Пожалуй, самый неудачный роман Жюля Верна. Обидно бывает читать, когда в конце вдруг оказывается, что все приключения — это чей-то умелый розыгрыш, и всё было не всерьёз; вдвойне обидно и неинтересно читать, когда знаешь о розыгрыше с самого начала.
Эксцентричный миллионер хочет устроить своему племяннику, двадцатидвухлетнему балбесу романтику, грезящему кругосветными путешествиями и необитаемыми островами, приключение — так, чтобы тому хватило на всю оставшуюся жизнь. А после женить его спокойно, зная, что парень не пустится уже ни в какие адвентюры.
Миллионер покупает остров в трёх днях пути от Сан-Франциско, совершенно безопасный, без ядовитых змей и хищных животных, достаточно большой, на котором вдоволь дичи — а после отправляет племянника якобы в морское путешествие, наказав капитану парохода инсценировать в окрестностях острова кораблекрушение.
Так молодой Годфрей Кольдеруп и сопровождающий его в плавании профессор танцев Тартелетт оказываются на острове Спенсер.
Дальше без спойлеров не могу, поэтому если интересно — пожалуйте под кат.
Книга практически целиком состоит из счастливых случайностей, или, как принято это называть нынче, «роялей». Такое ощущение, что богатый дядюшка Вилль щедро заплатил не только капитану Тюркотту, но и сочинителю Жюлю Верну, чтобы всё гарантированно было хорошо, сонно и предсказуемо. Остров оказывется будто создан для безоблачной жизни, все нужные вещи в кратчайшие сроки оказываются найдены, а Годфрей вдруг обнаруживает в себе полный набор качеств и навыков, необходимых для выживания в диких условиях.
Дальше вразброс по отдельным нелепостям.
...«Дрим», очевидно наскочивший на риф, заметно погружался в воду. Вода доходила почти до мостика, и, без сомнения, огонь в машинной топке был ею уже потушен... (...) Годфрей колебался ещё некоторое время, но вода стала достигать уже палубы «Дрима». Зная, что Годфрей плавает как рыба, капитан Тюркотт схватил его за плечи и выкинул в море. И было уже вовремя! Если бы не такая темнота, то можно было бы заметить, как около «Дрима» начинала образовываться водяная бездна...» Можно ли притопить пароход так, чтобы вода плескалась около мостика, выбросить пассажира, а потом как ни в чём не бывало уйти восвояси? Не верю.
Герои обнаруживают, что кроме них «не спасся» ни один человек, зато в целости выплыла на берег пароходная живность: стадо овец, коз, агути и кур. Ладно, что они не удивляются, как все животные вот так счастливо остались живы — можно списать на шок и растерянность. Но не надо было лишать читателя удовольствия понаблюдать, как они эту живность будут по острову ловить! Однако нет, стадо устремляется за героями и сопровождает их везде, пока они слоняются по окрестностям и ищут, где бы им притулиться. Слабо верю.
На острове совершенно нет хищников, зато встречаются олени, косули, множество пернатой дичи. Не верю совершенно: со школы мы все помним, что если перебить в округе волков, то разный лесной скот размножится в изобилии, сначала выест весь корм, потом начнёт падать. Пищевые цепочки, биогеоценозы и всё такое прочее. Ну да, во времена Жюля Верна таких слов не знали. Но всё равно не верю.
Сцена с людоедами, единственный, пожалуй, момент в книге, когда я усомнился, что всё идёт так, как запланировано. «Годфрей испустил крик и выстрелил. Пуля просвистела в воздухе, и, казалось, поразила насмерть начальника (дикарей), так как последний упал навзничь. (...) В то же время раздался второй выстрел, сделанный Тартелеттом: он стрелял с крепко закрытыми глазами, и прикладом ружья его сильно ударило по правой щеке, но такова сила случая — после выстрела ещё один дикарь упал рядом со своим начальником». В конце дядюшка Вилль объясняет Годфрею, что это были «не настоящие дикари, из которых ты, к счастью, никого не убил». Нанять пусть даже нищих полинезийцев, чтобы те разыграли на острове людоедскую сцену, при этом чтобы они знали, что там, на острове, будут два изрядно одичалых мужика с ружьями и ножами, и наверняка станут стрелять... нет, не верю, не согласятся полинезийцы туда плыть.
Китаец — самый странный персонаж книги. Он пришёл как бы ниоткуда, жил на острове одновременно с робинзонами — один, без инструментов, без домашних животных, без всего — Годфрей несколько раз издалека видел дым его костра, но никогда — самого китайца. В конце молча отбыл в неизвестном направлении. Зачем приходил? — непонятно.
Тигр и медведь, которых Годфрей встречает в лесу в конце своей робинзонады. Дядюшка говорит, это были специально завезённые на остров чучела с пружинами, которых по ночам тайно расставлял и заводил подставной Пятница. Может ли человек, который полгода живёт в лесу и не видит вокруг себя ничего, кроме дикой природы, принять чучела за живых зверей? Слабо верится.
Кстати, странно, что Годфрей и Тартелетт не заметили, как на остров периодически что-то завозили пароходы. Должны были, остров не так велик, а пароход — да даже паровой катер — весьма заметен.
С крокодилом, которого Тартелетт везёт в Сан-Франциско, чтобы изготовить чучело, тоже не всё ясно. Крокодила убивают, потом проходит изрядно времени, наступает зима, при этом нигде не сказано, что с крокодилом что-то сделали, сняли шкуру, съели, что-нибудь ещё. И потом читаем: Тартелетт привёз с собой крокодила, то есть целого — не шкуру, не отдельные его части. Значит, он везёт с собой здоровенную, изрядно тронутую тушу рептилии. Не странно. Но неприятно.
Вот, вроде, и всё, что я хотел сказать относительно «Школы робинзонов».
цитировать
свернуть ветку
