Дарослав Ежи Торунь/Darosław Jerzy Toruń (род. 1952) – переводчик, редактор и писатель научной фантастики. (На снимке во втором ряду стоит второй справа).
Родился в г. Вроцлаве. Окончил факультет политэкономии Варшавского университета. Переводил с русского и английского языков (в том числе произведения Эдгара Райса Берроуза и Пола Андерсона). В 1983 -- 1991 годах работал в редакции журнала “Fantastyka” (затем – “Nowa Fantastyka”), где занимал должность одного из редакторов иностранного отдела, затем заведующего иностранным отделом, в 1993 – 1999 годах был редактором журнала (в основном о ролевых и настольных играх) «Magia i Miecz».
Дебютировал в фантастике рассказом «Historia z nieżyciowym zakończeniem/История с нетипичным концом», опубликованным в 1977 году в журнале «Nowy wyraz». Следующий его рассказ «Jedyny prawdziwy/Единственный настоящий» вошел в состав антологии «Spotkanie na przestworzach 2/Встречи на просторах -2». Третий рассказ «Test 54842» был напечатан в журнале “Fantastyka” в 1983 году, а затем вошел в состав антологии «Polska nowela fantastyczna. Przepowiednia/Польская фантастическая новелла. Предсказание» (1986). Первый и третий из указанных рассказов переведены на русский язык.
Торунь увлекался ролевыми и настольными НФ-играми – писал о них в журнале "Fantastyka", был соавтором сценария ролевой игры «Кристаллы времени», в 1998 году в качестве приложения к RPG-игре «Дикое поле» вышел его рассказ «W stepie szerokim/В степи широкой» (Издательство “MAG”).
29 октября 2007 года, по случаю празднования 25-летнего юбилея журнала «Fantastyka», Дарослав Ежи Торунь был награжден знаком отличия «Zaslużony dla Kultury Polskiej/Заслуженный деятель Польской Культуры» как один из редакторов «Фантастыки».
12. В рубрике «Встреча с писателем» размещено интервью, которое Мацей Паровский/Maciej Parowski взял в октябре 1990 года у английского писателя Грэма Мастертона/Graham Masterton, довольно часто приезжавшего в Польшу (у него жена -- полячка). Интервью носит шутливое название:
ГАМБУРГЕР, ВОЮЩИЙ НА РАССВЕТЕ
(Hamburger wyjący o brzasku)
Мацей Паровский: Кого из писателей, по-вашему, следует назвать мастерами «хоррора»? Что нового они внесли в этот жанр? Собираетесь ли вы что-то в нем изменить?
Грэм Мастертон: Я читаю «horror» с десятого года жизни. Помню, что любил в юности произведения Брэндстока, Эдгара Аллана По, Лавкрафта… Но когда сам начал писать романы, попытался продвинуться дальше, чем они. Мне хотелось уйти от старомодной традиции конструирования климата ужаса и угрозы с помощью таких элементарных приемов, как использование страха перед темнотой, голосами в ночи, неожиданным прикосновением таинственной руки. Эти старые «хорроры» были, по сути, очень похожи друг на друга. Я ушел от этого, например, в «Manitou/Маниту», размещая действие романа в современном Сан-Франциско, но вместе с тем используя в сюжете старую индейскую легенду. После издания романа меня благодарили за него многие индейцы, в том числе правнучка Сидящего Быка, которая сказала, что это самая страшная книжка из тех, что она читала.
Мацей Паровский: Годится ли обращение к забытым религиям и обычаям для того, чтобы выразить страхи, дремлющие в людях XX века?
Грэм Мастертон: Я полагаю, что если мы берем что-то из легенд, то делаем это всегда для того, чтобы приблизиться к нам самим и к тому, что в нас находится извечно. Старые «хорроры» ведь тоже некогда соответствовали человеческим страхам и духовным потребностям, пока их реквизит не был истрепан. Я недавно завершил написание романа «Walkers/Ходоки (Лунатики)», опирающегося в сюжете на старинную легенду, берущую начало из эпохи друидов. Согласно этой легенде, люди могут путешествовать по миру вдоль силовых линий. Я смешал эту легенду с современной историей о трех сотнях безумцев-лунатиков, сбежавших из сумасшедшего дома через дыру в заборе. Старая идея в новом издании, представленная в известных нам ситуациях, оживила «хоррор».
Мацей Паровский: И что у вас общего с безумцами-лунатиками?
Грэм Мастертон: Ха-ха-ха! Речь идет, разумеется, о моей семейке.
Мацей Паровский: Не уходите от ответа. Эдгар По был скандалистом и пьяницей. Филип Дик употреблял наркотики. Стивен Кинг, судя по его книгам, страдает манией боязни безумия и утраты творческих способностей. А на что вы жалуетесь? Каковы ваши издержки в занятии «хоррором»?
Грэм Мастертон: Единственное, чем я страдаю, это нехваткой времени на записывание всего того, что приходит мне в голову. А издержки? Иногда я работаю по ночам, воображаю себе самого себя в различных ситуациях, и тогда мне кажется, что я живу разными жизнями. Утром просыпаюсь и нахожу, что со мной все в порядке, но вот это то, что я всегда действительно пытался делать – жить какой-то частью своей души в том мире, который творю. Я, когда пишу, веду себя подобно рисовальщикам Диснея, которые сами перед собой разыгрывали сценки, наблюдая их в зеркале, чтобы ухватить соответствующее выражение лица и придать его своему персонажу. Жена как-то подсмотрела меня за машинкой и сообщила мне, что я корчу рожи, говорю сам с собой. А пару раз даже кричал.
Мацей Паровский: Так что такое «Маниту»: плод кривляний перед зеркалом или результат кропотливого изучения индейской магии?
Грэм Мастертон: Замысел этого романа зародился во мне еще тогда, когда я в восьмилетнем возрасте читал вестерны. А вот реализация его стала возможной, когда жена забеременела. Я смешал индейскую магию с ожиданием родов, с отцовской надеждой—но и страхом, который ей сопутствовал.
Мацей Паровский: Охотно вам верю. Когда моя жена вынашивала ребенка, я написал миниатюрку о рождении сиамских братьев – один из них стал кинорежиссером, а второй – писателем. А потом у них должен был родиться третий брат – нормальный. Отец собирался вырастить его как критика, который станет сопутствовать этим первым двум.
Грэм Мастертон: Никогда не помышлял о сыне-критике. А вот о чем я мечтал, так это о том, чтобы сын превзошел меня ростом. Так оно и случилось.
Мацей Паровский: Вы верующий? Как по-вашему, имеет ли дьявол что-либо общее с тем ужасом, который мы испытываем в жизни и получаем в искусстве?
Грэм Мастертон: Я христианин. И я думаю, что дьявол существует. Он концентрируется где-то в самых темных уголках человеческой личности и является ответственным за все то зло, которое люди творят, когда решают поддаться дьяволу. «Хорроры», рассказывая о том, чего люди боятся, как в себе, так и в других людях, прикасаются к этой дьявольской природе вещей. Страх перед смертью, перед злобным духом, перед безумием – очень реален. И то, что я делаю, что делают другие авторы «хорроров», -- это творение художественных видений страха, которые закаляют людей, дают им переживание катарсиса и силу для борьбы с ужасом реальности. По моему мнению, художественный «хоррор» помогает преодолеть ощущения страха и угрозы, одолевающие нас в повседневной жизни.
Мацей Паровский: Вы уже несколько дней пребываете в нашей стране. Удалось ли нам вас чем-либо напугать?
Грэм Мастертон: Мне неприятно это говорить, но мне кажется, что я что-то не то съел за завтраком. Боюсь, как бы гамбургер мне не повредил.
Мацей Паровский: Это невинный утренний кошмар. Увидим, что вы скажете после ужина… Гастрономический ужас – не это ли то, чем занимался бы Грэм Мастертон, если бы злая судьба сотворила его поляком?
Грэм Мастертон: Нет-нет, еда у вас замечательная. Может быть, я потому так низко оценил завтрак, что ужинал вчера у родственников жены. Я люблю польскую кухню, жена и ее мама раскрыли мне тайны ваших блюд. Я уже пробовал жур (суп на мучной закваске), барщ (суп на свекольном отваре), бигос. А если вести речь о польском ужасе, то я действительно начинаю готовить кое что для вас и о вас. Мне не хотелось бы разочаровывать те тысячи фэнов, которые есть у меня в разных городах Польши. Поэтому я внимательно смотрю по сторонам, высматриваю важнейшие ваши ужасы. И, разумеется, с благодарностью приму любой дельный совет. Может быть, вы что-то мне посоветуете?
Мацей Паровский: Полвека политического ужаса с теоретическим изменением цвета по прошествии первых пяти лет – как вам такая исходная точка?
Грэм Мастертон: Еще не знаю. Во всяком случае, я рад, что все это кончилось. Впрочем, не только я рад: вы удивитесь, если узнаете, как много людей в США и Великобритании болеет теперь за поляков и желает вам всего хорошего.
Мацей Паровский: А мы после минутной эйфории начинаем задумываться над тем, каким будет то новое обличье дьявола, в котором он к нам явится. Некоторые уже начинают его называть, хоть и излишне, на мой взгляд, поспешно.
Грэм Мастертон: Я тоже размышляю над всем этим, поскольку и в самом деле хочу создать героя специально для польских читателей. А если говорить о новом обличье дьявола… Знаете, я вхожу в состав авторов специальной антологии «Scare Care/Ужасающая опека», в которой собраны 38 рассказов самых известных писателей США и Великобритании. Там среди прочих есть и рассказ Стивена Кинга, того писателя, о котором я сегодня уже говорил. В том вошла и новелла моего сына, которую он написал, когда ему исполнилось одиннадцать лет. Все авторы отказались от авторских гонораров, а весь доход от продажи книги поступает в фонд оказания помощи детям, ставшими жертвами сексуального насилия со стороны своих родителей. В США мы направили 50 тысяч долларов на такую помощь. И намереваемся издать эту книгу и в Польше в 1991 году, чтобы помочь польским детям.
Мацей Паровский: А что вы думаете о научной фантастике? Очень многие польские читатели научной фантастики читают также ваши «хорроры».
Грэм Мастертон: Я начинал с научной фантастики и как читатель, и как писатель и до сих пор люблю НФ. В детстве читал фантастические комиксы «Dan Darc» -- прекрасно нарисованные, очень популярные в Англии. И я написал как-то трилогию «Ночные воители», герой которой однажды, проснувшись, обнаруживает, что на нем некие странные доспехи, с пояса свисает меч, а в руках зажато некое таинственное ружье, которое стреляет музыкой. А убегая от врагов, он скользит на световых коньках. Думаю, что это было чем-то близким к научной фантастике. Сейчас я уже не пишу типичной научной фантастики, хотя испытываю к ней симпатию, некоторые вещи в ней мне очень близки.
Мацей Паровский: Вы слышали что-нибудь о нашем писателе -- Леме?
Грэм Мастертон: Станислав Лем, о да, конечно! Я знаю, что он живет и продолжает писать, и даже прочитал несколько его книжек, правда было это очень давно. Очень трудно найти в Англии переводы книг польских писателей. Думаю, что такое положение изменится.
Мацей Паровский: И завершающий вопрос. Вам понравился фильм, поставленный по вашему роману «Маниту» в 1977 году? Мы здесь, в Польше, знакомы лишь с вашей книгой, но я видел еще и афишу этой экранизации.
Грэм Мастертон: Думаю, что фильм способен понравиться. В нем играли хорошие актеры: Тони Кертис, Сюзен Страсберг, Берджесс Мередит и другие. Режиссер Уильям Гирдлер старался сохранить атмосферу оригинала. Лишь окончание там не такое, как в книге, оно показалось мне почерпнутым из «Звездных войн». На склоне семидесятых лет этот фильм был очень модным, и режиссер хотел сделать фильм популярным, чтобы его посмотрело много зрителей. Но я, когда смотрел фильм, не испытывал разочарования.
Мацей Паровский: Спасибо за беседу и желаю вам, чтобы ваша следующая встреча с кино была еще более радостной. А польским фэнам Грэма Мастертона желаю, чтобы следующий «кинохоррор» по вашей книге разыгрывался бы в наших, польских, реалиях.
SUPPLEMENT
Грэм (Грэхем) Мастертон – конечно, писатель не первого класса, но его книги, безусловно, заслуживают внимания. Почитать о нем на сайте ФАНТЛАБ можно здесь Нетрудно убедиться в том, что наши издатели его почему-то не жалуют. Из более чем 100 его романов и повестей переведены на русский язык едва 6, из около 80 рассказов – лишь 13, из 9 авторских сборников рассказов – ни одного.
А вот поляки Мастертона любят и привечают: на польском языке издано более 70 романов и повестей (многие переводы переизданы), более 60 рассказов, 7 сборников рассказов. Такие дела... W.
12. В рубрике «НФ в мире» Иоанна Чаплиньская/Joanna Czaplińska рассказывает о первых номерах чешского специализированного журнала НФ «Ikarie»
ПРЕДСТАВЛЯЕМ ЖУРНАЛ «IKARIE»
(Przedstawia się “Ikarie”)
Чешские любители научной фантастики наконец-то обрели долгожданный настоящий ежемесячник – «Ikarie». «Бархатная революция» открыла дорогу не только политической, но и культурной демократии, отсутствие которой в Чехословакии в последние 20 лет ощущалось намного сильнее, чем у нас. Выходы из метро обставлены столиками, предлагающими купить не только газеты многочисленных политических партий, но также «Penthous», запрещенные ранее книжки и – в августе, когда я ездила в Прагу – второй номер «Ikarie».
Из-за хронической нехватки времени у членов редакции мне пришлось встречаться с каждым из них поодиночке. С главным редактором «Икарии» Онджеем Неффом мы беседовали в редакции газеты «Mlada fronta», где он работает. С Иваном Адамовичем – в квартире Павела Косатика, который, хоть и не входит уже в состав редакции, продолжает постоянное сотрудничество с журналом. Кроме этих троих в редакции работают: Ярослав Ольша-младший, заместитель главного редактора, переводчик – в том числе и с польского языка, и Ева Хаузерова, писательница.
Дольше всех об «Икарии» говорил, разумеется, Ондржей Нефф, засыпая меня информацией и показывая иллюстрации (хорошие!) к очередным номерам, а также компьютерный набор. Об основании регулярного журнала НФ группа писателей и фэнов хлопотала уже около пяти лет, однако идеологическая подозрительность власть предержащих и воистину кафкианская бюрократия успешно эти планы блокировали. После революции Нефф со товарищи немедленно заметили рисующиеся шансы и создали редакцию «Икарии» из членов Синдиката чешских авторов НФ, под эгидой которого и выходит сейчас журнал. Позже приступили к поискам издателя, способного заняться раскруткой нового журнала, поскольку Синдикат сделать это был не в состоянии.
Остановились на издательстве «Mlada fronta», но счастье нельзя было назвать полным. Редакцию выселили на окраину Праги, а первый номер журнала, подписанный к печати в марте 1990 года, попал на рынок лишь в середине июня, второй – появился в продаже в середине августа. К тому же их напечатали на столь плохой бумаге, что не один листок «желтой прессы» может похвастать лучшей. Но и в таких условиях первый номер принес доход, что ознаменовало желавшийся, но отнюдь не стопроцентно ожидавшийся успех.
Тираж журнала «Ikarie» составляет пока 40 тысяч экземпляров, что при партизанском способе распространения (госучреждение, аналогичное нашему «Ruch»-у, отказалось от распространения, поэтому весь тираж расходится через букинистов, не попадая, разумеется, в небольшие города и Словакию) отнюдь не мало. Реально продать около 60-70 тысяч экземпляров, что и стоит в планах редакции.
Концепция «Ikarie» в значительной мере напоминает концепцию нашей «Фантастыки», в журнале предоставлено место плодам отечественного и зарубежного творчества, печатается роман с продолжением, словарь чешских авторов НФ, научно-популярная публицистика, критика, сообщения о жизни фэндома. Редакция не скрывает своей ориентации на «Фантастыку» -- единственный профессиональный журнал на родственном языке, с которым ее члены контактировали на протяжении восьми лет. Не случайно поэтому в первом номере была напечатана статья о польском журнале, а плоды творчества польских писателей заняли в «Ikarie» почетное место – уже напечатан рассказ Гжегожа Друкарчика, планируется публикация произведений Кшиштофа Коханьского и Марека Баранецкого. Из-за неконвертируемости чешской кроны затруднен доступ к западным авторам, хотя и тут «Фантастыка» показала «Ikarie» дорогу, вооружив ее редакцию аргументом: «Если там были злотые, то почему тут не могут быть кроны?». И все же пока придется опираться на коллег Йозефа Несвадбы и на других отечественных писателей и переводчиков.
Литературное творчество занимает в журнале около трех четвертей объема, и Нефф ставит своей целью публикацию выдающихся рассказов, в том числе написанных авторами из бывшего социалистического лагеря. Ибо Нефф считает, что после распада системы не должно оставаться изолированных островков. Журналу «Ikarie» в деле представления на своих страницах хорошей фантастики придется потрудиться, потому что революция изменила в планах большинства издательств очень немногое – к фантастике они относятся так же, как и прежде, то есть пренебрежительно.
Все мои собеседники не скрывали своего беспокойства – журнал еще только становится на ноги и не известно, что принесут ближайшие недели и месяцы. Однако за те несколько дней, что я пребывала в Праге, мне то и дело – в метро и трамвае – встречались молодые и не очень молодые люди, погрузившиеся в чтение только что купленного номера «Ikarie». Верный признак того, что редакция пока нечего опасаться и можно строить далеко идущие планы.
6. В рубрике «Из польской фантастики» размещена новелла Иоанны Магер/Joanna Magier «Weź mnie ze sobą, Thorge/Возьми меня с собой, Торг», присланная на конкурс «Fantastyka’90». Простой, но оригинальный сюжет в стиле фэнтези с неплохо охарактеризованными героями. Два рисунка ГЖЕГОЖА КОМОРОВСКОГО/Grzegorz Komorowski.
ИОАННА МАГЕР
Об авторе рассказа известно мало. В ту пору Иоанне Магер было 15 лет, она жила в небольшом городе Radzyń Podlaski и училась в общеобразовательном лицее. Интересовалась литературой, много читала, сама пыталась писать. Опубликованный рассказ – ее удачный дебют, но продолжения писательской карьеры не последовало.
7. В замечательном «Словаре польских авторов фантастики»Анджея Невядовского размещена персоналия Януша Анджея Зайделя/Zajdel Janusz Andrzej (1938 -- 1985) – физика, популяризатора науки, литератора. Здесь же, в подрубрике «Пожелтевшие страницы», напечатан отрывок из романа Януша А. Зайделя «Другой взгляд на планету Кси» (Janusz A. Zajdel “Drugie spojrzenie na planetę Ksi” (fragmenty), (w:) “List pożegnalny”, “Alfa”, Warszawa, 1989).
8. В рубрике «Рецензии» Малгожата Скурская/Małgorzata Skurska знакомит читателей журнала с романом немецкого писателя Патрика Зюскинда «Парфюмер» (Patrick Süskind “Pachnidlo. Historia pewnego mordercy”. Przełożyła Małgorzata Łukasiewicz. “Czytelnik”, Warszawa, 1990); «проза наивысшего качества, отточенный сюжет с живым изложением и множеством отсылок к литературным традициям, насыщенный элементами внезапности, эффектными деталями и пикантными событиями, философские раздумья над судьбой человека, загадкой природы и моральностью…»
Марек Орамус/Marek Oramus внимательно разглядывает роман Анджея Джевиньского и Анджея Земяньского «Ностальгия по Слаг-сайд» (Andrzej Drzewiński i Andrzej Ziemiański “Nostalgia za Sluag Side”. KAW, Warszawa, 1990); в книге «есть все, что должен иметь хороший детективный роман с элементами фантастики: острый сюжет, пара живых героев, проблема, над которой можно задуматься – все это написано по-польски и с заботой о читателе»;
некто Sekator советует не пропустить небольшую, но весьма занимательную книжечку Юлиана Тувима «Тайны амулетов и талисманов» (Julian Tuwim “Tajemnice amuletów i talismanów”. Wydawnictwa Artystyczne i Filmowe, Warszawa, 1990); «эту книжечку должен иметь код руками каждый из тех, кто мечтает о славе писателя фэнтези. Из нее можно узнать о черной и белой магии, о некромантии, астрологии, искусстве предсказания, алхимии… Таинственная сила драгоценностей, символика чисел на амулетах – это лишь частица знаний, содержащихся в этой книжечке, знаний почти забытых в нашем рациональном времени»;
и он же советует не слишком обольщаться предвкушением удовольствия от чтения продолжения замечательной «Планеты смерти» Гарри Гаррисона (Harry Harrison “Planeta śmierci 2”. Przełożył Sławomir Kędzierski. “Orbita”, Warszawa, 1990); «похоже, что Гаррисон крайне нуждался в деньгах, когда писал эту книгу. Как показывает вся современная культура, в таком случае лучше всего произвести очередную часть того, что уже завоевало признание»;
некто Predator размышляет над судьбой героя книги английского писателя Олафа Степлдона «Сириус» (Olaf Stapledon “Syriusz”. Tłumaczyła Elżbieta Marszał. “Czytelnik”, Warszawa, 1989); «гениальный пес… читает, пишет, поет, сочиняет мелодии, размышляет над религиозными проблемами и даже говорит по-английски. Спустя почти 50 лет этот роман выглядит несколько наивным, ставящим упор на убеждение в том, что из слона не сделаешь канарейку, а даже если и сделаешь, то ценой превращения его жизни в ад»;
некто Negocjator досадливо морщится, откладывая в сторону роман польского писателя Богумила Дроздовского «Возвращение из ада и моря» (Bogumił Drozdowski «Powrót z piekła i z morza». “Czytelnik”, Warszawa, 1990); «в этом гротескно-фантастическом романе известного кинокритика, журналиста и публициста, написанном в 1975 – 1976 годах… содержатся несколько метких и бунтарских мыслей, пара удачных сцен, но все это тонет в потоке никаких, необязательных событий, описанных в излишне страстном тоне»;
а некто Karburator несколько недоуменно вертит в руках томик «Варвар и мечтатель. Два мира фэнтези», в который вошли три новеллы американского писателя Роберта Говарда и восемь рассказов английского писателя Дансени (Robert E. Howard, Lord Dunsany “Barbarzyńca I marzyciel. Dwa światy fantasy”. “Versus”, Lublin, 1990).
Здесь же напечатан список других недавно вышедших книг НФ, состоящий из 25 позиций, в котором лишь три книги – польских авторов.
9. В рубрике «Кино и фантастике» размещены рецензии Дороты Малиновской/Dorota Malinowska на фильмы «Pet Cemetry» (США, 1989) режиссера Мэри Ламберт/Mary Lambert и «Elvira, Mistress of the Dark» (США, 1988) режиссера Джеймса Сингорелли/James Singorelli. Здесь же напечатано замечательное эссе Анджея Колодыньского/Andrzej Kołodyński «Врата снов/Wrota snow» -- о жанре horror.
9. В рубрике «Наука и НФ» -- рецензия (не то, чтобы совсем уж ругательная, однако…) на книгу Адама Висьневского-Снерга «Единая теория пространства-времени» (Adam Wiśniewski-Snerg “Jednolita teoria czasoprzestrzeni”. “Pusty Obłok”, Warszawa, 1990). Написал рецензию Ян Чернявский/Jan Czerniawski (род. 1957) – физик, старший ассистент Института философии естественных наук Ягеллонского (Краковского) университета, специализировавшийся в области интерпретации теории относительности и других естественно-научных теорий.
10. А вместо комикса – несколько рисованных сценок о коте Гарфильде художника Джима Дэвиса. На вопрос «А при чем здесь научная фантастика?» редактор бодро отвечает: «Но ведь кот говорит по-человечески, не так ли?».
11. И бланки квитанций на подписку на журналы «Nowa Fantastyka» и «Komiks» на второй, третий и четвертый кварталы 1991 года. Стоимость квартальной подписки журнала «Nowa Fantastyka» -- 21 000 злотых за комплект (т.е. 7 000 злотых за номер), а журнала «Komiks» -- 27 000 за комплект (т.е. 9 000 злотых за номер).
Томас Уайльд/Thomas Wylde (род. 20 октября 1946) – американский писатель.
Дебютировал в научной фантастике в 1974 году рассказом «Target of Opportunity», опубликованном в журнале «Galaxy». С тех пор написал более 20 рассказов, печатавшихся в журналах «Asimov’s Science Fiction», «The Magazin of Science and Science Fiction» и других.
Уайльд опубликовал также два романа в межавторской серии «Dr. Bones»: «Garukan Blood» (1989) и «Journey to Rilla/Путешествие в Риллу» (1989).
и два романа в межавторской серии «Roger Zelazny Alien Speedway»: «Pitfall/Ловушка» (1988, переведен на русский язык как "Звездный спидвей") и «The Web/Сеть» (1988, переведен на русский язык как "Гонки по паутине")
Увлекшись созданием электронных книг для «Kindle» (он даже написал об этом книгу «Kindle Creation for Control Freaks», 2013),
Уайльд издал в этом формате два приключенческих романа в серии «Trevor Blacke Adventure»: «The Exploding Wizard’s Right-Hand Boy» (2013) и «The Shrine Breating Breath» (2015),
два НФ романа в серии «Mad Minute»: «Hot Status» (2013) и «Mad Minute» (2013),
триллер «The Salesman of the Year/Продавец года» (2013) и НФ роман «The Black Box/Черный ящик» (2014, первый в одноименной серии).
Кроме указанных двух романов на русский язык переведен один рассказ.
облако тэгов
