Snowman 
|
 9 февраля 2011 г. 01:57
|
Диккенс был дядька со странностями, хотя википедии нельзя доверять на сто процентов, но все же:
цитата
Личностные странности
Диккенс нередко самопроизвольно впадал в транс, был подвержен видениям и время от времени испытывал состояния дежавю. О другой странности писателя рассказал Джордж Генри Льюис, главный редактор журнала «Фортнайтли ревью» (и близкий друг писательницы Джордж Элиот). Диккенс однажды рассказал ему о том, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышится, а персонажи его постоянно находятся рядом и общаются с ним. Работая над «Лавкой древностей», писатель не мог спокойно ни есть, ни спать: маленькая Нелл постоянно вертелась под ногами, требовала к себе внимания, взывала к сочувствию и ревновала, когда автор отвлекался от нее на разговор с кем-то из посторонних. Во время работы над романом «Мартин Чеззлвитт» Диккенсу надоедала своими шуточками миссис Гамп: от неё ему приходилось отбиваться силой. «Диккенс не раз предупреждал миссис Гамп: если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, он вообще не уделит ей больше ни строчки!», — писал Льюис. Именно поэтому писатель обожал бродить по многолюдным улицам. «Днем как-то можно еще обойтись без людей, — признавался Диккенс в одном из писем, но вечером я просто не в состоянии освободиться от своих призраков, пока не потеряюсь от них в толпе». «Пожалуй, лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении в качестве вероятного диагноза», — замечает парапсихолог Нандор Фодор, автор очерка «Неизвестный Диккенс» (1964, Нью-Йорк).
|
|
Warlock9000
|
| 10 февраля 2011 г. 00:17
|
цитата Vladimir Puziy Хотя, чего спорить. Позиции ясны.
Кажись позиции были ясны еще после первых двух комментариев. Гы-гы.
К слову, я более с Владимиром согласен.
И кстати, ближе к финалу я очень проникся к герою Коллинза. Да, вызывал омерзение на протяжении почти всего романа, но в конце его стало откровенно жалко, а после признания Диккенса так вообще... В любом случае мне кажется Симмонс хотел показать Коллинза с точки зрения — «друг гениального писателя», а не псих-наркоман. Так или иначе под конец Уилки вызывао весьма печальные эмоции и в итоге как плохой персонаж он в моих глазах не остался. Вотъ.
Ну а говорить о том искажает Симмонс факты или нет, по-моему все равно бестолку. Может он пальцем в небо тычет, создавая образ персонажа, а может и собирая по крохам всю имеющуюся в наличии информацию в итоге выдает чуть ли не идентичный портрет герои из прошлого. Как было на самом деле все равно никогда не узнаем. Но зная насколько Симмонс придирчивый к своим же деталям писатель, хочется верить, что он показывает истину о людях, пусть и не абсолютную... |
 свернуть ветку | |
ЯэтоЯ
|
| 19 февраля 2011 г. 08:56
|
|
Ну такое отношение – к изображению в литературе реальных персон – не новость.
Классическая история о том – КАК ИМЕННО Ахматовой усмехался Блок.
Или вот ещё — Михаил Козаков в «Актёрской книге» пишет, как он ещё школьником смотрел с Эйхенбаумом спектакль «Хождение по мукам». И Эйхенбаум говорит:
«- Запомни, Миша, на всю жизнь — это всё ложь.
— Спектакль?
— И спектакль, и Махно, и Бессонов, и роман этот в основном ложь.
Много позже в воспоминаниях Ардова: «Ахматова очень обижается на Толстого за то, что он попытался вывести поэта (имеется в виду Блок) в образе Бессонова. Считает это сведением счётов и непохожим пасквилем. Говорит — Достоевский сделал убедительную карикатуру на Тургенева в «Бесах». А этот не сумел. Вообще считает, что начало «Хождения по мукам» недостоверно. Толстой описывает Москву и сестёр Крандиевских (москвичек), а делает вид, что это в Петербурге. А там и люди и всё другое. Доказывает подробно и убедительно эту концепцию».
Брат Эйхенбаума — идеолог анархизма. Надо полагать, что описание Толстым анархизма давало основание Эйхенбауму назвать роман лживым.».
|
|
prouste
|
| 20 февраля 2011 г. 15:44
|
|
Странно, что дискуссию вызывает «очернение» Коллинза. Чего нет, того нет — записки от лица наркомана с фантазиями, которые оттенены реальными фактами жизни писателей, с которыми Симмонс общается предельно корректно. Собственно концовка — реквием Диккенсу и осознание нахождения в его тени Коллинзом( собственно, так и было) все расставляет на свои места. При этом понятно, что сюжетная конструкция из «Амадея», взятая в незавуалированном виде Симмонсом, уже по определению предполагает известную схематизацию персонажей( Моцарт и Сальери) — но наполнение этой сххемы каркасами, персонажами, сценами, поздневикторианской атмосферой, перемещение вымышленных и как бы не вымышленных, но вполне авторских кукол, талант пуппенмейстера — все блистательно
|
|
Veronika 
|
| 23 февраля 2011 г. 00:41
|
Прочитала статью колонки, прочла комметарии, и читать Симмонса почему-то расхотелось . Лучше перечитаю Диккенса и Коллинза.
|
| свернуть ветку | |
|
цитировать
это было бы уж слишком. Тут показательна его реакция, как ее изображает автор — подлость, трусость и прочее в том же духе.
