Я выложил в ЖЖ подборку своих отзывов на шорт-лист премии "Новые горизонты" этого года — посмотрите, кому интересно. И примите участие в читательском голосовании!
C полугодичным запозданием, но подвожу итоги "фантастического 2012-го".
Это был год, когда умерла русская фантастика. Смерть Бориса Стругацкого. Объявление о закрытии журналов "Если" и "Полдень, XXI век". Конвульсии "проектных" серий. Перемещение малой прозы в антологии, эти братские могилы талантов и бездарей. Окончательный переход критики в сетевой формат и, как следствие, практически полное исчезновение аналитики.
И – впервые за пятнадцать лет существования моей неофициальной премии, – не могу назвать ни одного романа, ни одной повести, ни одного рассказа, которые мог бы с чистой совестью и без оговорок назвать "лауреатами".
Причин "всего этого горького катаклизма, который я тут наблюдаю", немало, но главная из них – безответственность всех участников процесса: писателей, издателей, читателей. В том числе – перед самими собой.
(Или, если угодно: в романе Дяченко "Vita nostra" жанровая фантастика наконец-то зашла на территорию метафизики – что ей не удалось даже в "турбореалистические" девяностые, – и надорвалась, и надломилась.)
Что касается романов, здесь все просто. Почти все самые значительные фантастические романы последнего десятилетия написаны или мейнстримовцами, или выходцами в мейнстрим: Дмитрием Быковым, Алексеем Ивановым, Марией Галиной. (А внутри жанра? – Дяченко и Жарковский.) Показательно, что все названные авторы хорошо понимают природу фантастики и по крайней мере неплохо знакомы с его историей. По-своему права Галина, не раз утверждавшая, что фантастический элемент в мейнстриме успел не только распространиться, но и девальвироваться; пожалуй, так, но возможности еще не исчерпаны, как подтверждает "Лавр" Евгения Водолазкина (премия "Портал" – присужденная, между прочим, еще до "Ясной поляны" и "Большой книги"). О романе этом сказано много – включая споры о том, можно ли считать его житием (как утверждает сам автор) или нет; два слова о его фантастическом аспекте. "Нереалистическое" в "Лавре" существует в двух плоскостях – фабульной и языковой. Исцеления и предсказания будущего – элемент житийный; дикая смесь древнерусского, условно-"вневременного" и жаргона/канцелярита ХХ столетия – элемент лингвистический. Оба выводят фабулу из рамок XV века в подчеркнутое, даже нарочитое вневременье (пресловутые пластиковые бутылки в 14... году – сюда же). Потому что душа человека не привязана ко времени, а судьба страны принципиально неизменна (долго всё это еще будет твориться? – "Не знаю. Всегда, наверное", – как отвечал Рублеву Феофан Грек). Мне такая проза интересна, но вчуже: вавилонское смешение языков заметно раздражало (даже когда стала понятна его функция), а главное – слишком видно, как это сделано; книга о чуде получилась без чуда, при всем уме и мастерстве автора.
А лучший роман, написанный в рамках жанра, тоже вышел не в фантастической серии, что характерно. Речь о "Море Имен" Ольги Онойко. Нечасто в последнее время бывает, чтобы книга меня удивляла, чтобы хотелось делиться авторскими находками с теми, кто оказался рядом. И самое для меня важное достоинство романа – красота. Море Имен – это и вправду очень красиво, и вправду завораживающе. Но. Читая первые главы, я все время вспоминал "Долину Совести", а чем дальше, тем яснее вставала громада "Vita nostra". Неважно, читала Онойко эти романы или нет, – сопоставление напрашивается. (Что, кстати, касается и почти всех главных текстов "цветной волны": "прототипы" немного слишком очевидны.) Что, в частности, удалось Дяченко в первом романе "Метаморфоз"? То, на чем спотыкаются почти все: они не низвели метафизику до физики, не утопили ее в конкретных деталях. А у Онойко она все-таки тонет. То же, о чем я говорил выше: изобилие придумок, деталей и образов, которые должны вывести героев и сюжет в высшую реальность, а на самом деле – крепко привязывают роман к "фантастике". Админы, серверы, тоннели... Фантастич., не бывает. Если использовать терминологию самого романа – книга и автор не ломают свой Предел, не выходят за рамки уже-возможного, уже-сделанного. Но подходят к Пределу вплотную, этого не отнять.
Назову еще роман Натальи Шнейдер и Дмитрия Дзыговбродского "Сорные травы"(премия "Портал" – "Открытие себя" за творческий рост). По литературным достоинствам он уступает Онойко и тем более Водолазкину, но привлекает внимание таким важным аспектом фантастической литературы, как художественное моделирование: а что будет если в один миг умрет пятая часть населения Земли? что будет с двумя врачами, мужем и женой, из провинциального российского городка? Роман заканчивается словами "Конец первой книги", и вторую, когда она выйдет, я прочитаю: интересно не только, "что это было" и "чем всё закончится", но и удержат ли авторы планку. Хотелось бы.
Не так много было и примечательных повестей. Интересней прочих мне показался "Последний мамонт" Владимира Березина (опять-таки, вышедший без маркера "фантастика") – попытка воссоздать научно-популярно-приключенческий роман для юношества в новую эпоху и иными средствами. И опять-таки – слишком видно, как работает текст; или, точнее, с какими перебоями он работает – причем перебоями намеренными и (повторюсь) нарочитыми. Живая история и живые люди в ней оказываются погребенными под ворохом цитат, чего былые популяризаторы счастливо избегали. Постмодернистский коллаж сделать – не штука; а попробуй написать "Карика и Валю", чтобы через 75 лет хорошо читалось. Вы, нынешние, ну-тка.
И рассказы. Конечно, Мария Галина: "Ганка и ее эльф", "Лианы, ягуары, женщина", "Ригель" (премия "Портал"... что-то я ее часто поминаю в этот раз, да?). Все эти тексты, особенно последний, подтверждают очевидное: то, что блестяще умеет писательница, больше в нашей фантастике сейчас не умеет никто (да и прежде-то...). Галиной удалось "застолбить" собственную тему и интонацию – а это дорогого стоит, – но вот и оборотная сторона: даже жутко-завораживающий "Ригель" напоминает о том, что Галина уже писала не раз. Роман в стихах "Всё о Лизе", фрагменты которого начали публиковаться как раз в 2012-м, благодаря самой своей форме (в смысле – структуре) оказался очень интересным развитием темы – но об этом, даст бог, в следующий раз.
То же могу сказать о рассказе Святослава Логинова "Где слышен колокола звон" – ну, кто же не знает, что Логинову особенно удается деревенская проза, неважно, фэнтезийная, или реалистическая, или пограничная? Все знают, вот еще одно подтверждение. Ключевые слова: еще одно.
Действительно необычным опытом стал рассказ Владимира Аренева "В ожидании К." Повторю то, что уже говорил о нем, когда судействовал на премии "Новые горизонты": может быть, лучший на сегодня рассказ Аренева. Человеческая история; очевидная метафора, не сползающая в аллегорию; литературная игра, которая не сводит реальность до пределов книжной страницы, а, напротив, делает странно-убедительными и даже зловещими детские стишки (для тех, кто не читал: сказки Чуковского); выход в миф, а из него – вполне естественно – опять к истории одного человека. Рассказ переусложнен – и в данном случае это скорее недостаток: некоторые отсылки к прекрасно известным мне текстам я "считал" только после прямых указаний автора. Желание упаковать слишком много выдумок, культурных и исторических отсылок нередко загромождает прозу Аренева, в ущерб сюжету и героям. Здесь и, скажем, в "Белой Госпоже" этого удалось избежать – но ведь на самой грани прошел.
Поэтому, после долгих раздумий и с тяжелым сердцем: прочерк, прочерк, прочерк.
В номинации "Эссе" немного сжульничаю и назову то, что написано не о фантастике, но фантастом: "Мои универсамы" Святослава Логинова – автобиографическое повествование о работе грузчиком в середине восьмидесятых годов.
Что касается критики, то – и "Если", и "Полдень" давно уже ничем не радовали; напротив, "Мир фантастики" стал для меня интереснее, и статьи Сергея Бережного ("Киберпанк как культура отключения от сети") и Николая Караева (об экранизациях Брэдбери и Толкина) я прочитал с удовольствием. А в области литературоведения, конечно, не было равных "Льюису Кэрроллу" Нины Демуровой (премия "Портал", к чему бы это?). Слава богу, продолжилось издание "Неизвестных Стругацких" – шеститомника, подготовленного героическими Виктором Курильским и Светланой Бондаренко(АБС-премия), но о нем скажу после выхода последней части.
Переводная фантастика. Здесь мне судить труднее, потому что слишком многое из того, что издается в России, относится к двум категориям: (1) так плохо переведено, что оценить трудно; (2) может, в чем-то и талантливо, но мне совершенно не интересно. Неудивительно, что все книги, вошедшие в топ-лист 2012 года, я читал в оригинале. Вот "Танец с драконами" (премии "Локус" и... "Портал", да что ж такое!), подтвердивший, что если коготок увяз... то, я очень надеюсь, Джордж Р. Р. Мартин все-таки сумеет вытащить неповоротливое и буксующее повествование из того болота, в котором оно завязло. Вот "Благие знамения" Нила Геймана и Терри Пратчетта(премия Фантлаба) – книга настолько же смешная, насколько поверхностная. Вот невероятный, гм, комикс Шона Тана "Прибытие"(премии "Локус", "Ауреалис"), рассказывающий (без единого слова!) историю эмигранта из сюрреалистической Центральной Европы в еще более сюрреалистическую Америку. Ближайший и чуть ли не единственный аналог – мультфильмы Ивана Максимова; пролистывая "Прибытие", я мысленно как раз и превращал его в фильм, удивительный и трогательный. А "Мраморный фавн" достается русскому изданию книги Сергея Жадана "Ворошиловград" – может быть, самого важного украинского романа за последние десять лет. "Ворошиловград" – прекрасный образец "химерной прозы" (украинского аналога магического реализма), развитие традиций литературы 1920-х (Майк Йогансен) и 2000-х (Олександр Ирванец); книга настолько украинская, что ни один русский критик ее не понял – большинство увидели в ней ностальгию по СССР или бытописание "бандитских девяностых". Между тем, Жадан, рассказывая о земле, где прекрасная "муринка" угощает странника плодами граната, где кочевники идут из Азии в ЕС, где можно сыграть в футбол с давно умершими друзьями, а священник-штундист дышит огнем, – рассказывая об этой земле, имя которой Украина, Жадан говорит о необходимости осмыслить прошлое – свое, личное прошлое, – и идти дальше. "Чужих между вами нет"; наша земля едина, и ее нужно защищать, то есть работать на ней. Прошлое прошло, пора думать о будущем. Это текст очень смешной, очень лиричный и очень важный для, говоря пафосно, национального самосознания. Это – настоящее.
Итак:
Роман: –––
Повесть: –––
Рассказ: –––
Эссе: Святослав Логинов. Мои универсамы (Новый мир. – № 1).
Как, возможно, известно читателям моей колонки, меня пригласили участвовать в работе жюри премии "Новые Горизонты". К сожалению, не имею возможности дать сколь-нибудь развернутые отзывы на номинированные тексты – да к тому же большую их часть я читал перед «Порталом» и успел подзабыть подробности, – поэтому ограничусь краткими импрессиями.
Юрий НЕКРАСОВ. Брандлькаст
Это вполне ужасно. Претензии на языковую игру, более того, на языко-миро-творчество – при полном отсутствии чувства языка.
Язык можно разложить на элементы и перекомбинировать их (Хлебников), можно сдвинуть значения слов (Платонов), а можно на место любых слов ставить любые слова, как бы с ухмылочкой, как бы с иронией. В итоге – унылый и нудный хаос: «Протяжно, с издевочкой врезались два щуплых тельца в тугую сеть...». «Беспамятно хотелось стричь ногти». «Франтишеков язык ревниво принимал любые новшества в его гортани, и пока тот с ним боролся...» А в финале – смена непривычных банальностей банальностями вполне привычными: «По сердцу словно провели когтями...», «Паника пойманной птахой билась в груди...»
Не сдвинутый, не опрокинутый и не вывернутый наизнанку мир, а свалка – массовая культура эпохи «Самиздата», не сумевшая осмыслить и переработать эксперименты высокого модернизма.
Оценка: 1
Илья НОВАК. Ризома
Чем больше текст пытается удивить/шокировать/разбудить мысль и воображение, тем скучнее он становится.
Вот он, посткиберпанк, вот она, постсингулярность, буйство фантазии (почему-то чем постсингулярнее, тем противнее становятся образы – обязательно что-нибудь склизкое и порченое), банальности времен не то что Лема, а Лейбница (лучший из миров как мир познаваемый разумом) и очередная гностическая метафизика, превращенная в физику, вопреки эпиграфу из того же Лема. Написано нарочито «никак» — видимо, должно заворожить разнообразием придумок (не скажу: идей). Нет, не завораживает.
Оценка: 2
Иван НАУМОВ. Созданная для тебя
Здесь стилевой эксперимент осмыслен, но неудачен. Условно говоря – мир «Улитки на склоне» глазами деревенского жителя. «Сдвиг» восприятия (невозможный мир с точки зрения человека, для которого он вполне привычен) достигается, увы, почти канцеляритом.
«Хадыр прошёл по окраине деревни, выискивая свободный гриб. Но из каждого доносилось сопение, храп, либо какое-нибудь шевеление, и Хадыр уже начал терять терпение».
«Старик говорил вещи, которые нельзя было просто так пропустить мимо ушей, которые требовали отрицания, возражения, пререканий, а сон как щекоткой мучил Хадыра сладким желанием нырнуть в душистую упругую сердцевину гриба и расслабить всё тело до последнего нерва и мускула».
«И он полностью убеждал себя в необходимости бездействия...»
В остальных отношениях вещь вполне банальна. Опять-таки, увы.
Оценка: 2
Алексей ИВАНОВ. Комьюнити
Как уже было сказано (не мной), плохой роман очень крупного писателя. Очень крупного и очень плохой. Страшилка для офисного планктона с пересказом обрывков научпопа/Википедии, с плоскими куклами вместо людей. Понятно, что именно хотел сделать Иванов в «Коммьюнити», как и едва ли не во всех своих романах: создать образ-концепцию, обладающую огромной объяснительной силой. Жизнь в России – она вот такая. Вот потому-то. И человеку приходится делать такие-то выборы – или отказываться от них. В «Парме» и «Золоте бунта» такая модель естественно смыкалась с мифом – собственно, превращалась в миф. В «Блуде» и «Дэнжерологах» Иванов пытается играть на поле Пелевина – но если тому когда-то давно еще удавалось находить емкие формулировки и убийственные термины, то Иванов здесь идет вопреки природе своего таланта. Лекции, комментарии, автокомментарии – а в итоге и говорить не о чем, все подано, и разжевано, и очень скучно.
Оценка: 2
Наиль ИЗМАЙЛОВ. Убыр
Этот роман я, по крайней мере, читал с интересом. Хорошее подростковое чтение... и тут в воздухе зависает частица «бы».
Пока в «Убыре» ничего как будто не происходит – талантливо нагнетается стивен-кинговская жуть. Как только начинаются действия – «вторичная вера» моментально развеивается. И из-за невероятной затянутости «боёвок», и из-за попыток усилить-усугубить проблемы героев (спасаются в электричке! а тут гопники! а тут педофил! а тут менты!.. Я не перепутал порядок появления?).
Но и это не главное.
Голос рассказчика практически не меняется от начала до конца. Быт и миф оказываются стилистически уравнены – а в результате и мифопоэтическое начало не работает (поскольку все описано точно так же, как и обычная городская жизнь), и роман взросления не получился (потому что нет его, взросления).
Прочитать – прочитал, но что там во втором томе – совершенно не интересно. (Кстати, плюс романа: финал открыт, но книга вполне закончена.)
Оценка: 3
Роман ШМАРАКОВ. Каллиопа, дерево, Кориск
Книги Шмаракова еще раз доказывают, что истинное остроумие – не в сочетании слов, а, как справедливо заметил Пушкин, в способности сближать понятия и выводить из них новые и правильные заключения.
К сожалению, Шмараков доказывает это от обратного. Тщательнейше сопряженные слова; неожиданные отсылки к общеизвестным классикам и классикам, забытым всеми, кроме филологов-античников; игра с одним жанром, да с другим, да с третьим... И это довольно быстро прискучивает – по крайней мере, мне такой вид филологического юмора кажется несколько натужным (ни строчки без шуточки с тонкой улыбкой на устах), а главное – бессмысленным. К чему мы пришли? К тому, что мир есть текст? Это не «новые горизонты», это старые тупики, затхлые коридоры буэнос-айресской библиотеки. Если ценность и смысл произведения ограничиваются его стилем, неудивительно, что благодарные читатели могут вчитать в роман что угодно, увидеть любые глубины. Только не нужно забывать, что это разговор с зеркалом.
Оценка: 3
Владимир АРЕНЕВ. В ожидании К.
Может быть, лучший на сегодня рассказ Аренева. Человеческая история; очевидная метафора, не сползающая в аллегорию; литературная игра, которая не сводит реальность до пределов книжной страницы, а, напротив, делает странно-убедительными и даже зловещими детские стишки; выход в миф, а из него – вполне естественно – опять к истории одного человека.
Рассказ переусложнен – и в данном случае это скорее недостаток: некоторые отсылки к прекрасно известным мне текстам я «считал» только после прямых указаний автора. Желание упаковать слишком много выдумок, культурных и исторических отсылок нередко загромождает прозу Аренева, в ущерб сюжету и героям. Здесь и, скажем, в «Белой Госпоже» этого удалось избежать – но ведь на самой грани прошел.
Оценка: 4
Ольга ОНОЙКО. Море Имен
Конечно, самый увлекательный, самый профессиональный и самый яркий текст из представленных в номинационном списке. О достоинствах говорить не буду – они очевидны, назову только самое для меня важное: красоту. Море Имен – это и вправду очень красиво, и вправду завораживающе.
Но.
Читая первые главы, я все время вспоминал «Долину Совести», а чем дальше, тем яснее вставала громада «Vita nostra». Неважно, читала Онойко эти романы или нет, — сопоставление напрашивается. (Что, кстати, касается и почти всех главных текстов «цветной волны»: «прототипы» немного слишком очевидны.) Что, в частности, удалось Дяченко в первом романе «Метаморфоз»? То, на чем спотыкаются почти все: они не низвели метафизику до физики, не утопили ее в конкретных деталях. А у Онойко она все-таки тонет. То же, о чем я говорил выше: изобилие придумок, деталей и образов, которые должны вывести героев и сюжет в высшую реальность, а на самом деле – крепко привязывают роман к «фантастике». Админы, серверы, тоннели... Фантастич., не бывает. Если использовать терминологию самого романа – книга и автор не ломают свой Предел. Но подходят к нему вплотную, этого не отнять.
Оценка: 4
PS. Уезжаю примерно на неделю, так что не смогу отвечать на комментарии (буде таковые воспоследуют).
Давно уже обещал выложить такой список — ни для чего, а просто так, и самому было интересно прикидывать, и выбирать порой было очень трудно ("Заповедник гоблинов" или "Волшебник Земноморья"? "Барочный цикл" или "Стрендж и Норрелл"? Вкусовщина!). Не все названные далее книги я люблю — но в том конкретном году они, как мне кажется, были лучшими. Фантастику 1990-2000-х я, увы, знаю посредственно, так что, вполне возможно, список со временем будет меняться.
Звездочка означает, что роман действительно получил "Хьюго", минус — что даже не номинировался.
НОМИНАЦИОННЫЙ СПИСОК ПРЕМИИ «ПОРТАЛ-2012» (шорт-лист)
Номинационная комиссия: Татьяна Кохановская, Владимир Ларионов, Николай Романецкий, Сергей Шикарев, Михаил Назаренко (председатель).
КРУПНАЯ ФОРМА Евгений ВОДОЛАЗКИН. Лавр. Неисторический роман. – М.: Астрель. Наиль ИЗМАЙЛОВ. Убыр. – СПб.: Азбука-Аттикус. Ольга ОНОЙКО. Море Имён. – М.: Эксмо. Роман ШМАРАКОВ. Овидий в изгнании. – Луганск: Шико.
СРЕДНЯЯ ФОРМА Владимир БЕРЕЗИН. Последний мамонт. – М.: Paulsen. Мария ГАЛИНА. Куриный бог // Если. – № 5. Евгений ЛУКИН. Педагогическая поэма второго порядка // Если. – № 7. Виталий МАЦАРСКИЙ. Высоких зрелищ зритель // Полдень, XXI век. – №№ 10-11. Роман ШМАРАКОВ. Каллиопа, дерево, Кориск. – Луганск: Шико.
МАЛАЯ ФОРМА Владимир АРЕНЕВ. В ожидании К. // НФ-52. – Липецк: Крот. Мария ГАЛИНА. Ригель // Волга. – №3-4. Майк ГЕЛПРИН. Смерть на шестерых // Чайка. – № 3-4; РБЖ-Азимут. – № 18; Полдень, XXI век. – № 11. Ина ГОЛДИН. Дело об ураденной буве // Мастер своего дела. – М.: Фантаверсум. Ина ГОЛДИН, Александра ДАВЫДОВА. Алые крылья // Темпориум. – М.: Снежный Ком М. Святослав ЛОГИНОВ. Где слышен колокола звон // Если. – № 5. Иван НАУМОВ. Кресла Тани Т. // Авторский сборник «Мальчик с саблей». – М.: Астрель.
КРИТИКА, ЭССЕ, ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ Марк АМУСИН. Мерцающий мир. О прозе Дмитрия Быкова // Дружба народов. – № 6. Сергей БЕРЕЖНОЙ. Каталог закатов галактик. Блеск и нищета звездных империй // Мир фантастики. – № 4. Сергей БЕРЕЖНОЙ. Киберпанк как культура отключения от Сети // Мир фантастики. – № 3. Нина ДЕМУРОВА. Льюис Кэрролл. – М: Молодая гвардия, 2013 (по факту 2012). Мария РЕМИЗОВА. Времени нет // Октябрь. – № 4. Вячеслав РЫБАКОВ. Кудесники не ко двору // Полдень, XXI век. – № 9. Вячеслав РЫБАКОВ. Попытка к Полдню // Полдень, XXI век. – № 5. Сергей СОБОЛЕВ. Путеводитель по фантастике Барона Велобоса. – Иваново: Фаворит.
Жюри также определит лауреата в номинации «Открытие себя (им. В. И. Савченко)». Произведения членов оргкомитета и жюри не номинируются.
ПЕРЕВОДНАЯ КНИГА Паоло БАЧИГАЛУПИ. Заводная. – М.: Астрель (Hugo, Nebula, Locus, John W. Campbell Memorial Award). Дэни КОЛЛИН, Эйтан КОЛЛИН. Вне корпорации. – М.: Центрполиграф (Prometheus). Джордж Р. Р. МАРТИН. Танец с драконами. – М.: Астрель, 2012-2013 (по факту 2012; Locus). Джордж Р. Р. МАРТИН, Гарднер ДОЗУА. Воины. – М.: Эксмо (Locus). Чайна МЬЕВИЛЬ. Кракен. – М.: Эксмо; СПб.: Домино (Locus). Патрик НЕСС. Голос монстра. – М.: РИПОЛ-классик (Kitschies). Чери ПРИСТ. Костотряс. – СПб.: Фантастика (Locus). Патрик РОТФУСС. Страхи мудреца. – М.: Эксмо, 2013 (по факту 2012; David Gemmel Legend Award). Дэн СИММОНС. Молитвы разбитому камню. – М.: Эксмо; СПб.: Домино (Bram Stoker Award). Шон ТАН. Прибытие. – СПб.: Комильфо, 2013 (по факту 2012; Locus, Aurealis). Марк ХОДДЕР. Загадочное дело Джека-Попрыгунчика. – М.: Бертельсманн Медиа Москау (Philip K. Dick Award). Дэл ХОВИСОН, Джефф ГЕЛБ (сост.). Вкус ужаса. Книга 1 // Вкус ужаса. Коллекция страха / Сост. Дэл Ховисон, Джефф Гелб. – Харьков, Белгород: Книжный клуб «Клуб семейного досуга» (Bram Stoker Award).
КНИЖКА УКРАЇНСЬКОЮ МОВОЮ Михайло БРИНИХ. Хліб із хрящами. – К.:Ярославів Вал. Юрій ВИННИЧУК. Танґо смерті. — Х.: Фоліо. Макс КІДРУК. Бот. – Книжковий клуб «Клуб Сімейного Дозвілля». Дара КОРНІЙ. Зворотній бік світла. – Х.: Книжковий клуб «Клуб Сімейного Дозвілля». Володимир ЛИС. Щоденники Ієрихар. – Тернопіль: Навчальна книга – Богдан. Галина ПАГУТЯК. Уріж та його духи. – Л.: Піраміда.
Номинация «Книжка українською мовою» составлена оргкомитетом «Портала».
облако тэгов
