептал Женя на ухо Вольке.

– Что ты там шепчешь? – подозрительно спросил старик.

– Ничего, просто так, – поспешно отвечал Женя.

Если хотите знать мое мнение — все эти споры о плагиате мимо кассы.

Авторы всегда заимствовали и всегда будут заимствовать друг у друга сюжетные ходы — их не так много. Значение имеет только одно — не кто у кого спер, а появилось в итоге яркое самостоятельное произведение или все ограничилось унылым подражательством.

Авторы "12 стульев" признавались, что позаимствовали фабулу своего произведения из рассказа Конан-Дойля "Шесть Наполеонов". Но они сделали абсолютно самобытный роман, и кто вспомнит того Холмса, читая про похождения Бендера и Кисы?

А какое-нибудь проходное фэнтези или "боярка" с "Автор.Тудей" формально сюжет не заимствовало, но по сути — неотличимо от тысяч других таких же эпигонских книжек с отчетливо картонным привкусом.

Получилось ли у Лагина?

Бесспорно. Причем не один раз.

Да, любезный читатель, есть как минимум несколько "Хоттабычей". Но об этом — в следующей главе.

https://vad-nes.livejournal.com/776584.html

***

СХ. Глава "Ещё одно происшествие в кино".

а) журнальный вариант 1938 г. из антологии "Лучшие произведения русской детской литературы" М. "Мир энциклопедий Аванта-Астрель, 2007

С примечаниями (джин, ифрит, шайтан) в конце.

Джин( с 1-м "н")

С экрана на зрителей мчался громко гудевший паровоз.

Это — царь джинов Джирджис из потомства Полиса.

б) журнал "Пионер" 1938 г. — царь джинов Джирджис из потомства Иблиса.

в) газета "Пионерская правда" 1939 г. — царь джинов Джирджис из потомства Гирджиса.

г) книга 1940 г. — в этой главе эпизод с Джирджисом отсутствует. Зато в главе "Беспокойная ночь" читаем: "Джирджис, могучий и беспощадный царь шайтанов и ифритов"

д) книга 1951 г. — великий шайтан, царь джинов Джирджис ибн Реджмус, внук тётки Икриша.

е) книга 1953 г. — великий шайтан, царь джиннов Джирджис ибн Реджмус, внук тётки Икриша.

ж) сборник 1961 г. — великий шайтан, царь джиннов Джирджис ибн Роджмус, внук тётки Икриша.

Остальные прижизненные издания — так же, как и в "книга 1953 г. — великий шайтан, царь джиннов Джирджис ибн Реджмус, внук тётки Икриша."

В «Старике Хоттабыче» главный герой Волька Костыльков сначала жил в Трёхпрудном переулке (с 1951 и далее), а потом со всей семьёй переехал в новый дом, где и познакомился со старым джинном.

На тот момент там жил сам автор.

В телефонном спр. 1954 г. указано местожительство Лагина : "Лагин-Гинзбург Л. И., Трехпрудный пер., 11/13, тел. Д1-39-20."

Позднее, Лагин вывел своего соседа по лестничной площадке как агента царской охранки в романе "Голубой человек" (1964).

И тот, воспользовавшись телефонным справочником, звонил ему ночами с вопросом: когда ты, наконец, уберёшься в свой Израиль? А Лагин отвечал, что убраться не может, т.к.мама у него белоруска (из воспоминаний дочери).

***

Н. Лагина род. в дек. 1941 , 3(?), её мать ск.после 1979 г.

*

Дочь известного советского писателя Наталья Лазаревна ЛАГИНА родилась в 1941 году (а вероятнее – 3 декабря 1936 года), родители её развелись в 1946-м, так что у Н. было ещё двое отчимов. Занималась журналистикой, в 1960-е годы работала в журнале «Юность», выступала как театральный и музыкальный критик. Автор трёх книг об артистах. В 2000-х решила продолжить известную сказку отца, опубликовала две книги серии «И снова Хоттабыч» (2006, 2008).

Об её творчестве по нашей теме:

https://gorky.media/context/mutanty-v-str...

***

Исследовательница творчества Лагина Светлана Козлова (Витебск):

"О том, что большая семья Гинзбургов, в которой родился будущий писатель Л. Лагин, проживала в Витебске в доме по улице Подвинской , на втором его этаже, мне сообщил один старожил в начале 1990-х гг., имени его я не записала , как и не зафиксировала эти воспоминания. Он сказал, что в дом попала бомба в ВОВ. На его месте долгие годы находился сквер. Сейчас-- Николаевский хуторок. Подвинская улица, ныне Л. Толстого , идет вдоль Витьбы до самой Двины, сформировалась в эпоху средневековья.

*

Л. Лагин в большой степени был человеком своей эпохи, человеком, который пережил сталинские времена. Что- то в нём было спрятано очень глубоко, и его можно понять. Семья была очень закрыта для внешнего мира. Я поняла, что Л. Лагин не хотел говорить о себе много, но, осознавал силу своего таланта.

Первоначально дочь Лазаря Лагина говорила -- это бабушка писателя, а позже не подтвердила .Это о фотографии.Наталья Лагина, дочь, я поняла, очень смутно представляла своих далеких родственников. Уже когда Подлипский с ней разговаривал, об этом фото не было и разговоров. А было представлено фото большой семьи и не аннотированное.

Она говорила о том, что больше общалась с родными ее матери. Вероятно, это фото её (Натальи) бабушки Екатерины. Наталья вместе с бабушкой Катей со стороны мамы Татьяны Васильевой, вскоре после развода родителей переехала к отцу. Однако, не исключено, что это фото её бвабушки Ханы Лазаревны (мамы Лазаря Иосифовича).

Нет пояснения к этому фото и со стороны ныне здравствующих племянника и племянницы Лагина.

*

"Герои книг Лазаря Лагина вспоминали: “Мама утром ведет меня за ручку по переулку. В морозном воздухе искрится, переливается цветами радуги снег. Темная река, как “море-океан” из бабушкиной сказки, спряталась за крутыми берегами… В нищем витебском дворике нас встречает общеничейный “дворник” по кличке Бобик…”

Но на самом деле эти строки относятся к детству самого писателя.

Роман ' Остров Разочарования". Советский моряк Егорычев во время крушения корабля оказывается в водах океана. Перед лицом смертельной опасности он вспоминает своё детство. Мама ведет его за ручку....Но, не совсем точно передан этот текст, когда я сравниваю с изданием, которое находится у меня под рукой. Это издание 1956г, а были еще 1951, 1953, 1961, в фонды музея попала и рукопись этого произведения. Воспоминания героя произведения относятся к Москве. Мне показалось, что там просматриваются личные воспоминания автора. Особенно синь — река, на берегу которой стоял дом его детства. Однако в издании 1956 г упоминается про тёмносиний бор как "море- окиян" из бабушкиных сказок. Взято из этого произведения , возможны разночтения в других изданиях, доступа я к ним не имею сейчас."

Светлана Козлова.

*

Находим в ОР 1956 и 1961 г. текст со множеством автобиографических фактов: " ...Мама утром ведет его за ручку в детский сад в Большой Козихинский переулок... Отец впервые показывает ему громыхающую, огромную, как пароход, ротационную машину, на которой отец работает печатником... Вот восьмилетний Костя с первой своей похвальной грамотой, бережно свернутой в трубочку и перевязанной бечевкой от завтрака, возвращается из школы и, переходя улицу Горького (тогда она еще называлась Тверской) у Старо-Пименовского переулка, чуть не попадает под трамвай (тогда еще по улице Горького ходили трамваи)... Первые зимние каникулы у деда Леши, недалеко от Клина, под Москвой. Снег, играющий голубыми, желтыми, красными, фиолетовыми, оранжевыми, зелеными искорками. Реденькая березовая рощица в ясном морозном воздухе точно в хрустале. Темно-синий сосновый бор в просветах между далекими косогорами, как «море-окиян» из бабкиной сказки. Дед встречает замерзшего Костю на пороге, веселый, сухонький, в ловко подшитых валеночках, покашливает в кулачок. Он до революции в Клину стекло дул на стекольном заводе и с той поры кашлял. Дед подмаргивает хитро-прехитро, низко кланяется внучку: «Пламенный привет ровеснику Октября! Просим вашу милость щец похлебать!» Ученик фабзавуча Костя Егорычев получает первую удовлетворительную отметку за самостоятельно изготовленную деталь... Студент первого курса архитектурного института Константин Егорычев впервые рисует обнаженную натуру. Ему неловко и перед нею и перед своими сокурсниками и, особенно, сокурсницами... Низенький широкоплечий капитан третьего ранга докладывает комсомольцам института о наборе в военно-морские училища... Веселая, с песнями поездка в Севастополь. С ним Витя Сеновалов, незабвенный его «корешок»... Первые минуты в Севастополе... Ясная свежесть сентябрьского черноморского утра. С вокзальной площади, если задрать голову, видно, как высоко наверху, по крутому подъему, вырубленному в скале, неторопливо карабкается в гору, цепляясь за провод смешным допотопным роликом, крошечный зеленый трамвайчик...

...Командира роты морской пехоты старшего лейтенанта Егорычева принимают в партию в воронке от тысячекилограммовой бомбы на передовых, под Меккензиевыми горами... Он произносит речь над могилой Вити Сеновалова... Первое ранение... Первая встреча с Зоей в госпитале. Она дежурная сестра в его палате... Штурман быстроходного тральщика «Глеб Хмельницкий» старший лейтенант Егорычев бежит по разоренной улице Фрунзе, сворачивает направо, к Артиллерийской бухте. Школа, в которой теперь размещен госпиталь. Две забинтованные фигуры лежат неподвижно, лицами кверху на белых, крашенных масляной краской койках и беседуют, не. видя друг друга. Одна из них Зоя. Вся в бинтах, только голова и левая рука не забинтованы. От повышенной температуры румянец во всю щеку...

Итак, перед Егорычевым был один из его противников по Севастопольской обороне, один из офицеров генерала фон Манштейна.

— Смит, — сказал он очень спокойным голосом, — мы стоим против света, и майор фон Фремденгут видит только наши силуэты. Будьте так добры, старина, возьмите фонарик, который лежит вон на том столике, и посветите господину майору войск СС.

Смит зажег фонарик, и майор увидел на кителе Егорычева позеленевшую за время их скитаний на плоту бронзовую медаль: «За оборону Севастополя». Фремденгут помертвел. Нижняя челюсть отвалилась у него, как у удавленника.

— Русский!.. Моряк!.. Севастополец!.. Майн готт!..

— Ну вот мы и познакомились, — сказал Егорычев. — А теперь, — обратился он к Смиту, — захватите-ка отсюда какую-нибудь подходящую бечевочку, чтобы связать фельдфебеля, и зовите сюда наших друзей. А я пока присмотрю за майором..."

*

Религиозное обучение самого Лагина (оттуда же):

"Незадолго до рассвета мистер Фламмери вдруг с неожиданной энергией поднялся из углубления, в котором он до того недвижно пребывал, уселся на сиденье напротив Егорычева и хриплым, но громким голосом сообщил:

— Псалом восемьдесят шестой. Молитва Давидова.

После этого он мокрыми ладонями пригладил свои мокрые волосы, встал на ноги, для пущей устойчивости несколько согнул колени и широко раскинул руки, откашлялся и начал:

— «Прислони, господи, ухо твое и услышь меня, потому что я беден и нищ...»

Он всхлипнул, звучно высморкался.

— «Прислони ухо твое к воплю моему, потому что пресытилась бедствиями душа моя и жизнь моя дошла до преисподней... Я сравнялся с отходящим в могилу...»

*

"И тогда Сулейман ибн Дауд позвал своего визиря Асафа ибн Барахию..."

Асаф (XI — X в. до н.э.), начальник певцов, пророк.

Сын Берехии, левит из рода Гирсона (1 Пар 6, 39-43). Известнейший певец из начальников певцов и священных музыкантов при царе Давиде. Управлял богослужебным пением в Скинии Завета, между тем как четыре его сына управляли четырьмя певческими классами.

Именование Аасафа "прозорливцем" (2 Пар. 29, 30) и пророческий характер его псалмов позволяют говорить о нем как о храмовом пророке [1]. По энциклопедии под. ред. Лопухина, "носил почетный титул "прозорливца".

В талмудической традиции, согласно одной версии, Асаф помогал Давиду в написании псалмов [2], по другой — Асаф жил в эпоху плена и, видя разрушение храма, радовался, что Господь «излил гнев Свой только на бревна и камни» [3].

Его потомки унаследовали его дарование и впоследствии под именем "сынов Асафа" образовалась целая школа музыкантов и певцов, которые впоследствии играли ведущую роль в богослужении Второго храма, поскольку только певцы из этой династии упоминаются среди возвратившихся из плена (1 Езд 2, 41; Неем 7, 44). Священное Писание особенно отмечает их пророческое служение (1 Пар 25, 1-2; 2 Пар 20, 14-23). Позднее авторитет Асафа, чьи псалмы пелись при восстановлении служения в храме при царе Езекии, приравнивался к Давидову (2 Пар 29, 30).

Псалтирь содержит двенадцать "псалмов Асафа" — 49, 72-82. Однако на основании описанных в псалмах событий более позднего периода их авторство, приписываемое Асафу, ставится под сомнение библейской критикой.

Псалом Асафа. Тегилим №73.

Автором книги с глубокой древности признаётся — как в еврейском, так и в христианском предании — царь Соломон[4]. Хотя имени его буквально и не значится в книге, но лицо, символически принимающее на себя имя Екклесиаста, называет себя сыном Давидовым и заявляет, что он царь Иерусалимский, а в заголовке сирийского перевода прямо стоит: «книга Когелета, то есть Соломона, сына Давидова, царя Иерусалимского»[5].

Википедия.

***

"Я вспоминаю довольно богатую библиотеку, с папиными книгами по специальности, с мамиными книгами по истории (о коих я уже писал), с некоторыми художественными и детским книгами. Сейчас я не могу понять, где всё это помещалось – в этажерке?... Но книги были, некоторые сохранились до сих пор – у сестры Сони в Москве или у меня. Помню томик Лермонтова, томики из собраний Гоголя и Чехова, книгу дяди Лазаря «Старик Хоттабыч» 1940 г., однотомник Матэ Залки (генерал Лукач), что-то Пушкина, детские книжки,    Л. Аусвейт «Как открывали земной шар» (1939), в конце 40-х я читал их с большим интересом. Сюда добавляются повести Сетон-Томпсона, книга Поля де Крюи «Охотники за микробами» и другие книги, взятые у родных и прочитанные в библиотеках. "

Племянник И. М. Гинзбург

*

Лагин загорелся этой идеей. И пошел в библиотеку, где его встретил как будто выходец из машины времени, интереснейший персонаж – востоковед Мустафа Османович, чудаковатый старичок с острой серебристой бородкой, в цветном жилетике, в ботинках с чуть задранными носами. Он-то и стал прототипом главного героя в будущем прелестной повести-сказки «Старик Хоттабыч»…

*

Наш севастопольский поэт Афанасий Красовский так отзывался о Лазаре Лагине:

«Лагин? Это, брат, сила – мужик. Я, тогда еще молоденький морячок-корреспондент, глядел на него, как на Бога. Он же был автором волшебной повести, которую читали в окопах Севастополя! И когда он появлялся на огневых позициях, ему вслед неслось: «Смотрите, Хоттабыч идет!»

https://www.jewmil.com/biografii/lagin-gi...

*

О простодушном, слегка лукавом и очень обаятельном старике Хоттабыче слышали все. А вот о писателе, выдумавшем джинна, знают немногие. Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб затмил славой своего родителя — проработавшего 45 лет в журнале “Крокодил” сатирика Лазаря Лагина.

Впрочем, у сказочного персонажа и его автора много общего: чув­ство юмора, отзывчивость, бескорыстность, неж­ность, доброта. Не случайно самого Лагина друзья за глаза часто называли именем его популярного героя. Что же известно про реального, а не вымышленного Хоттабыча? Увы, немногое. Его дочь, искусствовед Наталья Лагина, вспоминает: отец считал, что писатель должен книжки писать, а не интервью раздавать. Было еще одно обстоятель­ство, приучившее его оставаться в тени: настоящая фамилия писателя Гинзбург — это такой еврейский Иванов. А псевдоним сложился из первых слогов имени и фамилии: ЛАзарь ГИНзбург.

В неполные шестнадцать лет будущий Хоттабыч ушел на гражданскую войну. В семнадцать вступил в партию, а уже потом в комсомол. Учился год в консерватории, затем окончил отделение политэкономии Московского института народного хозяйства, стал кандидатом экономических наук и вдруг... засел за фельетоны. Работал в “Правде”, в 1934-м перешел в “Крокодил”. Как раз ко временам массовых репрессий. После расправы над главным редактором журнала Михаилом Кольцовым Лагин мог стать следующей жертвой. Отвел беду Александр Фадеев, отправив его в длительную командировку в Заполярье, где тот и “выпустил из бутылки своего джинна”.

Дочь вспоминает: “Мама рассказывала, к нам приходили каждый день с ордером на арест. Но ордер был дей­ствителен только в течение суток, а папу нигде не могли найти...” Мама Натальи Лазаревны была невероятно красива. В “Низких истинах” Андрей Кончаловский пишет: “После войны в Москве были три самые красивые женщины, и всех звали Татьянами”. Кого конкретно имел в виду режиссер? Прежде всего Татьяну Лагину (Васильеву). Фотографа, фоторедактора АПН (Агентство политических новостей), талантливую, с утонченными чертами лица.

А вот что рассказывает дочь. “Мама была очаровательной, вылитая Любовь Орлова в ее лучшие годы, — Наталья Лазаревна достает выцветший снимок. — Она работала секретарем в журнале “Крокодил”, и ее постоянно приглашали сниматься в кино. Но стать актрисой таланта не хватило. Зато в фильме “Весна” она на крупных планах дублировала порой нашу первую кинозвезду. Ведь в те времена Орловой было уже за пятьдесят. Увы, я-то сама внешне — вылитый папа. Но и внутренне, к счастью, тоже копия он”.

Семья распалась после Великой Отечественной войны. Татьяна ушла от Лазаря Лагина к пресс-атташе юго­славского посольства. Случилось это в 1946 году. Первый отчим потрясающе относился к Наташе, мечтал, чтобы они вместе уехали жить в Югославию. И тут Тито поссорился со Сталиным. Красавица Татьяна оказалась на распутье: Лазарь Иосифович не отпускал с ней Наташу, а в “органах” прозрачно намекнули: не уедете — посадим. Татьяна все-таки отбыла в Югославию, где вскоре ее нового мужа арестовали. Эта участь грозила и ей. Спас Татьяну любимец Сталина писатель, четырежды лауреат Сталинской премии Николай Вирта. Он предложил ей руку и сердце.

Со вторым отчимом Наташе не повезло: “Слышать каждое утро от него “жидовское отродье” не слишком приятно”. А когда в доме появился Саша — детдомовец, взятый четой на воспитание, — Наташе с ее прокатным пианино стало просто негде жить. Она вернулась к отцу. Интересно, что потом Саша стал близким и любимым человеком для Лагина. Лазарь Иосифович умолял отдать ему Сашу — неродного ребенка неверной жены. Не удалось уговорить.

Татьяна Лагина еще раз побывала замужем, но снова ненадолго. В конце концов осталась одна. Лазарь Иосифович не забывал о ней, напоминал и дочери: “Зайди, ей нелегко”. А Наталья Лазаревна на вопрос журналистов, как отец относился к маме, отвечала: он любил ее одну, до такой степени любил, что, даже будучи уже больным, когда я уезжала, отказывался от ее помощи, хотя она жила в доме напротив...

В Москве на улице Черняховского на одном из зданий висит мемориальная доска с надписью “Здесь жил писатель Константин Симонов…” В этом же доме последние свои годы прожил и Лазарь Лагин (умер в 1979-м в возрасте 75 лет). В его квартире многое напоминает о прежнем владельце. Всюду стопки газет, книг, журналов. Со стен смотрят Олеша, Светлов, Ильф, Зощенко — Лазарь Иосифович дружил с ними. На столе печатная машинка. Наталья Лагина предпочитает ее, а не компьютер, работая над неоконченной повестью отца “Филумена-Филимон”...

***

Этого колоритного старичка, которого все мы помним по любимым с детства книжке и фильму, придумал писатель Лазарь Лагин. Свое еврейство он умудрился «зашифровать» и передать «по наследству» даже арабу – Старику Хоттабычу!

Начав писать книги, журналист Лазарь Иосифович Гинзбург взял себе «хитрый» псевдоним – Лагин. Возможно, это просто сложение частей имени и фамилии: ЛАзарь ГИНзбург, но некоторые видят в этом возраст писателя, написанный на иврите. Потому что в 1936 году, когда Гинзбург взял псевдоним, ему было 33 года. В сокращении на иврите 30 – это буква «ламед», три – буква «гимель», читается как лаг, значит, отсюда и Лагин.

Другая «хитрость» – в противоречивости образа главного героя повести, Старика Хоттабыча. Он выходит из заточения в кувшине вполне себе по-арабски – в чалме и шароварах. Но после переодевания его Волькой, Хоттабыч начинает выглядеть как еврейский дедушка с белоснежной длинной бородой в «пиджачной паре из белого полотна» (старинная традиционная одежда коэна-первосвященника).

Сомнения в некоторой еврейскости волшебника отпадают, если только вчитаться в текст его заклинания.

В первой, оригинальной версии книги, старик Хоттабыч произносил вовсе не «трах-тибидох-тибидох», а длинное странное слово «лехододиликраскало». Все, кто знает иврит, быстро распознали в этой фразе «дословно» списанную с иудейского литургического гимна встречи шаббата первую строку. «Леха доди ликрат кала», или «иди, мой возлюбленный, навстречу невесте». Интересно, что исследователи еврейской составляющей творчества Лагина впоследствии подмечали, что строки эти взяты, возможно, и потому, что автор «Леха доди» – тоже своеобразный «волшебник», цфатский каббалист Шломо Алкабец.

Кроме того, возраст Вольки выбран не случайно – 13 лет, как возраст бар-мицвы, и Сулейман ибн Дауд – не кто иной, как царь Соломон, и площадь Омара ибн Хоттаба (почти как имя младшего брата Хоттабыча, Омара Юсуфа ибн Хоттаба) есть в Старом городе в Иерусалиме, и слово «балда» Волька трактует Хоттабычу как слово, обозначающее мудреца, только потому, что с иврита «баал дат» и правда переводится как «муж знания и веры».

В 1-й главе "Необыкновенное утро" Вольку поднимает с постели будильник в 7.32 , т.е. без малого в 7.40.

***

"Хоттабыч, кряхтя, приподнялся на ноги, вырвал у себя из бороды 13 волос, мелко их изорвал, выкрикнул какое-то странное слово "лехо-доди-ликрас-кало" и, обессиленный, опустился прямо на опилки, покрывающие арену". Л. Лагин. "Старик Хоттабыч".

В декабре 1938 года в редакции газеты "Правда" арестовали Михаила Кольцова – как троцкиста и террориста. Под пытками он – как считается – оговорил человек 70 из числа знакомых, многих из них тоже забрали и многих казнили. Пришли и за его замом по журналу "Крокодил", который он возглавлял, Лазарем Гинзбургом.

К счастью, его не было дома. Его спас Фадеев, отправив в долгую командировку на остров Шпицберген. Там он описывал будни шахтёров треста "Арктикуголь", а для души заканчивал начатую в Москве повесть-сказку о джинне Хоттабыче...

Книга казалась идеологически правильной, но чувствовался и какой-то камень за пазухой. Например, странное заклинание "лехо-доди-ликрас-кало" оказалось первой строчкой гимна, которым в синагоге, вечером каждой пятницы, приветствуют наступление субботы: "Выйди, мой возлюбленный, встретить невесту, мы встретим Субботу, ибо она – источник благословения; в начале времён в глубокой древности была коронована она, возникшая последней, но задуманная первой"

***

Как говорится -- от Эзопа...

Исследователь Г.А. Велигорский, также убежденный в заимствовании, в большой статье "Разные лики старика Хоттабыча: жанровые "приключения" сюжета" заявляет следующее: "Убедительное сравнение «общих мест» в двух произведениях провел В.Л. Гопман; не повторяя аргументов исследователя, добавим еще один от себя. Схожим образом звучит в повестях имя заклятого врага обоих джиннов: у Ф. Энсти – Джарджарис, у Л. Лагина – Джирджис".

А вот это уже серьезное обвинение, потому что на таких мелочах все обычно и палятся. Давайте разберем это созвучие подробно.

Сравнение текстов двух повестей полностью подтверждает обвинение.

Ф. Энсти «Медный кувшин»: «У меня была родственница, Бидия-эль-Джемаль, которая обладала несравненной красотой и многообразными совершенствами. И так как она, хотя и джиннья, принадлежала к числу верных, то я отправил послов к Сулейману Великому, сыну Дауда, которому предложил ее в супруги. Но некий Джарджарис, сын Реджмуса, сына Ибрагима — да будет он проклят навеки! — благосклонно отнесся к девице и, тайно пойдя к Сулейману, убедил его, что я готовлю царю коварную западню на его погибель».

Хоттабыч же поминает Джирджиса настолько часто, что автор над этим даже стебется:

— Пойдем погуляем, о кристалл моей души, — сказал на другой день Хоттабыч.

— Только при одном условии, — твердо заявил Волька: — при условии, что ты не будешь больше шарахаться от каждого автобуса, как деревенская лошадь… Хотя, пожалуй, я напрасно обидел деревенских лошадей: они уже давно перестали бояться машин. Да и тебе пора привыкнуть, что это не джирджисы какие-нибудь, а честные советские двигатели внутреннего сгорания».

Сходство имен несомненно. Но возникает один вопрос: если Лагин стырил Джирджиса у Энсти, откуда тот взял своего Джарджариса? Сам придумал?

Нет.

На самом деле оба автора активно использовали текст "1000 и одной ночи". Энсти работал с переводом «Тысячи и одной ночи», выполненном Эдвардом Уильямом Лейном, который вышел в 1841 г. трехтомным изданием. Так, вышеупомянутый Велигорский сообщает, что "Из «Сказки о рыбаке» в изложении У. Лейна, помимо основной коллизии ... Ф. Энсти заимствует некоторые обороты для речи своего джинна Факраша, например, упоминание Джарджариса или Сулаймана, сына Давуда".

Но здесь он ошибается. Лейновский трехтомник был переведен на русский язык еще до революции Людмилой Петровной Шелгуновой, и, на наше счастье, этот перевод был переиздан издательством "Алгоритм" совсем недавно, в 2020 году.

Открываем главу "Рыбак", смотрим — никакого Джарджариса там нет. Но если пролистать чуть дальше, то в главе "Второй царственный нищий" читаем: "Отец выдал меня за сына моего дяди, но в вечер моей свадьбы, во время пиршества, шайтан по имени Джарджарис похитил меня".

Я уже говорил, что Энсти при написании "Медного кувшина" активно использовал текст "1000 и одной ночи". Настолько, что и сам не избежал обвинений в плагиате. Так, американский издатель даже прислал автору вырезку рецензии из одного нью-йоркского журнала с со следующим вердиктом: «Один парень, поумнее Энсти, рассказал эту историю в сказке из «Тысячи и одной ночи» тысячу лет назад, и получилось это у него куда лучше».

Энсти действительно заимствовал из арабских сказок достаточно много сюжетных ходов, причем использовал не только "Сказку о рыбаке". Тот же Велигорский пишет: "При этом очевидно, что Энсти вдохновлялся не только «Сказкой о рыбаке», но и по меньшей мере «соседними» историями; так, сюжет о превращении в мула (главы XI–XIII) он заимствует из предыдущей сказки – «Рассказ о третьем старце и муле», где также фигурирует джинн [см.: Lane 1841, 56–58].

Так, может, и Лагин своего Джирджиса не у англичанина подрезал, а в первоисточнике позаимствовал?

Пользовался ли он сказками "1000 и одной ночи"?

Еще как!

Например, Екатерина Дайс в статье "Остановивший Солнце. Мистериальные корни «Старика Хоттабыча»" прямо говорит о многочисленных заимствованиях устойчивых оборотов из арабских сказок:

"В речи старика Хоттабыча встречаются откровенные отсылки к этим сказкам, например: «И случилась со мной – апчхи! – удивительная история, которая, будь она написана иглами в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся. Я, несчастный джинн, ослушался Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! – я и брат мой Омар Хоттабович». Один из фрагментов-первоисточников в «Тысяче и одной ночи»: «Клянусь Аллахом, о брат мой, твоя честность истинно велика, и рассказ твой изумителен, и будь он даже написан иглами в уголках глаза, он послужил бы назиданием для поучающихся!».

При этом Лагин работал, разумеется, не с трехтомником Лэйна, а с академическим переводом этих сказок на русский язык, сделанным М. Салье и издававшимся как раз в период работы над "Хоттабычем".

Ну-ка, открываем главу "Второй царственный нищий", у Салье она называется "Рассказ второго календера". Как там Джарджариса зовут? Цитирую: "Он выдал меня за сына моего дяди, и в ночь, когда меня провожали к жениху, меня похитил ифрит по имени Джирджис ибн Раджмус, внук тетки Иблиса, и улетел со мною и опустился в этом месте".

А теперь — "Хоттабыч", знаменитый эпизод похода Вольки и древнего джинна в кино, появление поезда на экране и позорное бегство Хоттабыча:

— Чего ты кричал? Чего ты развел эту дикую панику? — сердито спросил уже на улице Волька у Хоттабыча.

И тот ответил:

— Как же мне было не кричать, когда над тобой нависла страшнейшая из возможных опасностей! Прямо на нас несся, изрыгая огонь и смерть, великий шайтан Джирджис ибн Реджмус, внук тетки Икриша!

— Какой там Джирджис! Какая тетка? Самый обычный паровоз!".

Как мы видим — совпадение практически дословное, разве что Иблиса на Икриша поменяли. Похоже, советские цензоры, опасаясь за целомудрие советских пионеров, не решились поставить рядом слова "тетка" и "Иблиса".

Если серьезно, то очень похоже, что, когда обоим авторам потребовалось как-то назвать главного врага джинна, они полезли в текст "1000 и одной ночи" в поисках какого-нибудь злого духа. А шайтан в этом томе только один — тот самый Джирджис-Джарджарис.

Вадим Нестеров

https://vad-nes.livejournal.com/776584.html

*

Примечательно, что выпускает джинна мальчик по имени Волька — очередная игра смыслами: Волька как освободитель, Выпускающий на Волю, и Воля на Костылях, он же еще и Костыльков. Одним словом, Хромающая Воля.

См. М. Володин. Воскрешение Лазаря, или Историйка о джинне из черты оседлости.

*

21. ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ АВТОРА

Ну, вот, дорогие читатели, и подходит к концу смешная и трогательная повесть о Гассане Абдурахмане ибн Хоттабе и его юных друзьях — Вольке Костылькове, Сереже Кружкине и Жене Богораде. Не знаю, как вам, но мне как-то жалко расставаться с героями этой повести. Очень возможно, что кое-кто из читателей очень спокойно отнесется к тому, что повесть заканчивается. Но мне почему-то кажется, что большинство тех, для кого она писалась, простит автору отдельные ее недостатки и спросит, может быть, даже не без сожаления:

Неужели не было больше приключений Хоттабыча, которые стоило бы описать и довести до сведения читателя?

Конечно, далеко не все еще рассказано о необыкновенных похождениях старого джина, сделавшего по воле автора и Вольки Костылькова. огромный скачок через три тысячелетия из технически отсталого, дремучего рабовладельческого общества в страну социализма и передовой техники.

Я постараюсь, как только найдется для этого достаточное время, описать со всей присущей мне добросовестностью истории о том, как Хоттабыч и его друзья построили ковер-гидросамолет и летали на нем в Италию разыскивать брата Хоттабыча — Омара: как они, наконец, нашли Омара совсем не там, где предполагали, и как он впоследствии, по глупости своей, превратился а спутника Земли; о том, как Хоттабыч и ребята попали в Италии в тюрьму и как их пытали там вареньем; как Хоттабыч поехал вместе с Волькой в Артек и что из этого вышло; как Хоттабыч столкнулся при очень интересных обстоятельствах с последним московским частником Феоктистом Хапугиным и т. д. и т. п.

Л. Лагин. Старик Хоттабыч. 1939 (Пионерская правда) газетный вариант.

в 1947–48 гг. из печати выходит фантастический роман «Патент «АВ»; в 1951 г. – фантастический роман

«Остров разочарования»; в 1956 г. – «Атавия Проксима», в 1966 г. — «Голубой человек».

Так кто же он Лазарь Лагин – детский писатель или писатель-фантаст? Ошибки в утвердительном ответе не будет – и тот, и другой.

Не разочаруем читателя, если скажем, что это лишь часть (пусть и значительная) из его многопланового творчества. Он автор повестей

(например, «Броненосец «Анюта», 1945), романов "Патент АВ" 1947, "Остров разочарования" 1951, "Атавия Проксима" 1956, "Голубой человек" 1966.

книг сатиры («Обидные сказки», 1961), воспоминаний о

В.В. Маяковском («Жизнь тому назад», 1974), сатирических произведений (например, «Вспышка собственита в агрогородке Егоровке», 1961 и «Полианализатор Ирвинга Брюса», 1967), сценариев мультфильмов

(«Жил-был Козявин», «Про злую мачеху», «Происхождение вида» –

все 1966, «Шпионские страсти» – 1967, «Внимание, волки» – 1970),

многочисленных фельетонов, афоризмов, рассказов, заметок и т.д.

Однако, вернемся к биографии. Писатель и поэт, ведущий представитель советской сатирической и детской литературы Лазарь Иосифович Лагин (настоящая фамилия – Гинзбург) родился 21 ноября (4 декабря) 1903 года в Витебске*, в бедной еврейской семье. Был первым из пятерых детей Иосифа Файвелевича и Ханы Лазаревны Гинзбургов. Фамилия в городе была распространенной.

Но сторожилы вспоминали, что неподалеку от места слияния реки

Витьбы с Двиной, на бывшей улице Подвинской (ныне Льва Толстого) стоял кирпичный дом. Здесь на втором этаже в начале ХХ столетия жили Гинзбурги, в семье которых и родился будущий писатель

Лазарь Лагин, чей литературный псевдоним был образован из соединенных первых слогов имени Лазарь (Ла) и фамилии Гинзбург (Гин).

С 1956 года новая фамилия Лагин вписывается писателем во все официальные документы. Отец работал плотогоном. Гоняя плоты по Западной Двине, копил деньги для собственного дела. Детство Лазаря

Гинзбурга прошло в Витебске, губернском городе, где до революции

на 17 христианских церквей приходилась 51 синагога. В Витебске он

окончил еврейскую школу хедер. После переезда в Минск завел небольшую торговлю, держал лавку скобяных изделий. Торговля позволяла содержать семью, хотя и не была слишком прибыльной.

В 1919 году 15-летний Лазарь закончил среднюю школу в Минске и получил аттестат зрелости. После окончания школы в том же

1919 году ушел добровольцем на гражданскую войну. Ему повезло.

Миновали юношу пуля и шашка, не умер в тифозном бреду. После

возвращения с фронта был на комсомольской работе, занимался созданием комсомольской печати в Беларуси. В молодежных газетах

республики печатались его стихи, заметки, фельетоны. Он был одним

из руководителей Коммунистического Союза молодежи. В 1920 году

(в семнадцать лет!) стал членом РКП(б).

-----------------------------------------------------

* В городе своего рождения Л. Лагину удастся побывать лишь один раз – он был почетным гостем

празднования 1000-летия Витебска. Побродил по старинным улицам, постоял на берегу р. Западной Двины в том месте, где когда-то стоял родительский дом. И расчувствовался…

 Правда, есть и иные версии. Моя, была у Лазаря невеста, которую звали Галя. Стало быть «галин». Анограмма. Перестановка букв. И третья вариация: в 1936 г. писателю Л. Гинзбургу исполнилось 33 года. Теперь напишем цифры буквами «Ламед» (30) и «Гамел» (3). Читаем – «лаг…».

------------------------------------------------------ -----

В 1923 г. поступил на вокальное отделение Минского музыкального техникума (во многих исследованиях жизни и творчества

Л. Лагина значится «Минская консерватория». Это неверно. Консерватория в Минске была открыта в 1937 г. – А.Р., Ю.Р.). Проучившись

год, не выдержал теоретических дисциплин и оставил учебу. Хотя, как

вспоминали его современники, имел красивый голос и всю жизнь любил петь старинные русские романсы.

В 1924 году семья Гинзбургов переехала в Москву. Здесь будущий писатель посещал литературную студию В.Я. Брюсова. В 1925

году окончил отделение политэкономии Института народного хозяйства имени К. Маркса в Москве. После окончания учебы служил в

Красной Армии и в 1930 г. работал в газете «За индустриализацию». В

1930–33 гг. учился в Институте Красной Профессуры, готовил к защите диссертации. Из ИКП Лагин был отозван на работу в газете

«Правда». (Отец Иосиф Файвелевич к этому времени стал одним из

лучших наборщиков в редакции газеты «Известия»). Работал в журнале «Крокодил» (журнал с 1932 г. выпускался издательством «Правда». –

А.Р., Ю.Р.), с 1934 года – заместитель главного редактора, корреспондентом «Крокодила» оставался до последних дней своей жизни.

В 1935 году вышла первая книга его сатирических рассказов, ставшая

началом его литературной деятельности. В 1936 году вступил в Союз

писателей СССР.

К этому времени машина политических репрессий в стране уже

набрала свои обороты. После расправы над главным редактором

«Крокодила» Михаилом Кольцовым (Фридлендом) Лазарь Лагин

(Гинзбург) мог стать следующей жертвой. Люди в «штатском» приходили с ордером на арест Лагина чуть ли не каждый день (ордер был

действителен только в течение суток). Считают, что беду отвел Александр Фадеев, отправивший Лагина в длительную командировку, сначала на остров Шпицберген, затем на Крайний Север и в Среднюю

Азию. Это его и спасло. Впоследствии Лазарь Иосифович признавался, что идея сказки о Хоттабыче родилась именно в Арктике. Замысел

нашел свое воплощение в повести-сказке «Старик Хоттабыч», одновременно напечатанной в журнале «Пионер» (печаталась из номера в

номер) и газете «Пионерская правда». В 1940 году вышло в свет отдельное издание «Старика Хоттабыча», практически не отличаясь от

газетно-журнального варианта. Однако, об этом несколько ниже.

В предвоенные годы писатель не только понял, но и доносил до

читателя всю опасность набравшего силы фашизма, призывал советских людей к бдительности и спокойствию. С фашистами писатель

сражался не только пером. В годы Великой Отечественной войны он

прошел боевой путь от Малой земли до Бухареста – он работал в газете «Красный Черноморец» Черноморского флота, участвовал в оборо- 50 -

не Одессы, Севастополя, Керчи, Новороссийска. Войну в составе дунайской флотилии закончил в Румынии. Награжден орденом Отечественной войны II-й ступени, многими боевыми медалями. В 1973 г. награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Л.И. Лагин умер 16 июня 1979 года. Похоронен в Москве на

Кунцевском кладбище.

* * *

В неполные 20 лет (1922) Лазарь Лагин начал печататься на

страницах газет со стихами и заметками. Где-то в начале 1920-х годов

начинающему поэту повезло встретиться с В.В. Маяковским и показать ему свои стихи. Маяковский стихи одобрил, а позже, в Москве

при встречах нет-нет да и осведомлялся, почему Лазарь не несет ему

своих новых стихов. Сам же Лазарь Иосифович в предисловии одной

из книг свои поэтические искания оценит весьма иронически: «Говоря

откровенно, у меня имеется немалая заслуга перед отечественной литературой: я вовремя и навеки перестал писать стихи».

Естественно, что и мы обратимся к его прозе. Итак, 1938 год. На

суд читателей вынесено первое крупное прозаическое произведение –

повесть-сказка «Старик Хоттабыч» (до этого времени было написано

лишь несколько небольших рассказов – «Эликсир Сатаны» (1935),

«Без вести пропавший» (1937) и др.), замысел которой родился у него

на далеком Шпицбергене, а завязка книги была позаимствована у малоизвестного английского писателя Томаса Энсти Гатри (1856–1934),

писавшего под псевдонимом Ф. Энсти*.

Встречаясь с читателями, дочь Лазаря Иосифовича Наталья Лагина рассказывала, что после выхода «Хоттабыча» она часто интересовалась у отца, как это он опустился в детство и придумал такого великолепного джинна Гассана Абдурахмана ибн Хоттаба? Отец, иронически-снисходительно усмехаясь, рассказывал, что, прочитав сказки «Тысяча и одна ночь» и древнюю английскую балладу «Медный

кувшин»**, он вдруг, попав под влияние фантазии, понял, что для него

просто стало необходимым написать повесть о трогательном и чем-то

нелепом джние, попавшем в непонятную ему страну49. И, как оказалось, возникшая творческая потребность стала такой острой, что ка-

------------------------------------------------------ -

*

Вторая редакция книги, в которой не только заменены многие эпизоды и персонажи, но и сама

книга значительно выросла в объеме – появилось около десятка новых глав, добавились арабески

и т.д. – приходилось, по рекомендации тогдашних идеологов, вносить соответствующие коррективы. Именно по этой книге режиссером Г.С. Казанским в 1958 г. был снят кинофильм «Старик Хоттабыч» с Николаем Волковым в главной роли. Киносценарий к фильму написал сам Л. Лагин. Третья редакция повести была издана в 1970-е годы, также с авторскими правками. И только после ухода Лазаря Иосифовича его верный друг Аркадий Стругацкий напечатал в своем издательстве первоначальный вариант «Старика Хоттабыча».

** Ситуация с «Медным кувшином» настолько неоднозначная, что по истечении почти 70 лет из

печати вышла повесть Сергея Обломова «Медный кувшин старика Хоттабыча и ее киноверсия».

49 См.: http // vtap339/ ucoz/ ru/0-50/- 51 -

-----------------------------------------------------

завшийся фантастическим сюжет обрел такую авторскую канву, которая в итоге привела к созданию совершенно оригинального произведения. Уже в конце 1970-х годов «Старик Хоттабыч» был переведен

более чем на 50 языков (в т.ч. и на китайский) с миллионными тиражами, кроме упомянутого нами кинофильма были поставлены сотни

теле-, радио- и театральных спектаклей. А в 1979 г., незадолго до

смерти писателя, всесоюзная студия грамзаписи «Мелодия» выпустила пластинку с мюзиклом Геннадия Гладкова, в котором были заняты

«звезды» советского кино – Михаил Боярский, Людмила Гурченко,

Ирина Муравьева.

И вот она, повесть. Правда, возникает вопрос, на какую же из ее

редакций ссылаться? Пришли к выводу, что определяющим будет вариант «Хоттабыча», вошедшего в «Избранное» Л. Лагина и опубликованного в 1975 г. в издательстве «Художественная литература», еще

при жизни писателя. Именно к этому изданию Лазарь Иосифович написал свое предисловие «От автора». Читаем строки из него. «В книге

«Тысяча и одна ночь» есть «Сказки о рыбаке». Вытянул рыбак из моря

свои сети, а в них – медный сосуд, а в сосуде – могучий чародей,

джинн. Он был заточен в нем без малого две тысячи лет. Этот джинн

поклялся осчастливить того, кто выпустит его на волю, обогатить, открыть все сокровища земли, сделать могущественнейшим из султанов

и, сверх того, выполнить еще три его желания.

Или, например, «Волшебная лампа Аладдина». Казалось бы, ничем не примечательная строгая лампа, можно сказать – просто утиль.

Но стоит только потереть ее – и вдруг неведомо откуда возникал джинн

и выполнял любые, самые невероятные желания ее владельца.

…По понятию джиннов из старинных волшебных сказок и тех,

чьи желания они в этих сказках выполняли, это и было самое полное

человеческое счастье, о котором только и можно было мечтать.

…Ну а что, если такой джинн да вдруг попал в нашу страну, где

совсем другие представления о счастье и справедливости, где власть

богачей давно и навсегда уничтожена и где-то честный труд приносит

человеку счастье, почет и славу?

Я старался вообразить, что получилось бы, если бы джинна спас

из заточения в сосуде самый обыкновенный советский мальчик, такой, каких миллионы в нашей счастливой социалистической стране.

И вдруг я, представьте себе, узнаю, что Волька Костыльков, …

который в прошлом году в лагере лучше всех нырял… Впрочем, давайте я вам лучше все расскажу по-порядку50.

Действительно, ученик 245-й московской школы, Волька Костыльков после переезда семьи на новую квартиру решил искупаться в

------------------------------------------------------ ---------------------

50 Лагин, Л. Избранное / Л. Лагин. – М., 1975. – С. 377–378

------------------------------------------------------ ---------------------

реке – благо, она была недалеко от дома. Во время последнего ныряния его рука вдруг натолкнулась на какой-то предмет… Волька схватил его и вынырнул у самого берега. В его руках был скользкий, замшелый сосуд необычайной формы. Больше всего он походил, пожалуй, на древнюю амфору»51. С сосудом он помчался домой, чтобы побыстрее рассмотреть содержимое. Не успел он снять печать, как произошел бесшумный взрыв и перед ним предстал «тощий и смуглый

старичок с бородой по пояс, в роскошной чалме, тонком белом шерстяном кафтане, обильно расшитом золотом и серебром, в белоснежных шелковых шароварах и нежно-розовых сафьяновых туфлях с высокими загнутыми носками. …и зовут меня, как я уже имел счастье

довести до твоего много- и высокочтимого сведения, Гассан ибн Хоттаб, или, по-вашему, Гассан Абдурахман Хоттабович»52.

Так древний джинн получил прописку в Москве, став любимцем

советской и постсоветской детворы, и началось его знакомство с новым, неизвестным ему миром. Первым с Волькой совместным шагом

стал неудавшийся, благодаря подсказкам Хоттабыча, экзамен по географии – Вольке учительница Варвара Степановна предложила придти на переэкзаменовку через несколько дней. А вот дальше… Дальше «чудесные» ситуации будут захватывать сопровождаемого Хоттабычем Вольку в самых различных местах – в кинотеатре и павильоне

фруктовых и минеральных вод, в соседской 37-й квартире и парикмахерской, во время полета на ковре-самолете и в отделении Госбанка, на стадионе и в метро… И все эти чудеса понравятся юным читателям, что в детской среде даже приговорка получилась:

«Ха-ха-ха, Хоттабыч, веселый джинн,

ха-ха-ха, Хоттабыч, давай дружить!».

Сам же писатель удивительно мягко завершает свое повествование: «Нам остается только проститься с героями этой смешной и трогательной истории, пожелать им здоровья и успехов в учебе и дальнейшей жизни. Если вы когда-нибудь встретите кого-либо из них, передайте им, пожалуйста, привет от автора, который выдумывал их с

любовью и нежностью»53.

Занимательная приключенческо-сказочная история сделала Лазаря Лагина детским писателем с мировым именем. И сюжет, и содержание «Старика Хоттабыча» и до наших дней привлекают внимание юных читателей, независимо от страны, пола и национальности,

напоминая о высших моральных ценностях – Добре, Чести, Справедливости.

------------------------------------------------------ ----------------

51 Лагин, Л. Избранное / Л. Лагин. – М., 1975. – С. 382.

52

Там же. – С. 384–385.

53

Там же. – С. 623.- 53 -

------------------------------------------------------ ------

Сделаем небольшую оговорку и поясним: понятие «национальность» нами употреблено не случайно. Работая над настоящим очерком, мы не обнаружили каких-либо писательских предпочтений

Л. Лагина в пользу одной национальности, к примеру, еврейской.

«Старик Хоттабыч» насквозь пронизан интернациональными мотивами. Ничуть не сомневаясь, можно утверждать: известность, даже популярность Лагина, полученная с помощью иудейских высказываний

и языка Библии и Талмуда, идеологические «сыщики» и ежовско-бериевские «специалисты» конца 1930-х годов погасили бы оперативно, и ждала бы «космополита» Лагина (Гинзбурга) судьба Кольцова

(Фридлянда), как и многих других деятелей советского искусства еврейской национальности. Как ни странно, но сталинские «борцы» за

«правильную» идеологию не обнаружили еврейских насмешек Лагина. Как не обнаружат их и в вышедшем из печати в 1947–48 гг. романе

«Патент АВ», удостоенном Сталинской премии второй степени (оказывается, город Бакбук в переводе с иврита «бутылка», персонаж

Эдуф «раб», другой персонаж Цфардейа – «лягушка»… и т.д.). А вот

сегодняшние толкователи литературного наследия Л. Лагина (витебляне Дмитрий Рубаник, Натан Нахимович, Григорий Алюнин, иерусалимский поэт и исседователь Михаил Король, он же Михкель Кунингас и др.) находят целые россыпи еврейских премудростей. К примеру, активно муссируется заклинание Хоттабыча из первого издания

книги в 1940 г. «лехододилираскало…» (заметим, что в редакции 1951-58 гг.

г. оно не упоминается. – А.Р., Ю.Р.). Оказывается, что это вовсе не заклинание, а слова известного еврейского гимна, исполняемого евреями-ортодоксами перед каждой субботой! «Лехододиликраскало,

пнейшабеснекабело», что означает «иди, мой друг, навстречу невесте,

встретим лик субботы»*. Вот оно как!? Оказывается, Лагин-то не

только еврей, но и сторонник ортодоксального течения в иудаизме.

Далее. Читаем у Л. Лагина: …я тот самый Гассан Абдуррахман ибн

Хоттаб, с которым двадцать лет ничего не мог поделать сам Сулейман

ибн Дауд…54 (выделено нами. – А.Р., Ю.Р.). Оказывается, в современной редакции надо читать царь иудейский Соломон, Шлома бен Давид

(?). Или сказанное Волькой Костыльковым в запальчивости слово

«балда» (мудрец) – это ни что иное, как еврейское «баал дат» («балдос») или тот же Волькин «мудрец», «муж знания, веры». Оказывается, пионер Волька знал Талмуд, так легко толкуя понятия из него.

А вот цензоры 1937 г., когда повесть готовилась к печати, просто не

знали этого. Или, наконец, обладая мощным аппаратом расшифровщиков, не уловили того, что Л. Лагин через десять лет после Михаила

Булгакова с его фантастическим Воландом в «Мастере и Маргарите»

------------------------------------------------------ -

* См.: http // la-belada.livejornal.com/97889.html.

54 Лагин, Л. Избранное / Л. Лагин. – М., 1975. – С. 407.- 54 -

------------------------------------------------------ --

внедряет в московскую жизнь персонажа, наделенного сверхъестественным могуществом. «В обоих случаях в абсолютно материалистической Москве оказывается персонаж», …которому «не страшен человек с ружьем (маузером), олицетворяющий власть».

Мы не ставим своей задачей анализ всех произведений нашего

земляка. Они – разноплановы (к примеру, в рассказе «Без вести пропавший» – это предвидение будущей войны; в повести «Майор Велл Эндью» – проблемы коллаборационизма; в «Обидных сказках» – это насмешка и сатира; в романе «Голубой человек» – это дела, раздумья и переживания молодого советского рабочего, студента-заочника, необъяснимым путем попавшего в Москву в канун 1894 года; в романе «Трагический Астероид», одновременно и сатирическом и реалистическом, где

сливаются воедино поползновения мировой сверхдержавы на неудавшийся военный переворот и судьбы людей, попавших на вертящееся вокруг земли небесное тело, превращенное в самостоятельный спутник

«Атавия Проксима» и т.д.).

Хотели бы познакомить сегодняшних читателей с некоторыми,

почти афористическими, мыслями Лазаря Иосифовича Лагина.

– Кристальная личность: на красном фоне – красная, на черном –

черная.

– Даже хорошо прокипяченные помои все равно остаются помоями. Это одинаково важно знать и работникам питания, и некоторым «полемистам».

– Цинизм не что иное, как принципиальная беспринципность.

– Человек застенчивый до грубости.

– Клопа танком не задавишь.

– Черви орлов не боятся. Черви боятся кур.

– Как мухомор заботой не окружай, не вырастет из него боровик.

– Конечно, истинный друг познается в беде. Но и удаче твоей

по-настоящему порадуется только настоящий друг.

– Геркулес совершил двенадцать подвигов, после чего Зевс даровал ему бессмертие. А ведь в искусстве бывает и так, что сначала

даруют бессмертие, а уже потом срочно подыскивают для него дюжинку подвигов**.

– Умывать руки – далеко не всегда признак чистоплотности.

– Дерзать и дерзить – это как говорят в Одессе, две большие разницы.

– Ответственный съемщик сливок.

– Ума у этого человека – палата, но палата эта казенная.

 Проксима – в астрономической науке ближайшая к нам звезда из созвездия Центавра – «Атавия

Центавра».

** А это ведь очень похоже на нашу современную жизнь. – А.Р., Ю.Р.- 55 -

– Удивительная игра природы: человек с камнем за пазухой не

так часто тонет, как следовало бы.

– Очень может быть, этот человек и родился в сорочке, но он ее

с тех пор ни разу не стирал.

– Цари, как и простые люди, кусают пальцы, когда волнуются.

Но только не свои пальцы, а чужие. На то они и цари.

– Моложавое дарование.

– Покажешь человеку палец, и человек смеется. А покажи ему

же кулак, то есть в пять раз больше пальцев, и он почему-то смеется

не в пять раз больше, а раз в двадцать меньше.

И может быть, тысячи других смешинок, реплик, писательских

замечаний можно найти в произведениях нашего земляка. Однако, это

лишь подтверждение того, что витеблянин Лазарь Лагин был человеком мыслящим, активным, анализирующим все происходящее вокруг

него. И как автор романов, множества блестящих памфлетов, сатирических сказок для взрослых, утверждающих в жизни Добро, Ум, Веру

(в жизнь), он был и остается литератором, поддерживающим в читательских чувствах оптимистическое мировосприятие.

…Жаль только, что в родном ему Витебске не нашлось места

для увековечивания памяти.

Л И Т Е Р А Т У Р А

1. Кончаловский, А. Низкие истины / А. Кончаловский. – М., 1999.

2. Лагин, Л. Старик Хоттабыч / Л. Лагин. – М., 1938.

3. Лагин, Л. Броненосец Анюта / Л. Лагин. – М., 1945.

4. Лагин, Л. Патент АВ / Л. Лагин. – М., 1948.

5. Лагин, Л. Остров разочарования / Л. Лагин. – М., 1951.

6. Лагин, Л. Атавия Проксима / Л. Лагин. – М., 1938.

7. Лагин, Л. Голубой человек / Л. Лагин. – М., 1956.

8. Лагин, Л. Обидные сказки / Л. Лагин. – М., 1961.

9. Лагин, Л. Вспышка собственита в агрогородке Егоровка / Л. Лагин. – М., 1961.

10. Лагин, Л. Майор Велл Эндью / Л. Лагин. – М., 1962.

11. Лагин, Л. Съеденный архипелаг / Л. Лагин. – М., 1963.

12. Лагин, Л. Белокурая Бестия / Л. Лагин. – М., 1963.

13. Лагин, Л. Полианализатор Ирвина Брюса / Л. Лагин. – М., 1967.

14. Лагин, Л. Жизнь тому назад / Л. Лагин. – М., 1974.

15. Лагин, Л. Избранное / Л. Лагин. – М., 1975.

Русецкий, А.В.

Уроженцы Витебщины в художественной культуре стран

близкого и дальнего зарубежья : монография / А.В. Русецкий,

Ю.А. Русецкий. – Витебск : ВГУ имени П.М. Машерова, 2013. –

292 с., стр. 47 — 55