В конце прошлого, 2020 года под эгидой премии "Новые горизонты" прошли две онлайн-дискуссии — одна с участием финалистов и номинантов, вторая — с участием жюри премии. Мне кажется, получилось небезынтересно, стоит продолжить эту практику. А пока ловите записи — кто досмотрит до конца, сможет угадать имя победителя. Или нет.
Новые горизонты отечественной фантастики. Взгляд финалистов (и не только)
Джеймсу Грэму Балларду вопросы, увы, уже не позадаешь, пришлось ограничиться биографическим очерком. А вот другому ноябрьскому юбиляру, Майклу Суэнвику, которого люблю давно и нежно (в хорошем смысле слова, как писателя) – вполне. Побеседовали с ним немножко для портала «Горький» о разном, от Кристофера Марло до Виктора Пелевина, отметили семидесятилетие.
— Майкл, первым вашим текстом, изданным в России, была статья о киберпанках и «гуманистах» под названием «Постмодернизм в фантастике: руководство пользователя». Позже ваши романы «Вакуумные цветы» и «Путь прилива» вышли у нас именно в серии киберпанка. Вы действительно были близки к Движению — или это чисто российская ошибка восприятия?
— В начале восьмидесятых все друг друга знали: и киберпанки, и «гуманисты». Мы все одновременно пришли в литературу, и на всех нас повлияли одни и те же книги. Между этими двумя группами было больше сходств, чем различий.
При этом сам я никогда не входил в киберпанковское Движение. Сегодня в это никто не верит, потому что меня чуток переоснастили и туда впихнули, но в то время в киберпанке всем заведовал Брюс Стерлинг, а он решительно не одобрял того, что я делал. Когда он собирал антологию «Зеркальные очки», там изначально было всего четыре писателя. Купивший антологию Дэвид Хартвелл сказал Брюсу, что для литературного движения авторов маловато и нужно еще кого-нибудь взять. И Брюс взял в том числе Грегори Бира и Джеймса Патрика Келли, которые уж точно не считали себя киберпанками.
Так что я был близок к киберпанковскому Движению, но к нему не принадлежал. Вполне понимаю, почему кто-то считает иначе, но это просто общие для поколения черты.
— И все-таки: что именно унаследовала современная фантастика от киберпанка 1980-х годов?
— Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что главным можно было бы назвать внимание к классовым различиям — ведь в то время американские писатели-фантасты по большей части даже не хотели признавать, что такое явление существует. Сюда отчасти относится осознание того, что машинно-нейрологическая модификация человека поможет не превратить нас в сверхлюдей, а создать усовершенствованных наемных рабов.
В киберпанке центральное место занимает Уильям Гибсон — по правде говоря, Эллен Датлоу, редактор, которая его открыла, поначалу утверждала, что он вообще единственный киберпанк. Его значительным вкладом в это направление было слово «киберпространство» и миф о действующих в нем хакерах: в те времена, когда персональные компьютеры и интернет еще были для нас в новинку, это помогло читателям уловить суть того, чем они занимались. С литературной точки зрения, думаю, важнейшей чертой в книгах Уильяма Гибсона был эффект холодности, равнодушия. Обычно такую атмосферу ассоциировали с авторами нуарных детективных романов, но мне было совершенно очевидно, что Гибсон перенял этот прием у Уильяма С. Берроуза. Сейчас никто и не вспомнит, но еще до появления «Нейроманта» множество писателей пытались создавать нечто подобное, однако у всех была общая черта — их главных героев живо интересовала история, в которой те участвовали. А Кейсу, центральному персонажу «Нейроманта», было плевать. По сути, он был наркоманом, и его приходилось заставлять играть роль героя.
Во вторую волну киберпанка вошли писатели, восхищавшиеся киберпространственной трилогией Гибсона, и они вернули в повествование горячность, азарт. На мой взгляд, это было ошибкой...
Понятно, что настоящие баллардианцы с песнями и плясками праздновали девяностолетие классика позавчера, 15 ноября, а мы вот с онлайн-журналом «Прочтение» слегка припозднились. Ну, лучше поздно, чем никому. Вряд ли в этом лонгриде я раскрыл какие-то сакральные глубины тем, кто глубоко в теме (таких, по моим подсчетам, на русскоязычном пространстве человек 50, а то и 100), зато постарался выбрать самые занятные эпизоды: вроде истории о том, как из-за одного перформанса Дж. Г. Балларда журнал «Ambit» лишился государственного гранта, а из-за другого издатель Билл Батлер чуть было не отправился на ихние британские нары. Ну и там о взаимоотношениях Дж.Г. с «Новыми мирами», Майклом Муркоком, Дэвидом Кроненбергом и другими "символами эпохи".
По планам в 2020 году в серии «Лезвие бритвы» должно было выйти шесть, а если повезет, то и семь книг. Увы, пандемия и карантин испортили всю малину — пришлось отложить работу над макетами и на несколько месяцев перенести релиз. И наконец — вот они: встречайте сразу два новых тома. Оба уже в продаже, кто заинтересован — пишем в личку.
Аннотация: Владимир Аренев — опытный писатель, автор десятка романов для взрослых и подростков и нескольких сборников повестей и рассказов, составитель антологий, переводчик, лауреат премий «Еврокон» (дважды), «Книгуру», «Новые горизонты». Для лите-ратурного критика и книжного журналиста Владимира Пузия «Будущее несбывшееся» — дебютный сборник. Однако под обеими фамилиями выступает один и тот же человек. В книгу вошли избранные рецензии, интервью и статьи В. Пузия за последние 15 лет, публиковавшиеся на страницах журналов «Личности», «Реальность фантастики» и «Мир фантастики» и посвященные, по авторскому определению, писателям и книгам, «которые вдохновляют», от А. Кларка до М. и С. Дяченко и от Дж.Р.Р. Толки на до Н. Стивенсона. Критика и публицистика В. Пузия дважды отмечена премиями фестиваля «Звездный мост» и принесла автору премию им. Александра Беляева в 2008 году.
Об авторе: Владимир Пузий (выступает под псевдонимом Владимир Аренев) — писатель, переводчик, литературный критик, составитель антологий. Родился в Киеве, окончил Институт журналистики КНУ им. Т. Шевченко. Участник творческой мастерской «Второй блин» под руководством Г. Л. Олди, семинара М. и С. Дяченко. Как прозаик дебютировал в 1998 году, начиная с 2000 г. выпустил десять романов, несколько сборников на русском и украинском языках. Как критик и публицист сотрудничал с журналами «Реальность фантастики», «Мир фантастики», «FANтастика», «Новый мир», «Playboy» (украинская версия) и многими другими. Составитель антологий «Фантастический детектив» (вместе с Н. Кудрявцевым), «Век волков», «Тринадцать ящиков Пандоры» и других. Неоднократный финалист международной премии «Дебют», лауреат «Еврокона», «Новых горизонтов», премий им. Александра Беляева и фестиваля «Звездный мост». Живет в Киеве.
Владимир Пузий (Аренев) — удивительный человек, способный любой успех превратить в точку роста, а сколь угодно высокое достижение — в трамплин для будущих побед. Он вечно совершенствуется там, где другие уже почили бы на лаврах: журналист, критик, педагог, исследователь современной польской фантастики, а главное — писатель, чьих книг ждут взрослые и дети. И еще — он наш очень давний друг, и мы гордимся тем, что много лет назад были одними из первых, кто поверил в его талант. — Марина и Сергей Дяченко, писатели
Владимир Пузий умеет читать. Казалось бы, первое требование для критика, но слишком часто мы встречаем статьи и рецензии, авторы которых или ограничиваются пересказом фабулы, или вчитывают в текст такое, чего там и быть не могло. Аренева же интересует то, что есть на самом деле — в книге, в жанре, в творчестве писателя. Он знает, о чем говорит, и он умеет это говорить. Если я с ним не соглашаюсь, это свидетельствует лишь о разнице вкусов; но и в этом случае его мнение — оценка профессионала. — Михаил Назаренко, литературовед
Аннотация: Евгений Харитонов известен знатокам и ценителя фантастики прежде всего как библиограф, автор и составитель многочисленных справочников и путеводителей по жанровой литературе. Любители поэзии знакомы с его стихами, написанными в традиции русского модернизма. В книге «Апокрифы зазеркалья» Харитонов выступает в ином амплуа: историка фантастического жанра, кропотливого архивариуса, эксперта по полузабытым книгам вроде «Гриады» Александра Колпакова и занимательным сюжетам, связанным с книгами легендарными, такими как «Человек-амфибия» Александра Беляева или «Эфирный тракт» Андрея Платонова. Однако Е.Харитонов не замается в рамках одного жанра, одного типа нарратива и даже одной национальной литературной традиции, что подтверждает краткий экскурс в историю зарубежного фантастического комикса, закрывающий эту книгу.
Об авторе: Евгений Харитонов – поэт, прозаик, библиограф, литературный критик, историк фантастики. Родился 9 декабря 1969 года в городе Москве. Окончил филологический факультет и аспирантуру Московского педагогического государственного университета. Как писатель-фантаст дебютировал в 1984 году, с 1991-го регулярно выступает в качестве критика и публициста. Выпускал ряд фэнзинов, заведовал отделом критики в журнале фантастики «Если», участвовал в редактировании журнала «Знание – сила. Фантастика», переводил с болгарского стихи и прозу. Руководитель литературных программ Российской государственной библиотеки для молодёжишеф-редактор ежемесячной библиотечной газеты о молодёжи и для молодёжи «Территория L». Составитель справочных изданий «Фантастика на страницах периодики», «Женский цех фантастики», «“Русское поле” утопий», «Наука о фантастическом» и других. Лауреат премий «Интерпресскон», «Серебряный кадуцей», «Бронзовый Роскон» и ряда других. Состоит в Союзе писателей России, Русском ПЕН-клубе, Союзе журналистов России. Живет в Москве.
Только поэт и должен писать о фантастике – уж больно близкие жанры. Евгений Харитонов – поэт. При этом он – знаток фантастики. В эпоху падающего интереса к чтению, издавать надо (на мой взгляд) не потоки приносящей (издателям) доходы халтуры, а именно такие этюды, весело и ясно указывающие на то, что является настоящей литературой, другими словами, что нам стоит читать. Не все это знают. Евгений Харитонов знает. Я ему верю. – Геннадий Прашкевич, писатель, публицист, поэт, историк фантастики
В новой книге Евгения Харитонова «Апокрифы Зазеркалья» подводится промежуточный итог его многолетней исследовательской деятельности по поиску «забытых» имён и текстов отечественной фантастики. Давно пришла пора поговорить о нашем любимом жанре всерьёз, и своими «этюдами» Харитонов даёт отличную основу для дальнейших размышлений и дискуссий. – Антон Первушин, писатель-фантаст, исследователь истории науки, космонавтики и фантастики
Настоящий критик обладает великолепной памятью и аналитическим умом. Он должен до самозабвения любить свое дело. Он не просто объясняет читателю замысел автора, а служит надежным и опытным проводником в его мир. Еще он неподкупен и абсолютно бесстрашен. Настоящие критики встречаются гораздо реже, чем настоящие писатели. Обратите внимание: Евгений Харитонов. Фантаст, поэт, публицист, историк литературы, переводчик. И критик. Настоящий критик. – Леонид Кудрявцев, писатель, переводчик
Есть всем известная история русской литературы: Сумароков, Державин, Пушкин, Лермонтов, Тургенев. А в книге Евгения Харитонова – параллельная история. Одновременно с Сумароковым создавал вымышленные миры Дмитриев-Мамонов, одновременно с Державиным писал свою «славянскую фэнтези» Попов и отправлял героев в космос Левшин, одновременно с Пушкиным отправлял экспедицию к центру Земли Булгарин… «Хрестоматийная» история служит фоном для истории зарождения и развития русской литературной фантастики, в которой изначально было все – философская мысль, научные гипотезы, фантазия, ирония, смелость. – Далия Трускиновская, писатель
Хорошие новости: вместе с платформой «Bookmate» мы запустили сборник «Мир без Стругацких». Эксперимент с нарративом, проект, важный для меня и, надеюсь, небезынтересный для читателей – хотя, говорят, постмодернистские опыты сейчас не в моде, в моде сверхновая искренность и переживание травмы (не спрашивайте). В чем важность этого проекта, при чем тут Стругацкие, какие референсы мы использовали – кратко рассказываю в предисловии. Читаем под катом или по ссылке на "Букмейте". Да, знаю, кого-то этот проект доведет до истерики – мы к этому готовы и даже ожидаем. Здесь добавлю, что на сайте уже опубликованы рассказы Алексея Сальникова«Юрий Коваль. Катамант» и Ники Батхен«Варлам Шаламов. Страна Уран». В планах – Эдуард Веркин, Сергей Кузнецов, Владимир Березин и многие другие. Ждите. И подписывайтесь, да.
И да — новые рассказы будут появляться на сайте дважды в неделю, по вторникам и пятницам.
UPD. Отвечаю на вопрос будет ли книга. Да, в планах есть издание традиционной бумажной версии. Книга определенно будет. Но пока все это планы отдаленные. Первые полгода после публикации последнего рассказа (точнее, небольшой повести «Александра Галича») сборник будет доступен только в «Букмейте» (и, возможно, у кого-то из партнеров — но тоже в электронном формате). За это время определимся с издателем. На бумажную публикацию с авторами будут заключаться отдельные договоры. Меня, конечно, больше всего привлекает РЕШ, но заинтересует ли Шубину и Ко проект, уже опубликованный в интернете — отдельный вопрос. Короче, будет, но не скоро.
Не время для учеников
От составителя
Антология, которую вы сейчас читаете, — дань уважения советской фантастике и в то же время своего рода ревизия, попытка переосмыслить ее роль и место в литературе второй половины XX века в целом. Несмотря на слом иерархий и распад канона, в массовом сознании фантастика по-прежнему остается литературой третьесортной, прозой, «которую жулики пишут для идиотов», по выражению одного чиновника 1960-х. Между тем ее роль в формировании советского мифа сложно переоценить. Фантасты внесли существенный вклад в создание уникальной цивилизации, устремленнойв будущее, демонизирующей прошлое и безразличной к настоящему: «Затянем пояса, товарищи, зато наши дети будут жить при коммунизме!» Некоторые читатели до сих пор поминают этих авторов добрым словом, другие никак не могут простить обманутые надежды.
Но что если бы в один прекрасный день вагонетка советской фантастики свернула на иные рельсы, а в авангарде жанровой литературы встали совсем другие писатели? Кто-нибудь из тех, чьи имена не принято связывать с научной фантастикой — или тот, кто наравне с фантастикой сочинял произведения других жанров? Фазиль Искандер, Юрий Коваль, Василий Шукшин — или, чем черт не шутит, даже Варлам Шаламов? Как изменился бы облик советской литературы, какие новые темы, мотивы, интонации и смыслы в ней появились бы?
В нашей антологии эти несбывшиеся альтернативные варианты исследуют недавний лауреат «Национального бестселлера» Алексей Сальников и финалист «Просветителя» Елена Клещенко, номинант «НОСа» и «Большой книги» Сергей Кузнецов, неоднократный обладатель «Заветной мечты» Эдуард Веркин, лауреат «Книгуру» и финалист премии «Ясная Поляна» Владимир Березин и многие другие: писатели с разным мировоззрением, разным стилем, литераторы, которых объединяет азарт естествоиспытателей и готовность заглянуть за грань «реальности, данной нам в ощущениях». Путешествие предстоит долгое, опасное, но увлекательное — присоединяйтесь, дорогие читатели!
Не откладывая в долгий ящик сразу ответим на несколько вопросов, которые могут возникнуть у тех, кто наберется мужества и рискнет заглянуть дальше предисловия.
Почему Стругацкие?
Ответ очевиден: именно с братьями Стругацкими в первую очередь ассоциируется советская фантастика второй половины XX века. Именно они оказались в авангарде научной фантастики 1960–1980-х, более того: АБС до сих пор остаются самыми читаемыми и самыми обсуждаемыми авторами своего поколения. Мы говорим «Стругацкие», подразумеваем «советская фантастика». Говорим «советская фантастика», подразумеваем «Стругацкие». Представить, какой стала бы наша фантастика, если бы волей случая феномен АБС не состоялся, — серьезный вызов и непростая задача для писателя, но тем интереснее найти ее решение.
По какому принципу выбирали авторов антологии?
Мы обратились к писателям, ценящим вклад братьев Стругацких в отечественную литературу, знакомым с традициями советской фантастики, но в то же время не относящимся к числу учеников, прямых продолжателей линии АБС. С глубоким сожалением нам пришлось отказаться от мысли привлечь участников ленинградского-петербургского семинара Б. Н. Стругацкого, «выпускников» семинаров 1980-х в Малеевке и Дубултах, заслуженных представителей «четвертой волны»: именно взгляд со стороны, извне дает надежду на самые неожиданные и интересные результаты.
Как построены рассказы сборника?
Каждый рассказ в нашей антологии разделен на две части. Первая — выдержка из альтернативной «Википедии» (точнее, из альтернативных «Википедий»), где рассказывается в числе прочего и о том, почему расстановка сил в советской фантастике разительно изменилась, а место АБС заняли совсем другие персонажи. Вторая часть — попытка воссоздать эту альтернативную фантастику, свободную от влияния Стругацких и следующую абсолютно иным традициям.
Помните ли вы о предшественниках, использовавших похожий прием?
Конечно помним. И не поленимся их перечислить. Первый по хронологии — Рустам Святославович Кац (под этим псевдонимом выступает саратовский писатель и критик Роман Арбитман) со своей альтернативно-исторической псевдомонографией «История советской фантастики» (1993): автор в подробностях описывает, как в СССР 1930-х научная фантастика заняла место социалистического реализма в роли главенствующего метода советской литературы — и что из этого в итоге получилось. Пять лет спустя, в 1996-м, в США вышла антология «War of the Worlds. Global Dispatches» под редакцией Кевина Андерсона, приуроченная к юбилею «Войны миров» Герберта Уэллса: в этой книге собраны рассказы англо-американских фантастов, написанные от имени великих исторических персон — Жюля Верна, Альберта Эйнштейна, Теодора Рузвельта, Марка Твена, Пабло Пикассо, Льва Толстого и Иосифа Сталина (в соавторстве), ставших свидетелями и участниками марсианского вторжения на Землю. В том же 1996 году в Санкт-Петербурге стартовала серия антологий под редакцией Андрея Черткова «Время учеников», включавшая «свободные фантазии на тему миров братьев Стругацких», написанные современными российскими фантастами — от Михаила Успенского и Андрея Лазарчука до Сергея Лукьяненко. Завершает список референсов антология «Классициум», подготовленная в 2011 году Ярославом Веровым и Игорем Минаковым, — сборник стилизаций, взгляд на Солнечную систему, устроенную по лекалам ранней научной фантастики, с точки зрения классиков мировой литературы — от Эрнеста Хемингуэя и Владимира Набокова до Исаака Бабеля и Иосифа Бродского.
Не кажется ли вам эта затея провокационной и оскорбительной для памяти Стругацких?
Оскорбительной — определенно нет. Вместе и порознь АБС неоднократно выступали против подражательности, прямолинейного заимствования стиля и попыток «перестругачить Стругацких», призывали как можно реже оглядываться на их книги. В этом смысле наша антология вполне отвечает задачам, которые, по мнению Стругацких, стояли перед отечественной фантастикой. Что же до провокационности — хорошая провокация на литературном поле будит разум и будоражит воображение. Надеемся, наша шалость удалась — но об этом предстоит судить уже читателям.
облако тэгов
Или нет.
