Научно-фантастический роман А. Беляева «Прыжок в

ничто» затрагивает увлекательнейшую проблему современ-

ности и мечты о возможности полета человека в космос,

завоевании межпланетного пространства, посещении планет

солнечной системы.

Эта грандиозная задача многим еще и теперь кажется

совершенно утопичной и невыполнимой. Действительно,

неужели возможен штурм «неба», неужели человек когда-

нибудь, разорвав и пробив панцыри земного тяготения и

атмосферы, окружающей нашу землю, унесется в этот таин-

ственный «эфир» мирового пространства и побывает на Луне,

Марсе, Венере и других планетах, заполняющих простран-

ство между Марсом и Юпитером?.. Не следует ли ко всем тем

лицам, которые увлечены этой идеей и стремятся к ее осуще-

ствлению, отнестись как к безумцам, маниакам, или, в

лучшем случае, как к людям несерьезным и гоняющимся

за химерой. Однако так могут думать только те, кто не дал

себе труда углубиться в историю и современное положение

как идеи космического полета вообще, так и успехов науки

и техники в этой области в частности.

И если такие люди расценят занятие вопросом о межпла-

нетных сообщениях как своего рода «прыжок в ничто», .ка-

ковой испытала часть героев романа А. Беляева, то можно

сейчас же привести ряд доводов противоположного харак-

тера, доказывающих читателю, что изучение этого вопроса

равносильно «прыжку во все». Действительно, трудно найти

проблему, более поражающую своей широтой, глубиной,

интересом и грандиозностью, чем вопрос о межпланетных

сообщениях. Трудно найти науку, которая не нашла бы

себе применение при изучении этого вопроса. Астрономия,

физика, химия, механика, медицина, метеорология, аэро-

динамика, физиология, термодинамика, науки, взятые нами

наугад, случайно, и многие другие — все они необходимы,

чтобы поставить задачу и решить «мучительную» проблему

космического полета.

Уже десятки лет и сотни ученых и техников работают над

разрешением этой проблемы, отдавая ей все свои силы и

некоторые даже жизнь. Еще не осуществленные межпланет-

ные сообщения имеют уже свои жертвы: вспомним хотя бы

немецкого ученого Макса Вальера, не так давно безвременно

погибшего в Германии при испытании своего ракетного

двигателя.

На нашей памяти и кончина русского ученого фанатика

идеи космического полета, также безвременно скончав-

шегося в 1932 году.

История научно-технического развития идеи завоевания

человеком космоса и связанной с нею идеи развития и усовер-

шенствования будущего космического ракетного корабля

уже достаточно велика.

Вопрос этот давно изучается в классической и небесной

механиках и связан с теорией движения тела переменной

массы.

В настоящее время почти все ученые и техники, занимаю-

щиеся вопросом о космических полетах, считают, что един-

ственный двигатель, способный унести человека в межпла-

нетное пространство, есть ракета, принцип работы которой

заключается в том, что она со стороны своей кормы извергает

в пространство энергию своего горючего, топлива, т. е.

продукты горения какого-то вещества, а со стороны носа

получает (изнутри) отдачу или реакцию , которая и со-

общает движение ракете. Вот почему ракетные двигатели

называются также двигателями прямой реакции.

1

Итак, «ракета, теряя в полете часть своей массы, и может

бдлть рассматриваема как тело переменной массы». Такая

постановка задачи позволяет искать разрешение ее в смеж-

ных аналогичных случаях механики. Например, лорд Рэн-

лей еще в 1877 году учитывал влияние изменения массы на

продолжительность колебания тела. Аналогичную работу

произвел в 1884 году Рут. Поллар и Дюдебу в 1891 г. при-

меняют эту задачу к изучению качки корабля, с которого

удален какой-нибудь груз.

1

В отличие от двигателей «непрямой» реакции, например, винто-

моторных двигателей на самолетах, в которых энергия горючего сна-

чала заставляет двигаться поршень в цилиндрах, далее вращать вал

и пропеллер, лишь последний является причиной реакции воздуха,

создающей полет аэроплана. Мы не будем перечислять ряда

решенных в разное время

интересных задач о движении тел с переменной массой, вроде

изменения вращения земли под влиянием падающих на нее

метеоритов или подъема воздушного шара при выбрасывании

из него балласта, а перейдем прямо к интересующему нас

прикладному вопросу, именно исследованию движения ра-

кеты.

Насколько нам удалось выяснить, первый, кто составил

и решил уравнение взлета ракеты в атмосфере и в поле зем-

ного тяготения, был русский профессор механики И. В. Ме-

щерский, который в своей диссертации «Динамика точки

переменной массы» (Спб., 1897) опубликовал эту задачу и

решил ее.

Однако он не имел в виду возможности полета ракеты в

космос. Теоретическое же обоснование возможности тако-

вого полета и основные черты устройства ракетного корабля

на жидком топливе первым дал другой русский ученый

К. Э. Циолковский, опубликовав в 1903 году свою работу

«Исследование мировых пространств реактивными прибо-

рами».

На сочинения И. В. Мещерского и К. Э. Циолковского в

«вое время внимания было обращено мало. Работы их вряд

ли были 'известны и заграницей. Также мало замеченной

прошла и работа французского инженера Эсно — Пельтри,

в 1913 г. исследовавшего возможность полета чела века в

ракете на Луну.

И лишь начиная с 1919 года, когда в Америке была опубли-

кована профессором Годдаром теория полета ракеты на

Луну и результаты опытов его с пороховыми ракетами,

идея о возможности космических полетов начинает проникать

в круги техников и ученых. Появляются на ту же тему труды

Оберта (1923 г.), Вальера (1924 г.), Гоманна (1925 г.) в Гер-

мании, Крокко (1926 г.) в Италии, Рынина (1927 — 1932 гг.),

Кондратюка (1929 г.) и Цандера (1932 г.) в СССР и многие

другие.

1

Разные ученые в разных странах и часто независимо друг

от друга в многочисленных своих исследованиях (до 1933 г.

вышло более 1500 названий) пришли к выводу, что полет

человека в ракете в межпланетное пространство вполне воз-

можен. Правда, задача эта колоссальной трудности, еще

1

Подробнее см. в сочинении Н. Рынина «Межпланетные сообще-

ния» (вып. 1 — 9). Прим. ред. много и долго придется над ней

поработать, много затратить

на ее осуществление средств, а может быть и жизней, НО'

пути к разрешению ее уже намечены.

В настоящее время в разных странах, в особенности в воен-

ных кругах капиталистических стран, идет усиленная экс-

периментальная работа над ракетным двигателем, пробле-

мой его топлива, устойчивости ракеты в полете (с целью

применения его в военном деле) и т. п. Есть основание ду-

мать, что рано или поздно соединенные усилия ученых и

техников решат проблему космического полета.

Широкий интерес в массах к проблеме межпланетных

сообщений появлялся, однако, не только под влиянием упо-

мянутых малоизвестных ученых работ. Толчок к этому ин-

тересу дали научно-фантастические романы, авторы кото-

рых, подхватив идеи, высказанные учеными в их специаль-

ных трудах, и положения, доказанные анализом, так сказать,

экстраполировали их во времени и заставили своих героев

строить эти будущие межпланетные корабли, улетать в них

в мировое пространство, посещать Луну, Марс, Венеру и

не только планеты нашей солнечной системы, но даже доле-

тать до отделенных звезд.

Такой научно-фантастический роман о космических по-

летах также имеет свою историю.

Еще за столетие до нашей эры греческий писатель Лукиан

Самосатский заставляет своего героя уноситься на Луну.

На небо «летает» Магомет, туда совершают полеты ангелы,

демоны, святые. Одни пользуются птицами, другие — кры-

латыми конями, третьи просто возносятся туда «чудесной

силою».

Первый, кто своим гениальным умом предвосхитил реаль-

но-возможную идею полета в небеса, был французский пи-

сатель Сирано-де-Бержерак, который в 1649 — 1652 гг. в

своих сочинениях описывает свой фантастический полет в

небеса при помощи ракет. Еще в одном романе, появившем-

ся во Франции в 1866 г., «Путешествие на Венеру» Ахилла

Эйро также описывается ракетный принцип, примененный

для этого путешествия. Упоминаем также и о романе Жюль-

Верна «От Земли до Луны» (1865 г.), где говорится о при-

менении ракет.

Однако этот способ находит вновь себе широкое отражение

в романах лишь тогда, когда возможность полета на небо

при помощи ракеты была доказана трудами вышеупомянутых

ученых. И вот, начиная, примерно, с 1910 года появляется

и у нас и заграницей серия романов на тему о космических

полетах, например: Жулавского, Лассвица, Трена и Вуда,

Бренера, Бюргеля, Лафферта, Гейля, Мираля-Виже, А. Тол-

стого, Палея и многих других.

У нас в СССР большую услугу оказал делу популяриза-

ции идеи межпланетных сообщений Я. Перельман своими

сочинениями на эту темы.

Роман А. Беляева «Прыжок в ничто» является как бы

завершением работы романистов на тему космических по-

летов.

Автор, тщательно изучив все доступные ему сочинения

по теории этого вопроса и обладая широким кругозором в

различных вопросак науки и техники, предлагает читателю-

в популярном и занимательном изложении идею возможного

полета человека в межпланетном пространстве при помощи

ракетного двигателя. Он главным образом основывается

на исследованиях К. Э. Циолковского, но, кроме того, ис-

пользовывает и новейшие данные, приводимые и другими

учеными^например, теорию относительности, условия равно-

весия в мировом пространстве и т. п.

Целый ряд вопросов и проблем невольно заинтересовы-

вают читателя, заставляют его глубже вдуматься в них и,,

может быть, самого принять участие в их решении.

Вопросы же эти самого разнообразного и неожиданного

характера.

Начинает свои научные идеи о полетах автор с проблемы

стратоплана, т. е. проблемы, актуальной уже и теперь,

когда во всех странах идет «штурм стратосферы»

1

страто-

статами и сверхвысотными аэропланами, и, в то время когда

проблема скорости полета мыслится разрешимой именно в

стратосфере, автор, описывая устройство и прекрасные

некоторые качества подобных высотных аэропланов (стр. 16),.

в то же время указывает на ограниченность высоты их по-

лета (стр. 191) и подготовляет читателя к восприятию пред-

ставления о более совершенном двигателе для завоевания

высот — ракетном двигателе.

Попутно указывается и на новое оригинальное приспо-

собление, тормозящее пробег стратоплана при спуске на

Землю, именно на электромагниты (стр., 26).

Подробно автор описывает устройство, управление и полет

1

См. подробнее книжку Н. А. Рынина «Завоевание стратосферы»,,

изданную «Молодой гвардией». Прим. ред. 'Самого ракетного корабля.

\ Задумываясь над проблемой

'горючего, он упоминает о работах русских физиков, работаю-

щих над разложением атома, — Гамова, Капица и других

фтр . 19) и предвидит устройство двигателя, энергию для ко-

торого даст атом (стр. 165).

Его интересует и слой Хивисайда, облегающий 8емлю

(стр. 95) и мешающий радиосвязи корабля с землей.

Старт ракеты происходил на плоскогорьи в центральной

Америке, на экваторе. Автор объясняет причину выбора

этого места (стр. 23) и прибавляет описание возможности

сообщить энергию кораблю в полете с земли (стр. 92, способ

Ямато). Оригинальны и забавны ощущения пассажиров в

корабле при взлете, когда они испытывают увеличенную

тяжесть (стр. 83, 84, 120, 121) и при свободном полете, когда

они лишены веса (стр. 123, 130, 134, 137, 139, 153).

В вопросе о «гидроамортизаторах», т. е. о погружении

людей в ванны при взлете, чтобы ослабить толчок, автор,

/пожалуй, слишком категоричен, приписывая такому способу

/непреложное предохранение людей от вредного влияния

увеличенной тяжести. На наш взгляд, такой прием может

предохранить тело человека лишь от механического повре-

ждения его благодаря равномерному распределению давле-

ния воды на все части тела, а не является средством умень-

шить само давление.

Интересно описаны у автора предварительные опыты с

людьми по определению на них влияния эффекта ускорения

{подковообразная установка, стр. 36 — 37, и кориолисово

ускорение, вращающийся цилиндр, стр. 42). Вращающийся

шар (стр. 42) с помещенным внутри человеком позволяет

изучать обмен веществ и выяснять вопросы питания. Автор

подробно объясняет, как будет отапливаться аппарат за

• счет энергии солнечных лучей (стр. 15 и 174) и как сами

путешественники, в случае их выхода наружу ракеты в спе-

циальных «эфиролазных» костюмах (стр. 76), будут согре-

ваться по радио (стр. 42). Громадная оранжерея (стр. 173),

несущаяся с ракетой, снабжает пассажиров овощами. Вопро-

сы дыхания и других физиологических процессов в ракете

и на планете Венера автор кладет в основу новой науки

«небесной медицины» (стр. 76, 125), анализируя работу груд-

ных мышц при пониженном и повышенном наружных давле-

ниях.

Весьма много (попутно с развитием фабулы романа) чи-

татель найдет в книге сведений по астрономии и астронави-гации,

например, данные о планетах Марс и Венера (стр. 68),

возможные геологические периоды планет (стр. 223), строе-

ние солнечной и галактической систем (стр. 152), приемы

навигации в межпланетном пространстве (стр. 135, 196).

Невольно читатель заинтересовывается явлениями, которые

будет наблюдать межпланетный путешественник, летящий

со скоростями, близкими к скорости света, навстречу или

попутно световому лучу (стр. 166, 20).

Аналогичные же явления происходят и в радиосвязи ра-

кеты с землей (стр. 199).

Оригинально преломляет автор и теорию относительности

в ощущениях и психологии своих героев, кладя в основу

положение: «чем быстрее движется тело, тем медленнее в

нем протекает время» (стр. 21, 74, 142, 231). Он заставляет

свой небесный корабль нестись со скоростью света, замедляя

таким образом течение времени для его пассажиров и до-

пуская нормальное течение его на земле, где успевает про-

изойти ряд политических событий.

Наконец, целый ряд технических подробностей о полете,

спуске корабля на почву Венеры и обратном взлете в романе

переданы возможно правдоподобно, согласно новейшим пред-

положениям техники этого вопроса.

Таким образом, в своем романе автор, на фоне заниматель-

ных приключений и переживаний, дает много интересных

и верных сведений о технике реактивных двигателей (их

работе, возможности применения их в будущих межпла-

нетных сообщениях) и сообщает попутно данные и по дру-

гим наукам— астрономии, физике, механике, медицине и

т. п., развивая у читателя научный кругозор и заставляя

работать его фантазию и делать вместе с автором научно-

технический прогноз открывающихся будущих возможно-

стей в науке, технике и их применении.

Можно только пожелать широкого распространения этого

интересного романа.

Проф. Н. А. Рынин

Ленинград, октябрь 1933 г

http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/fant/b....

https://fantlab.ru/work449633

Детиздат Украины выпустил вторым изданием роман В. Владко «Аргонавти всесвіту» https://fantlab.ru/edition134342. Этот же роман вышел на русском языке в Ростовском областном книгоиздательстве https://fantlab.ru/edition64491.

В послесловии украинского издания* сказано: «Автор использовал свое выгодное положение писателя, который писал роман о межпланетных путешествиях уже после многих предшествующих произведений. Это дало ему возможность избегнуть многих ошибок, которые допускали в своих талантливых произведениях авторы фантастических произведений о межпланетных путешествиях…»

Это совершенно верно. Однако положение писателя, который пишет на тему, уже использованную его предшественниками, имеет не только свои выгодные стороны. Избегать ошибок предшественников — этого еще мало. Необходимо избегать и повторений, по-новому раскрывая старый материал и обновляя его новейшими достижениями науки.

Рецензируемая книга, таким образом, поднимает важный вопрос о произведениях, написанных на одну и ту же или близкую научную тему. Академик В. А. Обручев в статье о научной фантастике (журнал «Детская литература», № 1, 1939 г.) правильно пишет, что нам надо создать в ближайшее время целый ряд поучительных научно-фантастических романов на наиболее интересные и актуальные научные темы: о межпланетных полетах, о проникновении в недра Земли, в ледяные просторы Арктики, в морские глубины и т. п.

Некоторые из этих тем очень широко использованы в мировой литературе. Например, мой роман «Прыжок в ничто» https://fantlab.ru/work3068, по словам профессора Н. А. Рынина https://fantlab.ru/autor23493, с которым я консультировался, занимает по счету 701-е место в ряду произведений о межпланетных путешествиях. Советские авторы дали едва ли более десятка из этого числа. Количество переводов также незначительно. Работы впереди много, задачи ответственны, и, чтобы мы успешно справились с этими задачами, нам необходимо следить за работой друг друга, учиться на своих и чужих ошибках, избегать повторений, стараться, чтобы книги на одну и ту же научную тему как-то дополняли друг друга, а не дублировали материал. Необходимо тщательно изучать уже вышедшие книги и научный материал на данную тему, иметь живой контакт, знакомить друг друга со своими творческими планами. К сожалению, этого нет. Наши писатели-фантасты все еще, как и зарубежные, работают изолированно друг от друга.

Это отзывается на качестве произведений и в конечном счете на интересах читателя.

Вернемся к рецензируемой книге. В отношении научного материала автор В. Владко https://fantlab.ru/autor2735 находился действительно в выгодном положении. К его услугам был значительный научно-популярный и научный материал. Надо было только хорошо обработать его. И автор сделал это вполне добросовестно. В книге отсутствуют научные ошибки, за исключением разве мелких описок; так, например, на странице 59 автор пишет, что остатками человеческого дыхания являются «лишний углерод и вредные газы», а на странице 58 говорится об углекислоте и вредных остатках дыхания. В основном использован материал К. Э. Циолковского и Н. А. Рынина. Имеется хороший чертеж ракеты. Хотелось бы, чтобы вопрос об управлении ракетой был изложен более подробно, иначе у читателя могут возникнуть некоторые вопросы. Все устройство ракеты, например, рассчитано на то, чтобы путешественники могли удобно расположиться не только в невесомом состоянии, но и в пределах, где существует тяжесть. Судя по описанию спуска на Венеру, управление было далеко не идеально. При таком положении вещей ракета, опустившись на почву Венеры, могла лечь, если так можно выразиться, килем вверх. Что осталось бы тогда от всех удобств, предусмотренных автором, как люди поднимались бы по перевернутым лестницам, что было бы со складами, машинами и пр.? Однако такие недомолвки трудно ставить в вину: материал неисчерпаемый.

Плохо то, что в романе много дублирования, повторения других произведений. Если бы читатель, прочитавший мой роман «Прыжок в ничто» и «Звезду КЭЦ» https://fantlab.ru/work3064, вслед за этим прочитал «Аргонавтов вселенной», он был бы поражен обилием совпадений, и у него, пожалуй, явилась бы даже мысль о том, что кто-то у кого-то позаимствовал. Причем в невыгодном положения оказался бы писатель, произведение которого вышло последним. Я лично не сомневаюсь, что никто ни у кого не заимствовал, что сходство объясняется единством исходного материала и его внутренней логикой (приготовление к отлету, отлет, в мире невесомого, посадка, обратный путь, возвращение). Если все же у кого-нибудь явится мысль, что В. Владко использовал «мой» материал, то в утешение В. Владко могу ему сообщить, что, когда появился мой роман «Прыжок в ничто», Я.И. Перельман https://fantlab.ru/forum/forum14page1/top... писал в своем отзыве, что я совершил чуть ли не плагиат, повторяя «его» материал. Его же материал в свою очередь повторяет иной, хотя бы из романа «Вторая луна» Артура Трэна и Р. Вуда https://fantlab.ru/work231473 (журнал № 2,1922 г., «В мастерской природы», под редакцией Я.И. Перельмана). И уж, конечно, весь этот материал целиком повторяет первоисточник — высказывания К.Э. Циолковского.

Так, Циолковский https://fantlab.ru/autor2714 иллюстрирует жизнь без веса, между прочим, примером того, как будет вести себя в невесомом пространстве жидкость: вытолкнутая из сосуда, она превращается в шар. Этот же шар фигурирует у Перельмана, у Артура Трэна и Вуда, у Беляева и Владко. И эти шары, конечно, похожи друг на друга, «как две капли воды».

Я думаю, нам не следует устанавливать патенты и авторские права на идеи, тем более не нами выдуманные, и вступать в споры по поводу того, кто первый сказал «э». Гораздо полезнее, если мы позаботимся о том, чтобы не пичкать читателя одними и теми же шарами в каждом романе. Не следует забывать, что даже Циолковский не исчерпал материала, не привел всех частных случаев общего закона. И мы должны позаботиться о том, чтобы вводить новый иллюстрационный материал.

Вот, например, как авторы «Второй луны» описывают момент исчезновения силы тяжести: «Хукер положил руки на пол сбоку и, оттолкнувшись, поднялся на всю длину рук. Он легко держался на кончиках обоих указательных пальцев; потом, к изумлению своих спутников, быстро поднял руки, но вместо того, чтобы упасть, медленно вернулся в первоначальное положение, подобно телу, взвешенному в жидкости».

Кончики указательных пальцев, поддерживающие вес человеческого тела, — вот один из бесчисленного количества вариантов того, как можно о старом сказать по-новому. Но для этого необходимо самостоятельно продумать то или иное новое положение, исходя из общего закона. Это, конечно, труднее, сложнее, ответственнее, чем простое повторение пройденного.

И дело не только в подобных мелочах, а и в том, чтобы в целых разделах научного материала мы проводили размежевание. В одном романе можно уделить главное внимание технике и теории реактивных двигателей, в другом — более подробно объяснить сущность астронавигации и т. п. Тогда каждый новый роман будет давать читателю и новый материал, один роман будет дополнять другой.

То, что отмечено выше, не может быть отнесено к числу недостатков романа В. Владко, а скорее к недостаткам нашего Союза писателей, который до сих пор не нашел писателям-фантастам определенного места, не умеет объединить их. Научная же сторона романа Владко, безотносительно взятая, безупречна. Удачно поданы приключения на Венере: каждое из них играет какую-то служебную роль в развитии сюжета или подаче научного материала. В общем роман читается с интересом, но следует указать, что значительная часть этого интереса держится на увлекательном материале о межпланетных путешествиях. Этот материал сам по себе так ярок, разнообразен, обилен, что он заслоняет собою недостатки романа, а они имеются.

Прежде всего — люди. Нелегкая задача показывать «четырех представителей наилучшей части человечества — советского общества», как называет своих героев сам автор.

К сожалению, эти герои выглядят далеко не наилучшими оригинальными фигурами. Их язык, их остроты — все говорит о невысоком уровне культуры. «С чем его кушают», «не по адресу обратились» — такими шаблонными, дешевыми остротами обмениваются герои. Вместо конфликтов, возникающих на несходстве характеров, между ними возникают только словесные препирательства, споры, «подкалывания» друг друга. «Уж если опять заспорили, опять начали грызться, все напасти позади», — говорит о своих спутниках сам начальник экспедиции. Хороши наилучшие представители человечества! Правда, когда нужно, они приходят друг к другу на помощь, проявляют заботу, но все же они больше проявляют черты мелкого характера. И как обрисованы эти характеры! Профессор Рындин — спокойный. Охотник Гуро — спокойный и насмешливый. Геолог Сокол — обидчивый и нервный. Василий Рыжко, попавший «зайцем» на ракету, — типичный юноша-совершенство. Кстати, не слишком ли много «зайцев»?.. Они становятся постоянной принадлежностью наших научно-фантастических романов.

С безбилетными пассажирами, с «зайцами», нам необходимо повести серьезную борьбу не только потому, что такой персонаж и такой эффект становится уже дешевым, шаблоном, но и потому, что «заяц»-герой — фигура очень вредная в педагогическом отношении. «Заяц» не только недисциплинированный человек, но и преступник, если брать всерьез те последствия, к которым может повести появление «зайца» в ракете или подземном, подводном снаряде. Это может повести к гибели всех, к провалу дела, на которое правительство затратило миллионы. А между тем этот дезорганизатор в романах возводится в героя, идеализируется, наделяется всяческими достоинствами, и получается так, что без «зайца» люди не справились бы с работой, даже погибли бы.

Угрожающие размеры также принимают словечки-ярлыки, которыми подменяется характеристика, вроде излюбленного Василием словечка «факт», которое он употребляет к месту и не к месту.

К недостаткам романа следует также отнести неудачную форму подачи научного материала. Самая простая и примитивная — это вопросно-ответная. Есть в романе профан и всезнайка. Профан спрашивает, всезнайка отвечает. Совсем избегнуть вопросно-ответной системы трудно, но надо стараться хотя бы соблюдать некую обоснованность и правдоподобие. В романа В. Владко часто встречаются мало обоснованные и неправдоподобные вопросы. Вот пример. Весь мир следит и интересуется отлетом ракеты. Вне всякого сомнения, газеты, журналы полны статьями, объясняющими научные основы межпланетных путешествий. Даже в наше время редкий пионер не знает, почему летит ракета. А в романе представитель газеты, фоторепортер, обращается к Рындину с наивным вопросом: каким образом ракета отделится от Земли? «Крыльев у нее нет. Как же?» И Рындин через голову невежественного фоторепортера должен был «терпеливо» объяснять принципы ракетного двигателя непосвященным читателям. Больше того, даже непосредственные участники полета оказываются совершенно не подготовленными к тому, что их ожидает. Люди, которые намереваются сами совершить первое в истории человечества межпланетное путешествие, по-видимому, не проявили ни малейшего интереса к этому делу. И Гуро, и Сокол ведут себя в невесомом мире так, как будто невесомость явилась для них полнейшей неожиданностью. И они так же задают Рындину вопросы, как профаны в этом деле: «Значит, мы уже далеко от Земли? Ведь я ничего не вешу… Я не совсем понимаю, однако: ведь Луна притягивается к Земле… Почему ж не притягиваюсь я?..» и тому подобное.

Такие недостатки не составляют принадлежности только романа В. Владко. Мы, все советские научные фантасты, в том числе и я, не овладели еще уменьем обрисовывать характеры героев, уменьем связывать фантастическое с реальным, как это мастерски делает Уэллс, уменьем незаметно и естественно подавать научный материал.

На вопросе о причинах слабой характеристики героев в научной фантастике следует остановиться. Чем это объяснить? Прежде всего, конечно, личным дарованием автора. Один одарен способностью хорошо изображать пейзаж, другой — людей, портреты. Так ведь и в живописи. Бальзак говорил про Фенимора Купера, что он был бы великим писателем, если бы умел так же хорошо изображать характеры, как природу.

Очевидно, есть и общая причина, возможно, и не одна. Одной из таких причин может быть раздвоение внимания при работе над научно-фантастическим произведением между научным материалом и изображаемыми людьми, причем первый приковывает дольше внимание автора.

Основная причина плохого изображения характеров — в недостатке мастерства, литературной техники, художественной культуры. Мы добросовестнее многих зарубежных писателей в подаче научного материала, но далеко отстаем от их литературного мастерства.

Почему так медленно идет наша литературная учеба? Доля вины за это приходится на наших редакторов. Почти до самого последнего времени они не только не указывали автору на этот недостаток, но был период, когда принимали активное участие в обезличивании героев. Невероятно, но факт. В моем романе «Прыжок в ничто», в первоначальной редакции, характеристике героев и реалистическому элементу в фантастике было отведено довольно много места. Но как только в романе появлялась живая сцена, выходящая как будто за пределы «служебной» роли героев — объяснять науку и технику, на полях рукописи уже красовалась надпись редактора: «К чему это? Лучше бы описать атомный двигатель».

С героями поступалось строго. Они должны были неукоснительно исполнять свои прямые служебные обязанности руководителей и лекторов в мире науки и техники. Всякая личная черта, всякий личный поступок казался ненужным и даже вредным как отвлекающий от основной задачи. А между тем именно на таких личных элементах и держится вся ткань художественной характеристики, только в таком смешении личного и «служебного» и возможно придать реальный характер миру фантастическому.

Роман В. Владко в некоторой степени отражает редакционные требования того времени. «Аргонавты вселенной» находятся в пути сто сорок шесть дней. Почти полгода. Большой срок. Что же мы узнали о них за этот долгий период? За все время они только один раз позавтракали, да и то «по служебным обязанностям», чтобы демонстрировать и объяснить читателю, как сложна эта процедура в мире невесомого. Затем обязательные служебные разговоры — о силе тяжести и т. п. Сколько они могли бы рассказать друг другу о себе во время длительного путешествия! А между тем они и автор хранят почти гробовое молчание о личной жизни. Сокол имеет невесту и скрывает это почти как нечто постыдное. Мы так и не знаем, имеет ли семью Рындин. Все поглотило служебное усердие. Где же здесь место обрисовке характеров?..

Проблема человека приобретает особое значение в наше время, в нашей стране. У нас создаются грандиозные научные учреждения, по-разному исследующие проблему человека: Всесоюзный институт экспериментальной медицины, институты мозга, Физиологический институт им. Павлова и др. Научные темы этих институтов и исследовательские работы могут дать огромный материал для научной фантастики. На этом материале я и предполагаю построить свой новый большой научно-фантастический роман.

Интересует меня и человек будущего, жизнь, быт коммунистического общества. Первой попыткой дать более или менее развернутую картину жизни нашего будущего я даю в романе «Лаборатория Дубльвэ» https://fantlab.ru/work12625 (с большими сокращениями печатался в журнале «Вокруг света» в 1938 году). В переработанном виде роман выйдет в Детиздате. В этом романе я еще не решаюсь дать характеристики людей будущего — для этого у меня недостаточно материала. Главное внимание обращено на описание городов будущего, коммунальных учреждений, квартир, транспорта и т. п. При обилии описаний сюжет не может быть слишком острым, захватывающим, иначе читатель начнет пропускать описания. Именно поэтому роман получился не очень занимательным по сюжету.

Cтатья указана в базе https://fantlab.ru/work56597

В дополнение к уже известным исследованиям.

И.-В. Гёте "Фауст" (1808) Мефистофель — Воланд, Фауст — Мастер

Известно несколько вариантов написания имени: Mephistopheles, Mephostophilis, Mephistopheies, Mephistophilus, Mephistos. Имя Мефистофель, возможно, древнеевр. происхождения — от мефиц — разрушитель и тофель — лжец[3]. В Библии оно не фигурирует. Появилось, скорее всего, в эпоху Ренессанса, с этого времени используется как альтернатива пугающим словам «сатана» или «дьявол». Согласно другой версии, имя происходит от греческих μή (mḗ, отрицание), φῶς (phō̃s, свет) и φιλις ("philis", любящий), т.е. не любящий свет[4] Википедия

И. Кочерга — Песня в бокале (1910), Зубний біль сатани (1922), Майстри часу (Часовщик и курица) (1933)     — Карфункель — прототип Воланда (немец, предсказатель, появляется в самом начале произведения)

А. Чаянов "Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей" (1921) — замыслы и сюжетные ходы МиМ М. Булгакова (М. Чудакова)

В. Брюсов "Огненный ангел" (1908)

Вопрос. Кто научил тебя колдовству, сам дьявол или кто из его учеников?

Ответ. Дьявол.

– Кого ты сама научила тому же?

– Никого.

– Когда и в какое время дьявол с тобой справил свадьбу?

– Три года назад, в ночь под праздник божьего тела.

– Заставил ли он тебя, в пакте с собой, отречься от Бога Отца, Сына и Святого Духа, от Пречистой Девы, всех святых и от всей христианской веры?

– Да.

– Получила ли ты второе крещение от дьявола?

– Да.

– Присутствовала ли ты на танцах шабаша, три раза в год или чаще?

– Гораздо чаще, много раз.

– Как ты туда переносилась?

– Вечером, под ночь, когда собирался шабаш, мы натирали свое тело особой мазью, и тогда нам являлся или черный козел, который переносил нас по воздуху на своей спине, или сам демон, в образе господина, одетого в зеленый камзол и желтый жилет, и я держалась руками за его шею, пока он летел над полями. Если же не было ни козла, ни демона, можно было сесть на любой предмет, и они летели, как самые борзые кони.

– Из чего состояла мазь, которой в этих случаях натирала себя?

– Мы брали разных трав: поручейника, петрушки, аира, жабника, паслена, белены, клали в настой от борца, прибавляли масла из растений и крови летучей мыши и варили это, приговаривая особые слова, разные для разных месяцев.

– Видала ли ты на шабаше Злого Духа, восседающего в виде козла на троне, должна ли была поклоняться ему и целовать его нечистый зад?

– Это мой грех. Притом мы приносили ему наши дары: деньги, яйца, пироги, а некоторые и украденных детей. Еще мы кормили своими грудями маленьких демонов, имевших образ жаб, или, по приказанию Мастера, секли их прутьями. Потом мы плясали под звуки барабана и флейты.

– Участвовала ли ты также в служении богопротивной черной мессы?

– Да, и дьявол как сам причащался, так давал и нам причастие, говоря «сие есть тело мое».

– Было ли то причастие под одним видом или под двумя?

– Под двумя, но, вместо гостии, было нечто твердое, что трудно было проглотить, а вместо вина, – глоток жидкости, ужасно горькой, наводящей холод на сердце.

– Вступала ли ты на шабаше в плотские сношения с дьяволом?

– Дьявол выбирал среди женщин ту, которую мы называли царицею шабаша, и она проводила время с ним. А другие все, в конце пира, соединялись, как случится, кто к кому приблизится, женщины, мужчины и демоны, и только иногда дьявол вмешивался и сам устраивал пары, говоря: «Вот кого тебе нужно», или: «Вот эта подойдет тебе».

– Случалось ли тебе быть таковой царицей шабаша?

– Да, и не один раз, чем я и бывала очень горда, – господи, помилуй мою душу!

http://www.litmir.net/br/?b=113969&p=...

А. Беляев "Властелин мира" (1926-1929) :

В «Гудке» роман начинался со второй половины четвертой главы второй части — с репортерской заметки «Массовый психоз»:

«Вчера вечером в городе наблюдалось странное явление. В одиннадцать часов ночи в продолжении пяти минут у многих людей появилась навязчивая идея, вернее, навязчивый мотив известной немецкой песенки „Ах, мейн либер Августин“. У отдельных лиц, страдающих нервным расстройством, навязчивые идеи или мотивы бывали и раньше. Необъяснимой особенностью настоящего случая является его массовый характер.

Один из сотрудников нашей газеты сам оказался жертвой этого психоза. Вот как он описывает событие:

— Я сидел со своим приятелем, известным музыкальным критиком, в кафе. Критик, строгий ревнитель классической музыки, жаловался на падение музыкальных вкусов, на засорение музыкальных эстрад пошлыми джаз-бандами и фокстротами. С грустью говорил он о том, что все реже исполняют великих стариков: Бетховена, Моцарта, Баха… Я внимательно слушал его, кивая головой, — я сам поклонник классической музыки, — и вдруг с некоторым ужасом я заметил, что мысленно напеваю мотив пошленькой песенки — „Ах, мейн либер Августин“… — Что, если бы об этом узнал мой собеседник, — думал я, — с каким бы презрением он отвернулся от меня? Он продолжал говорить, но будто какая-то навязчивая мысль преследовала и его… От времени до времени он даже встряхивал головой, точно отгонял надоедливую муху. Недоумение было написано на его лице… Наконец критик замолчал и стал ложечкой отбивать по стакану такт, и я был поражен, что удары ложечки в точности соответствовали такту песенки, проносившейся в моей голове… У меня вдруг мелькнула неожиданная догадка, но я еще не решался высказать ее, продолжая с удивлением следить за стуком ложечки.

Дальнейшее событие ошеломило всех.

— Зуппе. „Поэт и крестьянин“! — анонсировал дирижер, поднимая палочку.

Но оркестр вдруг заиграл „Ах, мейн либер Августин“…

Заиграл в том же темпе и том же тоне!.. Я, критик и все сидевшие в ресторане поднялись, как один человек, и минуту стояли, будто пораженные столбняком. Потом вдруг все сразу заговорили, возбужденно замахали руками, глядя друг на друга в полном недоумении. Было очевидно, что эта навязчивая мелодия преследовала одновременно всех… Незнакомые люди спрашивали друг друга, и оказалось, что так оно и было. Это вызвало чрезвычайное возбуждение. Ровно через пять минут явление прекратилось. По наведенным нами справкам, та же навязчивая мелодия охватила почти всех живущих вокруг Биржевой площади и Банковской улицы. Многие напевали мелодию вслух, в ужасе глядя друг на друга. Бывшие в опере рассказывают, что Фауст и Маргарита вместо дуэта „О, ночь любви“ запели вдруг под аккомпанемент оркестра „Ах, мейн либер Августин“… Несколько человек на этой почве сошли с ума и отвезены в психиатрическую лечебницу.

О причинах возникновения этой странной эпидемии ходят самые различные слухи. Наиболее авторитетные представители научного мира высказывают предположения, что мы имеем дело с массовым психозом, хотя способы распространения этого психоза остаются пока необъяснимыми. Несмотря на невинную форму этого „заболевания“, общество чрезвычайно взволновано им по весьма понятной причине: все необъяснимое, неизвестное пугает, поражает воображение людей. Притом высказываются опасения, что „болезнь“ может проявиться и в более опасных формах. Как бороться с нею? Как предостеречь себя? Этого никто не знает, как и причин ее появления. В спешном порядке создана комиссия из представителей ученого мира и даже прокуратуры, которая постарается раскрыть тайну веселой песенки, нагнавшей такой ужас на обывателей».

Для массового газетного читателя Беляев дает перевод: «Ах, мейн либер Августин» — «Ах, мой милый Августин!»

Мы привели столь обширную цитату по нескольким причинам. Во-первых, чтобы указать на ошибки: песенка об Августине названа «пошленькой» и, наряду с «пошлыми джаз-бандами и фокстротами», должна служить образцом современного «падения музыкальных вкусов». Беляев почему-то забыл, что в своей сказке «Свинопас» Андерсен назвал «Милого Августина» старинной песенкой, а сказано это было в 1841 году — за пять лет до появления увертюры Франца фон Зуппе «Поэт и крестьянин» («Dichter und Bauer»)… Да и сама песенка не немецкая, а австрийская…

Короче, Беляев ошибся абсолютно во всем… — и при этом попал в точку!

Слова «болезнь», «заболевание», поставленные в спасительные кавычки, — это не пугливая ирония газетного репортера, а самая суть: песенку «Ах, мой милый Августин!» сочинили в 1679 году в Вене, пораженной эпидемией чумы. И рассказано в песне про то, как пьяница Августин свалился в яму, а проснулся в окружении трупов. Его и самого приняли за бездыханный труп:

Rock ist weg, Stock ist weg,

Augustin liegt im Dreck,

O, mein lieber Augustin,

Alles ist hin.

Нет одежды, трости нет,

Августин лежит в дерьме…

Ах, мой милый Августин,

Вот и всё, тебе кранты!

Вот и в нынешнем 1926 году на Берлин катится новая чума… С одной только разницей — куда страшнее. Психическая! Когда люди перестают быть собой.

А теперь вторая причина обширного цитирования — сравните два отрывка, приведенный выше и такой:

«Городской зрелищный филиал помещался в облупленном от времени особняке в глубине двора и знаменит был своими порфировыми колоннами в вестибюле. Но не колонны поражали в этот день посетителей филиала, а то, что происходило под ними.

Несколько посетителей стояли в оцепенении и глядели на плачущую барышню, сидевшую за столиком, на котором лежала специальная зрелищная литература, продаваемая барышней. В данный момент барышня никому ничего не предлагала из этой литературы и на участливые вопросы только отмахивалась… <…>

Поплакав, барышня вдруг вздрогнула, истерически крикнула:

— Вот опять! — и неожиданно запела дрожащим сопрано:

Славное море священный Байкал…

Курьер, показавшийся на лестнице, погрозил кому-то кулаком и запел вместе с барышней незвучным, тусклым баритоном:

Славен корабль, омулевая бочка!..

К голосу курьера присоединились дальние голоса, хор начал разрастаться, и, наконец, песня загремела во всех углах филиала. <…>

Слезы текли по лицу девицы, она пыталась стиснуть зубы, но рот ее раскрывался сам собою, и она пела на октаву выше курьера:

Молодцу быть недалечко!

Поражало безмолвных посетителей филиала то, что хористы, рассеянные в разных местах, пели очень складно, как будто весь хор стоял, не спуская глазе невидимого дирижера»…

http://www.litmir.net/br/?b=196944&p=44

А. Беляев "Борьба в эфире" (1928) :

Но был у романа еще один читатель…

Вспомним начало:

«Я сидел на садовом, окрашенном в зеленый цвет плетеном кресле, у края широкой аллеи из каштанов и цветущих лип. Их сладкий аромат наполнял воздух. Заходящие лучи солнца золотили песок широкой аллеи и верхушки деревьев».

А теперь сравним:

«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина…

Попав в тень чуть зеленеющих лип…

…пуста была аллея».

Читаем дальше:

«Это не могло быть сном. Слишком все было реально, хотя и необычайно странно и незнакомо».

Сравним:

«Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера»…

Героя Беляева мы застаем уже сидящим в садовом кресле, а Берлиозу с Иваном Бездомным это только предстоит… Но вот и они «уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной».

После этого Беляев описывает «[с]овершенно пустячный случай: мне захотелось курить. Я вынул коробку папирос „Люкс“ и закурил».

А у Булгакова так:

«— Вы хотите курить, как я вижу? — неожиданно обратился к Бездомному неизвестный, — вы какие предпочитаете?

— А у вас разные, что ли, есть? — мрачно спросил поэт, у которого папиросы кончились.

— Какие предпочитаете? — повторил неизвестный.

— Ну, „Нашу марку“, — злобно ответил Бездомный.

Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному:

— „Наша марка“».

У Беляева:

«Это невинное занятие произвело совершенно неожиданный для меня эффект.

Несмотря на то, что все эти юноши (или девушки) были, по-видимому, очень сдержанными, они вдруг целой толпой окружили меня, глядя на выходящий из моего рта дым с таким изумлением и даже ужасом, как если бы я начал вдруг дышать пламенем».

Потрясены и Бездомный с Берлиозом:

«И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно „Наша марка“, сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник»...

http://www.litmir.net/br/?b=196944&p=51

Наблюдения М. Чудаковой из "Жизнеописания Михаила Булгакова":

Появление же дьявола в первой сцене романа было гораздо менее неожиданным для литературы в 1928 году, чем через десять лет — в годы работы над последней редакцией. Эта сцена и вырастала из текущей беллетристики, и полемизировала с ней. «26 марта 1913 г. я сидел, как всегда, на бульваре Монпарнас...» — так начинался вышедший в 1922 году и быстро ставший знаменитым роман Эренбурга «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников». На следующей странице: «Дверь кафе раскрылась и не спеша вошел весьма обыкновенный господин в котелке и в сером непромокаемом пальто». Герой сразу понимает, что перед ним сатана, и предлагает ему душу и тело. Далее начинается разговор, получающий как бы перевернутое отражение в романе Булгакова: «Я знаю, за кого вы меня принимаете. Но его нет». Игерой добивается у сатаны ответа: «Хорошо, предположим, что его нет, но что-нибудь существует?.. — Нет»; «Но ведь на чем-нибудь все это держится? Кто-нибудь управляет этим испанцем? Смысл в нем есть?» — эти безуспешные взывания героя-рассказчика у Эренбурга заставляют вспомнить как бы встречный вопрос «иностранца» в первой главе романа Булгакова: «Кто же распоряжается всем этим?» (редакция 1928 г.) и последующий спор. Мы предполагаем в первой сцене романа Булгакова скрытую или прямую полемику с позицией героя-рассказчика романа Эренбурга, нарочито сближенной с позицией автора (само собой разумеется, что и та, и другая сцены проецируются на разговор Федора Карамазова с сыновьями о боге и черте).

Непосредственное ощущение литературной полемичности подкрепляется и тем фактом, что отрывок из романа Эренбурга печатался в том же № 4 «Рупора», где и «Спиритический сеанс» — один из самых первых московских рассказов Булгакова; здесь же помещен был портрет автора — возможно, первый портрет Булгакова, появившийся в печати. Не будет натяжкой предположить, что этот номер был изучен писателем от корки до корки. В дальнейшем личность Эренбурга быстро привлекла не слишком дружелюбное внимание Булгакова: роман Эренбурга в 1927 году — накануне обращения Булгакова к новому беллетристическому замыслу — был переиздан дважды.

В том же 1927 году в московском «альманахе приключений», названном «Война золотом», был напечатан рассказ Александра Грина (знакомого с Булгаковым по Коктебелю) «Фанданго». В центре фабулы — появление в Петрограде голодной и морозной зимой 1921 года возле Дома ученых группы экзотически одетых иностранцев. «У самых ворот, среди извозчиков и автомобилей, явилась взгляду моему группа, на которую я обратил бы больше внимания, будь немного теплее. Центральной фигурой группы был высокий человек в черном берете с страусовым белым пером, с шейной золотой цепью поверх бархатного черного плаща, подбитого горностаем. Острое лицо, рыжие усы, разошедшиеся иронической стрелкой, золотистая борода узким винтом, плавный и властный жест...» Три человека «в плащах, закинутых через плечо по нижнюю губу», составляют его свиту и называют его «сеньор профессор». «Загадочные иностранцы», как называет их про себя рассказчик, оказываются испанцами — делегацией, привезшей подарки Дому ученых.

Яркое зрелище — экзотические иностранцы в центре города, живущего будничной своей жизнью, — использованное Грином в качестве завязки рассказа, не могло, нам кажется, не остановить внимания Булгакова.

Замечается сходство многих деталей сюжетной линии Воланда в романе и рассказа «Фанданго»: например, описание сборища в Доме ученых, где гости показывают ученой публике привезенные ими подарки, заставляет вспомнить сеанс Воланда в Варьете, так поразивший московских зрителей в более поздних редакциях романа: «Публика была обыкновенная, пайковая публика: врачи, инженеры, адвокаты, профессора, журналисты и множество женщин. Как я узнал, набились они все сюда постепенно, привлеченные оригиналами-делегатами». Глава их «сидел прямо, слегка откинувшись на твердую спинку стула, и обводил взглядом собрание. Его правая рука лежала прямо перед ним на столе, сверх бумаг, а левой он небрежно шевелил шейную золотую цепь... Его черно-зеленые глаза с острым стальным зрачком направились на меня» и т. п. («Фанданго»). Прозу Грина Булгаков, судя по воспоминаниям друзей, не любил, что не исключало возможности взаимодействия.

Фигура «иностранца» как сюжетообразующего героя возникла в прозе той самой московской литературной среды, в которую вошел в 1922—1923 годах Булгаков, в эти же годы формирования новой литературы. Появляется герой, в котором подчеркивается выдержка, невозмутимость, неизменная элегантность костюма, герой, который «брит, корректен и всегда свеж» (А. Соболь, «Любовь на Арбате»). Это иностранец или квази-иностранец (скажем, приехавший со шпионским заданием эмигрант, одетый «под иностранца»). В нем могут содержаться в намеке и дьявольские черты.

Приведем сцены из двух рассказов этих лет. «На другой день ветра не было. Весь день человеческое дыхание оставалось около рта, жаром обдавая лицо. Проходя городским садом около самого дома, Фомин присел на скамейку, потому что от мутных дневных кругов, ослеплявших и плывших в глазах, от знойного звона молоточков в виски закружилась голова. И когда на ярко блестевшую каждой песчинкой дорожку выплыл James Best, иностранец, он показался Фомину только фантастической фигурой в приближающемся и растекающемся знойном ослепительном круге. <...> Проходя мимо Фомина, он вежливо снял кепку:

— Добрый день.

Растерявшийся Фомин в ответ не то покачнулся, не то заерзал на скамейке. И стал думать о Бесте. Кто он, откуда и зачем здесь» (О. Савич. Иностранец из 17-го №.1922; подчеркнуто нами. — М. Ч.).И еще одна сцена...

В рассказе А. Соболя «Обломки» (1923) в Крыму влачит существование случайная компания «бывших» — княжна, поэт и др. Они взывают: «Хоть с чертом, хоть с дьяволом, но я уйду отсюда»; «Дьявол! Черт! Они тоже разбежались. Забыли о нашем существовании. Хоть бы один... Черт!

http://www.litmir.net/br/?b=121477&p=...

Сравнительный анализ Мариэтты Чудаковой из "Новых работ 2003-2006":

ВОЛАНД И СТАРИК ХОТТАБЫЧ

В конце 1930-х годов дописывались два очень разных, но сближенных в важной точке произведения – «Мастер и Маргарита» М. Булгакова и «Старик Хоттабыч» Л. Лагина.

Литературному произведению невозможно задавать вопрос – почему оно появилось. Но иногда все же хочется высказать свою гипотезу. Почему замысел со всемогущим героем в центре, распоряжающимся реальностью по своему усмотрению, разрабатывался столь разными беллетристами – одновременно?

Персона, стоявшая в тот год во главе страны, давно уже воспринималась ее жителями как воплощение всемогущества – и в сторону зла, и в сторону добра. О зле разговоров вслух не было, о звонках же кому-либо прямо домой, о неожиданной помощи и т. п. слагались легенды. Само это всемогущество, владение – в прямом смысле слова – одного человека жизнями десятков миллионов во второй половине 1930-х годов было столь очевидно, столь ежеминутно наглядно, что можно представить, как литератора неудержимо тянуло – изобразить не близкое к кровавой реальности (это могло прийти в голову только самоубийцам), а нечто вроде сказки: о том, как некий падишах может в любой момент отсекать людям головы. Неудивительно, что такая тяга возникла одновременно у разных писателей – удивительно скорее, что таких сочинений не было гораздо больше. В этой тяге могло присутствовать и бессознательное желание расколдовать страну, изобразив фантастику происходящего в сказочном обличье, – ведь оцепенелость страны чувствовали и те, кто не осознавали, что они ее чувствуют.

Разительно сходны прежде всего наглядно демонстрирующие всемогущество героя сцены в цирке («Старик Хоттабыч») и в Варьете («Мастер и Маргарита»).

«– Разве это чудеса? Ха-ха!

Он отодвинул оторопевшего фокусника в сторону и для начала изверг из своего рта один за другим пятнадцать огромных разноцветных языков пламени, да таких, что по цирку сразу пронесся явственный запах серы»[707].

После серии превращений «оторопевшего фокусника» Хоттабыч возвращает его «в его обычное состояние, но только для того, чтобы тут же разодрать его пополам вдоль туловища». Не подобно ли тому, как булгаковский кот пухлыми лапами «вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал голову с полной шеи»?

«Обе половинки немедля разошлись в разные стороны, смешно подскакивая каждая на своей единственной ноге. Когда, проделав полный круг по манежу, они послушно вернулись к Хоттабычу, он срастил их вместе и, схватив возрожденного Мей Лань-Чжи за локотки, подбросил его высоко, под самый купол цирка, где тот и пропал бесследно».

Опять-таки приближено к действиям кота, который, «прицелившись поаккуратнее, нахлобучил голову на шею, и она точно села на свое место», а затем Фагот хоть и не отправил конферансье под потолок, то, во всяком случае, «выпроводил со сцены».

Поведение публики, созерцающей действия старика Хоттабыча, тоже весьма напоминает атмосферу на сеансе черной магии в Варьете:

«С публикой творилось нечто невообразимое. Люди хлопали в ладоши, топали ногами, стучали палками, вопили истошными голосами “Браво!”, “Бис!”, “Замечательно!” <…>»

Ну и, конечно, «в действие вмешались двое молодых людей. По приглашению администрации они еще в начале представления вышли на арену, чтобы следить за фокусником» (функция Жоржа Бенгальского у Булгакова).

«На этом основании они уже считали себя специалистами циркового дела и тонкими знатоками черной и белой магии[708]. Один из них развязно подбежал к Хоттабычу и с возгласом: “Я, кажется, понимаю в чем дело!” попытался залезть к нему под пиджак, но тут же бесследно исчез под гром аплодисментов ревевшей от восторга публики. Такая же бесславная участь постигла и второго развязного молодого человека» (с. 65–66; курсив наш. – М. Ч.).

Те же самые, кажется, молодые люди подают голос в романе Булгакова:

«– Стара штука, – послышалось с галерки, – этот в партере из той же компании.

– Вы полагаете? – заорал Фагот, прищуриваясь на галерею. – В таком случае, и вы в одной шайке с нами, потому что колода у вас в кармане!» (с. 121).

Главное же – подобно Воланду, Хоттабыч вершит свой суд над жителями Москвы, руководствуясь моральными соображениями: наказывает жадных и злых, иногда поясняя свой приговор, в отличие от Воланда, с восточным велеречием:

«Вы, смеющиеся над чужими несчастиями, подтрунивающие над косноязычными, находящие веселье в насмешках над горбатыми, разве достойны вы носить имя людей?

И он махнул руками.

Через полминуты из дверей парикмахерской выбежали, дробно цокая копытцами, девятнадцать громко блеющих баранов»[709] –

подобно тому, как Николай Иванович в романе Булгакова превращен в борова.

Буквальное значение приобретают в ходе этих расправ ходячие выражения:

«– Катись ты отсюда, паршивый частник! – <…> – Да будет так, – сурово подтвердил Хоттабыч Волькины слова». И жадный человек «повалился наземь и быстро-быстро покатился в том направлении, откуда он так недавно прибежал. Меньше чем через минуту он пропал в отдалении, оставив за собой густое облако пыли» (с. 79).

Так и Прохор Петрович в «Мастере и Маргарите», подобно Вольке, в разговоре с непрошеным посетителем неосмотрительно

«вскричал: “Да что же это такое? Вывести его вон, черти б меня взяли!” А тот, вообразите, улыбнулся и говорит: “Черти чтоб взяли? А что ж, это можно!”» (с. 185)[710] –

с известными читателям романа последствиями.

http://flibusta.net/b/147812/read

https://lit.wikireading.ru/36114

М. Каганская, З. Бар-Селла "Мастер Гамбс и Маргарита":

ПРОЛОГ

"И книгу спас любимую притом."

Вас. Лоханкин

Многие (а то и все) жалуются на бездуховность нашей эпохи. Жалобы их не по адресу — эпоха наша духовна! Что есть свидетельство духовности? — Чудо! И все мы доподлинно являемся свидетелями чуда: на наших глазах возникло новое Евангелие — Евангелие от Михаила. Михаила Афанасьевича Булгакова. В миру — роман "Мастер и Маргарита".

Узрели чудо все, поняли по-разному. Выдающийся теолог Нового Средневековья утверждает, что Евангелие это гностическое и манихейское. Причин же явления данного евангелия в романной ипостаси — две, точнее — одна: затравленная иудейским монотеизмом, манихейская истина вот уже два тысячелетия пишет записки из подполья. Столько же примерно лет известно, что наиболее безопасной формой иносказания является художественная. Первый и прославленный опыт манихейской притчи принадлежит Данте ("Божественная комедия"), второй — Булгакову. Первого не поняли, второго пытались не понять. Не вышло!

Зло, запечатленное в образе Воланда, — продолжает все тот же теолог, — есть творческая и созидательная сила. Утаить эту правду небезуспешно пытались Авербах, Блюм, Кайафа, Нусинов, Латунский, Квант, Мустангова, Павел, Лука, Розенталь и Матфей. Не впадая в преувеличение, резюмируем: евреи.

Ешуа Га-Ноцри евреем не был, его папа — по слухам — был сириец. Булгаков тоже евреем не был: его папа был преподаватель. Результат: обоих затравили (евреи). Ариец П.Пилат пытался спасти Ешуа, но не преуспел из-за чистоплотности, позже одумался и содеянное постарался исправить — зарезал Иуду, То есть, конечно, не сам зарезал, а по причине чистоплотности приказал подчиненным зарезать. Арийские традиции сохранились до наших дней, чего не скажешь о чистоплотности. Так вот, в отместку за Булгакова пришлось прирезать уже целую группу театральных критиков. То есть, опять-таки, не Самому, конечно, прирезать. Но это уже не от любви к чистоте, а по причине загруженности — все время руки мыть, до всего руки не дойдут. А чтобы память о Рукомойнике не стерлась в потомстве, мероприятие это назвали "Чисткой", ибо стремление очиститься движет всей жизнью одной — отдельно взятой — страны победившего манихейства.

Другой, намного менее прославленный, но более ортодоксальный теолог утверждает, что Раб Божий Михаил был, напротив, истинно русский православный евангелист, и гнозис его не манихейский, а православный, истинно русский, нигде и ни в чем не оторвавшийся от родимой византийской почвы.

При таких разных чтениях куда податься читателю, буде он не манихеец, не язычник и не православный иудео-христианин? Одно остается ему чудо — чудо искусства. А что есть Искусство? — Оно есть Храм!

И вот, опустившись внутри себя на колени, читатель открывает неумелые губы для привычной молитвы:

"В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, человек без шляпы, в серых парусиновых брюках, кожаных сандалиях, надетых по-монашески на босу ногу, в белой сорочке без воротничка, пригнув голову, вышел из низенькой калитки дома номер шестнадцать"!

В ужасе вскакивает читатель с колен внутри себя и с испугом оглядывается по сторонам, не подслушал ли кто, не донес..? Ведь предупреждал, предупреждал лучший, талантливейший из Белинских наших дней о двух продажных фельетонистах, совершивших поклеп со взломом на интеллигенцию!. Как могли приплестись поганые их строчки к Святому Писанию?!

"Что это со мной? — думает читатель, вытирая лоб платком. — Этого никогда со мной не было. Сердце шалит... Я переутомился... пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск..."

"На горизонте двумя параллельными пунктирными линиями высовывался из-за горы Кисловодск. Остап глянул в звездное небо и вынул из кармана известные уже плоскогубцы".

"О боги, боги, — с отчаянием подумал читатель, — за что вы наказываете меня?.. Опять начинаются мои мучения. И почему я не поехал в Крым? И Генриетта советовала!".

"Веселая Ялта выстроила вдоль берега свои крошечные лавчонки и рестораны поплавки. На пристани стояли экипажи с бархатными сиденьями. Подождите, Воробьянинов! — крикнул Остап".

"Не зная, как поступают в таких случаях, Степа поднялся на трясущиеся ноги.

— Я не пьян, со мной что-то случилось... я болен... Где я? Какой это город?

— Ну, Ялта...

http://flibusta.net/b/228935/read

*

Бендер находит Александра Ивановича и получает миллион, но в стране активно строящегося социализма деньги не приносят Остапу счастья. В Москве он встречает Балаганова, от которого узнаёт, что Козлевич сумел собрать «Антилопу» и вернулся в Черноморск. Остап вручает Шуре пятьдесят тысяч рублей, но Балаганов тут же «машинально» совершает в трамвае мелкую кражу и попадает в руки милиции.

Потерянный Бендер ради Зоси возвращается в Черноморск, где встречается с Козлевичем. Даёт ему деньги на запчасти. Не найдя применения обретённому миллиону, он отправляет его бандеролью народному комиссару финансов. (Ильф-Петров. Золотой телёнок).

«… Смотрим, а Хоттабыч-то твой стоит на углу с мешком золота и все норовит всучить его прохожим. <…> Отвечает: “Я, мол, чувствую приближение смерти. Я, мол, хочу по этому поводу раздать милостыню”» (с. 70);

глава «Сон Никанора Ивановича», где золото не раздают по доброй воле, а требуют сдать власти, памятна читателям романа Булгакова.

Мариэтта Чудакова.

М. Петровский "Мастер и Город":

Происхождение Мастера. Мефистофели и прототипы. "Писатели из Киева".

Сравнение рассказа "Каждое желание" (переработанного в "Звезду Соломона") А. Куприна с МиМ М. Булгакова.

http://fantlab.ru/blogarticle31367

Предположения:

возможные прототипы Воланда — граф Калиостро (А.Н. Толстой ), Вольф Мессинг,

кот Бегемот — "Мелкий бес" Ф. Сологуба

О. Бендер — Триродов "Творимые легенды" Ф. Сологуба

Частицы людей, проглоченные, химерные,уменьшенные или удалённые люди: В. Маяковский "Прозаседавшиеся", В. Катаев "Растратчики", Ильф/Петров "Двенадцать стульев": редакция газеты, "Золотой телёнок" — контора Геркулес, Л. Лагин "Старик Хоттабыч". В. Брюсов "Огненный ангел".

***

Владимир Рюмин

Замысел професора Тейфеля

Повесть, 1929 год

Профессор Алоизий Тейфель (нем. — чёрт), Маргарита

Алоизий Могарыч (Мастер и Маргарита)

© Вячеслав Настецкий, 2014

В стиле http://fantlab.ru/edition102854

В имени беляевского персонажа Ивана Степановича Вагнера проглядывает отсылка к купринскому рассказу "Каждое желание" (1917) http://fantlab.ru/work103946, в этом издании (1920) — рассказ переработан в повесть "Звезда Соломона" http://fantlab.ru/edition31918

К племяннику алхимика-масона ( Беляев написал не разысканную пока ещё пьесу "Алхимики" (1933)) Ивану Степановичу Цвету приходит таинственный человек, принесший весть о наследстве и билеты на поезд в дядино именье. И просил этот М.И. Тоффель только об одной ответной услуге — сжечь, не читая, оккультные рукописи почившего дядюшки-масона...

В сокращении полного имени "Мефодий Исаевич Тоффель" виден Мефистофель. Т.е., Иван Степанович Вагнер ( сын Фауста ) и Мефистофель. Кроме того, "тойфель" на немецком — "чёрт".

Само собой, А. Беляев и тут не прошёл мимо — академик Тоффель в "Чудесном оке"; там же — фрагмент об алхимике:

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D1%83...

Там же: пассажирский лайнер "Левиафан": http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B5...

Корабли

«Левиафан» — американский трансатлантический лайнер, бывший немецкий лайнер «Фатерлянд».

«Левиафан» — названия корабля «Грейт Истерн» до его продажи Great Eastern Ship Company и спуска на воду.

Корабли флота Великобритании:

HMS Leviathan — парусный линейный корабль 3 ранга, до 1777 — HMS Northumberland (1750);

HMS Leviathan (1790) — парусный линейный корабль 3 ранга;

HMS Leviathan[en] — броненосный крейсер типа «Дрейк»; спущен на воду в 1901; продан на слом в 1920;

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B....

Левитан http://az.lib.ru/b/beljaew_a_r/text_1920_...

А сам Беляев в рассказе "Хойти-Тойти" (1930 ) из цикла "Изобретения профессора Вагнера", в 5м отрывке с подзаголовком "Человеком Рингу не быть..." пишет:

"27 марта. Мне кажется, что я попал в кабинет Фауста. Лаборатория

профессора Вагнера удивительна. Чего только здесь нет! Физика, химия,

биология, электротехника, микробиология, анатомия, физиология... Кажется,

нет области знания, которой не интересовался бы Вагнер, или Ваг, как он

просит себя называть. Микроскопы, спектроскопы, электроскопы... всяческие

"скопы", которые позволяют видеть то, что недоступно невооруженному глазу.

Потом идут такие же "вооружения" для уха: ушные "микроскопы", при помощи

которых Вагнер слышит тысячи новых звуков: "и гад морских подводный ход и

дольней лозы прозябанье". Стекло, медь, алюминий, каучук, фарфор, эбонит,

платина, золото, сталь — в самых различных формах и сочетаниях. Реторты,

колбы, змеевики, пробирки, лампы, катушки, спирали, шнуры, выключатели,

рубильники, кнопки... Не отражает ли все это сложность мозга самого

Вагнера? "

А третья жена писателя — Маргарита ( Маргарита Константиновна Магнушевская (Беляева, 06.09.1895 – 24.09.1982)

"И только в 1921 году он смог сделать свои первые шаги благодаря не только своей силе воли, но и в результате любви к Маргарите Константиновне Магнушевской, работавшей в городской библиотеке. Чуть позже он, подобно Артуру Доуэлю (Артур Конан-Дойль), предложит ей в зеркале увидеть его невесту, на которой он женится, если получит согласие. А летом 1922 года Беляеву удается попасть в Гаспру в дом отдыха для ученых и писателей. Там ему сделали целлулоидный корсет и он смог наконец-то встать с постели. Этот ортопедический корсет стал его постоянным спутником до конца его жизни, т.к. болезнь до самой его кончины то отступала, то опять приковывала его на несколько месяцев к постели.

Как бы то ни было, а Беляев начал работать в уголовном розыске, а затем в Наркомпросе, инспектором по делам несовершеннолетних в детском доме в семи километрах от Ялты. Страна, посредством НЭПа, начала понемногу поднимать свою экономику, а значит и благосостояние страны. В том же 1922 году перед рождественским постом Александр Беляев обвенчался в церкви с Маргаритой, а 22 мая 1923 года они узаконили свой брак актом гражданского состояния в ЗАГСе."

http://archivsf.narod.ru/1884/aleksander_...

В романе "Властелин мира" (1929) http://fantlab.ru/work3062 "по наведенным нами справкам, та же навязчивая мелодия охватила почти всех живущих вокруг Биржевой площади и Банковской улицы. Многие напевали мелодию вслух, в ужасе глядя друг на друга. Бывшие в опере рассказывают, что Фауст и Маргарита вместо дуэта "О, ночь любви" запели вдруг под аккомпанемент оркестра "Мой милый Августин". Несколько человек на этой почве сошли с ума и отвезены в психиатрическую лечебницу" http://www.kredo-library.com/021/00185/re...

Случайное совпадение? Зная Беляева как человека и писателя — вряд ли...

Кроме того, композитор Рихард Вагнер написал увертюру "Фауст" http://www.wagner.su/node/833 (1839-1840)

Просуммировав всех персонажей ( Вагнер, Фауст, Маргарита ), выходим на источник цикла "Изобретения профессора Вагнера"

http://fantlab.ru/edition86018 ( 1931 )

http://www.fandom.ru/about_fan/kuzyakina_...

_____

В общем-то, были и другие Маргариты. Одна — Маргарита Сергеевна, мама подруги юности Веры Былинской, вторая — Чернова, жена профессора Чернова, друга Беляева в последние месяцы жизни в оккупированном Пушкине, третья — Соколова (М. А.), автор послесловий к его книгам в 1970-е — 1980-е гг. ...

А еще вопрос такой: каково покойникам?

Отчего маршрут туда день и ночь открыт,

Но в конце не ждет покой с тихим светлым домиком,

Не хранят меня глаза Ваших Маргарит?

А. Макаревич.

© Вячеслав Настецкий, 2014