Как автор научной фантастики А. Будрис дебютировал напечатанными в ноябре 1952 года рассказами «The Hugh Purpose/Высокая цель» (журнал «Astounding SF») и «Walk to the World/Шаг в мир» (журнал «Space SF»).
С тех пор А. Будрис публиковался регулярно, быстро выбившись в лидеры "гуманитарного", социально-ориентированного направления в послевоенной НФ (наряду с Р. Шекли, Ф. Диком и др.). После выхода в свет дебютного романа "False Night/Ложная ночь" (1954; доп. 1961 – "Some Will Not Die/Кто-то уцелеет"; многие переиздания; переводился на французский, итальянский, немецкий языки), рисующего мрачный мир после катастрофы,
Будрис привлек внимание политическим триллером "Who?/Кто?" (1958; многие переиздания; номинация на премии “Hugo” и BSFA; переводился на испанский, нидерландский, французский, немецкий, итальянский языки; экранизирован в 1973 году), отразившим атмосферу шпиономании в период "холодной войны".
Детективный сюжет о западном ученом-киборге, относительно которого есть подозрения в "подмене" (после аварии его "собрали по частям" в СССР, навсегда скрыв лицо железной маской), удачно совмещен с философскими размышлениями на тему поисков человеком "самости", личностного осознания себя.
Параноидальными ощущениями послевоенной эпохи пронизан и роман "The Falling Torch/Падающий факел" (1957-59; 1959; доп.1991; многие переиздания; номинация на премию “Prometheus”; переводился на немецкий, португальский, французский языки), героико-романтическая история борьбы революционного подполья на Земле с инопланетным тираном.
При составлении биобиблиографической справки о писателе использован в качестве основы текст соответствующей статьи из «Энциклопедии фантастики» Гакова (1995), который дополнен актуальной информацией, почерпнутой из других источников.
АЛГИС БУДРИС
Алгис Будрис/Algis Budrys, наст. Algirdas Jonas Budrys (9 января 1931 – 9 июня 2008). Использовал псевдонимы John A. Sentry, Paul Janvier, William Scarff, Robert Marner, Algirdas J. Budrys, Alger Rome, A. J. Budrys, David C. Hodgkins, Gordon Jaulyn, Ivan Janvier, Albert Stroud, Gordon Javlyn.
Американский прозаик, критик и редактор. По национальности литовец. Родился в Кёнигсберге (Восточная Пруссия, ныне — Калининград, Россия). В 1936 г. его отец Йонас Будрис (Jonas Budrys, 1889-1964) был назначен генеральным консулом Литвы в Нью-Йорке и вместе с семьёй переехал в США. После войны он представлял литовское правительство в изгнании, и в результате Альгирдас очень долго сохранял литовское гражданство, получив американское лишь в 1990-е годы. Он работал ассистентом у отца, учился в Университете Майами (штат Огайо) (1947-1949) и Колумбийском университете в Нью-Йорке (1951-1952).
Долгое время (1960-1970-е годы) работал редактором в различных чикагских издательствах и рекламных агентствах. В то же время преподавал писательское мастерство начинающим фантастам и был признан одним из лучших в этой области. С середины 1980-х — главный редактор серии ежегодных антологий «Writers of the Future/Писатели будущего», спонсировавшихся Л. Роном Хаббардом и Церковью Сайентологии (1-8; 1985 – 1992; 15-24; 1999 – 2008).
С 1993 по 1997 год редактировал и издавал журнал фантастики «Tomorrow Speculative Fiction».
С 1965 года вел колонки рецензий в ведущих американских журналах НФ – "Galaxy”, "The Magazine of Fantasy & Science Fiction”; объединены в сборники «Benchmarks: Galaxy Bookshelf/Оценки с выставки: книжная полка журнала “Galaxy”» (1985);
«Benchmarks Continued: The F&SF “Books” Columns, v. 1, 1975 – 1982/Продолжение оценок с выставки: колонки журнала "The Magazine of Fantasy & Science Fiction”, т. 1, 1975 – 1982» (2012); «Benchmarks Revisited: The F&SF “Books” Columns, v. 2, 1983 – 1986/Вновь оценки с выставки: колонки журнала "The Magazine of Fantasy & Science Fiction», т. 2, 1983 – 1986» (2013); «Benchmarks Concluded: The F&SF “Books” Columns, v. 3, 1987 – 1993/Продолжение оценок с выставки : колонки журнала "The Magazine of Fantasy & Science Fiction”, т. 3, 1987 – 1993» (2013);
другие статьи Бадриса составили сборники "Non-Literature Influences on Science Fiction/Нелитературные влияния на научную фантастику" (1983); “Writing to the Point/Писание до точки” (1994); “Outposts: Literatures of Mileau” (1996).
За деятельность в качестве критика А. Будрис был удостоен премии «Пилигрим» в 2007 году.
1. В рубрике «Читатели и “Fantastyka”» размещены фрагменты читательских откликов на письмо читателя, укрывавшегося под красноречивым псевдонимом «Prowok» (настоящее имя и адрес известны редакции) и весьма критически оценивавшего результаты творчества Анджея Сапковского. О степени накала полемики свидетельствуют уже сами заголовки фрагментов: «”Дорогой” пан Провок!», «Не хочешь – не читай!», «Это уже классик!» (стр. 2).
2. Рассказ американского писателя Люциуса Шепарда/Lucius Shepard, который называется в оригинале «The Man Whu Painted the Dragon Griauele» (1984, “The Magazine of Fantasy and Science Fiction”, Dec; 1987, 1988, авт. сб. “The Jaguar Hunter”), перевел на польский язык под названием «Człowiek, który pomalował smoka Griaule’a/Человек, который раскрасил дракона Гриауля» СЛАВОМИР КЕНДЗЕРСКИЙ/Sławomir Kiędzierski (стр. 3-13). Иллюстрации БЕАТЫ НЫЧАЙ/Beata Nyczaj. Ранее произведения Л. Шепарда в нашем журнале не публиковались.
Этот рассказ (номинант, кстати, Всемирной премии фэнтези, премий “Hugo”, “Nebula”, “Locus”) переводился также на французский и японский языки. На русский язык его перевел под названием «Человек, раскрасивший дракона Гриауля» К. КОРОЛЕВ в 1993 году. Карточка рассказа находится здесь Почитать об авторе можно тут
3. Небольшой рассказ американского писателя Рика Уилбера/Rick Wilber, который называется в оригинале «Suffer the Children» (1988, ”Isaac Asimov's Science Fiction Magdzine”; 2000, авт. сб. «To Leuchars»), перевелa на польский язык под более развернутым названием «Za nasze winy niech cierpią dzieci/За наши грехи пусть страдают дети» ЕВА КЕРУЗАЛЬСКАЯ-ГЕВАРТОВСКАЯ/Ewa Kieruzalska-Giewartowska (стр. 15-16). Рисунок ПЕТРА ЛУКАШЕВСКОГО/Piotr Łukaszewski.
Это вторая публикация Рика Уилбера в нашем журнале (первую см. № 1/1991). Среди материалов обзора этого юбилейного (100-го) номера при желании можно найти и небольшую биобиблиографическую справку о писателе.
На русский язык этот рассказ не переводился. Карточки рассказа, равно как и биобиблиографии автора, на сайте ФАНТЛАБ пока нет.
4. Роман американского писателя Алгиса Будриса/Algis Budrys, который в оригинале называется «Rogue Moon» (1960), перевел на польский язык под названием «Ten cholerny Księżyc/Эта чертова Луна» ЛЕХ ЕНЧМЫК/Lech Jęnczmyk. Иллюстрации КШИШТОФА ГАВРОНКЕВИЧА/Rrzysztof Gawronkiewicz. В номере публикуется первая часть перевода романа (стр. 25-44).
На русский язык роман «Rogue Moon» (номинант, кстати, премии “Hugo”) перевел под названием "Злая Луна" О. КОЛЕСНИКОВ в 2011 году. Карточка романа (без указания перевода) находится здесь Вторая карточка -- уже с переводом -- здесь А вот биобиблиографии автора романа на сайте ФАНТЛАБ все еще нет.
Ноябрьский номер 1991 года (17-й «Новой Фантастыки» и 110-й, если считать ab ovo), делают те же (см. № 9/1991 журнала) люди. В списке постоянных сотрудников перечислены все те же Адам Холлянек/Adam Hollanek, Яцек Инглëт/Jacek Inglot[/b], Аркадиуш Наконечник/Arkadiusz Nakoniecznik, Анджей Невядовский/Andrzej Niewiadowski, Яцек Родек/Jacek Rodek, Дарослав Ежи Торунь/Darosław Jerzy Toruń, а также Karburator, Kunktator, Negocjator, Predator, Sekator и Wibrator. Тираж – 100 тысяч экземпляров. В оформлении передней обложки использована работа английского художника ТИМА УАЙТА/Tim White. Читатели журнала уже неплохо знакомы с творчеством этого замечательного иллюстратора научной фантастики. В этом номере в его распоряжение отдана часть «Галереи». Поскольку ТИМ УАЙТ кроме всего прочего любит поэзию, произведения которой он зачастую иллюстрирует, Анджей Бжезицкий предоставляет читателям журнала возможность самим убедиться в этом. Репродукции работ ТИМА УАЙТА вместе с гармонирующими с ними строфами стихотворения Кеннета Бейли/Kenneth V. Bailey (переводчик на польский язык, увы, не указан) расположены на страницах 17 -- 24. Репродукция еще одной работы ТИМА УАЙТА украшает внутреннюю сторону задней обложки. Во второй части «Галереи» уверенно хозяйничает познаньский художник ЯН МОГИЛА/Jan Mogiła, активно сотрудничавший с Издательским Домом «Rebis», для которого он замечательно иллюстрировал переводы романов Роджера Желязного, Клайва Баркера, Джонатана Кэрролла, Колина Уилсона, Роберта Сильверберга, Энн Маккэффри, Андрэ Нортон, Мика Резника, Джека Чалкера и других известных писателей. Некоторые из работ ЯНА МОГИЛЫ представлены на страницах 57 -- 61. На внутренней стороне передней обложки размещена реклама журналов «Wiedza i życie» (польского аналога российского журнала «Наука и жизнь») и «Świat nauki» (польской версии американского журнала «Scientific American»). На внешней стороне задней обложки напечатана реклама комедийного фильма «The Naked Gun». Кстати говоря, многие читатели в те годы ставили в упрек редакции «Новой Фантастыки» размещение в журнале рекламы, иногда никак не связанной с фантастикой, но теперь понятно, что оно было оправдано, поскольку приносило нужные для осуществления издания деньги – а это в тот момент было, безусловно, главным.
Содержание номера следующее.
Czytelnicy i “Fantastyka”
Listy 2
Opowiadania i nowele
Lucius Shepard Człowiek, który pomalował smoka Griaule’a 3
Rick Wilber Za nasze winy niech cierpią dzieci 14
Powieść
Algis Budrys Ten cholerny Księżyc (1) 25
Z polskiej fantastyki
Maciej Żerdziński Dzień na Wyścigach 45
Maciej Żerdziński Nawrocić Awalon 50
Wojtek Orliński Retro 65
Bibliofil-Kinoman
Wojtek SedeńkoMętlik absolutny 62
Arkadiusz NakoniecznikLśniąca jasność 64
Krytyka
Andrzej NiewiadowskiSłownik polskich autorów fantastyki 66
15. И последний пропущенный материал – это интервью, которое Петр Косевский/Piotr Kosiewski взял у Юлии Нидецкой/Julia Nidecka, польской писательницы научной фантастики, которая в конце 1970-х годов активно публиковалась в прессе, выпустила сборник рассказов, но затем надолго замолчала. Интервью называется:
«КОГДА ПИШУ, НЕ ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ЖЕНЩИНОЙ»
(“Kiedy piszę, nie czuję się kobietą”)
Петр Косевский: Вы дебютировали в 1976 году рассказом «Megalomania/Мегаломания», напечатанным в журнале «Mlody Technik». Откуда взялся ваш интерес к научно-фантастической тематике?
Юлия Нидецкая: Интерес к выдумке, ведь литература это всегда выдумка, берется из неприятия действительности. Поскольку я не принимала той действительности, которую знала, я бежала от нее в выдумку, то есть в литературу, и в квинтэссенцию выдумки, то есть в фантастику. Причем для меня фантастикой были не Конан, комиксы или фэнтези, а научная фантастика. Я относила к ней, например, «Путешествия Гулливера», некоторые повести Вольтера. Именно таковой для меня в моем 10-12-летнем возрасте была фантастика. Затем, разумеется, был Жюль Верн. После 1956 года появились книги западных писателей, Лема, который тогда стартовал, Трепки и Боруня. Если вести речь о фэнтези, то на первое место я ставила «Рукопись, найденную в Сарагоссе». И лишь позже я открыла для себя Уэллса, еще позже узнала о существовании кого-то такого, как Оруэлл. Почему я заинтересовалась этим? Не знаю. Попросту я люблю жить выдумкой. Будучи ребенком, я сама себе рассказывала сказки на сон грядущий.
Петр Косевский: Вы химик по образованию, но химии и технологии в ваших рассказах мало. Зато их тематика касается весьма важных общественных проблем. Вы говорили о побеге из действительности, но тем временем предаетесь глубоким размышлениям над нею.
Юлия Нидецкая: Занятие точными науками дисциплинирует мышление. Я писала свои рассказы в семидесятых годах. В те времена опыт исключительно плохо согласовался с теорией. Если ты занимаешься научными исследованиями, то сравниваешь: вот так говорит теория, а так вот показывает опыт. Опытом была обыденная действительность, а теорией то, что писалось в газетах, говорилось по радио. Теория была по одну сторону, практика – по другую. Так о чем мне было писать и как писать? Вероятно, это легло в основу развивавшегося после 1975 года движения польской фантастики, небольшой частичкой которого была я. Мы занимались политикой, потому что хотели писать о действительности и издавать написанное тиражом 100 тысяч экземпляров. Нет смысла писать для пары приятелей. Какой смысл в написании реалистической книги, если ее никто не издаст? Впрочем, наше реалистическое творчество суживает все до собственного опыта автора. А вот попытка обобщения в моем случае автоматически вела к написанию фантастики.
Петр Косевский: То есть условность научной фантастики использовалась вами для маскировки современной тематики?
Юлия Нидецкая: Ну да. Возможно потому, что я женщина и у меня не хватает смелости писать все напрямую. Вот, допустим, я придумала нечто особенное, но для того, чтобы описать это особенное в некоем научном труде, мне предварительно придется прочитать множество книг и статей на польском и других языках, поговорить об этом с несколькими умными людьми. И, опять же, лишь несколько специалистов заглянут в этот мой научный труд. Да, это факт, что я не подвергаю тотальной проверке всю ту информацию, которую использую, что я то-другое леплю из обрывков знаний, но благодаря научной фантастике я могу адресовать то, о чем пишу, не нескольким специалистам, а нескольким десяткам тысяч читателей. При этом я не настаиваю на том, что сказанное мною настолько существенно, что все эти десятки тысяч читателей обязательно должны морочить себе этим головы. Я рассказываю сказки, которые не только влекут к неким умным выводам, но и приносят удовольствие и развлекают.
Петр Косевский: Пани Юлия, после выхода в свет в 1983 году вашего авторского сборника «Goniący za Słońcem/В погоне за Солнцем» вы не опубликовали ни одного рассказа. Неужели перемены, происходящие сейчас в Польше, так на вас подействовали, что у вас закончились темы?
Юлия Нидецкая: Вы знаете, так оно и есть. Вот рождаются дети – один плачет тогда, когда голоден, другой – когда у него что-то болит, а третий – тогда, когда его так туго спеленали, что он не может двинуть ни ручкой, ни ножкой. Ну так я – из этих третьих. Тем у меня хватает. И дело не в политике. Дело в том, что некоторые политические приемы творят с человеком, в том, что творится в голове человека, который не может логически мыслить, потому что его ежедневно учат этого не делать. Вот это вот меня и интересует: как возвещаемая истина влияет на фактическую истину? Но это серьезный подход. А есть и не серьезный. Чем хороша фантастика? Игрой ума. (Обожаю Шекли). Научная фантастика требует высочайших знаний – по крайней мере, так я ее понимаю – и величайшей литературной культуры. Поэтому нужно работать, работать и еще раз работать. А я, к сожалению, лентяйка.
Петр Косевский: Поэтому и нет новых рассказов? Потому что старые писались аж настолько трудно?
Юлия Нидецкая: Отнюдь. Да, мне всегда представлялось, что придумать что-нибудь и написать – очень трудно, а если и удастся что-то написать, то написанное будет никуда не годным и никого не заинтересует. А оказалось, что я просто пишу, а потом это печатают. Первый рассказ я послала пану Пшировскому в журнал «Mlody Technik». Он его напечатал. Затем я послала ему два рассказа – на выбор. Он напечатал оба. Ну и так далее. Потом наступил 1980 год, тот короткий период, когда обо всем говорилось напрямик, без обиняков. Фантастика начала склоняться к фэнтези, к которой я равнодушна. Кроме того, в какой-то момент расцвет научной фантастики начала 1980-х годов сменился ее упадком. Стали печататься худшие, чем прежде, книги – худшие с моей, автора «твердой» фантастики, точки зрения, потому что я стараюсь продолжать писать в струе той фантастики, которая доминировала в тридцатых-пятидесятых годах. Фантастика, с одной стороны, выросла, как и у Жюля Верна, из научной популяризации, из философской притчи, а с другой – из сказки. Нынче это сливается, накладывается, а мне хотелось бы двигаться дальше в русле не только сказки, но и логической мысли, которая видит в мире своего рода вызов для ума. Чтобы появилось место на ту научную фантастику, которую я хочу писать, должен схлынуть поток конановщины, поток порнофантастики. Должен стабилизироваться рынок.
Петр Косевский: И вы по-прежнему будете писать рассказы?
Юлия Нидецкая: Да, я действительно предпочитаю писать рассказы. Короткая форма позволяет избежать ненужных сцен, ненужной воды в повествовании. При этом я люблю читать, и вода у других писателей мне не мешает. У себя – мешает. Я люблю рассказ как литературную форму.
Петр Косевский: Кондас, Гурская, Нидецкая, Попик – этим в принципе список польских писательниц научной фантастики исчерпывается. Почему? Существует ли нечто такое, что можно назвать женской фантастикой?
Юлия Нидецкая: Вздор! Нет литературы женской, нет литературы мужской. Нет науки мужской и женской. Когда пишу, я не чувствую себя женщиной, хотя располагаю, конечно опытом женщины во всей его полноте. Женщина должна немного поучиться в школе, чтобы затем, когда придет на то пора, выйти замуж, и уж тогда ее первой обязанностью станет рождение детей. Женщины для того и созданы, это важнейшая их функция, все остальное должно быть отложено в сторону. Почему так мало пишущих женщин? Потому что, занимаясь сочинительством или делая карьеру, женщины отказывают себе в выполнении своей основной функции. Можно ли совместить одно с другим? Вероятно можно, но тогда страдает и первое и второе.
Петр Косевский: В романе Зайделя «Wyjście z cienia/Выход из тени» сценическое оформление очень похоже на то, которое вы использовали в вашем рассказе «Solidarność/Солидарность». Кто у кого позаимствовал замысел?
Юлия Нидецкая: Януш – у меня. Впрочем, он сам пишет об этом уже в первом абзаце романа. Замысел – это зачастую дело случая. Я всегда любила Станислава Гжесюка. Одна из его песен начинается словами: «Na dworze jest mrok, w pociągu jest tłok…/Снаружи темно, в вагоне тесно…» Объедините это со «Вторым нашествием марсиан», и у вас получится «Solidarność/Солидарность». Януш прочитал рассказ и спросил – собираюсь ли я это расширить? Я ответила, что не собираюсь, потому что все, что хотела сказать, уже в рассказе сказала. А затем Януш написал «Выход из тени».
Петр Косевский: А откуда взялось название рассказа?
Юлия Нидецкая: Не помню, кто придумал «Solidarność/Солидарность» -- Януш или я. Мы искали название для готового уже рассказа, и кто-то из нас предложил: «Solidarność». Рассказ вошел в состав моего авторского сборника. Я подписала договор с издательством в 1979 году, и в том же самом году его прочитал цензор. Названия я не меняла, и рассказ «Solidarność», содержавший в себе идею «Солидарности» со всеми ее достоинствами и недостатками, вышел в свет в 1983 году.
(Примечание Мацея Паровского: «Мне удалось несколько раньше опубликовать рассказ в журнале “Przegląd Techniczny”. Условием публикации было поставлено изменение названия. Поэтому рассказ был напечатан под названием “Sztama/Согласие”»).
Петр Косевский: Каковы ваши планы на будущее?
Юлия Нидецкая: Я написала книгу для детей. Издательство «MAW» собиралось ее издать, но распалось, и рукопись вернулась ко мне. В столе лежат несколько уже написанных детских фантастических рассказов. У меня зреет замысел еще одной книжки, о котором я пока не хочу говорить. Неплохой, как мне кажется, замысел, надеюсь, что его хорошо примут. Много рассказов вертится у меня в голове, но я давно не писала, потому что была полностью поглощена редактированием первой польской универсальной детской энциклопедии. Я занималась эти четыре года, как сейчас выяснилось – впустую. В настоящее время я торгую книжками в «Нашей Ксенгарне», живу отнюдь не на гонорары, нормально работаю по профессии. Опыт, накопленный при работе над энциклопедией, я использую для углубления писательского мастерства. Я не развелась с фантастикой. Еще что-нибудь напишу.
(К сожалению, пани Юлии так и не удалось выполнить свое обещание. А почитать о писательнице на сайте ФАНТЛАБ можно здесь)
облако тэгов
