Читала в переводе Жуковского.

Вообще "Одиссея" мне показалась как-то менее интересной, чем "Илиада". И менее своеобразной, что ли. Думаю, это не в последнюю очередь "заслуга" перевода. Да, "Одиссея" читается легко, плавно и гладко. Но при этом остается четкое ощущение, что это никакая не "Одиссея", а вовсе даже "Светлана". В ней как-то нет остроты и угловатости перевода Гнедича, всех этих словечек и образов. Да, я раз за разом ошибалась с правильным чтением слова "пышнопоножный", но в "Одиссее" мне удивительных гомеровских эпитетов и сравнений немного не хватает. Слишком все просто получается, нет таких непривычных для русского языка тропов, таких необычных сцен. Пожалуй, единственное, за что "зацепился" язык — это повторяющееся раз за разом "свинопас богоравный" но никак не могу назвать это удачной метафорой, уж извините)) У Гнедича еще было довольно много моментов, которые в переводе мне показались забавными, но при этом они все равно были необычно забавными. У Жуковского разве что запомнился забавный вопрос, на чем кто приплыл, с рефреном "не пешком же пришел ты")) Есть в этой фразе что-то очень, мм, разговорное. В остальном — не могу сказать, что я получила от самого слога какое-то особое удовольствие.

Сюжет тоже не впечатлил. Я очень ждала большого интересного рассказа про все приключения Одиссея, а услышала по сути только то, что и так сто раз уже читала в разных мифах. Самому интересному (для меня) уделено всего две-три песни. А остальное — это довольно тоскливый рассказ про Телемаха, жрущих женихов и зверскую с ними расправу.

Кстати, я ради интереса подвела "счет голов". Женихов было всего 116, и всех их Одиссей сотоварищи поубивали, спасибо, что хоть особо не мучаем. К этому прибавляем еще 12 рабынь дома, которые "непочительно вели себя с Пенелопой" — их Телемах повесил. Плюс один несчастный раб, который добыл для женихов оружие (впрочем, оно им не помогло) — ему отрубили нос, уши, руки, ноги, а потом изрубили на куски и бросили на съедение собакам

Итого трупов: 129 штук, и это только при возвращении Одиссея домой. Плюс прибавим неизвестное число жителей Итаки, пожелавших отомстить за своих родственников. В общем, Шекспир нервно курит в сторонке)) "к завершенью идет третий акт, все должны быть мертвы".

Не знаю, может, дело в том, что в "Одиссее" сочувствовать особо некому. В "Илиаде" я лично всегда была за троянцев вообще и Гектора в частности, а тут — ну не за Одиссея же. Не то чтобы он сильно торопился домой, если уж честно

Мне кажется, "Илиада" — все-таки более показательная вещь в плане раскрытия того, как думали, чувствовали и ощущали мир древние греки. А в "Одиссее" больше одновременно и общемифологического, и банально-бытового. "Вернулся и всем жестоко отомстил" — это общечеловеческий мотив. А самих странствий и приключений мне было мало, вот)

Из серии "восполняем пробелы в образовании" :)

Откровенно говоря, я совершенно неожиданно получила изрядное удовольствие. Действительно неожиданно, потому что я пробовала читать Гомера в далекой юности и помнила, что мне было нечеловечески сложно. А сейчас — нет, ничего подобного. Перевод Гнедича красивым и музыкальным никак не назовешь, но читать его довольно легко и естественно.

Хуже того, в большинстве мест было откровенно забавна. Я вообще имею плохую склонность смеяться над всякими устаревшими и пафосными формами, а тут одного слова "дрот" достаточно, чтобы заставить меня хихикать на весь вагон метро. Но это еще что, вот в тексте довольно часто встречается выражение "пышнопоножных данаев", и я ни разу, НИ РАЗУ за все время не прочитала его сходу правильно Но по большому счету — все совершенно понятно, и язык, конечно, пафосный и метафоричный, но не особо устаревший. Единственное слово, за которым я полезла в яндекс, было "лилейнораменная". И нашла там прекрасное: "Лилейнораменная Гера меня радует — хоть и белоплеча она, всё ж вызывает мысль о велосипеде" хорошо что хоть не у меня одной такие ассоциации.

В целом — не могу сказать про перевод ничего плохого, и про сам текст тоже. Разве что описания бесконечных битв несколько утомляют. Горе мне, я прочитала "Войну мышей и лягушек" значительно раньше первоисточника. Поэтому читаю про битву благородных мужей, а в уме тут же всплывает: "Этому вслед Норолаз поражает копьем Грязевого // Прямо в могучую грудь. Отлетела от мертвого тела // Живо душа". Но это уже мой перегиб, понимаю)

Если серьезно, что меня и удивило, и восхитило больше всего — это очень явственно видное отношение древних греков к войне. Совсем не такое, как у нас. Скорее, для них война — это не битва на выживание, не экстремальная ситуация, а нормальная часть жизни, как и игра. Не помню, писал об этом Хейзинга или нет, но мне кажется, вполне мог бы. Тезисно:

1) Ходят не столько за победой в глобальном плане, сколько за победой в плане личном. То есть стратегическая роль завоевания Трои мало кого заботит, даже Агамемнон, похоже, воюет для наживы и чтобы защитить честь брата. Все остальные — тем более, норовят добыть себе воинской славы и конкретных материальных богатств, намарадерствованных с поверженных трупов. В силу этого война из дела всеобщего, народного, становится совокупностью единичных стычек. Такое впечатление складывается и в целом из текста, и из очень подробных описаний битв. Иногда кажется, что воины с обеих сторон специально приплачивали поэту, чтобы он упомянул их поименно, желательно еще с изложением истории их семейства.

2) Личное во всех случаях перевешивает общественное. Даже, казалось бы, небедный Гектор, сын властителя города, убив очередного соперника, должен думать о том, что на него смотрит все троянское войско, и вести их вперед. А не стаскивать с него доспехи, как последний мародер. Но нет, так поступают все. Более того, воля одного человека во всех случаях превосходит всеобщую волю. Ахиллес поссорился с Агамемноном — и вот результат. Ахиллес пообещал Приаму лично, не советуясь с остальными вождями, дать ему время похоронить сына как подобает — и вот войско простаивает под городом лишних 12 дней. Складывается впечатления, что никакого общественного еще и нету. Никакого понятия "войска", "народа" в общепринятом современном понимании. Есть войско как совокупность конкретных людей с конкретной историей.

3) Греки как дети. Злые и добрые, очень переменчивые. Злые как Ахиллес, который, мучаясь бессонницей, вставал среди ночи, чтобы потаскать тело Гектора за колесницей. Добрые, как Ахиллес, так усердно оплакивающий друга. Очень смешные во всем, что касается соревнований, наград и вообще выставления себя напоказ и прославления. Это видно и по описаниям битв — как они пытаются перещеголять друг друга в подвигах и собранных "корыстях". Но особенно явно — в описаниях игр, проводимых Ахиллесом. Суть игр очень проста: есть, разумеется, победители и проигравшие, но награду получают все. Чтобы никому не было обидно :) Очень знаковый момент, мне кажется. В отношении к войне это тоже видно — нет презрения к противнику, скорее есть уважение — потому что важность твоей победы измеряется в том числе в силе противника. Поэтому издевательство над телом Гектора настолько *бого*противно — оно противно самому общему представлению тех времен о том, как должно относиться к другим воинам.

В итоге получаем картину очень юного народа, удивительно неискушенного и неиспорченного — от этого и волшебная мифология, и бесконечные кровавые войны. Мифологическая картина мира — все равно что детская, во всяком случае, применительно к древним грекам по Гомеру.