His life’s still breathing, dead but dreaming…

and dark shines the stars out of time so lost.

The ocean roars as the sky turns black,

as their eyes are gleamings, gleaming in the darkness.

The scorn of distorted faces enraptures the world,

spiteful is the fire that burn in their souls.

Для многих читателей, подобно мне, знакомых с творчеством Лафкрафта лишь поверхностно, события его рассказов кажутся «подвешенными в воздухе» — на них совершенно не влияют все те факторы, что вольно или невольно вторгаются в повседневную жизнь людей. Бесспорно, маленькие и сонные американские городки (также любимые ещё кое-кем) мало подвержены влиянию извне, но трудно представить, чтобы в них не проникали даже новости, а в то время было уже доступно (и популярно) радио.

Читая Лафкрафта очень трудно понять, когда проходили события того или иного рассказа, повести. С одной стороны, это плюс – подчеркивается, что лафкрафтовский ужас, он вне времени и пространства, был, есть и пребудет в веках, сопровождая род человеческий до самого исчезновения. С другой – лично для меня немалым открытием было, что действие, например, «Теней над Иннсмутом» проходит зимой 1927-28 годов (хотя с равным успехом могло происходить и в самом начале ХХ века, а, может, даже и в конце XIX).

Скорей всего, американскому мэтру все эти «приметы времени» были попросту малоинтересны – действительно, ведь суть его работ совсем в ином – но многие из тех, кто двинулся по тропе между реальностью и кошмаром следом за ним, подобного не разделяли. К таким авторам можно отнести и Александра Лидина, который в своем новом романе «Льды Ктулху», устремляется если не по следам Лафкрафта, то хотя бы в ту же сторону.

А конкретней – в город Р’льех, где «мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа».

В отличие от литературного отца Ктулху, да и многих своих предшественников, Лидин не чурается дат, наоборот – он проставляет их в начале каждой главы. Это, безусловно, помогает не запутаться, ибо помимо основной сюжетной линии, в «Льдах Ктулху» наличествует и пара дополнительных. Основные события происходят в начале 1938 года, флэшбеки датируются 1920-21 и 1928 годами, но все они связаны одним главным героев – особым оперуполномоченным Третьего отдела ГУГБ Василием Кузьминым. Собственно, детали биографии товарища Кузьмина и призваны раскрывать вставки из прошлого. А раскрывать там есть что, ведь Василий самый что ни на есть настоящий «красный маг», вернее – его ученик. Вы же не думали, что вся мистика ограничиться одним, хоть и древним богом?

Да, одного Ктулху Лидину определенно мало, поэтому вслед за Великим Древним на страницах книги появляются как вполне привычные и «общеупотребительные» ведьмы и колдуны (на одну из таких ведьм, грабивших сберкассы в прологе охотится Василий), так и обитатели бестиария товарища нашего Говарда Филлипса вроде прячущихся в Антарктиде деградировавших Старцев или шогготов в сибирской глуши. Кто бы мог подумать!

Но не стоит бояться – за человечество есть, кому постоять, хотя многочисленными его защитников не назовешь. Впрочем, Василий предпочитает брать не числом, а умением и технической подготовленностью (хотя хотелось бы увидеть нечто менее тривиальное, чем серебряные пули со святой водой внутри). А его учитель – которого с чистой совестью можно именовать «красным магом» несмотря на «белое» происхождение – барон Фредерикс всегда найдёт выход там, где бессильно оружие. Даже в лабиринтах города Древних, куда ученику и учителю предстоит отправиться.

Вокруг путешествия в этот сакраментальный город и вращается сюжет книги. Собственно, городов у Древних два, оба они находятся в Антарктиде (вот откуда льды в названии!) и различаются только тем, что один недостроен и находится в зоне исследования немцев, а второй – не просто достроенный, а обжитый и уже покинутый – у Советов. На дворе, напоминаю, 1938 год, поэтому советско-германская дружба крепка как никогда и по катакомбам все ползают вместе, хотя и думают на каждом привале, как бы натянуть нос друг дружке.

По счастью, политики в романе немного – почти нет. Лафкрафта чуть побольше – почти есть. Вернее, есть его бестиарий со всеми этими щупальцами, присосками и кольчатыми, покрытыми слизью телами, но совершенно нет фирменной, «лафкрафтианской» атмосферы ужасов, кошмара наяву. Весь ужас в «Льдах Ктулху» заключен в одном-единственном эпизоде – когда герои приходят в сибирский хутор, уничтоженный шогготами. В остальном же это немудреный боевичок с пальбой из револьверов, что-то вроде "Приключений Индианы Джонса", только вместо американского археолога здесь простой русский НКВД-шник, поэтому вместо Хариссона Форда в экранизацию было бы лучше пригласить Брюса Уиллиса — подвиги Василия Кузьмина как раз под стать "крепкому орешку" Маккейну.

Самое смешное, что книга, входящая в межавторские продолжения знаменитых «Мифов Ктулху», гораздо интересней… когда не пытается эксплуатировать эти самые мифы. История обучения ещё юного Василия у эмиссара самого товарища Троцкого, охота на банду таинственного батьки Григория, загадочные убийцы, вырывающие у своих жертв сердца – всё это куда интересней копошения в Антарктиде, пусть даже и с Ктулху.

Кстати, о Троцком и некоторых ляпах с цифрами.

1. В самом начале книги, буквально в первой главе упоминается Лаврентий Палыч Берия, сменивший на посту Ежова. Дело, напоминаю, происходит в начале 1938 года (да, Берия сменил Ежова в 38-ом, но… в ноябре).

2. Барон Фредерикс совершенно невозбранно называет Кузьмина последователем Сталина и Троцкого, на что тот никак не реагирует (видимо, не против быть троцкистом).

Неполитический ляп:

1. Василий воспоминает сказку Волкова «Волшебник Изумрудного города» (это можно объяснить только сверхъестественными способностями оперуполномоченного – Волков напишет её только через год, в 1939)

Ляпы «нечисловые»:

1. Василий – упрямый атеист, даже в достаточно юном возрасте (1920 год), но упорно носит крестик.

2. Ещё у него очень острое зрение – в громадном подземном зале, «где океанский лайнер поместить можно», на потолке он видит иероглифы (которые, по тексту, вовсе не гигантского размера). А Фредерикс эти иероглифы даже читает!

3. Периодически у Кузьмина появляются и исчезают вещи, вроде трофейной катаны в эпизоде с планером. Столь же периодически у него меняется фамилия – в начале он собственно Кузьмин, в середине уже Кузнецов, а в конце снова возвращается к первоначальному варианту.

Но несмотря на все эти неточности и ошибки, несмотря на отсутствие мистики и ужасов как таковых читаются «Льды Ктулху» с интересом. Да, где-то этот интерес затухает, где-то, наоборот, разгорается больше, но полностью не угасает ни на секунду. К тому же читателя подстегивает концовка романа – дело в том, что «Льды…» только первый том из задуманных Лидиным четырех, поэтому финал там промежуточный, и основная сюжетная линия не завершена (хотя цель поиска достигнута), а только лишь выходит на новый виток. Мельком пролистав вторую книгу, могу сказать, что на этом самом витке мы наконец-то увидим то, чего ждём от подобных книг – то есть, игры спецслужб и поединки «красных магов» с чернокнижниками из СС. Ну и новые тайны древних цивилизаций, существовавших на Земле задолго до появления человека.

Поэтому оценка скорей авансом, в расчете на будущее.

цитата

Батька же, прижав к лицу платок, чтобы хоть как-то защититься от смрада, наблюдал за происходящим. Какие ужасы видел он, Василий так и не узнал. А потом послышались чавкающие звуки, словно что-то огромное перекатывалось в густой грязи. Японцы наверху перестали галдеть. То ли они учуяли наконец запах, то ли их насторожили странные звуки, а потом что-то тяжелое мягкое ударило в дверь каморки. Но дверь была сделана на совесть. Василий услышал, как заскрипели ступеньки под тяжестью тел. Что-то ужасное ползло наверх. Несмотря на слабость, он хотел увидеть ужасных тварей, но не мог заставить себя поднять голову. Вместо этого судорожным движением он подтянул к себе оба револьвера, а потом что есть силы рванул подкладку своей куртки. Там в шов, идущий вдоль подола, были вшиты шесть пуль — шесть «заговоренных» пуль, которые он изготовил сам по рецепту батьки Григория. Эти пули могли достать любую нечисть. Ни одна тварь потустороннего мира не могла устоять перед ними, потому что вместо свинца в пуле с серебряной оболочкой была смесь чесночного сока и святой воды. Такая пуля могла уложить и колдуна, и вампира, и оборотня. Вот только сможет ли она остановить гигантских плотоядных червей? Но в тот миг Василий об этом не думал. Машинальными движениями он набивал барабан, а тело его то и дело содрогалось от приступов рвоты, только рвать больше было не чем — желудок был пуст.

Всё совпало на редкость удачно – сначала пан Blaine, поклон ему, навел меня на группу Debauchery, буквально через пару дней ещё один вне всяких сомнений уважаемый человек попрекнул меня, в том, что кое-какие мои лит. персонажи не слишком достоверны (нет, я верю, но…) А тут ещё как раз август заканчивался, и впереди замаячил грустный призрак Дня знаний с книжкой под мышкой.

Считаете, все эти события ничуть не связаны между собой? А если посмотреть внимательней?

Чтобы было куда посмотреть, я, с вашего позволения, добавлю иллюстративного материала. Дэн Симмонс как-то знакомил нас с фотографией класса за год, я же предлагаю познакомиться... ну да, с учителями.

По недостатку качественных фотографий в данный обзор не попали, но также имеют отношение к учительству:

Roger Nilsson (ex-Spiritual Beggars, ex-Firebird)

Alex Paul (Sinister)

Steve Von Till (Neurosis)

Fred Anton (Inhumate)

Вот так-то.

P.S. Клятвенно заверяю — следующая статья обязательно о какой-нибудь книжке. А то уже подписчики разбегаются.

...что моя любимая отечественная melodic black команда Molot Vedim, благополучно (или, не очень) распавшаяся в далеком 2006, реинкарнировала, попутно сменив прописку и, частично, жанр, в московских симфо-блэкстеров Arcanorum Astrum. Оказалось, что это не так — хотя Arcanorum Astrum и вышли из осколков банды Молот Ведьм (именно так, в русской транскрипции), но базировалась означенная банда в городе Торопец Тверской области, а вовсе не в Нефтеюганске.

Тем не менее, обе команды достойны внимания и не только со стороны любителей black metal'a. Особенно Molot Vedim — умудрившиеся соединить на своем первом (и, увы, последнем) альбоме melodic black, heavy, приблэкованную готику и элементы прогрессива в одно концептуальное музыкальное полотно. Хорошая была банда, что сказать, надо как-нибудь поподробней их творчество осветить.

Вот и закончилась, уже вполне официально, 3-ья фантЛабораторная работа. Объявлены результаты, сняты маски... Победители занимают свои места на пьедестале, в уме обкатывая торжественные речи. В свой черед говорить такую и мне.

Но пока, пока я хочу сказать другое. Никаких запланированных спичей, никакого официоза — слова не критика, но участника (второму, в отличие от первого Фортуна не улыбнулась).

Но так как участник оказался не вполне красноречив, то он решил предоставить другому человеку, тоже не чуждому писательства. Поэтому "говорит" — старина Фред, а "показывает" — пан Туман.

Ну вот и отгремели жаркие бои 3-ей Лабораторной. Ну, как отгремели – где-то там, за горизонтом ещё идёт последняя, финальная, баталия, и авторская пехота изнемогает от налетов тяжелой кавалерии судий. Однако тем, кто подобно мне, уже отплясался, на весь этот шум уже всё равно – «мы разрублены мечом, мы укрыты как плащом волосами блаженных» и теперь можем спокойно деанонимизироваться в приватной беседе с апостолом Петром, который обязательно выслушает, найдёт, чем похвалить, а также выдаст крылышки с арфой и проводит до ближайшего облачка. А там уж, свесив ножки вниз и сунув означенную арфу под мышку, можно наблюдать за всей этой земной суетой и болеть за полюбившиеся рассказы. Картина благостная, спору нет, однако ещё Андрей Дашков подметил, что все писатели, в общем-то, попадают в ад, так что я бы на вашем месте, уважаемое паньство, присмотрелся бы к этому Петру повнимательней – а ну как в честь него два брата в Швейцарии группу назвали?

В общем, все это на самом деле – лирика и её смело можно пропустить. Просто я никак не могу отделаться от ощущения, что, в самом деле, сижу на этом полковом барабане, пробитом картечью, и слушаю как там, за горизонтом затухает бой. Не скрою, первое время после объявления результатов у меня было желание помахать кулаками после драки. Ибо саму-то драку я пропустил, ожидая на полночном шоссе экипаж ДПС, меряя шагами разметку и предаваясь мечтам о сигарете (а бросили-с!). Но теперь, когда я пишу эти строки, я уже вновь собран, холоден и чуть отстранен, и способен слышать эхо далекой битвы.

Давайте, наверное, вспомним, кто в ней участвует.

цитата demihero

Итак, в 3-й финальный тур 3-й финальной фантЛабораторной работы прошли 10 рассказов из предыдущего тура:

Время ушло

Должник

Йасси — Ёж

Мёртвая голова

Небезнадёжен!

Обратный путь

Пейзаж, нарисованный чёрным

Перекати-небо

Путь комиссара

Серийный брак

цитата demihero

Ах, да. Вот ещё, наверное, вам будет интересно. Рассказы, которые набрали 6,00 баллов и выше, но не прошли в финал:

Белый свет

Ещё одна сказка

Крысоед

О бедном вампире замолвите слово…

Память — глаза мои

Убийство девочки-оленя

Юм

Но подавать данные в таком виде мне показалось неудобно, поэтому я решил всё немного систематизировать, а заодно и дополнить. Благо всевозможной цифири в ходе конкурса было порассыпано изрядно. Заодно и потешил свою страсть к составлению таблиц — как всякий гуманитарий, не часто занимающийся подобным, я всегда прихожу в восторг при виде разнокалиберных диаграмм и графиков.

Табличка, каюсь, кроена на скорую руку, но общее представление передает.

Немного комментариев.

Красная – 4 рассказа (2+2). Самая сбалансированная группа – ибо курировал кто?! – лидеры рейтинга набрали по 6 с лишним баллов, но кому-то этого всё равно не хватило.

Синяя – 3 рассказа (2+1). Лидер группы, «Должник», с трудом попал в финал, зато рассказ «Небезнадёжен», деливший в группе 2-3 место с «Девочкой-оленем…» занял первую строчку читательского рейтинга.

Зеленая – 2 рассказа (2+0). Несмотря на разрыв в 20 баллов ровно прошли как и в группе – один за другим, только заняли не 1ое и 2ое, а 2ое и 3ье места соответственно.

Желтая – 4 рассказа (3+1). Лидер Желтой группы (рассказ «Счастье», 38 баллов) не набрал даже 6 баллов, занимавший вторую строчку «Бедный вампир…» в финал не вышел.

Фиолетовая – 3 рассказа (1+2). Очень плотная была группа, разрыв между 1ым и 6ым местами составил всего 15 баллов (сравните с «зелеными»!) Поэтому в финал ухитрился пролезть только лидер.

Оранжевая – 1 рассказ (0+1). По итогам второго тура, группа в которой я играл, показала себя слабейшей – один рассказ с 6 баллами и ни одного в финале! Дистанция между лидеров и аутсайдеров была как у фиолетовых, максимум баллов – как у желтых.

Вот такая занимательная статистика.

Теперь немного частностей.

Из всех 19 рассказов (а именно столько вы можете найти в табличке) я не осилил три. Из финалистов не добрался до «Перекати-небо», из внеконкурса – до пенсионера, любителя приключений, из аутсайдеров — до «Юма». Хотя, если сказать честно, не читал – действительно, не читал – я только «Приключение для пенсионера». Тут «стрельнуло» название – я прикинул, что мне до пенсии ещё далеко, поэтому ничего интересного я там отыскать не сумею. К тому же, втайне я подозревал, что рассказ будет давить на жалость, а этого мне уже хватило, и с лихвой, в конкурсном «Безлимите» (автор, если я не прав, прошу прощения).

А вот два других рассказа я читать пробовал, но ни там, ни там не продвинулся дальше начальных абзацев, не знаю уж что тому было виной. Скорей всего, острый передоз другими рассказами. Как бы то ни было, эти три рассказа я рассматривать не буду (может быть, потом, в другой раз).

С остальными шестью непрошедшими в финал работами (и ещё сколькими-то внеконкурсными) тоже всё ясно. Помню в каком-то из «Форсажей», вообще-то не сильно мною жалуемых (честно – терпеть не могу) был такой неплохой монолог, что неважно опоздал ты на секунду, или на целый час – один чёрт, тебя обставили. Ну, а если обставили, то к чему огород городить? Всё уже, отгородились. В утешение могу предложить место на барабане – как никак, коллеги по несчастью, я тоже освоил полеты на фанерном ковре мимо радуги Эйфелевой башни.

Другое дело рассказы-финалисты – прошедшие горнило суровой авторской мясорубки в первом туре и не пошатнувшиеся от нашествия читателей в туре втором. Монстры! Мастодонты! М… м… Одним словом – могута нереальная.

Впрочем, так я думал до того, как увидел рассказы, вошедшие в финальный список. В реальности же с «могутой» оказалось негусто – я лично могу назвать таковыми только три рассказа (и это вовсе не занимающие пьедестал). «Время ушло», «Обратный путь» и «Мёртвая голова». О первом было сказано – и достаточно – в отзыве, но я всё же не могу удержаться от одного музыкального сравнения. Среди работ, эксплуатирующих скандинавскую мифологию, этот рассказ выделяется как творчество немцев Fjoergyn среди всех остальных команд эксплуатирующих тег «viking metal».

Что касается двух других рассказов, то, на мой взгляд, они вполне достойны публикации. «Обратный путь» — где-нибудь в «Если», «Мёртвая голова» – в «Полдне». Это, конечно, на субъективный взгляд человека редакционный портфель отродясь не готовившего. Однако означенные журналы я почитывал и могу засвидетельствовать – в том же «Полдне» хватает вещей куда более слабых.

Был ещё один достаточно интересный рассказ (из числа не вышедших в финал), где идея и её воплощение выглядели привлекательно – «Память – глаза мои», но большинство читателей, по-видимому, посчитали его слишком пессимистичным. Хотя в ту же журнальную концепцию он ложился более чем удачно.

Кроме «могуты» выделю ещё одну группу – т.н. «рассказы антуража» («Йасси-Ёж», «Путь комиссара»). Этих товарищей, на мой взгляд (вы ведь помните, что вся эта статья – мой взгляд, кроме упрямых цифр?) отличают декорации, неважно – умело выписанные или только намеченные штрихами (но такие знакомые). Они, эти декорации, и служат… нет, не костылями – скорей уж теми самыми крыльями из воска и птичьих перьев, которые позволяют парить, но не летать.

Э, что-то и я воспарил куда-то не туда – того и гляди начну на финалистов отзывы по второму кругу писать. Нет уж, пускай этим судьи занимаются, а я всё-таки о другом хотел сказать. Ведь у нас в финале участвует ещё одна группа рассказов – «пушистики». И вот на них мне хотелось бы остановиться чуть подробней.

Во-первых, немного этимологии. Если не ошибаюсь, впервые ввел подобную категорию Рахметов, а за ним, осознав всю глубину и точность термина, подхватили и остальные, в том числе и ваш покорный слуга. «Пушистики» — это рассказы, которые хочется хвалить, но хвалить не потому что тебе действительно понравилось, а потому что так они написаны – легко и позитивно, чаще всего – с юмором. В рассказе-«пушистике» обязательно обнаружится растяпистый главный герой, который либо круто переосмысливает жизнь и утрачивает свою растяпистость, либо попадает в такие условия, где означенная растяпистость воспринимается как норма. Если же герой «пушистика» вовсе не похож на растяпу, присмотритесь внимательней – вполне возможно, что он и без этого способен вызывать прямо таки приливы симпатии (но это уже высший пилотаж).

Вот, например, Малышкин из рассказа «Я тебя знаю!» – классический герой «пушистика». Тихий, скромный, незаметный, вызывающий сочувствие одной только фамилией, он как раз из тех, кто выбрался на белый свет, перед этим поплутав в складках гоголевской шинели, чеховского сюртука и прочих предметов верхней одежды классиков. «Маленький человек» третьего тысячелетия, который, тем не менее, получит свои пять минут славы – а может, даже и больше? – и, в конце концов, заживет припеваючи (пусть в рассказе это и осталось за кадром).

Кроме «Я тебя знаю», однозначно стоит отнести к «пушистикам» и лидера второго тура – рассказ «Небезнадёжен». Уступая лидеру своей группы, в авторском голосовании почти 20 баллов, он умудрился взлететь в рейтинге, стоило только начаться голосованию читательскому. «Тенденция, однако!» — сказали бы на это обитатели наших северных широт, и, мнится мне, оказались бы правы.

Не помню, кажется, на Грелке впервые прозвучал другой похожий термин – про маленькую одноногую собачку, чья задача вызывать у читателя сочувствие даже против его воли. Таковы и герои «пушистиков», разве что здесь авторы редко играют «на увечье», предпочитая упирать на близость персонажей к читателю. Согласитесь, не в каждом сидит, ну к примеру, Дарт Вейдер? Зато вот таких вышепомянутых Малышкиных на пучок легко набирается десяток, а то и полтора. А есть ещё небезнадёжный алкоголик Саня (не пугайтесь, он не из запойных) и безымянный стажер-романтик из «Серийного брака»… «Tres faciunt collegium, однако!» — сказал бы на это житель широт северных, не выпуская трубки изо рта, и я вынужден согласиться с ним. Потому как, кроме этих троих, помню множество подобных персонажей на этом конкурсе и не меньше сохранил в памяти с предыдущего. Самым ярким из них, думаю, был тот безработный учитель, имя которого мне, к сожалению, забылось. Но вот слезы, проливаемые им по поводу безвременной кончины литературы в частности, запомнились надолго.

Кончина литературы (даже в рамках одного рассказа) тема вполне благодарная, где можно неплохо растечься «мыслию по древу», да и о 3-ей фантЛабораторной я сказал хоть и много, да не всё, но – увы, пора закругляться. Ибо и так перешагнул все границы deadline.

To be, может быть, continued.