Ярко-белая машина скорой помощи мчалась на сумасшедшей скорости по верхнему уровню Старого города. Водителя то и дело подгонял ухоженный темноволосый молодой человек, а внутри отделения для перевозки особо важных больных тихонько вскрикивала сквозь слезы совсем юная девушка с большим животом. Рядом с ней стояла яркая дорожная сумочка, на которой было написано: «Непереносимость обезболивающих средств». Вокруг девушки суетились две медички – одна держала за руку и показывала, как правильно дышать, а другая подкладывала подушки под спину. Врач в кипенно-белом халате поверх такой же белой рубашки, сопровождавший беременную, заметно нервничал. То и дело у него прорывалось сквозь зубы что-то вроде: «Черт знает что! Каменный век как будто! Непереносимость! Недолеченность!» И каждый раз испуганно оглядывался – не услышал ли кто.
У въезда в Новый город их остановил патруль. Темноволосый молодой человек приложил руку к сканеру – и патрульный тут же взял под козырек. «Скорая» помчалась дальше. Поднявшись на уровень выше, машина остановилась перед зданием центральной клиники. Здание распахнуло широкие двери и проглотило автомобиль целиком.
Аде принесли ребенка в палату. Ей с трудом верилось, что этот мирно сопящий сверток совсем недавно находился внутри нее. Она осторожно развернула его – это было маленькое розовое чудо с чуть сморщенной кожей. Молодая мама улыбнулась и поцеловала его пяточки. Только сейчас она заметила, что на одной из них было красное пятно, похожее на кляксу. Она отвела ножку ребенка в сторону и присмотрелась – не запачкали ли его, не поранили ли? Нет, красная клякса с пятью лепестками цвела на пяточке младенца сама по себе. Кажется, когда-то это называли родимыми пятнами. Ничего, сейчас от них можно избавиться. Сейчас от всего можно избавиться, надо только прочиповаться и получить страховку. Ветольд позаботится об этом, он обо всем позаботится…
Младенец широко распахнул глаза и посмотрел на мать. Глаза были темно-синими и по-младенчески плохо еще фокусировались на одном предмете. Ада тут же радостно защебетала, коверкая слова. Ей самой едва исполнилось шестнадцать, и новорожденный сын был для нее скорее игрушкой, чем ребенком. Она не слышала, как муж зашел в палату и встал за ее спиной. Он наблюдал за женой и ребенком, но в его глазах не было радости и гордости, таких естественных для мужчины, только что ставшего отцом. На его высокомерном лице не было ничего, кроме плохо скрытого отвращения. Однако когда Ада оглянулась, он постарался улыбнуться.
— Ветольд! Посмотри, какой у нас красивый сынок!
— Ада, — сухо ответил Ветольд, — нам надо поговорить. Мы не можем его оставить.
— Что значит «не можем»?! – серые глаза Ады стали похожи на плошки.
— Ты же знаешь об анализе наклонностей?
Она кивнула, теснее прижимая к себе ребенка.
— Что-то нашли? У него что-то нашли? Что-то плохое?
— Склонность к агрессии – 69 %. Эмпатия – 13 %, — начал зачитывать Ветольд по электронному справочнику. – Продолжать? У него сильно развито левое полушарие мозга, отличные физические данные… Но агрессия, склонность к жестокости – 69 %, это больше чем в три раза превышает норму. Он потенциальный убийца, Ада. Мы не можем его оставить.
— Но это же ребенок?! – завопила Ада. – Ребенок! Наш с тобой ребенок! Посмотри на него – как он может быть убийцей?! Мы… Мы сделаем еще один анализ! Мы можем обратиться к моему отцу, он же генетик!
— Разве это не твой отец разработал эту теорию наклонностей, к которой прислушалось Правительство? Разве не благодаря его отбору наше общество достигло таких высот? И что мы ему скажем? Что его дочь родила ребенка с дефектным геном? Послушай, ты молода, у нас будут еще дети, нормальные дети!
— Но он нормальный!!! – выкрикнула Ада так, что ребенок расплакался. – Мы можем спросить у оракула, Рилии, если ты не веришь, что наука может ошибаться! Рилия никогда еще не ошибалась!
— Никогда не ошибалась? – Ветольд усмехнулся. – Значит, не ошиблась и на этот раз – я был у нее. Если младенец останется жив, он убьет меня. И, возможно, женится на тебе.
— Какая-то невероятная глупость! Ты не можешь отнять его у меня прямо сейчас! Что они сделают с ним?
— Я могу договориться, и его положат в криокамеру на срок, пока специалисты не выяснят, как отключать ген, отвечающий за агрессию.
— Это жестоко… — Ада заплакала. – Пожалуйста, не забирай его сейчас.
— Я не стану этого делать сейчас, — успокоил ее муж. – Ему нужно время, чтобы окрепнуть, иначе глубокая заморозка попросту убьет его. Не плачь. Мы справимся.
Он ушел, оставив Аду с ребенком. Молодая мама уложила младенца в колыбельку и вытерла слезы.
— Мы что-нибудь придумаем, — твердо сказала она. – Я не позволю тебя отнять у меня. Я твоя мать, у меня тоже должно быть право выбора. Ты будешь жить, мой маленький. Я что-нибудь придумаю.
Поздно ночью один из внешних охранников слышал в саду клиники какой-то шорох, но не придал этому значения. Периметр самой крупной городской больницы был огражден забором, находящимся под напряжением. Кому надо бродить здесь по ночам? На всякий случай он глянул на экран системы видеонаблюдения и, ничего подозрительного не увидев, снова надвинул на глаза фуражку и погрузился в приятную дрему.
Ада, почти теряя сознание, села прямо на землю. Шум воды слышался совсем близко. Река, в излучине которой находился город, лениво катила воды вниз к морю. Девушка поставила переносную колыбельку с ребенком рядом с собой и распеленала его. Светало. Малыш вытянул во сне ручонки и вздохнул. Ада пригладила жиденькие младенческие волосики и поцеловала сына.
— Как они могут думать, что ты убьешь кого-то? – прошептала она.
Внезапно ребенок раскрыл глаза и посмотрел прямо на нее. Ада вздрогнула. Ребенок не отводил глаз. Аде стало не по себе.
— Почему ты так смотришь на меня, маленький? – спросила она. – Зачем ты пугаешь маму?
«Он потенциальный убийца, Ада», — раздался у нее в голове голос Ветольда.
Малыш раскрыл ротик и заплакал. Капризно, сухо, без слез. Аде вдруг стал неприятен его плач. «Что, если Ветольд прав? Не может быть, чтобы все ошибались, — подумала она. – Но это же ребенок…»
Ее сын продолжал плакать. Она смотрела на его беззубый ротик, на личико, скорченное в гримасе плача, и, чем дольше она на него смотрела, тем отвратительнее и страшнее он ей казался.
— Замолчи! – прикрикнула она. – Замолчи сейчас же!
Малыш испуганно замолчал на мгновение, но потом принялся кричать с большей силой. Ада зажала уши руками и заплакала…
Хрупкую женскую фигуру было почти не видно под мостом. Невысокая женщина в старой рубашке и брюках привязала веревку к металлической опоре моста, встала босыми ногами на деревянный ящик, надела петлю себе на шею и обреченно посмотрела на воду. За рекой порозовело небо, откуда-то из зарослей на том берегу послышался птичий писк, постепенно переходящий в бодрый гомон. Женщина сглотнула и взялась руками за веревку у себя на шее, не решаясь прыгнуть. Переступила с ноги на ногу. Вздохнула. Закрыла глаза и прислушалась. Внезапно что-то привлекло ее внимание – она повернулась куда-то в сторону прибрежных зарослей и замерла, похожая на статую. Оттуда донесся детский плач. Сорвав веревку с шеи, женщина бросилась в направлении плача.
К берегу прибило колыбельку с младенцем. Колыбелька была, хоть и больничная, но добротная и, по всему видно, дорогая. Младенец надрывно плакал и тянул к ней замерзшие ручонки. Женщина почувствовала, как в груди прибыло молоко, так много, что намокла рубашка. Она взяла младенца на руки, расстегнула рубашку и дала ребенку грудь. Малыш жадно ухватился за розовый сосок и начал сосать. А на его светлую головку закапали слезы.
— Ты чудо, — прошептала женщина. – Ты чудо, посланное мне…
Наевшись, ребенок заснул. Женщина положила его обратно в колыбельку, отошла в сторону и вытащила откуда-то из кустов маленький сверток. Она положила его рядом с колыбелькой и развернула. Внутри свертка был мертвый младенец. Женщина посмотрела на обоих и снова заплакала. Ее ребенок, родившийся совсем слабым, не прожил и часа. Она вспомнила, как умоляла врачей отдать его ей, вспомнила весь тот ужас, что довелось ей пережить за последние сутки…
— Лара! – окликнул ее встревоженный мужской голос. – Лара, вот ты где!
Сверху по насыпи торопливо спускался высокий растрепанный мужчина.
— Саяр! – откликнулась женщина и взяла на руки живого младенца. – Саяр, ты только посмотри – случилось чудо! Бог снова послал нам ребенка!
— Где ты его взяла?! – испуганно спросил Саяр, когда спустился. – Ты украла ребенка?
— Не-ет! – Лара отчаянно завертела головой. – Я нашла его – он приплыл по реке!
— Лара, — муж обнял ее за плечи. – Лара, положи его обратно. Скажи, где ты взяла этого ребенка.
— Я же говорю тебе, — она покорно положила малыша в колыбельку, — он был на берегу, в колыбельке, когда я…
Она осеклась и замолчала.
— Что ты? А что ты делала здесь? – спросил Саяр и огляделся. Его взгляд наткнулся на спускающуюся с опоры веревку с петлей и деревянный ящик под ней. Он крепко прижался к жене и спрятал лицо в ее длинные русые волосы с серебристыми прядями. – Лара… Лара, мы можем попытаться еще раз – сами, у нас еще может быть свой ребенок, наш…
— Не может! – вскричала она шепотом. – Не может, Саяр! Правительство никогда больше не позволит таким, как мы, иметь своих детей! Они стерилизовали меня, Саяр! Этот младенец – единственное, что есть у нас.
Он чувствовал, как на его руки, крепко обнимающие жену, льются ее слезы. Но не чувствовал, что плачет сам. Лара прижала руки к животу и прошептала:
— Я теперь пустая, понимаешь? Пустая! Этот, третий, если бы он выжил… Если бы он выжил…
— Вдруг его ищут? – глухо спросил муж.
— Но они же пытались избавиться от него! – Лара повернулась к Саяру и горько посмотрела ему прямо в глаза. – Если ищут – пусть найдут. У нашего сына будет хорошая могила.
— Лара! Очнись! А если у него чип?
— Я осмотрела его – никаких следов. Кроме родимого пятна на пяточке.
— Родимое пятно? Все равно, наверняка ему делали анализ на наклонности.
— Делали! – кивнула головой Лара. – Делали. Я нашла след от укола. Как ты думаешь, если от него пытались избавиться после анализа – станут его искать?
— Что же у него обнаружили?
— Саяр, что бы они у него ни обнаружили – позволь мне оставить его… Пожалуйста… Не лишай меня последней надежды… В селении знают, что я была беременна, мы никому не скажем, что наш ребенок умер! Никто не узнает! В больнице сделали все, что должны, чтобы в стране не было слабого потомства…
— Как мы назовем его? – смягчился Саяр.
— Орис, — улыбнулась Лара. – Пятно на его пяточке так похоже на цветочек. Я долго пыталась вспомнить, как будет на латыни цветок. Но ничего, кроме «флорис» и «орис», в голове не всплывает. Но мы должны уехать, Саяр.
— Уедем.
Ветольд зашел в комнату Ады и окликнул ее. Она нехотя очнулась от созерцания пруда за окном.
— Они нашли его, — сухо сказал он.
— Сколько дней прошло… — выдавила из себя Ада.
— Всего три дня, дорогая, — он подошел к ней и положил руку ей на плечо.
— А, может, это не он, — Ада подняла к нему полное слез лицо. – Его опознали? Ему делали анализ? Папа знает?
Ветольд грубо схватил ее за лицо.
— Твой отец ничего не узнает! — прошипел он. – Ты пойдешь и опознаешь его, поняла? Ты – мать, ты должна знать – он это или нет. Ты поняла меня?
Ада что-то утвердительно пропищала.
— В морг пойдешь завтра, — сказал Ветольд, отпуская ее. – С утра. Мы организуем пышные похороны. Будем скорбеть. Все как положено. Через год ты родишь другого ребенка. Без дефектных генов. И у нас все будет хорошо.
Он обнял ее и поцеловал в макушку. Ада тихонько всхлипнула.
— Я найду тебе хорошего врача, — шепнул он. – Ты все забудешь. Все будет хорошо. Повтори.
— Все будет хорошо, — послушно повторила Ада. – Только не оставляй меня. Пожалуйста…
В морге все было мертвым, даже свет и воздух. Яркие лампы слепили глаза. Ада в строгом черном платье и шляпке ждала, когда сухой высокий человек в белом халате покажет ей ее ребенка. Доктор откинул простыню, и Ада почувствовала, как спазм в горле мешает ей дышать, а глаза застилают слезы.
— С вами все хорошо, госпожа Загорская? – спросил человек в халате.
Ада кивнула. Она собралась с силами и взглянула на маленький трупик. Он выглядел таким умиротворенным, будто спал. Если бы не следы тления, Ада подумала бы, что младенец может быть еще жив. Она протянула руку в черной перчатке и дотронулась до маленьких ножек. Обе были чистыми.
— Это ваш ребенок? – глухо, как сквозь воду, донесся до нее вопрос.
— Да, — сухо ответила она и вышла оттуда.
— Тетя Лара! Тетя Лара! – тоненький детский голосок звенел в жарком воздухе так, что закладывало уши. – Тетя Лара! Орис убил котенка! Орис убил котенка!
Бледная Лара выскочила из дома, как была, в фартуке, с руками, запачканными мукой.
— Как убил?! – испуганно спросила она у босоногой девчушки в линялом синем платье. – Сета, как убил?!
Сета шмыгнула носом и сунула грязные руки в кармашки платья.
— Он… Он, — робко начала она, но тут же ободрилась и, гордо тряхнув смоляными косичками, продолжила: — Мы нашли котенка, он плакал, сильно плакал – у него лапка болела… А Орис… Орис что-то сделал – и котенок умер!
Закончив, девчушка заплакала, размазывая слезы по веснушчатому личику. У Лары пересохло в горле. Она замечала, что ее найденыш иногда излишне холоден и расчетлив, может запросто ввязаться в драку, а вытащить его из нее было сложно. Она прикладывала всю свою материнскую нежность и чуткость, чтобы смягчить ребенка. Саяр даже сердился на нее за это. Пока был жив. Но с тех пор, как его не смогли спасти, после того как он попал под обвал на шахте, Орис будто изменился. Стал внимательнее к матери и мягче к окружающим, начал избегать драк и споров, хотя и продолжал оставаться несколько холодноватым. Но вот чтобы ее мальчик мог хладнокровно убить живое существо… Это и в самом деле испугало Лару.
— Мама! Ничего она не понимает! – раздался за ее спиной голос сына. – Никто котенка не убивал – вот он, живой!
Лара обернулась и увидела Ориса. Высокий подросток вытащил из-за пазухи крохотный пушистый комочек с перевязанной лапкой. Комочек пискнул и открыл глаза.
— Живой! Живой! – заверещала Сета, забыв про слезы.
— Конечно, живой! – солидно, по-взрослому ответил Орис. – Чтобы ему помочь, мне нужно было, чтоб он был без сознания. Это называется анестезия, понимаешь? Я его не убил, я ему жизнь спас.
Он протянул Сете котенка. Девочка, приняв в руки пушистое сокровище, помчалась домой. Лара прижала сына к себе и поцеловала темноволосую макушку.
— Если бы я был врачом, я бы спас отца, — хмуро сказал он.
— Ты будешь врачом, сынок, — сдерживая слезы, ответила Лара. – Отец гордился бы тобой.
Орис был несказанно счастлив. Еще бы – его приняли на работу в лучшую клинику города! Самый молодой анестезиолог, в двадцать лет – такой успех. О его точности, хладнокровии и профессионализме говорят даже маститые врачи. Вот мать обрадуется! И отец бы обрадовался, будь он еще жив. Молодой человек бодро шагал по улицам, что-то напевая под нос, не обращая внимания на пролетающие машины. Он показал удостоверение врача на входе в Новый город, в очередной раз пообещал не тянуть с чипом и свернул в сторону садов.
Зелени в столице оставалось все меньше. В Старом городе их не было совсем, а в Новом создали район садов. Река, на берегу которой Лара когда-то нашла Ориса, обмелела еще шесть лет назад: ее истощили каналами, необходимыми для орошения зеленых уголков. Зато жители Нового города получили возможность наслаждаться чистым воздухом и тенью деревьев. Мэр столицы Ветольд Загорский заботился о том, чтобы горожанам было комфортно жить в его городе. Тем горожанам, кто был рядом с ним и мог лично выразить свою благодарность. Его дочь Ирэна сопровождала отца всюду с детских лет. Ада устала от мужа уже давно. Еще тогда, когда узнала о его первой любовнице. Все они были молоденькими и молодели с каждым годом. Последняя – почти ровесница их дочери – подвигла обветшавшего уже Ветольда на несколько омолаживающих операций. И теперь мэр выглядел неестественно молодо, вызывая своим видом разнообразные сплетни.
Орис добрался до садов по-юношески скоро. Ему нравилось бывать здесь. Должность стажера клиники давала ему такую возможность. А уж теперь, когда он уже специалист… Он довольно вздохнул и улыбнулся: удачное начало карьеры. Если все и дальше будет складываться так же удачно, через несколько лет они с матерью смогут перебраться в Новый город, и тогда она тоже сможет гулять здесь. Как он, как все эти красивые люди… Его внимание привлекла невысокая стройная женщина с большими печальными серыми глазами. Она одиноко стояла возле пруда и крошила хлеб для уток. Он невольно залюбовался маленькими тонкими пальчиками в тесных перчатках, отламывающих крохотные кусочки белой булки. Что-то в ней притягивало его как магнитом, казалось, что он знает ее, знает давно, что ему знакомы все ее движения, вот сейчас она повернет свою чудную головку в очаровательной шляпке в его сторону и посмотрит на него, прямо ему в глаза…
— Госпожа Загорская! – услышал он. Женщина вздрогнула и обернулась. На секунду они с Орисом встретились глазами, и ему показалось, что она не может отвести взгляд от него.
— Госпожа Загорская! – человек в форменной одежде уже стоял рядом с ней. – Машина здесь. Ваш муж ждет вас.
Она медленно, как бы нехотя, бросила последний кусочек булки в пруд и пошла вслед за ним. Уходя, она оглянулась, посмотрела на Ориса и подарила ему улыбку. Сердце молодого человека бешено забилось. Она тоже заметила его! И, может быть, когда-нибудь, однажды… Нет! Чушь! Ерунда! Загорская… Муж… Неужели это жена мэра? Может, просто его дальняя родственница? Мысли бурлили в его голове, накладываясь одна на другую. Это лицо невозможно забыть. А эти глаза… Сколько в них печали. А как она улыбнулась ему!..
Ада ехала в машине и улыбалась. Давно на нее не смотрели с таким восхищением, давно она не чувствовала себя такой молодой, почти девочкой, как будто жизнь началась сначала. Красивый молодой человек в парке не выходил у нее из головы. Она закрывала глаза, чтобы снова и снова вызвать в памяти его лицо. Он очень напоминал ей мужа, такого, каким она его увидела впервые, когда была еще совсем ребенком. Только взгляд мягче. Пусть она его даже больше не увидит, но сейчас, в эту минуту так приятно было чувствовать себя желанной женщиной, красивой женщиной, просто женщиной…
Ей не хотелось видеть Ветольда и разговаривать с ним, но это было необходимо. Ее мужа ждала очередная операция, и он должен был оставить ей указания, как вести дела во время его отсутствия. Пока Ирэна не стала совершеннолетней, это бремя приходилось нести Аде. Ирэна – полная копия Ветольда – родилась через пять лет после их первенца, о котором оба родителя предпочитали не вспоминать. Только иногда Ада просыпалась по ночам в холодном поту – ее преследовала детская пяточка с ярко-красным родимым пятном в виде цветка. Она могла бы стереть память, как в последнее время делали многие, но не хотела. Ада чувствовала вину перед сыном. А еще она чувствовала, что он жив и рано или поздно они оба – она и Ветольд – ответят за то, что сделали.
Орис едва успел переодеться в форму, как его окликнул напарник. Орис оглянулся и понял, что тот пьян.
— Орис, дружище, — он положил руку ему на плечо и заговорщически подмигнул. – Орис! Ты не представляешь, как я влип! Черт! Я всего немного выпил – у брата сын родился, понимаешь…
— Понимаю, понимаю, — ответил Орис, недовольно снимая руку напарника со своего плеча. – Чего ты от меня хочешь?
— Мэр! – напарник поднял указательный палец.
— Что – «мэр»?
— Я должен подготовить мэра к операции, но я – не могу. Сделай это за меня, пожалуйста…
Внутри у Ориса похолодело. Множество мыслей поднялось в голове. Вдруг почему-то стало страшно. Такого с ним никогда не бывало.
— Орис! Ты меня слышишь?
— Да, — проговорил он.
— Отлично! – напарник хлопнул его по плечу и вышел.
«Да – слышу, а не да – согласен!» — подумал Орис, но было уже поздно.
Ветольд заметно нервничал. Здоровье было уже не то, что раньше. Можно было, конечно, воспользоваться новыми технологиями, но он уже двадцать лет не доверял генетикам. Да и оракул, Рилия, предостерегала его от такого шага. А она не ошибается, это-то он знал.
— Здравствуйте! – в палату вошел высокий темноволосый молодой человек. – Я буду готовить Вас к операции.
Ветольду он показался знакомым.
— Мы с Вами виделись, молодой человек? – спросил он.
— Вряд ли, господин Загорский, — ответил Орис. Было заметно, что он нервничает. – Я недавно в клинике.
— Недавно, значит, — Ветольд снял больничную пижаму и приготовил руку для укола. – А вы хороший специалист?
— Лучший, — сухо улыбнулся Орис и набрал в шприц лекарство.
Ада будто ждала звонка – уже полтора часа не могла найти себе места. Она включила видеофон и увидела на экране бледного молодого человека из парка в больничной форме.
— Госпожа Загорская, — заикаясь, сказал он. – Ваш муж… Он… Сердце… Не выдержало…
Ада закрыла рот рукой и не произнесла ни звука.
— Вы можете приехать? – сдавленно спросил молодой человек. – Пожалуйста…
— Куда приехать? – торопливо спросила она и тут же вспомнила: — Ах, в клинику, да… Как Вас зовут?
— Орис, Орис Асперо.
— Я сейчас буду.
Ада увидела его еще из машины. Орис стоял в дверях клиники и высматривал ее. Но когда она подошла к нему, он отвернулся.
— Госпожа Загорская, — прошептал он. – Мне надо поговорить с Вами…
— Просто Ада, — шепнула она в ответ и дотронулась до его руки. Орис почувствовал, что его будто пронзило током.
— Они… Я… — он набрал в грудь воздуха и скороговоркой продолжил: — Я нечаянно превысил дозу анестезии, то есть, для него превысил, но я не должен был этого делать, не должен был готовить его к операции, это мой напарник, но он пьян, теперь, никто не знает, что это был я, они думают, что это был он…
Воздух в легких неожиданно закончился и он замолчал. Ада сжала его руку.
— Молчите, — горячо проговорила она. – Я Вас умоляю, молчите, ради всего святого – молчите. Я все улажу, никто не пострадает. Ждите меня в парке, Орис. Да, в парке. У пруда.
Ее охватило странное чувство, будто ее судьбой управляет кто-то другой. Будто происходит что-то, чего она боялась и чего ждала всю жизнь. Эти события, наложившись одно на другое, перепутали, перевернули ее жизнь с ног на голову. И теперь, в этом перевернутом состоянии ей казалось, что у нее есть второй шанс все начать сначала. Она не думала о дочери, не думала о смерти мужа, не думала ни о чем, кроме того, что у нее есть второй шанс. Второй шанс все исправить. Исправить – это слово твердо засело у нее в голове, стало навязчивым и неотвратимым…
Орис ждал Аду почти до закрытия парка. Время от времени он начинал думать, что она не придет или что за ним сейчас приедет полиция… Или что это все просто сон, только он сам не знает – страшный или красивый.
Она появилась неожиданно. Сначала он увидел ее силуэт и не поверил, что ему не чудится. Но она заговорила – и он понял, что все не сон.
— Орис! – окликнула она его. – Орис, Вам… Тебе… Тебе нечего бояться. Ты ни в чем не виноват! Доза была правильной… Просто Ветольд, он… Слишком…
Орис не дал ей договорить, поцеловав ее. Она ответила…
Ада проснулась в холодном поту. Ее снова преследовали детские пяточки. Она села на кровати, тяжело дыша. Орис крепко спал. Женщина встала и подошла к окну. Светало. «Странно, — подумала она, — тогда было такое же утро…» Орис что-то сказал во сне и сбросил одеяло. Ада улыбнулась и села рядом. Ее переполняла нежность. Она жадно посмотрела на него, провела рукой по волосам, рукам, погладила ноги и замерла, почувствовав, как у нее перестало биться сердце. На одной из пяток молодого человека ярким цветом цвел аленький цветочек, красное родимое пятно с пятью лепестками…
Есть люди, которых называли святыми при жизни. Говорят, таковых больше среди простых, что чем больше у человека власти — тем дальше он от святости и ничто не сможет его уже приблизить к ней. Однако и среди церковных иерархов, облеченных высоким саном, есть те, о которых нельзя сказать ни одного плохого слова. Таким был ныне покойный Сербский Патриарх Павел.
Ниже мне хочется привести интервью с человеком, которому довелось знать Патриарха Павла лично. Хотя, наверное, трудно найти серба, который бы ничего не знал о своем Патриархе и ни разу его не видел. Монах Иоанн (в миру Милош Маркович) родом из центральной части Сербии. Вот уже больше пятнадцати лет он живет в России. Как, наверное, для каждого серба, для него дорога память о почившем Патриархе Сербском Павле, тем более что он знал Патриарха лично. С трудом разбираю смесь из двух языков, монах Иоанн то и дело переходит на сербский. Вот то, что получилось год назад в результате той беседы.
— Отец Иоанн, расскажите, как вы встретили Патриарха Павла впервые?
— В первый раз Патриарха Павла я увидел, когда он еще был Епископом Рашко-Призренским. Я был по своим делам в Призренской епархии, и мне сказали, что Владыка служит в соборе Архангела Михаила. Когда я его увидел, невольно подумал: такой маленький человек — Владыка наш. А он на тебя смотрит — и ты чувствуешь свет Святителей, всю преемственность от Апостолов! И потом, на лице человека ведь отражается вся его жизнь. А оно у него такое… благолепное! Ведь его выбрали Патриархом Сербским неожиданно, но все по Промыслу Божию.
В начале 90-х я был в монастыре Раковица, пономарил там несколько лет. Это монастырь Архангела Михаила, он находится в 11 километрах от центра Белграда. Приходилось и при Патриаршей службе пономарить. И Патриарх Павел всегда служил скромно, почти как обычный священник. Если что нужно — направит, наставит, подскажет с любовью. Он совершал Литургию практически каждый день. И сам исповедовал, и причащал. А в монастырь всегда добирался сам. Сначала на общественном транспорте, а потом — 45 минут пешком. В гору, с сумкой, в которой собрано все необходимое ему для службы. Отслужит — и обратно так же. Несколько раз мне доводилось помогать ему в дороге, провожать до Патриархии, и всегда он был очень гостеприимен, приглашал на чай.
— Когда люди встречали на улице Патриарха Павла, как они реагировали?
— Не мешали ему. Кому нужно было — подходили, просили благословения. Но не приставали. У Патриарха ведь много дел. Патриарх духовник всех нас! Народ сербский его очень любил. Его Святейшество был очень скромен, всегда все делал сам. Ходил как обычный человек по улице, пользовался общественным транспортом. Он ездил везде по стране. Без помощников, один, всегда своим ходом. Один раз он возвращался из Боснии на поезде, а в вагоне окна были разбиты. Он никому ничего не сказал, никого не упрекнул. Просто сел на ту сторону, где меньше дует — и спокойно доехал до Белграда.
Однажды я слышал историю от одного водителя. Он раньше работал на троллейбусе. И как-то к нему в троллейбус на остановке заходит Святейший. А в троллейбусе едет народ с работы, свободных мест нет. Все хотят уступить Патриарху место, а он не хочет, говорит: «Нет-нет, я вот тут в уголке постою». Водитель троллейбуса говорит: «Ваше Святейшество, заходите ко мне в кабину, не стесняйтесь». И он зашел к водителю троллейбуса, поставил сумку на свободное место. У водителя был путевой лист, и он попросил Святейшего подписать его, как благословение, чтобы на память осталось. Святейший прямо поверх путевого листа написал: «Патриарх Павел Сербский». И водитель говорит: «Я этот путевой лист храню, и буду хранить до конца жизни как икону».
Патриарх Павел был предстоятелем Сербской Церкви в очень сложное время. Постоянные войны, страдание сербского народа. Сейчас в Призрене, где Святейший Павел был Епископом до того, как его призвали к Патриаршему служению, осталось всего четыре серба. А было несколько тысяч. Деревни вокруг Призрена стоят пустые, там больше никто не живет. Все, кто мог — ушли. И это при том, что в последнее время там стало все-таки безопаснее. Там есть монастырь женский, святого Иоанникия, вот он действовал всегда, даже когда вокруг рушили храмы. Мне монахини рассказывали, как переживали период войны. Бандиты пришли, отрезали свет. Монахини закрылись в одну келью. И три дня и три ночи сидели там. Закрытые, без пищи, без света. Спрашиваю потом: «Матушки, а что вы думали в те три дня?» — «А думали, — отвечают, — что с нами будет: или нас бросят в колодец, или сожгут, или изобьют». За то время храм подожгли, все поломали. Пока миротворцы не пришли, монахини не могли выйти. До сих пор монастырь под охраной миротворцев. Богослужение совершается там полное — и вечернее, и утреннее, Литургия, как и во всех монастырях. Это укрепляет наш народ.
И Патриарх Павел, пока был жив, тоже поддерживал молитвенно свой народ. За то время, пока Святейший Павел был Патриархом, были открыты новые семинарии. Патриарх Павел заботился о семинаристах. И даже договорился с заводом, чтобы там производили постный маргарин для семинарии, чтобы поддержать семинаристов во время поста. Между тем сам он был строгим постником. Как-то раз освящали какой-то новый Божий храм, и был обед. А в то время шел пост, пища и так небогатая. Но Патриарх попросил немного растительного масла и чуть-чуть томатного сока, сказав, что ему этого достаточно.
— Когда вы узнали о смерти Патриарха Павла, как вы восприняли эту скорбную весть?
— Я принял эту весть как радость: когда праведник умирает, это радость! Это как Пасха… Праведник же ко Господу уходит, его посмертная участь ясна. Это грешники неизвестно еще куда попадут. А после кончины Святейшего мы обрели молитвенника! Уже написана молитва Патриарху Павлу, мы прибегаем к его заступничеству.
— А вы на могиле Патриарха были уже?
— Я был на похоронах. Просто рекой шли люди к Святейшему! Миллион человек, наверное, пришли поклониться Патриарху Павлу! Шли от соборного храма до самой алтарной площади. Я дважды был в те дни у Патриарха. И даже на третий день после кончины его руки были теплыми, как у живого. И на все три дня словно бы наступила весна — тепло, солнце греет, ни облачка. А он умер 15 ноября, у нас в это время обычно погода очень портится — снег, дождь, холод и ветер. А было 25 градусов тепла! Три дня была погода как на Пасху! А как похоронили Патриарха — за два дня похолодало! Пасха в ноябре — это же была милость Божия!..
Всем доброго здоровья! Вот и я, как обычно, спешу поделиться с вами информацией о вас. За окном уныло воет ветер, где-то вдалеке ему подвывают собаки, на градусник глядеть не хочется — мороз я и так чувствую, у меня аллергия на холод. В общем, такая неблагоприятная обстановка снаружи как нельзя лучше должна настраивать на рабочий лад. Поэтому, начнем, благословясь.
Для тех, кто не успел
И по странным причинам не видит этого на главной странице — вот:
цитата
Книга года 2010. Итоги голосования
Лучшая авторская книга (роман или сборник) переводного автора: Патрик Ротфусс «Имя ветра»
Лучшая авторская книга (роман или сборник) русскоязычного автора: Мариам Петросян «Дом, в котором»
Лучшая повесть/рассказ русскоязычного автора: Дмитрий Колодан «Время Бармаглота»
Лучшая антология (в одной номинации и переводные и русскоязычных авторов): Гарднер Дозуа «Лучшее за год XXV»
Завершился второй, читательский, полуфинальный тур 2-ой Фантлабораторной работы. Тоже прямо сегодня вчера. Подробности — в колонке "Конкурсы". С нетерпением ждем объявления финалистов, чтобы держать кулачки за понравившиеся рассказы и поить йадом разными вкусными напитками сошедших с дистанции.
Проблемы с сайтом, возникшие после перезагрузки переезда, вроде бы, благополучно разрешены (оглядываюсь в поисках мирового древа). Будем надеяться, что все и дальше будет благополучно. Огромное спасибо программистам за их тяжкий труд. Мы ценим. Однако счетчик наших рекордов онлайн-посещаемости слетел, и теперь зафиксированный 14 февраля рекорд в 153 человека ниже предпоследнего, того, который был до переезда, в 173 онлайн-посетителя. Но все это не так важно, ведь правда?
Вроде бы больше ничего такого сверхнового не произошло.
— demihero: Роджер Желязны. Джек-из-Тени. Не могу сказать, что это отзыв, потому что вопросов в нем больше, чем ответов. С другой стороны, некоторые вопросы сами могут стоить ответов. Во как загнула. Поди, разбери, понравилось мне или нет.
— glupec: И снова кино-ностальгия... О любимых фильмах из детства. Если хотите поностальгировать — милости просим Иногда приятно погрузиться в мысли о прошлом.
— ФАНТОМ: Лишние. Если 4Р подберет к этому стихотворению фотографию (думаю, именно у нее это получилось бы лучше всего), то все вместе это будет смотреться, читаться и чувствоваться...
— Вертер де Гёте: Тихо (экспромт). Атмосферно, философски-депрессивно, немного напоминает картину Дали... Ту, где оплывают часы... Никак не вспомню название.
— NitarLiss: Последние новости Автор выложила черновики в своем самиздатовском разделе. Кстати, не каждый провайдер в последнее время на СИ пускает, говорит, экстремистский сайт. Неведомо почему, конечно, но мне тоже пришлось заходить через samlib.ru.
Собственно, отзыв хорош не только тогда, когда представляет собой подробный анализ произведения, но и просто тогда, когда вызывает желание и книгу почитать, и поразмышлять. К счастью, таких немало.
— GBV: Персонализированный Фантлаб. О том, как можно раскрасить сайт, если пользоваться Google Ghrome. Можно ли отдать дань гринпису, используя другие браузеры — пока неизвестно.
Форум
За форум теперь отвечает Тилар. Прошу любить и жаловать. Поэтому изложенная ниже информация — от него.
В новостном разделе в теме «4-й всеукраинский съезд Фантлаба» любители фантастики строят планы на будущую встречу. (А в теме, посвященной Всероссийской встрече, только раскачиваются, чтобы строить планы на планы. Поактивней, товарищи, поактивней, лето не за горами. — Mierin )
Раздел «Другие окололитературные темы» радует тема «Творчество фантлабовцев», в которой активно обсуждается рассказы «Дарь» и «Мятежный странник (такой мятежный...)»
В теме «Свои стихи» раздела «Другая литература» были опубликованы новые творения наших фантлабцев, которые могут описать своё состояния души в стихах.
В разделе «Кино» открылась тема, посвящённая фильму «Во власти тигра (2010)», а также другим, не освещенным ранее, фильмам, как новым, так и не очень.
В разделе «Общественные институты» более всего обсуждают будущее России.
Thunder в музыкальном разделе открыл новое голосование, посвящённое группе «THE ALAN PARSONS PROJECT».
А так же новое голосование вступило в силу благодаря Violento в разделе «Спорт». Оно посвящено российскому спортсмену Федору Емельяненко, выступающему в смешанных единоборствах, самбо и дзюдо.
В разделе «Трёп на разные темы» ведётся активное обсуждение прошедшего дня, а так же фантлабцы от всей души поздравляют именинников.
Пока все. Как обычно, приветствуются дополнения, замечания и конструктивная критика.
Еще хочется поздравить наших любимых, дорогих и вообще самых лучших мужчин с грядущим мужским праздником (не люблю название "День защитника отечества"). Пожелать им крепкого здоровья, отличного настроения, чтобы работа была интересной и достойно оплачиваемой, а главное, чтобы не ослабевало в вас желание оберегать, защищать и любить нас, любящих вас женщин. Потому что куда мы без вас, зайчики наши?
Всем доброй ночи Надеюсь, все получится, и колонка займет свое законное место. Потому что после вчерашней (пардон, уже позавчерашней) профилактики трудно быть в этом уверенной, но я, как любой неисправимый оптимист, верю в светлое будущее то, что все будет хорошо Приступим?
Начнем мы, как обычно, с новостей. Хотя, поскольку новости недельной давности уже не новости, поелику протухают (газетный жаргон), то мне стоит обозвать этот раздел по-другому. Пожалуй, пусть будет так:
Для тех, кто не успел
Итак, для тех, кто не успел или непостижимым для меня образом не видел того, что вывешивалось на главной странице, но зело хочет увидеть это здесь, сообщаю
— Напоминаем, что до конца второго тура конкурса «Книга года 2010» осталось десять дней. Чтобы проголосовать, необходимо выбрать по одному финалисту в каждой категории и отправить получившийся список в личку Gelena или mastino. (цитата чистой воды)
— Хотя, конечно, главной новостью были лечебные процедуры сервера Фантлаба, переезд на новую систему, погружение сайта в состояние анабиоза, первый выход из которого принес самый рекордный рекорд онлайн-посещаемости. Вчера, чуть позже полуночи по московскому времени на сайте одновременно завис 901 человек. Выглядело это примерно так (примерно, потому что мой экран всех не вместил)
— А в остальном — все идет по плану
Рубрики
Кратенько — что было за неделю изложено в основных рубриках. А изложено было немало.
Я прошу прощения, на той неделе малость поспешила с объявлением ее открытия. Но теперь все открыто — можно читать и радоваться. А еще — писать в эту рубрику.
Конкурс продолжаются, страсти все накаленнее и кипучее. И, пожалуйста, заметьте внеконкурс, авторы нервничают. Хотя я подумываю уже о деанонимизации и снятии своего рассказа с конкурса. Уж очень он плохой
О форуме пока написать не могу, в течение дня дополню. Упомяну только одну важную вещь. В новостном разделе KERDAN открыл тему, посвященную четвертому Всеукраинскому съезду Фантлаба. А вот тема о четвертой Всероссийской встрече безбожно заглохла. Между тем уже весна на носу, там и лето не за горами. Хоть второй раз в Самаре проводи, чесслово. Тема открытая есть, так что если кто хочет принять у себя в городе/деревне/диком лесу/чистом поле — делайте заявки. За помощью можете обращаться к тем, кто уже пережил этот ужас праздник. Поможем, чем можем. Делайте заявки и по датам. От себя внесу наглое предложение — что если дату встреч сделать фиксированной, постоянной в каждом году? Например — последние выходные июля (это так, мое личное пожелание. И поскольку оно исходит от меня, а, значит, не дышит объективностью, можете просто не обращать на него внимания). Надо встречаться, надо. Это по-настоящему здорово, когда на встрече собираются разные, совершенно разные люди, со многими из которых ты не был знаком, но с которыми ты вдруг сразу находишь общий язык и чувствуешь себя абсолютно в своей тарелке. Волшебные люди и волшебные встречи. Давайте не лишать себя этого волшебства, а?
Пойдем дальше. Как обещала — надо сделать обзор форума. Хотя бы краткий. Хотя бы о новых темах. Потому что, каюсь, нагло просидела в темах о конкурсе, пила йад в пивнушке "Цианид". Позор мне! Придется срочно провести лечение от йадо-зависимости и исправиться. К следующей неделе.
В разделе Издания, издательства, электронные книги появилась тема, посвященная журналу "Приключения, фантастика".
В новостном же разделе обновилась тема об Интерпрессконе, который в этом году пройдет с 6 по 9 мая.
В разделе Другая литература появился новый модератор, который никому не дает спуску. Новых тем замечено не было.
В разделе Кино открылась тема, посвященная новому фильму "Санктум". Но самая популярная тема здесь — "Кто что смотрит".
А вот в разделе Компьютерных игрlord_lex открыл забавную тему, посвященную пасхалкам в игрушках. Надо заметить, что автор посвятил этой теме несколько статей в своей авторской колонке, так что она не на пустом месте.
В музыкальном разделе ArK предложил вспомнить советскую ретро-эстраду.
ОИ — раздел не для слабонервных. А мои нервы на этой неделе были подкошены йадом конкурсом.
В Спорте новыми стали опросы по сочинскому талисману и Федору Емельяненко. Ничего себе сочетание.
В Трепе вроде бы ничего нового, кроме ежедневного обновления темы "Чем вам запомнился сегодняшний день".
А о технических проблемах, по-моему, только ленивый не высказался. И то, наверное, прочитал
На этом у меня, вроде бы, все. Так что — дополняйте, пожалуйста.
— Леночка, за тебя! – поднялись бокалы с шампанским. – За нашу Елочку, нашу девочку, которая выросла на наших глазах и стала гордостью кафедры! Да что там, всего университета!
Немолодой профессор снял очки, вытирая слезы. Хрупкая кареглазая девушка с нелепым хвостиком на макушке густо покраснела.
— Леночка, мы так рады за Вас, совершенно искренне! – басовито произнесла где-то над Елочкиным ухом высокая сухая женщина со строгим вдовьим пучком на затылке.
— Лилия Матвеевна, — растерянно пролепетала Елочка. – Если бы не Николай Тимофеевич, если бы не его старания… Без него ничего бы не вышло! Это он герой дня!
— За Николая Тимофеевича! – громогласно провозгласила Лилия Матвеевна.
— За Николая Тимофеевича! – подтянулись коллеги.
Елочка незаметно стушевалась, а профессор, пытаясь перекричать хор сотрудников кафедры, все пытался обратить внимание на героиню торжества. Маленькой и неприметной Елочке удалось, наконец-то, расшифровать черты и резы, найденные на раскопках где-то на севере. Таинственные письмена, выведенные кем-то больше тысячи лет назад на глине, привлекали внимание ученых не одно десятилетие. Велись нешуточные споры, высказывались различные гипотезы, но только скромной аспирантке Елене Белкиной удалось на основе сравнительного анализа сделать то, чего не удавалось маститым ученым. Она сама толком не понимала как, но палочки и крючочки обрели смысл и звучание. Как будто они сами заговорили с ней. Правда, на осколке глиняного изделия была начертана только одна фраза, что-то вроде: «Явись, Всемогущий, мы хотим тебя». Но это только доказывало правоту Елочки – ведь подобные письмена использовались при религиозных обрядах.
В разгар праздника Елочку отвлекли – один из охранников сообщил, что ее спрашивают. Девушка спустилась в вестибюль и увидела странного субъекта в черном пальто с темными, гладко зачесанными назад волосами. Увидев ее, он мягко улыбнулся.
— Елена Вячеславовна? – спросил он, и его низкий бархатный голос затронул в девушке что-то такое, от чего хотелось казаться красивой и слабой. В ответ она кокетливо кивнула и расплылась в глупой улыбке.
— Меня зовут Альберт Викторович Прозоров, но для вас – просто Альберт, — продолжил он. Его темные глаза, казалось, смотрели прямо внутрь нее, от чего становилось неожиданно-жарко. — Мне рекомендовали вас как хорошего специалиста по мертвым языкам. Об этом я и хотел бы поговорить с вами, Елена Вячеславовна…
— Для вас – просто Лена, — пролепетала Елочка. – И давайте пройдем в какую-нибудь аудиторию, так будет удобнее.
— Как скажете, — Альберт расплылся в такой улыбке, что Елочка невольно почувствовала себя самой красивой женщиной на свете.
Его возраст трудно было определить на глаз – похоже, что ему где-то около сорока. Но через минуту он казался гораздо старше, а еще через две – совсем молодым. Его парфюм показался Елочке немного странным – чуть-чуть прелых листьев, чуть-чуть печеных яблок, чуть-чуть хвои и чего-то холодного. Поднимаясь рядом с ним по лестнице, Елочка случайно коснулась его плечом, и ее остро, как током, пронзило сильное желание. Девушка с трудом отогнала от себя эти мысли.
— Лена, — сказал Альберт, когда они удобно расположились в аудитории. – У меня к вам серьезное деловое предложение. Я хотел бы поручить вам одно исследование.
Он раскрыл дипломат и выложил на стол что-то, помещенное под стекло. Елочка, не сдерживая любопытства, пододвинулась ближе. Под стеклом был старый-престарый кусочек бересты с уже знакомыми ей чертами и резами. Они были едва различимы, но все-таки видны. Казалось, они выстраиваются довольно четко в три строчки.
— Невероятно! – воскликнула она. – Это просто невероятно!
Альберт понимающе улыбнулся.
— Как она могла так хорошо сохраниться? Я и сам не знаю. Вы наверняка хотите знать, откуда у меня она? Это семейная реликвия. Мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Мне нужно, чтобы вы перевели и озвучили то, что здесь написано.
— Но почему я? – в Елочке вдруг заговорила скромность. – Почему вы не обратились к Николаю Тимофеевичу?..
— Это он рекомендовал мне вас, — перебил ее Альберт. – Неужели вам не интересно заняться этим делом?
— Не интересно? – переспросила Елочка. – Да вы что? Это такая возможность!
— Тогда я оставляю грамоту у вас, — торопливо продолжил Альберт. – А также два ее снимка. Но у меня мало времени. Если вы сможете уложиться в три дня…
— В три дня? – Елочка задумалась. В голове сразу всплыли все невыполненные дела: грядущий юбилей фирмы мужа, который как раз был через три дня, студенты, у которых она вела практику, непривитый котенок, которого они недавно приобрели...
— Решайте же!
— Я согласна! – неожиданно для себя выпалила Елочка.
На кафедре уже почти никого не было. Елочка пробралась к своему закутку и спрятала драгоценность под стеклом в сейф. Сейф, конечно, был не ее, а Николая Тимофеевича, ведущего профессора университета, наставника и руководителя Елочки, но он практически им не пользовался. Отлично. Теперь можно отдохнуть до завтра и заняться исследованием.
— Дэн, я дома! – Леночка сняла сапоги и едва не наступила в остро пахнущую лужу. – Это что за ужас?!
Творец ужаса выполз из-под кресла и теперь нагло терся о ноги хозяйки.
— А! Это Тишка! – довольно констатировал вышедший из темной комнаты молодой человек в растянутой футболке.
— Я вижу, что Тишка! – Леночка недовольно отодвинула в сторону прицепившийся к ней черный пушистый комочек. Комочек обиженно мяукнул.
— Как отпраздновали? – невозмутимо спросил Денис и потянулся, чтобы поцеловать девушку.
Леночка отстранилась от поцелуя и холодно ответила:
— Нормально.
— Ужинать будешь? Я ужин приготовил, — не замечая ее холодности, предложил он.
— Лучше лужу убери!
— Тишка, кажется, сегодня нас с тобой не любят, — парень посадил котенка на плечо и направился за ведром и моющими средствами.
В эту ночь Леночка долго не могла заснуть. Раздражал негаснущий фонарь прямо напротив окна, мурлыкающий Тишка в ногах Дениса и сам Денис, мирно похрапывающий на своей половине дивана. Леночка невольно отстранилась от мужа. Крепкий, коренастый Денис ей всегда казался слишком приземленным, слишком простым. Добрый, надежный, ее любит, работать не мешает, хозяйственный… Но как его серые глаза с прищуром не похожи на темные, пронзающие глаза Альберта… Леночка вздохнула и перевернулась на другой бок, отгоняя от себя мысли о постороннем мужчине. Она начала думать о том кусочке бересты, который она взялась расшифровывать. Попыталась вспомнить все, чем занималась последние месяцы, все собранные источники, проштудированные монографии… И не заметила, как заснула.
Леночка открыла глаза и почувствовала, как в руки ее врезались веревки. Она лежала со связанными над головой руками на доске, поставленной под углом посреди поляны. Волосы, неожиданно-длинные и рыжие, спускались по ее плечам, по грубой серой рубахе, в которую она была одета. Прямо перед ней горел костер, вокруг которого неистово плясали какие-то люди в таких же, как у нее, рубахах. Они что-то пели, словно призывая кого-то, и девушке это пение показалось знакомым. В воздухе носился запах хвои и чего-то сладкого, похожего на печеные яблоки. Внезапно все стихло и извивающиеся в причудливом танце фигуры замерли. Леночка видела лица каждого из них – красивые, полнокровные, молодые, совсем юные. Они все чего-то ждали, или кого-то. И Кто-то пришел…
По толпе прошел стон, они все тянулись к Нему, шли за ним. Девушки падали на землю, раздирая на себе рубахи. У парней было видно, как под одеждой наливается кровью плоть. Они все тянулись к Нему. Леночка чувствовала, как в ней с каждой секундой тоже растет возбуждение. Альберт, совершенно обнаженный, шел прямо к ней. Желание накрыло ее с такой силой, что она была готова умолять взять ее. Мужчина одним движением разорвал на ней рубаху, и она раскрылась навстречу ему.
Краем глаза Лена видела, как люди возле костра совокупляются прямо на земле, не разбирая пола. А через секунду она не видела никого, кроме мужчины на ней. Наэлектризованный воздух разразился грозой с теплым ливнем. Она еще никогда не испытывала такого наслаждения, как вдруг в ощущениях что-то изменилось. Лена раскрыла глаза и вскрикнула: вместо мужчины на ней, внутри нее, было змееподобное существо, покрытое чешуей, с головой без волос, с глазами с вертикальными зрачками и раздвоенным языком, ласкавшим ее груди. Ее разум пытался заставить ее кричать и вырываться, но тело словно было против него. Бедра теснее прижались к телу Змея, дыхание стало чаще, а в голове зажглись яркие искорки приближающегося оргазма. В кульминационный момент, когда она была готова кричать от счастья, Змей выпустил зубы и вонзил их в ее шею. Девушка удивленно чувствовала, как ее тело цепенеет, видела, как жадно тянутся к ней руки, как ее ноги, бока и живот хватают чужие рты, вырывая из нее куски плоти…
Девушка проснулась от собственного крика. Было уже утро, сквозь зеленые шторы в комнату пробивались солнечные лучи. Тело ломило от усталости, но это не было болезненной усталостью. Дениса рядом не было. «Сон», — облегченно вздохнула она, выпростала из-под одеяла руку и вздрогнула. На запястье отчетливо проступала красная полоса, словно след от веревки. На второй руке было то же самое. Она внимательнее присмотрелась к красноте на коже – непонятные следы бледнели. «Надо будет вечером Дэна спросить, не делала ли я чего во сне», — решила она и успокоилась.
Лена едва дождалась окончания рабочего дня, чтобы сунуться в сейф и проверить свое сокровище. Все было на месте. Она захватила с собой два снимка таинственной грамоты, решив, что работать над ней будет только дома.
Вечером от полос на запястье не осталось и следа, да и сама Лена думала, что ей все показалось, просто сон был ярким. Ей, как никогда, хотелось с головой уйти в работу, во что бы то ни стало закончить перевод к сроку. Чтобы еще раз увидеться с Альбертом. Возможно, в неформальной обстановке. Возможно, что-то еще… Кто знает? Она не такая уж и невзрачная. Дэн вот постоянно ревнует, а его друг, она-то знает, не раз смотрел на нее так, как не должен бы смотреть.
Она заглянула в парикмахерскую, чего не делала уже несколько лет, и вышла оттуда огненно-рыжей роковой красоткой.
Денис уже был дома, когда Лена осторожно открыла дверь и оглядела прихожую на предмет наличия в ней очередной лужи. Тишка, заметив хозяйку, выгнул спину и испуганно зашипел.
— Не любит он тебя, — заметил муж и взял котенка на руки. Тот прижался к нему и замурлыкал.
— Зато тебя сильно любит, как я погляжу, — бросила Лена с порога.
— Ты так изменилась, — сказал Денис, когда Лена вышла к ужину.
— Ёл, я не об этом, — грустно ответил он. – Ты вся как-то изменилась за последнее время. Словно чужая…
— Ты тоже изменился, Дэн, — резко отрезала она и продолжила, горячась все больше: – Раньше тебе было не все равно, что со мной происходит. Раньше ты не был равнодушным. Раньше ты встречал меня, интересовался мной! Я всю жизнь пыталась сделать что-то, чтобы меня заметили, чтобы меня оценили, чтобы меня признали, чтобы я могла гордиться собой! И теперь, когда это произошло, они все равно все лавры отдадут этому профессору, а мне ничего не достанется! А мой собственный муж даже не поздравил, даже не пытался признать, что я чего-то достигла сама! Сама, понимаешь!
— Елка, да что с тобой?
— Что со мной?! Да ты никогда ничего не замечаешь! Ты мне просто завидуешь, что я – женщина, а чего-то стою, чего-то добилась, пока ты тут возишься со своими железками! Ты ведь никогда не интересовался, чем я занимаюсь, что для меня важно!
Дэн молча встал из-за стола и вышел из кухни. «Ты будто когда-нибудь интересовалась, что у меня происходит!» — обиженно проворчал он себе под нос, но Лена его уже не слышала.
Она спокойно закончила ужин, как будто никакого разговора не было, открыла ноутбук и нырнула в работу. Кусочек текста, который дал Альберт, притягивал ее как магнит, у нее даже внутри все защекотало от предвкушения. И стоило ей лишь взглянуть на него, как он показался ей понятным. Значки и крючочки, которые, казалось бы, и вовсе не имеют никакого смысла, вдруг срастались перед ней в нечто вполне ощутимое, могущее жить своей обособленной жизнью, имеющее голос и смысл. Но смысл получался какой-то несуразный – что-то вроде «зло приходит в этот мир, злу противиться нельзя». Лена попыталась произнести это вслух – слова словно вязли на языке и с трудом произносились, словно выплевывались в звуки. Но каждый звук отдавался в голове набатом, даже закладывало уши. Лена закончила и тряхнула головой, будто пытаясь освободиться от наваждения. Неожиданно погас свет, только с экрана ноутбука на девушку смотрели древние символы. Из комнаты раздался сдавленный крик Дениса и какой-то стук.
— Вот дерьмо! – выругалась Лена. – Дэн, проверь, что там!
Ответа не было. Лена встала и недовольно двинулась в комнату, вытянув вперед руки и стараясь ни на что не наткнуться. Не успела она дойти до конца коридора, как свет зажегся сам. Денис лежал на полу возле компьютерного стола, чрезвычайно бледный, с синими губами. Рядом с ним лежала разбитая клавиатура.
— Дэн, кончай прикидываться, свет уже дали, — Лена с подозрением посмотрела на лежащего Дениса и подошла ближе. Молодой человек не дышал.
— Денис, — испуганно позвала Леночка. – Динечка, что с тобой?
Она дотронулась до его лба и тут же отдернула руку – лоб был совсем холодный. Девушка вскрикнула и бросилась к телефону. Дрожащими руками набрала номер «Скорой».
— У моего мужа, кажется, сердечный приступ! – задыхаясь, крикнула она в трубку. – Он… Он лежит на полу и не дышит…
За спиной Леночки лежащий на полу Денис пошевелил рукой. По его лицу пробежала мелкая рябь, словно оно было из студня. Он медленно сел и открыл глаза.
— Я не знаю, как это произошло, меня рядом не было! – продолжала надрываться сквозь слезы в телефон Леночка, когда ей на плечи легли холодные руки. Она вздрогнула и выронила трубку.
Дэн, странно улыбаясь, смотрел как бы сквозь нее.
— Идиот!!! – заорала на него Лена. Подняв трубку, она виновато залепетала: — Извините, пожалуйста, меня жестоко разыграли. У меня чуть у самой приступ не случился! Я думала, ты умер!!!
— Я умер, – холодно повторил Дэн.
— Если не перестанешь издеваться надо мной – я тебе это устрою!
Утром Тишка вел себя странно. Отказывался от еды и не вылезал из-под кресла. А когда по ее просьбе за котенком под кресло полез Дэн, Тишка заорал так, словно ему прищемили хвост. Разбираться, что с ним, Лене было некогда и она все свалила на мужа. Дэн тоже был какой-то странный. Он будто замкнулся в себе, отвечал односложно и не показывал никаких эмоций. И тоже отказался от завтрака. Лена решила, что он дуется на нее за вчерашнее и вечером обязательно все наладится.
Николай Тимофеевич встретил ее у входа на кафедру. Увидев его, Лена подумала, что теперь понимает, как выглядит человек, на котором лица нет. Пожилой профессор стал будто бы еще на несколько лет старше, его обычно аккуратный костюм был сильно помят, а вокруг глаз залегли тени, словно он не спал несколько дней. Он торопливо подхватил ее под локоть и затащил в ближайшую пустую аудиторию.
— Елочка! – взволнованно зашептал он девушке прямо в ухо. – Что-то происходит! Мы что-то не то сделали! Что-то не то!..
Лена села и сняла шапку.
— Во-от!!! – почти закричал Николай Тимофеевич, указывая на нее пальцем. – И с тобой тоже что-то происходит!
Профессор, торопливо оглядываясь, подошел к окну и закурил.
— О чем вы, Николай Тимофеевич? – наконец, спросила Лена. – Вчера я покрасила волосы – разве это странно? Мы с мужем приглашены на вечеринку…
— Дело не в этом! – профессор не дал ей договорить. Дрожащими руками он достал еще одну сигарету и снова закурил. – Дело в той таблице, которую мы перевели!
— Мы? Значит, мы, – Елена недовольно улыбнулась. – Может быть, вы еще жалеете, что рекомендовали меня Альберту?
— Какому Альберту? Я… Я никому еще не рекомендовал тебя…
— Ну конечно! – Елена театрально всплеснула руками. – Еще один розыгрыш! Все взялись меня разыгрывать! Может, вы еще с Дэном договорились? Хорошо, спросим у Германа, он дежурил в тот вечер, когда мы праздновали.
Однако пожилой охранник, глядя Елене прямо в глаза, упорно отрицал появление странного брюнета в черном пальто.
— Герман Александрович, — железно чеканила Елена, — но вы же сами меня позвали, нет?
Охранник хмыкнул в усы.
— Елена Вячеславовна, если бы я звал вас, — надменно сказал он. – Я бы это помнил. Если вы мне не верите – посмотрите запись с того дня. Без регистрации у меня никто не проходит.
— Хорошо, — прошипела Елена. – Сейчас я вам докажу.
Она схватила сумочку и вылетела из аудитории. Николай Тимофеевич, схватившись за сердце, выбежал вслед за ней. Внутри нее все кипело. Сейчас она всем докажет, сейчас все увидят! Елена, торопясь, вставила ключ в замок сейфа. Тяжелая дверь с трудом открылась. Внутри было пусто. Девушку бросило в жар.
— Леночка, — услышала она за спиной голос профессора. – Леночка, что ты там ищешь?
— Вы… Это вы, — выдохнула она.
В ней все больше росло раздражение. Девушка достала из сумочки визитку своего странного посетителя и телефон. Руки плохо слушались, она с трудом набрала номер.
«Набранный вами номер не существует», — услышала она механический голос.
— Этого не может быть… — прошептала Елена.
Трижды перепроверила цифры. Снова набрала. «Не существует…» Ей казалось, что она сейчас задохнется.
— Не может быть, — снова прошептала она.
— Может! Может! – закричал вдруг Николай Тимофеевич и тут же перешел на шепот: — Мы выпустили зло, зло неконтролируемое! Оно пожрет нас всех! Я знаю это! Ты должна прекратить все исследования!
– Да вы все надо мной просто поиздевались? — проскрипела Елена. — Не-на-ви-жу! Ненавижу вас всех!
Она вылетела из аудитории, едва не ударив дверью кого-то из студентов. И до конца дня старалась не сталкиваться со своим научным руководителем.
Выйдя из университета по окончании трудового дня, Елена с удивлением обнаружила на крыльце Дэна с букетом цветов. Левая рука у него была перебинтована. Он сказал, что Тишка расцарапал ему руку и сбежал. Потом Дэн долго просил прощения, обещал, что обязательно разыщет гаденыша, и был нежен, как никогда, предупреждал все ее желания, благосклонно выслушал ее жалобы на злобных завистников в лице коллег, даже выдержал ее слезы. И почему-то страстно убеждал ее закончить работу. Она сдалась и снова засела за ноутбук.
Третья строчка походила на первые две. «Зло приходит в этот мир, злу противиться нельзя, зло захватит этот мир», — перевела Лена и огорченно вздохнула. Все-таки розыгрыш, а она-то, дурочка, поверила!
— Что там? – голос Дэна раздался над ее ухом так неожиданно, что девушка вздрогнула.
— Ерунда какая-то. Как я могла поверить в то, что это могло быть правдой?
— А как это читается? – спросил он.
Девушка прочла вслух все три строчки.
Вдруг раздался телефонный звонок. Лена взяла трубку и услышала плачущий женский голос:
— Леночка, — говорила женщина. – Это Эмма Львовна, супруга Николая Тимофеевича. Николай Тимофеевич… Он… Он пропал…
Рыдания прервали слова.
— Он не первый день был какой-то странный, все ему что-то мерещилось, всего боялся. А когда сегодня днем нам подкинули голову черного котенка, — продолжила она. – Он совсем будто с ума сошел. А сейчас… Сейчас уже столько времени, а он до сих пор не пришел из университета. Его нигде нет, его телефон не отвечает, коллеги говорят, что он ушел… Но его до сих пор нет… Он всегда звонил, если задерживается…
Лена, как могла, попыталась успокоить женщину. Дэн заметно нервничал. В момент, когда Лена на том конце провода услышала звонок в дверь и радостное «Коля!», Дэн вырвал трубку у жены из рук.
— Вот видишь – нашелся. Она зря паниковала.
Он отключил телефон, и Лена не слышала ни испуганного крика Эммы Львовны, ни странный звук, напоминающий хлюпание вантуза при чистке раковины.
— Ты умница, — холодно сказал Дэн. – Но слишком добрая. Не надо быть такой. Слушайся меня – и все будет хорошо.
Лена с подозрением посмотрела на него.
— Ты тоже сильно изменился, — сказала она.
— Ты позвала меня…
— Что?..
— Ничего. Просто я много думал. О тебе. О нас.
Он подошел и обнял ее. Его руки были такими же холодными, как и вчера, а от кожи пахло чем-то вроде смеси хвои и печеных яблок.
— У тебя новый парфюм? – отстранившись, спросила она.
— Да. Нравится?
— Вообще-то не очень.
— Просто ты не привыкла, — Дэн отвернулся и посмотрел за окно. – Ложись спать. У нас завтра будет праздник.
Дэна не было до самого вечера. Елена уже успела собраться, когда он зашел за ней. Выглядел он как-то особо торжественно – в костюме и при галстуке, а свою рассыпавшуюся на плечи буйную шевелюру поменял на стильную стрижку. Елена отметила про себя, что смотрелся он прекрасно, но что-то уж слишком непохож на себя. И его глаза… Они стали какими-то другими… Холодные, будто мертвые. Елена вздрогнула и стряхнула с себя странные мысли. Вечно ей мерещится всякая ерунда, надо просто отдохнуть от работы.
Предвкушение праздника носилось в воздухе. Чем дальше, тем больше Елене казалось, скоро произойдет что-то, что окончательно поменяет все и навсегда. Музыка звучала особенно громко, настроение росло с каждой минутой, и она чувствовала себя как никогда хорошо. Вмиг Елена попала в центр внимания и теперь упивалась им. Даже Дэн, который когда-то свою Елочку ни на шаг не отпускал от себя, казалось, радуется тому, что его жена приковывает к себе чужие взгляды. «Наслаждается чувством правообладателя», — усмехнулась про себя Елена и, выбрав момент, подошла к мужу. Дэн оживился.
— Ты должна пойти со мной, — загадочно произнес он.
— Куда? — улыбнулась из-под ресниц Елена, но тут же вложила свою руку в его.
— Так надо, — ответил Дэн и сжал ее руку.
Рукопожатие было ледяным и вязким, а в глазах Дэна промелькнуло что-то, от чего у Елены на секунду похолодело внутри, но ее тут же кольнуло другое чувство. И когда Дэн закрыл дверь уборной, она охотно прижалась к нему и ответила на поцелуй. Дэн, обычно нежный и терпеливый, сейчас действовал жестко и властно. Желание охватило Елену так сильно, что в глазах темнело и, казалось, вокруг пляшут языки пламени. Она слышала странную музыку, что-то знакомое было в этом пении… Дэн крепко схватил ее за бедро, так что она вскрикнула и вцепилась в его волосы. Они были совсем темные… Альберт поднял к ней лицо и улыбнулся уголками губ. Елена широко раскрыла глаза и отстранилась.
— К...как? – выдохнула, наконец, она.
— Как это произошло? – насмешливо спросил он. – Я и сам не знаю, как это у вас получается. Но каждый раз работает. Вы хотите знать смысл своей работы? Власть, я хочу получить власть над вами, раз уж я здесь. Почему я здесь? Потому что ты позвала меня. А я всегда прихожу туда, куда меня зовут.
Елена огляделась. Только что они были посреди клуба, рядом с танцполом, грохотала музыка, веселились люди... Сейчас же они находились в странном помещении без окон, без мебели и без двери...
— Где мы? – продолжил в своей манере Альберт. – Разве это так уж важно – быть где-то? Что произошло с Денисом? Я его немного использовал. А сейчас я хочу использовать тебя, потому что благодаря тебе я здесь, потому что я пришел и мне нельзя противиться...
Он посмотрел ей прямо в лицо. Елочка увидела перед собой два желто-зеленых глаза с вертикальными зрачками и истошно закричала...
Алексей, напарник Дениса, устав вежливо стучать в дверь туалета, начал колотить в нее кулаками, когда оттуда вышла немного потрепанная Елена. Парень тут же густо покраснел и растерянно произнес:
— Я... Я думал, вдруг там кому-нибудь плохо...
Она насмешливо улыбнулась.
— А где Денис? – спросил Алексей.
— Денис? – переспросила она, и по ее лицу пробежала мелкая рябь, словно оно было из студня. – С Денисом покончено.
— Как покончено?
— Так, — рассмеялась она и положила холодную руку ему на плечо. – Давай, потанцуем?
облако тэгов
— вот:
Иногда приятно погрузиться в мысли о прошлом. 
.
.
![8-]](/img/smiles/blush.gif)
