Книги Антона Первушина выходят, допечатываются и переиздаются с завидной регулярностью, по три-четыре штуки в год. Но все это научно-популярные издания. А вот собственно фантастических книг, не «проектных» и не соавторских, у него не выходило давненько. Тем больше оснований обратить внимание на новую книгу петербургскую писателя «Иные пространства», изданную при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации СПб (иными словами, на грант).
Пока книга поступила только в петербургский магазин «РаскольниковЪ» (бывший «Жук») в Апраксином переулке, дом 11. Но, как я понимаю, можно заказать и за пределы СПб. За подробностями обращайтесь к Елене Бойцовой (на «ФантЛабе» ula_allen).
Грэм Джойс писатель негромкий. То есть издали его в России практически всего, литературные журналисты отзываются о нем с уважением (и пишут с удовольствием), но шумных восторгов не наблюдается. Оно, может, и неплохо, навязчивый пиар раздражает, но присмотреться к этому британскому мэтру повнимательнее все-таки стоило бы...
Шизофрения, как и было сказано, или Юрий Деточкин и бесы
Грэм Джойс. Как подружиться с демонами: Роман. / Graham Joyce. Ascent of Demons, 2008. Пер. с англ. А.Руденко. — СПб.: Азбука. М.: Азбука-Аттикус, 2013. — 384 с. — (Книга-открытие). Тир. 3500. — ISBN 978-5-389-04785-3.
Грэма Джойса, пятикратного лауреата Британской премии фэнтези, хлебом не корми, дай только рассказать историю о человеке, живущем на грани двух миров. Нет, кроме шуток: какой его роман ни возьми, — бодрую ли «Зубную фею», психоделическое ли «Курение мака», унылый ли «Дом утраченных грез», — везде эта двойственность бросается в глаза. Не отклоняется от генеральной линии и главный герой новой книги Уильям Хини, благополучный британский джентльмен пятидесяти лет от роду, отец троих детей, руководитель некрупной, но авторитетной благотворительной организации. Так уж сложилось, что после пережитого в юности потрясения (об этом автор расскажет в свой срок, неторопливо и со всеми причитающимися подробностями) Хинни начал видеть демонов — легионы бесов, преследующих всех и каждого на лондонских улицах, в пабах, в ночлежках, в палатах парламента... Разумеется, бесы не сидят сложа руки: то и дело в кого-нибудь вселяются и что-нибудь откаблучивают. Вплоть до взрыва неподалеку от королевского дворца, устроенного отставным старшим сержантом, сбрендившим во время Войны в заливе. Он, кстати, тоже видит демонов — только описывает их в своих «мемуарах» скорее как джиннов из «Сказок тысячи и одной ночи». Впрочем, приставучие бесы не слишком мешают мистеру Хини, а диагноз «шизофрения», наскоро поставленный психологом, не отравляет ему жизнь. Бесы и бесы, эка невидаль — у каждого свои недостатки, как сказал один толерантный персонаж знаменитого фильма.
Роман «Как подружиться с демонами» вырос из рассказа «Простой солдат королевы», отмеченного мемориальной премией имени О.Генри. Из той самой истории сумасшедшего сержанта, приковавшего себя к ограде Букингемского дворца, обвязавшегося динамитом и потребовавшего, чтобы к нему немедленно спустилась Ее Величество Елизавета II. Похоже, получив эту премию, Грэм Джойс почувствовал себя обязанным американскому классику. Уильям Хини умен, ироничен, наделен несколько циничным чувством юмора, склонен к авантюрам и не дружит с законом. Например, он участвует в подделке старинных книг, без зазрения совести сбывая фальшивки спесивым снобам, и пишет стихи, с которыми выступает его друг, изображающий «талантливого молодого поэта, надежду современной английской литературы». В то же время Уильям романтичен и даже сентиментален — в общем, типичный герой О.Генри. Все свои «нетрудовые доходы» от разнообразных махинаций Хини тут же вбухивает в благотворительность, словно какой-нибудь Юрий Деточкин: именно его заботами процветает самый человечный лондонский приют для бездомных, который британским бюрократам словно кость в горле.
Казалось бы, ничто не в состоянии выбить неунывающего героя из седла: ни ссора с сыном, ни размолвка с бывшей женой, ни угрожающая долговая яма... Но то, что оказалось не по плечу легионам бесов, делает запоздалая любовь, обрушившаяся на Уильяма как снег на голову.
«Как подружиться с демонами», пожалуй, один из самых удачных романов Грэма Джойса: мускулистый, подтянутый, ироничный и абсолютно неполиткорректный. Его почти не портит сентиментальность, прорезавшаяся ближе к финалу, и даже слащавый хеппи-энд под звон рождественских колоколов. Не знаю, даст ли этот роман читателям подсказку, как подружиться с демонами, но лучше понять, каковы на самом деле обитатели «туманного Альбиона» определенно поможет.
Что-то заканчивается, что-то начинается. Три недели назад петербургский букинистический магазин (он же проект "Жук") прекратил работу на улице Гороховой. А на днях в Апраксином переулке, дом 11, открылся новый магазин, который носит веселое имя "РаскольниковЪ". С тем же коллективом и практически тем же ассортиментом. Впереди длинные праздники — не вижу повода не выпить заглянуть на огонек.
Помимо старых книг по всем областям знания, открыток-пластинок-плакатов и проч. традиционного в магазине представлены малотиражные книги современных издательств — например, "Америka. (Reload game)"Кирилла Еськова и "Анна Каренина-2"Александра Золотько. В планах — расширение ассортимента новой книги (с осени 2016 года), насыщенная программа мероприятий — лекции, авторские чтения, встречи с писателями, творческие вечера (с марта 2016 года). "РаскольниковЪ" ждет, вас, дорогие, с распростертыми объятиями!
Магазин, если что, работает 7 дней в неделю, с 11 до 20, в воскресенье — до 19.
На дваче Николая Николаевича К. попрекают библиографией его опубликованных рассказов (довольно тощей, между нами говоря): ведь все же знают, что напечататься в сборнике можно или за деньги, или через конкурс где «о-го-го какая конкуренция», или благодаря друзяшкам! Литературная дама с двойной фамилией грозится раскрыть в радиоэфире тайны издательской премиальной мафии – опять друзяшки! Обидно не то, что люди городят очевидные глупости, а то, что забалтывают действительно любопытную тему. Роль системы авторитетов в делах окололитератрных сложно переоценить, от их влияния никто не свободен. Вот только сводить все к личным связям... профанация, что ли, упрощение. Авторитет – это и журналист, которого я никогда в жизни не видел, но чьи взгляды разделяю, и покойный классик, восторженно нахваливающий кого-то в мемуарах, и умный блогер, и коллективный авторитет премиального жюри...
Интересный пример — роман "Роза и Червь" Роберта Ибатуллина. Дебют, первая книга, лично с автором никто не знаком — но благодаря поддержке авторитетов (отзывы Антона Первушина и Андрея Черткова, сравнения с Дэном Симмонсом, Питером Уоттсом и Вернором Винджем в обсуждениях) эта вещь уже попала в зону приоритетного внимания людей, причастных к "премиальному процессу". Я еще не читал, но уже оплатил: интригует, что роман поставлен в такой контекст.
Вот о том, как соотносится влияние разных типов авторитетов, как способствует распространению информации, действительно стоило бы поговорить. Думаю сделать мероприятие на Петербургской фантастической ассамблее – психологов привлечь, может, кого-то из социологов. Может получиться интересно.
Так уж исторически сложилось, что о книгах Павла Крусанова (как и Виктора Пелевина, Ольги Славниковой, Дмитрия Быкова и проч.) я пишу в основном для журнала "Мир фантастики". По одной простой причине: читатели, которые и так следят за "текущим литературным процессом", мимо новых книг Крусанова точно не пройдут. После "Укуса ангела" его сочинения, даже не самые удачные, стабильно входят в корпус "обязательного чтения", маст рид. А вот расширить кругозор любителей фантастики в меру скромных сил, я считаю, дело святое. Не одними баронами и драконами живет наша "нереалистическая проза". И слава богу, что так...
Желтый Зверь, пробудившийся посреди сибирской тайги, не помнит своего прошлого, не знает, как и ради чего явился в этот мир. Его ведут инстинкты — но убивает он удивительно легко, упиваясь ужасом и отчаянием жертв. Зверь способен летать и становиться невидимым, извергать лед и пламя, против него бессильна и магия, и оружие, придуманное людьми. Никто не в силах остановить его победную поступь — разве что кроме тихих петербургских мистиков из «белой стаи»...
Писателей, которым тесно в рамках реалистической повествовательной традиции, можно условно разделить на два лагеря: конструкторов и наблюдателей. Конструкторы создают волшебные вселенные, населяют их фантастическими существами, измышляют небывалые конфликты и коллизии... Наблюдатели, напротив, внимательно изучают наш мир, пытаются докопаться до потаенной сути вещей, видят великое в малом, чудесное в обыденном. Пожалуй, это посложнее, чем выдувать радужные пузыри иллюзий: пойди-ка преодолей инерцию мышления, отыщи нужный ракурс, подбери правильные, единственно возможные слова... Как говорит один из героев этого романа: «предмет — дело десятое. В каждой твари чудес хватает, трем самосвалам не вывезти. Главное — взглянуть верно. Под нужным углом». Именно таковы корни любого магического реализма — что латиноамериканского, что балканского, что нашего, санкт-петербургского.
Павел Крусанов, прославившийся на рубеже тысячелетий романом «Укус ангела», безусловно, принадлежит к лукавому племени наблюдателей — так же, как Виктор Пелевин или, скажем, Евгений Лукин. Только в его словах куда меньше едкого сарказма и больше смирения. Крусанов смотрит на нашу жизнь через магическое стекло, удивительным образом преломляющее знакомую реальность. При взгляде сквозь эту чудесную призму чиновники и телеведущие обращаются в духов, участковые — в урядников, Российская Федерация — в кочевую Российскую империю. Ну а невинные «петербургские фундаменталисты», писатели и философы, полюбившие собираться под сводами арт-галереи «Борей», становятся могущественной и отважной «белой стаей». То ли сектой, то ли тайным орденом во главе с неукротимым Князем и просвещенным мистиком Брахманом. Читатель, знакомый с акциями «петербургских фундаменталистов» не по наслышке, без труда опознает прототипы: портреты, разумеется, получились слегка шаржированными, но четкими и выразительными. О своих друзьях и коллегах автор отзывается с некоторой иронией, но и не без сдержанной гордости. Стержень мировоззрения «белой стаи» — здоровый консерватизм. В данном случае это понятие лишено негативной окраски, скорее наоборот. Суть консерватизма по Павлу Крусанову, — не борьба с новым, а вечное противостояние размывающему действию времени, постоянное творческое пересоздание мира. Цель, что ни говори, большая и достойная, особенно если веришь в свои силы. Но однажды в степенную жизнь «стаи», полную созидательного труда и простых радостей, вторгается Желтый Зверь, грозящий взорвать устоявшийся миропорядок. Хтоническое чудовище, появление которого предсказал еще сын Мишеля Настродамуса, начинает свое кровавое шествие с Алтая, от границ империи. Против него одинаково бессильны медвежьи клыки и охотничьи карабины, армейские звуковые гаубицы и магические пассы. Это не просто невиданная тварь, разящая своих жертв льдом и пламенем. Желтый Зверь — то ли ангел, отпавший от Господнего престола, то ли демон, извращенным способом взыскующий искупления, то ли высший судья, явившийся воздать каждому от имени идеала. Его истинное происхождение так и остается загадкой, несмотря на все попытки Брахмана проникнуть в эту тайну. В любом случае, его пришествие знаменует окончательный конец времен. На физическом, посюстороннем плане Зверь провоцирует войну между Россией и Китаем, которая неминуемо перерастет во всепланетную бойню. На метафизическом — пробуждает разъедающее сомнение и страх в слабых сердцах. Мир, и так необратимо разбитый на осколки, начинает рассыпаться с угрожающей скоростью. И «белая стая», почти по Киплингу, принимает этот вызов, заручившись поддержкой «петербургского могущества» (подробнее см. в книге А.Секацкого «Моги и их могущества»)...
«Ворон белый» — очередная эсхатологическая притча Павла Крусанова о конце света. Об Апокалипсисе, который нельзя остановить, потому что он начался много столетий назад, — но можно отсрочить ценой самоотречения и самопожертвования. Портит книгу только одно — предсказуемость: тема грядущего Рагнарёка много лет не дает покоя автору, так или иначе проявляясь в каждом его романе.
С царем в голове
Павел Крусанов. Царь головы: Рассказы. — М.: АСТ, 2014. — 320 с. — Тир. 2000. — ISBN 978-5-17-083588-1.
Павел Крусанов не любит, когда его называют фантастом. Однако перескакивая из тела в тело, воспаряя душой к небесам, одолевая бесов и правящих нашим миром мертвецов, герои рассказов из которых составлен этот сборник в очередной раз доказывают, что проза петербургского автора имеет отдаленное отношение к реалистической повествовательной традиции.
Павел Васильевич Крусанов — писатель с размеренным дыханием стайера-романиста. Он медленно запрягает и так же неторопливо едет, с тяжеловесным изяществом, словно шмель вокруг цветка, выделывает замысловатые пируэты вокруг каждой мало-мальски значимой детали — в рамках рассказа ему тесно, не хватает воздуха, пространства, чтоб развернуться во всю ширь. Сборник «Царь головы» книга для него нехарактерная. Под этой обложкой впервые собраны новеллы, прежде рассыпанные по страницам толстых литературных журналов («Октябрь», «Сибирские огни») и тематических антологий («Петербург Нуар», «Русские дети», «Русские женщины»). Их хватило, чтобы наполнить два раздела: «О необычайном», где собрана, осторожно выражаясь, «нереалистическая» малая проза, и более традиционный «Узорник». Хотя на самом деле определить, где в творчестве Павла Васильевича лежит граница между фантазией и реальностью, «актуализированной метафорой» и зарисовкой с натуры — задачка нетривиальная.
Как взрослый писатель, пишущий для взрослого, не инфантильного читателя, Крусанов не то чтобы жертвует остротой сюжета и увлекательностью фабулы, но расставляет приоритеты иначе, чем принято в жанровой беллетристике. Событийный ряд всегда остается у него фоном для философских, онтологических обобщений. При этом лидер «петербургских фундаменталистов» занимает особое место и среди представителей современного отечественного «мейнстрима», стоит в стороне от бурного и пенистого русла «основного потока». Крусанова интересует не столько вечный конфликт между Законом и Справедливостью (одна из главных, становых тем европейской, в том числе классической русской литературы), сколько поиск внутреннего баланса, душевной гармонии, своего места в глобальной иерархии мировых сил, что характерно скорее для восточных культур. Мы живем в аду, под властью мертвецов, и этого не изменишь: любой бунт только умножает скорби, повышает градус хаоса. Единственное, что подлежит точной настройке и отладке — наш внутренний камертон, как в рассказе «Царь головы». Позиция скорее буддиста или даоса, чем человека, принадлежащего к иудео-христианской традиции с ее понятиями греха и искупления. Герои рассказов наперебой призывают не отделять ангельское начало от звериного, не бороться с природой, а напротив — открыться ей, раствориться, почувствовать себя ее частью. Правда, заканчивается такие эксперименты, как правило, трагедией или в крайнем случае печальным анекдотом. Благостный герой рассказа «Собака кусает дождь» (вылитый егерь Кузьмич из «Особенностей национальной охоты») держит своего беса в банке из-под огурцов. Бывший менеджер среднего звена из новеллы «По телам» в определенном смысле повторяет путь персонажа «Обмена разумов» Роберта Шекли, и в итоге оказывается навечно заточен в теле вороны. В «Мешке света» скромный кондитер добывает артефакт, который раскрывает самые сильные стороны души — и становится виртуозным вором, хотя ничто вроде бы не предвещало подобной развязки. И так далее, и тому подобное.
Несмотря на «почвенические» мотивы и призывы к опрощению, в чем-чем, а в бесхитростности, безыскусности, естественности, в природной простоте стиля Павла Крусанова никак не упрекнешь. Вся его проза — череда перетекающих друг в друга сравнений и метафор («сердце ворочается, как жук-бронзовка в кулаке», «мысль — штука летучая: не схватил — упорхнула», «бессилие ненависти жгло его таким огнем, что на вахтере можно было бы сушить белье после стирки, не пыхай он сквозь поры зловредными миазмами»), калейдоскоп визуальных образов, ярких, как обточенные волной камушки на мелководье. Хитро сделано, с подвывертом. В этом плане Павел Васильевич Крусанов «близок к земле» примерно в той же степени, что и Владимир Владимирович Набоков. Впрочем, в «Царе головы» причудливых завитушек и арабесок поменьше, чем в более крупных текстах писателя. Здесь автор предлагает нам сыграть в другую игру. Попробуйте-ка разобрать, где Павел Васильевич серьезен, как идол острова Пасхи, а где с суровым видом вешает лапшу на уши жаждущему откровений читателю — как Сергей Курехин в легендарной мистификации «Ленин-гриб».
Говорят, все познается в сравнении. Так вот, по сравнению с другими сочинениями Павла Крусанова сборник «Царь головы» — книга простая, насквозь понятная. Самое то для неподготовленного читателя, еще не знакомого ни с «Американской дыркой», ни с «Бом-бомом», ни с «Укусом ангела».
облако тэгов
