6. В рубрике «Из польской фантастики» печатается рассказ Марека Понкциньского/Marek Pąkcińskogo «Luigi, książe Piemontu/Луиджи, князь Пьемонта». Четыре иллюстрации ЯНУША ГУТКОВСКОГО/Janusz Gutkowski. Мелкие италийские государства, на которые точит зуб близлежащая Франция; политика, дворцовые интриги, коварные заговоры; пылкая любовь... и магия вкупе с астрологией. И, как всегда, множество аллюзий и безупречный стиль изложения.
Это уже третья публикация М. Понкциньского в нашем журнале (см. №№ 5/1986 и 12/1987). Среди материалов обсуждения первого из указанных номеров в этом блоге можно найти и биобиблиографический очерк о писателе. Рассказ «Luigi, książe Piemontu» на русский язык не переводился. Его карточки на ФАНТЛАБе нет.
7. В рубрике «Критики о фантастике» Яцек Инглëт/Jacek Inglot в статье «Fantastyczne koneksje Stanisława Ignacego/Фантастические связи Станислава Игнация» анализирует творчество Станислава Игнация Виткевича (Виткация) с точки зрения любителя научной фантастики. Нам уже приходилось встречаться с Виткацием на страницах нашего журнала (см. тэг Виткаций).
8. В замечательном «Словаре польских авторов фантастики»Анджея Невядовского размещены персоналии Теодора Трипплина/Tripplin Teodor (1813 – 1881) – врача, литератора; и Анджея Трепки/Trepka Andrzej (род. 1923) – журналиста, популяризатора науки, автора НФ. Здесь же, в подрубрике «Пожелтевшие страницы» напечатан отрывок из сатирической утопии Теодора Трипплина «Путешествие по луне, совершенное Серафином Болиньским» (Teodor Tripplin “Podróż po księżycu odbyta przez Serafina Bolińskiego” (w:) B.H. Wolff, Petersburg, 1858).
8. В рубрике рецензий Марек Яворский/Marek Jaworski обсуждает роман Адама Ноллянека «Флорентийская принцесса» (Adam Hollanek “Księżna z Florencji». Wydawnictwo Literackie, Kraków, 1988), в котором «мечтания и фантасмагории неустанно сплетаются с прозой жизни»;
а Мацей Паровский/Maciej Parowski описывает и оценивает «фантастический» номер журнала «Literatura na świecie», посвященный компьютерам, искусственному разуму и связям между кибернетикой и литературой (1988, «Literatura na świecie», № 10/207. Red. nacz. Wacław Sadkowski. Warszawa).
10. В рубрике «Nauka i SF» продолжается публикация перевода первой главы книги «The Science in Science Fiction/Наука в научной фантастике» изданной под редакцией австралийского ученого-литературоведа и библиографа Петера Николса. Перевод на польский язык ЛЕХА ЕНЧМЫКА/Lech Jęczmyk.
11. В рубрике «Кино и фантастика» напечатана статья Дороты Малиновской/Dorota Malinowska под названием «Mrówki, pszczoły, ludzie i inne stworżenia/Муравьи, пчелы, люди и другие существа», в которой анализируется отношение творцов фантастического кино к населяющим Землю другим (помимо человека) живым существам. В качестве объектов анализа используются фильмы «The Swarm» (реж. Ирвин Аллен, США. 1978), «Harry and the Hendersjns» (реж. Уильям Дир, США, 1987), «Them!» (реж. Гордон Дуглас, США, 1954), «Koyaanisquatsi» (реж. Годфри Режжио, США, 1983).
12. Продолжается публикация комикса «Larkis. Pierwsza śmierć/Ларкис. Первая смерть». Сценарий Яцека Родека/Jacek Rodek и Виктора Жвикевича/Wiktor Żwikiewicz; художник А. НОВОВЕЙСКИЙ/A.O. Nowowiejski. В номере напечатан восьмой эпизод.
Как писатель и драматург Виткаций основное свое внимание посвятил духовным переменам в человеке, потере им своей индивидуальности в ходе слияния с массой неразличимых одиночек, специализирующихся на все более автоматизированной и лишенной интеллекта работе. Он описывал кошмар будущего с толпищами «механизированных представителей счастливого человечества». Кошмар общества нового типа, состоящего из заблудших, чужих друг другу людей.
«Так, значит, “навязчивая идея” одиночества; гласа, вопиющего в пустыне? Нет, это констатация существующего положения вещей. Того положения, которое он не мог воспринимать без горечи и сожаления. Виткевич не был бы, однако, Виткевичем, если бы сдался. «Лучше закончить жизнь в прекрасном безумии, чем в серой, скучной банальности и маразме». Это «прекрасное безумие» ¬– это «Narkotyki/Наркотики» и «Niemyte dusze/Немытые души», последняя попытка найти общий язык с обществом, которому он так противился в молодости».
[Anna Micińska, «Na marginesie “Narkotyków” i “Niemytych dusz” " w: Stanisław Ignacy Witkiewicz, "Narkotyki. Niemyte dusze", Warszawa 1975/Анна Мициньская «На полях “Наркотиков” и “Немытых душ”», в: «Станислав Игнаций Виткевич "Наркотики. Немытые души", Варшава, 1975]
Даниель Жеру/Daniel Gerould, профессор сравнительной истории литературы и театра в Городском колледже Нью-Йорка, самый выдающийся американский знаток польского театра, в предисловии к своей книге, посвященной Виткевичу, написал: «Станислав Игнаций Виткевич был одной из самых необыкновенных и многосторонних творческих личностей в Польше первой половины XX века. Хотя при жизни Виткевич был предметом ожесточенных споров из-за своих оригинальных идей и нетипичного образа жизни, современники не увидели неизбывной ценности его произведений, и настоящее признание он получил посмертно, вначале в Польше после либерализации 1956 года, а в следующих десятилетиях -- в Европе и Америке».
"Na obcych zresztą bardzo nie licz.
U nas ciekawy jest Witkiewicz.
Umysł drapieżny. Jego książek
Nie czytać prawie obowiązek.
W ciągu najbliższych stu lat chyba
Nikt w Polsce jego dzieł nie wyda,
Aż ta formacja, co go znała,
Stanie się już niezrozumiała,
I jaka była w nim trucizna
Najlepszy spec się już nie wyzna.
Wiersz mój chce chronić od rozpaczy,
Tej właśnie, jaką miał Witkacy,
Kiedy część prawdy widząc trafnie
Sam w swoje własne wpadł zapadnie
I w owym wrześniu, pełnym żalu,
Potężną dozą weronalu
Śmierć uznał za rzecz tak zaszczytną,
Że to, co zaczął, skończył brzytwą."
[Czesław Miłosz, "Traktat moralny" (fragment)]
«На чужаков, впрочем, особо не рассчитывай.
У нас интересен Виткевич.
Хищный ум. Его книжек не читать – почти обязанность.
Люди чаще всего воспринимают Виткевича как алкоголика, скандалиста, наркомана и порнографа, что является далеко идущим упрощением и в принципе неправдой. Действительно, он был пытливым экспериментатором в деле испытания экстремальных переживаний, но делал это ради познания, поэтому его наркотические сеансы проходили при полном медицинском контроле. В свою очередь, столь же знаменитые «попойки» или «оргии» под шокирующими названиями скрывали литературные и философские дискуссии в узком дружеском кругу.
Начертанные на портретах таинственные символы раскрывают, какие стимуляторы принимал Виткаций перед работой, однако кроме нечастых случаев приема наркотиков означают чаще всего чай, кофе, а иногда даже воздержание от никотина и алкоголя, продолжавшееся порою несколько месяцев. Занимаясь портретной живописью, Виткевич-младший не только пополнял свой бюджет, но и содержал далекий от процветания пансион матери, а также регулярно отправлял деньги жене в Варшаву. Его устрашающие мины на фотографиях были всего лишь маской, за которой скрывался честный, справедливый и чувствительно ранимый человек.
Виткаций жил в одиночестве, потому что современники его не понимали. Нужно было пройти десятилетиям, чтобы следующие поколения оценили точность его катастрофических предвидений. Он описывал шокирующий мир будущего, который все больше и больше напоминает сегодняшний день.
Януш Р. Ковальчик, сентябрь 2013.
«Чтобы далеко не бегать», я все же выложу здесь библиографический список (в широком его понимании) произведений Виткация.
Twórczość
Sztuki teatralne[/i]
Juwenilia
"Karaluchy", 1893
"Komedie z życia rodzinnego", 1893
"Komedia pierwsza"
"Komedia druga"
"Sceny z komedii trzeciej"
"Z komedii czwartej"
"Menażeria, czyli Wybryk Słonia", 1893
"Księżniczka Magdalena, czyli Natrętny Książę", 1893
"Odważna księżniczka", 1893
"Biedny chłopiec", 1893
Dramaty
"Maciej Korbowa i Bellatrix", 1918
"Pragmatyści", 1919
"Tumor Mózgowicz", 1920
"Nowe Wyzwolenie", 1920
"Oni", 1920
"W małym dworku", 1921
"Niepodległość trójkątów", 1921
"Metafizyka dwugłowego cielęcia", 1921
"Gyubal Wahazar", czyli Na przełęczach bezsensu", 1921
"Kurka Wodna", 1921
"Bezimienne dzieło", 1921
"Mątwa, czyli Hyrkaniczny światopogląd", 1922
"Nadobnisie i koczkodany, czyli Zielona pigułka", 1922
"Jan Karol Maciej Wścieklica", 1922
"Wariat i zakonnica, czyli Nie ma złego, co by na jeszcze gorsze nie wyszło", 1923
"Szalona lokomotywa", przekład Konstanty Puzyna (z tł. francuskiego Jadwigi Strzałkowskiej), 1923
"Janulka, córka Fizdejki", 1923
"Matka", 1924
"Sonata Belzebuba, czyli Prawdziwe zdarzenie w Mordowarze", 1925
"Szewcy", 1927–1934
Ocalałe fragmenty sztuk
"Nowa homeopatia zła", wspólnie z Tadeuszem Langierem, prawdop. 1918
"Straszliwy wychowawca", 1920
"Normalny człowiek", 1924
"Persy Zwierżontkowskaja", 1924
"Wampir we flakonie, czyli Zapach welonu", 1926
"Tak zwana ludzkość w obłędzie", 1938
Powieści[/i]
"622 upadki Bunga, czyli Demoniczna kobieta", 1911
"Pożegnanie jesieni", 1927
"Nienasycenie", 1930
"Jedyne wyjście", 1932
Pisma estetyczne[/i]
"Nowe formy w malarstwie i wynikające stąd nieporozumienia", 1919
"Szkice estetyczne", 1922
"Teatr. Wstęp do teorii Czystej Formy w teatrze", 1923
Pisma filozoficzne[/i]
"Pojęcia i twierdzenia implikowane przez pojęcie Istnienia", 1935
"Zagadnienie psychofizyczne" – praca nieukończona, 1938, pierwodruk, 1978
"W starym dworku, czyli Niepodległość trójkątów", film fabularny, reż. Andrzej Kotkowski, 1984
"Tumor Witkacego", film fabularny, biograficzny, telewizyjny, reż. Grzegorz Dubowski, 1985
"Pożegnanie jesieni", film fabularny, reż. Mariusz Treliński, 1990
"Nienasycenie", film fabularny, reż. Wiktor Grodecki, 2003
Fabuły z Witkacym[/i]
"Schodami w górę, schodami w dół", film fabularny, biograficzny, na motywach powieści (pod tym samym tytułem) Michała Choromańskiego, reż. Andrzej Domalik, 1988
"Gwiazda Piołun", film fabularny, biograficzny, na motywach powieści (pod tym samym tytułem) Władysława Terleckiego, reż. Henryk Kluba, 1988
"Mistyfikacja", film fabularny, fantazja biograficzna, scen. i reż. Jacek Koprowicz, 2010
Film dokumentalny, krótkometrażowy i animowany (wybór)[/i]
"Witkacy", film dokumentalny, reż. Stanisław Kokesz, 1966
"Stanisław Ignacy Witkiewicz. Witkacy", film dokumentalny, reż. Grzegorz Dubowski, 1968
"Witkacy pod namiotem, czyli Szalona Lokomotywa w Teatrze Stu w inscenizacji Krzysztofa Jasińskiego", film dokumentalny, telewizyjny, reż. Krzysztof Miklaszewski, 1977
"Ja już bym dawno był gieroj...", film dokumentalny, reż. Tomasz Pobóg-Malinowski, 1980
"Podróż do Witkacji", film dokumentalny, reż. Zbigniew Kowalewski, 1985 "Litymbrjon", film dokumentalny, reż. Grzegorz Dubowski, 1988
"Impresje c-minor", film dokumentalny, reż. Kazimierz Konrad, 1988
"Apokalipsa Witkacego", film dokumentalny, reż. Stanisław Trzaska, 1988 "Witkacego wywoływanie duchów", film animowany, reż. Kazimierz Urbański, 1989
"Tempes d'image — Witkiewicz" ["Witkacy — firma portretowa"], film dokumentalny, Francja, reż. Jean-Pierre Krief, 1989
"Stanisław Ignacy Witkiewicz (1885-1939). Dzieło malarskie", film dokumentalny, reż. Grzegorz Dubowski, 1990
"Zdziczenie obyczajów pośmiertnych", film dokumentalny, reż. Konrad Szołajski, 1995
"Kinoteatr Witkacego", film dokumentalny, reż. Helena Kwiatkowska, 1995
"Cały pogrzeb na nic!", film dokumentalny, reż. Konrad Szołajski, 1995
" 'Demoniczne' kobiety Witkacego", film dokumentalny, reż. Natalia Koryncka-Gruz, 1995
"Ostatnia droga Witkacego", film dokumentalny, reż. Sławomir Smoczyński, 1998
"Dzieci Witkacego", cz. 1–10, serial dokumentalny, telewizyjny – o współczesnych uczniach klas maturalnych szkoły, której patronuje Witkacy, reż. Ryszard Bugajski, 2001
"In the Little Mansion" ["W małym dworku"], film wideo, prod. USA, reż. Jan Sycz, 2002
"Witkacy id", film dokumentalny, reż. Dariusz Pawelec, 2009
Teatr Telewizji[/i]
"Bzik tropikalny", widowisko telewizyjne, reż. Jerzy Grzegorzewski, 1969
"W małym dworku", widowisko telewizyjne, reż. Zygmunt Hübner, 1970
"Sonata Belzebuba", widowisko telewizyjne, reż. Stanisław Bieliński, 1970
"Nowe wyzwolenie", widowisko telewizyjne, reż. Krzysztof Wojciechowski, 1971
"Kurka Wodna", widowisko telewizyjne, reż. Tadeusz Minc, 1971
"Wariat i zakonnica", widowisko telewizyjne, reż. Bogdan Hussakowski, 1972
"Matka", widowisko telewizyjne, reż. Jerzy Jarocki, 1976
"Sonata B", widowisko telewizyjne, reż. Andrzej Dziuk, 2002
Nagrody[/i]
Złoty Wawrzyn Polskiej Akademii Literatury, 1935
X X X X X
Ежу понятно, что в столь формалистически-декадентском и крайне упадочническом творческом наследии какого-то там малоизвестного польского писаки и криворукого мазилы (я уж боюсь напомнить даже яркий ярлык незабвенного Никиты Сергеевича) нравственно здоровый и морально устойчивый советский читатель ну совершенно не нуждался. Поэтому для него Виткевича как бы и не существовало. Лишь в 1989 году вышел первый небольшой сборничек драм Станислава Игнация Виткевича. Дальнейшую издательскую судьбу писателя в постсоветской России неплохо прослеживает В. Хорев в статье «Станислав Игнацы Виткевич на русском языке», которую можно найти здесь Список русскоязычных изданий литературных произведений Виткевича, впрочем, весьма невелик:
Виткевич С. И. Сапожники. Драмы — М., 1989
Виткевич С. И. Дюбал Вахазар и другие неевклидовы драмы -М., 1999
Виткевич С. И. Метафизика двуглавого телёнка — М., 2001
Виткевич С. И. Наркотики. Эссе. Единственный выход — М., 2003
Виткевич С. И. Ненасытимость. — М., 2004
Виткевич С. И. Безымянное деянье — М., 2006
Виткевич С. И. Прощание с осенью. — М., 2006
«И напоследок я скажу», что Сенат Польши объявил 2015 год годом сына и отца Виткевичей. В этом году исполняется (уже исполнилось) 130 лет со дня рождения Станислава Игнация и 100 лет со дня смерти его отца Станислава Виткевича.
Первый, «Znowu to samo aż do znudzenia/Вновь то же самое аж до тошноты», – это сильно сокращенный вариант статьи Станислава Игнация Виткевича/Stanisław Ignacy Witkiewicz «Znowu to samo aż do znudzenia, czyli o roli światopoglądu w literaturze/Вновь то же самое аж до тошноты, или О роли мировоззрения в литературе» (w:) St. I. Witkiewicz “Bez kompromisu”, PIW, Warszawa, 1976. Надо сказать, что против Виткевича под лозунгом борьбы с метафизикой велась мощная критическая кампания, в которой приняли участие многочисленные писатели, художники и литературоведы. В этой статье автор дает отпор своим критикам.
И второй, «Renesansowy człowiek/Человек Ренессанса», -- это фрагмент воспоминаний о Виткевиче его хорошего знакомого, известного польского литературного критика и публициста Ежи Евгеньюша Пломеньского/Jerzy Eugeniusz Płomieński (1893 – 1969), о последней встрече с Виткевичем незадолго до его смерти. Фрагмент почерпнут из книги мемуаров Пломеньского «Twórcy bez masek/Творцы без масок» (PIW, Warszawa, 1956).
О Станиславе Игнации Виткевиче/Stanisław Ignacy Witkiewicz написаны, вероятно, уже целые горы статей и книг. Одну из таких статей, почерпнутую из сайта www.culture.pl (очень хороший, кстати, сайт), я и привожу здесь. Ее написал Януш Р. Ковальчик/Janusz R. Kowalczyk. Сайт примечателен еще и тем, что его материалы -- написанные на польском языке статьи и эссе о деятелях польской культуры, оснащены переводами на русский и английский языки. К сожалению, выложенный на сайте перевод на русский язык эссе о Виткевиче изобилует неточностями, иногда и вовсе ляпами, а также многочисленными купюрами. Упускать такой хороший материал мне не хотелось, и я перевел эссе заново. Иллюстрации – частично «родные», частично почерпнутые из других источников. Эссе длинное, и я выложу его в несколько приемов.
СТАНИСЛАВ ИГНАЦИЙ ВИТКЕВИЧ
Провидец, опережавший эпоху и, вместе с тем, тонко и метко подшучивавший над нею. Благодаря прозорливости его суждений и катастрофических прорицаний, следующие поколения открывают его снова и снова. Он один из тех немногих творцов польской культуры, значение которых в истории мирового искусства сохраняется и не слабеет.
Станислав Игнаций Виткевич/Stanisław Ignacy Witkiewicz, псевдоним Виткаций (Bиткацы)/Witkacy, родился 24 февраля 1885 года в Варшаве, покончил жизнь самоубийством, узнав о вооруженном нападении Красной Армии на Польшу – 28 сентября 1939 в селе Езëры в Полесье (ныне Украина – Великие Озера).
Его достижений хватило бы на несколько трудовых биографий. На наших глазах он стал классиком, одним из наиболее часто переводимых польских авторов, его тексты опубликованы более чем на 30 языках в Европе, США, Южной Америке и Японии. Его пьесы ставятся на зарубежных сценах чаще пьес всех других польских авторов.
«Виткевич был катастрофистом, одаренным как Оруэлл -- и тот Оруэлл, который автор „Скотного двора” и тот, который написал „1984” -- удивительной ясностью и отчетливостью видения. Он сказал, что цивилизации гладких, сытых и автоматизированных не только столкнутся с угрозой напора «уравнителей» с Востока, из Азии и из Африки, но и окажутся беззащитными по отношению к безумцам и психопатам. В мире, который стал «глобальной деревней», безумие заразительно и повсеместно. В этой огромной деревне, где все происходит одновременно, все вдруг стало возможным».
[Jan Kott «Witkiewicz, albo Realizm nieoczekiwany»/Ян Котт «Виткевич, или Неожиданный реализм», 1975]
Портрет художника в молодости
Отец художника, Станислав Виткевич/Stanisław Witkiewicz, герба Нечуя/Neczuja, был известным критиком, писателем, художником и архитектором, основателем так называемого закопаньского архитектурного стиля. Мать, Мария, девичья фамилия Петжкевич/Pietrzkiewicz, герба Остоя/Ostoja – была учительницей музыки.
Первые годы жизни маленький Стась провел в Варшаве. Из-за болезни легких отца семье пришлось переехать в 1890 году в Закопане, где 27 января 1891 года Станислава Игнация крестили. Крестными родителями стали знаменитая актриса Хелена Моджеевская/Helena Modrzejewska (с крестинами затянули, потому что ждали, когда она вернется на родину) и гуральский сказитель и певец Ян Кжептовский (Сабала)/Jan Krzeptowski (Sabała).
Станислав Виткевич был убежденным противником системы школьного образования, уничтожающей индивидуальность ребенка, поэтому сам занялся обучением сына. Он организовал частные уроки, проводившиеся зачастую университетскими преподавателями и выдающимися творческими личностями. Пан Станислав одобрял самостоятельность мальчика в выборе увлечений.
Юный Виткевич имел восприимчивый склад ума и проявлял разнообразные способности. Уже в 1893 году он сам растиражировал на детском печатном станочке серию своих первых коротких драм. Станислав Игнаций весьма интересовался живописью, фотографией, музыкой, точными науками и философией.
Начиная с 1900 года, Виткевич часто проводил каникулы у тети в селе Сылгудушки в Литве, вместе с ней посещал Петербург, писал картины и фотографировал. Два литовских пейзажа Станислава Игнация попали в 1901 году на «Выставку картин и скульптур» в Закопане. Год спустя из своих философических эссе он собрал том «Marzenia improduktywa».
В 1903 году Виткевич экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости во Львове. У него появились первые друзья, в том числе Леон Хвистек/Leon Chwistek — художник, математик, профессор Львовского университета, Тадеуш Шымберский/Tadeusz Szymberski – младопольский поэт, Бронислав Малиновский/Bronisław Malinowski – будущий антрополог, Тадеуш Лангер/Tadeusz Langier -- фотограф.
В 1904 году Витккевич через Вену и Мюнхен добрался до Италии, посещая все встречавшиеся на его пути галереи искусств. Год спустя, вопреки советам отца, приступил к учебе в Aкадемии изобразительных искусств (Краков), поначалу в мастерской Яна Станиславского/Jan Stanisławski, затем в мастерской Юзефа Мехоффера/Józef Mehoffer. В следующий раз он колесил по Италии вместе с Каролем Шимановским/Karol Szymanowski.
Путешествие в Париж в 1908 году, посещение выставочных залов, музеев и «Двадцать четвертого Салона Независимых» (выставка, организованная обществом независимых художников) позволили молодому Виткевичу ознакомиться с новейшими направлениями европейской живописи. Под влиянием полученных впечатлений он бросил ландшафтную живопись и принялся писать первые из «чудовищ» и портретов. В том же году его отец уехал на лечение в Ловран на полуострове Истрия в Австро-Венгрию (ныне Ловран-Истра, Хорватия), откуда уже не вернулся на родину.
Станислав Игнаций в это время переживал бурный роман с выдающейся актрисой Иреной Сольской/Irena Solska, который продолжался несколько лет. Яркая личность этой женщины была отображена в первом романе молодого Виткевича – «622 upadki Bunga, czyli Demoniczna kobieta/622 падения Бунга, или Демоническая женщина» (1911).
Молодой человек несколько раз навещал отца в Ловране. В мае 1911 года, через Берлин и Кëльн, он снова приехал в Париж, где в «Салоне Независимых» увидел первые работы кубистов. В Бретани он остановился у художника Владислава Сьлевиньского/Władisław Ślewiński, а в июне навестил в Лондоне Бронислава Малиновского/Bronisław Malinowski.
В 1912-1913 годах молодой Виткевич прошел курс психоанализа, проведенный доктором Каролем де Бореном/Karol de Beaurain, внушившем ему «комплекс эмбриона». В одном из писем своей подруге Хелене Червиëвской/Helena Czerwijowska он впервые подписывается как «Witkacy/Виткаций», символически освобождаясь от художественной опеки (тирании) отца. В это же время он выставляет свои картины в Закопане, Варшаве и Кракове.
Разорвав роман с Иреной Сольской, Виткевич обручается с Ядвигой Янчевской/Jadwiga Janczewska, с которой познакомился в Закопане, но трудный период помолвки заканчивается трагически. 21 февраля 1914 года, после ссоры, беременная Ядвига совершает самоубийство. Виткаций панически боялся последствий рождения детей в мире, будущее которого вызывало у него лишь сильные опасения, поэтому он винил в этой трагедии себя. «Я желаю лишь смерти, чтобы только не страдать и не чувствовать страшного бремени жизни, – писал он в письме Малиновскому. – Хочу иметь цианид калия, чтобы каждую секунду быть хозяином своей жизни».
Тропики, декадентство, революция
Из глубокой депрессии Виткевича вывело предложение Бронислава Малиновского принять участие в научной экспедиции в Новую Гвинею. Виткевич занял в ней должность фотографа и художника, документирующего очередные этапы исследований. Экспедиция задержалась на Цейлоне, а в июле 1914 года добралась до Австралии, где ее члены узнали о начале войны.
Экспедиция не улучшила депрессивного состояния Виткевича, и после ссоры с Малиновским он решил вернуться в Европу. Считая, что в этом вооруженном конфликте поляки должны добиться независимости, сражаясь на славянской, а не германской стороне, Виткевич едет через Одессу в Петербург.
«[...]именно в России Виткаций случайно заглянет в лицо XX века. [...] Как российский подданный, он, считая это своим долгом, идет в армию. Заканчивает царскую юнкерскую школу и, благодаря покровительству брата отца, попадает в Лейб-гвардии Павловский полк, переполненный «белой» аристократией. Атмосфера жизни этого полка, бесконечные пьянки, сексуальные оргии и все прочее, исполнявшееся под лозунгом «после нас хоть потоп», великое русское декадентство, о масштабе и климате которого в Польше мало кто знал – все это наложит нестираемое пятно на все его произведения».
Станислав Игнаций в ускоренном темпе закончил офицерскую учебу, и в сентябре 1915 года кадет Виткевич был отправлен на фронт, где был назначен командиром четвертой роты, а затем, за боевые заслуги, в июле 1916 года получил звание подпоручика Лейб-гвардии Павловского полка. В том же месяце Виткаций был тяжело ранен во время битвы недалеко от села Витонеж/Witoneż в западной части Украины (кстати сказать, среди противников российской армии были и подразделения польских легионов Юзефа Пилсудского). На фронт он уже не вернулся.
Демобилизованный в конце 1917 года Виткевич тогда же стал свидетелем Октябрьской революции. Часть исследователей считает, что он даже принимал в ней участие и был избран солдатами политическим комиссаром, хотя доказательств этого нет. Сам Виткаций скудно делился подробностями своего российского опыта того периода, вспоминая лишь, что среди других офицеров был единственным, кто не применял телесных наказаний.
«В последнее время меня заставила задуматься картина (иначе не могу сказать, на все это смотрел я как из ложи, не будучи в состоянии участвовать в этом из-за шизоидных расстройств) российской революции с февраля 1917 по июнь 1918 года. На эти события я смотрел с близкого расстояния, будучи офицером Павловского гвардейского полка, который ее начал».
В июне 1918 года он вырвался из охваченной революцией России и вернулся в Закопане. Опыт большевизма в России, а также вскоре случившееся зарождение нацизма в Германии утвердили его в крайне пессимистическом взгляде на неконтролируемый ход дальнейших событий. В более поздних романах и драмах он часто описывал кошмар послушной толпы, сбиваемой ловкими демагогами на ложный путь.
«Где-то у самого основания его естества, во времена, когда я его еще не знал, произошел, видимо, какой-то катаклизм, какой-то внутренний надлом или случилось какое-нибудь полное ужаса озарение странностью и чуждостью быта, после чего он потерял спокойствие навсегда. И все, чего он старался потом мысленно достичь, это как-то освоить эту странность и как-то приручить эту жуткость и принципиальную враждебность существования, сделать возможной жизнь в этом, как правило, враждебном мире».
[Roman Ingarden «Wspomnienie o Stanisławie Ignacym Witkiewiczu, w: «Stanisław Ignacy Witkiewicz. Człowiek i twórca», Warszawa, 1957/Роман Ингарден «Воспоминание о Станиславе Игнации Виткевиче», в книге «Станислав Игнаций Виткевич. Человек и творец», Варшава, 1957]
Драмы, романы, портреты
Благодаря привезенным из России композициям и портретам, Виткевич был принят в группу художников-формистов, с которыми организовал несколько выставок, главным образом в краковском «Обществе друзей изобразительных искусств», но также и в Варшаве, Львове, Познани, Закопане. Он стал главным идеологом формистов. Еще в России Виткаций начал работу над своей философской и эстетической системой, результат которой вскоре опубликовал в книге «Nowe formy w malarstwie i wynikające stąd nieporozumienia/Новые формы в живописи и вытекающие отсюда недоразумения».
Наступил самый плодотворный период в творчестве Виткевича. Он издал «Szkice estetyczne/Эстетические эскизы» и [/u]«Teatr. Wstęp do teorii Czystej Formy w teatrze/Театр. Вступление к теории Чистой Формы в театре»[/u] (с картиной «мозга сумасшедшего на сцене»), написал около 40 драм (опубликовал лишь пять), премьеры которых состоялись в Кракове, Варшаве, Торуне, Лодзи. Его пьесы были сплошным издевательством над устаревшей, окостеневшей и ветшавшей традицией сценических опереток, мелодрам и фарсов, которые царили на польской сцене в двадцатилетний межвоенный период.
30 апреля 1923 года Виткаций женится на Ядвиге Унруг/Jadwiga z Unrugów, внучке художника Юлиуша Коссака/Juliusz Kossak. Их совместная жизнь в пансионате его матери в Закопане протекала под знаком нарастающих конфликтов, что вынудило Ядвигу переехать в Варшаву. Однако со временем неудачный брак превратился в дружбу, они часто навещали друг друга, а сохранившаяся переписка Виткация и жены насчитывает почти 1300 писем.
Около 1925 года Виткаций бросает живопись маслом и учреждает «Портретную компанию С.И. Виткевич», которая становится его главным источником дохода («За 100 злотых пишу портрет в полный рост. Конец нищете, творчеству и жизни»). Клиент должен был соблюдать «Регламент», последнее правило которого гласило «Недоразумения исключены». В течение чуть больше десяти лет Виткевич написал несколько тысяч портретов. Не все клиенты, однако, заслуживали увековечивания. Некоторые просьбы о написании портрета были отклонены резким «Не вижу причины».
В литературе Виткаций отказался от драмы в пользу романов, в которых ему легче было выражать свои убеждения, не воспринимая, однако, их как произведения Чистой Формы (первобытного составного элемента искусства, действующего непосредственно на «метафизические чувства» и впечатлительность читателя). Его первым опубликованным романом было «Pożegnanie jesieni/Прощание с осенью» (1927). Через три года была опубликована книга «Nienasycenie/Ненасытимость».(Я, было, собирался привести тут все обложки первоизданий. Но они такие невзрачные... Поэтому ограничился лишь самой первой. W.)
Летом 1929 года тесные чувственные отношения связали Виткация с Чеславой Окниньской-Коженëвской/Czesława Oknińska-Korzenjowska. После смерти матери в 1931 году Виткаций переехал в «Виткевичувку»/”Witkiewiczówka” na Antałówce, где тетя Мария Виткевич сняла для него номер.
В 1931-1932 годах Виткаций написал свой последний роман «Jedyne wyjście/Единственный выход» (опубликован только в 1968 году) и всерьез занялся философией. Он написал трактат «Pojęcia i twerdzenia implikowane przez pojęcie istnienia/Понятия и положения, импликованные понятием “существование”», а также издал книгу об одурманивающих веществах, которая сегодня известна под названием «Narkotyki/Наркотики».
В 1935 году Виткевич был награжден за литературное творчество Золотым Лавром Польской академии литературы. Год спустя были написаны «Niemyte dusze/Немытые души» (перед войной публиковались отрывки оттуда). Последние годы жизни Виткаций посвятил почти исключительно философии.
Августовский номер третьего подписного года «Фантастыки» делает та же команда, которая делала предыдущий номер. Адрес тот же, те же два телефонных номера. Объем журнала, бумага, типография – все те же. Tираж – 132 тысячи экземпляров. Поскольку значительная часть материалов номера посвящена польскому писателю, поэту, художнику (и пр. и пр.) Станиславу Игнацию Виткевичу (Виткацию)/Stanisław Ignacy Witkiewicz (Witkacy) (1885 – 1939), в «Галерее» представлены его работы, выполненные в стиле экспрессионизма (весьма, надо сказать, своеобразного). Репродукции его работ размещены на первой странице передней обложки, а также на страницах 7, 15, 25, 39, 45, 48 и в тексте соответствующих статей на страницах 58, 59. На второй странице задней обложки размещена иллюстрация к публикуемой в номере повести В. Ешке «Король и кукольник» (художник АНДЖЕЙ БЖЕЗИЦКИЙ). Художественное оформление журнала МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО и АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО.
Содержание номера следующее.
Czytelnicy i “Fantastyka”
Lądowanie XXX 3
Opowiаdania i nowele
Wolfgang Jeschke Król i lałkarz 4
Theodore Sturgeon Xanadu 22
Powieść[/i][/u]
Harry Harrison Filmowy Wechikuł Czasu (3) 21
Komiks
Femme fatale 31
Z polskiej fantastyki
Darek W. Bobiński Maly wojak i antropofagi 46
Andrzej Drzewiński Jasnowidz 49
Krytyka
Recenzje 54
Słownik polskich autorów fantastyki 56
Bibliografia utworów fantastycznych 64
Znowu to samo aż do znudzenia 58
Renesansowy człowiek 59
Nauka i SF
Heurisko znaczy znajduję 60
Parada wydawców
W serii I poza serią 62
Wśród fanów
Silcon 85 64
Poezja i fantastyka
Witkacy Prolog do dramatu «Tumor Mozgowicz»
Продолжение (развернутый комментарий) следует в колонке Wladdimir