Данная рубрика представляет собой «уголок страшного» на сайте FantLab. В первую очередь рубрика ориентируется на соответствующие книги и фильмы, но в поле ее зрения будет попадать все мрачное искусство: живопись, комиксы, игры, музыка и т.д.
Здесь планируются анонсы жанровых новинок, рецензии на мировые бестселлеры и произведения, которые известны лишь в узких кругах любителей ужасов. Вы сможете найти информацию об интересных проектах, конкурсах, новых именах и незаслуженно забытых авторах.
Приглашаем к сотрудничеству:
— писателей, работающих в данных направлениях;
— издательства, выпускающие соответствующие книги и журналы;
— рецензентов и авторов статей и материалов для нашей рубрики.
Обратите внимание на облако тегов: используйте выборку по соответствующему тегу.
«Кость бледная» Рональда Малфи — роман с ярко выраженной сезонностью действия. Его действие развивается на Аляске, и при чтении стоит учитывать погоду у себя за окном: если морозы, то ждите усиления эффекта, если жара, то будет ощутимый контраст. Собственно атмосфера — это самое ценное, что есть в романе, жаль, нельзя сказать подобного про сюжет.
В маленьком, Богом забытом шахтерском городке Дрэдс Хэнд, который не на каждой карте Аляски значится, произошло нечто жуткое. Местный охотник совершил явку с повинной и сообщил полиции, что убил восемь человек и похоронил их в горах. Случай этот широко осветился в СМИ, и на место происшествия отправился Пол Галло. Год назад у Пола пропал брат, и последняя весточка от него была получена как раз из Дрэдс Хэнда. Увы, Пол совершенно не был готов к тому, что ждет его в глубине Аляски.
Большую часть времени на страницах романа разворачивается отличный детектив с небольшими вкраплениями мистики и хоррора. Главный герой ведет расследование, пытается выяснить, что же случилось с его братом, буквально по крупицам собирает сведения и приходит к каким-то выводам, не всегда верным. Пол Галло — отличный пример обычного человека, попавшего в необычные обстоятельства. Читателю легко себя с ним ассоциировать и, как следствие, сам персонаж не особо-то и запоминается. Чего нельзя сказать о Дрэдс Хэнде.
Маленький городок, численность населения которого составляет всего около 70 человек. Местные жители максимально нелюдимые и неразговорчивые, верят в злых духов и различную нечисть, которая обитает в лесах. По округе городка стоят таинственные кресты, а история Дрэдс Хэнда пестрит загадочными и кровавыми происшествиями. Постоянный холод, мрачность, ощущение угрозы, повисшее в воздухе... Стоит ли добавлять, что местные пугающие леса и долгие ночи вы запомните надолго?
Роман написан очень здорово, читается на одном дыхании, а в паре моментов нагоняет напряжение так, что мурашки бегут по коже. Увы, но во всей этой бочке меда есть и свои ложки дегтя.
Во-первых, финал наступает настолько внезапно, что возникает ощущение, будто страниц 100-150 из книги вырезали. Автор стремительно и несколько странно обрубает сюжетные линии, что смазывает впечатление от концовки. Во-вторых, «Кость бледная» — это все-таки скорее мистический детектив, нежели полноценный хоррор. Да, в нем есть жуткая атмосфера и напряжение, но сам сюжет не может похвастаться по-настоящему страшными событиями. В-третьих, сюжет просто-напросто предсказуем. Он хорошо написан, читается с удовольствием, но ничем не удивляет. Хотя потенциал был.
Хороший детектив с мистическими и хоррорными элементами, но без изысков. Звезд с неба не хватает, но написан профессионально, и читать его однозначно стоит, хотя бы ради атмосферы.
Остров Сахалин у Чехова — место жизни. Пусть убогой, временной или просто каторжной. Наполненной обидой и презрением. Но — небезнадежной. Новый край, в котором когда-то появятся настоящие города. Хотя бы для внуков-правнуков...
У Веркина Сахалин — место дожития и смерти. Сотни тысяч китайцев бегут на остров с материка, но в саму Японию их никогда не пустят, лишь отберут всех здоровых детей.
При некотором сходстве — люди живут на острове временно, устраиваются не навсегда, отказываются думать, что пустят здесь корни — Веркин ставит совсем другой вопрос. И звучит он так: что останется после исчезновения народа? Твоего народа?
Держава и земли? России больше нет, а бескрайние просторы теперь заражены, отравлены и там бродят зомби. Всё будто проклято на веки веков.
Имена? Как от Советского Союза остались названия кратеров на темной стороне Луны? Или как от Рима нам остались сотни слов? Но Веркин безжалостно показывает, что сохранение старых сахалинских названий — это просто фиговый листок, которым другие народы прикроют собственную неблагодарность. И еще это способ не называть японскими именами землю смерти.
Достижения? Вы полетели в космос? Оставшиеся после ядерной войны люди просто не вспомнят, кто первым это сделал. Пусть они сами стремятся к небу и другие планеты становятся чуть не последней надеждой — зачем им память о вас?
Православие? В книге христианство показано настолько гротескно, настолько безнадежно и бессмысленно, что даже не хочется так оставаться в будущем. Мистическая вера становится отравленной и больной, как сахалинская земля, на которой процветают некротические культы. Теплится лишь вера в отъезд — сейчас в Японию, а потом — к звёздам, на космических кораблях.
Твоя кровь будет жить в других народах? Если только останутся дети, и уцелевшие согласятся признавать родство. Голубоглазая героиня помнит о происхождении своей матери. Но таких как она слишком мало в Японии. Да и сегодня, оглянитесь, многие ведь народы задумываются над тем, что Париж это место, где когда-то жили французы...
Твои книги? Поэзия? Идеи? Может они и сохраняться в памяти горстки ученых. Но уцелевшие после ядерной бойни народы переживают вспышку национализма. «Остров Сахалин» рисует предельно милитаристскую, опростившуюся культуру Японии. Осталось мало учёных, еще меньше поэтов. Жить просто тяжело, и очень надо найти постороннего, чужого, которого можно обвинить во всех бедах. После чего унижать и сладострастно презирать. Япония стала той жестокой, отчаянной державой, с которой готовился воевать Аркадий Стругацкий. Слесари, матросы, надзиратели и санитары — зачем им писатели-гайдзины из других эпох? Разве что просвещенный чиновник прикажет подавать чай в подстаканниках. Но это всего лишь каприз бюрократа — чтить обычаи прошлых народов.
Кроме того, чтобы остаться в умах немногих уцелевших после ядерной катастрофы — надо владеть умами людей до её начала. Сегодня дискурсом владеют американцы, потому в романе куда больше англосаксонского, чем русского. Стать античностью для нового мира — третьим Римом для азиатских культур — у русских не факт что получится. Мало мест в умах людей завтрашнего дня, и жестоко дерутся сегодняшние образы за эти места.
Как Парменид, философствуя, отнимал у вещи все качества, оставляя лишь её бытие, так и Веркин отнимает все привычные образы бессмертия народа. И лишь когда исчезает всё преходящее, становится понятно, зачем же понадобился ему парафраз чеховской книги.
В «Острове Сахалине» восемьсот девяносто пятого года издания описаны гиляки. Последние сахалинские аборигены, у которых не осталось ничего, кроме ненависти и дисциплины. Лишь в служении чужим людям, чужим идеям они ещё могут найти себя. Потому используют их для поимки беглых либо для охраны. Им по силам любые ответственные поручения, для выполнения которых не надо знать грамоты.
Русские в романе как гиляки. Главный герой это «прикованный к багру» каратель, заботам которого можно поручить молодую девушку из метрополии. Молодой парень с уже пошатнувшимся здоровьем. Артём убьет десятки людей, но её не тронет — таков приказ. Ещё будет строить столбики из речных камней — каирны — единственный вид искусства, который он понимает. Благородный дикарь, вот кто он такой.
Но русские и не гиляки. После нас остаётся некое свойство души, без которого в мире завтрашнего дня очень плохо. Когда-то наш народ был признанным носителем этого качества, играл свою роль в большом концерте «мировых чувств». Сейчас его не стало — и без русского милосердия невыносимо жить что японцам, что китайцам, что немногим оставшимся американцам.
Нельзя сказать, что бессмертие народа через чувство — уникально. В романе буквально парой абзацев рассказано, как американцы оставили японцам самоиронию. Лучший миноносец империи теперь называется «Энола».
Героиня — милосердна. Она сама не осознает этого, не умеет обращаться с этим своим качеством. Молодая красавица, которой сложно ограждать себя от назойливого мужского внимания. Роман — это её воспоминания, она много где противоречит себе, порою врёт, как очевидец. Впервые Сирень покидает родной дом и привычную академическую среду, чтобы совершить путешествие — оценить будущее Сахалина, его перспективы. У неё с собой отцовский макинтош, пара пистолетов и лучшие рекомендательные письма. Стреляет она без промаха, смотрит на мир не зашоренными глазами и хочет быть порядочным человеком.
Её образ — тоже совершенно не подходит для посткатастрофической Японии. Светлый и строгий, не отягощенный жаждой власти, наживы и умением идти по головам. Он будто пришел из романтического анимэ, которое объявили «фривольной мультипликацией» и уничтожили. Сирень почти ничего не пишет о любви, и очень много о страданиях и смерти. Но рядом с ней люди меньше всего хотят страдать, и пытаются отыскать в себе что-то хорошее, яркое. Не всегда у них получается и она устает заглядывать в раскрывающиеся души.
Фоном для путешествия Сирени становится гибель острова.
То, как героиня пытается спасать людей, кого стремится спасти, какой возвращается из путешествия — ослепшей и облученной, потерявшей свою любовь — показывает, насколько неудобно милосердие, как с ним трудно обращаться.
Как с огнём.
Но разумный эгоизм и сухая рациональная взаимопомощь приводят в тупик. Лучший поэт эпохи окажется на каторге, и умрёт, отказавшись от всего человеческого в себе, обернувшись натуральным зверем. Миллионы людей, оставшихся на острове, власти просто бросят и убьют, опасаясь эпидемии мобильного бешенства.
Так что в мире, где так мало осталось шансов на выживание человечества — невозможно без милосердия. Либо японцы в итоге станут милосердными, и научат их этому воспоминания Сирени, а её внук увезёт с Земли — либо кончатся, как прочие народы, назначая всё новых отверженных, выжигая очередные острова.
Это примиряет надежду на существование человечества с финалом романа, где русских больше нет.
облако тэгов
