13. В рубрике «НФ в мире» напечатана также забавная заметка «Dar stulecia!/Дар века», которую написал Станислав Ремушко/Stanisław Remuszko (стр. 71).
ДАР ВЕКА!
«Почти все радио- и телестанции всего мира отвели в своих материалах главное место информации PAP из Кракова о вручении Станиславу Лему в качестве подарка контрольного пакета акций концерна FIAT. Согласно итальянскому источнику, глава концерна Джованни Агнелли – завзятый читатель и восторженный почитатель Лема – уже несколько лет вынашивал этот замысел, который теперь нашел в Кракове свое воплощение. Таким образом, Станислав Лем, который до сих пор считался одним из наиболее зажиточных польских писателей, стал самым богатым поляком и влился в ряды европейской финансовой элиты.
В Турине при участии сотен бизнесменов и журналистов состоялся эксклюзивный банкет, совмещенный с демонстрацией новых изделий итальянского (итальянско-польского?) концерна, разработанных и изготовленных в глубокой тайне.
Этой осенью на автомобильном рынке появится новый гоночный автомобиль «LEM 99 superturbo», созданный по изумительному проекту Пининфарины. Во всей Европе производит фурор сенсационный стиральный порошок «Nuovo LEM». Американские и английские мужчины буквально без ума от итальянского одеколона «LEMale», запах которого чарующим образом воздействует на прекрасный пол. Среди других изделий, демонстрировавшихся на туринской фиесте, журналисты чаще всего упоминают замечательные вареники «TorLEMmini», бронебойный семнадцатизарядный пистолет “Don CorLEMone” 50-го калибра с глушителем и лазерным прицелом, а также фторированную зубную пасту “DiLEMmato”.
Станислав Лем, ренессансный гений ХХ века, получил мировую известность как автор НФ-книг, переведенных на 50 языков, говоров и диалектов и изданных тиражом более 50 миллионов экземпляров. Он уже давно отказался от написания НФ в пользу философии, придерживается интеллектуально-светского образа жизни и частной политики. Уже многие годы он является несомненно основным польским кандидатом на получение Нобелевской премии. Живет в Кракове в Клинах, куда журналисты и деловые люди всего мира совершают паломничество, а почтальоны грузовиками доставляют мешки с письмами и прочими почтовыми отправлениями (среди телеграмм с поздравлениями можно найти и такую: “FIAT voluntas Tua stop gLEMp”)».
В рубрике «Встреча с писателем» напечатано интервью, которое Дорота Малиновская/Dorota Malinowska при поддержке Паулины Брайтер/Paulina Braiter взяла у американского писателя Орсона Скотта Карда/Orson Scott Card (стр. 70-71). Интервью называется:
НА САМОМ ДЕЛЕ МЕНЯ ИНТЕРЕСУЕТ ДОБРО
Дорота Малиновская: Польские читатели познакомились уже с «Игрой Эндера» и приняли ее на ура. Мы считаем, что это лучший НФ-роман, написанный за последние двадцать лет.
Орсон Скотт Кард: Рад это слышать. Автору никогда не ведомо, как его книги принимают в других местах. Я до такой степени американец, что даже не могу взять в толк, как то, что я пишу, может восприниматься представителями других культур. Для меня важнее новые читатели, чем деньги. Если моя книга кружит среди людей, я бесконечно счастлив.
Дорота Малиновская: Как вы начали писать?
Орсон Скотт Кард: Я стартовал в этом ремесле в качестве автора театральных пьес. Но, может быть, мне лучше прежде сказать, что я член Церкви святых последнего дня, то есть мормон. В нашей Церкви нет официальных священников, все участвуют в общественной жизни, включая детей. От нас с самых ранних лет ждут, что мы станем брать слово, молиться и писать. Поэтому я уже в детстве, если хотел написать, например, одноактную пьеску на четверть часа, мог ее написать, так же как, впрочем, и все остальные. Писательство никогда не было для меня чем-то особенным, чему я хотел посвятить всю свою жизнь. Я хотел стать врачом, потом какое-то время собирался пойти на военную службу, потому что зачитывался книжками о нашей Гражданской войне. В колледже я начал изучать археологию, но это длилось всего один семестр. Как оказалось, на самом деле я хотел читать книги, написанные археологами, а не трудиться на этой ниве.
А между тем я занялся театром: играл роли, режиссировал спектакли, и, конечно, писал пьесы. И иногда правил чужие. Однажды мы ставили спектакль по рассказу Дэниела Киза«Цветы для Элджернона», и мне ужасно не понравился его второй акт – ну так я его поправил. Конечно, те люди в Нью-Йорке, у которых мы купили права, не имели об этом понятия, но это мой второй акт шел на сцене, чем я очень гордился. С тех пор я не раз адаптировал тексты разных авторов, используя также при этом Библию и мормонские книги. Величайшим моим достижением была написанная еще в колледже пьеса «Каменные скрижали», в которой рассказывалось о жизни Моисея и Аарона. И я подумал, что людям и в самом деле интересно то, что и как я пишу. А вот тем, как я играю, как пою – никто не восхищается. И костюмы сидят на мне плохо. Так, может быть, писательство и есть мое призвание? С тех пор я и стал думать о себе как о писателе.
Но я по-прежнему писал пьесы. И основал собственную театральную труппу, взял в долг двадцать тысяч долларов, хотя зарабатывал только семь. И постепенно пришел к выводу, что, быть может, театр – не лучший способ зарабатывания денег на содержание семьи. Тогда я переключился на научную фантастику.
Мне уже случалось до этого время от времени писать НФ-рассказы. Я всегда очень любил фантастику, хотя, конечно, читал не только ее; и я, конечно, знал, что рассказы этого жанра пользуются большим спросом. Вначале у меня написалось несколько рассказов, которые можно отнести к фэнтези. Бен Бова забраковал их все до одного. Затем появилась «Игра Эндера» -- рассказ, который я позже развернул в роман. Ну а потом уже было как в театре. Пока люди будут покупать мои романы, я буду их писать.
Дорота Малиновская: Перед вами еще долгий карьерный путь.
Орсон Скотт Кард: Хотелось бы мне в это верить. Мне уже в пятый десяток лет, и временами я чувствую себя… ну, не очень молодым человеком, скажем так. Столько уже лет работаю, пишу – а чего достиг? Не знаю.
Дорота Малиновская: Вы также занимаетесь компьютерами?
Орсон Скотт Кард: Да, это так. Обожаю компьютеры. Пишу об играх. Для меня игры – единственная причина существования этих машин. Все другие программы нужны лишь для оправдания покупки компьютера, а на самом деле компьютер служит только забаве. С их помощью можно просто замечательно рассказывать истории. Компьютерные игры потеснили книгу и кино в той нише, которую они прежде занимали.
Дорота Малиновская: Вы, наверное, знакомы со многими молодыми авторами, поскольку ведете постоянную рубрику рецензий.
Орсон Скотт Кард: Да, верно. Но я рецензирую только те книги, которые мне нравятся. По очень простой причине: я пишу лишь о том, что прочитал до конца, а жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на чтение того, что не нравится. Я начинаю читать, и если книга мне не нравится, я откладываю ее в сторону. Жутчайшее, конечно, отношение к чужой работе. Иногда с книгой может оказаться что-то не так, и тогда это выходит на явь, но уже одно то, что книга прочитана мною до конца, свидетельствует о том, что она мне понравилась и что за нее стоило взяться.
Дорота Малиновская: Ваши книги -- те, по крайней мере, которые я читала, рассказывают об очень умном ребенке, который должен выполнить очень трудное задание. Почему так?
Орсон Скотт Кард: По нескольким причинам. Во-первых, когда я начинал писать научную фантастику, мне было двадцать лет, я сам находился в фазе созревания. Уже в отрыве от родителей, но еще без всяких семейных обязанностей. Я знал детей, поэтому и писал о них. С тех пор я вырос и, надеюсь, могу уже писать о том, что значит быть взрослым и жить среди взрослых.
Существует еще одна, более важная причина: именно в детстве с нами случается все самое важное. Вся наша взрослая жизнь – ответ на то, чему мы научились в детстве, на те взгляды, которые нам привили. Ответ бунтом или согласием, продолжением. Поэтому, если не знаешь, каким был человек в детстве, в какой семье, в каком обществе он рос — на самом деле ты этого человека не знаешь. Если хочешь написать, например, историю жизни Элвина (герой цикла Карда «Сказание о мастере Элвине». Прим. W.), начни с самого начала и покажи, как он рос и взрослел. То есть я на самом деле описываю не детство, а жизнь.
Дорота Малиновская: Мне кажется, что для вас детство – особый период человеческой жизни. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить о таких книгах, как «Songmaster» или «Wyrms», не говоря уже об «Игре Эндера».
Орсон Скотт Кард: Героиня «Wyrms» уже не ребенок, она подросток. Но мы действительно отчетливо видим, каким было ее детство. Иначе было бы непонятно, почему ее жизнь сложилась так, а не иначе.
Дорота Малиновская: Но вы пишете не о простых, а о гениальных детях…
Орсон Скотт Кард: Что ж, откровенно говоря, я считаю, что научная фантастика – наследница романтической традиции, а в романтической литературе главный герой всегда находится выше прочих. Я пишу о самых красивых, самых умных, самых способных людях. Из этого не следует, что простые люди мне не интересны – напротив. По-моему, простых людей вообще не существует. Каждому предназначено сыграть свою роль. Даже когда я пишу об Эндере… так уж складывается, что стратега лучше Эндера нет во всей Вселенной, но отчасти потому, что именно он оказался на этом месте… «Игра Эндера» -- приключенческий роман. «Глашатай мертвых» -- мудрее и как бы мрачнее. Я стараюсь писать об умных людях, но проблема в том, что я не могу создать героя, который был бы умнее меня самого. Надо, однако, пытаться.
Дорота Малиновская: Это, конечно, упрощение, но ваши герои – в некотором отношении мессии. Они не только превосходят других людей, но и совершают поступки, зачастую определяющие судьбу всего человечества.
Орсон Скотт Кард: Это верно, но не надо представлять это себе так -- Кард садится за стол и думает: «А давай-ка я напишу сейчас что-нибудь про мессию». Я стараюсь писать о добрых людях. Толстой как-то сказал, что зло можно описать бесконечно разнообразно, а добро всегда одинаково. Я с ним в этом не согласен. Я считаю, что интересны именно добрые люди, а злые – попросту неинтересны. Сорви маску со Сталина и увидишь под ней Гитлера. На самом деле меня интересует добро. И заключается оно отнюдь не только в подчинении своей жизни установленным правилам какой-то религии. Добрый католик – добрый, и добрый мормон – тоже добрый, хотя у их религий разные правила. В чем же заключается суть добра? Я считаю, что воистину добрый человек способен отказаться от собственных удовольствий, собственных стремлений, даже собственной жизни – ради счастья других людей. Речь идет не о порыве, но о чем-то более постоянном. Мы восхищаемся такими людьми, несмотря на их слабости. А поскольку Иисус Христос – образец добра, они, конечно, могут чем-то Его напоминать. Но это не значит, что я пишу о мессиях.
Дорота Малиновская: Как вы оцениваете современную научную фантастику?
Орсон Скотт Кард: Научная фантастика в своем начале сосредоточивалась на науке и ее возможностях формирования будущего. Потом она стала развиваться, и появилось множество новых тем и новых технических приемов. Несмотря на это ни одно из течений не исчерпалось, ни одно из новых поколений авторов не сумело поставить крест на творчестве своих предшественников. Поэтому сейчас внутри НФ наблюдается бóльшая разнородность, чем вне ее, во всяком случае, если говорить об американской литературе, в которой уже давно не появлялось ничего нового.
Дорота Малиновская: Но ведь и там выходят в свет интересные книги, например «Мир глазами Гарпа»Ирвинга.
Орсон Скотт Кард: Я вовсе не считаю плоды такого писательского творчества плохими. Здесь опасно другое: те, кто такую литературу любят, считают ее единственно хорошей. Конечно, существуют исключения из этого правила. Но, в общем, в НФ-течении больше жизни, быть может отчасти потому, что тут никто никому не указывает, как нужно делать и как делать не следует. Если я решу, что стану писать свою книжку так, а не иначе, никто мне не сможет этого запретить, в то время как в главном течении полно критиков, способных меня уничтожить. В научной фантастике господствует демократия. Тут люди сами решают, что они хотят писать и что хотят читать.
Дорота Малиновская: Вы считаете, что научная фантастика постепенно набирает зрелости?
Орсон Скотт Кард: В истории литературы можно подметить определенный алгоритм. Появляется некое направление, совершается перелом, а когда образцы утверждаются, их вновь оспаривает нечто новое. Великие романтики были революционерами, как и модернисты, такие как Джойс, Лоуренс или Вирджиния Вульф. Но в 20-х годах случилось нечто, в чем-то подобное случившемуся в Советском Союзе, где революция произошла в 17-м году, а ее наследники еще под конец 80-х годов кричали: «Мы революционеры, а все те, кто выступают против нас – контрреволюционеры!». То же самое свершилось в литературе, то есть революцией стало рождение в 30-х годах научной фантастики. Только мы не вторглись на их территории, не захватили там власть. И правильно сделали. Нет ничего хуже, если бы случилось так, что людей стали бы заставлять читать научную фантастику. Фантастику нужно открывать для себя самому – не по приказу. Я считаю, что научная фантастика дошла в своем развитии до того момента, когда надо писать не только о науке и о том, чего мы можем с ее помощью достичь, но и о том, что это значит – быть человеком. Например, у Октавии Батлер хватает, конечно, старой доброй науки, но, знакомясь с созданными ее воображением существами, отчасти человеческой природы, отчасти иной, мы, прежде всего, узнаем нечто новое о самих себе. Трудно познать сущность чего-то, не выходя за пределы того, в чем это что-то находится. Можете ли вы в Польше, среди поляков, познать сущность полячества? Нужно выехать из страны, и, лишь вернувшись, вы сможете сказать: «Я знаю, что это такое – быть поляком. Потому что я видел остальное». Так, во всяком случае, было со мной. Как оказалось, я не больно-то много знал об Америке, пока не уехал на два года в Бразилию и не посмотрел на нас чужими глазами.
Научная фантастика может стать величайшей современной литературой. Я уверен в том, что в Америке так оно уже и есть. Через две сотни лет, обсуждая достижения американской литературы второй половины ХХ века никто не вспомнит даже об Апдайке или Соле Беллоу. Их место займут Айзек Азимов, Роберт Хайнлайн, Урсула Ле Гуин, Октавия Батлер, Харлан Эллисон, Рэй Бредбери… Ибо это они делали нечто существенное, нечто новое.
6. В расположенной в рубрике «Фильм и фантастика» и хорошо иллюстрированной кадрами из соответствующих кинолент статье Гражины Стахувны/Grażyna Stachówna «Robin Hood – bohater, który musiał zaistnieć/Робин Гуд – герой, который должен был появиться» речь идет об экранных воплощениях знаменитого лучника из Локсли и вожака разбойников, базировавшихся в Шервудском лесу (стр. 57-61).
Далее в этой же рубрике напечатана рецензия Дороты Малиновской/Dorota Malinowska на мультипликационный фильм «Lord of the Ring» (Ralph Bakshi, 1978) (стр. 62-63).
7. В рубрике «Наука и НФ» в небольшой статье под названием «Ziemia z kosmosu/Земля из космоса»Збигнев Дворак/T. Zbigniew Dworak представляет и комментирует две фотографии (стр. 64).
На первой, сделанной со спутника LADSAT 24 октября 1978 года, видно, как дымовые выбросы промышленных и энергетических предприятий, расположенных поблизости от Кракова, простираются на расстояние более 100 км. Эта фотография составляла важнейшую часть материалов, вынудивших польские власти закрыть алюминиевый завод в г. Скавине.
На второй, сделанной спутником LANDSAT 5 TM 29 апреля 1986 года, на четвертый день аварии на атомной станции в Чернобыле, хорошо виден пылающий реактор. Благодаря этой фотографии мир узнал об ужасной катастрофе, лишив советские власти возможности ее скрыть.
8. В размещенной в рубрике «Критики о фантастике» статье «Po co wychodzić z domu?/Зачем выходить из дому?»Гражина Лясонь-Коханьская/Grażyna Lasoń-Kochańska пишет об архетипе дома и символике странствий в современной сказке-фэнтези (стр. 65-67).
9. В рубрике «Рецензии» Maцей Паровский в заметке под названием «Majsterczyk/Шедевр» пишет много интересного о знаменитом романе американского писателя Филипа Дика «Человек из Высокого замка» (Philip K. Dick “Czlowiek z Wysokiego Zamku”. Przekład i posłowie Lech Jęczmyk. “Editions Spotkania”, Warszawa, 1991) и его восприятии в Польше. В тексте содержатся несколько тонких замечаний относительно сюжета и пара забавных историй вроде следующей. В начале 1980 года Леху Енчмыку, переводчику «Человека…», позвонил цензор. «Так как все-таки там было со Второй-то мировой? Кто в ней победил: немцы с японцами или все же союзники?» И Енчмыку составило немало труда убедить цензора в том, что МОЖНО все же СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ, что победили первые. Книга вышла первым изданием годом позже. «Писателем бывает один из сотни, а то и двух сотен тысяч землян. А таким, как Дик, писателем – один из двух, а то и трех сотен нормальных писателей»;
Войтек Седенько/Wojtek Sedeńko приветствует издание в переводе на польский язык постапокалиптического романа американской писательницы Вонды Макинтайр «Змея, навевающая сон» (“Fantastyka” в конце 1983 года печатала рассказ, вошедший в качестве составной части в этот роман) (Vonda McIntyre “Opiekun snu/Хранитель сна” – в оригинале “Dreamsnake”, 1978, премии «Hugo», «Nebula» и «Locus». Tłum. Marzena Beata Guzowska. “Phantom Press”, Warszawa, 1991); «этот реализм, оптимизм и вера в людей и предопределили видимо успех этого романа, хотя трудно “войти” поначалу в серый мир Вонды Макинтайр. Воодушевляет тот факт, что в потоке переводов плохой англо-американской литературы попадаются такие изюминки»;
а Яцек Инглëт/Jacek Inglot пытается сообразить, что ему не нравится в написанном в жанре social fiction романе польского писателя Рафала Земкевича "Избранники богов" (Rafał A. Ziemkiewicz “Wybrańcy bogów”. “Przedświt”, 1991); «может быть холодность, бесстрастность <книги>. Но, так или иначе, она вместе с “Dzień drogi do Meorii” Марека Орамуса окончательно завершает зайделевскую главу в социологической фантастике” (стр. 72-73).
Далее некто Predator довольно-таки пренебрежительно отзывается о написанном в жанре фэнтези романе польского писателя Томаша Бохиньского «Сон о Золотой империи» (Tomasz Bochiński “Sen o Złotym Cesarstwie”. “Ludowa Spółdzielnia Wydawnicza”, 1991); «роман даже до пят не дотягивается отечественной фэнтези Сапковского и Креса, хотя я оцениваю его выше говардовского рубилова»;
некто Karburator советует обратить внимание на небольшой роман американского писателя Фредерика Брауна «Марсиане, убирайтесь домой!» (Frederic Brown “Precz z Marsjanami!” – в оригинале “Marsjans, Go Home!”, 1955. Tłum. Wiesław Lipowski. “Beta Books”, 1991); «эта книжечка написано легко и без претензий, с непринужденным юмором (…) На заднем плане виднеется ироничная картина Америки 50-х годов с ее совершенно безумным культом психоанализа, начинающейся ТВ-манией и железным прагматизмом…»;
а некто Kunktator делится впечатлениями от прочтения двух романов американского писателя Роджера Желязного «Дилвиш Проклятый» и «Джек из тени», которые объединяет тема мести (Roger Zelazny “Dilvish Przeklięty”. Tłum. Małgorzata Pacyna. “Rebis”, 1991; “Widmowy Jack”. Tłum. Jacek Jakuszewski. “Rebis”, 1991); «у Желязного очень сильно развито воображение, в особенности в том, что касается невероятных идей и сюжетных развязок. Этому писателю удается удерживать мрачную атмосферу на таком уровне, который мне ни у кого другого не встречался» (стр. 74).
10. В рубрике «Lista bestsellerów/Список бестселлеров» приведены сведения о книжных продажах за январь 1992 года, собранные в одном из варшавских книжных магазинов (кстати, выбранный магазин называется “Oramus” – и Марек Орамус каждый раз прилежно открещивается от него в напечатанном мелким шрифтом примечании: дескать, не владею этим магазином и вообще никакого отношения к нему не имею), в книжном магазинов в воеводском (областном) городе (Краков), в книжном магазине, работающем в небольшом городке (Мысьленице), а также на книжном складе (Краков). По три-пять позиций самых-самых хорошо продающихся книг. Кризис продолжается – на прилавках в основном «ужасы» и фэнтези, лишь изредка НФ, авторы почти сплошь англо-американцы (Ле Гуин, Т. Уайт, Уильямсон, Кард, Желязны, Нортон, Толкин, Мастертон, Д. Герберт. И единственная книга польского автора – «Dom wiedźmy ze wzgórza/Дом ведьмы с холма»Мирославы Сендзиковской (в Кракове, на 3-м месте) (стр. 74).
11. В рубрике «НФ в мире» Иоанна Чаплиньская/Joanna Czaplińska реферирует ноябрьский и декабрьский 1991 года номера чешского журнала «Ikarie» (стр. 79). В декабрьском – интересное интервью, взятое у патриарха чешской фантастики Йосефа Несвадбы. Несвадба рассказывает о том, как он, собственно, выплыл на мировые НФ-воды. Оказывается, в середине 70-х годов компартия Чехословакии обнаружила, что представители других социалистических государств в отличие от ЧССР активно участвуют в международных НФ-конгрессах и конвентах, и решила исправить положение: Несвадбу спешно приняли в Союз писателей и делегировали туда, куда следовало.
Здесь же Петр «Раку» Рак/Piotr “Raku” Rak описывает содержание двух жанровых журналов того же региона. Словацкий ежеквартальник «AF 167» уже довольно долго держится на чехословацком рынке. С 16-го номера имеет увеличенный до 130 страниц объем. Публикует произведения отечественных (чешских и словацких) и зарубежных авторов, критические материалы, информацию о событиях в чешском и словацком фэндоме. Интересна история его названия: «AF 167» означает, что первый номер журнала вышел из печати спустя 167 лет после публикации «Франкенштейна» Мэри Шелли – то есть A(nno) F(rankensteini) 167. Чешский ежемесячник «Exalticon» издается с начала 1991 года тиражом 20 тысяч экземпляров и содержит только рассказы и краткие биобиблиографические справки об авторах. Номера в основном тематические – НФ, или фэнтези, «ужасы», триллер, иногда сборник рассказов, не поддающихся квалификации. В выборе и переводе рассказов редакции помогают члены КЛФ г. Опава.
12. И (все хорошее когда-нибудь кончается) в номере печатается завершающий фрагмент комикса «Funky Koval III/Фанки Коваль -- III» (сценарий Мацея Паровского и Яцека Родека, художник БОГУСЛАВ ПОЛЬХ) (стр. 75-78).
4. В этом номере журнала подведены итоги литературного конкурса журнала “Nowa Fantastyka” (1990 --1991) (стр. 68-69). Если считать с начала существования журнала "Fantastyka", это был III-й конкурс. Он был объявлен в первом (июльском) номере журнала "Nowa Fantastyka", а окончание приема работ датировалось концом 1991 года. Всего на конкурс было прислано более 800 работ. Жюри в составе председателя Леха Енчмыка/Lech Jęczmyk (главный редактор «NF») и членов жюри Петра Косевского/Piotr Kosiewski (стажер «NF», студент педагогического факультета Варшавского университета), Марека Орамуса/Marek Oramus (заведующий отделом публицистики «NF») и Мацея Паровского/Maciej Parowski (заведующий отделом польской литературы, заместитель главного редактора «NF», секретарь жюри) присудило четыре равноценные вторые премии (по 1 миллиону злотых) и пять равноценных поощрительных премий (годовая подписка на журнал «NF»).
Вторыми премиями награждаются:
Гжегож Януш/Grzegorz Janusz – за подборку коротких рассказов «Dziewięciu Zmartwychwstałych i inne szorty/Девятеро Воскресших и другие миниатюры»;
Томаш Колодзейчак/Tomasz Kołodziejczak – за рассказ «Czaszki przodków/Черепа предков»;
Яцек Петруха/Jacek Pietrucha – за рассказ “Liepsza przeszłość/Лучшее будущее”;
Мацей Жердзиньский/Maciej Żerdziński – за рассказы “Dzień na wyścigach/День на гонках” и “Nawrócić Avalon/Обратить Авалон”.
Поощрительными премиями награждаются:
Марек Бида/Marek Bida – за рассказ “Muzyka Słońca/Музыка Солнца”;
Иоанна Магер/Joanna Magier – за рассказ “Weź mi ze sobą, Thorge/Возьми меня с собой, Торг”;
Конрад Левандовский/Konrad Lewandowski – за рассказ “Wisielice/Висельница”;
Славомир Прохоцкий/Sławomir Prochocki – за рассказ “Kontra”;
Збигнев Рыбарчик/Zbigniew Rybarczyk – за рассказ “Spotkanie przy wielkim czasie/Встреча во времени”.
Согласно мнению жюри, средний уровень присланных на конкурс текстов несколько повысился, но явлений новых талантов, подобных Хуберату или Сапковскому, среди авторов, увы, не наблюдается.
5. Значительная часть отмеченных конкурсными премиями текстов уже появилась на страницах журнала ранее (Жердзиньский, Петруха, Магер, Левандовский, Прохоцкий). В этом номере публикуются произведения еще трех премированных авторов.
В рассказе «Spotkanie przy wielkim czasie/Встреча во времени»Збигнева Рыбарчика/Zbigniew Rybarczyk монахам Ордена магов и мистиков помогает выжить некая третья сила из четвертого измерения (стр. 41-47). В качестве иллюстраций при публикации рассказа использованы фрагменты гравюр АЛЬБРЕХТА ДЮРЕРА. Карточки рассказа на сайте ФАНЛАБ нет. Сведений об его авторе, понятно, нет тоже.
ЗБИГНЕВ РЫБАРЧИК
Збигнев Рыбарчик/Zbigniew Rybarczyk (род. 08.12.1966 в Кракове) – по образованию техник дистанционной связи, в момент написания рассказа работал в краковском филиале компании «Apexim». Этот его рассказ был первым, который был напечатан. И, видимо, последним, поскольку информации о других его публикациях НФ – нет.
В подборке «постмодернистских» коротких текстов под общим названием «Dziewięciu Zmiartwychwstalych i inne shorty/Девятеро Воскресших и другие миниатюры»Гжегож Януш/Grzegorz Janusz помимо прочего оживляет некоторых литературных героев (в т.ч. Виннету, Зорро, Робин Гуда, капитана Немо) (стр. 48-50). Иллюстрации ТОМАША НЕВЯДОМСКОГО/Tomasz Niewiadomski.
ГЖЕГОЖ ЯНУШ
Гжегож Януш/Grzegorz Janusz (род. 22.06.1970 в г. Лович) – в пору написания напечатанных в журнале «шортов» был студентом третьего курса филологического факультета (по специальности германистика) Варшавского университета и уже успел дебютировать в фантастике (под псевдонимом Вольфганг Вейнервальд/Wolfgang Weinerwald) небольшим рассказом “Dlaczego rewolucja upadla/Почему революция потерпела крах”, напечатанным в июле 1991 года в журнале «Fantazja».
Позже написал превеликое множество других миниатюр, которые лишь частично опубликовал (опять же в нашем журнале), но прославился прежде всего как автор сценариев более десятка весьма интересных (и отмеченных важными премиями) комиксов.
В научно-фантастическом рассказе «Muzyka Słońca/Музыка Солнца»Марека Биды/Marek Bida достоверно показана психология главного героя -- ныряльщика в хромосферу Солнца (стр. 51-56). Иллюстрации ПЕТРА ГЕРАСИНЬСКОГО/Piotr Gierasiński.
МАРЕК БИДА
Марек Бида/Marek Bida (род. 1971 в г. Голдап/Gołdap) – в пору написания напечатанного в журнале рассказа был слушателем Государственных курсов стенотипии и иностранных языков в Варшаве. Собирался учиться далее. Удачный дебют видимо не получил развития: информации о других публикациях НФ автора –нет.
1. В рубрике «Читатели и “Фантастыка”» напечатаны фрагменты писем, в которых читатели всячески измываются над конкурсными рассказами Я. Комуды, И. Магер, С. Прохоцкого, К. Левандовского, но весьма уважительно отзываются о рассказах М. Жердзиньского (стр. 2).
2. Повесть американского писателя Джорджа Р.Р. Мартина/George R.R. Martin, которая называется в оригинале «Second Helpings» (1985, “Analog SF/Science Fact”, Nov.; 1986, авт. сб. “Tuf Vojaging”), перевел на польский язык под названием «Repeta/Добавка» АРКАДИУШ НАКОНЕЧНИК/Arkadiusz Nakoniecznik (стр. 3-16). Иллюстрации АНДЖЕЯ БУЦЬКО/Andrzej Bućko.
Эта повесть из цикла о межзвездном дипломате Хэвиланде Тафе переводилась на немецкий, испанский и итальянский языки. На русский язык ее перевела под названием «Повторная помощь» О. ОРЛОВА в 1995 году. Карточка повести находится здесь
С ее автором нам уже много раз приходилось встречаться на страницах журнала (см. “Fantastyka” №№ 1/1982, 7/1983, 7/1986, 8/1988, 11-12/1989; “Nowa Fantastyka” № 6-7 1991). Почитать о нем можно тут
3. Знаменитый роман американского писателя Роберта Хайнлайна/Robert A. Heinlein, который в оригинале называется «Stranger in a Strange Land» (1961, премия “Hugo” 1962), перевел на польский язык под адекватным названием «Obcy w obcym kraju/Чужак в чужой стране» АРКАДИУШ НАКОНЕЧНИК/Arkadiusz Nakoniecznik. Иллюстрировал (очень хорошо) МАРЕК БЕЛЕЦКИЙ/Marek Bielecki.
В номере публикуется начало романа (стр. 25-40).
До публикации этого романа в нашем журнале был напечатан лишь один-единственный рассказ писателя (№ 5/1984).
Роман переводился на множество языков, в том числе на итальянский, немецкий, французский, голландский, португальский, испанский. На русский язык этот роман впервые перевели под тем же названием «Чужак в чужой стране» А. АГРАНОВИЧ и В. ЧЕРНЫШЕНКО в 1992 году. Об авторе можно почитать здесь Карточка рассказа находится тут
облако тэгов
