13. В рубрике «Рецензии комиксов» на стр. 76 размещены два текста.

13.1. Рецензия Вальдемара Мяськевича/Waldemar Miaśkiewicz носит название:

“Sambre” относится к тем произведениям, после чтения которых трудно уснуть. Этот комикс, не поддающийся однозначным определениям, без преувеличения можно назвать монументальным.

Итак, мы имеем Францию накануне Весны Народов. В жизнь молодого провинциала Бернара Самбра врывается Жюли – девушка с красными глазами. Завладев его душой, она вынужденно бежит и появляется в Париже, чтобы там разжечь революцию в сердцах художника Эгона Вальдьë, скупщика краденого Хораса Сенана, социалиста Рудольфа и в конце концов во всей французской столице.

Кто она такая – это красноглазая красавица? Жертва предназначения, дочь проститутки с генетическим изъяном или, возможно, телесное воплощение Свободы Anno Domini 1848?

Ее прекрасное тело, избиваемое, удерживаемое в заключении, облапываемое, попираемое и используемое всеми, подобно слову СВОБОДА, которым чаще всего пользуются те, кто затаптывают каждое ее проявление. Те, кто встречают Жюли, видят в ее глазах ненависть, но там нет этого чувства. Это скорее ее красота, столь контрастирующая с обликом тварей, населяющих Париж, порождает убийственное вожделение.

Жюли – специфическая персонификация идей Весны Народов, однако временам, которые надвигаются, требуется героиня, отличающаяся от той, которую двумя десятилетиями ранее нарисовал ЭЖЕН ДЕЛАКРУА на своей картине «Свобода, ведущая народ на баррикады». Та, показанная в облике натурщицы Оливии де Кастельбалак, — сейчас пожилая богатая мещанка, которую заботит лишь вовлечение все более молодых любовников в свой будуар. А ее нынешняя жизнь – глумление над теми идеями, за которые отдали свои жизни июльские революционеры.

Хотя сценарий комикса прекрасно держит оборону, здесь мы имеем дело также с первоклассной графикой. А нужно быть мастером, чтобы за 10 лет (столько создавался комикс “Sambre”) удержать высоким и однородным уровень рисунков. В них, а также в колористике и заключается сила комикса. Два тона, красный и черный, определяют действия героев, приводят к тому, что на каждой странице сталкиваются любовь и смерть, страсть и расчетливость, фантазия и реальность, мистицизм и натурализм, романтический подъем и проза жизни, sacrum и profanum.

Это произведение выламывается из лавины посмодернистских забав, которыми последние десятилетия потчуют нас творцы, потому что оно насквозь романтичное. Мы можем с чистой совестью поставить его в тот же ряд, в котором стоят «Красное и черное» Стендаля, «Кордиан» Словацкого и «Не-Божественная комедия» Красиньского, хотя это комикс, какового в те времена, когда творили указанные господа, еще не было.

Bernard Yslaire, Balac “Sambre”. Tum. Maria Mosiewicz. ”Egmont Polska”, 2006 (БЕРНАР ИСЛЭЙР, Балак «Самбр». Пер. МАРИИ МОСЕВИЧ. “Egmont”, 2006).

(Окончание следует)

11. Очередной фрагмент литературного обзора Агнешки Хаски/Agnieszka Haska и Ежи Стаховича/Jerzy Stachowicz, опубликованный на стр. 71—72, носит название:

«Молодой человек с горячим темпераментом (…) задорный, драчун, бретер, резал словно бритвой своим неслыханно острым пером, которого все боялись, обольщал, несмотря на свою неказистую внешность, женщин одну за другой, резался в карты, пил мало, однако появлялся много где, поскольку был центром притяжения на всех приемах, много зарабатывал, всегда великолепно одевался, всегда был очень элегантным и, по сути дела, имел прекрасные манеры». К описанию Ирены Кшивицкой следует добавить, что этот человек был символом и культовой фигурой предвоенной литературной жизни, и кроме того, что был писателем, поэтом и критиком одновременно, он открыто заигрывал с фантастикой.

Обожал Уэллса. Не любил Хаксли. Написал две книги, которые являются одними из самых выдающихся довоенных футурологических романов. О ком идет речь? Об Антонии Слонимском.

В 2123 году мы можем смело сказать, что для нас нет тайн в мире дематериализации

Творчество Герберта Уэллса в значительной степени повлияло на всю фантастическую деятельность Слонимского. Скамандерит соглашался с большинством взглядов английского писателя и очень высоко ценил его произведения: «Великий (…) Уэллс обладает абсолютным воображением подобно тому, как встречаются люди, обладающие абсолютным слухом» — писал он. Можно смело сказать, что над Вислой Слонимский был самым страстным фэном Уэллса. Он считал его прямо-таки недооцененным спасителем человечества: «Выступая недавно по английскому радио, великий Г.Дж. Уэллс дал пару разумных инструкций по упорядочиванию общественной жизни». Слонимский, иронично относившийся к окружающему миру, даже говорил об Уэллсе, как о премьер-министре мира или хотя бы Европы. «Международное правительство, во главе которого должен стать Г.Дж. Уэллс, имело бы еще много прекрасных задач для решения». Однако он прежде всего видел в нем лауреата Нобелевской премии, и это в двух категориях: литературной и мира. «Можно сказать, что сам статут этой премии задумывался с мыслью о Г.Дж. Уэллсе».

Поэтому нет ничего удивительно в том, что «Торпеда времени» (“Torpeda czasu”, 1923) – первый фантастический роман Слонимского, был вдохновлен творчеством Уэллса. Ибо автор использовал в нем сюжет путешествия во времени – из будущего в прошлое.

Четверо путешественников из 2123 года: профессор Панктон, конструктор титульной торпеды, его дочь Хэйдни, историк Толн и непредусмотренный программой путешествия журналист Херси – отправляются в наполеоновскую эпоху, чтобы «прервать огромную цепь преступлений и упадка, тянущуюся со времен Наполеона через европейскую войну и последовавшие американо-европейские войны вплоть до последней войны Востока с Западом, и облагородить определенные карты в истории цивилизации». Однако из-за ошибки в расчетах они попадают не в 1795 год, когда обезвреживание Наполеона казалось самым простым и легким предприятием, а в следующий год. Из-за ряда осложнений путешественники во времени оказываются вынужденными все более глубоко вмешиваться в течение истории с помощью как техники (используя боевые отравляющие газы, взрывчатые вещества и “электромонические волны”), так и политики – профессор Панктон из положения политического советника переходит в положение фактически нового диктатора.

Экспедиция терпит крах, а фантастический костюм романа прикрывает элементы философской притчи и служит презентации взглядов автора: «Творения человеческого гения лишь в руках справедливых и мудрых <людей> приносят благословенные плоды». Ибо Слонимский, как и Уэллс, не верил в осчастливливание человечества путем цивилизационного прогресса и навязывания новых общественных форм; считал более важным самоусовершенствование человека и углубление его знаний.

Правда спустя много лет автор назвал свой роман «незрелой шалостью», однако его оценка кажется несправедливой – читаемая ныне «Торпеда времени» устарела в гораздо меньшей степени, чем другие романы из чулана. Кроме того, как писали критики, стоит эту книгу «читать также ради нескольких фрагментов, окутанных чарами характерной для Слонимского нежности, и ради прекраснейшего образа Хэйдни, самой славной из героинь фантастических романов».

Того и гляди на наши головы свалятся воины той античной эпохи

Решительный антитоталитаризм и пацифизм Слонимского, хорошо заметный в «Торпеде времени», еще более выразительно проявился в его романе «Два конца света» (“Dwa końce świata”, 1937).

Безумец Ретлих, владелец земельных наделов в округе Рубен, хочет ликвидировать человечество с помощью Голубых Огней: «Через три дня, считая с нынешнего, то есть 30 июня, точно в 6 часов я нажму некую металлическую кнопку, кнопочку, кнопюшечку в моей мастерской – и вы все перестанете существовать. (…) Как только часы пробьют 6 часов, все люди во всем мире должны взметнуть правую ногу вверх и заорать: “Гип, гип, Ретлих”. А потом сдохнуть». Предлогом для геноцида выбран отказ английской издательской фирмы напечатать сборник сатирических стихов Ретлиха «Словарный позорный столб» и его же поэмы прозой «Бледно-зеленые». Однако Ретлих планирует отнюдь не просто месть – на руинах старой цивилизации должна вырасти новая цивилизация, «вытащенная из болота мистики, искусства, юмора и всевозможных растлевающих психику миазмов». Поскольку нордическая раса заражена юмором, его выбор падает на лапландцев. Однако, благодаря случайности, избежать гибели удается еще нескольким людям. Один из них – продавец книжного магазина Хенрик Швальба, который ненароком уснул в сарае, а проснулся уже в опустошенной Варшаве, оснащенный лишь романами Пруста, «Куклой» Пруса и пачкой сигарет “Chesterfield”, лежащими в сумке. Бродя по городу, этот Робинзон натыкается на своего Пятницу по фамилии Хомяк. Это типчик родом прямиком из Веха («Чтоб мне сдохнуть, живой человек, боже ж ты мой, мать твою так, да откуда ж ты тут взялся, фраерок?»).

Некоторое время спустя к ним присоединяются юная цыганка Зина и сбежавшие от похитивших их рубенитов (то есть подчиненных Ретлиха) профессор Панкхерст и его ассистентка мисс Уолкер. Тем временем оказалось, что группа рубенитов взбунтовалась против своего вождя и сбежала в Варшаву, где установила свои порядки, заключающиеся помимо прочего в разрушении старых мостов и наведении новых. Там же свершается кульминационное столкновение техники и силы. Когда Ретлих, облаченный в тогу и с лавровым венком не голове, атакует бунтовщиков, декламируя им современную танка, их предводитель ударом палицей повергает его наземь. «Великая и кровавая комедия Ретлиха завершилась. Новый Ной погиб от руки нового Хама», а Швальба, покинутый товарищами по несчастью, присоединившимися к празднующим победу лапландцам, остается в разрушенном городе вместе со своими книжками и произведениями искусства.

Эта гротескная антиутопия была также полемикой с романом «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, самой известной в то время НФ-антиутопией. У Хаксли техника является тормозом духовного развития человечества, и в то же время это мрачное предвидение будущего скрывает в себе утопическое видение возврата к природе как лекарству для человеческого духа. В новом дивном мире «дикие» люди сохраняют в себе то, что наиболее человеческое: восприимчивость к красоте, потребность творения, моральные принципы и т.п., в то время как мир материального благосостояния, достигнутого благодаря высокоразвитой технике, ведет к жизни в кажущемся блаженстве, оплаченном умственным застоем и отмиранием чувств. Слонимский остро критиковал произведение Хаксли на страницах газеты “Wiadomości Literackie” и расширил эту критику, написав роман «Два конца света», в котором высказался против как чрезмерного развития технологической цивилизации, так и концепции возвращения к природе. Он считал, что миру угрожают прежде всего люди, а не техника. Если современная техника и руководство программой возвращения к природе будут отданы в руки безумцев, то это в обеих случаях приведет к катастрофе. Но даже тогда, когда «естественные люди» освободятся из-под их власти, они будут не более чем массой глупцов, способной прежде всего на деструктивные действия. Слонимский как бы говорит: идея всегда опаснее технологии, а цивилизация – подвергнутая натиску индивидуума (диктатора) или масс – распадается. Люди, по мнению Слонимского, всегда будут совершать эти ошибки.

В 1950 году дело не дошло до апокалипсиса – таковой случился раньше. Критики Слонимского, атаковавшие его за нереалистическое, по их мнению, видение уничтожения человечества неким безумцем, страдавшим от комплекса неполноценности, а также за своеобразную рекламу различных уголков Варшавы, которые посещает Швальба в ходе своих блужданий по польской столице (таких как парикмахерский салон Улиньского на Мазовецкой или магазин с чемоданами Неймана на Беляньской улице), ошибались. «Два конца света» читается сегодня как яркий реалистический образ Варшавы, которой фактически уже нет.

Это был молниеносный результат применения газов, вызывающих галлюцинации

В своей любовной интриге с фантастикой Слонимский не ограничивал себя, разумеется, написанием романов. Скамандерит был ведь весьма известным и читаемым журналистом. Его «Еженедельная хроника», публиковавшаяся на страницах газеты “Wiadomości Literackie”, была наполнена раздумьями как над будущим человечества, новыми изобретениями, так и над страницами новейших литературных произведений научной фантастики.

Если добавить к этому хлесткий и язвительный язык автора, то можно смело назвать Слонимского основателем современной жанровой журналистики. Разумеется, как ярый поклонник Уэллса, он уделял очень много внимания как его творчеству, так и внелитературной деятельности. Собственно, только с позиции публицистической деятельности и видно, сколь фанатичным был культ, в который возвел Слонимский своего идола. Если мы заглянем в именной указатель книжного издания «Еженедельной хроники», то без особого удивления обнаружим, что фамилия Уэллса появляется в нем чаще всех остальных. Описывая различные проблемы, с которыми встречаются человечество и литература, он часто призывал себе на помощь своего английского духовного отца. В отношении к другим важным для фантастики лицам он не был столь же безкритичным.

В истории запечатлелась его спорная в общем-то оценка знаменитого фильма «Метрополис» Фрица Ланга. Слонимский считал это фильм исключительно дрянным. «Давно уже не демонстрировался столь же глупый фильм, и кажется невероятным, что такой сценарий мог найти режиссера. Не объясняет этого факта даже то, что господин Ланг – супруг сценаристки: он мог ведь развестись с женой, мог ее пристрелить – все было бы лучше, чем то, что он сделал».

В романах Антония Слонимского – несмотря на ярко выраженный и очевидный контекст той эпохи – современный читатель все еще находит что-то для себя. Благодаря острому языку, юмору, но также метким и все еще актуальным диагнозам, содержащимся в его фантастическом творчестве, оно не ушло еще в прошлое, хотя коммунистическая цензура поместила его имя в свой индекс. К счастью, ей не удалось стереть имя писателя из памяти поляков и его романы все еще переиздаются.

10. В рубрике «Из польской фантастики» размещены два текста.

10. Рассказ “Mrok nad Warszawą/Мрак над Варшавой” написал Адам Пшехшта/Adam Przechrzta (стр. 41—50). Иллюстрации МАРЦИНА КУЛАКОВСКОГО/Marcin Kułakowski. Позже рассказ не перепечатывался.

Это «сделанный в современной манере польско-российский horror в реалиях XIX века» (Мацей Паровский).

И это второй рассказ писателя, публикуемый на страницах нашего журнала (первый см. “Nowa Fantastyka” 5/2006). Помним мы также и о замечательной статье Пшехшты, которую читали в “Nowa Fantastyka” # 10/2006.

На русский язык рассказ не переводился. Почитать о писателе можно ЗДЕСЬ А заглянуть в карточку можно ТУТ

9.3. «Научно-фантастический рассказ» (так определил его жанр сам автор) под названием “Powołanie Besta/Призвание Беста” написал Конрад Левандовский/Konrad T. Lewandowski (стр. 50—64). Иллюстрации МОНИКИ РОКИЦКОЙ/Monika Rokicka.

«В этом рассказе писатель творчески развивает польскую вариацию киберпанка и бросает вызов агрессивному феминизму. Предупреждаю – он никогда не отступает!» (Мацей Паровский)

Позже этот рассказ вошел в состав авторского сборника рассказов писателя “Legendy cyberkatakumb/Легенды киберкатакомб” (2009).

На русский язык рассказ не переводился. Его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет. Нет на сайте и биобиблиографии писателя.

Это отнюдь не первая публикация писателя в нашем журнале. Пан Конрад часто печатает в нашем журнале свои рассказы и статьи (см. тэг «Левандовский К.», где о писателе можно больше узнать).

(Продолжение следует)

Марк Ниман-Росс/Mark Niemann-Ross – американский педагог, маркетолог и писатель НФ.

Дебютировал в жанре рассказом “Net Puppets”, написанным в соавторстве с американским писателем Ричардом Ловеттом и опубликованным в журнале “Analog SF&Fact” в июне 2005 года. В дальнейшем опубликовал в этом же журнале еще несколько рассказов, также написанных в соавторстве с Р. Ловеттом, которые позже вошли в состав соавторского сборника “Phantom Sense & Other Stories" (2012).

Марк Ниман-Росс написал также несколько НФ-рассказов, написанных соло и напечатанных все в том же журнале “Analog SF&Fact”, авторском сборнике “Humanity by Proxy & Other Stories” (2015), антологиях “Crooked V1” (2021) и “Crooked V2” (2022).

Отдельным изданием опубликован роман “Stupid Machine” (2019).

9. В рубрике «Иностранный рассказ» напечатаны два текста.

9.1. Рассказ английского писателя Терри Пратчетта/Terry Pratchett, который называется в оригинале ”Turntables of the Night” (1989, ант. “Hidden Turnings”; 1996, ант. “The Flying Sorcerers”; 2004, авт. сб. “Once More with Footnotes”), перевел под названием “Gramofony nocy/Граммофоны ночи” ПЕТР ХОЛЕВА/Piotr W. Cholewa (стр. 17-20). Иллюстрации АРТУРА СИТНИКА/Artur Sitnik.

«Есть такой коллекционер, который имеет их всех – Пресли, Хендрикса, Леннона, Холли – единственный, который вообще соберет полную коллекцию, абсолютно полную, — предполагает герой рассказа (он же рассказчик), размышляя над бесследным исчезновением его друга – знатока и коллекционера музыкальных записей. – А Уэйн не мог бы пропустить такой оказии. Где бы он ни оказался, он сейчас, вероятно, с невероятной старательностью вынимает из конвертов очередные экземпляры и ласково проигрывает их на граммофонах ночи…».

И это пятая публикация произведений писателя в нашем журнале (первые четыре см. № 11/1996, 12/1996, 4/1997, 5/1997).

Рассказ переведен на русский язык М. СОРОЧЕНКО под названием «Ночные “вертушки”» (2021, авт. сб. «Мерцание экрана»).

Почитать о писателе можно ЗДЕСЬ А карточка рассказа находится ТУТ

9.2. Рассказ американских писателей Ричарда Ловетта/Richard A. Lovett и Марка Ниман-Росса/Mark Niemann-Ross, который называется в оригинале “Net Puppets” (2005, ”Analog SF&Fact”, June; 2012, авт. сб. “Phantom Sense & Other Stories”) перевелa на польский язык под тем же названием “Net Puppets” ПАУЛИНА БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 21 — 40). Иллюстрации НИКОДЕМА КАБАЛЫ/Nikodem Cabała.

«Когда герой рассказа, 30-летний компьютерщик Деннис Брофи, развлекавшийся тем, что искал в Сети любопытные заброшенные странички, наткнулся на сайте vdu.net на нечто похожее на психологический симулятор и носившее название “Net Puppets”, он понятия не имел, во что не только втягивается сам, но и приятелей втягивает…»

C Ричардом Ловеттом нам уже приходилось встречаться на страницах нашего журнала (см. ”Nowa Fantastyka” 4/2004), почитать о нем на сайте ФАНТЛАБ можно ЗДЕСЬ

Марк Ниман-Росс – новое для нас имя. Следует сказать, что этот рассказ для него дебютный. И на нем он не остановился в своем художественно-литературном развитии. Хотя, правда, почитать о нем на сайте ФАНТЛАБ негде.

Рассказ на русский язык не переводился, а в его карточку можно заглянуть ТУТ