Издательская аннотация: Монография посвящена одному из центральных событий чешской и европейской истории раннего Нового времени — борьбе протестантских сословий Чешского королевства в первой четверти XVII в. против правящей австрийской династии за укрепление политических и религиозных привилегий. Кульминационным моментом противостояния стало восстание 1618-1620 гг., переросшее в крупнейший военно-политический конфликт XVII в. — Тридцатилетнюю войну.
В монографии на основании широкого круга источников и с привлечением новейшей литературы исследуются причины и характер кризиса в отношениях чешских сословий и Габсбургов, подробно освещаются основные этапы их противостояния, определившего будущее страны на последующие три столетия. Особое внимание уделяется связи событий в Чехии с политическим и религиозным развитием Европы той эпохи в целом.
Для специалистов, историков и всех, кто интересуется военно-политической историей, эволюцией социальных и межконфессиональных отношений.
Рецензия: Монография Александра Левченкова «Последний бой чешского льва» посвящена одному из центральных событий чешской и европейской истории раннего Нового времени — контрреформации (в данном случае — борьбе протестантских сословий Чешского королевства в первой четверти XVII века против правящей австрийской династии за укрепление политических и религиозных привилегий). Кульминационным моментом противостояния стало восстание 1618-1620 годов, переросшее в крупнейший военно-политический конфликт XVII века — Тридцатилетнюю войну.
С точки зрения расхожих представлений о национальном характере, жители Чехии не ассоциируются со львами. Но национальные характеры и менталитеты достоверны как гороскоп, и было время, когда чехи наводили страх на всю Европу, не хуже викингов. Для этого нужно вспомнить школьные уроки истории: нам рассказывали про гуситов, про Яна Жижку и прочих возмутителей спокойствия. Но что было потом, куда делась эта воинская традиция?
Здесь мы очередной раз сталкиваемся с исторической несправедливостью: про то, как в ХV веке ученики Яна Гуса отомстили за предательское убийство учителя в школе рассказывали. Из них вырисовывается образ Чехии как одной из самых развитых стран Европы, колыбели религиозной Реформации и политических свобод, во многом опередившей и Германию, и Англию.
А дальше — несколько веков, о которых, если и рассказывают, то скороговоркой (ну что поделать — такой план преподавания у нас — на все время не хватает). Потом вдруг: Англия уже владычица морей (хотя не забыта и история того как она ей стала), а Чехия — рядовая провинция громадной империи Габсбургов (если точнее — то до 1804 г. одно из наследственных владений династии австрийских Габсбургов — испанская ветвь прервалась в 1700 г.). Возникает вопрос что же привело Чехию в состав империи? Александр Станиславович Левченков дает на это ответ. Непосредственная тема монографии — чешское восстание против Габсбургов в 1618 году, неудача его имела неприятные последствия для Чехии, да и всю Европу погрузила в кошмар Тридцатилетней войны (хотя, безусловно, были и другие причины этой жуткой по масштабам и последствиям войны). Но в первой главе (занимающей больше 100 страниц) дается предыстория. Начиная с происхождения чешского феодального государства, а подробнее — с гуситской революции, когда еретики дали отпор крестоносцам, но насмерть перессорились между собой.
Для победы над радикальным крылом, таборитами, умеренным пришлось искать компромисса со злейшими врагами, папой и императором Священной Римской империи германской нации, что выразилось в заключении «Базельских компактатов» — «право гуситов исповедовать свое учение на территории королевства» и далее, в избрании на чешский престол государей-католиков. Сначала из литовских Ягеллонов, а потом императорской династии Габсбургов. Заметим, что при всей экономической и политической отсталости России от тогдашней Чехии наши предки в Смутное время всё-таки сообразили, что приглашать иностранного принца на царство можно только при условии принятия им православия. Это не просто обряд, но гарантия лояльности, страховка от того, что правитель станет подстраивать страну под чужие, внешние интересы (хотя лучше бы они до кое-чего другого додумались)
Чехи чувствовали себя намного увереннее. Их монарх правил не единолично, а «согласно свободному волеизъявлению сословий королевства», и без этого волеизъявления не мог ни сановников назначать, ни армию финансировать. Следовательно его не стоит опасаться, хоть он и католик. Вроде бы, здравый подход, тем более, что «гуситская революция решила многие наболевшие вопросы... и способствовала определенной стабилизации внутренней жизни» . Но автор показывает оборотную сторону медали. Те же самые Базельские компактаты — папа Пий Второй отменил через 12 лет в одностороннем порядке. Дело в том, что феодально-католическая реакция не собиралась соблюдать никаких соглашений, и мирилась с правами еретиков ровно постольку, поскольку в данный момент не могла восстановить нормальный порядок вещей. Но от этой цели никогда не отказывалась.
Различными методами она, в условиях двоевластия, медленно, но верно перетягивала одеяло на себя. Умело провоцировала конфликты между протестантами немецкими и славянскими, между дворянством и городами, между собственно Чехией и Моравией (все эти ухищрения стали возможны лишь благодаря противоречиям в лагере еретиков). Одним из театров военных действий стало, что любопытно, образование. С одной стороны — иезуитская школа, а иезуиты «особое значение придавали обучению детей из знатных фамилий. Не в последнюю очередь благодаря их усилиям, а также благоприятной политике правящей династии, продвигавшей католиков по службе, римско-католическая церковь укрепила влияние среди чешской шляхты» . С другой стороны — Община Богемских или Чешских братьев, та самая, откуда Ян Амос Каменский, основоположник современной педагогики.
По законам истории время работает на прогресс. Но история делается людьми. Чешские протестанты слишком долго искали «приемлемую форму сосуществования» с теми, кто и не собирался с ними сосуществовать. Да и само их восстание демонстрирует симптомы привычной бесхребетности и разобщенности восставших. Только на второй год военных действий, когда уже вовсю лилась чешская (и не только) кровь, сейм в Праге решился конфисковать имущество у врагов. Руководители восстания, по большей части из знатного дворянства, больше уповали на иностранных князей и наемников, чем на собственный народ.
Автор книги именует произошедшее «катастрофа». Вот тут с ним можно не согласиться — после разгрома мятежников страна вступила на путь формирования абсолютной монархии (об этом не забывает упомянуть и автор) более прогрессивной формы управления, по сравнению с предыдущими. Именно в составе державы Габсбургов Чехия добивается экономического и культурного процветания (что легко доказать вспомнив Чехословакию — столь развитое в экономическом и политическом плане государство не могло возникнуть на развалинах империи Габсбургов после I Мировой Войны в случае если бы действительно имело место угнетение, о котором любят орать не очень умные люди........ К счастью сейчас в нашей стране появились исследователи, более адекватно рассматривающие этот вопрос).
Резюме: отличная книга, обстоятельно повествующая о событиях чешской истории начала 17 в., событиях, непосредственно предшествующих Тридцатилетней войне, процессе вхождения государства в состав империи Габсбургов, реогранизации властных институтов в Новое время в соответствии с изменившимися потребностями.
Вместе с некоторыми другими книгами может быть поставлена в ряд литературы повествующей об образовании и укреплении (централизации) наднационального государства Габсбургов. Без этих книг тяжело разобраться в процессах происходивших в Центральной Европе на протяжении последующих столетий.