Данная рубрика представляет собой «уголок страшного» на сайте FantLab. В первую очередь рубрика ориентируется на соответствующие книги и фильмы, но в поле ее зрения будет попадать все мрачное искусство: живопись, комиксы, игры, музыка и т.д.
Здесь планируются анонсы жанровых новинок, рецензии на мировые бестселлеры и произведения, которые известны лишь в узких кругах любителей ужасов. Вы сможете найти информацию об интересных проектах, конкурсах, новых именах и незаслуженно забытых авторах.
Приглашаем к сотрудничеству:
— писателей, работающих в данных направлениях;
— издательства, выпускающие соответствующие книги и журналы;
— рецензентов и авторов статей и материалов для нашей рубрики.
Обратите внимание на облако тегов: используйте выборку по соответствующему тегу.
Строгой, пожилой и одинокой учительнице начальной школы вдруг начинает казаться, что учеников её класса стали подменять злобные чудовища, преследующие свои загадочные цели…
***
Музыка и шум. Они первыми встречают зрителя, и они же участвуют в действии на правах полноправных актёров. Громкая, плотная, величавая и возвышающая мелодия властно ведёт за собой в сюжетном танце – но её перебивают, сквозь неё постоянно прорываются многочисленные раздражающие звуки. Электрический гул настенных часов. Морзянка мелких резких клевков и слишком долгих скоблений мелом по гладкой поверхности школьной доски. Толкающиеся в уши, как при надетом стетоскопе, бухающие и одновременно шаркающие шаги. Оскорбительные смешки. Неумолчный птичий гомон. Чей-то невнятный шёпот. Шелест страниц. Какие-то шорохи… Какое множество звуков, оказывается, издевается над здравым смыслом на самой границе восприятия! Шумы то нарастают, то почти пропадают. Дышат, оживают, прорываются сквозь гармонию музыки, нарушают её – и перегружают, утомляют сознание, сливаются в неясный разнородный гул. Да, именно в гул, или «The Hum», он же «Стон Земли» – тот самый низкочастотный пульсирующий шум, который способно слышать лишь около двух процентов людей, причём чаще всего старше пятидесяти пяти лет.
Старая бездетная женщина, закованная в латы старомодного приталенного костюма, вооружённая смертоносным копьём указки, с туго скрученными на затылке рыжими волосами и сурово сжатыми губами полководца. Она – лицо этой картины. Её снимают со стороны, но именно она создаёт всю окружающую атмосферу. Здесь именно она становится призмой нашего восприятия. Это её шум в ушах мы слышим. Это её головную боль мы видим. Это её страхи оживают перед нашими глазами. Это её лицо сминается в уродливой гримасе животного ужаса, пугая нас больше всей мистики и жути фильма… Дети – который уже по счёту класс я веду? Они смеются надо мной. Они меня даже не боятся… Дорогая, на кого ты стала похожа! Среди мальчиков всегда были упрямцы и буяны, но девочки-то, девочки! Какой цинизм! Куда катится мир?.. Меня – на улицу? На пенсию? В могилу? Как Ваше здоровье, Любовь Аркадьевна? Не дождётесь!
Давящая, отупляющая усталость. Боль. Слишком много боли по всему телу. Она, подобно шуму, концентрируется в голове, плещет в черепе, давит на глаза изнутри, покрывает их липкой едкой слизью, вгрызается в затылок, стучит в висках, сбивает с ритма сердце и незаметно для тебя запирает дыхание. Приходится прилагать усилие для того, чтобы снова начать дышать... Завтра случится что-то страшное – завтра случится – случится – завтра – страшное… Боль, как шум, без умолку жужжит в голове, заглушает и путает мысли. Плывёт на волнах боли и неясного гула сознание, сужается угол зрения, темнеет и размывается реальность, плывут и растекаются детские лица… Она знает – я знаю – они знают, что я знаю… Боль и страх варятся в голове, доведённой до кипения неумолчным гулом, как яйца в кастрюле.
Театр практически одного актёра. В кадре нет того, чего не видит скрученный в тугую пружину и утративший смысл жизни преподаватель. Расфокусированный взгляд, периферическое зрение, тоннельное мышление. Есть она, её класс и её страхи. Другие люди должны быть в школе повсюду – но их нет, потому что она их не замечает. Полутьма, отсутствие людей вокруг и давняя потеря одного действительно нужного человека. Мужа? Классная комната, коридор, туалет, кабинка в нём и квартира, кухня и опустевшая спальня с двумя кроватями и фотографией на тумбочке. Толстые кривые стёкла очков, забрала арочных окон, мутные зеркала в недостаточно освещённых комнатах и искажённые тени на стенах. Мир одиночества, пульсирующей боли, невыносимого непрекращающегося шума, постоянной усталости и страха. Недоброе зазеркалье, в котором привычное и ясное стало незнакомым и пугающим. Мир, в котором вместо вселенской гармонии музыки сфер избранник слышит непрекращающийся скрежет великого множества маленьких когтистых лапок по хрусталю сферы мира снаружи. Не лопнула бы тонкая скорлупа…
***
Короткий метр для экранизации небольшого рассказа стал почти идеальным решением. Менее четырёх тысяч слов в тексте Стивена Кинга, чуть более тридцати минут в формате аудиокниги – и полчаса видео здесь. Несмотря на заметную «русификацию» художественной действительности, история значительно не изменилась и даже не потеряла всей прелести переводной литературы, заключающейся в отстранённости от житейского опыта читателей, который способен иногда самопроизвольно вмешиваться и вносить неожиданные коррективы, мешая цельному восприятию картины. Мало кто из нас, зрителей, учился в старинном особняке частной школы с персональными партами!
В отличие от первоисточника, экранизация получилась завязанной и зацикленной на психике главного героя, стала восприниматься более личной и менее объективной, но одновременно значительно увеличила этим силу своего воздействия. Татьяна Кузнецова, опытная актриса театра и кино, прекрасно справилась с поставленной задачей. Участвуй дети и остальные персонажи в действии хоть немного активнее, стань они более чем расставляемыми фигурами декорации – весь эффект мог бы исчезнуть из-за разницы в актёрском мастерстве и появления дополнительных субъектов повествования.
Цитата-эпиграф из высказывания Стивена Кинга о том, что монстры реальны, находятся внутри нас и иногда берут верх, усиливает впечатление «монотеатральности» происходящего, но подталкивает понимание смысла произведения к однозначно психиатрической интерпретации. Возможно, это сознательный ход Александра Домогарова младшего. Сохранение оригинальной концовки голосует за это предположение, частично выправляя получившийся перекос неожиданно возникшим сомнением в правильности использования только рационального подхода. Краткое напоминание о стихе четырнадцатом девятнадцатой главы Евангелия от Матфея сразу после эпиграфа дополнительно добавляет вариативности, поскольку толкование его самого далеко не однозначно, особенно в контексте полного высказывания Иисуса о семье той же главы. Ну что же, не всё в мире этом поддаётся измерению, исчислению и обоснованию!
***
«И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с жёнами вашими, а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведётся с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведённой прелюбодействует. Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит. Тогда приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился; ученики же возбраняли им. Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное. И, возложив на них руки, пошёл оттуда». // Библия, Евангелие от Матфея, 19: 3-15.
Так хочется любви, и чтобы как в книгах... Я такая красивая в простом белом платье и такая озорная в этой милой соломенной шляпке! Я так ещё молодо выгляжу, а ты на меня даже и не смотришь. А у меня ведь до сих пор грудь, как у девушки... Ну и не смотри, я на тебя тоже не буду…
Он.
Работа достала! Работаю, работаю, работаю и даже в выходной не могу позволить себе расслабиться! Хоть бы поскорее сдох этот чёртов мобильник! Включу музыку, отвлекусь. Заодно расшевелю жену по дороге, а то опять села и «замёрзла».
Она.
Опять свою музыку включил погромче, он специально ею от всего отгораживается. Посмотрел бы лучше, какой вид вокруг! В кои-то веки на природу выбрался – и ноль внимания. И музыку ему, и машину вести, и телефон свой выключить всё никак не может. Ну, правильно, ещё и под подол мне полез, не отрываясь от руля. Грязными руками! Хоть бы раз в лицо взглянул или причёску заметил… Выключу, пусть лучше на дорогу смотрит… Вот, собачку чуть не задавил! Изверг!
Он.
Что-то мне поплохело. Даже овчарку не заметил. Сама виновата, нечего на дороге сидеть! Тащи падаль на обочину, там жри! И эта туда же! Потерялась-голодает! Сама она потерялась, дура! И с работы опять звонят! Достали! Всё, вроде отбился. Аж руки дрожат. И сердце что-то расшалилось. Опять. Закинусь таблеткой, не лежать же пластом. У меня выходной!
Она.
И чего ему не хватает? Я и в парикмахерскую сходила, и макияж сделала, и побрилась, а у него одна работа на уме. Наверное, у него кто-то есть… Другая женщина! И не одна! Вот, опять разговоры «по работе», опять его «всего две минутки». Полчаса, не меньше. В постели бы так тянул… Пойду пока, прогуляюсь. Опять одна, снова одна, всегда одна… Здесь так красиво! А воздух-то какой! Не то что в городе. Тишина, и совершенно никого нет вокруг… Ой, а как же собачка? Позову её, покормлю пока. Ути, какой голодненький пёсик, хоть ты со мной, один ты меня любишь…
Он.
Эта тупая курица кормит моим мясом это животное! Японской мраморной говядиной! С фарфоровой тарелки! Да она вообще представляет, сколько надо вкалывать, чтобы купить хотя бы одну порцию! Куда ей – она дома сидит! На всём готовом!
Она.
Ну вот, сейчас опять будет кричать... И глаза такие злые сразу. Не люблю, когда у него такие глаза, как будто сейчас ударит... Собачку или меня? Нет, меня бить точно не станет, а вот пёсику может и достаться… Я ему сейчас так мило улыбнусь и скажу, что буду хорошей послушной девочкой, а собачка пусть пока спрячется…
Он.
Зла не хватает! Дура! Инфантильная дура! Да она вообще представляет, сколько я выложил за один этот вечер? Садовник, клининговая служба, дизайнер с бригадой? А холодильник! Мясо, моё мясо! Вдо-ох, ме-ед-лен-но выдохнуть. Разжать зубы и пальцы. Улыбнуться. Ты у меня такая (мать твою!) добрая! Я так тебя люблю!
Она.
А собачка испугалась и убежала. Интересно, насовсем или только спряталась где-то неподалёку? Лучше бы только спряталась, а потом вышла бы и поела. Ничего, я ей потом ещё дам… Эх, не успели приехать, в спальню потащил. Ни погулять со мной, ни поухаживать не хочет, всё наспех да как попало. И куда он всё торопится? Выходной же. Я неделю в интернете сидела, чтобы эту комбинацию найти, не порвал бы. Эта комбинация мне так идёт, все подружки оценили. Она так подчёркивает грудь! И ценник вот сюда положу, чтобы увидел. Лягу вот так. Нет, лучше так, на бок, и ногу вот так, чтобы бедро чётче обрисовалось, а руку сюда, живот прикрыть. Губы? Вроде намазала. Да, намазала. Я прямо как Мария-Антуанетта в будуаре... Ах, он обещал мне какую-то игру…
Он.
С моей работой скоро импотентом станешь, а эта всё лежит бревном. Толку с неё никакого, хоть и моложе меня! Даже в постели шевелиться не хочет. Спасибо медицине за «Виагру»! Поставлю упаковку так, чтобы видела. Пусть ей стыдно станет! Согласилась – уже хорошо. Я ещё ого-го! Пускай теперь скормленное собаке мясо отрабатывает! Так бы и покусал её за это! Где там наручники? Ещё бы рот ей завязать, дуре. Ладно, тряпку эту на голову ей заверну. Тебе удобно, дорогая? Лежи, как обычно. Тебе не привыкать. Я всё сделаю сам.
Она.
Что?.. Что это?!. Наручники?!. Милый, я думала, что будет ночь, тревожные крики птиц за распахнутым настежь окном, трепещущая занавесь, влажное дыхание озера, будут ленты из алого шёлка, негромкая музыка, чёрная бархатная повязка на глазах, страусиные перья, ароматические свечи, сладкие фрукты, массаж, благовонные масла по всему телу и крошечка льда у меня на животе возле пупка… Что… Что ты делаешь!?. Животное! Самец! Грязное животное! И не смей про моего папу!..
Оглушительно смеётся, сгибаясь в поясе и громко хлопая себя ладонями по ляжкам, странный весельчак и великий затейник Стивен Кинг. Вы думаете, что всё уже кончилось? Нет, приключение только начинается! Но заслуга ли именно Стивена Кинга в этаком начале для фильма, ведь здесь он лишь третий из сценаристов? Открываем его книгу, читаем. Нет. Спасибо, конечно, Королю за идею, но искренняя признательность и отдельная благодарность Майку Флэнегану и Джеффу Ховарду за её куда как более тонкое и изящное воплощение. Это прямо не завязка, а вальс, кружение опостылевших друг другу супругов в паре, обнявшихся, но смотрящих в разные стороны и совершенно не замечающих один другого. Разница с оригиналом убийственна, но здесь это только к лучшему.
Фильм тяжёлый, если задуматься, но подан в лёгкой игровой форме. Он избавлен от натурализма Стивена Кинга настолько, что по сравнению с книгой смотрится детской адаптацией, но вместе с этим не перестаёт быть жутким триллером. Глушь, прикованная женщина на кровати, труп близкого человека и голодное животное в одной с нею комнате. Незапертая дверь и неясная искажённая фигура во тьме. Что это: бредовое видение, демон или живой человек? Ни она, ни зрители этого не знают. И подсказать некому. И только тогда Джесси начинает вести разговоры с мужем и самой собой. Разговоры, которых почему-то не было с живым мужем, прорвались наружу после его смерти. Осознание своей собственной жизни и личной ответственности за неё включилось лишь тогда, когда эта самая жизнь повисла на волоске…
Эпилог картины не только ничуть не хуже всего остального – он совершает, казалось бы, невозможное для произведений Стивена Кинга. Незначительное изменение с лёгкостью выводит очень земную и гадкую, если честно, историю на мистический уровень. Обнажённая перед зеркалом личность и глумливый дедушка Фрейд, распад собственного «Я» до монолитной сердцевины, взмахи бритвы Оккама и кровавая стружка, снимаемая ею с воспоминаний – это талант Короля. Но всё остальное и, особенно, «эти глаза напротив» – явно заслуга двух других соавторов. Надеюсь, что Майку Флэнегану в качестве режиссёра и сценариста удастся в том же стиле отретушировать также и будущую экранизацию книги «Доктор Сон». Этот фильм, «Игра Джералда», благодаря его работе хоть и оставляет после себя длительный и неприятный осадок, но смотрится очень легко. Единственное, о чём остаётся вздохнуть после просмотра, так это из-за отсутствовавшей в романе комбинации Карлы Гуджино.
Стивен Кинг всегда искренен с читателями. Кажется, будто он сам прожил судьбы всех своих персонажей, настолько они реальны. Немного подробностей из личной жизни, много общения с людьми, ещё больше «рыбной ловли» в пульсе общества сетями интернета и СМИ, феноменальная память и талант. Он мастер драмы, психологического триллера, божество «здесь и сейчас»: «Побег из Шоушенка», «Зелёная миля», «Секретное окно, секретный сад», «Мизери», «Долорес Клэйборн»… Полный список удач огромен. Большое ему спасибо за все эти книги. Но есть соседние земли, на территорию которых не стоит заходить даже Стивену Кингу. Даже если очень-очень хочется. Я говорю о вотчинах Франца Кафки, Натаниэля Готорна, Мэри Шелли, Брэма Стокера, Говарда Филлипса Лавкрафта, Артура Мейчена, Кларка Эштона Смита и некоторых других. Но в литературе, как в феодальном мире, у соседа и нивы колосистей, и стада жирнее, и крестьянки толще. Почему-то всегда. И признанный Король Ужасов вновь соблазнился отправиться в поход, причём сразу на трёх из этих крупных сеньоров, явно переоценив свои силы.
Почему войско короля заведомо обречено на поражение? Потому, что герой Стивена Кинга приземлён и по-животному телесен. При одном только намёке на сверхъестественное он опускается для устойчивости на четвереньки, и, вцепившись в землю одной рукой, ищет другой рукой камень или палку, обратив в сторону испугавшего его звука или вспышки искажённое в зверином оскале лицо. Бей или беги! Это порочный низовой человек, часть толпы, и в своих реакциях он мало чем отличается от обезьяны или дикаря. Как может человек со столь развитыми инстинктами выживания испытать экзистенциальный ужас? Да такой скорее ногу себе отрежет и съест, чем задумается о довлеющих силах Хаоса. Такой не будет искать тайное знание, прислушиваясь к невнятным голосам у себя в голове или часами умирать, страшась обернуться, подозревая у себя за спиной вставшую на дыбы и уже выпустившую когти табуретку – он из окна сиганёт, если не сможет прямо сейчас схватить пожарный топор и раздолбать к чёртовой матери всю мебель в комнате.
Маленькая победоносная война заманчива, и набеги короля случаются с завидной регулярностью. Только вот талант Стивена Кинга, облекая тонкую природу мистического в плоть и привязывая её к современному американскому захолустью, невольно всё опошляет. Вместо додревней расы Старцев – томминокеры из летающей тарелки и ядовито-зелёное свечение. Вместо грезящего в затопленных циклопических руинах Ктулху – вендиго на помойке старого индейского кладбища за дорогой. Вместо бесформенного кошмара в средоточии хаоса посреди бесконечности – непостижимого Азатота – зубастый толстый клоун в канализации. Получив отпор в Королевстве Ужаса, хочется нажиться хотя бы на окраинах Царства Фэнтези. И снова от ворот поворот. Бредёт, спотыкается ковбой Роланд в прикиде Клинта Иствуда по следам Вечного Воителя Майкла Муркока, да никак не догонит. Даже Джек Сойер совсем не то, что Гарри Поттер. Вы видели, что творят некоторые подростки с детскими раскрасками? Оскаленный Винни Пух гоняется за орущим в истерике Кристофером Робином, Покахонтас, хищно улыбаясь, снимает скальп с Джона Смита, Багира и Балу лениво доедают полуразложившиеся останки Маугли, гологрудая Ариэль неспешно делает минет пускающему последние пузыри и рвущемуся из её объятий на воздух принцу Эрику... Вот и приземлённость стиля Стивена Кинга даёт примерно тот же эффект. Всем хорош Санчо Панса, но дракона, принцессы и облачных замков он не увидит никогда.
*** Симпсоны и электричество.
Роман «Возрождение» начинался удивительно позитивно. Ребёнок шести лет и молодой священник, анимирующий проповеди Христом на батарейках, мама и блины с черникой и беконом. Лишь судьба мира висела на волоске из-за кляксы на карте под названием Куба, но маленькому Джейми было невдомёк. Он играл в песочнице, а добрый дядя помогал ему. Светлая, милая поначалу история оказалась недолговечной, как спелые фрукты на солнцепёке. Налетели обычные для Стивена Кинга мухи. Дети растут и уже понимают случайно подслушанные разговоры родителей. Любимый всеми священник получает такой удар судьбы, что становится другим человеком. Первая любовь Джейми, их взаимная мастурбация в автомобиле и секс на продавленном и в потёках от предыдущих парочек матрасе в заброшенном сарае. Талант от Бога, рок-музыка и травка. Травма, курс болеутоляющих препаратов и героиновая зависимость. Мальчик стал мужчиной, который однажды проснулся в ломке, мокрым от собственной мочи в дешёвой гостинице, и потащился за очередной дозой на ярмарку.
Обычное для Стивена Кинга течение трогательной «чернушки» внезапно грубо нарушается спущенной с потолка раскорячившейся собакой на лесках. Оставленный и было забытый в далёком прошлом священник Чарльз Джейкобс возвращается и начинает бредить не то Лавкрафтом, не то Мейченом, попутно творя чудеса в стиле доктора Франкенштейна. Простите, но в произведении описывается рубеж двадцатого и двадцать первого веков, а не Эпоха Просвещения. Неужели в провинциальной Америке настолько плохо с образованием, что понадобилось лечить читателя электричеством? Даже если и так, то Гомер Симпсон органично смотрится с пончиком перед телевизором, а не в цилиндре и с моноклем в глазу. Пусть драма разрушения человеческой жизни изобилует натуралистическими подробностями, но это уже привычный стиль Стивена Кинга. Возможно, кому-то будет даже интересно узнать изнанку жизни бывшего хорошего мальчика, а ныне наркомана. Может быть, но я бросил чтение романа «Доктор Сон», увидев, во что превратил себя Дэнни Торранс, некогда выживший в занесённом снегами отеле.
Рассуждения о христианстве агрессивно жёстки и могут глубоко оскорбить чувства верующих читателей, но предупредительные реверансы и поклоны делаются не им, а геям, лесбиянкам и афроамериканцам. Уже полностью традиционно для современной американской культуры. Кто на гребне пенной волны, с тем и дружим. Достаточно детально описано воздействие гастролирующих проповедников на толпу. Но Стивен Кинг решил этим не ограничиваться и сместил акцент на то, что у других стало бы мистикой. Видения! Но не цвет из других миров, а бредовый сон в душной комнате после плотного ужина с жирным мясом и алкоголем. Большое депрессивное расстройство с повторяющимися галлюцинациями. Как обезьяна борется со стрессом? Даёт леща обезьяне послабее, обычно своей самке и детёнышам. Так и в романе, волна семейного насилия с последующим суицидом прокатилась среди паствы Чарльза Джейкобса. Единственный, кто заметил эту взаимосвязь – бывший музыкант и бывший наркоман на шестом десятке лет Джейми Мортон.
*** Пирожок с камешком на счастье.
Смешанные впечатления от книги. С одной стороны, это типичное произведение позднего Стивена Кинга, внешне похожее на «Страну радости» или «Бессонницу». Душещипательное, как хруст французской булки, выглядящее искренним жизнеописание почти лирического персонажа, привычно перчёное «бытовухой» и натурализмом. Ничего, что под жизнеутверждающим названием и задушевной манерой рассказчика скрываются, как осколки стекла в пасхальном куличе, истории деградации и постепенного разрушения нескольких выглядящих вполне успешными личностей. Написано ведь мастерски, будем есть и улыбаться окровавленным ртом. С другой стороны – линия безумного учёного-богоборца. Вот он воспринимается в тексте чужеродным элементом. Сделай автор Чарльза Джейкобса просто лжепророком и прохиндеем, снимающим доллары с толпы дураков, стало бы проще и естественнее. Выкинь его Стивен Кинг из настоящего Джейми Мортона, оставь его как воспоминание из детства и часть галлюцинаций сходящего с ума наркомана, сюжет бы только выиграл. Но читаем так, как есть: собственно кинговский поток тащит какой-то мусор, который то уходит на глубину, то снова всплывает. И концовка только усугубляет положение. Роман, конечно, не лишён оригинальности, но будет по-настоящему интересен и полностью устроит, пожалуй, только фанатов Стивена Кинга. У всех остальных начнёт хрустеть песок на зубах.
Ведьма: Сказки Новой Англии (The VVitch: A New-England Folktale), США — Великобритания — Канада — Бразилия, 2015.
«Ведьма: Сказки Новой Англии» – это, по моему мнению, лучшее из того, что вышло на экраны в жанре «ужасы» за последние несколько лет. Не собираюсь с пеной у рта отстаивать гениальность тридцатипятилетнего режиссёра и одновременно автора сценария Роберта Эггерса, а также шедевральность его дебютной картины. Автор и его произведение сказали всё сами. Понимаю и признаю, что мои вкусы и предпочтения одним могут показаться старомодными, другим и вовсе напрочь устаревшими. Я делюсь здесь своими впечатлениями и замечаниями, и буду рад, если для кого-то фильм тоже станет находкой. Для меня это образцовый классический сюжет, вписывающийся как в народную, так и в литературную традицию, качественно исполненный и великолепно снятый на современном уровне.
В традиционном, то есть неизменённом виде, легли в основу сюжета фольклорные предания о ведьмах, общие для всех народов Европы. Использовались исторически правдоподобные одежда, постройки, орудия труда и утварь. Порадовала стилизация языковых конструкций Новой Англии 17-го века. Кто как, а я уже от одного этого набора млею. Освещение едва присутствует, но его, как ни странно, вполне достаточно. Удачно подобраны и естественно загримированы сообразно исполняемой ими роли актёры. Вот супружеская чета, Уильям и Катерина. Обоим за сорок, оба изработаны донельзя и выглядят гораздо старше своих лет. Муж худощав, но упёрт, жилист и крепок. Жена выглядит старухой с иссохшим и вечно недовольным лицом, но всё ещё беременеет. В тех редких кадрах, где она без чепца, раздирает душу резкий контраст между её до срока состарившимся телом и всё ещё прекрасными волосами. Вот старшая дочь, Томасин, юная прелестница с широко расставленными распахнутыми глазищами и вздёрнутым носиком. Не скажешь, что красавица, но и далеко не дурнушка. Вот средний сын, Калеб, маленький мужичок со взрослым взглядом и не по-детски сжатыми губами, расслабляющимися только во сне. О младших, близнецах Джонасе и Мерси, говорить как об актёрах ещё, конечно, слишком рано, но со своими ролями они справились полностью. Не могу не упомянуть козла – огромное чёрное чудовище – чрезвычайно колоритный персонаж, затмивший и собаку, и даже близнецов. Кто не видел и не обонял взрослого козла вживую, тому не понять моих восторгов. Снимаю шляпу перед дрессировщиком!
Отдельно хочу выделить музыкальную составляющую. У меня, признаюсь, банально нет нужных слов. Здесь я даже жалею, что не имею специального образования, чтобы в должной мере описать её. Я нахожусь на положении собаки, которая вроде как всё понимает, но сказать ничего не может, и всё же попробую. Все композиции осознанно написаны Марком Корвеном именно к этому фильму. Они в точности соответствуют моменту, который сопровождают, предвосхищают, предваряют или закрывают. Они действительно воздействуют на психику и эмоциональное состояние зрителя и при этом удивительно ненавязчивы. Более того, режиссёр не побоялся использовать тишину, занимающую большую часть хронометража, и это также принесло свои плоды. В сравнение могу привести только саундтрек к фильму «Омен» 1976 года выпуска.
Как неотъемлемая часть жизни персонажей, затронуты историческая и религиозная темы. Уильям и Катерина – пуритане. Вероятно, они бежали в Америку из-за религиозных реформ Карла 1, желавшего создать единую Англиканскую церковь. Видимо, свои «староверы» были повсюду. От цивилизованной жизни и былого достатка остались лишь серебряный кубок и воспоминания Томасин о застеклённых окнах их старого дома. Колонисты поневоле… «Тот, кто страдает, побеждает». Уильям, видимо, отличился особым религиозным фанатизмом, раз его изгнали из своей общины даже пуритане. Теперь удел его и его семьи – медленное неизбежное умирание в голоде и нищете и ежедневный вытягивающий жилы непосильный труд. Одному мужику не прокормить семью в чужой и незнакомой земле. Супруга, прекрасно сознающая их общую участь и рожающая, не смотря ни на что, очередного ребёнка. На этом фоне особенно дико выглядят отцовские поучения юного Калеба в вопросах веры. Фатализм и стойкость. Изначальный неизбывный грех от Адама и своя слабость в каждом из нас. Любовь человеческая, которая не способна дать ничего, кроме надежды, ибо является лишь отражением Любви Истинной, любви к Богу. Молитвы и строки Священного Писания как единственный путь к Спасению, не дающий никаких гарантий, поскольку всё в руках Господа. Наивные детские вопросы со слезами на глазах, вызванные жестокими событиями реальности, и один-единственный ответ на все: «Верь!»
Личная жизнь семьи, поданная с позиции каждого из её членов. Отец хрипит, но тянет лямку из одной только уже силы воли и делает вид, что всё ему просто и ясно, как чурки колоть. Мать ему «опора и утешение» при детях, а на деле едва может дождаться очередной ночи для разговоров «как жить будем» и слезливых истерик. Дочь Томасин и сын Калеб, «радость» и «помощь» под строгим надзором родительского ока, уже осознали себя как отдельную личность каждый и разве что не обжимаются друг с дружкой по углам за неимением сверстников. Джонас и Мерси, милые ангелочки, без родительской заботы и внимания старших детей, занятых работами на выживание, уже осатанели от одиночества. Семья, расколотая обстоятельствами на куски. Каждый невольно ищет себе пару, чтобы сцепиться хотя бы по двое, но это приводит к ещё более плачевным последствиям. Все вместе, но всё же порознь. Отец с матерью, совокупляющиеся, секретничающие и скандалящие за тонкой перегородкой. Дети разного пола и возраста, лежащие вповалку на полу в тесной комнате, невольно подслушивающие то, что знать им ещё не положено, а часто и ещё и не способные ни понять, ни принять услышанное.
Чем дальше – тем страшнее. Бесследно пропадает младенец. Кукуруза оказывается погубленной заразой. Чего-то пугается и убегает лошадь. Кто-то выпускает кишки собаке. Уильям, бывший городской житель, не умеет ни охотиться, ни ставить капканы. Из запасов на зиму – одни дрова и планы. Смерть всей семьи в самом ближайшем будущем. Как будто всего этого мало, начинается форменная чертовщина. Кто виноват? Конечно, ведьма. Осталось только найти её… Огромным достоинством фильма считаю то, что толкование дальнейших событий и самой концовки всей этой истории вариативно. Воздержусь от раскрытия сюжета и анализа. Смотрите сами, смотрите ночью и получайте удовольствие! Приятного просмотра!
Трогательная история любви и величайшего испытания, какое только может ей грозить. Молодая английская пара приезжает на отдых во Французские Альпы — и попадает под лавину. Выбравшись из-под снега, они возвращаются в гостиницу и находят её абсолютно пустой. В деревушке вокруг также ни единого человека. Им остается сидеть и ждать, когда прибудут спасатели, но никто не приходит. Тогда они пытаются самостоятельно выбраться к людям, но всякий раз тропа выводит их к тем же самым пустым домам. Странные видения испытывают на прочность их любовь и рассудок, исподволь внушая, что никто не мог выжить после этой лавины, а законы природы перестают работать вовсе...
***
«Безмолвная земля» британца Грэма Джойса действительно выделяется в череде книжных и кинематографических «чистилищ» для потерявшихся между жизнью и смертью душ. Правдоподобный психологизм приземлённого и атеистического сознания персонажей он сумел довести до глубины и мощи первичных общечеловеческих архетипов. Полностью современная и узнаваемая в мелочах супружеская пара, оказавшись выдавленной обстоятельствами в метафизическую изнанку бытия, вынуждена повторять процесс созидания мира с самого начала.
Пространство этого небольшого романа – хрустальный шар с домиком, парой ёлок и снегом. Потрясёшь его – и сами знаете, что будет. Начнёшь читать и тут же понимаешь, что он собой представляет и что будет дальше. Удивительно, но ни шарик, ни роман не теряют от этого своего очарования. Нисколько. Почему? Этот маленький пузырёк личного пространства вмещает в себе вселенную. Вечная и старая как мир, повторяющаяся снова и снова история. Мужчина и женщина, любовь и смерть, эгоизм и альтруизм. Достаточно одной действительно экстремальной ситуации, чтобы отвалилось всё лишнее, чтобы обнажилась основа. Лавина сойдёт, а скалы останутся. Именно это и случилось с Зоей и Джейком.
Вначале – хроническая усталость и отсутствие смысла жизни. Отдых на модном горнолыжном курорте на деле приносит всего несколько раз по три минуты удовольствия. Всё остальное – длительный период накопления средств, проезд, давка в автобусе и ресепшн гостиницы, утомительная дорога вверх по склону. Любви нет, есть брак – взаимное удовлетворение похоти, положение в обществе и привычка. Даже продолжение рода сейчас не обязательно. Существование – всего лишь мельтешение скучных, примитивных, однообразных и повторяющихся движений. Дыхание, еда, сон, выделение отходов, фрикции.
Как быть, если не только в повседневности, но и при выходе за рамки обычного отсутствуют активная борьба и прямая угроза жизни? Если вдруг напрочь пропадёт каждодневная жвачка, позволяющая не думать о смысле личного – своего собственного – существования? Что делать тогда? Поневоле придётся остановиться и оглянуться на пройденный путь. Оглядеться вокруг и попытаться осознать себя, личный круг освоенного пространства. Ужаснуться: где я, кто этот человек возле меня, как и почему мы вместе, кто я сам и зачем?
Наедине с собой, вне времени, показухи и необходимости, все дела и занятия теряют смысл. Еда безвкусна. Алкоголь не пьянит. Сексу чего-то не хватает. Лихорадочная гиперактивность вскоре сменяется скукой и раздражением, а те – апатией. Мир вокруг распадается, осыпается прахом, исчезает. Внезапно замечаешь, что и сам теряешься по частям. Только что было что-то – и вдруг его не стало. Ноющая, зияющая и всё разрастающаяся пустота внутри. Угасают воспоминания, слова, мысли. Начинаешь говорить и забываешь начало фразы, не знаешь, как закончить. Молчишь. Засыпаешь. Умираешь. Гаснешь. И только фоновый, не дающий благословенного забытья и полного покоя шум в голове: «Ш-ш-ш-ш-ш…»
Вначале не было ничего. Ничего, кроме Бога. А может быть, человека. Нет, двух людей: мужчины и женщины. Ей было темно и холодно. Он зажёг для неё огонь и поддерживал его, а женщина в круге тепла и света рассказывала ему сказки. Она боялась кого-то во тьме, и мужчина защищал её. Она готовила ему пищу и называла её вкус. Он ел, слушал и верил ей на слово. Они были. Они – стали. Но нельзя гореть, не сгорая. Когда вокруг нет ничего, единственное, из чего можно творить – это ты сам. Вспыхнут чувства, появятся воспоминания, жизнь обретёт свет, тепло, цвета, форму, вкус и смысл. Живёшь, лишь отдавая себя друг другу. Даёшь жизнь, лишь жертвуя собой. Финал великолепен: живи, живите!
облако тэгов
