И если есть те, кто приходят к тебе,

Найдутся и те, кто придёт за тобой.

Где-то год назад я уже писал о книге Дмитрия Савочкина, но по здравому размышлению решил немного расширить и углубить тот отзыв. Во-первых, отечественные авторы не балуют читателей мистическими триллерами, особенно столь добротными. Во-вторых, о буднях «чёрных археологов» написано ещё меньше, а тема интересная.

Клёст – главный герой «Тростниковых волков» и по совместительству рассказчик — как раз из них. Он завязал и зарабатывает на жизнь кампанологией, но одно щедрое предложение заставляет его вернуться к прежнему ремеслу. Богатый затворник Караим предлагает Клёсту отыскать… половинку немецкого солдатского жетона времен Второй Мировой. А заодно – дочь Караима, Русалку. Ситуация осложняется тем, что жетон по всем параметрам выглядит поддельным, а Русалка… недавно покончила с собой.

Сложно писать о мистическом романе – одним неосторожным словом можно сорвать покров тайны и испортить чтение. По счастью, в «Тростниковых волках» Дмитрия Савочкина есть о чём поговорить, не навлекая на себя спойлерами гнев будущих читателей. Обозначив присутствие потустороннего почти с самого начала, автор тут же задвигает его в дальний угол – почти до самого финала. Большую часть времени сюжет вращается вокруг деятельности тех, кто «копает войну». И в описании подобной деятельности Савочкин убедителен как танк «Королевский тигр». Под изыскания Клёста и его новоиспеченной помощницы Вербы, которая выполняет при нём функции доктора Ватсона, подгоняется недюжинная база, изобличающая в авторе если не специалиста, то умело под него замаскировавшегося. Что представляет интерес для копа на территории Украины и по какой статье за оный коп можно присесть? Как выглядел боевой путь 2-ой дивизии СС «Дас Райх»? В какие пыльно-архивные дебри надо залезть, чтобы отследить через семьдесят лет путь одного-единственного немецкого офицера? Как оловянные пуговицы помогают судить о состоянии захоронения? Я не знаю, существуют ли какие-то пособия для начинающих в столь деликатном деле, но если нет – на основании «Тростниковых волков» вполне можно оное написать.

Ближе к заключительной трети из этой предельно-реалистичной истории начинает всё явственней проступать мистическая подоплёка, уводя «Тростниковых волков» с территории детективов (пусть и с приставкой «крипто-») и триллеров (пусть и «мягких», т.е. практически лишенных насилия) в туманные дали готики, где сквозь современную Украину всё больше проступает Украина Гоголя и Сомова, с её неповторимой атмосферой — пленительной и пугающей. Дома для душевнобольных сменяются дремучими лесами Горганов, забытые захоронения войны – монастырями, где всё ещё, как и несколько веков назад, можно попроситься на ночлег. Расхитители могил охотятся за вещами мертвецов, а за ними в свою очередь идут по следу тростниковые волки. Которые явно состоят в родстве с небезызвестными совами и тоже – «не то, чем кажутся». Размытой сей характеристикой можно наградить и большинство персонажей книги – не случайно большинство из них скрывается под прозвищами, а в одной из сцен упоминается целый шкаф, набитый всевозможными изданиями «Назову себя Гантенбайном» Макса Фриша.

Если разобраться, и сами «Тростниковые волки» Савочкина — не то, чем кажутся. Всё, о чем я рассказал выше — это правда, но есть ведь и то, о чем не рассказал...

Я надел на голову фонарик, включил его и начал осматривать землю под ногами. Затем вытащил из кармана наконечники для щупа, выбрал нужный и накрутил. Вогнал щуп в грунт и, когда он упёрся во что-то твёрдое, покрутил туда-сюда. Да, это была кость. Внизу, под нами, лежали черепа. Я несколько раз прощупал почву в разных местах, чтобы оценить размеры захоронения. Довольно приличное. Исходя из моего опыта внизу могло лежать несколько десятков, а то и сотен человек. Это или затерянный могильник гетто, или захоронение более раннего времени.

— Что-то интересное? — тихо спросила Верба.

— Если несколько сотен трупов в земле — это интересное, то да. Но если ты имеешь в виду, поможет ли это нам в поиске, то нет.

— Почему?

— Потому что Ганс Брейгель приезжал в Каменец не для реорганизации гетто. И здесь, где мы сейчас ищем, его нет.